CC BY
121
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2018. № 1
Р.Р. Вергазов
(аспирант кафедры всеобщей истории искусств исторического факультета
МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ИРАНИЗАЦИЯ САТРАПИЙ АХЕМЕНИДОВ:
К ОСОБЕННОСТЯМ ИНТЕГРАЦИИ КУЛЬТУР МЕСТНЫХ
ЭЛИТ СЕВЕРА И СЕВЕРО-ВОСТОКА ИМПЕРИИ
Статья посвящена проблеме иранизации культур локальных элит в сатрапиях Ахеменидов на материале северных и северо-восточных провинций империи. Интеграция подвластных стран стала важной задачей внутренней политики «Великих царей», которая была направлена на создание единого культурного пространства "Pax Pérsica" на огромных территориях империи Ахеменидов. В статье рассматриваются основные принципы иранизации, особенности официальной культуры Ахеменидов и методы интеграции местных элит. Особое внимание было уделено региональной специфике иранизации в отдельных областях северных и северо-восточных сатрапий.
Ключевые слова: иранизация сатрапий Ахеменидов, интеграция локальных элит севера и северо-востока империи, "Pax Pérsica" в Закавказье и Средней Азии.
This paper concerns the problem of iranisation of local elite cultures in Achaemenid satrapies of northern and northeastern regions. Integration of multicultural areas became an important part of the policy of the "Great Kings", which was aimed to create a single cultural space of the "Pax Persica" in the Achaemenid Empire. The author explores the main principles of iranisation, features of the Achaemenid official culture and methods of integration of local elites. Special attention is paid to the regional specificity of iranisation processes in areas of the northern and northeastern satrapies.
Key words: the Iranisation of Achaemenid satrapies, the integration of local elites in northern and northeastern regions of the Empire, "Pax Persica" in the Caucasus and Central Asia.
* * *
Держава Ахеменидов (VI—IV вв. до н.э.) была одной из самых могущественных империй Древнего Востока в I тыс. до н.э. Успешные завоевательные походы первых ахеменидских царей — Кира II (558—530 гг. до н.э.), Камбиса II (530—522 гг. до н.э.) и Да-рия I (522—486 гг. до н.э.)1 позволили объединить к началу V в. до н.э. огромные территории Ближнего и Среднего Востока в новую древ-
* Вергазов Рамиль Рафаилович, e-mail: [email protected]
1 См. подробнее: Дандамаев М.А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985. С. 14-64, 100-112.
неперсидскую империю, просуществовавшую еще более полутора столетий, до 330 г. до н.э.
Следует отметить, что держава Ахеменидов, как и любая империя, была полиэтничным и весьма неоднородным по своему составу государством, в котором сочетались высокоразвитые урбанистические цивилизации и кочевые народы с родоплеменным строем. Одной из важнейших задач внутренней политики Ахеме-нидов являлась интеграция разнородных областей посредством их включения в административную, экономическую и культурную жизнь империи. В этом отношении наиболее показательны северные и северо-восточные сатрапии Ахеменидов, предоставляющие репрезентативный материал для исследования проблемы ираниза-ции местных культур.
Интеграционные процессы были необходимы Ахеменидам для создания самого масштабного политического проекта в истории Древнего Востока середины I тыс. до н.э. — единого мультикуль-турного пространства «персидского мира», объединявшего более двадцати народностей на трех континентах. Во многом идея "Pax Pérsica" стала фундаментом для идеологии Ахеменидов2, влиявшей на организацию системы управления империей. Интеграция в равной степени затронула основные процессы в политической и экономической жизни, в том числе и в культурной сфере. Именно художественная культура стала той движущей силой, которая наглядно транслировала идеологические концепции Ахеменидов доступным и выразительным языком, понятным различным слоям населения. В период своего расцвета (конец VI — середина V в. до н.э.) Ахеменидский Иран оказал существенное влияние на локальные культурные традиции, запустив процесс иранизации покоренных народов. Значительным достижением этой культурной экспансии является формирование интернационального официального стиля Ахеменидов3, распространившегося на все виды провинциального искусства.
Специфика процесса иранизации сатрапий
Программа иранизации подразумевала идеологическое и культурное влияние Ахеменидского Ирана на подвластные народы с целью последующего принятия особенностей персидской офи-
2 Brosius M. Pax Persica and the People of the Black Sea Region Extents and Limits of Achaemenid Imperial Ideology // Achaemenid Impact in the Black Sea: Communication of Power / Ed. J. Nieling & E. Rehm. 2010. P. 33.
3 Melikian-Chirvani A.S. The International Achaemenid Style // Bulletin of the Asia Institute. 7. Iranian Studies in Honor ofA.D.H. Bivar. 1993. P. 111-130.
циальной культуры представителями локальных традиций, тем самым интегрируя их в структуру "Pax Persica". При этом важно отметить, что иранизация подразумевала взаимовлияние, т.е. ахеменидская официальная культура не вытесняла местные традиции, а наоборот, активно взаимодействовала с различными цивилизациями Древнего Востока. Эта особенность иранизации происходит из основополагающего принципа внутренней политики Ахеменидов — веротерпимости и уважения к местным культурам. Данный постулат, сформулированный еще Киром II в своей знаменитой надписи на цилиндре из Вавилона (СВ: 23—33), позволил «Великим царям» на протяжении столетий поддерживать лояльность подвластных народов. Еще одной отличительной чертой иранизации является сохранение культурной самобытности подданных (местных культов, языка и обычаев)4, без навязывания им официальной персидской культуры. Данный принцип отличает иранизацию от процессов романизации провинций (I—III вв. н.э.) в Римской империи, которая фактически превратилась в контролируемую властями одностороннюю аккультурацию варваров5. В силу своих особенностей и компромиссного характера иранизация практически не вызвала у покоренных народов неприязни к официальной культуре Ахеме-нидов, что послужило главным залогом успеха процессов интеграции и стабильности власти «Великих царей» на местах.
Устойчивость иранизации отчасти доказывает бытование и реминисценции персидских художественных форм в пост-ахеменид-ской керамике Хорезма (IV—III вв. до н.э.)6, который продолжал оставаться в сфере влияния официальной культуры персов даже после выхода из состава империи и ее падения. Что касается проблем хронологии, то следует учитывать, что политикой иранизации активно занимался Дарий I и отчасти Ксеркс I (486—465 гг. до н.э.) в период становления и развития новой организации древнеперсид-ской империи7. В позднеахеменидскую эпоху проект "Pax Persica" был уже частично реализован, но оказался крайне непрочным в условиях внутренних противоречий во взаимоотношениях с провин-
4 Brosius M. Keeping up with the Persians: Between Cultural Identity and 'Persianiza-tion' in the Achaemenid period // Cultural Identity in the Ancient Mediterranean. Issues & Debates / Ed. E.S. Guen. Los Angeles, 2011. P. 135.
5 Webster J. Creolizing the Roman Provinces // American Journal of Archaeology. Vol. 105. № 2. 2001. P. 210-211.
6 Калалы-гыр 2: Культовый центр в Древнем Хорезме IV-II вв. до н.э. / Под ред. Б.И. Вайнберга. М., 2004. С. 134.
7 Об административных и других реформах Дария I см.: Briant P. From Cyrus to Alexander: A History of the Persian Empire / Transl. by P.T. Daniels. Pensilvania State Univ. Press, 2002. P. 390-394.
циями и острого политического кризиса центральной власти в IV в. до н.э.8, который и привел к гибели державы Ахеменидов.
Очевидно, что процессы иранизации были направлены преимущественно на местные элиты (т.е. родовую знать, вождей и локальных династов). Выбор именно этой «целевой аудитории» обусловлен самим характером официальной культуры Ахеменидов, развивавшейся преимущественно в придворной царской среде, и той задачей интеграции провинций, которые она должна была выполнять. По-видимому, волны иранизации коснулись и рядовых жителей империи, однако следы этого влияния, к сожалению, не дошли до наших дней. Дело в том, что Ахемениды рассматривали лояльную провинциальную элиту как источник поддержания стабильности персидской власти в регионах. Поэтому персы стремились по возможности интегрировать в свою административную и социальную систему уже сложившиеся локальные политические и общественные структуры9. Действительно, опираясь на местный правящий класс в сатрапиях, Ахемениды решали стратегическую задачу контроля обширных территорий и создания на их базе мультикультур-ного «персидского мира». В отличие от ассирийских правителей, «Великие цари» подчеркивали в своих надписях и дворцовых рельефах важный аспект полиэтничности и культурного разнообразия своих владений. Кроме того, сам проект "Pax Persica" мог быть реализован только при условии сотрудничества центра и сатрапий, т.е. идеи равноправных взаимоотношений без жесткого разделения на персидский правящий класс и остальные подвластные народы10. Благодаря такому подходу интеграция локальных элит в ахеменид-ские властные круги стала успешной стратегией, обеспечившей политическое, экономическое и культурное единство империи.
Официальная культура Ахеменидов и персидский образ жизни
Иранизация местных элит подразумевает трансляцию основных черт официальной культуры Ахеменидов, которые приобщают провинциальную знать к персидским традициям. Для исследования проблемы интеграции локальных элит необходимо определить составные элементы, которые образуют официальную культуру Ахе-
8 О череде дворцовых переворотов после смерти Артаксеркса I, регулярных восстаниях сатрапий и политике последних четырех «Великих царей» см.: Данда-маев М.А. Указ. соч. С. 194-258.
9 Briant P. Op. cit. P. 64. В случае малоразвитости этих локальных структур в регионах Ахемениды могли внедрять свою унифицированную административную систему.
10 BrosiusM. Pax Persica... P. 33.
менидов. К их числу относятся: язык, религия, погребальные обычаи и персидский образ жизни.
Что касается языковой составляющей, то в ахеменидской империи существовало три основных языка: древнеперсидский, эламский и арамейский, которые использовались в закладных царских надписях и официальных документах. С целью унификации административной системы в эпоху Дария I был введен общегосударственный арамейский язык, получивший распространение в делопроизводстве сатрапских канцелярий на обширных территориях Ближнего Востока. Фактически арамейский язык стал «лингва франка» для огромной империи Ахеменидов, благодаря чему создавалось единое лингвистическое пространство, способствующее укреплению экономических и культурных связей между различными народами. Однако наличие общегосударственного языка не отменяло многоязычие областей империи — оно сохранялось в эпоху Ахеменидов, что подтверждается практикой использования переводчиков при дворе и армии11. В этой связи арамейский язык следует рассматривать как важное средство коммуникации, знание которого было необходимо не только для ведения документации, но и для общения с представителями центральных областей империи.
По всей вероятности, в Ахеменидском Иране сосуществовали по меньшей мере три религии: персидского народа, ахеменидских царей и магов12. Согласно Геродоту и Страбону, большинство персов эпохи Ахеменидов почитали древних индоиранских божеств природы — они поклонялись свету, земле, ветру и другим стихиям13. Религия магов же, по сообщениям античных авторов, являлась учением Заратуштры, который отвергал традиционные верования основной массы персов. Маги ко времени Дария стали официальными жрецами ахеменидских царей, присутствовавшими при жерт-воприношениях14. Однако представители династии Ахеменидов придерживались своей религии, которая отличалась от учения Заратуштры в отправлении культа и погребальном обряде15. Религия ахеменидских царей по существу не являлась учением зороастризма, а представляла собой синкретическое политеистическое верование, которое испытало влияние зороастризма (выраженное в большем почитании бога Ахурамазды) и в тоже время включало традиционно
11 Briant P. Op. cit. P. 509.
12Дандамаев М.А. Иран при первых Ахеменидах (VI в. до н.э.). М., 1963. C. 234.
13 Hdt. I. 131-132, 138; III. 16, 65, 76; V. 106; Strab. XV. 3-4.
14 Forgotten Empire: The World of Ancient Persia / Ed. J. Curtis & N. Tallis. London, 2005. P. 152.
15 См. подробнее: Дандамаев М.А. Иран при первых Ахеменидах... С. 240-242.
почитаемых индоиранских богов в своем пантеоне. В этой связи важно отметить, что влияние официальной религии Ахеменидов на локальные культовые традиции происходило посредством адаптации отдельных черт поклонения и ритуальных практик в культах схожих по своей природе божеств16. Еще в меньшей степени интеграция задействовала персидский погребальный обряд, сочетавший традиционные захоронения в могилах, зороастрийский обычай ос-суариев с костями и царский тип скальных гробниц17.
В отличие от погребального обряда персидский образ жизни был активно задействован в процессах иранизации местных элит, поскольку являлся репрезентативным элементом официальной культуры Ахеменидов. Персидский образ жизни — определенная модель поведения, сформированная совокупностью традиций и ритуалов придворной культуры Ахеменидов. Об их характере можно судить по сохранившимся рельефам и сообщениям античных авторов. Инкорпорирование персидского образа жизни в культуру локальных элит происходило, по-видимому, двумя основными путями: через сатрапский двор либо во время переезда Великого царя с придворными из одной резиденции в другую. Безусловно, наиболее значимый элемент иранизации — двор при сатрапах в центрах провинций, где культивировались официальные традиции Ахеменидов. Как справедливо замечает М. Бросиас, интеграция местной знати в придворную культур персов подразумевала следование официальному церемониалу (празднование Ноуруза, назначения наследника, традиции подарков и др.), внешнему виду (головной убор, тип одежды, ювелирные украшения), придворному этикету (манера обращения к царю, знание своего положения в строгой иерархической системе и др.), а также придворным развлечениям (охота, пиры и музицирование)18. Персидский образ жизни de facto служил маркером принадлежности той или иной группы местной знати к официальным кругам, связанным с «Великим царем». Кроме того, усвоение персидской культуры расценивалось как наглядное доказательство лояльности местных элит к ахеменидской власти. Данные факторы могли способствовать их поощрению со стороны «Великого царя» (в том числе и продвижению в иерархической административной системе империи), что делало это направление интеграции привлекательным и выгодным для представителей местной знати.
16 Например — Зевс и Ахурамазда. См.: Dusinberre E.R.M. Empire, Authority and Autonomy in Achaemenid Anatolia. Cambridge Univ. Press, 2013. P. 225—226.
17 См. подробнее: Forgotten Empire... P. 154—156.
18 BrosiusM. Keeping up with the Persians... P. 138—139.
Механизмы интеграции локальных элит
Методы иранизации представляли собой широкий набор способов интеграции. Один из традиционных методов связан со смешанными браками, благодаря которым представители местной знати входили в официальные правящие круги Ахеменидов и знакомились с придворной культурой. В этой связи показательно сообщение Геродота о сыне афинского военачальника Мильтиада — Метиоха, попавшего в плен к финикийцам в ходе ионийского восстания. Его доставили царю Дарию I, который подарил Метиоху землю и дал ему в жены персиянку. Дети, родившиеся от этого союза, «уже считались персами»19 и, вероятно, воспринимали себя как носителей персидской культуры.
Очевидно, что дети из подобных семей были иранизированы с помощью еще одного важного метода интеграции — обучения. Об особенностях персидского обучения повествуют греческие авторы. Согласно Геродоту, персов с пятилетнего возраста обучали «только трем вещам: верховой езде, стрельбе из лука и умению говорить правду»20. Более подробные сведения о процессе и этапах обучения дает Ксенофонт. В частности, обучение знатных персидских юношей (16—18 лет) проходило при царском дворе, они состязались в верховой езде, стрельбе из лука и метании копья на охоте, в которой мог участвовать сам «Великий царь»21. За обучением юношей следили учителя, воспитывая в духе послушания правителю и старшим, прививая им чувство справедливости, навыки выносливости и самоограничения в питании22. В обучении царских наследников участвовали 4 знатных персидских наставника: «наимудрейший, наисправедливейший, наирассудительнейший и наихрабрейший»23, обучавших основам религии, устной традиции преданий и легенд, принципам управления страной, умеренности и мужеству. В результате персидское образование представляло собой сочетание нравственного воспитания с физической подготовкой, необходимой для участия в военных походах. При этом грамотность не входила в обязательное образование, т.е. персидская знать и вельможи не умели читать и писать — для составления документов они использовали труд специально обученных писцов. По-видимому, аналогичное образование получали дети из смешанных браков,
19 Hdt. VI. 41.
20 Hdt. I. 136.
21 Xen. Суг. I. 2. 9-13; Xen. АпаЬ. 1.9.3-6.
22 БШЬ. XV. 3. 8.
23 РШ. АЫЪ. I. 121е-122Ь.
которых развивали физически и обучали свободно владеть устным персидским языком, а также правилам придворной культуры.
К числу методов иранизации можно отнести и традицию царских подарков. Об этой традиции часто повествуют античные источники24: «Великий царь» одаривал своих поданных подарками в качестве поощрения за хорошую службу или особые достижения (спасение жизни царя или его родственника, защита вверенных территорий, совершение подвига в присутствии «Великого царя»25 и др.). К числу царских подарков относились дорогие персидские одежды; драгоценности (царская золотая уздечка, золотые браслеты, ожерелья, мечи-акинаки, геммы, перстни, торевтика и др.); монеты (золотые дарики); земли (награжденные земельными наделами назывались «оросангами»26); назначение на высокие должности при дворе; право называться «другом» или «сотрапезником» монарха; а также разрешение на брак с дочерью «Великого царя» (родственные связи без прав на трон)27.
Царские подарки рассматривались как плата за оказанные услуги и как способ повышения социального статуса при дворе, поскольку такие дары символизировали царское расположение, высокую оценку деяний поданного28 и особенно ценились знатью. В качестве платы за оказанные услуги царские подарки (алебастр с именем Артаксеркса I, предметы престижного искусства) можно встретить в курганах Южного Урала кочевых племен дахов, формально входивших в состав ахеменидской империи и оказавших помощь персам в подавлении мятежа в Египте (460—454 гг. до н.э.)29. Кроме того, подарки Великого царя использовались Ахеменидами в качестве инструмента интеграции провинциальной элиты в придворные круги и персидскую культуру. Любой царский подарок, будь то материальный (украшения, деньги, земли) или нематериальный (должности, привилегии), приобщал его получателя к среде придворной знати, где он за счет своего нового статуса30 обретал определенную роль в выстроенной системе иерархических отношений.
24 Hdt. III. 160; VII. 135, VIII. 5, IX. 18; Xen. Oec. IV.7—8; Xen. Anab. I.9.14—22; Xen. Cyr. VIII. 2. 2—4, 7.
25 Diod. Sic. XV. 10.3.
26 Hdt. VIII. 85.
27 Briant P. Op. cit. P. 309.
28 Nimchuk C.L. The "Archers" of Darius: Coinage or Tokens of Royal Esteem? // Ars Orientalis. Vol. 32. Medes and Persians: Reflections on Elusive Empires. University of Michigan, 2002. P. 68.
29 Балахванцев А.С. Южноуральские дахи и держава Ахеменидов в V в. до н. э. // Вестник НГУ. Сер. История, филология. Т. 11. Вып. 4. 2012. С. 20—24.
30 Полученный статус можно было легко потерять: см. историю Мегабиза — Ctes. Pers. 22, 40—41.
Благодаря этому поданный царя перенимал черты персидского образа жизни.
В этой связи показательны египетские памятники скульптуры персидского круга XXVII династии: статуя-наофор хранителя сокровищницы Птаххотепа31 и погребальная стела Джедхербеса, сына перса Артамы из некрополя в Саккаре32. В обоих произведениях представлены классические длинные персидские одежды, ахеме-нидские драгоценности, выполненные в официальном стиле, -ожерелье и браслеты, торевтика и даже персидская мебель (трон). Вероятно, они могли быть царским подарком за верность и сотрудничество этим египетским вельможам, которым было важно показать в своих памятниках царское расположение и связь с ахе-менидскими придворными кругами. Несмотря на всю консервативность культуры Египта, в период V в. до н.э. местная знать также испытала на себе влияние иранизации и восприняла черты персидской культуры.
Наконец, весьма эффективным методом иранизации являлось имперское искусство Ахеменидов. Прокламативные произведения официального стиля воплощали в своей программе идеологические и пропагандистские концепции персидской власти, связанные с репрезентацией могущества и справедливости «Великого царя» - продолжателя благих деяний Ахурамазды, модели идеального мироустройства под эгидой Ахеменидов, политического проекта "Pax Persica" и идей взаимовыгодного сотрудничества для процветания империи. Ключевое значение в художественной реализации этих концепций имело официальное изобразительное искусство Ахе-менидов, представленное памятниками дворцовых комплексов в Сузах и Персеполе. Однако монументальное искусство столичных ансамблей было рассчитано на демонстрацию делегациям представителей 23 народов империи, т.е. ограниченному числу наиболее влиятельных и приближенных ко двору лиц из провинциальных элит. Для местной знати, не имевшей прямых связей с придворными кругами и должностей в административном аппарате, доступ к этим памятникам был ограничен.
Поэтому в контексте задач иранизации особую роль играло искусство малых форм: ювелирные произведения, торевтика, мелкая пластика и глиптика. Благодаря своей мобильности эти формы официального искусства Ахеменидов были широко распростране-
31 Forgotten Empire... P. 133.
32 Наглядный пример детей от смешанных браков. См.: Mathieson I., Bettles E., Davies S., Smith H.S. A Stela of the Persian period from Saqqara // The Journal of Egyptian Archaeology. Vol. 81. 1995. P. 26-41.
ны в различных областях империи в среде провинциальной знати, которая через эти памятники была интегрирована в культуру «персидского мира». Даже если эти произведения не всегда имели выраженный идеологический подтекст, они прививали местной знати персидские вкусы и предпочтение к официальному стилю Ахемени-дов, поскольку несли отпечаток придворной культуры. Вероятно, столичные мастера-ювелиры, торевты и резчики, обладая большей свободой в передвижении, выполняли заказы на произведения в персидском официальном стиле для сатрапов и провинциальной знати. Помимо этого они могли обучать местных мастеров или, что более вероятно, последние использовали их произведения или царские подарки в качестве образцов для подражания.
Поскольку памятники официального престижного искусства Ахеменидов были знаком высокого социального статуса их владельца, в среде локальных элит вполне логично возник спрос на такого рода произведения. Стремление местных мастерских копировать образцы персидского столичного искусства привело к возникновению локальных вариантов официального стиля Ахеменидов, объединившего концептуальную программу и художественные принципы персидского искусства с культурными особенностями сатрапий. В результате создание единого официального художественного стиля империи было существенным достижением политики Ахе-менидов на пути иранизации культур локальных элит, которые восприняли транслируемые искусством персидскую идеологию, ценности33 и образ жизни, повторяющий уклад и традиции столичной придворной знати. Для археологии находки памятников официального стиля являются свидетельством не только культурных связей, но и присутствия Ахеменидов в том или ином регионе, интегрированном в персидскую империю.
Интеграция культур локальных элит севера и северо-востока
империи
Рассматривая процессы иранизации в северо-восточных сатрапиях, важно отметить, что их интеграция имела свою специфику в каждом конкретном регионе. Для северной части империи можно выделить две основных области: сатрапия Армения и территории племен колхов, каспиев и саспиров (будущие царства Колхиды и Иберии). Следует отметить, что Армения являлась регионом, уже отчасти интегрированным в иранскую культуру — поскольку с конца VII в. до н.э. он был присоединен царем Киаксаром к Ми-
33 Втояш М. Ор. ей. 2010. Р. 34.
дии34. Унаследовав традиции древнего царства Урарту, Армения обладала развитой государственностью, историческим опытом региональной державы с сопутствующими политическими институтами. В этой связи показательно, что при Ахеменидах в сатрапии Армении правила местная династия Оронтидов (Ервандидов: 401— 200 гг. до н.э.), имевшая тесные родственные связи с персами35. Уровень интеграции армянских династов и сатрапского двора в ахе-менидскую придворную культуру был достаточно высок. К числу методов иранизации правящей элиты Армении можно отнести смешанные династические браки (женитьба Оронта I на дочери царя Артаксеркса II — Родогуне36), а также мощное влияние официального стиля на местную художественную традицию, представленное целым пластом материальной культуры УНУ вв. до н.э.37 Достаточно упомянуть органичный архитектурный симбиоз, возникший при перестройке памятников эпохи Урарту в Эребуни, Алтын-Тепе и Аргиштихинили на основе типологии ахеменидских дворцов. Аналогичные художественные процессы иранизации происходят в торевтике и ювелирном искусстве, создавшем на основе образцов официального стиля Ахеменидов его локальную вариацию.
Территории Закавказья вдоль Кавказского хребта были заселены племенами колхов, саспиров и каспиев, которые находились на разных уровнях развития государственности. По всей вероятности, колхи под влиянием греческой колонизации УЛ—У вв. до н.э. переживали распад родоплеменных отношений и становление собственных политических институтов38. Эти племена признавали власть Великого царя, но не платили обязательных податей, а лишь приносили «добровольные дары»39. У саспиров и каспиев, по-видимому, были менее развиты политические структуры ввиду наличия у них родоплеменного строя. Земли этих племен входили в состав древ-неперсидской империи (18 округ). В сложившихся условиях Ахе-мениды применили здесь модель иранизации с акцентом на большую аккультурацию и импорт собственной унифицированной системы управления. Судя по археологическим находкам колоко-
34 Дьяконов И.М. История Мидии от древнейших времен до конца IV в. до н.э. М., 1956. С. 318.
35 Strab. XI. 14—15. К вопросу об иранском происхождении династии Оронтидов см.: Payaslian S. The History of Armenia: From the Origins to the Present (Palgrave Essential Histories series). Palgrave Macmillan, 2007. P. 8—9.
36 Xen. Anab. I. 4. 13; Plut. Artax. 27. 7.
37 Мнацаканян А.О., Тирацян Г.А. Новые данные о материальной культуре древней Армении // Известия АН Арм. ССР. Общественные науки. 1961. № 8. С. 72.
38 Лордкипанидзе Г.А. Колхида в VI—II вв. до н.э. Тбилиси, 1978. С. 14—19.
39 Hdt. III. 97.
ловидных баз колонн в ряде сооружений центральной части Закавказья и другим конструктивным особенностям, восходящим к столичной архитектуре Ахеменидов, в этом регионе существовала сеть административных центров-резиденций персидских вельмож, вероятно, управлявших данной областью40. Не менее примечательны найденные в погребениях местной знати памятники престижного искусства (ювелирные украшения и торевтика), которые испытали существенное влияние официального стиля Ахеменидов41. Большое количество персидских черт в материальной культуре этих периферийных областей в V—IV вв. до н.э. указывает на активные и во многом успешные процессы иранизации племенной элиты Закавказья, включенного в единое культурное пространство "Pax Persica".
Интеграция восточных сатрапий Ахеменидов базировалась на иранизации Бактрии как некогда ведущего центра Средней Азии, имевшего давние экономические и культурные контакты с Месо-потамией42. Значимость этой сатрапии в административной системе Ахеменидов подчеркивается тем, что на должность наместника Бактрии, как правило, назначались близкие родственники Великого царя43 — прямые носители персидской культуры. Особый статус Бактрии среди других восточных провинций мог быть обусловлен добровольным вхождением этой страны в состав державы Кира II44. По всей вероятности, Бактрия обладала достаточно развитыми политическими и социально-экономическими институтами, что позволило Ахеменидам при управлении этой сатрапией опираться на них. Кроме того, с конца VII в. до н.э. Бактрия была крупным религиозным центром зороастризма в Средней Азии, впервые упомянутым в Авесте45.
Культурные и религиозные связи с иранским миром ускорили процессы интеграции Бактрии в персидскую империю в качестве
40 Knauss F. Persian Rule in the North // The Royal Palace Institution in the First Millennium B.C. Monographs of the Danish Institute at Athens. Vol. 4 / Ed. I. Nielsen. Athens. P. 133.
41 Воронов Ю.Н. Колхида в железном веке // Научные труды. Т. 1. Сухум, 2006. С. 97—100.
42 Briant P. Op. cit. P. 39. О существовании в Бактрии к сер. I тыс. до н.э. мощного государства см.: Дандамаев М.А. Политическая история... С. 29—30.
43 Литвинский Б.А., Пьянков И.В. Средняя Азия в ахеменидское время // История древнего Востока. От ранних государственных образований до древних империй / Под ред. А.В. Седова. М., 2004. С. 754.
44 По Ктесию, бактрийцы признали Кира II мужем и сыном Амитиды, дочери царя Астиага: Ctes. Pers. 2; Толстов С.П. Основные вопросы древней истории Средней Азии // Вестник древней истории. № 1. 1938. С. 184.
45 Пичикян И.Р. Культура Бактрии (Ахеменидский и эллинистический периоды). Очерки. М., 1991. С. 16.
опорного пункта Ахеменидов на востоке, служившего проводником иранизации других среднеазиатских сатрапий. Бактрийская знать была успешно интегрирована в придворную культуру персов и экономическую жизнь востока империи, участвуя в торговых связах между западными областями империи и юго-востоком (Индия). Художественное наследие Бактрии УНУ вв. до н.э. свидетельствует о том, что процессы иранизации затронули местную традицию, в памятниках которой прослеживается ахеменидское влияние46. Что касается Маргианы, то, вероятно, к середине I тыс. до н.э. на ее территории появляется протогосударственное объединение, управляемое местными вождями47. Политически и культурно Маргиана была тесно связана с Бактрийским царством и уже в эпоху Ахеменидов вошла в состав сатрапии Бактрия как отдельная область. Памятники архитектуры Маргианы УТ—ПУ вв. до н.э. (городище Эрк-кала и Яз-депе) указывают на влияние официальной ахеменидской культуры, которая распространилась в этой области через Бактрию.
Аналогичная ситуация произошла и с Согдом. Эта страна, переживавшая распад родоплеменного строя, входила в сферу влияния древнего Бактрийского царства и затем была включена в сатрапию Бактрия. Согд рассматривался персами как пограничный регион империи, укрепленный ахеменидскими крепостями в Кирополисе и Мараканде. При этом данная область была источником не только солдат и рабочих, но и полудрагоценных камней — лазурита и сердолика, которые использовались при украшении дворцовых комплексов Ахеменидов 37—38), а также при создании ювелирных произведений и глиптики. Благодаря этому данный регион играл значимую роль поставщика поделочного материала для официального искусства персидской империи и, вероятно, имел связи со столичными мастерскими Великого царя.
Иранизация Хорезма происходила по схожему сценарию, но имела свою специфику. Вероятно, в первой половине I тыс. до н.э. в этом регионе появляются первые государственные образования кочевых племен, формируется социальный слой местной знати. Выдвинутая гипотеза о существовании в юго-восточной части Каспийского региона (Парфия, Согд, Арейя, Маргиана) древнего царства Большого Хорезма, которое соотносят с сообщением Геродота
46 Архитектура объектов I и II Алтын 10, усадеб Кызылча 1—11, памятники престижного искусства ахеменидского круга из раскопок холма Тахти Сангин, а также знаменитый Амударьинский клад.
47 Наличие вождей в Маргиане упоминается в Бехистунской надписи — БВ: III, 11—13.
о владении «хорасмиями» долины реки Акес (Мургаб), скорее всего, не отражает действительного положения дел в ту эпоху48. Судя по археологическим данным, к VI в. до н.э. Хорезм представлял собой государство с ирригационным земледелием и городскими центрами по типу Кюзели-гыр. Вероятно, эта страна входила в сферу влияния древнего Бактрийского царства и имела контакты с соседней Парфией, которая в свою очередь являлась вассалом Мидии49. Кроме того, Хорезм впервые упомянут в младоавестий-ском тексте Мехр-Яшты. Несомненно, у Хорезма существовали культурные и религиозные связи с древним Ираном, поэтому интеграция данного региона проходила в целом успешно. После вхождения в состав ахеменидской империи во время похода Кира II Хорезм до середины V в. до н.э. был частью сатрапии Парфия50. Позднее в надписи на гробнице Артаксеркса II в Персеполе (A2Pa) Хорезм выступает уже в качестве отдельной сатрапии.
Однако в начале IV в. до н.э. на этой территории образуется независимое хорезмийское царство, которое не подчинялось власти Ахеменидов51. Процесс отделения Хорезма от персидской империи стал результатом объединения местного населения с кочевыми племенами массагетов (апасиаков) на территориях Хорезмского оазиса52 и ослабления центральной власти «Великих царей». Тем не менее, даже после выхода из ахеменидской империи и ее распада Хорезм в IV в. до н.э. продолжал оставаться в орбите влияния персидской культуры. Это удивительное обстоятельство, прослеживаемое в памятниках Калалы-Гыр 2 и Кой-Крылган-Калы53, указывает на успешность иранизации Хорезма. Интеграции способствовал и арамейский язык, распространившийся в этой области с конца V в. до н.э. через ахеменидских писцов54. Помимо этого, Хорезм обладал месторождениями полудрагоценного камня - бирюзы, поставляемого для декорации царских дворцов Ахеменидов (DSf: 39-40) и для создания произведений искусства. В результате Хорезм в V-IV вв. до н.э. представлял собой часть "Pax Persica" - это
48 Hdt. III. 117. О развитой государственности в доахеменидском Хорезме см.: Толстое С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962. С. 89-91. Аргументы против данной гипотезы: Gnoli G. Zoroaster's Time and Homeland. A Study on the Origins of Mazdeism and Related Problems. Naples, 1980. P. 17, 91.
49 Литеинский Б.А., Пьянкое И.В. Указ. соч. С. 731.
50 Hdt. III. 93.
51 Дандамаее М.А. Политическая история... С. 248.
52 Литеинский Б.А., Пьянкое И.В. Указ. соч. С. 758.
53 Воробьееа М.Г. Изображения львов на ручках сосудов из Хорезма // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. ХХХ. М., 1958. С. 50, рис. 3-4.
54 Лиешиц В.А., Мамбетуллаее М.М. Хорезмийский острак из Хумбуз-тепе // Памятники истории и литературы Востока. М., 1986. С. 42.
доказывает его материальная культура, сохранившая следы влияния официальной традиции Ахемениского Ирана.
Подводя итог, важно отметить, что процессы иранизации в равной степени затронули северные и северо-восточные сатрапии Ахеменидов. Интеграция провинциальных элит в официальную придворную культуру позволила реализовать проект единого пространства «персидского мира» как минимум на уровне правящих групп населения. Предложенная Ахеменидами модель "Pax Persica" оказалась реализуемой на практике и продуктивной в отношении установления общей стабильности и прочных связей центральной власти с периферией в империи, где сосуществовали десятки народов. Используя целый набор методов интеграции, Ахемениды смогли иранизировать часть местной знати, которая перенимала персидскую придворную культуру, образ жизни, традиции и, безусловно, официальное искусство. В этой связи кажется закономерным возникновение интернационального официального стиля Ахеменидов и его локальных вариантов в сатрапиях, где происходил синтез центральной и местных культур. Это художественное явление в полной мере выражает сущность иранизации как процесса взаимовлияния и симбиоза традиций.
Список литературы
1. Балахванцев А.С. Южноуральские дахи и держава Ахеменидов в V веке до н.э. // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 11. Вып. 4. 2012.
2. Воробьева М.Г. Изображения львов на ручках сосудов из Хорезма // Краткие сообщения Института этнографии. Вып. ХХХ. М., 1958.
3. Воронов Ю.Н. Колхида в железном веке // Научные труды. Т. 1. Сухум, 2006.
4. Дандамаев М.А. Иран при первых Ахеменидах (VI в. до н.э.). М., 1963.
5. Дандамаев М.А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985.
6. Дьяконов И.М. История Мидии от древнейших времен до конца IV в. до н.э. М., 1956.
7. Калалы-гыр 2: Культовый центр в Древнем Хорезме IV—II вв. до н.э. / Под ред. Б.И. Вайнберга. М., 2004.
8. Лившиц В.А., Мамбетуллаев М.М. Хорезмийский острак из Хумбуз-тепе // Памятники истории и литературы Востока. М., 1986.
9. Литвинский Б.А., Пьянков И.В. Средняя Азия в ахеменидское время // История древнего Востока. От ранних государственных образований до древних империй / Под ред. А.В. Седова. М., 2004.
10. Лордкипанидзе Г.А. Колхида в VI—II вв. до н.э. Тбилиси, 1978.
11. Мнацаканян А.О., Тирацян Г.А. Новые данные о материальной культуре древней Армении // Известия АН Армянской ССР. Общественные науки. № 8. 1961.
12. Пичикян И.Р. Культура Бактрии (Ахеменидский и эллинистический периоды). Очерки. М., 1991.
13. Толстов С.П. Основные вопросы древней истории Средней Азии // Вестник древней истории. № 1. 1938.
14. Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962.
15. Briant P. From Cyrus to Alexander: A History of the Persian Empire / Transl. by P.T. Daniels. Pensilvania State Univ. Press, 2002.
16. Brosius M. Keeping up with the Persians: Between Cultural Identity and 'Persianization' in the Achaemenid period // Cultural Identity in the Ancient Mediterranean. Issues & Debates / Ed. E.S. Guen. Los Angeles, 2011.
17. Brosius M. Pax Persica and the People of the Black Sea Region Extents and Limits of Achaemenid Imperial Ideology // Achaemenid Impact in the Black Sea: Communication of Power / Ed. J. Nieling & E. Rehm, 2010.
18. Dusinberre E.R.M. Empire, Authority and Autonomy in Achaemenid Anatolia. Cambridge Univ. Press, 2013.
19. Forgotten Empire: The World of Ancient Persia / Ed. J. Curtis & N. Tallis. London, 2005.
20. Gnoli G. Zoroaster's Time and Homeland. A Study on the Origins of Mazdeism and Related Problems. Naples, 1980.
21. Knauss F. Persian Rule in the North // The Royal Palace Institution in the First Millennium B.C. Monographs of the Danish Institute at Athens. Vol. 4 / Ed. I. Nielsen. Athens.
22. Mathieson I., Bettles E., Davies S., Smith H.S. A Stela of the Persian period from Saqqara // The Journal of Egyptian Archaeology. Vol. 81. 1995.
23. Melikian-Chirvani A.S. The International Achaemenid Style // Bulletin of the Asia Institute. 7. Iranian Studies in Honor of A.D.H. Bivar. 1993.
24. Nimchuk C.L. The "Archers" of Darius: Coinage or Tokens of Royal Esteem? // Ars Orientalis. Vol. 32. Medes and Persians: Reflections on Elusive Empires. Univ. of Michigan, 2002.
25. Payaslian S. The History of Armenia: From the Origins to the Present (Palgrave Essential Histories series). Palgrave Macmillan, 2007.
26. Webster J. Creolizing the Roman Provinces // American Journal of Archaeology. Vol. 105. № 2. 2001.
Поступила в редакцию 14 июня 2017 г.
