CC BY
143
Конева С.И. Участие председательствующего судьи в проведении допросов при рассмотрении уголовного дела
2. См.: Строгович М. Принципы советского уголовного процесса // Советское право. — 1927. — № 1 (25). — С. 92—111; Строгович М. Курс советского уголовного процесса. — М., 1958. — С. 84—85; Строгович М. Курс советского уголовного процесса: В 2 т. — Т. 1. — М., 1968. — С. 149—151.
3. Строгович М. Принципы советского уголовного процесса // Советское право. — 1927. — № 1 (25). — С. 106.
4. См.: Уголовный процесс. Судебное производство: Учебник / Под ред. В.Т. Томина и М.П. Полякова. — М., 2007. — С. 73 и след.
5. См.: Устав уголовного судопроизводства. Систематизированный комментарий (ст. 595—764). — С. 1188.
6. См.: Александров А.С. Перекрестный допрос в суде (объяснение его сущности и порядка проведения, а также практическое наставление к употреблению) / А.С. Александров, С.П. Гришин. — М., 2007. — С. 162.
С.И. Кувычков
Кувычков Сергей Иванович — преподаватель кафедры математики, информатики и информационных технологий
Нижегородской академии МВД России
E-mail: kuvychkov@namvd.ru
Использование в доказывании электронной информации
В статье исследуются проблемы использования в доказывании по уголовным делам электронной информации. Делается вывод о том, что электронное доказательство отчасти стирает грань между результатами оперативно-разыскной деятельности и уголовно-процессуальной деятельности. Предлагается ввести в число источников доказательств новый источник— электронное доказательство. Ставится вопрос об усилении экспертных возможностей при проверке такого рода доказательств в ходе судебного процесса.
We study the problem of using a proof in criminal cases of electronic information in this article. It is concluded that the electronic evidence is partly blurs the line between the results of operational andinvestigative activities
and the activities of criminal procedure. It is proposed to introduce to a new source — an electronic evidence into the number of evidence. The question of strengthening the capacity of expert validation of such evidence is get during the trial.
В связи с развитием информационных технологий проблематика доказывания в уголовном процессе получает новое освещение. Результаты многих следственных действий, оперативно-разыскных мероприятий существуют в виде электронной информации, которая накапливается, передается по техническим каналам связи, посредством переносных электронно-цифровых носителей.
Хотя общие закономерности доказывания при использовании электронной информации сохраняются, тем не менее, есть повод обсудить вопрос, что является первоначальным, а что выступает производным доказательством в ситуации, когда информация (аудио-, видеофайлы) накапливается в неких базах данных (зачастую контролируемых только техническими службами правоохранительных органов), а оттуда уже поступает органу предварительного расследования, где «легализуется» посредством производства процессуальных действий, и потом уже поступает в суд.
При этом надо учитывать, что существующие технологии цифровой записи таковы, что отличить исходную запись (оригинальную) от смонтированной (обработанной копии) порой весьма затруднительно. Так, признанный эксперт в области фо-
нологической экспертизы Е. Галяшина признает, что развитие современных технических средств звукозаписи значительно упростило производство электроакустического монтажа за счет применения различных специальных монтажных устройств, а также выборочной перезаписи на другой носитель. Современные технологии позволяют проводить редактирование и монтаж фонограммы практически с любой необходимой степенью точности, фактически не оставляя следов монтажных переходов. При этом использование перезаписи смонтированной фонограммы на другой носитель позволяет почти полностью маскировать следы монтажа, так что эксперты при помощи не сертифицированного оборудования не в состоянии их выявить1.
На наш взгляд, несмотря на разницу в правовых режимах, сам процесс получения информации в электронном формате об обстоятельствах дела в случаях проведения следственных действий, регламентируемый статьями 186, 1861 УПК РФ, или оперативно-разыскных мероприятий, предусмотренных пунктами 10, 11 части 1 статьи 6 ФЗ «Об ОРД», примерно одинаков. Компетентный государственный орган, получив в установленном законом
порядке разрешение суда, с помощью технических средств копирует на носитель информацию, которая проходит по контролируемому каналу связи или фиксирует сами контакты и их технические параметры.
Первоисточником информации является человек или его речь; эта речь фиксируется техническими устройствами и в последующем представляется в качестве доказательства. Если речь передается по каналам связи, то перехватывается и записывается информационный процесс, протекающий в каналах связи. Сделанная запись переговоров уже есть копия тех данных, которые передавались по каналу связи.
Существующая уголовно-процессуальная форма делает необходимым для органа уголовного преследования производство ряда документов и предметов, которые получают статус «источников доказательств», с соответствующими правовыми последствиями. Будучи в действительности только носителями информации, документы, вещественные доказательства принимаются иногда некритически судом за объективные средства установления истины.
Надо отметить, что обычно официально направляемый в суд документ, существующий в электронном или письменном виде, является производным доказательством, ибо составляется органом предварительного расследования и весьма часто источник информации недоступен для непосредственного исследования во время судебного разбирательства. Напомним, что электронный документ — это документ, в котором информация представлена в электронно-цифровой форме. Либо сам электронный документ, либо его электронно-цифровой носитель должны обладать какими-либо индивидуализирующими признаками. Вокруг генезиса и репрезентативности данных, записанных на электронно-цифровом носителе, иногда разворачиваются споры, одним из ключевых вопросов которых является вопрос о первоисточнике и корректности обработки первичной информации, зафиксированной в производных доказательствах: протоколах, стенограммах.
Как показывает практика, в судебном следствии стороной обвинения часто представляется в качестве вещественного доказательства электронная информация, полученная оперативным путем. Зачастую это компьютерные диски с копиями цифровых записей, происхождение которых подтверждалось рапортами, постановлениями сотрудников оперативных аппаратов, а также справками (рапортами) оперативных сотрудников о том, что это якобы переговоры фигурантов по делу.
Приведем выдержку из напутственного слова присяжным заседателям, в котором судья разъясняет, какие доказательства им надлежит оценить:
«Вещественное доказательство — компакт-диск с записанными на нем файлами, содержащими информацию о входящих и исходящих соединениях телефонных номеров Хаджикурбано-
ва, Махмудова Д. и Махмудова И. Аналогичная информация о детализации телефонных переговоров подсудимых, истребованных судом в компаниях сотовой связи. Исходя из этих доказательств можно судить о передвижениях подсудимых как в день совершения убийства Политковской, так и за несколько дней до него. Согласно этой информации 7 октября 2006 года подсудимые достаточно длительное время находились в зоне действия базовых станций, непосредственно примыкающих к месту преступления, и перезванивались между собой.
— Детализация телефонных соединений подсудимых, предоставленная компаниями сотовой связи на основании постановления суда.
— Сообщение ЗАО «МегаФон» с картой покрытия базовых станций о более точном нахождения абонента с телефонным номером, которым пользовался Махмудов Джабраил»2.
При этом оригиналы цифровых аудиозаписей (первоисточники электронной информации) в материалах делах, как правило, отсутствуют и в суде они недоступны для исследования. Где они хранятся и существуют ли они вообще — государственная тайна. Об остроте проблемы свидетельствуют некоторые специалисты, они утверждают, что «уголовное дело в России можно завести против любого человека на основании только рапорта оперативника и копии цифровых записей неизвестного происхождения — то есть «прослушек»3. В качестве примера приводят уголовное дело «Ходорковского-Лебедева», при рассмотрении которого в Хамовническом суде на 57-й день заседаний прокуроры стали демонстрировать протоколы телефонных переговоров между начальником правового управления «ЮКОСа» Дмитрием Гололобовым и его заместителем Светланой Бахминой. «Прослушки» этих переговоров проводились ФСБ в октябре-ноябре 2004 года (уже после ареста Ходорковского и Лебедева). Были озвучены расшифровки только двух из трех дисков, которые числились в протоколе, но и они, по словам подсудимых, были лишь усеченными версиями. Михаил Ходорковский заявил, что в ходе подготовки к делу знакомился с аудиозаписями и их расшифровками и обнаружил разительные различия между ними, в связи с чем потребовал предоставить сами диски. Было заявлено ходатайство о предоставлении в суд аудиозаписей телефонных переговоров. Когда на 115-й день заседаний вернулись к обсуждению вопроса о дисках, выяснилось, что они до сих пор не представлены, несмотря на то, что запросы о дисках поддержал судья4.
Ввиду распространенности подобных ситуаций можно говорить о том, что сведения в цифровом формате, полученные на основании ФЗ «Об ОРД» и под судебным контролем, принимаются в качестве доказательств. В настоящее время мало какое из уголовных дел, связанных с расследованием, например, признаков взяточничества, коммерческого подкупа, не обходится без исследования в
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2012, № 18
91
Кувычков С.И. Использование в доказывании электронной информации
Кувычков С.И. Использование в доказывании электронной информации
составе доказательств аудио- и немного реже видеозаписей. Причем большинство уголовных дел начинаются с заявления о вымогательстве взятки и передачей в правоохранительные органы цифровых фонограмм, сделанных «любительским» способом. Проблема усугубляется также тем, что после записи телефонных и иных переговоров в ходе последующего расследования данные аудиозаписи чаще всего вообще не подвергаются судебной экспертизе.
Так, при рассмотрении уголовного дела № 7620115 была оглашена стенограмма разговора, а также протокол осмотра и прослушивания фонограммы, более подробно этот разговор приведен в протоколе осмотра и прослушивания фонограммы, который был составлен с участием понятых. В первом документе (стенограмме) отдельные фрагменты разговора не записаны дословно, а заменены записями о происходящих событиях, о которых свидетельствуют соответствующие звуки. Затем в судебном заседании была заслушана ауди-запись, из которой можно было сделать вывод об искажениях и неполноте стенограммы. Более того, подсудимые Б. и Х. показали, что голоса на пленке принадлежат не им и вообще поставили под сомнение саму запись. Подсудимые утверждали, что наркотики и деньги им в машину подбросили; никаких денег у потерпевших они не брали и не требовали, утверждает, что разговор на аудиозаписи смонтирован. Позицию подсудимого поддержал его адвокат: «Вы прослушали аудиозапись, которая достаточно непонятная. Было представлены две стенограммы. Одна из них составлена оперативным работником, а вторая следователем. На той, которая составлена Воробьевым, не указано на даты, ни времени. Спрашивается, когда и где Воробьев слушал эту запись. Свидетель Аношкин пояснил, что аппаратура была использована записывающая. Вам представили на обозрение кассету. Представьте, какого же размера должна быть аппаратура. Чаадаев значит шел с магнитофоном. Какого же размера он был, что его не заметили у Чаадаева. Кроме того, на записи не слышно шагов, голосов. Я полагаю, что стенограмма поддельная». Гособвини-тель в прениях так объяснял этот факт: «Однако я вам напомню, что все доказательства, которые мы исследовали в суде, являются допустимыми, собранными в соответствии с законом. Кроме того, на следствии Б. и Х. несколько раз предлагалось дать образцы своего голоса для проведения фоноскопической экспертизы. Но и Б. и Х. отказа-
лись...». В результате данная информация легла в качестве доказательства в основание обвинительного приговора.
Надо признать, что даже принцип состязательности не может заставить суд удовлетворить требование стороны защиты проверить методы и результаты судебных экспертиз, проведенных в ведомственных экспертных учреждениях. Между тем в идеале в каждом конкретном случае независимые эксперты обязаны устанавливать особенности каждой цифровой фонограммы. Адекватное исследование исходного воспроизводимого аудиоматериала и границ допустимости его искажений в формате ОБМ-канала — основное условие для качественной экспертизы.
Выводы, видимо, можно сделать такие.
Во-первых, электронное доказательство отчасти стирает грань между результатами оперативноразыскной деятельности и уголовно-процессуальной деятельности.
Во-вторых, следует ввести в число источников доказательств новый источник — электронное доказательство.
В-третьих, надо ставить вопрос об усилении экспертных возможностей при проверке такого рода доказательств в ходе судебного процесса.
Примечания
1. См.: Галяшина Е.И. Цифровые фонограммы как судебное доказательство / Е.И. Галяшина, В.Н. Галяшин // Воронежские криминалистические чтения. — Воронеж, 2007. — № 8. — С. 71.
2. Уголовное дело по обвинению Х. в совершении преступлений, предусмотренных п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105, ч. 1 ст. 222, п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (в ред. ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); Р. в совершении преступлений, предусмотренных п. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а также п. «а», «в» и «г» ч. 2 ст. 163 УК РФ (вред. ФЗ от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ); М.Д. и М.И., обоих в совершении преступления, предусмотренного п. «б», «ж» и «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ // Канцелярия по уголовным делам Московского военного окружного суда.
3. См.: Прослушки в России: Опытная бригада монтажников посадит в тюрьму // Новая Газета. — 2010. — 2 июля.
4. См. там же.
5. Уголовное дело № 762011 по обвинению Б., Х. в совершении преступлений, предусмотренных п. «а», «в»
ч. 4 ст. 290, ч. 1 ст. 285 УК РФ, том 5, с. 144—147 // Архив Нижегородского областного суда.
