CC BY
146
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №11/2015 ISSN 2410-6070
в политическом и правовом аспекте. А также увеличит не только торго -экономический баланс, но позволит расширить туристский бизнес в Черноморье который включает в себя посещения портов 6 стран (Россия, Украина, Грузия, Турция, Болгария, Румыния). Список использованной литературы:
1. Конституция Российской Федерации принята 12 декабря1993 г. Официальный текст. СП6: Издательский дом А. Громова, 1999. 64 с.
2. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации 30 апреля 1999 года (принят Государственной Думой) № 81-ФЗ (ред. от 31.12.2014) / Совет Федерации Российской Федерации (22.04.1999г.). - 1999 г.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 02.11.2013). // СЗ Российской Федерации от 05. 12. 1994г. № 32, ст.3301.
4. Закон Российской Федерации от 17 января 1992 г. №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации, 1992, №8, ст. 366.
5. Никитина Л.П., Саченок Л.И. (Контроль) надзор органов прокуратуры за соблюдением трудового законодательства РФ, // Международный научный журнал «Инновационная наука», Уфа, 2015.
6. Никитина А.П., Саченок Л.И. Правовое регулирование внешнеэкономической деятельности// Международная научно-практическая конференция СЭГИ КФУ им. Вернадского, Севастополь, 2015г. С.211-213.
7. Буткевич В.Г., Мисик В.В., Задорожний О.В. Международное право. Основы теории: Учебник/ Под ред. В.Г. Буткевича. - К.:Либидь, 2002.
© Никитина А.П., 2015
УДК 343.953
А.Г. Холевчук
старший преподаватель кафедры гражданского и международного права, к.ю.н., Государственный морской университет имени адмирала Ф.Ф. Ушакова
Российская Федерация (8-902-408-10-32, е^П: aholevchuk@mail.ru)
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТАКТИКИ «КОГНИТИВНОГО ИНТЕРВЬЮ» В ЦЕЛЯХ ПОЛУЧЕНИЯ ДОСТОВЕРНОЙ ИНФОРМАЦИИ О ЗАПЛАНИРОВАННЫХ ДЕЙСТИЯХ ДОПРАШИВАЕМОГО:
СОВРЕМЕННЫЕ ЗАРУБЕЖНЫЕ ПОДХОДЫ
Аннотация
В статье рассматриваются достижения зарубежной судебной психологии, в которых освящаются отдельные аспекты выявления ложной информации у допрашиваемых, связанные с анализом запланированных (намерениями) действий субъекта. В основе подхода лежит специально адаптированный для этих целей метод «когнитивного интервью».
Ключевые слова
Показания; детекция лжи; достоверные и ложные намерения; когнитивное интервью.
После тридцати лет исследований, связанных с выявлением обмана отрасль зарубежной судебной психологии, изучающая эти проблемы, укрупнилась став обособленной подсистемой юридической психологии. Несмотря на широкую популярность обозначенной проблематики в данной области имеются заметные недостатки в освящении отдельных аспектов теории противодействия лжи.
В традиционном ракурсе рассмотрения в основе детекции лжи лежит криминалистический анализ ретроспективных событий допрашиваемого, сведений о прошлом намеренно им не раскрытые. Парадигма субъектов криминалистической деятельности по верификации показаний развивалась на основе изучения
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №11/2015 ISSN 2410-6070
произошедших событий и процесс распознавания ложной информации с применением специальных психологических приемов проходил на данной основе.
В настоящее время органам расследования необходимы новые психолого-криминалистические подходы, в основе которых лежат методы изучения планируемых (подготовительных) действий допрашиваемого с целью определения достоверности показаний о событиях будущего. Актуализация вопроса связана с тем, что множество подготавливаемых преступлений остаются латентными, пока не возникнут негативные последствия в виде совершенного деяния (оконченного преступления). Для судебно-следственных органов важно предпринимать усилия к ранней ликвидации преступных проявлений еще на стадии проведения оперативно-розыскных мероприятий, направленных на получение информации о готовящихся преступлениях.
Группа шведско-британских исследователей включила в предмет своего изучения предстоящие (планируемые) действия допрашиваемого. Отличие подобных исследований от других заключается в абсолютно новом подходе к оценке планируемых противоправных действий на предмет подтверждения достоверности информации, полученной из различных источников. Все предыдущие работы затрагивали вопросы проверки информации на предмет ее достоверности совершенного деяния [1].
Проведенное исследование имело направленность на проверку эффективности стратегических методов допроса в целях выявления различий между достоверными и ложными утверждениями [2]. Актуальность новых подходов не вызывает сомнений, поскольку вопросы установления преступных намерений лиц имеют уголовно-релевантное значение в том числе в целях предупреждения и пресечения противоправных действий (особенно на стадии их подготовки). Необходимо разработать тактико-психологические подходы допроса, позволяющие субъектам криминалистической деятельности определять достоверность информации о планируемых действиях допрашиваемых. Под намерениями авторы понимают состояние допрашиваемого предшествующее совершению противоправных действий. По их мнению, намерения имеют свойство изменяться под воздействием поведенческих актов и для них характерна строгая приверженность, основанная на планировании. Например, лицо, намеренное совершить противоправное действие до реализации задуманного в первую очередь готовит способ совершения и меры к сокрытию обстоятельств [10].
Исследования по изучению правдивых и ложных намерений допрашиваемых, создает фундамент для дальнейших научных поисков. Первое исследование на заданную тему проведено О. Фраем и его коллегами в международном аэропорту Великобритании. В результате оно показало, что пассажиры, указывающие ложную информацию (о планируемых действиях по прибытии в точку назначения) давали менее правдоподобные, но однотипные развернуто-детальные ответы. Во втором исследовании офицеры полиции и армии, действующие в качестве агентов под прикрытием, встречались с дружественными и враждебно настроенными агентами. Оба опыта показали, что утверждения лгущих о намерениях и предшествующих действиях хоть и оказались менее правдоподобны, чем если бы они сказали правду, но были такие же детальные и развернутые.
До недавнего времени применялось два типа методов стратегического допроса: стратегическое использование доказательств (SUE) и метод неожиданных вопросов. Текущее исследование базировалось на методе неожиданных вопросов. Его механизм заключается в прогнозировании допрашиваемым ответов на возможные вопросы. Выбранная допрашиваемым стратегия логична, поскольку подготовленные ответы правдоподобнее. Исследования показывают, что подозреваемые ожидают возможные вопросы о направленности намерений, но не готовы к вопросам о планировании этих (ложных) намерений. В силу этого, допрашиваемый может использовать заранее подготовленные ответы на ожидаемые вопросы, но не сможет полагаться на них в случае неожиданных вопросов, поэтому вынужден спонтанно лгать. В результате различия между достоверными и недостоверными сведениями имеют заметное проявление.
Практика показала, что этот метод имеет высокую эффективность в аспекте выявления и усиления различий достоверной и недостоверной информации. Т. Сунистэ, подвергнув анализу ответы на ожидаемые и неожиданные вопросы резюмировал, что правдивые ответы оказались длиннее, подробнее и четче [3]. Ф. Клеменс, П.А. Гранхег и Л. Стрёмвол впервые исследовавшие тактику, избираемую подозреваемым в
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №11/2015 ISSN 2410-6070
процессе допроса, выяснили: в одном случае, допрашиваемые искажают информацию, связанную с их намерениями, в другом - говорят правду. Результаты свидетельствуют, что виновные подозреваемые придерживаются определенного плана в механизме передачи ложной информации, а невиновные раскрывают объективные сведения. На основании чего сделан вывод, что между стратегией виновных и их намерениями прослеживается причинно-следственная связь [4].
Более того, ввод о том, что основной метод, применяемый виновными подозреваемыми, заключается в использовании подготовленных ответов, объясняет причины, по которым вопросы о планировании воспринимаются сложнее. Тот факт, что лжецам сложнее ответить на неожиданные вопросы стал ключевым в исследовании.
Когнитивное интервью (далее - КИ) - это техника допроса, разработанная в середине 80-х годов Роном Фишером и Эдом Гизельманом [5]. В ее основе лежат психологические процессы: социальной динамики, памяти и познания, а также коммуникации. Проведенное исследование опиралось на триединство компонентов вышеупомянутых процессов: установление контакта, воспроизведение событий и передача информации в полном объеме. По мнению Р. Фишера, КИ является не совокупностью подготовленных вопросов, а скорее комплексом методов и техник из которых отдельные используются в допросе [6].
В зарубежной литературе появилось множество исследований, показывающих эффективность КИ в допросе свидетелей. В обычной ситуации, допрашиваемые предоставляют больше информации (между 25 -100%) если допрос проходит с использованием КИ, а не с традиционно применяемыми полицией методами. Авторы впервые определяют степень эффективности техники КИ в целях усиления различий между получаемыми правдивыми и ложными сведениями. КИ активизирует память допрашиваемого для извлечения забытой информации. Установление психологического контакта побуждает допрашиваемых к передаче информации о процессе планирования своих намерений предстоящего события. Использование методов передачи информации в полном объеме и реконструкция событий побуждает допрашиваемых сообщать больше сведений.
КИ способствует активизации памяти у подозреваемого ориентированного на достоверную информацию, у подозреваемого сообщающего ложные сведения наблюдается обратный эффект. Метод КИ показал высокую валидность при его использовании в совокупности с другими. Стандартные методы, применяемые зарубежными следственными органами в процессе допроса, включают методы структурированного допроса, но они не способствуют улучшению памяти допрашиваемого.
Проведенное исследование имело направленность на определение характера вопросов о заявленных намерениях и анализ полученных ответов. В рассматриваемом ракурсе авторы проанализировали работы П.М. Голвитзера и его коллег касающиеся условных намерений [7]. Условные намерения состоят из совокупности логических конструкций, применяемых в зависимости от определенных обстоятельств (например, «Я поеду в город на автобусе, но если он полный, то я поеду на такси»). В сущности, план такого типа устанавливает место, время и способ достижения цели. Важно отметить, что лица, не преследующие конкретной цели или имеющие ложную цель (отличную от планируемой) вряд ли смогут создать условия, побудившие их к действию. Соответственно ответы субъектов достоверной информации о планируемых действиях, преимущественно характеризуются информацией о механизме достижения поставленной цели. Лжецы заинтересованы в достижении указанных ими во время допроса целей, поскольку ложная цель используется для сокрытия истинных намерений. Следовательно, они не воспринимают достоверность ложной цели как должное, чувствуя необходимость мотивировать свои потребности. Эти рассуждения поддерживаются существующими исследованиями о контр-стратегиях подозреваемых в процессе допроса, доказывающими, что подготовленные для допрашиваемых вопросы имеют связь с заявленными намерениями. Основываясь на теории, субъекты достоверной информации чаще сообщают сведения о механизме планирования достижения поставленной цели, а подозреваемые сообщающие ложные сведения чувствуют необходимость объяснить причины планирования достижения цели.
Проведенное исследование базировалось на работах П.А. Гранхега, М. Книпса и Ф. Клеменса. Оно направлено на дополнение ранее проведенных исследований по двум важным аспектам: во-первых, исследование способствует определению рациональности методов неожиданных вопросов и иных техник допроса. Во-вторых,
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯНАУКА» №11/2015 ISSN 2410-6070
опираясь на работы П.М. Голвитзера и П. Ширана (речь идет о работах, посвященных условным намерениям), авторы исследуют возможности применения прогнозов для выявления признаков лжи [9].
Исследовательская часть. Фабула исследования состояла в следующем: одной группе участников предложили спланировать легитимное мероприятие, а другой - инсценировать преступление. Все участники до совершения планируемых действий допрашивались. Первая группа с применением КИ, вторая -традиционных методов. Участникам групп задавались два типа вопросов: а) вопросы, касающиеся их намерений и б) вопросы, непосредственно связанные с этапами планируемого действия. Группа участников с респондентами, не планировавшими преступление, ориентировалась на передачу достоверной информации, другой группе участников предложили инсценировать преступление, детально проработав сокрытие информации о предстоящих действиях с помощью собственной версии. Версия, используемая второй группой структурно напоминала гипотезу участников, ориентированных на передачу достоверной информации.
Исследователями выдвигались предположения (гипотезы), что вопросы, касающиеся этапа планирования, покажутся обеим группам неожиданными, чем вопросы относительно намерений (предположение 1). Также была высказана гипотеза, что вопросы стадии планирования покажутся обеим группам сложными (предположение 2). По предположению ответы лжецов на неожиданные вопросы окажутся не детальными (предположение 3 а). По другой версии, вопросы различаются в зависимости от используемых методик допроса. В частности, ответы, данные с использованием КИ должны иметь детальный и подробный характер (предположение 3 б). Основываясь на трудах П.М. Голвитзера и П. Ширана, авторы выдвинули предположение, что сведения, сообщаемые лжецами, имеют меньшую корреляционную связь с методом достижения поставленной цели, они связаны с восполнением пробелов их версии с целью сокрытия своих намерений (предположение 4 а). Предполагалось, что субъекты достоверной информации легче ответят на вопросы, о мотивах которыми они руководствовались (предположение 4 б).
Выводы и достоверность. Группа лжецов оценила степень лжи выше чем группа субъектов, ориентированных на объективную информацию Т(124) = 14.82, р<0.001, d=2,61. Приведенные данные свидетельствуют, что участники добросовестно выполнили просьбу исследователей указывать только достоверную или ложную информацию. Некоторые участники последней группы, ориентированной на достоверную информацию, отметили отдельные ответы, как ложные и это свидетельствует, что ответы касались сведений, которые не должны передаваться участникам по установленному плану. Также отсутствовала разница в уровне достоверности в обеих группах касающаяся личного восприятия данных ответов.
Восприятие стадии планирования. Стадия планирования стала центральной для эксперимента, поэтому участникам задавались связанные с ней вопросы. Во-первых, субъекты достоверной информации оценили стадию резюмировав, что она является легкой в сравнении с группой лжецов. Во-вторых, меньшее количество лжецов осталось удовлетворено планом и временем, предоставленным для подготовки. Вопросы о стадии планирования действий воспринимались участниками неожиданно t (124) = 14.69, p<0.001, d = 1.18. Высокий показатель переменной d свидетельствовал о выполнении предположения 1.
Сложность вопроса. Вопросы стадии планирования воспринимались обеими группами сложнее t(124) = 9.44, p<0.001, d = 0,82, что свидетельствовало о выполнении предположения 2.
В результате исследования выдвинутые предположения подтвердились. Ожидалось, что обеим группам вопросы о формировании намерений покажутся сложными и неожиданными. Для исследования полученный вывод оказался важным, поскольку если бы оба типа вопросов воспринимались в группах одинаково, исследователям не на чем было основывать свои предположения.
Стадия планирования является основой для использования метода неожиданных вопросов. Исследователями поставлены вопросы участникам, связанные с этой фазой. По предположению, правдивые ответы о стадии планирования оказались подробными в сравнении с недостоверными ответами. Участники эксперимента, допрошенные с применением метода КИ, дали детальные ответы. Они характеризовались выраженным контрастом достоверной и недостоверной информации.
В соответствии с трудами П.М. Гольвитзера и П. Ширана об условных намерениях, обнаружено, что достоверные ответы значительно отличались характером информации, связанной с методом достижения поставленной цели. Вопреки предыдущим исследованиям, ответы обеих групп характеризовались причинами к достижению искомого результата в одинаковой степени.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «ИННОВАЦИОННАЯ НАУКА» №11/2015 ISSN 2410-6070
Практическая значимость исследования характеризуется новыми подходами в основе которых лежит принцип постановки двух типов вопросов: о намерениях и планируемых действиях. С учетом того, что лжецы планируют ответы им стоит задавать неожиданные вопросы. Исследование показало, что для решения вопроса о ложности или достоверности показаний, необходимо знать: а) какие вопросы ставить и б) каков механизм анализа ответов на заданные вопросы. Методы, представленные в работе направлены на повышение эффективности ответов данных субъектами достоверной информации, способствуют улучшению памяти и повышению концентрации. Они могут быть использованы для допроса участников организованных преступных групп и террористических организаций. Авторы отмечают, что рассмотренные методы соответствуют этическим нормам и стандартам, предъявляемым к допросу подозреваемых в Швеции и Великобритании [10]. Определенно, проведенная работа являет собой новую волну нетрадиционных исследований, посвященных диагностированию ложных показаний в процессе расследования преступлений.
Список использованной литературы LVrij, A., &Granhag, P. A. (2012). Elicitingcuestodeception and truth: What matters are the questions asked. Journal of Applied Research in Memory and Cognition, 1, 110-117.
2. Vrij, A. (2008). Detecting lies and deceit: Pitfalls and opportunities.Chichester: John Wiley & Sons.
3. Sooniste, T., Granhag, P. A., Knieps, M. & Vrij, A. (2013). True and false intentions: Asking about the past to detect lies about the future. Psychology, Crime and Law, 19, 673-668.
4. Clemens, F., Granhag, P. A. & Stromwall, L. A. (2013). Counterinterrogation strategies when anticipating questions on intentions. Journal of Investigative Psychology and Offender Profiling, 10, 125 -138.
5. Fisher, R. P. & Geiselman, R. E. (1992). Memory-enhancing techniques for investigative interviewing. The Cognitive Interview. Springfield, IL: Charles Thomas.
6. Fisher, R. P., Ross, S. J. & Cahill, B. S. (2010). Interviewing witnesses and victims. In P. A. Granhag (Ed.), Forensic psychology in context: Nordic and international approaches (pp. 56-74). Cullompton: Willan Publishing.
7. Gollwitzer, P. M. (1990). Action phases and mindsets. In E. T. Higgins & J. R. M. Sorrentino (Eds.), The handbook of motivation and cognition (pp. 53-92). Vol. 2, New York: Guildford Press.
8. Granhag, P. A. & Knieps, M. (2011). Episodic future thought: Illuminating the trademarks of forming true and false intentions. Applied Cognitive Psychology, 25, 274-280.
9. Sheeran, P., Milne, S. E., Webb, T. L. & Gollwitzer, P. M. (2005). Implementation intentions. In M. Conner & P. Norman (Eds.), Predicting health behavior (2nd edn., pp. 276-323). Buckingham: Open University Press.
10. Sooniste, T., Granhag, P. A., Stromwall L. & Vrij, A. (2015). Statements about true and false intention: Using the Cognitive Interview to magnify the differences. Scandinavian Journal of Psychology, 2015, 1-7.
©Холевчук А.Г. 2015
УДК 34
Н.А. Чернова
Магистрант, юридический факультет Ростовский государственный экономический университет «РИНХ»
г. Ростов-на-Дону, Российская Федерация
Т.А. Пасикова К.ю.н., доцент кафедры гражданского права Юридический факультет Ростовский государственный экономический университет «РИНХ»
г. Ростов-на-Дону, Российская Федерация
ЗЕМЕЛЬНЫЙ УЧАСТОК КАК ВИД НЕДВИЖИМОГО ИМУЩЕСТВА
Аннотация
В статье анализируется понятие земельного участка как объекта недвижимого имущества, дается
