CC BY
33
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2016. № 5
ТРИБУНА МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ
А. Ю. Алаторцев, соискатель кафедры уголовного права и криминологии юридического факультета МГУ*
использование принципа fa vor rei для преодоления неопределенности уголовного закона
В статье предпринята попытка поставить вопрос о применении правила толкования неясностей в пользу обвиняемого (favor rei) при толковании уголовного закона. Показана возможность использования принципа favor rei в качестве средства для устранения неразрешимых сомнений по поводу смысла нормы уголовного закона. Несмотря на дискуссионность прямого закрепления favor rei в качестве уголовно-правового принципа в странах континентального права (в том числе в связи с возможностью его реализации в рамках запрета аналогии), опыт применения этого принципа в странах общего права, а также в международном уголовном праве позволяет отметить, что данный вопрос заслуживает внимания. Использование принципа favor rei обосновано с точки зрения требования определенности закона, а также принципа разделения властей и позволит предсказуемо восполнять неопределенность закона.
Ключевые слова: favor rei, правовая определенность, уголовное право.
The article attempts to raise the issue of implementation of the strict construction rule (favor rei) for interpretation of criminal law. Feasibility of favor rei as method of elimination of doubt concerning the meaning of criminal law rule is justified. Despite the fact that implementation of favor rei as criminal law principle in the civil law jurisdictions is debatable (among other factors due to possibility of its realization within prohibition of analogy), the application of that rule in common law jurisdictions and in international criminal law enables one to conclude that the issue raised deserves some consideration. Employment of the favor rei rule is justified by the legal certainty principle and the division of powers and would allow for foreseeable elimination of the law uncertainty. Keywords: criminal law, favor rei, legal certainty.
неизбежность неопределенности в уголовном законе. Требование определенности закона приобретает особое значение применительно к уголовному закону, учитывая суровость возможных санкций и природу уголовного права как «исключительного средства»1.
* bootyper@gmail.com
1 П. 5.1 Постановления Конституционного Суда РФ от 27.05.2008 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного
Особенно ярко особенности уголовного права проявляются в сравнении с законом гражданским, поскольку охватить гражданский оборот во всем его многообразии в тексте закона практически нереально2.
В то же время оперативное вмешательство именно уголовного права для урегулирования новых отношений3 обществу при нормальном развитии обычно не требуется. Напротив, созданию уголовно-правового запрета должна предшествовать достаточно длительная подготовительная работа. Из принципа законности вытекает и невозможность аналогии — признания неправомерным формально не запрещенного законом поведения4.
Однако закон не может быть и абсолютно определенным, поскольку от него требуется в обобщенном виде урегулировать самое разнообразное поведение5.
Это в полной мере относится и к уголовному закону, который просто не сможет применяться в строгом соответствии с постулатами просветительско-гуманистической школы уголовного права6. Например, практически нереально воплотить в жизнь идеи Монтескье о возможности смягчения суровости закона в конкретной ситуации исключительно законодателем7 — напротив, многие современные кодексы как раз исходят из возможности смягчения судьей установленного законом наказания8. Таким образом, актуальным остается вопрос как о пределах судейского усмотрения, так и о том, как судья должен устранять неизбежную неопределенность закона.
кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М. А. Асламазян» // СЗ РФ. 2008. № 24. Ст. 2892.
2 Уже в XIX в. гражданский оборот «на каждом шагу оставлял позади себя нормы закона» (Покровский И. А. Гражданский суд и закон. Проблема их взаимоотношения // Вестник гражданского права. 2009. № 1. С. 189).
3 Некоторые исследователи даже считают, что уголовное право в принципе не регулирует общественно полезные отношения. Например, В. Г. Смирнов указывал, что нормы уголовного права не регулируют отношений, но охраняют общественный порядок (Наумов А. В. Российское уголовное право. Курс лекций: В 2 т. Т. 1: Общая часть. М., 2004. С. 10).
4 Там же. С. 50.
5 Endicott T. Law Is Necessarily Vague // Legal Theory. 2011. N 7. P. 382.
6 Подробнее об этой школе см.: Решетников Ф.М. Уголовное право буржуазных стран: просветительско-гуманистическое направление в уголовном праве. М., 1965.
7 Монтескье Ш. Л. О духе законов. М., 1999. С. 145.
8 Помимо ст. 64 Уголовного кодекса РФ соответствующие нормы есть и во многих зарубежных уголовных законах. Напр., см.: § 49 УК ФРГ (Головненков П. В. Уголовное уложение (Уголовный кодекс) Федеративной Республики Германия: науч.-практ. ком-мент.; пер. текста закона. М., 2015. С. 24); ст. 132-19, 132-20 УК Франции (Уголовный кодекс Франции / Пер. с фр., предисл. Н. Е. Крыловой. СПб., 2002. С. 127; ст. 66 УК Японии (Уголовный кодекс Японии / Науч. ред., предисл. А. И. Коробеева. СПб., 2002. С. 62); § 85 УК Дании (Уголовный кодекс Дании / Пер. с дат., англ. С. С. Беляева, А. Н. Рычевой. СПб., 2002. С. 78).
Возможность использования принципа favor rei при толковании уголовного закона. Поиск начала, которым должны руководствоваться судьи при толковании неясного уголовного закона, уже в начале XX в. приводил некоторых исследователей к выводу о том, что в качестве такого начала может быть избран принцип favor rei9. О необходимости толкования неясного уголовного закона наиболее благоприятным для обвиняемого образом говорится и в современных работах: соответствующее начало может быть названо принципом «строгого толкования» ("the principle of strict construction")10, «правилом снисхождения» ("the rule of lenity")11, «снисходительным толкованием» ("mitigating interpretation")12 или выводиться из известных начал in dubio pro reoli и favor rei14.
В пользу толкования неясного закона снисходительным к обвиняемому образом говорит требование предсказуемости уголовного закона15. Соответственно, при неопределенности закона толкование неясности в пользу обвиняемого позволяет придать ему заведомо предсказуемое для обвиняемого значение16. Однако помимо указания на условность требования предсказуемости в свете того, что современный уголовный закон в силу его сложности все равно не может быть понятен простому человеку17, имеется ряд других аргументов против признания favor rei правилом толкования уголовного закона.
9 Так, Н. С. Таганцев в ситуации, когда «текст закона с одинаковым правом может быть разъяснен в двух и даже более смыслах» предлагал исходить из того, что «в уголовных делах закон толкуется снисходительно для подсудимого» (Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. Тула, 2001. С. 160).
10 Ashworth A., Horder J. Principles of Criminal Law. Oxford, 2013. P. 68.
Следует иметь в виду, что правило строгого толкования может пониматься как включающее в себя принцип favor rei, но не ограничивающееся им (Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary / Ed. by O. Triffterer, K. Ambos. Munchen, 2016. P. 960).
11 Scalia A., Garner B. A. Reading Law: The Interpretation of Legal Texts. St. Paul, 2012. P. 296-297.
12 Hallevy G. A Modern Treatise on the Principle of Legality in Criminal Law. Berlin, 2010. P. 160.
13 Ibid. P. 162.
14 Raimondo O. F. General Principles of Law in the Decisions of International Criminal Courts and Tribunals. Leiden; Boston, 2008. P. 111; Cassese A. et al. Cassese's International Criminal Law. Oxford, 2013. P. 35.
15 Еще Жан-Поль Марат писал: «Важно, чтобы в них [законах] не было ничего непонятного, неопределенного, произвольного в представлении о преступлениях и наказаниях, ибо важно, чтобы каждый вполне понимал законы и чему он себя подвергает, нарушая их» (Решетников Ф. М. Указ. соч. 48-49).
16 Jeffries J. C. Legality, Vagueness, and the Construction of Penal Statutes // Va. L. Rev. 1985. Vol. 71. P. 206.
17 Об условности доктрины "fair warning" с учетом сложности современного уголовного закона см.: Jeffries J. C. Op. cit. P. 206-208; Kloepfer S. The Status of Strict Construction in Canadian Criminal Law // Ottawa L. Rev. 1983. Vol. 15. P. 569.
Так, невозможность использования принципа favor rei при применении уголовного закона может быть связана с сущностью применения закона как процесса и результата. Например, отмечают, что «применение уголовного закона (независимо от сложностей его толкования) может быть правильным или неправильным, но не может быть благоприятным или неблагоприятным»18.
В ходе квалификации деяния, подразумевающей установление «точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой»19, принцип favor rei, действительно, едва ли может найти широкое применение. По сути, этот принцип может быть применен только в одной ситуации: неразрешимой коллизии между двумя нормами, относящимися либо к Общей, либо к Особенной части20. В данном случае можно сказать, что в связи с коллизией невозможно устранить сомнения по поводу того, какая именно квалификация будет точной.
Однако квалификация не охватывает весь процесс применения закона, в том числе она в строгом смысле не включает и такой этап, как толкование закона21. И в ходе толкования говорить об отсутствии усмотрения у правоприменителя в свете присущей закону неопределенности едва ли возможно22. Напротив, закон может специально расширять сферу этого усмотрения, например, с помощью оценочных категорий23. Ограничителем такого усмотрения вполне может выступать требование толковать неясный уголовный закон в пользу обвиняемого.
Аргументом против применения принципа favor rei являются и опасения по поводу того, что широкое применение этого правила и толкование неясности закона против государства парализует работу уголовной юстиции24.
Однако следует учитывать, что точно так же, как процессуальный принцип in dubio pro reo подразумевает толкование в пользу обвиняемого не всех, а только неустранимых сомнений, так и материально-
18 Головко Л. В. Принцип in dubio pro duriore и теория неустранимых сомнений, или О пользе изучения швейцарской уголовно-процессуальной доктрины // Закон. 2016. № 8. С. 77.
19 Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 7—8.
20 См.: Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007. С. 132.
21 См.: Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С. 7-8.
22 Об опасности отрицания роли судьи в толковании закона говорил еще Франсуа Жени, указывая на опасность «бесстыдного судебного лицемерия», проведения судами слабо аргументированных позиций как толкования воли законодателя (см.: Карапетов А. Г. Борьба за признание судебного правотворчества в европейском и американском праве. М., 2011. С. 26).
23 См.: Грачева Ю. В. Судейское усмотрение в реализации уголовно-правовых норм: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2011. С. 22.
24 Jeffries J. C. Op. cit. P. 210.
правовой принцип favor rei не означает саботирования предписаний закона.
В случае, если буквальное толкование не позволяет устранить неопределенность, некоторые исследователи предлагают вначале использовать телеологическое толкование, а не сразу переходить к толкованию favor reí15. Даже если обращение к целям не позволит устранить сомнения по поводу правильного толкования нормы, судья, скорее всего, получит несколько возможных вариантов толкования, из которых уже и сможет, руководствуясь принципом favor rei, выбрать наиболее лояльный к обвиняемому.
В этой связи критика уже возможна с другой стороны — учитывая такой субсидиарный характер принципа favor rei, едва ли вообще можно полагаться на его применение16. В этой связи предлагается альтернативный вариант: толкование favor rei должно использоваться в ситуации, когда после использования всех допустимых способов толкования остаются разумные сомнения17. Данный критерий вполне разумен — следует только учитывать, что в число допустимых способов с учетом позиции Европейского суда по правам человека входит и обращение к судебной практике применения нормы18.
В пользу более активного применения принципа favor rei говорят не только аргументы, связанные с предсказуемостью уголовного закона, но и идея «ответственности» за формулируемый запрет19 — возможность толкования в пользу обвиняемого будет стимулировать законодателя внимательнее подходить к конструированию нормы.
Вероятно, перечень допустимых способов толкования, исчерпание которых должно влечь применение принципа favor reí, должен зависеть не только от развития конкретной правовой системы, но и от того, толкование какого конкретно положения закона имеется в виду.
Например, в ряде случаев расширяющие усмотрение судьи положения подразумевают специальные правила реализации этого усмотрения. Так, при назначении наказания в рамках относительно определенной санкции судья руководствуется правилами назначения наказания, содержащимися в законе и сформулированными на прак-тике30, которые толкованию в пользу обвиняемого практически не оставляют места.
25 Hallevy G. Op. cit. P. 143-144.
26 Scalia A., GarnerB.A. Op. cit. P. 297-298.
27 В исходном тексте: "after all the legitimate tools of interpretation have been applied, a reasonable doubt persists" (ibid. P. 298).
28 Murphy C. The Principle of Legality in Criminal Law under the ECtHR // Eur. H. R. L. Rev. 2010. Vol. 2. P. 197-198.
29 Ashworth A., Horder J. Op. cit. P. 69; Scalia A., Garner B. A. Op. cit. P. 298.
30 В частности, речь идет о справедливости наказания, его соответствии характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения
Принцип favor rei в этой связи может найти свое применение, по сути, только при толковании закрепленных в законе признаков наказуемого деяния.
Вопрос о возможности судов искать при толковании нормы цель законодателя тесно связан с еще одним аргументом против принципа favor rei: суды не должны позволять тем, кто явно совершает антиобщественные действия, избегать наказания31.
Однако судья не может подменять собой законодателя, создавая новое право для поддержки обвинения32. Толкование неясного уголовного закона в пользу обвиняемого, таким образом, даже будучи приемом «последней инстанции», означает отказ от расширения полномочий судов в области уголовного права, явно отражая приоритет законодателя в этой сфере33. Иначе говоря, речь идет о естественном «напоминании» парламенту о его ведущей роли в криминализации, своеобразном «принуждении» к совершенствованию уголовного закона34.
Таким образом, при толковании уголовного закона принцип favor rei может найти свое применение в качестве дополнительной гарантии прав личности и ограничения произвола государства. Конечно, речь идет о достаточно редких ситуациях, поскольку перед применением этого принципа судье, по сути, необходимо преодолеть презумпцию определенности закона. В этом смысле можно говорить о толковании в пользу обвиняемого непреодолимых сомнений по поводу смысла нормы.
толкование уголовного закона в пользу обвиняемого в практике национальных и международных судов. В странах «общего права» принцип favor rei считается выросшим из принципа in favorem vitae, выработанного английскими судьями в XVIII в. в ответ на активное закрепление в статутах смертной казни в качестве наказания35. Верховный Суд США указывал несколько правил использования принципа favor rei: по его мнению, данный принцип применяется в самом конце процесса толкования, а не выступает в качестве общего начала «снисходительности к нарушителям»; он должен применяться в случае конфликта нескольких вариантов толкования, который не может быть разрешен иным способом36. Другим основанием может быть то,
и личности виновного (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» // БВС. 2016. № 2).
31 Ashworth A., Horder J. Op. cit. P. 69-70.
32 Dworkin R. Law's Empire. Cambr.(MA), 1986. P. 142-143.
33 Kloepfer S. Op. cit. P. 565.
34 Ashworth A., Horder J. Op. cit. P. 69.
35 Jeffries J. C. Op. cit. P. 198.
36 Scalia A., Garner B. A. Op. cit. P. 297-298.
что суду остается только гадать о смысле нормы, или ее «вопиющая неопределенность»37. Такое многообразие критериев даже позволило некоторым авторам говорить не только о том, что толкование favor rei используется бессистемно, но и вовсе отрицать реальное применение favor rei в качестве общего начала, указывая на казуистичность толкования38. Тем не менее принцип favor rei известен также судам и Соединенного королевства39, и Канады40.
В Германии прямого предписания толковать закон в пользу обвиняемого нет, вместо этого немецкому уголовному праву известен запрет аналогии41. Однако, во-первых, запрет аналогии в немецком его понимании не запрещает судам расширительно толковать нормы закона в пользу обвиняемого41. Во-вторых, в отдельных решениях Федерального Конституционного Суда можно увидеть, как логика принципа favor rei (в первую очередь о недопустимости подмены законодателя судьей) реализуется в рамках запрета аналогии43. В-третьих, в некоторых случаях Федеральный Конституционный Суд прямо отмечал, что из § 103.1 Основного Закона ФРГ вытекает толкование сомнений по поводу смысла уголовного закона в пользу обвиняемого44.
Неоднозначно положение принципа favor rei в Испании: одни комментаторы указывают, что обязанность выбрать наиболее лояльное для обвиняемого толкование вытекает из принципа законности, другие считают, что на суде такой обязанности нет45.
37 Ibid.
38 Jeffries J. C. Op. cit. P. 199-200; см. также: Козочкин И. Д. Уголовное право зарубежных государств. Общая часть. М., 2003. С. 119.
39 Ashworth A., Horder J. Op. cit. P. 69-70.
40 Kloepfer S. Op. cit. P. 566-567.
41 Criminal Law: A Comparative Approach / Ed. by M. D. Dubber, T. Hornle. Oxford, 2014. P. 100.
42 The Handbook of Comparative Criminal Law / Ed. by K. J. Heller, M. D. Dubber. Stanford (CA), 2011. P. 255.
43 Например, в решении по делу о «сидячей блокаде» ("Sitzblockaden") Суд, толкуя § 240 УК ФРГ, обратил внимание на то, что закрепление в законе всех признаков преступления является задачей законодателя, которую не могут выполнять суды. Соответственно, если наказуемость деяния вытекает только из толкования, расширительного по отношению к буквальному, лицо должно быть признано невиновным // Постановление Федерального Конституционного Суда ФРГ от 10.01.1995 г. (BverfGE92, 1) [Электронный ресурс]: URL: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv092001.html § 43-46 (дата обращения — 15.01.2017).
44 В одном из решений, анализируя возможность расширительного толкования норм Закона об инвестиционных компаниях (KAGG), Конституционный Суд ФРГ отметил, что к этому закону неприменимо «строгое предписание ст. 103.2 Основного Закона о том, что в сфере уголовного права в случае сомнения неопредел^ность должна толковаться в пользу гражданина» (Решение Федерального Конституционного Суда ФРГ от 17 декабря 2013 года (1 BvL 5/08) [Электронный ресурс]: Сайт Федерального Конституционного Суда ФРГ: URL: http://www.bverfg.de/e/ls20131217_1bvl000508en. html П. 121 (дата обращения — 15.01.2017).
45 Heller K.J., Dubber M. D. Op. cit. P. 491.
Признается принцип favor rei в Израиле: закон должен вначале толковаться исходя из его текста, затем — исходя из цели, а в случае, если все равно остаются два или более разумных варианта толкования, — в пользу обвиняемого46. В качестве принципа уголовного права in dubio pro reo указывается и исследователями из Польши47,
Таким образом, за пределами стран «общего права» непосредственное использование принципа favor rei даже в качестве «крайнего средства» толкования — вопрос как минимум спорный, да и в странах «общего права» высказываются сомнения по поводу роли данного правила. В то же время этот принцип может проявляться при реализации запрета аналогии уголовного закона, с которым он тесно связан48. В подтверждение этого можно отметить, что сформулированный в практике Европейского суда по правам человека запрет расширительного толкования уголовного закона, если такое толкование ухудшает положение обвиняемого49, сами судьи иногда считали вытекающим из общего правила in dubio pro reo (придавая ему, таким образом, и материально-правовое значение)50.
Одной из причин ограниченного применения правила favor rei называют желание привлечь лицо к ответственности во что бы то ни стало51. В этой связи интересна реализация принципа favor rei в ситуации, когда речь идет о привлечении лица к ответственности за наиболее опасные деяния, ответственность за которые установлена нормами международного уголовного права.
Принцип favor rei закреплен в ч. 2 ст. 22 Римского статута Международного уголовного суда, которая устанавливает, что «в случае двусмысленности определение толкуется в пользу лица, которое находится под следствием, в отношении которого ведется судебное разбирательство или которое признано виновным»52. Закрепление этого принципа в Римском статуте — не только реакция на расшири-
46 Ibid. P. 354.
47 KoszowskiM. Restrictions on the Use of Analogy in Law // Liverpool L. Rev. 2016. Vol. 37. Iss. 3. P. 138.
48 Cassese A. et al. Op. cit. P. 35.
49 Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Kokkinakis v. Greece от 25.05.1993 (application no. 14307/88) [Электронный ресурс]: Сайт Европейского Суда по правам человека: URL: http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-57827 П. 52 (дата обращения — 15.01.2017).
50 П. 4 Особого мнения судьи Поповича (Постановление Европейского Суда по правам человека по делу Achour v. France от 29.03.2006 (application no. 67335/01) [Электронный ресурс]: Сайт Европейского Суда по правам человека: URL: http://hudoc.echr. coe.int/eng?i=001-72927 (дата обращения — 15.01.2017).
51 В исходном тексте используется образное выражение "zeal to smite the wicked" (Scalia A., GarnerB. A. Op. cit. P. 299).
52 Римский статут Международного уголовного суда [Электронный ресурс]: Сайт ООН: URL: http://www.un.org/ru/law/icc/rome_statute(r).pdf (дата обращения — 15.01.2017).
тельное толкование норм международного уголовного права судьями Международного трибунала по бывшей Югославии53, но и проявление природы статута как известного компромисса, объединяющего принципы континентальной и англосаксонской правовых семей54.
Однако данный принцип использовался международными судами и до его закрепления в Римском статуте. Например, в деле Акайесу перед Международным трибуналом по Руанде при толковании признаков геноцида, закрепленных в том числе в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него55, встал вопрос о значении термина «убийство». Сравнив английские и французские версии документов, трибунал отметил расхождение в терминологии, в связи с чем не было до конца ясно, подразумевалось ли под убийством исключительно умышленное причинение смерти. Опираясь на принцип favor rei, трибунал указал на необходимость использования толкования, более лояльного к обвиняемому56.
Нашел свое применение этот принцип и после закрепления в Римском статуте. Международный трибунал по бывшей Югославии в деле Крстича, толкуя признаки истребления как преступления против человечности (предусмотренного в том числе ст. 7 Римского статута), в свете принципа favor rei пришел к выводу, что истребление части населения должно означать истребление части, «существенной по численности»57.
Таким образом, принцип favor rei является не только принципом уголовного права в странах «общего права», но и признается в качестве принципа международного уголовного права. В странах континентальной правовой семьи прямое признание этого принципа в качестве материально-правового — вопрос дискуссионный. Однако логика favor rei о недопустимости подмены судьями законодателя используется при реализации запрета аналогии, что неудивительно, учитывая тесную связь этих принципов.
53 Например, в вину судьям Трибунала ставят расширительное толкование категории военных преступлений (Schabas W. A. An Introduction to the International Criminal Court. Cambr., 2004. P. 94).
54 О соответствующем подходе разработчиков Статута см.: Schabas W. A. Op. cit. P. 117.
55 Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (заключена 09.12.1948) // Ведомости ВС СССР. 1954. № 12. Ст. 244.
56 Постановление Международного трибунала по Руанде по делу Prosecutor v. Akayesu от 02.09.1998 г. № ICTR-96-4 [Электронный ресурс]: Сайт Международного трибунала по Руанде: URL: http://unictr.unmict.org/sites/unictr.org/files/case-documents/ ictr-96-4/trial-judgements/en/980902.pdf П. 500-501 (дата обращения — 15.01.2017).
57 Постановление Международного трибунала по бывшей Югославии по делу Prosecutor v. Krstié от 02.08.2001 г. № IT-98-33-T [Электронный ресурс]: Сайт Международного трибунала по бывшей Югославии: URL: www.icty.org/x/cases/krstic/tjug/en/ krs-tj010802e.pdf П. 501-502 (дата обращения — 15.01.2017).
Место принципа favor rei в российском уголовном праве. Анализ теоретических оснований, а также зарубежного и международного опыта применения принципа favor rei как уголовно-правового позволяет поставить вопрос об использовании этого принципа при толковании отечественного уголовного закона.
В толковании УК РФ58 проявление принципа favor rei можно увидеть при реализации принципа законности (ст. 3 УК РФ) и требования определенности нормы.
Например, в решении по делу Асламазян59 Конституционный суд столкнулся с возможностью двойственного толкования ст. 188 УК применительно к контрабанде денежных средств в крупном размере. Первый вариант толкования сложился на практике: при оценке крупного размера учитывалась вся перемещенная через границу сумма, включая сумму, которую законодательство допускало к провозу без декларирования. Второй вариант толкования нормы предполагает, что при расчете крупного размера должна учитываться только сумма, превышающая допустимую к провозу без декларирования. И именно второй вариант, являющийся более лояльным к обвиняемому, был избран Конституционным судом. При этом такое решение было мотивировано тем, что «закон, устанавливающий уголовную ответственность, не может толковаться при его применении расширительно, т. е. как распространяющийся на деяния, прямо им не запрещенные»60.
Конституционный суд в данном случае мог сослаться на «предсказуемость» толкования. Однако Суд, опираясь на требование определенности закона, а также исходя из обязанности законодателя относительно ясного формулирования норм61, пришел к выводу, что в условиях недостаточной определенности запрета он должен толковаться ограничительно, т. е. способом, лояльным к обвиняемому. По сути, Судом был применен принцип favor rei.
Любопытно, что иногда принцип favor rei может не просто руководить оценкой признака, но и превращать на первый взгляд однозначно закрепленный в законе признак в оценочную категорию, требующую со стороны судьи обоснования привлечения лица к ответственности. Например, ч. 1 ст. 181 УК предусматривает ответственность за направленные на возбуждение ненависти или вражды действия, совершенные публично или с использованием средств мас-
58 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-Ф3 (ред. от 19.12.2016 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
59 Постановление Конституционного Суда РФ от 27.05.2008 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М. А. Асламазян» // Собрание законодательства РФ. 2008. № 24. Ст. 2892.
60 П. 5.2 (там же).
61 См. пп. 5-5.1 (там же).
совой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет». Разделительные союзы в тексте нормы («или», «либо») подразумевают достаточность наличия хотя бы одного из указанных в ней признаков. Однако Верховный Суд указал на то, что при совершении деяния с использованием сети «Интернет» суду необходимо оценить все обстоятельства содеянного, в том числе форму, контекст и содержание размещенной информации, наличие и содержание комментариев, иного выражения отношения к ней62. В данном случае Верховным Судом был выбран вариант, более снисходительный к обвиняемому по сравнению с буквальным толкованием.
Предложенный, пусть и краткий анализ показывает, что принцип favor rei по крайней мере в виде запрета расширительного толкования, устанавливающего ответственность уголовного закона, уже находит некоторое применение в рамках принципа законности.
некоторые выводы. Принцип favor rei (иногда вслед за родственным ему процессуальным принципом обозначаемый как in dubio pro reo) является не только уголовно-процессуальным, но и уголовно-правовым и может применяться, если по той или иной причине уголовно-правовой запрет сформулирован настолько неопределенно, что не позволяет однозначно выбрать правильный вариант толкования. При этом основными аргументами в пользу применения этого принципа являются:
— требование предсказуемости уголовного закона, в силу которого адресату закона должно быть понятна суть запрета и возможная санкция из текста предписания; в отсутствие ясного запрета адресат сможет полагаться на то, что его поведение не будет запрещено на основании невыгодного для него неочевидного толкования;
— недопустимость выполнения судьями роли законодателя — ликвидация пробелов закона путем распространения запрета на новые виды деяний является задачей последнего.
Конечно, не может судья подменять законодателя и путем необоснованного отказа от применения уголовного запрета — в связи с этим правило favor rei, действительно, можно назвать способом снятия только неустранимых сомнений. С учетом достаточно ограниченного применения данного правила за пределами стран общего права, равно как и возможности реализации принципа favor rei в рамках родственного ему правила о запрете расширительного толкования закона, невыгодного для обвиняемого, вопрос о необходимости прямой декларации его применения является дискуссионным.
62 П. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 г. № 11 (ред. от 03.11.2016) «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // БВС РФ. 2011. № 8.
Однако, учитывая изложенные выше аргументы, роль этого принципа в международном уголовном праве, а также возможность применения указанного принципа при толковании норм УК РФ (например, норм, ограничивающих свободу слова), данный вопрос вполне заслуживает дискуссии.
список литературы
1. Головко Л. В. Принцип in dubio pro duriore и теория неустранимых сомнений, или о пользе изучения швейцарской уголовно-процессуальной доктрины // Закон. 2016. № 8.
2. Козочкин И. Д. Уголовное право зарубежных государств. Общая часть. М., 2003.
3. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972.
4. Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации преступлений. М., 2007.
5. Наумов А. В. Российское уголовное право: Курс лекций: В 2 т. Т. 1: Общая часть. М., 2004.
6. Покровский И. А. Гражданский суд и закон. Проблема их взаимоотношения // Вестник гражданского права. 2009. № 1.
7. Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. Тула, 2001.
8. Ashworth A., Horder. J. Principles of Criminal Law. Oxford, 2013.
9. Cassese A. et al. Cassese's International Criminal Law. Oxford, 2013.
10. Hallevy G. A Modern Treatise on the Principle of Legality in Criminal Law. Berlin, 2010.
11. The Handbook of Comparative Criminal Law / Ed. by K. J. Heller, M. D. Dubber. Stanford (CA.), 2011.
12. Jeffries J. C. Legality, Vagueness, and the Construction of Penal Statutes // Va. L. Rev. 1985. Vol. 71.
13. Kloepfer S. The Status of Strict Construction in Canadian Criminal Law // Ottawa L. Rev. 1983. Vol. 15.
14. Scalia A., Garner B. A. Reading Law: The Interpretation of Legal Texts. St. Paul, 2012.
15. Rome Statute of the International Criminal Court: A Commentary / Ed. by O. Triffterer, K. Ambos. Munchen, 2016.
