CC BY
32
Medical Immunology (Russia)/ Медицинская иммунология СООбШ,@НЫЯ Meditsinskaya Immunologiya
2017, Т. 19, № 5, стр. 629-634 Г^ . 2017, Vol. 19, М 5, pp. 629-634
© 2017, СПбро рааки Short communications © 2017, sPb raaci
ИССЛЕДОВАНИЕ ЭФФЕКТОВ КВЕРЦЕТИНА ДИГИДРАТА В МОДЕЛИ ОВА-ИНДУЦИРОВАННОЙ РЕСПИРАТОРНОЙ АЛЛЕРГИИ У МЫШЕЙ
Кенкишвили А.О.1, Албегова Д.З.1, Лаптев О.С.1' 2, Павлова С.И.2, 3, Албегова Ж.К.4, Козлов И.ГЛ 2
1ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Министерства здравоохранения РФ, Москва, Россия
2 ФГБУ«Федеральный научно-практический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева», Москва, Россия
3 ФГБОУ ВПО «Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова», г. Чебоксары, Россия
4 ФГБОУ ВО Северо-Осетинская государственная медицинская академия Минздрава России, г. Владикавказ, Россия
Резюме. В моделях in vivo исследовали влияние кверцетина дигидрата (КД) на течение респираторной аллергии у мышей. Для провокации аллергии вводили сывороточный овальбумин на разных сроках. После введения КД на стадии ОВА-сенсибилизации изменялся баланс T-хелперных цитокинов (снижался IL-2 и повышался уровень IFNy), снижался сывороточный уровень аллерген-специфических IgG1, IgE и повышался IgG2a. На стадии провокации респираторной аллергии, за счет внутривенного введения КД, уменьшалась воспалительная инфильтрация легочной ткани и изменялся состав бронхоальвеолярной лаважной жидкости, снижался уровень IgG1 и IgE на фоне повышения IgG2a. Ключевые слова: флавоноиды, респираторная аллергия, иммуносупрессия
STUDY OF QUERCETIN DIHYDRATE EFFECTS IN A MODEL OF OVA-INDUCED RESPIRATORY ALLERGY IN MICE
Kenkishvili A.O.a, Albegova D.Z.a, Laptev O.S.a b, Pavlova S.I.b c, Albegova G.K.d, Kozlov I.G.a' b
a Russian National N.I. Pirogov Research Medical University, Moscow, Russian Federation b Federal D. Rogachev Research and Clinical Center for Pediatric Hematology, Oncology and Immunology, Moscow, Russian Federation
c Chuvash State I.N. Ulianov University, Cheboksary, Russian Federation d North Ossetia State Medical Academy, Ministry of HealthCare, Vladikavkaz, Russian Federation
Abstract. We have investigated in vivo effects of quercetin dihydrate (QD) upon course of respiratory allergy produced in experimental murine model. To provoke allergy, serum ovalbumin (OVA) was injected at different
Адрес для переписки:
Лаптев Олег Сергеевич
ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский
медицинский университет им. Н.И. Пирогова»
Министерства здравоохранения РФ
117997, Россия, Москва, ул. Островитянова, 1.
Тел.: 8(495) 434-44-92.
E-mail: [email protected]
Образец цитирования:
А.О. Кенкишвили, Д.З. Албегова, О.С. Лаптев, С.И. Павлова, Ж.К. Албегова, И.Г. Козлов «Исследование эффектов кверцетина дигидрата в модели ОВА-индуцированной респираторной аллергии у мышей» // Медицинская иммунология, 2017. Т. 19, № 5. С. 629-634. doi: 10.15789/1563-0625-2017-5-629-634 © Кенкишвили А.О. и соавт., 2017
Address for correspondence:
Laptev Oleg S.
Russian National N.I. Pirogov Research Medical University 117997, Russian Federation, Moscow, Ostrovityanova str., 1. Phone: 7 (495) 434-44-92. E-mail: [email protected]
For citation:
A.O. Kenkishvili, D.Z. Albegova, O.S. Laptev, S.I. Pavlova, G.K. Albegova, I.G. Kozlov "Study of quercetin dihydrate effects in a model of OVA-induced respiratory allergy in mice", Medical Immunology (Russia)/Meditsinskaya Immunologiya, 2017, Vol. 19, no. 5, pp. 629-634. doi: 10.15789/1563-0625-2017-5-629-634
DOI: 10.15789/1563-0625-2017-5-629-634
Кенкишвили А.О. и др. Kenkishvili A.O. et al.
Медицинская Иммунология Medical Immunology (Russia)/Meditsinskaya Immunologiya
terms. Following administration of QD at the stage of OVA sensitization, the balance of T-helper cytokines was changed (IL-2 was decreased along with increased IFNy) accompanied by decreased allergen-specific IgG1, IgE and increased IgG2a in blood serum. At the stage of boosting the respiratory allergy, intravenous administration of QD caused reduction of inflammatory lung infiltration, and composition of bronchoalveolar lavage fluid was altered, i.e., IgG1 and IgE showed a decrease, along with higher IgG2a levels.
Keywords: flavonoids, respiratory allergy, immunosuppression
Введение
Исследования, проведенные в последние десятилетия, выявили ключевое значение различных иммунологических нарушений в механизмах развития или запуска ряда патологических состояний. На базе расшифровки «молекулярного портрета» болезней и синдромов, сформировалась идеология прицельной (таргетной) фармакотерапии, способной селективно корригировать ключевые звенья патогенеза того или иного заболевания. Так, во второй половине XX в. принципиальные изменения произошли в подходах к иммуносупрессивной терапии в связи с выявлением молекулярных маркеров заболеваний, характеризующихся иммуноагрес-сией. Разработка высокоселективных и менее токсичных иммуносупрессивных средств является одним из перспективных направлений этой области.
В медицинской практике средства растительного происхождения всегда занимали важное место. Флавоноиды относятся к полифенольным соединениям, обнаруживаемым практически во всех высших растениях. Эти вещества обладают широким диапазоном активностей: в системе х угнетают разнообразные ферменты животных и человека, а in vivo проявляют противовоспалительные, иммунотропные, антиканцерогенные и другие эффекты [1, 2]. Изучение механизмов действия флавоноидов на молекулярном уровне показывает, что некоторые их классы способны эффективно ингибировать фосфорилирование, а, как следствие, и активацию, ключевых молекул сигнальных путей в клетках. Исходя из этих фактов, есть предположение о том, что такие соединения могут обладать иммуномодулирующи-мими свойствами.
Было доказано, что полифенольные соединения возможно использовать при бронхиальной астме, так как флавоноиды потенцируют изопро-теренол-индуцированную релаксацию гладкой мускулатуры в дыхательных путях [3].
Материалы и методы
В нашем исследовании мы рассмотрели влияние кверцетина дигидрата (КД) на течение респираторной аллергии у мышей. Кверцетина дигидрат — порошок желтого цвета, полностью растворяется в 96% этаноле, при разбавлении дистиллированной водой получается раствор желтого цвета без примесей и хлопьев. Молекулярная масса КД — 302 г/моль.
В экспериментах in vivo исследуемые агенты вводили внутривенно или внутрибрюшинно в дозе 10-5 моль/кг в изотоническом растворе натрия хлорида с 5% содержанием этанола. Мышам контрольной группы вводили соответствующие объемы растворителя.
В исследовании были использованы мыши линий Balb/c (самки весом 18-20 г, возраст 8-10 недель), полученные из питомника РАМН (Крюково, Московская область). Животные содержались на стандартном пищевом рационе вивария при свободном доступе к воде и пище. Экспериментальные группы животных формировали ран-домизированно по 8 мышей в каждой. В исследование были включены следующие группы:
1. Отрицательный контроль (K) — интактные мыши.
2. Положительный контроль (K+) — группы мышей, которые получали объемы растворителя, соответствующие исследуемым агентам.
3. (КД1) — группа мышей, которым внутривенно вводили кверцетина дигидрата (КД) в дозе 10-5 моль/кг через 4 и 24 ч после каждой сенсибилизации.
4. (КД2) — группа мышей, которым внутривенно вводили КД в дозе 10-5 моль/кг за 1 ч до каждой провокации.
Продукцию цитокинов оценивали на стадии сенсибилизации иммунокомпетентными клетка-мии, а на эффекторной стадии клеточный состав бронхоальвеолярной лаважной жидкости (БАЛ) и уровни сывороточных овальбумин (ОВА)-специфических иммуноглобулинов в подопытных (КД1, 2) и контрольных группах.
С целью моделирования аллергии мышей-самок линии Balb/c 3-кратно сенсибилизировали внутрибрюшинным введением адсорбированного на корпускулярном носителе (алюминиевые квасцы, в качестве адъюванта) куриного ОВА (10,0 мкг/мышь, 200 мкл) на 0, 14 и 21 дни эксперимента. Затем вводили интрафарингеально 1% раствор ОВА в стерильном фосфатно-соле-вом буфере (ФСБ) трехкратно на 29, 31 и 39 дни для провокации респираторной аллергии.
Мышей из исследуемых групп выводили из опыта через 26 ч после 2-кратной сенсибилизации ОВА часть и эксплантировали селезенки. В 96-луночные планшеты засевали выделенные спленоциты, стимулировали добавлением КонА и инкубировали при 37 °С, 100% влажности и 5% CO2. Через 24 и 48 ч после инкубации исследовали уровни цитокинов в супернатантах. При помощи цитофлуориметрического метода определяли концентрации IL-1, IL-2, IL-4, IL-5, IL-6, IL-10, IL-17, IFNy, TNFa, GM-CSF.
Для подтверждения возможности влияния КД на патогенез аллергии в сыворотке крови мышей было необходимо определить уровни аллерген-специфических иммуноглобулинов: IgE, IgG1 и IgG2a классов. Для этого через 48 ч после введения последней разрешающей дозы ОВА у мышей под эфирным наркозом забирали кровь пункцией нижней полой вены. Полученную кровь оставляли при комнатной температуре до образования плотного сгустка и центрифугированием отделяли сыворотку, которую хранили при -70 °C до анализа. Определение содержания овальбумин (ОВА)-специфических иммуноглобулинов (IgG1, IgG2a и IgE) в сыворотке крови мышей проводили методом твердофазного иммуноферментного анализа (ИФА). С этой целью 96-луночный иммунологический микропланшет для ИФА покрывали раствором овальбумина в концентрации 5 мкг/мл в ФСБ, оставляя на ночь при 4 °С. После чего для блокировки участков неспецифической сорбции раствор овальбумина заменяли на ФСБ, содержащий 10% эмбриональной телячьей сыворотки и инкубировали в течение часа при 4 °С. После проведения реакции лунки четырехкратно отмывали ФСБ, содержащим 0,25% Твин-20. Затем добавляли исследуемую мышиную сыворотку в разведении, начиная с 1:250, и после инкубации (12 ч) повторно четырехкратно отмывали раствором Твина-20 в ФСБ. Иммобилизованные иммуноглобулины класса IgG определяли при помощи козьих антител против мышиных IgG1 и IgG2a,
конъюгированных с пероксидазой хрена, инкубируя в течение 1,5 часа при комнатной температуре. При определении ОВА-специфических IgE последовательно добавляли биотинилированные козьи антитела против мышиных IgE и коньюгат пероксидазы хрена со стрептавидином. На последнем этапе в лунки микропланшета вносили по 100 мкл субстратного раствора, содержащего тетраметилбензидин и перекись водорода. Ферментативную реакцию проводили в течение 10-15 мин, останавливая добавлением в каждую лунку по 100 мкл стоп-раствора. Результат выражали в процентах.
Одновременно с забором крови для получения сыворотки через 48 ч после последней ОВА-про-вокации у мышей проводили БАЛ, которая после использовалась для дифференциального подсчета клеток. Для дифференциального подсчета готовили цитологические препараты, которые окрашивали и под иммерсионным объективом подсчитывали в нескольких полях зрения эози-нофилы, нейтрофилы, макрофаги/моноциты и лимфоциты. В одном препарате анализировали общее количество клеток (не менее 200-300), рассчитывая процентное соотношение каждой популяции.
Статистическую обработку результатов проводили путем расчета средней арифметической и средней ошибки средней арифметической. Для оценки достоверности различий использовали t-критерий Стьюдента, разницу считали достоверной при р < 0,05.
На стадии сенсибилизации оценивали цито-киновый профиль спленоцитов под влиянием КД при индукции иммунного ответа. Для этого через 26 ч после двукратной сенсибилизации ОВА часть мышей из группы КД1 и соответствующей им группы положительного контроля (K+) выводили из опыта и эксплантировали селезенки с последующим добавлением КонА. Через 24 и 48 ч после инкубации исследовали уровни цитокинов в супернатантах. Концентрации IL-1, IL-2, IL-4, IL-5, IL-6, IL-10, IL-17, IFNy, TNFa, GM-CSF определяли цитофлуориметрическим методом. Пиковые концентрации цитокинов определяли к 48 ч инкубации спленоцитов.
Результаты
Как показало исследование, в супернатан-тах, полученных при инкубации КонА-стиму-лированных спленоцитов мышей из группы K+, определялись IL-2, IL-4, IL-6, IFNy и TNFa.
Кенкишвили А.О. и др. Kenkishvili A.O. et al.
Медицинская Иммунология Medical Immunology (Russia)/Meditsinskaya Immunologiya
180 gs 160 S f 140
Ijl20
Ю
H^ioo
о S=
80
_o О
60
ve 40 ev
L 20
□ IgE
К+ КД1 (QD1) КД2 (QD2) □ IgG1 □ IgG2a
140 120
Li 00
ш о
t5 80
^ Я о
Рисунок 1. Уровни (в процентах) сывороточных аллерген-специфических иммуноглобулинов через 48 ч после последней провокации мышей с ОВА-индуцированной респираторной аллергией Примечание. K- - интактные мыши. K+ - положительный контроль. КД1 - введение кверцетина дигидрата через 4 и 24 ч после сенсибилизации. КД2 - введение кверцетина дигидрата за 1 ч до провокации. Достоверные изменения по отношению к положительному контролю (p < 0,05). Figure 1. Levels of serum allergen-specific immunoglobulins 48 hours after the last challenge of mice with OVA-induced respiratory allergy (per cent)
Note. K- , intact mice; K+, positive control. QD1, administration of quercetin dihydrate at 4 and 24 h after sensitization. QD2, introduction of quercetin dihydrate for 1 h before challenge. Significant changes with respect to positive control (p < 0.05).
Внутривенное введение КД в дозе 10-5 моль/кг через 4 и 24 ч после сенсибилизации приводило к статистически значимым изменениям средних значений для IL-2, IL-6 и IFNy. Средний уровень IFNy в группе КД был значительно выше по сравнению с контрольной группой (1025,4±3,5 пг/мл vs 120,5±3,5 пг/мл), был также выше контрольных значений уровень IL-6 (96,5±4,5 пг/мл vs 95,3±3,7 пг/мл). Напротив, продукция IL-2 на фоне введения в группе КД (72,6±2,5 пг/мл) была ниже, чем в группе K+ (125,6±4,5 пг/мл). IL-17 не определялся в группах K+ и КД. Значимых различий для IL-4 и IFNa не наблюдалось в исследуемых группах.
На эффекторной стадии, как говорилось ранее, определяли аллерген-специфические иммуноглобулины. Результаты определения представлены на рисунке 1. В группе положительного контроля (K+) средний уровень ОВА-специфи-ческого IgG1 был значительно выше в сравне-
60
à h. до ®
Ё 20 0
К- К+ КД1 (QD1) КД2 (QD2)
□ Другие (Other) О Лф (Lf) ЦЦНф (Nf) ЦЦМф (Mf) ЩЭо (Eo)
Рисунок 2. Долевое распределение эозинофилов (Эо), макрофагов (Мф), нейтрофилов (Нф) и лимфоцитов (Лф) в бронхоальвеолярной лаважной жидкости, полученной через 48 ч после последней провокации мышей с ОВА-индуцированной респираторной аллергией
Примечание. K- - интактные мыши. K+ - положительный контроль. КД1 - введение кверцетина дигидрата через 4 и 24 ч после сенсибилизации. КД2 - введение кверцетина дигидрата за 1 ч до провокации.
Figure 2. Shared distribution of eosinophils (Eo), macrophages (Mf), neutrophils (Nf), and lymphocytes (Lf) in bronchoalveolar lavage fluid obtained 48 hours after the last challenge of mice with OVA-induced respiratory allergy Note. K-, intact mice; K+, positive control. QD1, administration of quercetin dihydrate at 4 and 24 h after sensitization; QD2, infusion of quercetin dihydrate for 1 h before the challenge.
нии с группой интактных мышей (100,0±7,0% vs 1,9±1,0%, p < 0,05).
Уровень ОВА-специфического IgG1 как после сенсибилизации, так и до провокации (КД1 и КД2) составлял 54,0±3,0% и 58,0±5,0% соответственно, что было достоверно (p < 0,05) ниже, чем в группе К+. Среднее значение IgG2a в группах КД соответствовало показателю оптической плотности КД1 — 150,0±4,0%, КД2 — 146,0±2,0%.
На фоне терапии КД значение IgE также изменялось. После сенсибилизации в группе КД1 снижался уровень IgE: 71,0±4,0% (p < 0,05), в группе КД2 замечалась выраженная, но статистически недостоверная тенденция к снижению этого показателя по сравнению с контрольным уровнем 87,5±6,0%.
Клеточный состав БАЛ определяли на эффек-торной стадии. В сравнении с группой отрицательного контроля (К ) абсолютное количество клеток БАЛ было значимо больше в группе по-
0
К
ложительного контроля K+: среднее значение (х 106 клеток/мышь) достигало 1,57±0,13, тогда как для интактных мышей этот показатель был 0,39±0,05. Общая «клеточность» БАЛ в группе КД1 была сравнима с таковой для K+ и составила 1,53±0,11 х 106 клеток/мышь, тогда как в группе КД2 величина этого показателя была достоверно ниже (0,79±0,14, p < 0,05).
Клеточный состав БАЛ интактных мышей был преимущественно представлен лимфоидными клетками с полным отсутствием эозинофильных гранулоцитов. На рисунке 2 представлено долевое распределение клеток (эозинофилов, нейтро-филов, макрофагов/моноцитов и лимфоцитов) в БАЛ контрольных и опытных групп. Как мы можем заметить, процентное содержание клеток в БАЛ различалось в группах K+ и КД1 (введение препарата после сенсибилизации): доля эо-зинофилов в этих группах составила 41,7±1,43% и 16,1±1,45% соответственно. В группе КД2 (введение препарата до провокации) наблюдалось статистически достоверное снижение количества эозинофилов, процентная доля которых равнялась 18,7±1,4% (p < 0,05), что происходило за счет нарастания доли моноцитов/макрофагов и других клеток.
Заключение
Подводя итоги, исследования эффектов КД в модели ОВА-индуцированной респираторной аллергии у мышей, мы можем заключить следующее:
— Внутривенное введение КД на стадии ОВА-сенсибилизации изменяет баланс T-хелперных цитокинов (проявляет тенденцию к снижению продукции спленоцитами IL-2 и повышает уровень IFNy), снижает сывороточные уровни ал-
лерген-специфических IgG1, ^Е и повышает
— Внутривенное введение КД на стадии провокации аллергии ОВА способствует уменьшению воспалительной инфильтрации легочной ткани и изменяет состав БАЛ (по сравнению с К+ менее выраженное снижение эозинофилии за счет нарастания макрофагов и других клеток), а также понижает уровень сывороточного аллерген-специфического IgG1 и вызывает тенденцию к снижению ^Е на фоне повышения IgG2a.
Множество научных исследований рассматривают нарушение баланса ТЫ/^2 хелпер-ных популяций как предпосылки развития аллергических заболеваний [4]. Так, кверцетин способен снижать цитокины и подавлять ^-4, снижать образование антител ^Е. Кверцетин является основным ингредиентом многих потенциальных противоаллергических препаратов и пищевых добавок, он более компетентный в отношении ингибирования ^-8 и ^-6, чем кромогликат (противоаллергическое лекарство) [5].
В ходе эксперимента по изучению влияния введения КД на БАЛ было установлено, что исследуемый агент уменьшает воспалительную инфильтрацию легочной ткани и изменяет состав БАЛ.
Подводя итоги, можно сделать вывод, что при введении КД изменяется спектр цитокинов (уменьшается содержание ^-2 и увеличивается 1К№). Это может говорить о возможности исследуемого агента переключать ^2-иммунный ответ на формирование антагонистичных популяций ТЫ-/ГЫ7-лимфоцитов.
Список литературы / References
1. Bosch R., Philips N., Suárez-Pérez J.A., Juarranz A., Devmurari A., Chalensouk-Khaosaat J., González S. Mechanisms of photoaging and cutaneous photocarcinogenesis, and photoprotective strategies with phytochemicals. Antioxidants (Basel), 2015, Vol. 4, no. 2, pp. 248-268.
2. Camps-Bossacoma M., Abril-Gil M., Saldaña-Ruiz S., Franch Á. Cocoa diet prevents antibody synthesis and modifies lymph node composition and functionality in a rat oral sensitization model. Nutrients, 2016, Vol. 8, no. 4, p. 242.
3. Elizabeth A., Charles W., Emala Sr. Quercetin acutely relaxes airway smooth muscle and potentiates P-agonist-induced relaxation via dual phosphodiesterase inhibition of PLCp and PDE4. Am. J. Physiol. Lung Cell Mol. Physiol., 2013, Vol. 305, no. 5, L396-403.
Кенкишвили А.О. и др. Медицинская Иммунология
Kenkishvili A.O. et al. Medical Immunology (Russia)/Meditsinskaya Immunologiya
4. Kapsenberg M.L., Jansen H.M., Bos J.D., Wierenga E.A. Role of type 1 and type 2 T helper cells in allergic diseases. Curr. Opin. Immunol., 1992, Vol. 4, no. 6, pp. 788-793.
5. Mlcek J., Jurikova T., Skrovankova S., Sochor J. Quercetin and its anti-allergic immune response. Molecules, 2016, Vol. 21, no. 5, pii: E623. doi: 10.3390/molecules21050623.
Авторы:
Кенкишвили А.О. — аспирант кафедры фармакологии ПФ ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Министерства здравоохранения РФ, Москва, Россия
Албегова Д.З. — к.м.н., доцент кафедры фармакологии ПФ ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Министерства здравоохранения РФ, Москва, Россия Лаптев О.С. — аспирант лаборатории экспериментальной и клинической фармакологии ФГБУ «Федеральный научно-практический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева»; ассистент кафедры фармации ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Министерства здравоохранения РФ, Москва, Россия Павлова С.И. — д.м.н., профессор, заведующая кафедрой фармакологии, клинической фармакологии и биохимии ФГБОУВПО «Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова», Чебоксары; к.м.н., доцент, старший научный сотрудник лаборатории экспериментальной и клинической фармакологии ФГБУ «Федеральный научно-практический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева», Москва, Россия
Албегова Ж.К. — д.м.н., профессор, Кафедра фармакологии, ФГБОУ ВО Северо-Осетинская государственная медицинская академия Минздрава России, Владикавказ, Россия Козлов И.Г. — д.м.н., профессор, заведующий кафедрой фармакологии ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Министерства здравоохранения РФ; заведующий лабораторией экспериментальной и клинической фармакологии ФГБУ «Федеральный научно-практический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева», Москва, Россия
Поступила 15.09.2016 Отправлена на доработку 19.09.2016 Принята к печати 27.12.2016
Authors:
Kenkishvili A.O., Postgraduate Student, Department of Pharmacology, Russian National N.I. Pirogov Research Medical University, Moscow, Russian Federation
Albegova D.Z., PhD (Medicine), Associate Professor, Department of Pharmacology, Russian National N.I. Pirogov Research Medical University, Moscow, Russian Federation
Laptev O.S., Postgraduate Student, Laboratory of Experimental and Clinical Pharmacology, Federal D. Rogachev Research and Clinical Centre of Pediatric Hematology, Oncology, and Immunology; Assistant Professor, Department of Pharmacy, Russian National N.I. Pirogov Research Medical University, Moscow, Russian Federation
Pavlova S.I., PhD, MD (Medicine), Professor, Head, Department of Pharmacology, Clinical Phermacology and Biochemistry, Chuvash State I.N. Ulianov University, Cheboksary; PhD (Medicine), Associate Professor, Senior Research Associate, Laboratory of Experimental and Clinical Pharmacology, Federal D. Rogachev Research and Clinical Centre of Pediatric Hematology, Oncology, and Immunology, Moscow, Russian Federation
Albegova G.K., PhD, MD, Professor (Medicine), Department of Pharmacology, North Ossetia State Medical Academy, Ministry of HealthCare, Vladikavkaz, Russian Federation
Kozlov I.G., PhD, MD (Medicine), Professor, Head, Department of Pharmacology, Russian National N.I. Pirogov Research Medical University; Chief, Laboratory of Experimental and Clinical Pharmacology, Federal D. Rogachev Research and Clinical Centre of Pediatric Hematology, Oncology, and Immunology, Moscow, Russian Federation
Received 15.09.2016 Revision received 19.09.2016 Accepted 27.12.2016
