ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРЕЮДИЦИИ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ МОМЕНТА ФАКТИЧЕСКОГО ПРЕКРАЩЕНИЯ БРАЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ ПО СПОРАМ О РАЗДЕЛЕ ИМУЩЕСТВА СУПРУГОВ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 347

ББК 67.410.1

УСАЧЕВА ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин, центральный филиал «Российский государственный университет правосудия»,

Воронеж,Россия e-mail: usacheva e@inbox.ru

ELENA A. USACHEVA

candidate of legal sciences, assistant professor

of the Department of civil law disciplines the Central Branch

of the «Russian State University of Justice»,

Voronezh, Russia

e-mail: usacheva e@inbox.ru

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРЕЮДИЦИИ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ МОМЕНТА ФАКТИЧЕСКОГО ПРЕКРАЩЕНИЯ БРАЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ ПО СПОРАМ О РАЗДЕЛЕ ИМУЩЕСТВА СУПРУГОВ

USE OF PREJUDICE FOR EVALUATION OF THE MOMENT OF THE ACTUAL TERMINATION OF MARRIAGE IN LITIGATION ABOUT THE DIVISION OF JOINTLY ACQUIRED PROPERTY

Аннотация. В настоящее время в российской судебной практике и юридической доктрине не выработан единый подход к решению вопроса о правовом значении указания момента фактического прекращения брачных отношений в судебном постановлении, вступившем в законную силу, для последующего судебного рассмотрения спора о разделе имущества супругов и возможности преюдициального использования данного факта. Цель исследования — проанализировать сложившиеся в судебной практике подходы к использованию содержащихся в судебных постановлениях сведений о моменте фактического прекращения брачных отношений с точки зрения их соответствия содержанию и смыслу материальных и процессуальных норм, оценить возмож-

Abstract. At present, Russian judicial practice and legal doctrine have not developed a unified approach to resolving the issue of the legal significance of indicating the moment of actual termination of marital relations in a court decision that has entered into force for subsequent judicial consideration of a dispute on the division of property of spouses and the possibility of prejudicial use of this fact. The purpose of the research is to analyze the approaches that have developed in judicial practice to the use of information contained in court decisions on the moment of actual termination of marital relations in terms of their compliance with the content and meaning of substantive and procedural norms, to assess the possibility of prejudicial use of the

ность преюдициального использования момента фактического прекращения брачных отношений как обстоятельства дела, установленного судебным постановлением по типичным категориям споров супругов, для последующего спора о разделе имущества. По результатам исследования установлено, что использование правила прею-диции в отношении момента фактического прекращения брачных отношений при рассмотрении дел о разделе имущества супругов предполагает необходимость оценки природы первоначального спора, состава предмета доказывания по нему, а также порядка установления и обоснования интересующего факта (предположение суда или вывод из доказательств, представленных сторонами в состязательном процессе). Решения суда о расторжении брака, об определении места жительства детей и о взыскании алиментов, вынесенные по спору супругов (бывших супругов) до рассмотрения требований о разделе супружеского имущества, преюдициально силой не обладают, и могут быть использованы наряду с иными материалами исходного дела в качестве доказательств в последующих процессах.

Ключевые слова: преюдиция; фактическое прекращение брачных отношений; раздел имущества супругов; юридический факт; состязательность.

moment of actual termination of marital relations as a circumstance of the case established by the court resolution on typical categories of disputes between spouses, for a subsequent dispute on the division of property. According to the results of the research, it was established that the use of the rule of prejudice in relation to the moment of actual termination of marital relations when considering cases on the division of property of spouses implies the need to assess the nature of the initial dispute, the composition of the subject of proof on it, as well as the procedure for establishing and substantiating the fact of interest (the court's assumption or conclusion from evidence presented by the parties in adversary process). Court decisions on divorce, on determining the place of residence of children and on the recovery of alimony, issued in a dispute between spouses (former spouses) before consideration of claims for the division of joint property, do not have pre-judicial force, and can be used along with other materials of the original case as evidence in subsequent processes.

Key words: prejudice; the actual termination of marriage; the division of jointly acquired property; fact of legal importance; adversarial process.

ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Поскольку в судебной практике Российской Федерации институт фактического прекращения брачных отношений формируется самопроизвольно, а результаты правоприменительного творчества методом «проб и ошибок» не получают системного научного и правотворческого осмысления, постольку целый ряд материальных и процессуальных проблем, связанных с применением одинокой нормы п.4 ст. 38 СК РФ1, до настоящего времени остается нерешенным2. Значимая их часть касает-

ся процесса доказывания факта прекращения брачных отношений до расторжения брака и момента, с которым связывается накопление условий, по своему объему и содержанию достаточных для признания этого факта существующим. В рамках настоящего исследования сконцентрируем внимание на одной из относящихся к этой группе проблем, которую мы для удобства осмысления опишем в вопросительной форме: имеет ли правовое значение (и какое) указание момента фактического прекращения брачных отношений в судебном постановлении, вступившем в законную силу, для последующего судеб-

1 Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. № 223-Ф3 // СЗ РФ. 1996. №1. Ст. 16.

2 Признаки фактического прекращения брачных отношений, пра-

вовые последствия соответствующего факта, распределение доказательственного бремени по связанным с ним спорам и т.д.

ного рассмотрения спора о разделе имущества супругов?

ОБЗОР НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Несмотря на то, что поставленный вопрос отличается высокой практической значимостью, его научное осмысление носит фрагментарный характер (преимущественно, связанное с основным предметом исследования). Так, специфика института пре-юдиции традиционно является предметом внимания процессуалистов (Л. А. Ванеевой [1], П. Н. Мацкевича [2], М. К. Треушникова [3], Е. А. Наховой [4; 5], И. В. Решетниковой [6], В. М. Ястребова, А. В. Ястребова [7] и др.), проблемы применения норм Семейного кодекса РФ о расторжении брака и разделе имущества супругов — цивилистов (Ю. Ф. Беспалова [8], А. А. Добровин-ского [9], В. В. Измайлова [10], Н. Н. Таруси-ной [11], А. В. Фиошина [12] и др.). При этом такое правовое явление, как «фактическое прекращение брачных отношений», в работах представителей семейно-правовой доктрины анализируется обычно в контексте толкования нормы п.4 ст. 38 СК РФ [13, с. 85-90], выявления проблем применения положений ст. 35 СК РФ [14, с. 24-27], оценки пределов судебного усмотрения при разрешении семейных споров [15, с. 44]. Связанная же с ним процессуальная проблематика в настоящее временя составляет повестку скорее правоприменения, чем науки.

Анализ научной литературы показал, что конкретный вопрос о правовом значении указания момента фактического прекращения брачных отношений в судебном постановлении, вступившем в законную силу, для последующего судебного рассмотрения спора о разделе имущества супругов не исследован, упоминания о нем носят скорее характер иллюстрации проблемы применения материальных или процессуальных норм.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Эмпирическую базу работы составили акты судов Российской Федерации различных уровней, вынесенные ими при рассмотрении дел в первой, апелляционной, кассационной и надзорной инстанции, а также Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. № 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака»3 и другие акты судебного толкования и обобщения практики. Исследование основывается на диалектическом методе познания, при его проведении автором использованы общенаучные (обобщение и сравнение, логический и системный методы, метод комплексного анализа), а также специальные методы (технико-юридический, формально-юридический, метод толкования правовых норм).

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Несмотря на то, что фактическое прекращение брачных отношений как юридический факт имеет значение, прежде всего, для споров супругов о разделе общего имущества, заявления о дате распада семьи могут быть сделаны и при рассмотрении других категорий дел. Закономерно, что правоприменитель не оставляет это обстоятельство без внимания, предсказуемо и логично обращаясь к ч.2 ст. 61 ГПК РФ4, в соответствии с которой обстоятельства,установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда.

Анализ судебной практики, однако, свидетельствует об отсутствии в ней единого подхода к решению вопроса о допустимости преюдициального использования сведений, содержащихся в судебных постановлениях по предшествующим спорам

3 Российская газета. 18 ноября 1998 г.

4 Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. №138-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №46. Ст. 4532.

сторон, при последующем рассмотрении требований о разделе общего имущества супругов.

Позиция части судов состоит в том, что при рассмотрении споров супругов (бывших супругов) о разделе общего имущества и споров, связанных с ними (о признании совершенной одним из супругов сделки недействительной, о взыскании компенсации и т. д.), момент фактического прекращения брачных отношений может быть установлен по правилу ч.2 ст. 61 ГПК РФ, если существует судебное решение, имеющее преюдициальное значение для того же субъектного состава. При этом соответствующий факт, зафиксированный в первоначальном судебном постановлении, не подлежит ни доказыванию, ни оспариванию5.

В качестве источника преюдиции используются судебные постановления по различным категориям дел: — о расторжении брака — при этом преюдициальная сила решения по делу в части установления момента фактического прекращения брачных отношений признается в равной мере как в тех случаях, когда указание на данный факт содержалось в исковом заявлении или объяснениях по первоначальному делу и вторая сторона в том же процессе высказанное утверждение признала или не оспорила6,

Стоит отметить, однако, что в отдельных случаях суд занимает промежуточную позицию и, формально ссылаясь на ч.2 ст. 61 ГПК РФ, фактически использует правило оспоримой презумпции, оценивая содержание предшествующего судебного акта наряду с другими доказательствами (см., например, Апелляционное определение Воронежского областного суда от 12 февраля 2019 г. по делу № 33-691/2019 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.).

См., например, Апелляционное определение Московского городского суда от 2 марта 2015 г. по делу № 33-6589/2015 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.); Постановление Президиума Челябинского областного суда от

5 сентября 2012 г. по делу № 44-Г-92/2012 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.); Апелляционное определение Воронежского областного суда от 20 июня 2017

г. по делу № 33-4739/2017 // СПС «КонсультантПлюс» (дата об-

ращения: 12 января 2022 г.); Определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 11 ноября 2020 г. по делу № 88-16482/2020, 2-1731/2019 // СПС «КонсультантПлюс»

(дата обращения: 12 января 2022 г.); Определение Четвертого

кассационного суда общей юрисдикции от 15 июля 2021 г. по делу № 88-19614/2021 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.).

Иногда суды, определяя момент фактического прекращения брачных отношений при рассмотрении имущественных споров бывших супругов, и вовсе обращаются напрямую к содержа-

так и в случае, когда факт прекращения семейных отношений был установлен судом по собственной инициативе7;

— об определении места жительства детей8;

— о взыскании алиментов9;

— иные споры супругов10.

Логичная и формально обоснованная на первый взгляд позиция правоприменителя при критическом анализе вызывает сомнения с точки зрения ее соответствия смыслу ч.2 ст. 61 ГПК РФ. Сложности применения правила преюдиции в рассматриваемом случае связаны как со спецификой конкретно брачно-семейных споров, так и с проблематикой института преюдиции в целом. Однако ни то ни другое обстоятельство не создают непреодолимых препятствий на пути поиска ответа на два конкретных вопроса: при каких условиях факт, зафиксированный судебным постановлением, имеет преюдициальное значение, и выполняются ли эти условия в отношении даты фактического прекращения брачных отношений, если указание на нее содержится в решении суда о расторжении брака, об определении места жительства ребенка, о взыска-

нию искового заявления о расторжении брака (при условии признания факта в последующем споре противной стороной) (см., например, Апелляционное определение Верховного суда Республики Башкортостан от 9 июля 2019 г. по делу № 3313386/2019 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.)).

При этом суд, рассматривающий дело о расторжении брака, указывает в качестве момента фактического прекращения брачных отношений момент рассмотрения дела и вынесения решения суда (См., например, Апелляционное определение Нижегородского областного суда от 21 июня 2016 г. по делу № 337172/2016 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.); Апелляционное определение Ставропольского краевого суда от 29 марта 2016 г. по делу № 33-2141/2016// СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.) Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 16 мая 2017 г. № 24-КГ17-6 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.); Определение Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 26 августа 2021 г. № 88-7008/2021 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.).

Апелляционное определение Московского областного суда по делу № 33-16458/2014 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.).

1 Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 3 марта 2020 г. № 46-КГ19-32 // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.) (по делу о разделе имущества супругов при установлении момента фактического прекращения брачных отношений применена преюдициальная сила соответствующего факта, установленного решением суда по спору тех же лиц о взыскании задолженности по договору займа, о признании договора займа недействительным).

9

нии алиментов, о разрешении иного спора супругов (бывших супругов).

В классической теории гражданского процесса под преюдициальными фактами понимают факты, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по гражданскому делу, решением арбитражного суда или приговором суда по уголовному делу [3, с. 138]. Тем самым для придания факту свойства преюдициально-сти необходимым признается выполнение двух условий:

— существовал судебный спор с участием тех же лиц, рассмотрение которого окончено, вынесено судебное постановление, вступившее в законную силу и не утратившее ее;

— при рассмотрении дела судом было установлено обстоятельство, имеющее значение как для первоначального, так и для последующего спора.

При этом ст. 61 ГПК РФ, как и ст. 69 АПК РФ11, требует именно установления обстоятельства путем исполнения судом обязанности не только обозреть, но и оценить представленные доказательства, сделав вывод о наличии или отсутствии искомого факта. Как справедливо отметила Н.А. Ковалева, преюдицию образуют исключительно те обстоятельства, которые непосредственно устанавливались и исследовались судом, что нашло отражение в мотивировочной части судебного акта, не получившие оценку суда обстоятельства не могут рассматриваться как установленные судом и не приобретают свойство пре-юдициальности12.

П. Н. Мацкевич, подробно анализируя проблематику преюдиции в гражданском и административном процессе в рамках диссертационного исследования, приходит к выводу, что преюдициальное значение

11 Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №30. Ст. 3012.

12 Ковалева Н. А. Основания освобождения от доказывания в арбитражном судопроизводстве / Н. А. Ковалева // URL: https:// buryatia.arbitгru/node/2106(датаобращения: 12января2022г.)

имеют факты, входящие в предмет доказывания, а также однозначно связанные с ними доказательственные факты. Доказательственный факт, обладающий предположительной связью с фактами предмета доказывания, на который суд ссылается как на вероятно существующий, но не использует при формулировке вывода о факте предмета доказывания, не является установленным судом и не может быть наделен преюдициальным значением [2, с. 150151]. Кроме того, ученый справедливо обращает внимание на то, что институт преюдиции, будучи органичной частью российской системой судопроизводства, эволюционирует и трансформируется вместе с ней. Гражданский процесс в современной России построен на принципе состязательности, а потому вопрос о преюдиции во многом зависит от того, как влияет доказательственная деятельность лиц, участвующих в деле, на установление судом правоотношений и на правовую оценку фактов [2, с. 141]. Взаимосвязь процессуальных нововведений и объективных пределов отраслевой преюдиции отмечают также В. М. Ястребов и А. В. Ястребов [7, с. 91].

Таким образом, потенциально преюдициальный факт в исходном судебном решении должен фигурировать в качестве факта предмета доказывания, либо однозначного связанного с ним и необходимого в соответствии с логикой установления обстоятельств дела доказательственного факта, подтвержденного в ходе состязательной деятельности сторон оцененными судом доказательствами. Не каждый упомянутый в судебном постановлении факт удовлетворяет этим условиям, поскольку указание на него может быть включено в итоговый текст по разным причинам:

— если этот факт был установлен, как входящий в предмет доказывания по делу;

— если этот факт был установлен при исследовании прямо не относящихся к делу обстоятельств, которые соответственно

предметом состязания сторон не являлись;

— если этот факт был установлен при исследовании обстоятельств, которые суд признал относящимися к делу ошибочно, однако предоставил сторонам возможность состязаться относительно данных фактов.

Поддерживая предложенную П.Н. Мац-кевичем идею преюдиции как результата реализации состязательности, полагаем допустимым признать преюдициальную силу за первым и третьим типом фактов (в последнем случае реализация принципа состязательности нивелирует последствия ошибки в предмете доказывания).

Тем более очевидно недопустимым становится использования правила преюдиции в отношении обстоятельств, которые лишь указаны в решении как «установленные», но не установлены судом на основании исследования доказательств (второй тип), поскольку лицам, участвовавшим в деле, не была предоставлена возможность осуществлять состязание по поводу этих обстоятельств [2, с. 158-159, 164].

Возвращаясь непосредственно к предмету настоящего исследования, в качестве примера оценим с изложенных позиций самый распространенный тип потенциально преюдициального акта, содержащего сведения о моменте фактического прекращения брачных отношений, — решение суда о расторжении брака. Для признания за ним преюдициальной силы в соответствующей части необходимо установить, что:

— момент прекращения брачных отношений входит в предмет доказывания по данной категории дел или является однозначно связанным с ним доказательственным фактом (относится к первому типу фактов), либо

— момент прекращения брачных отношений не входит в предмет доказывания, но по сложившейся практике устанавливается при рассмотрении дел о рас-

торжения брака по общим правилам доказывания на основе состязательной деятельности сторон (относится к третьему типу фактов).

Как отмечает Н. Н. Тарусина, семейные дела, вытекающие из личных правоотношений, обладают определенной спецификой, существенно осложняющей процесс доказывания [11, с. 255-258]. Проблематика касается самых разных аспектов доказательственной деятельности, в том числе, и определения предмета доказывания, который, в силу специфического субъектного состава, тесной связи формально-юридических и нравственных начал в содержании правоотношений, высокой значимости публичного интереса, доминирования ситуационного метода регулирования, для семейно-правовых споров не определяется в тематических постановлениях Верховного Суда РФ так жестко, как для иных категорий дел.

Так, Постановление Пленума ВС РФ «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака» не содержит указания на состав предмета доказывания по бракоразводным делам. Соответственно, для его идентификации необходимо обратиться к общим правилам ГПК РФ. Как следует из ч. 2 ст. 56 ГПК РФ и п.3 Постановления Пленума ВС РФ «О судебном решении», предмет доказывания представляет собой совокупность имеющих значение для дела обстоятельств, подлежащих установлению судом путем исследования доказательств, удовлетворяющих требованиям об их относимости и допустимости, и обстоятельств, не нуждающихся в доказывании, достаточную для постановки судом исчерпывающих выводов и опосредующую такой признак судебного решения, как его обоснованность13. Суд устанавливает предмет доказывания

1 Авторские определения понятия «предмет доказывания» весьма разнообразно представлены в российской юридической доктрине (см., например, работы А.А. Белышевой [16], Л. А. Ванеевой [1], И.В. Решетниковой [6]).

на основе применимой нормы материального права к спорным материальным правоотношениям, учитывая требования и возражения сторон [5, с. 153].

Право художественной адаптации общего правила к делам о расторжении брака отдано судам, однако наличию дискреции в этом вопросе сопутствует ограничение процессуальных возможностей правоприменителя, рассматривающего бракоразводный иск, при принятии итогового решения по существу заявленных требований. Если после истечения назначенного судом срока примирение супругов не состоялось и хотя бы один из них настаивает на прекращении брака, суд расторгает брак. Соответственно, наличие противодействия со стороны хотя бы одного из супругов не позволяет убеждению суда в возможности сохранения семьи воплотиться в отказе в исковых требованиях.

Такое положение дел приводит к тому, что доказывание в бракоразводном процессе сводится к обоснованию супругом, не согласным с расторжением брака, необходимости применения предусмотренного п.2 ст. 22 СК РФ примирительного срока, а супругом, настаивающим на расторжении брака — нецелесообразности использования примирительных мер [11, с. 259]. Одновременно сокращение процессуальных полномочий суда в части вынесения решения по делу определяет особую значимость правильного определения предмета доказывания, поскольку связь признания входящих в него фактов установленными и существа итогового решения является прямой и не опосредуется судебной диск-рецией.

Комплексный анализ норм СК РФ, содержания Постановления Пленума ВС РФ «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака», а также имеющихся в публичном доступе примеров судебных определений о подготовке к судебному разбирательству

бракоразводных дел и судебных решений по ним позволяет выделить следующие обстоятельства, имеющие значение для разрешения данной категории споров:

— факт наличия действительного брака, признаваемого в РФ с учетом подлежащих применению норм;

— факты, свидетельствующие о подведомственности требования о расторжении брака суду (наличие общих несовершеннолетних детей, и (или) отсутствие согласия одного из супругов на расторжение брака, уклонение одного из супругов от регистрации расторжения брака в органах ЗАГС);

— факт отсутствия взаимного согласия на расторжение брака (имеет значение для решения вопроса о применении примирительных мер);

— факт, свидетельствующий о невозможности сохранения семьи и безрезультатности примирительных мер (если они применялись) — отсутствие согласия одного из супругов на сохранение брака к моменту вынесения решения суда14. Ни нормы СК РФ, ни разъяснения Верховного Суда РФ не содержат указания на необходимость установления момента фактического прекращения брачных отношений для удовлетворения иска о расторжении брака, поскольку это обстоятельство не является имеющим значение для дела и не имеет однозначной связи с предметом доказывания. Определяющим является лишь

Субсидиарно в предмет доказывания могут войти факты, предусмотренные п.2 ст. 19 СК РФ в качестве оснований для применения исключений из правил подведомственности (если об их наличии заявляет одна из сторон), а также факты, ограничивающие право на предъявление требования о расторжении брака (ст. 17 СК РФ).

Более системно факты, входящие в предмет доказывания по бракоразводным делам, обобщает Е. А. Нахова [4, с. 59].

Предмет доказывания может быть расширен при выдвижении одним из супругов смежных требований (ст. 24 СК РФ), однако, как справедливо отмечает Н. Н. Тарусина [11, с. 259-260], классическая реализация процесса доказывания в этом случае также не гарантируется в связи с наличием у суда обязанности разрешить соответствующие вопросы независимо от степени активности сторон. Общеизвестным является и тот факт, что при наличии между супругами реальных споров по поводу общего имущества, места жительства детей, алиментных обязательств суды предпочитают выделять соответствующие требования в отдельное производство.

14

то обстоятельство, что к моменту вынесения решения хотя бы один из супругов настаивает на расторжении брака. Этот факт легко установим и самодостаточен, дополнительные доказательственные факты для его выявления не требуются.

Таким образом, момент фактического прекращения брачных отношений по делам о расторжении брака не входит в предмет доказывания и не имеет признаков однозначно связанного с ним доказательственного факта.

Несмотря на это, в тексте типовой формы искового заявления о расторжении брака, предлагаемой судами гражданам, повсеместно используется фраза «Брачные отношения между нами прекращены с (дата). Общее хозяйство с указанного времени не ведется». Анализ текстов судебных решений о расторжении брака также позволяет сделать вывод о том, что упоминание в них момента фактического прекращения семейных отношений есть устоявшаяся судебная традиция. Причины, побудившие суды к ее формированию, интересуют нас лишь с позиции выявления преследуемой ими цели — направлена ли она на расширение предмета доказывания (в том случае, если соответствующие факты устанавливаются по результатам состязания сторон) или имеет скорее художественно-декоративное значение (предназначена для придания логичности тексту судебного решения и не предполагает необходимость доказывания соответствующего факта).

Поскольку суд при рассмотрении дела о расторжении брака ограничен в процессуальных возможностях и сроках, постольку долгое и подробное исследование доказательств, подтверждающих момент фактического прекращения брака, для него невозможно. Соответственно суды определяют момент распада семьи исходя из доказательств, имеющихся в их распоряжении и предоставленных для подтверж-

дения обстоятельств, входящих в предмет доказывания — искового заявления и объяснений сторон. Состязательность здесь проявляется в лучшем случае в словесном споре супругов, возникновение которого в судебном заседании по делу о расторжении брака с учетом сложившейся тенденции рассмотрения данной категории споров в отсутствие одной или обеих сторон крайне маловероятно. Кроме того, в момент расторжения брака мало кто из участников спора уже имеет сформированную позицию на случай раздела общего имущества. Выводы суда о дате фактического прекращения брачных отношений обычно основываются на односторонних суждениях (часто мало осмысленных излагающей их стороной) и отсутствии высказанных возражений.

Таким образом, момент фактического прекращения брачных отношений в судебном решении о расторжении брака указывается судами по собственной инициативе в художественно-лингвистических целях, в предмет доказывания не входит и логикой исследования обстоятельств дела с ним не связан, устанавливается как вероятно существующий без состязания сторон, а потому преюдициальной силой не обладает.

Закономерно, что параллельно с критикуемым подходом в судебной практике развивается прямо противоположный.

Так, Первый кассационный суд общей юрисдикции отверг доводы бывшего супруга о прекращении семейно-брачных отношений с момента, указанного в решении мирового судьи о расторжении брака, поскольку согласно протоколу судебного заседания дело было рассмотрено в отсутствие сторон, выводы мирового судьи были основаны на сведениях изложенных бывшим супругов в исковом заявлении, с учетом внесенных им исправлений (по сравнению с содержанием искового заявления в устных пояснениях истец перенес момент

фактического прекращения брачных отношений на более ранний срок)15.

Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда, рассматривая апелляционную жалобу на решение районного суда по делу о разделе совместно нажитого имущества супругов, отклонила ссылку подателя жалобы на решение мирового судьи о расторжении брака в обоснование его доводов о дате прекращения фактических брачных отношений, указав, что в данном судебном постановлении момент прекращения семейных отношений супругов в качестве юридически значимого обстоятельства не устанавливался, в описательной части решения приведены только доводы истца касательно даты прекращения семейных отношений16. В другом деле Московский городской суд прямо указал на отсутствие у решения суда о расторжении брака преюдициальной связи с делом о разделе имущества супругов в части установления момента фактического прекращения брачных отношений17.

Развернутую позицию по поставленному вопросу сформулировал Самарский областной суд: судебный акт о расторжении брака между сторонами спора в силу требований ст. 61 ГПК РФ не имеет преюдициального значения в части определения момента фактического прекращения брачных отношений при разрешении спора о разделе совместно нажитого в браке имущества данных лиц, поскольку определение названного момента не имеет какого-либо правового значения для разрешения иска о расторжении брака. Вместе с тем, сами материалы соответствующего гражданского дела (исковое заявление, возражения на иск, протоколы судебных заседаний), без-

15 Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 18 августа 2021 г. № 88-18482/2021 // СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.).

16 Апелляционное определение Московского городского суда от 24 декабря 2018 г. по делу № 33-55131/2018 // СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.).

17 Апелляционное определение Московского городского суда от

2 июня 2021 г. № 33-11645/2021 // СПС «КонсультантПлюс»

(дата обращения: 12 января 2022 г.).

условно, могут быть признаны письменными доказательствами подтверждающими, либо опровергающими соответствующие доводы сторон о необходимости определения момента фактического прекращения семейных отношений и ведения общего хозяйства с конкретного дня, отличного от дня расторжения брака18.

Последний вывод представляется особенно ценным, поскольку его использование позволяет найти разумный баланс между принципами правовой определенности, процессуальной экономии и недопустимости злоупотребления правом19 с одной стороны, и принципом состязательности — с другой.

Полагаем, что установление взаимосвязи между решением о расторжении брака и судебным процессом о разделе имущества супругов в части определения момента фактического прекращения брачных отношений возможно исключительно в предложенных Самарским областным судом пределах: материалы первоначального дела, содержащие утверждения и признания сторон относительно момента фактического прекращения брачных отношений, могут быть использованы в последующем процессе в качестве доказательств (как при одностороннем утверждении, так и при взаимном признании).

Ранее мы отмечали, что в качестве преюдициального источника при установлении момента фактического прекращения брачных отношений могут использоваться решения по различным категориям споров,

18 Справка по результатам обобщения судебной практики разрешения судами Самарской области дел по спорам, связанным с разделом совместно нажитого супругами в браке имущества, рассмотренных в 2017 — 2018 годах (подготовлена Самарским областным судом 20.12.2018) // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 12 января 2022 г.).

19 Злоупотребление при этом проявляется в виде адаптации и пересмотра позиции стороны относительно даты фактического прекращения брачных отношениях в зависимости от интереса, защищаемого в конкретном споре. Полагаем, что именно благую цель превенции недобросовестного поведения преследовали суды, сформировавшие практику преюдициального использования решения суда о расторжении брака при определении момента фактического прекращения брачных отношений. Тем не менее, для ее достижения необходимо использовать другие, более тонкие процессуальные инструменты.

сторонами которых были супруги. Допустимость применения ст. 61 ГПК РФ в каждом конкретном случае должна, на наш взгляд, оцениваться по тем же критериям, что и в рассмотренном выше примере. При таком подходе решения по делам об определении места жительства детей и о взыскании алиментов, предмет доказывания по которым не включает момент фактического прекращения брачных отношений20, преюдициальной силой в интересующей нас части не обладают.

В отношении решений по иным категориям споров следует придерживаться индивидуального подхода. Так, Верховый Суд РФ, отменяя решение суда апелляционной инстанции по делу о разделе общего имущества супругов, указал, что в материалы дела в суде первой инстанции было представлено решение суда по иску между теми же сторонами о взыскании задолженности по договору займа, по встречному иску о признании договора займа недействительным, которым был установлен факт фактического прекращения семейных отношений сторон с 2013 г. Соответственно, суд апелляционной инстанции, рассматривавший спор тех же сторон о разделе общего имущества, делая вывод об иной дате прекращения семейных отношений, нарушил правило ч. 2 статьи 61 ГПК РФ и незаконно увеличил состав имущества, подлежащего разделу21.

Внешнее сходство изложенной позиции с первым из рассмотренных нами подходов не должно вводить в заблуждение внимательного наблюдателя. Поскольку первоначальный спор в приведенном примере касался правового режима денежных средств, переданных супругой супругу по договору займа, определение момента

фактического прекращения брачных отношений вошло в предмет доказывания по делу, а исходное решение суда содержало прямое указание на установление данного факта и доказательства, которыми он был подтвержден (пояснения бывшей супруги, исковое заявление о расторжении брака, подписанное бывшим супругом, протокол судебного заседания по делу о расторжении брака, показания свидетелей, электронная переписка, справка ТСЖ)22, соответственно, условия применения правила преюдиции были выполнены. Представленный пример наглядно подтверждает необходимость ситуативной оценки значения указания на момент фактического прекращения брачных отношений в судебных постановлениях по спорам с участием супругов (бывших супругов) для решения вопроса о допустимости признания за ним преюдициального характера при разрешении последующих споров между теми же сторонами.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволяет нам сформулировать следующие выводы:

— в настоящее время в российской судебной практике сформировалось два противоположных подхода к решению вопроса о допустимости использования преюдиции судебных постановлений по делам о расторжении брака, об определении места жительства детей, о взыскании алиментов при определении момента фактического прекращения брачных отношений в субъективно идентичных спорах о разделе имущества супругов:

— использование правила преюдиции в отношении момента фактического пре-

20 Раздельному проживанию родителей или прекращению оказания материальной поддержки не обязательно сопутствует фактическое прекращение брачных отношений, а потому этот факт сам по себе значения для данных категорий дел не имеет.

21 Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 3 марта 2020 г. № 46-КГ19-

32// СПС«КонсультантПлюс» (дата обращения: 12января 2022 г.).

22 Решение Красноярского районного суда Самарской области от 24 декабря 2018 г. по делу №№ 2-1889/2018. URL: https://krasn0iarskv"sam.sudrf.m/m0dules.php?name=sud delo&name op=case& id = 139246992& uid = 8fdeebfe-01ff-47fb-8cd7-d9dcd80dcace& deloId = 1540005& caseTvpe = 0& new=0&srv num=1 (дата обращения: 12 января 2022 г.)

кращения брачных отношений при рассмотрении дел о разделе имущества супругов предполагает необходимость оценки природы спора, при рассмотрении которого вынесено потенциально преюдициальное судебное постановление, состава предмета доказывания по нему, а также наличия или отсутствия обоснования выводов суда относительно момента фактического прекращения брачных отношений в исходном судебном постановлении доказательствами, полученными в результате состязательной деятельности сторон; решения суда о расторжении брака, об определении места жительства детей и о взыскании алиментов, вынесенные по спору супругов (бывших супругов) до рассмотрения требований о разделе супружеского имущества, преюдициально силой не обладают, и могут быть использованы наряду с иными материалами исходного дела в качестве доказательств в последующих процессах (при сохранении обязанности доказывания и возможности опровержения);

— первоначальные судебные постановления по иным спорам супругов (бывших супругов), содержащие указание на момент фактического прекращения брачных отношений сторон, при решении вопроса о признании за соответствующим фактом преюдициального свойства должны быть оценены с позиции его значения для предмета доказывания по первоначальному спору и порядка установления (предположение суда или вывод из доказательств, представленных сторонами в состязательном процессе).

Полагаем, что отсутствие единообразия в судебной практике и широкое распространение в судах первой инстанции противоречащей смыслу ч.2 ст. 61 ГПК РФ идеи признания преюдициального значения момента фактического прекращения брачных отношений, установленного решением суда о расторжении брака, для споров о разделе имущества супругов, требуют реакции Верховного Суда РФ и формулировки им руководящих разъяснений в рамках тематического постановления Пленума ВС РФ.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Ванеева, Л. А. Проблемы теории судебных доказательств / Л. А. Ванеева. — Текст : непосредственный // Актуальные проблемы теории и практики гражданского процесса / отв. ред. Н. А. Чечина, Д. М. Чечот. — Ленинград : Изд-во Ленингр. ун-та, 1979. — С.125-136.

2. Мацкевич, П. Н. Преюдиция в гражданском и административном судопроизводстве России : специальность 12.00.15 « Гражданский процесс; арбитражный процесс» : диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Мацкевич Петр Николаевич; ФГБОУ ВО «Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА). — Москва, 2017. — 241 с. — Текст: непосредственный.

3. Гражданский процесс: Учебник / В. В. Аргунов, Е. А. Борисова, Н. С. Бочарова; Под ред. М. К. Треушникова. — 5-e изд., перераб. и доп. — Москва : Статут, 2014. — 960 с. ISBN 978-5-8354-0950-1, 2000 экз. — Текст : электронный. — URL: https://znanium.com/catalog/ product/445615 (дата обращения: 14.01.2022). — Режим доступа: по подписке.

4. Нахова, Е. А. Некоторые аспекты определения юридически значимых обстоятельств по спорам, вытекающим из брачно-семейных правоотношений: проблемы теории и практики / Е. А. Нахова. — Текст : непосредственный // Право. Законодательство. Личность. — 2012. — № 1 (14). — С. 57-60.

5. Нахова, Е. А. Функции предмета доказывания в гражданском судопроизводстве / Е. А. На-хова. — Текст : непосредственный // Ленинградский юридический журнал. — 2020. — № 2 (60). — С. 150-161.

6. Решетникова, И. В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве / И. В. Решетникова. — Москва : НОРМА : ИНФРА-М, 2000. — 279 с.; 20 см.; — ISBN 5-89123-465-3 (НОРМА). — Текст : непосредственный.

7. Ястребов, В. М., Ястребов, А. В. Преюдициальность как средство юридической обоснованности фактов в судопроизводстве Российской Федерации: законность против эффективности /

B. М. Ястребов, А. В. Ястребов. — Текст : непосредственный // Вестник Сибирского института бизнеса и информационных технологий. — 2019. — № 2 (30). — С. 88-92.

8. Беспалов, Ю.Ф. Семейные отношения и семейные споры в практике судов РФ : научное издание / Беспалов Ю.Ф. — Москва : Проспект, 2020. — 222 с. — ISBN 978-5-392-31014-2. — URL: https://book.ru/book/937944 (дата обращения: 14.01.2022). — Текст : электронный.

9. Добровинский, А. А. Некоторые аспекты толкования и применения ст. ст. 35, 39, 45 СК РФ в судебной практике / А. А. Добровинский. — Текст : непосредственный // Актуальные проблемы российского права. — 2020. — № 4. — С. 63-73.

10. Измайлов, В. В. К вопросу о понятии и правовой природе расторжения брака как супружеского союза / В. В. Измайлов. — Текст : непосредственный // Юстиция. — 2017. — № 4. —

C. 11-15.

11. Тарусина, Н. Н. Доказывание по гражданским делам из личных семейных правоотношений: трудности жанра / Н. Н. Тарусина. — Текст : непосредственный // Вестник гражданского процесса. — 2019. — Том 9. — № 1. — С. 254-273.

12. Фиошин, А. В. К вопросу об оценочных понятиях в нормах о прекращении брака / А. В. Фиошин. — Текст : непосредственный // Законы России: опыт, анализ, практика. — 2018. — № 1. — С. 38-41.

13. Рабец, А. М. Презумпция общности имущества супругов, приобретенного в браке, пределы действия и тенденции правоприменительной практики / А. М. Рабец. — Текст : непосредственный // Вестник Омского университета. Серия: Право. — 2016. — № 3. — С. 85-90.

14. Светличный, А. Д. Предмет доказывания и доказательства по делам о признании недействительной сделки по распоряжению общим имуществом супругов (на примере транспортных средств) / А. Д. Светличный — Текст : непосредственный // Нотариус. — 2016. — № 7. — С. 24-27.

15. Тарусина, Н. Н. Судебная практика по семейным делам: проблемы усмотрения на грани правотворчества / Н. Н. Тарусина. — Текст : непосредственный // Lex russica. — 2019. — № 5. — С. 40-48.

16. Белышева, А. А. Проблема соотношения предмета доказывания и оснований освобождения от доказывания / А. А. Белышева. — Текст : непосредственный // Вестник Новгородского государственного университета. 2004. — № 49. — С. 117-120.

REFERENCES

1. Vaneeva L. A. Aktual'nye problemy teorii i praktiki grazhdanskogo protsessa (Actual problems of the theory and practice of civil process), Leningrad.: Izd-vo Leningr. un-ta, 1979, pp. 125-136.

2. Matskevich P. N. Preyuditsiya v grazhdanskom i administrativnom sudoproizvodstve Rossii (Prejudice in civil and administrative proceedings in Russia), Extended abstract of candidate's thesis, Moscow, 2017, 241 p.

3. Grazhdanskii protsess (Civil process), Moscow: Statut, 2014, 960 p.

4. Nakhova E. A. Pravo. Zakonodatel'stvo. Lichnost', 2012, No. 1 (14), pp. 59.

5. Nakhova E. A. Leningradskii yuridicheskii zhurnal, 2020, No. 2 (60), pp. 153.

6. Reshetnikova I. V. Kurs dokazatel'stvennogo prava v rossiiskom grazhdanskom sudoproizvodstve (Evidence Law Course in Russian Civil Litigation), Moscow: NORMA : INFRA-M, 2000, 279 p.

7. Yastrebov V. M., Yastrebov A. V. Vestnik Sibirskogo instituta biznesa i informatsionnykh tekhnologii, 2019, No. 2 (30), pp. 91.

OQ oo ■el 8.

^ E

О ce

CD CD 9.

zc ZE

:> l_U ^ a 10.

OQ О О OO S l_U 11.

CO a 12.

l_U ^ 13.

о CU с О 14.

l_U 15.

zc _Q 16.

Bespalov Yu. F. Semeinye otnosheniya i semeinye spory v praktike sudov RF (Family relations and family disputes in the practice of the courts of the Russian Federation), Moscow: Prospekt, 2020, 224 p.

Dobrovinskii A. A. Aktual'nye problemy rossiiskogo prava, 2020, No. 4, pp. 63-73. Izmailov V. V. Yustitsiya, 2017, No. 4, pp. 11-15.

Tarusina N. N. Lex russica, 2019, No. 5, pp. 40-48. Belysheva A. A. Vestnik Novgorodskogo gosudarstve 120.

Статья поступила в редакцию 15.01.22; одобрена после рецензирования 07.02.22; принята к публикации 01.03.22. Авторы прочитали и одобрили окончательный вариант рукописи.

The article was submitted 15.01.22; approved after reviewing 07.02.22; accepted for publication 01.03.22.

The authors read and approved the final version of the manuscript.