CC BY
30ПУТИЛОВСКИЙ Михаил Михайлович,
кандидат юридических наук, председатель Крымского гарнизонного военного суда,
г. Симферополь е-mail: mail@law-books.ru
КАЗАКОВА Илона Борисовна,
заместитель руководителя следственного отдела
СК России по г. Балашихе, соискатель кафедры криминалистики Военного университета,
г. Москва е-mail: mail@law-books.ru
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВЕРСИОННОГО МЕТОДА ДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ УМЫШЛЕННОГО УНИЧТОЖЕНИЯ ИЛИ ПОВРЕЖДЕНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИМИ ВОЕННОГО ИМУЩЕСТВА, СОВЕРШЕННОГО ОБЩЕОПАСНЫМ СПОСОБОМ
Аннотация. В статье рассмотрен версионный метод для расследования умышленного уничтожения или повреждения военнослужащими военного имущества, совершенного общеопасным способом.
Ключевые слова: версионный метод, умышленное уничтожение или повреждение военнослужащими военного имущества, совершенного общеопасным способом.
PUTILOVSKY Mikhail Mikhailovich,
PhD in Law,
Chairman of the Crimean garrison military court,
city of Simferopol
KAZAKOVA Ilona Borisovna,
Deputy head of investigation Department SK of Russia in Balashikha, candidate of the Department of criminology of the Military University,
city of Moscow
THE USE OF A VERSIONED METHOD FOR INVESTIGATION OF INTENTIONAL DESTRUCTION OR DAMAGE OF MILITARY
PROPERTY BY MILITARY PERSONNEL COMMITTED PUBLICLY
DANGEROUS METHOD
Annotation. The article deals with the versioned method for investigating the intentional destruction or damage of military equipment by military personnel, committed in a generally dangerous way.
Key words: versioned method, deliberate destruction or damage by military personnel of military equipment committed in a generally dangerous way.
Преодоление трудностей логического характера по конкретному уголовному делу, связанных с недостатком полезной информации, было бы невозможно без использования в качестве инструмента такого познания следственных версий. Версии в расследовании преступлений являются формой
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
мышления, средством поиска и объяснения фактов, обеспечивают переход от вероятностного знания к достоверному и таким образом выполняют функцию метода познания, помогая определить главное направление расследования, очередность и тактику следственных действий и розыскных мероприятий.
Исследованию следственных версий посвящен целый ряд монографий и диссертационных работ [1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12]. Большинство ученых-криминалистов рассматривают следственную версию как разновидность гипотезы. Так, например, А.Н. Васильев правильно, на наш взгляд, отмечал, что «по своей логической природе следственные версии ничем не отличаются от гипотез» [13]. Другие авторы пытаются провести различие, грань между следственной версией и другими видами гипотез [14]. Вместе с тем. все ученые-криминалисты единодушны в признании того огромного значения, которое имеют следственные версии в расследовании преступлений.
Наиболее ярко выразил мысль об определяющем влиянии следственных версий на выбор путей расследования P.C. Белкин, который отмечал, что «гипотезу, выдвигаемую при расследовании уголовного дела и организующую (направляющую) дальнейшее расследование, в том числе собирание и проверку доказательств, обычно называют следственной версией» [15].
Важное значение для расследования конкретных преступлений имеет накопленный и обобщенный наукой опыт (практика) подобного рода деятельности применительно к отдельным категориям преступлений. Поэтому представляется, что исследование вопроса о типичных следственных версиях имеет важное теоретическое значение и, прежде всего, для методики расследования отдельных видов преступлений, а следовательно, и для следственной практики. Между тем в юридической литературе можно встретить различные мнения ученых-криминалистов как о характере, природе и содержании типичных следственных версий, так и о целесообразности их разработки и использования в практике расследования.
Так, ряд ученых-криминалистов весьма скептически относятся к целесообразности и возможности использования типичных следственных версий в расследовании конкретных преступлений [16], а некоторые из них вообще не считают возможным относить их к разряду следственных версий [17]. Другие склонны переоценивать значение типичных следственных версий в расследовании, отводя им роль стабильных схем, полностью мобилизующих и направляющих весь ход следствия [18]. Однако большинство ученых-криминалистов правильно, на наш взгляд, отмечая весьма важную эвристическую роль типичных версий в расследовании, вместе с тем, далеки от преувеличения их значения [19; 20; 21; 22; 23].
Обычно типичная версия понимается в литературе как «наиболее характерное для дан-
ной ситуации с точки зрения обобщенной следственной или судебной практики предположительное объяснение факта или расследуемого события в целом» [24]. На первый взгляд может показаться нелогичным выделение при расследовании конкретного преступления типичной следственной версии, так как мы знаем, что любое отдельное явление, процесс и т.д. всегда, по-своему, неповторимы и индивидуальны. Отсюда и следственная ситуация, и следственная версия как ее субъективный элемент должны были быть только конкретными. И это на самом деле так.
Вместе с тем, следует учитывать, что общее, в роли которого выступают типичные идеальные модели преступлений определенной категории (как результат научно-теоретического обобщения следственной практики), и отдельное (конкретное преступление) тесно взаимосвязаны. Поэтому то обстоятельство, что любому отдельному явлению (преступлению) присущи те или иные признаки, свойства, черты (наблюдаемые у целого класса, группы аналогичного рода явлений), позволяет говорить в целом о наличии у такого преступления повторяющихся, типичных черт, образующих в своем единстве некоторую информационную совокупность, которая при определенных условиях может быть причислена к категории типичных. Однако само по себе признание такой возможности еще не раскрывает в полной мере эвристического процесса формирования типичных версий по конкретному преступлению.
В этой связи представляется, что выделение типичных следственных версий в расследовании конкретных преступлений целесообразнее всего объяснять с помощью модельной аналогии как разновидности умозаключения по аналогии. Суть данной логической операции заключается в следующем. При расследовании конкретного преступления следователь обнаруживает на начальном этапе некоторую совокупность информации, которая не позволяет с достаточной определенностью судить об отдельных, но наиболее важных обстоятельствах события преступления. Явный недостаток полезной информации порождает в таком случае острую проблемную ситуацию [25]. Желая найти наиболее рациональный выход из нее и не имея для этого других возможностей, следователь обращается к обобщенному криминалистической наукой следственному опыту расследования отдельных видов преступления, т.е. тем типичным идеальным следственным моделям, которые разработаны на теоретическом уровне.
При этом следователя, прежде всего, интересует в указанных моделях их информацион-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
ная база, так как найдя в исходных фактических данных конкретной следственной ситуации такие ее объективные характеристики, которые имеют существенное сходство с отдельными элементами информационной базы типичной следственной модели, он делает умозаключение об их сходстве в целом. Вместе с тем, конкретное событие преступления, понимаемое как идеальное отражение его наиболее существенных информационных черт в голове следователя, можно рассматривать в качестве прототипа сходной типичной следственной модели теоретического уровня.
Это дает возможность эффективно использовать модельную аналогию (понимаемую в данном случае «как перенос информации от модели к прототипу») [26; 27], которая направляет эвристический процесс выведения нового знания на основе модели, ее изучения и приписывания этого знания объекту-оригиналу, другими словами, конкретному событию преступления. Сама процедура умозаключения по аналогии на этом уровне познания направляется уже не версией, а знанием о модели - информацией, заключенной в модели или связанной с ней.
Таким образом, система типичных версий и соответствующий ей комплекс следственных и иных действий переносится как на конкретное событие преступления для предположительного его объяснения в целом, так и отдельных его сторон и обстоятельств. В результате такой логической операции у следователя появляется приблизительный, но, тем не менее, весьма важный ориентир для выбора главного направления расследования и успешного разрешения возникшей сложной проблемной следственной ситуации.
При этом использование типичных следственных версий для расследования преступлений не следует рассматривать как строгий алгоритм действий следователя. Их назначение и роль в расследовании - оптимизация эвристических возможностей следственного мышления. Кроме того, они выступают также и как эффективное средство (метод) преодоления проблемных следственных ситуаций в условиях острого дефицита необходимой доказательственной информации о событии преступления и отдельных его обстоятельствах.
Вместе с тем, следует признать небесспорным мнение отдельных ученых-криминалистов, которые видят смысл использования типичных версий в расследовании только «в объяснении события при минимальных исходных данных, что необходимо для выбора главного направления расследования в самом его начале» [28]. Исходя из приведенной точки зрения и продолжая ту же мысль, Л.Я. Драпкин писал, что
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
«важной характеристикой типичных версий, выдвинутых по одному и тому же делу, является одинаковая степень их правдоподобия. В момент построения версий их можно рассматривать как набор равновозможных, равновероятных вариантов». И далее: «Сумма вероятностей всех типичных версий, с учетом взаимной несовместимости и исчерпывающего характера их перечня, равна единице» [29].
Представляется, что правы те ученые-криминалисты, которые полагают, что «при всем многообразии конкретных оснований дли выдвижения версий, наличии случайных связей, порожденных побочными причинами, неизбежно имеются повторяющиеся моменты, создающие общность, типичность» [30], а так как процесс выдвижения и проверки версий пронизывает весь путь познания истины по конкретному уголовному делу (до получения достоверного знания в момент составления обвинительного заключения), то логично заключить, что типичное, повторяющееся неизбежно должно присутствовать в той или иной степени на любой стадии расследования.
Поэтому о типичной версии может идти речь не только при наличии минимальных исходных данных и не только в начале расследования. Вполне правомерно, как представляется, можно говорить о типичных версиях и в том случае, когда следователь располагает довольно значительной по объему информацией, которая, вместе с тем, не дает возможности однозначно истолковывать те или иные факты и обстоятельства по делу.
Известно, что типичная версия служит выбору главного направления расследования. В свою очередь, главное направление расследования во многом зависит от последовательности проверки выдвинутых по делу версий. В криминалистической литературе принято считать за правило параллельную проверку всех возможных версий.
Вместе с тем, нельзя не согласиться с мнением А.Н. Васильева о том, что «параллельная проверка всех версий неизбежно требует двойной и тройной затраты времени и энергии следователя, а когда перед ним наиболее вероятная версия, с помощью которой сразу можно быстро решить все основные вопросы расследования конкретного дела, то только "робот" был бы способен не использовать эту возможность» [31]. Представляется, что такой наиболее вероятной версией как раз и является «наиболее характерная», «наиболее часто встречаемая» в данной ситуации версия, т.е. типичная версия.
Возникает вопрос: может ли быть по делу одна типичная (наиболее вероятная) версия?
Думается, что, в принципе, да. Это может иметь место в том случае, «если исходные данные таковы, что не оставляют места для иного предположения в отношении объясняемого факта или события» [32, с. 423]. В подобной ситуации данное предположение и будет наиболее вероятным, т.е. типичным. «Вместе с тем, поскольку неизбежны сомнения в достоверности и полноте исходных данных, постольку должна быть выдвинута наряду с этой версией и контрверсия, т.е. общее предположение о том, что события происходили иначе, чем это зафиксировано в исходных сведениях» [32, с. 424]. Выдвижение контрверсий необходимо в целях всесторонности, полноты и объективности доказывания. Однако, представляется, что сама по себе контрверсия не может рассматриваться как типичное предположение, вытекающее из фактических данных по делу1.
Методика расследования умышленного уничтожения или повреждения военнослужащими военного имущества предполагает активное использование версионного метода. При этом роль систем типичных версий, неизмеримо возрастает в тех случаях, когда имеются очень скудные данные об обстоятельствах преступления, мотивах и целях преступника. Ведь в типичных версиях обобщен опыт разрешения следственных ситуаций. Все нетипичные версии не выдвигаются по делу, а используются как данные криминалистической науки (при наличии дефицита информации) в целях их проверки и получения дополнительной информации по делу.
Таким образом, при выдвижении общей типичной версии по делу (в зависимости от исходных данных) может быть выдвинута одна или несколько типичных версий, которые, являясь самыми характерными, наиболее вероятным образом объясняют событие преступления и при этом в своей совокупности не составляют достоверного знания.
Фактическим основанием для разработки типичных версий и программ действий следователя при расследовании умышленного уничтожения или повреждения военного имущества служит типичная исходная информация, сопря-
1 Аналогичное положение складывается нередко и на дальнейшем этапе расследования, когда следователь располагает достаточными (с его точки зрения) доказательствами об основных обстоятельствах преступления и готовится и предъявлению обвинения. В данном случае «версия обвинения» мыслится как наиболее характерное и вероятное предположение, хотя, безусловно, следователь обязан иметь в виду и контрверсию, более того, ему необходимо доказать «версию обвинения» (в данном случае типичную), опровергнуть контрверсию.
женная с полной их криминалистической характеристикой.
Представляется, что применение той или иной типичной версии возможно только тогда, когда исходная информация по делу соответствует типовой информации о структурных элементах криминалистической характеристики, на которых основана данная типовая версия.
Так, при расследовании умышленного уничтожения или повреждения военнослужащими военного имущества можно выделить следующие типичные версии о характере события:
1) о форме вины (неосторожная или умышленная);
2) о цели (уничтожение или повреждение военного имущества, причинение вреда, сокрытие другого преступления (например, хищения или недостачи военного имущества), личное обогащение);
3) о мотиве (месть, зависть, ревность, т.е. на почве личных неприязненных отношений, сложившихся между военнослужащими в воинском коллективе; хулиганские побуждения, находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения и вызванного им ощущением куража (бравады); корыстные побуждения; в силу влияния каких-либо жизненных обстоятельств).
Во всех случаях необходимо выдвигать версии об обстоятельствах, способствовавших уничтожению или повреждению военного имущества:
1) незнание военнослужащим правил обращения с указанными предметами военной техники или боеприпасами;
2) сознательное нарушение военнослужащим правил обращения с данными предметами военной техники или боеприпасами;
3) отсутствие или недостаточный контроль воинских должностных лиц.
Так, например, 23 мая 2008 г. из-за несоблюдения ведомственных инструкций при работах произошел пожар на складе аэродрома 6-й армии ВВС ПВО в г. Лодейное Поле в Ленинградской области, в результате которого было уничтожено 430 ракет Р-27 класса «воздух-воздух» для истребителей-перехватчиков Су-27 и причинен ущерб в размере 766.336.997 руб. Было возбуждено уголовное дело, в рамках которого обвинение в халатности (ст. 293 УК РФ) было предъявлено начальнику склада ракетного вооружения и боеприпасов ст. прапорщику А. Гриб-кову, который, проявив при погрузке-разгрузке ракет преступную небрежность и легкомыслие, не провёл инструктаж и не изъял перед входом на склад курительные и зажигательные приборы. Вследствие чего на складе было допущено
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
курение сигарет ст. прапорщиком Степановым и капитаном Беляевым. И от брошенного окурка (кем именно, следствием так и не установлено) загорелись деревянные ящики с боеприпасами. Пушкинский гарнизонный военный суд признал Грибкова виновным в совершении преступления и приговорил его к штрафу в размере 100 тыс. руб. Кроме этого, суд частично удовлетворил иск командования в/части 23438, обязав его возместить ущерб в сумме 750 тыс. руб.
Кроме того, выдвигая версии об обстоятельствах, способствовавших уничтожению или повреждению военного имущества, следователь должен знать, что основными причинами нарушений при обращении с боеприпасами и взрывчатыми веществами являются:
а) нарушение правил охраны, хранения и транспортировки взрывчатых веществ;
б) нарушение правил обращения при работе с ними и утилизации;
Так, например, 14 сентября 2009 г. в г. Карабаш Челябинской области произошло возгорание открытого обвалованного хранилища, где находилось более 2100 штук 152-миллиметровых артиллерийских снарядов для гаубиц, большая часть из которых была списана и подлежала разборке и подготовке к утилизации. Военнослужащие отделяли от снарядов взрыватели. От окурка, брошенного ряд. К. Дейнекиным, загорелся порох, который был уже извлечен из снарядов. Когда начался пожар, военнослужащие по призыву разбежались, а на место происшествия прибыли заместитель командира части и другие военнослужащие. В тот момент, когда группа приступила к тушению, произошел взрыв боеприпасов, в результате которого один военнослужащий погиб и двое были ранены. Военный следственный отдел по Челябинскому гарнизону по факту пожара возбудил уголовное дело по ч. 2 ст. 217 УК РФ (нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах, повлекшее по неосторожности смерть человека);
в) взрывы во время пожаров и от детонации в хранилищах взрывчаты веществ и боеприпасов.
Так, например, 26 мая 2011 г. на 99-м военном арсенале в п. Урман Иглинского района Башкирии (в 150 км от г. Уфы) возник пожар и стали взрываться 120-миллиметровые снаряды. Пострадали 12 человек, 116 жителей поселка остались без крова, разрушено более 800 зданий;
г) самовоспламенение взрывчатых веществ, вследствие их недоброкачественности и истечения срока годности.
Так, например, 23 июня 2010 г. на полигоне артиллерийского училища в Рыбновском районе Рязанской области произошло возгора-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
ние пороховых зарядов от утилизированных боеприпасов. Инцидент произошел при разгрузке трубчатого пороха из двух автомашин КамАЗ для утилизации из-за нарушения правил безопасности, с последующим возгоранием транспортных средств. В результате погиб один военнослужащий, еще 31 человек были госпитализированы с ожогами и различными травмами.
В следственной практике довольно часто встречается сочетание этих причин, поэтому при составлении плана расследования следователь должен иметь в поле зрения весь комплекс вероятных версий об обстоятельствах, способствовавших совершению конкретного происшествия.
Касаясь выдвижения и проверки версий о причине повреждения предметов военной техники, то следует отметить, что эта причина может быть следствием ненадлежащего ухода, обслуживания, эксплуатации предметов военной техники, она может быть как случайной, так и явиться результатом разрушения деталей или материалов.
Таким образом, исходя из вышеизложенного, использованием версионного метода для расследования умышленного уничтожения или повреждения военнослужащими военного имущества, совершенного общеопасным способом, значительно сократит время расследования и поможет установить истину по уголовным делам данной категории.
Список литературы:
[1] Ларин А.М. От следственной версии к истине / А.М. Ларин. - М., 1976.
[2] Пещак Я. Следственные версии / Я. Пещак. - М., 1976.
[3] Никренц О.В. Судебная версия как разновидность гипотезы: дис. ... канд. юрид. наук / Никренц Ольга Вильгельмовна. - М., 1954.
[4] Драпкин Л.Я. Построение и проверка следственных версий: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09 / Драпкин Леонид Яковлевич. - М., 1972.
[5] Арцишевский Г.В. Следственные версии: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09 / Арцишевский Георгий Владимирович. - М., 1973.
[6] Васильев А.Н., Мудьюгин Г.Н., Якубович Н.А. Планирование расследования преступлений / А.Н. Васильев, Г.Н. Мудьюгин, Н.А. Якубович. - М., 1967.
[7] Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств / Р.С. Белкин. - М., 1956.
[8] Лузгин И.М. Расследование как процесс познания / И.М. Лузгин. - М., 1963.
[9] Лузгин И.М. Методологические проблемы расследования / И.М. Лузгин. - М., 1973.
[10] Ларин А.М. Расследование по уголовному делу / А.М. Ларин. - М., 1970.
[11] Эйсман А.А. Логика доказывания / А.А. Эйсман. - М., 1971.
[12] Васильев А.Н. Следственная тактика /
A.Н. Васильев. - М., 1976.
[13] Васильев А.Н., Мудьюгин Г.Н., Якубович Н.А. Планирование расследования преступлений / А.Н. Васильев, Г.Н. Мудьюгин, Н.А. Якубович. - М., 1967. - С. 37.
[14] Теребилов В.И. К вопросу о следственных версиях и планировании расследования /
B.И. Теребилов / Советская криминалистика на службе следствия. - 1955. - Вып. 6.
[15] Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Общая. - М., 1966. - С. 151.
[16] Евгеньев-Тиш М.Е. План расследования уголовного дела / М.Е. Евгеньев-Тиш // Труды Саратовского юридического ин-та. -1957. - Вып.1. - С. 217.
[17] Ларин А.М. От следственной версии к истине / А.М. Ларин. - М., 1976. - С. 9.
[18] Яковлев Я.М. Расследование убийств / Я.М. Яковлев. - Душанбе, 1960. - С. 130, 131.
[19] Лузгин И.М. Построение и проверка версий при производстве расследования по уголовному делу / И.М. Лузгин // Вопросы криминалистики. - 1968. - № 8-9. - С. 10, 11.
[20] Лузгин И.М. Расследование как процесс познания / И.М. Лузгин. - М., 1969. - С. 99.
[21] Колесниченко А.Н., Матусовский Г.А. О системе версий и методике их построения / А.Н. Колесниченко, Г.А. Матусовский // В сб.: Криминалистика и судебная экспертиза. - Киев, 1970. - С. 7 - 13.
[22] Теория доказательств в советском уголовном процессе. - М., 1973. - С. 423.
[23] Арцишевский Г.В. К вопросу о следственных версиях / Г.В. Арцишевский // Вопросы борьбы с преступностью. - 1976. - Вып. 24. - С. 159.
[24] Теория доказательств в советском уголовном процессе. - М., 1973. - С. 422.
[25] Драпкин Л.Я. Построение и проверка следственных версий: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09 / Драпкин Леонид Яковлевич. - М., 1972. - С. 35 - 39.
[26] Уемов А.И. Аналогия в практике научного исследования / А.И. Уемов. - М., 1970. - С. 22.
[27] Батороев К.Б. Кибернетика и метод аналогий / К.Б. Батороев. - М., 1974. - С. 16.
[28] Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Общая. - М., 1966. - С. 322.
[29] Драпкин Л.Я. Построение и проверка следственных версий: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09 / Драпкин Леонид Яковлевич. - М., 1972. - С. 191, 192.
[30] Колесниченко А.Н., Матусовский Г.А. О системе версий и методике их построения // Криминалистика и судебная экспертиза. - 1970. - № 7. - С. 10.
[31] Васильев А.Н. Следственная тактика / А.Н. Васильев. - М., 1976. - С. 76.
[32] Теория доказательств в советском уголовном процессе. - М., 1973. - С. 423, 424.
Spisok literatury:
[1] Larin A.M. Ot sledstvennoj versii k istine / A.M. Larin. - M., 1976.
[2] Peshchak Ya. Sledstvennye versii / Ya. Peshchak. - M., 1976.
[3] Nikrenc O.V. Sudebnaya versiya kak raznovidnost' gipotezy: dis. ... kand. yurid. nauk / Nikrenc Ol'ga Vil'gel'movna. - M., 1954.
[4] Drapkin L.Ya. Postroenie i proverka sled-stvennyh versij: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.09 / Drapkin Leonid Yakovlevich. - M., 1972.
[5] Arcishevskij G.V. Sledstvennye versii: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.09 / Arci-shevskij Georgij Vladimirovich. - M., 1973.
[6] Vasil'ev A.N., Mud'yugin G.N., Yakubo-vich N.A. Planirovanie rassledovaniya prestu-plenij / A.N. Vasil'ev, G.N. Mud'yugin, N.A. Yakubovich. - M., 1967.
[7] Belkin R.S. Sobiranie, issledovanie i ocenka dokazatel'stv / R.S. Belkin. - M., 1956.
[8] Luzgin I.M. Rassledovanie kak process poznaniya / I.M. Luzgin. - M., 1963.
[9] Luzgin I.M. Metodologicheskie problemy rassledovaniya / I.M. Luzgin. - M., 1973.
[10] Larin A.M. Rassledovanie po ugolovnomu delu / A.M. Larin. - M., 1970.
[11] Ejsman A.A. Logika dokazyvaniya / A.A. Ejsman. - M., 1971.
[12] Vasil'ev A.N. Sledstvennaya taktika / A.N. Vasil'ev. - M., 1976.
[13] Vasil'ev A.N., Mud'yugin G.N., Yakubo-vich N.A. Planirovanie rassledovaniya prestu-plenij / A.N. Vasil'ev, G.N. Mud'yugin, N.A. Yakubovich. - M., 1967. - S. 37.
[14] Terebilov V.I. K voprosu o sledstvennyh versiyah i planirovanii rassledovaniya / V.I. Tere-bilov / Sovetskaya kriminalistika na sluzhbe sled-stviya. - 1955. - Vyp. 6.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
[15] Teoriya dokazatel'stv v sovetskom ugolovnom processe. Chast' Obshchaya. - M., 1966.-S.151.
[16] Evgen'ev-Tish M.E. Plan rassledovaniya ugolovnogo dela / M.E. Evgen'ev-Tish // Trudy Saratovskogo yuridicheskogo in-ta. - 1957. -Vyp.1. - S. 217.
[17] Larin A.M. Ot sledstvennoj versii k istine / A.M. Larin. - M., 1976. - S. 9.
[18] Yakovlev Ya.M. Rassledovanie ubijstv / Ya.M. Yakovlev. - Dushanbe, 1960. - S. 130, 131.
[19] Luzgin I.M. Postroenie i proverka versij pri proizvodstve rassledovaniya po ugolovnomu delu / I.M. Luzgin // Voprosy kriminalistiki. -1968. - № 8-9. - S. 10, 11.
[20] Luzgin I.M. Rassledovanie kak process poznaniya / I.M. Luzgin. - M., 1969. - S. 99.
[21] Kolesnichenko A.N., Matusovskij G.A. O sisteme versij i metodike ih postroeniya / A.N. Kolesnichenko, G.A. Matusovskij // V sb.: Krimi-nalistika i sudebnaya ekspertiza. - Kiev, 1970. - S. 7 - 13.
[22] Teoriya dokazatel'stv v sovetskom ugolovnom processe. - M., 1973. - S. 423.
[23] Arcishevskij G.V. K voprosu o sledst-vennyh versiyah / G.V. Arcishevskij // Voprosy bor'by s prestupnost'yu. - 1976. - Vyp. 24. - S. 159.
[24] Teoriya dokazatel'stv v sovetskom ugolovnom processe. - M., 1973. - S. 422.
[25] Drapkin L.Ya. Postroenie i proverka sledstvennyh versij: dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.09 / Drapkin Leonid Yakovlevich. - M., 1972. - S. 35 - 39.
[26] Uemov A.I. Analogiya v praktike nauch-nogo issledovaniya / A.I. Uemov. - M., 1970. - S. 22.
[27] Batoroev K.B. Kibernetika i metod analogij / K.B. Batoroev. - M., 1974. - S. 16.
[28] Teoriya dokazatel'stv v sovetskom ugolovnom processe. Chast' Obshchaya. - M., 1966. - S. 322.
[29] Drapkin L.Ya. Postroenie i proverka sledstvennyh versij: dis. ... kand. yurid. nauk: 12.00.09 / Drapkin Leonid Yakovlevich. - M., 1972. - S. 191, 192.
[30] Kolesnichenko A.N., Matusovskij G.A. O sisteme versij i metodike ih postroeniya // Krim-inalistika i sudebnaya ekspertiza. - 1970. - № 7. - S. 10.
[31] Vasil'ev A.N. Sledstvennaya taktika / A.N. Vasil'ev. - M., 1976. - S. 76.
[32] Teoriya dokazatel'stv v sovetskom ugolovnom processe. - M., 1973. - S. 423, 424.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
