CC BY
192
УДК 327
ИСЛАМСКИЙ ФАКТОР В КУЛЬТУРНОЙ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ЖИЗНИ КНР
THE ISLAMIC FACTOR IN THE CULTURAL, SOCIAL AND POLITICAL LIFE
OF CHINA
В.Ф. Печерица,
Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток [email protected]
V. Pecheritsa,
Far Eastern Federal University, Vladivostok
Сюй Сяобо,
Северо-Восточный университет, г. Шэньян
Xu Xiaobo,
Northeastern University, Shenyang
В Китае новые, нетрадиционные религии и, прежде всего, ислам прошли сложный путь адаптации к китайской цивилизации. Китайский ислам тесно связан с традиционными религиями. Он вобрал в себя многие специфические черты традиционной культуры Китая. Рассмотрены основные этапы развития ислама в период Народного Китая, его влияние на духовную и социально-политическую жизнь китайцев. Подчёркивается возросший интерес китайских мусульман к участию в активной созидательной работе на благо процветания родины. Многие представители исламской общественности работают в органах местной законодательной и исполнительной власти с представителями других политических сил, движений, национальных и религиозных организаций. Они вносят посильный вклад в работу Единого фронта под руководством КПК за стабильность, процветание и развитие Китая. Однако далеко не все члены исламской общины КНР готовы активно участвовать в строительстве новой жизни. Это, в первую очередь, касается радикально настроенной части мусульманского населения провинции Синьцзян, участвующего в антиправительственном сепаратистском исламском движении Восточного Туркестана. Показаны меры руководства КНР по нейтрализации этого движения, нормализации обстановки в этом неспокойном регионе. Эти меры включают ускоренное социально-экономическое развитие Синьцзяна, ликвидацию безработицы, подготовку национальных кадров, создание современной инфраструктуры и лучших условий жизни для местного мусульманского населения. В Пекине отчётливо осознают, что эти и другие меры могут нейтрализовать недовольство местных исламистов, привлечь их к созидательной деятельности
Ключевые слова: Китай, ислам, церковно-государственные отношения, нерелигиозный диалог, влияние ислама на культуру и политическую жизнь КНР
In China, a new, non-traditional religions and, above all, Islam had some obstacles to adapt to the Chinese civilization. Today, Chinese Islam is closely linked to the traditional religions. It incorporates many of the specific features of the traditional Chinese culture.
The article deals with the basic stages of the development of Islam in the period of People's China, and its influence on the spiritual and socio-political life of the Chinese people. The article points out an increasing interest of Chinese Muslims to participate in a dynamic and creative work for the prosperity of the motherland. Many representatives of the Islamic community are engaged in local legislative and executive power and they work with representatives of other political parties, movements, ethnic and religious organizations. They contribute to the work of the United front under the leadership of the CPC for stability, prosperity and development of China.
However, today not all members of the Islamic community in China are ready to actively take part in building a new life. This primarily concerns the radical parts of the Muslim population in Xinjiang province, involved in anti-government separatist of the East Turkestan Islamic Movement. The article describes the measures to neutralize the movement, to normalize the situation in that volatile region. These measures include accelerated socio-economic development of Xinjiang, elimination of unemployment, training of national personnel, establishment of a modern infrastructure and better living conditions for local Muslim population. Beijing is clearly aware that these and other measures can neutralize discontent of local Islamists, involve them in constructive activities
Key words: China, Islam, church-state relations, religious dialogue, Islam's influence on the culture and the political life of China
В условиях глобализации, развернувшейся на территории всего земного шара, актуальными становятся проблемы духовной самоидентификации огромного китайского сообщества. И дело не только в том, что Китай — самая густонаселенная страна в мире, но и в том, что религиозный фактор общественно-политической жизни этой страны играет всё возрастающую роль. В обществе растет интерес к культурной традиции и духовному прошлому, о чём свидетельствует, например, ренессанс конфуцианства.
Вообще, в интеллектуальных кругах КНР наблюдается рост интереса к проблемам религии. На фоне философских университетов открываются факультеты религиоведения. В центре исследований ученых этих факультетов — социально-этический аспект, связанный с укреплением роли религий в жизни общества. Другой интересующей китайских ученых темой является абстрактно-теоретическое сравнение религиозных традиций Китая и Запада, развиваемое в духе компаративной теории.
Поэтому исследование различных конфессий, традиционных и нетрадиционных религий и верований, особенностей отношений между церковью и государством, существующих в современной китайской политической культуре, представляется, на наш взгляд, крайне важным.
Актуальность темы объясняется и воздействием религиозного фактора на общественно-политическую жизнь КНР в условиях дальнейшей модернизации общества.
Конституция КНР гарантирует всем гражданам свободу вероисповедания. Китайские законы охраняют обычную религиозную деятельность священнослужителей различных конфессий и обычное отправление культа. Никто не вправе нарушать проводящиеся религиозными общинами ритуалы поклонения Будде, чтение священных книг, воскресные мессы, молебны, проповеди, обряды, крещения, ритуалы пострига, соблюдение поста, массовые мероприятия верующих в дни религиозных праздников. Религиозные организации вправе издавать священные книги и выпускать периодиче-
ские издания, которые распространяются по всей стране, а также за рубежом.
Исследования влияния религиозного фактора в КНР позволяют понять специфику развития и реализации стратегий светского государства по отношению к тем конфессиям, которые действуют в стране, что является важным для многих стран, в том числе и для России.
Одной из таких влиятельных конфессий как в Китае, так и во всем мире явился ислам. Он оказывает значительное влияние на формирование китайской цивилизации, китайского мира наряду с традиционными религиями — конфуцианством, буддизмом и даосизмом [20].
Мусульманская община существует в Китае уже более 1300 лет. В эпоху династии Юань ислам получил наиболее широкое распространение. Китайская община ислама является одной из самых крупных в мире. Численность китайских мусульман превышает 27 млн человек [9. С. 3]. В стране действует свыше 30 тыс. мечетей [7. С. 58].
В некоторых районах КНР (Северо-Запад, Нинся-Хуэйский автономный район) ислам является доминирующей религиозной традицией. Сегодня в Китае этнические группы мусульман в основном заселились вдоль границ, в провинции Юньнань, Тибете, Синьцзян, Ганьсу и провинции Хэнань. Из 56 национальных меньшинств около десяти групп классифицируются как мусульманские, хотя люди могут и не исповедовать никакую религию. Как известно, интенсивное антирелигиозное образование и преследование в коммунистическую эпоху привели к уменьшению веры в религию.
Уйгуры являются крупнейшими этническими группами ислама (около 10 млн человек), которые живут в основном в Синьцзяне. Они стали мусульманами около 400 или 500 лет назад. Вторая по величине группа — казахи, около 2 млн из которых живут в Синьцзяне [5. С. 67].
Хуэй — национальность с населением около 12 млн китайских мусульман, живет по всему Китаю. Их можно увидеть в каждом китайском городе и почти в каждом поселке по всей стране, потому что везде
есть рестораны Ланьчжоуской лапши и они часто носят белые шапки или шарфы. Ланьчжоу — это большой город в провинции Ганьсу, которая расположена на севере Китая. Слово «Ламьань» означает вытащенную лапшу. Хуэй известны тем, что они сами готовят свою собственную лапшу.
Мусульмане представляют собой одну из наиболее социально активных групп населения страны. Представители ислама интегрированы в системы органов государственного управления, общественные научно-образовательные организации, политические объединения. В КНР функционирует влиятельное общенациональное китайское общество исповедующих ислам. В руках мусульманских общин — немалые печатные и электронные СМИ, заметна активность китайских мусульман в экономической сфере. В стране действуют тысячи торговых предприятий и финансовых структур с участием мусульманского капитала.
Исламский фактор все активнее влияет на общественно-политические процессы, происходящие в Китае и за его пределами. Абсолютное большинство мусульман Китая активно участвуют в созидательной жизни. Благодаря проводимой религиозной политике КПК, мусульмане, как и все верующие страны, выступают за политическую стабильность китайского общества, экономический расцвет и гармоничное развитие китайского государства, за укрепление и развитие широкого патриотического единого фронта. «Единый фронт, — подчеркивал на XVIII Съезде Ху Цзинтао, — то важнейшее чудодейственное средство завоевания новых побед в деле социализма с китайской спецификой, которое использует силы всех сторон, стимулирует гармонию отношений между политическими партиями, разными национальностями, религиями...» [3. С. 20].
КПК и Госсовет, извлекая уроки «культурной революции», когда была нарушена политика свободы вероисповедания, вскрывают всё ошибочное в «левом курсе» и восстанавливают правильные, цивили-зационные демократические отношения со всеми конфессиями, в том числе и с исламом.
Рассуждая о взаимоотношениях церкви и государства, архитектор китайских реформ Дэн Сяопин говорил: «В вопросах религии нельзя использовать административные способы, но фанатизм также не допускается, иначе это будет противоречить социализму и интересам народа» [18. С. 167]. Этому завету Дэн Сяопина и сегодня следует КПК и правительство, пытаясь найти ключ к правильному решению социалистической религиозной проблемы, отыскать выход в непростых отношениях между «социализмом и религией» [6. С. 181].
Как известно, взаимоотношения церкви и государства в Китае не всегда были ровными и цивилизованными. Это касалось и ислама. Однако даже в условиях острой классовой борьбы, революционных событий и войны КПК, несмотря на некоторые перегибы, в целом пыталась придерживаться политики уважения и защиты свободы вероисповедания мусульман. Так, в годы войны правительство района Шаньганьни-на призвало НОАК придерживаться уважения и защиты мусульман. Оно помогло построить в этом районе пять мечетей. Мао Цзэдун собственноручно сделал подпись на построенных в Яньане мечетях. В соответствии с «Докладом и предложениями Комитета национальных дел окраинного правительства Шаньганьнин ко второму созыву Совета», в 1941 г. на территории этой окраины построены 14 мечетей. В этом же году Мао Цзэдун выдвинул лозунг: «Где мусульмане, там мечеть». Примечательно, что известный американский журналист Эдгар Сноу, дважды посетивший эти пограничные районы Китая, писал: «Политика КПК и армии под ее руководством чрезвычайно осторожно и уважительно относится к обычаям ислама, что заметили даже подозрительные крестьяне и ахуны» [17. С. 290].
В годы войны в районах, контролируемых КПК, популярным являлся лозунг Мао Цзэдуна «религия есть культура». Это означает, что уважение к религии есть уважение к культуре. «Нельзя упрощать решение проблемы вероисповедания, нельзя смотреть на религию как на чуждую иде-
ологию, наоборот, следует признать, что в религии заключается что-то полезное и значимое» [6. С. 175—176].
После образования КНР в 1949 г., когда КПК превращалась в правящую партию и в стране восторжествовал материалистический марксизм, партия и правительство Китая не только не ликвидировали религии, но и распространили в стране политику свободы вероисповедания.
Мао Цзэдун подчеркивал: «Компартия осуществляет политику защиты религии для верующих и неверующих, исповедующих эту или другую религию, мы защищаем всех, уважаем их веру. Как сегодня мы осуществляем политику защиты религии, так и в будущем мы будем по-прежнему осуществлять политику защиты религии» [10. С. 209]. Позже основатель КНР отметил: «Нам нельзя ликвидировать религию административным приказом, нельзя заставить людей не верить в Бога, нельзя заставлять людей отказаться от идеализма, нельзя заставлять людей верить в марксизм» [11. С. 239]. Как правящей коммунистической партии, члены которой не верят в Бога, правильно относиться к религии и решать эту проблему? Эти непростые вопросы волновали руководителей Китая.
Ответы на них компартия КНР нашла в ленинских работах, посвященных религиозной проблеме при социализме. В поисках соответствующего решения Мао Цзэдун не просто повторяет цитаты В.И. Ленина из его работ «Социализм и религия» и «О подходе партии рабочих к религии», а пытается приспособить их к китайской религиозной действительности, понимая при этом главное, что верующие — это, прежде всего, миллионные массы крестьян, которые являются главной социальной опорой КПК [2. С. 1-5].
До середины 50-х гг. XX в. КПК, опираясь на Единый фронт, проводила в целом взвешенную политику в отношении верующих, в том числе и мусульман. По всей стране строились и восстанавливались мечети. Коммунистическая партия в центре и на местах способствовала активной деятельности приверженцев ислама.
Во второй половине 50-х гг. с началом курса «трех красных знамен» и особенно в годы «культурной революции», которая прошла под знаком разрушения всего старого, традиционного, в том числе культуры и религии, в КНР начались гонения на церковь, в том числе на мусульман. Китайскому исламу был нанесен огромный урон, десятки тысяч приверженцев этой веры были уничтожены или отправлены в трудовые «7-го мая» на перевоспитание. Закрывались и уничтожались мечети и другие культовые сооружения. Хунвэйбины преследовали верующих вплоть до начала 70-х гг. XX в.
Однако, несмотря ни на что, исламская традиция, в первую очередь на северо-западе, не угасала. В условиях исторического перелома - вступления Китая на путь реформ - появились новые возможности для возрождения ислама.
После 1978 г. КПК восстановила политику свободы вероисповедания, выправила ошибочный курс в отношении верующих. На повестке дня КПК вновь появилась проблема построения нормальных цивилизованных отношений между «социализмом и религией». В соответствии с научным духом раскрытия подлинной сущности реальных фактов и прогресса, тесно сочетая марксистское понятие о религии с практикой строительства социализма с китайской спецификой, китайские коммунисты проделали огромную работу по решению этой непростой проблемы, привлекая верующих к решению общенародных задач.
В новых общественно-политических условиях у мусульман Китая появились благоприятные возможности для реализации своего духовно-религиозного потенциала, активного участия в социально-политической сфере и хозяйственном строительстве. В эти годы значительно выросла численность мусульманских общин, в которых действовали духовные школы.
В 1982 г. ЦК КПК обнародовал документ, ставший программным в проведении религиозной политики партии «Об основных взглядах и политических курсах в отношении религиозной проблемы в социа-
листический период нашей страны». В нем утверждалось, что «религия будет законно существовать в социалистическом обществе и будет существовать всегда., что религиозная политика КПК — это далеко не временные меры, ., что необходимо проводить политику свободы вероисповедания в жизнь» [16. С. 72].
Политика КПК и Госсовета, а также партийных и государственных органов власти на местах получила одобрение верующих, в том числе мусульман Китая. Они с восторгом восприняли заботу властей о строительстве и реставрации мечетей, мусульманских школ в Тибете, Внутренней Монголии, Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Представители мусульманского духовенства, наиболее активные и авторитетные муллы были избраны в местные органы власти и стали принимать участие в работе Национального Комитета НПКСК, где вели большую общественную и законодательную деятельность.
В 2001 г. по инициативе КПК в Пекине прошло первое Высшее Собрание, посвященное религиозной политике партии. На собрание были приглашены и представители мусульманской общественности Китая. Председатель КНР Цзян Цзэминь, проанализировав состояние работы партийных и государственных органов с верующими, заявил, что религиозная проблема в социалистическом государстве имеет три особенности: длительность, массовость и особенную сложность. «Теперь видно, что создание социалистического строя благоприятствует ликвидации классовых корней существования религии, но ликвидация других — социальных, естественных, гносеологических — корней требует исключительно долгого исторического периода. Конечная ликвидация религии может быть дольше ликвидации класса и государства», — заявил Цзян Цзэминь [19. С. 380].
Терпеливое и внимательное отношение к религии, исключая жесткие административные меры, постепенно становятся обыденной практикой китайского политического руководства, понимающего, что верующие — это огромная масса китай-
ского народа, большую часть которого составляют неграмотные крестьяне. Именно крестьяне-мусульмане составляют большую часть населения проблемных районов Китая — Синьцзян-Уйгурского, Тибета и Внутренней Монголии. Именно эти районы характеризуются неграмотностью, безработицей, низким уровнем жизни, являются благоприятной средой для деятельности разного рода экстремистов и сепаратистов, поддерживаемых западными спецслужбами и китайской оппозицией. Именно отсюда исходит угроза подрыва единства и политической стабильности китайского государства, о чем постоянно говорит руководство страны.
Решая эти непростые проблемы, КПК и Госсовет не упускают из виду религиозную политику, пытаясь найти ключ к правильному её решению.
В принятой в 1992 г. Конституции КНР закреплены принципы свободы совести и вероисповедания.
С расширением открытости и гласности в Китае в 80-90-е гг. ВСНП приняло ряд новых законов, обеспечивающих гражданскими правами верующих людей, что способствовало созданию в стране благоприятных условий для возвращения к активизации религиозной жизни.
В эти годы с помощью государства отреставрированы тысячи мечетей, разрушенных в годы «культурной революции». Только с 1981 по 1984 гг. правительство КНР ассигновало на восстановление и реставрацию культовых мусульманских зданий более 6 млн юаней [9. С. 42].
Существенную финансовую и иную поддержку мусульманским общинам оказывают региональные власти. За 10 лет с 1980 по 1990 гг. только в провинции Хэй-лунцзян на эти цели местные власти выдали 3 млн 740 тыс. юаней. В провинции Ляонин с помощью государства в 80-90-е гг. XX в. отремонтировано 100 и построено 94 мечети, а в провинции Цзилинь - 90 мечетей [9. С. 42]. Еще больший размах строительства наблюдался в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, Тибете и Внутренней Монголии [1. С. 107-116].
Благодаря государственному участию, мусульмане Китая смогли не только восстановить религиозную инфраструктуру, но и существенным образом ее развить [14. С. 51-56].
Эта линия КПК нашла отражение в документах XVI—XVШ Съездов правящей партии. Так, на XVI Съезде был выдвинут основной курс религиозной работы КПК: «всесторонне претворять политику свободы вероисповедания в жизнь, управлять религиозными делами по закону, отстаивать принципы «независимости, самостоятельности, использования собственных сил», активно руководить религиозной деятельностью, приспособить её к реалиям социалистического общества» [6. С. 179].
На XVIII Съезде КПК в политическом докладе Ху Цзиньтао подчеркивал: «За счёт полной реализации основного курса по религиозным делам выявлять позитивную роль религиозных деятелей и верующих в стимулировании социально-экономического развития» [15. С. 21].
И в современных условиях КПК и китайское правительство осознают, что решение является серьезным фактором духовной и общественно-политической жизни Китая [13. С. 1-3], а ислам не просто приобретает выразительные очертания политической доктрины, но и во всё большей мере влияет на политические процессы в регионах с преобладанием мусульманского населения. Совершенствуя формы и методы работы с верующими, в том числе мусульманами, КПК призывает местные органы власти учитывать особенности взаимодействия ислама и китайской культуры, поддерживать процесс его институционализации в стране, шире привлекать мусульман к общественно-политической жизни [12. С. 97-119].
Однако далеко не все члены исламской общины готовы активно участвовать в строительстве новой жизни. В первую очередь, это касается части исламского населения отсталых северо-западных районов Китая.
Однако вот уже более 60 лет в Синь-цзяне действует сепаратистское исламское движение Восточного Туркестана, вы-
ступающее за независимость Синьцзяна. Подогреваемая исламскими фундаменталистами извне оно не стабилизирует обстановку в этом регионе.
Хотя сепаратистские группы действуют путём протестов и петиций, организации обширных форумов в интернете, обращений к сочувствующим организациям, взрывы бомб и политические убийства тоже имеют место. Жестко отвечая на эти акции, китайское правительство многое делает для создания нормальных социально-экономических условий для жизни мусульман в этом неспокойном регионе [21]. Власти не могут не видеть в отсталости Синьцзяна причину беспорядков и понимают, что единственным решением проблемы является ускоренное экономическое развитие этих районов. Именно поэтому в 2000 г. стартовала Великая Программа Развития Запада, предполагавшая увеличение правительственных инвестиций в инфраструктуру, проекты по охране окружающей среды, образование, экономические льготы. Поскольку программа требовала широкомасштабного вовлечения квалифицированного персонала, которого не имели западные регионы, китайское государство стало привлекать в Синьцзян научно-технические кадры из восточных провинций, предлагая высокую заработную плату, жилье и другие льготы [22. Р. 432-466].
Несмотря на перемены, в Синьцзяне у многих приверженцев ислама остается беспокойство, рожденное социальным неравенством, отсутствием точек опоры у молодых людей, неразвитостью демократических институтов, безработицей, отсутствием перспектив получить хорошее образование и мн.др. Это приводит к тому, что значительная часть молодых мусульман Синьцзяна и других национальных районов Китая теряют интерес к официальной идеологии, а интересуются идеями салафизма о Единстве Уммы. Их привлекают простые и понятные положения доктрины салаф -возвращение к вере старейшин. В условиях кризиса и упадка марксистской доктрины, либеральных ценностей привлекательным
и у мусульманской молодежи становятся старые идеалы и образ жизни.
Возрастающий интерес мусульманского населения к своей религиозной идеологии проявлялся не только в резком увеличении числа мусульман-поломников из КНР, которые ежедневно отправляются в Мекку (во время «культурной революции», китайским мусульманам не разрешили посещать Мекку. После 1979 г. это ограничение было снято. Сегодня большое количество китайцев могут ездить в Мекку свободно. Ежегодно около 50 000 китайцев ездят в хадж. Этот контакт с центром исламской религии влияет на умонастроение китайских мусульман. Они обнаружили много нового на Ближнем Востоке. Взгляд китайцев на мусульманский мир изменился. Сегодня многие мусульманские студенты из КНР могут также учиться в школах и университетах в исламских странах. Мусульманские правительства и богатые мусульмане влияют не только на обучение, но и на воспитание людей из КНР. Много их поступило в международные исламские университеты в Египте, Сирии, Саудовской Аравии, Пакистане, Иране и других странах), но и в увеличении числа мусульманских школ, росте числа студентов, возвращающихся из мусульманских стран, распространении сочинений реформаторов начала века.
Активизация деятельности некоторых мусульманских движений побудила власти Китая усилить контроль над этими течениями, в первую очередь внутри ислама. Так, 23 апреля 2001 г. власти через проправительственную Китайскую исламскую ассоциацию учредили «Комитет по делам исламского образования», который стал специальным (zhuanmen) органом на национальном уровне и состоит из 16 членов, с большинством из национальности хуэй (10 из 16) [5. С. 65].
С помощью мусульманской общественности китайские власти пытаются воздействовать на содержание мусульманских проповедей. Подобная общественная инициатива началась в Синьцзяне в августе 2001 г. и касалась презентации новой книги проповедей, опубликованных и на-
стоятельно рекомендованных Комитетом по делам исламского образования в июле того же года. С этого момента организуются конкурсы на лучшую проповедь, похожие на конкурсы по чтению Корана. Кроме того, комитет отвечает за публикацию переводов и учебников для преподавания ислама. В частных школах действует своего рода государственный стандарт на использование одних и тех же книг по языку, истории и т.д.
Однако эффективность таких методов остается под вопросом. Особенно в Синьцзяне, где религиозные проблемы непосредственно связаны с этноязыковыми. После волнений в этом регионе религиозное образование, получившее широкое распространение в 1996 г., было запрещено и частично восстановилось под контролем со стороны государства в 1999 г. Количество школ при мечетях сокращалось, особенно это коснулось Синьцзяна, где не затухали религиозные волнения.
В 2002 г. имаму Синьцзяна было разрешено преподавать только одному или двум студентам и при поддержке Бюро по религиозным делам и местных властей, в то время как в других китайских провинциях число учащихся медресе доходило до сотни. И в последующие годы открытие мусульманских школ в Синьцзяне было затруднено. Организация подпольных школ представляла большой риск. Только один Институт Корана (jingxueyuan), управляемый и контролируемый властями, получил государственную лицензию в Урумчи.
Как считают аналитики, до сих пор национально-языковая политика китайского правительства слабо стимулировала получение уйгурами высшего образования, в первую очередь религиозного. В Китае каждая народность использует в начальной школе свой собственный язык, изучение китайского обычно начинается в последний год обучения в начальной школе и продолжается в средней школе в объеме примерно три часа в неделю. Несмотря на провозглашенное в конституции право каждой нации на получение высшего образования, уйгурский язык по сути дела практически
устранен из системы высшего образования. Только в мае 2002 г. вышло решение правительства КНР о возобновлении преподавания на уйгурском языке.
Бедность уйгурских семей, особенно в оазисах на юге Тянь-Шаня, делает невозможным нормальное образование детей в государственных школах, которые стали платными, даже в течение теоритиче-ски обязательных первых 9 лет обучения. В результате уйгурский ребенок, который не происходит из городской, относительно благополучной среды, имеет очень мало шансов получить образование выше начального, которое он, как правило, получает на уйгурском языке. Если семья пытается компенсировать этот недостаток образования религиозной школой, ей приходится ждать, пока ребенок не достигнет возраста 18 лет. Тогда его можно отправить либо за границу, в Пакистан, если семья может себе это позволить, либо дать ему пройти курс изучения Корана в другой части Китая. Если удается установить контакты с соответствующей школой, уйгурские мальчики и девочки могут обучаться в провинциях Центрального и Южного Китая. При этом религиозное образование возможно только на арабском языке, который до этого ребенок нигде не изучал [5. С. 66].
Ограниченные возможности для получения образования приводят к тому, что на улицах городов Синьцзяна множество мальчиков в возрасте 12...14 лет работают в качестве водителей телег-такси, запряженных ослами, чтобы помочь своим семьям прокормиться. Более того, даже выпускник Урумчийского университета имеет мало надежды на профессиональное трудоустройство в регионе, так как его плохое знание китайского мешает ему получить работу, ведь предпочтения и выбор отдается ханьцам, говорящим на китайском языке. Однако в этой безнадежной ситуации молодые люди стремятся сделать карьеру за пределами Синьцзя-на или начинают интересоваться идеями равенства и социальной справедливости, вовлекаясь в полемику о единстве ислама и возвращении к халифату. Многие
из них, заподозренные в принадлежности к «Хизбут-Тахрир» (партия освобождения ), были арестованы в Синьцзяне весной 2001 г. [5. С. 66].
В других китайских провинциях ситуация совсем иная, поскольку здесь власти в основном имеют дело с мусульманами национальности хуэй, говорящими на китайском языке. Противостояние происходит не столько с центральными, сколько с местными властями. Не в состоянии осуществлять полный контроль над циркулирующими идеями, китайские власти пытаются передать контроль самим мусульманам, лояльным к китайским властям. Такая политика представляется гарантией того, что рост новых движений будет ограничен. Впрочем, в том, что касается роста движения салафи, этот расчет оказался ошибочным. В реальности традиционная независимость мечетей друг от друга и растущее стремление значительной части исламской общины к идеологической независимости делают контроль над свободной циркуляцией исламских идей достаточно трудной задачей. Как следствие - между государственным вмешательством в вопросы религии и растущими формами идеологической автономии существует неустойчивое равновесие, продолжительность которого трудно предсказать [5].
Итак, несмотря на разобщенность, ислам — относительно молодая нетрадиционная для Китая религиозная конфессия оказывает заметное влияние на общественные процессы, происходящие в стране. Особенно это касается культуры и образования.
После 20 лет религиозных репрессий с 1958 по 1978 гг. в 80-90-е гг. XX в. наблюдается возрождение исламской общины: строятся и ремонтируются мечети, распространяется исламское Знание, переводятся и печатаются религиозные тексты. На новый уровень поднимается религиозное образование, в стране открывается китайско-арабские мусульманские школы и институты. Возникли деревенские или кооперативные духовные школы, работающие под контролем местных органов власти. Постепенно мусульманское образование
приспосабливается к проводимой в стране политике реформ в сфере образования.
Заметно вырос интерес китайских мусульман к общественно-политической жизни. Многие представители исламской общественности активно работают в органах местной законодательной и исполнитель-
Список литературы_
ной власти с представителями других политических сил, движений, национальных и религиозных организаций. Они вносят посильный вклад в работу Единого фронта под руководством КПК за стабильность, процветание и развитие Китая.
1. Актуальные задачи религиозной политики ЦК КПК и Госсовета в Тибете / / Политика государства в области религии на современном этапе развития Китая. Пекин, 2014. C. 107—116.
2. Взгляды председателя Мао Цзэдуна на религиозную ситуацию в КНР. Пекин, 1952. 16 с.
3. Документы XVIII Всекитайского съезда Коммунистической партии Китая. Пекин, 2012. 189 с.
4. Ислам в Китае // Chinahighlights.ru. Режим доступа: http://www.chinahighlights.ru/culture/islam. htm (дата обращения 20.04.2010).
5. Ислам в Китае / / Вестник Московского университета. Сер. 13. Востоковедение. 2012. № 4. С. 38—47.
6. Как функционирует КПК в Китае? Пекин, 2012. 322 с.
7. Китай. Справочник. Пекин, 2007. 280 с.
8. Китай. Справочник. Пекин, 2013. 246 с.
9. Ли Синь. Ислам на Северо-Востоке Китая: философско-религиоведческий анализ: автореф. ... канд. филос. наук. Благовещенск, 2009. 49 с.
10. Мао Цзэдун. Избранные произведения Мао Цзэдуна. Пекин, 1999. Т. 6. 401 с.
11. Мао Цзэдун. Избранные произведения Мао Цзэдуна. Пекин, 1999. Т. 7. 413 с.
12. Место и роль религии в формировании гармоничных отношений и достижения «китайской мечты» / / Религиозный фактор в построении социализма с китайской спецификой. Пекин, 2013. С. 97—119.
13. Отчёт о деятельности Комитета по делам религий Государственного совета КНР за 2014 год. Пекин, 2015. С. 1-3.
14. Политика ЦК КПК в области религии на современном этапе / / Изучение актуальных вопросов социализма с китайской спецификой. 2012. № 1. C. 51-56.
15. Политический отчет ЦК КПК XVIII Съезду Коммунистической партии Китая. Пекин, 2012. 197 с.
16. Сборник рабочих материалов по религиям в новый период. Пекин: изд-во религиозной литературы, 1995. 34 с.
17. Сноу Эдгар. Красная звезда над Китаем. Пекин, 1979. 388 с.
18. Хроника мысли Дэн Сяопина (1975-1997). Пекин, 1998. 241 с.
19. Цзян Цзэминь. Избранные произведения Цзян Цзэминя. 2006. Т. 3. 474 с.
20. Dillon M. Islam: Islam of China. Encyclopedia of Religion / Lindsay Jones (editor in chief). Macmillan Reference USA. 2005. Vol. 7. 610 p.
21. Fatkulin Y. the plight of the Uighur People // Population research institute. Available at: https://www. pop.org/content/plight-uyghur-people (accessed 30.04.2008).
22. Hongyi H.L. China's Western Development Program: its rationale, implementation, and Prospects. Modern China, 2002, vol. 28, no. 4, pp. 432-466.
List of literature_
1. Aktualnye zadachi religioznoy politiki TsKKPKi Gossoveta v Tibete [Actual problems of the CPC Central Committee and the State Council of religious policy in Tibet]: The state policy in the field of religion at the present stage of China's development. Beijing, 2014. P. 107-116.
2. Vzglyady predsedatelya Mao Tszeduna na religioznuyu situatsiyu v KNR [The views of Chairman Mao Zedong on the religious situation in China ]. Beijing, 1952. 16 p.
3. Dokumenty XVIII Vsekitayskogo sezda Kommunisticheskoy partii Kitaya [Documents of the XVIII National Congress of the Communist Party of China]. Beijing, 2012. 189 p.
4. Islam v Kitae (Islam in China): Chinahighlights.ru Available at: http://www.chinahighlights.ru/ culture/islam.htm (accessed 20.04.2010).
5. Islam vKitae (Islam in China): Moscow University. Ser. 13. Oriental., 2012, no. 4. pp. 38-47.
6. Kak funktsioniruetKPKvKitae? [How does the CCP function in China?] Beijing, 2012. 322 p.
7. Kitay [China]: directory. Beijing, 2007. 280 p.
8. Kitay [China]: directory. Beijing, 2013. 246 p.
9. Li Xin. Islam in the Northeast of China: analysis of the philosophical and religious studies [Islam na Severo-Vostoke Kitaya: filosofsko-religiovedcheskiy analiz]: Abstract diss. ... cand. philosoph. sciences. Blagoveshchensk, 2009.49 p.
10. Mao Zedong. Izbrannye proizvedeniya Mao Tszeduna [Selected Works of Mao Zedong]. Beijing, 1999. Vol. 6. 401 p.
11. Mao Zedong. Izbrannye proizvedeniya Mao Tszeduna [Selected Works of Mao Zedong]. Beijing, 1999. Vol. 7. 413 p.
12. Mesto i rol religii v formirovanii garmonichnyh otnosheniy i dostizheniya «kitayskoy mechty» [The place and role of religion in the formation of a harmonious relationship and achievement of «Chinese dream» ]: The religious factor in the construction of socialism with Chinese characteristics. Beijing, 2013, pp. 97—119.
13. Otchyot o deyatelnosti Komiteta po delam religiy Gosudarstvennogo soveta KNR za 2014 god (Report on the activities of the Committee on the Affairs of the State Council of Religions for 2014). Beijing, 2015, pp. 1-3.
14. Politika TsKKPK v oblasti religii na sovremennom etape [The CPC Central Committee's policy in the field of religion at the present stage]: Study of topical issues of socialism with Chinese characteristics, 2012, no. 1, pp. 51—56.
15. Politicheskiy otchet TsK KPK XVIII Sezdu Kommunisticheskoy partii Kitaya [Political Report of the Central Committee of the CPC XVIII Congress of the Communist Party of China]. Beijing, 2012. 197 p.
16. Sbornik rabochih materialov po religiyam v novy period [Collection of working materials on religions in the new period]. Beijing: Publishing House of religious literature, 1995. 34 p.
17. Edgar Snow. Krasnaya zvezda nad Kitaem [Red star over China]. Beijing, 1979. 388 p.
18. Hronika mysli Den Syaopina (1975—1997) [Chronicle of Deng Xiaoping thought (1975—1997)]. Beijing, 1998. 241 p.
19. Jiang Zemin. Izbrannye proizvedenija Tszyan Tszemina [Selected Works of Jiang Zemin]. 2006. Vol. 3. 474 p.
20. Dillon M. Islam: Islam of China. Encyclopedia of Religion [Islam: Islam of China. Encyclopedia of Religion]; Lindsay Jones (editor in chief). Macmillan Reference USA. 2005. Vol. 7. 610 p.
21. Fatkulin Y. The plight of the Uighur People (The plight of the Uighur People): Population research institute Available at: https://www.pop.org/content/plight-uyghur-people (accessed 30.04.2008).
22. Hongyi H.L. China's Western Development Program: its rationale, implementation, and Prospects. Modern China (China's Western Development Program: its rationale, implementation, and Prospects. Modern China), 2002, vol. 28, no. 4, pp. 432-466.
Коротко об авторах_
Печерица Владимир Федорович, д-р ист. наук, профессор, кафедра «Политология», Школа региональных и международных исследований, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, Россия. Область научных интересов: политология, миграционные процессы, российско-китайские отношения, международные отношения
Сюй Сяобо, аспирант, Северо-Восточный университет, г. Шэньян, КНР. Область научных интересов: политология, религиозная политика КНР, российско-китайские отношения, международные отношения
Briefly about the authors _
Vladimir Pecheritsa, doctor of historical sciences, professor, Political Science department, School of Regional and International Studies, Far Eastern Federal University, Vladivostok, Russia. Sphere of scientific interests: political science, migration processes, Russian-Chinese relations, foreign affairs
Xu Xiaobo, postgraduate, Northeastern University, Shenyang, China. Sphere of scientific interests: political science, religious policy of the PRC, Russian-Chinese relations, international relations
Образец цитирования _
Печерица В.Ф., Сюй Сяобо. Исламский фактор в культурной и социально-политической жизни КНР // Вестн. Заб. гос. ун-та. 2016. Т. 22. № 2. С. 63-72.
