Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 5. Вып. 1. Часть 2 • 2014 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ КАСПИЙСКОГО ДИАЛОГА

Гр а н и и с то р и и

УДК 94(355):94(55)

Ибрагимова

Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Ибрагимова Ксения Александровна, магистр в области международных отношений, ведущий эксперт Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, аспирантка МГИМО (У)

E-mail: [email protected]

В данной статье рассматриваются основные этапы складывания идеологии иранского общества эпохи Ахеменидской державы: 1) генезис идеологических представлений иранских племен; 2) эволюция идеологии иранского общества в период становления государственных традиций Ахеменидов; 3) изменение идеологии иранского общества при поздних Ахеменидах. Между данными периодами существует тесная диалектическая связь, преемственность идей в развитии. Одновременно они выступают и в роли условных этапов развития идеологических представлений, так как их внутреннее содержание формировалось под воздействием конкретно-исторической обстановки.

Ключевые слова: идеология, Древний Иран, Ахемениды, зороастризм, укрепление царской власти, Мидия, Александр Македонский, Кир, Ксеркс, Дарий, Артаксеркс, сатрапы.

Введение

Изучение истории любой цивилизации невозможно без специального учета идеологических представлений исследуемого общества. Тем более невозможно понимание политических процессов в таком цивилизационно контрастном регионе, как Каспийский, где на протяжении веков соседствовали (и конкурировали) не просто различные этносы и государства, но прежде всего различные идеологии.

Идеология в широком смысле представляет собой совокупность идей и взглядов, отражающих в теоретической, более или менее систематизированной форме отношение людей к окружающей действительности и друг другу и служащих закреплению или изменению и развитию общественных отношений. Идеология может выступать в форме политических, религиозных, этических, эстетических и философских взглядов и оказывает влияние на развитие различных сфер жизнедеятельности общества как в древности, так и на современном этапе развития.

Идеология интересна прежде всего тем, что в ней отражается менталитет общества. С этой точки зрения период Ахеменидской державы — с момента возникновения государства Ахеменидов (в VI в. до н.э.) до завоевания Александром Македонским (в IV в. до н.э.) — является чрезвычайно важным этапом истории Древнего Ирана. На протяжении этих двух с половиной столетий закладывались основы для дальнейшего политического и культурного развития иранского общества. За это время государство Ахеменидов превратилось в мировую державу и стало играть важную роль на всем Ближнем Востоке. Произошедшие изменения неизбежно должны были отпечататься в сознании населения Ахеменидской державы, и, прежде всего, персов.

В науке идеологию в широком смысле часто включают в понятие культуры. Ведь идеологические представления находят отражение в предметах материальной культуры, письменных источниках, фольклоре и устных преданиях. Базовые идеи фиксируются в искусстве, религии, литературе. Но идеология в широком смысле — это не только продукт деятельности многих людей, их целенаправленных размышлений, но и пласт неосознаваемой ими «наследственной информации», уходящий корнями в первобытную эпоху. На идеологию отдельных групп общества влияет их социальное положение, род занятий, возраст, гендерные особенности, религиозные и философские представления.

Согласно современным представлениям в области когнитивистики, одной из важнейших функций человеческого сознания является объяснительная функция. Именно эту функцию и выполняет идеология для общества. Она выражает в

Facets of History / Facetten der G eschichte

С.А.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

«концентрированной» форме сущность мировоззрения и служит общей методологией человеческого познания. Создаваясь стихийно из разрозненных элементов — отдельных идей и представлений, — она позволяет человеку находить ориентиры, консолидирует общество.

Рассмотрение данной темы, включающее комплексное изучении письменных и археологических источников, а также критический анализ специальной научной литературы, дает возможность проследить и оценить степень изменения идеологии иранского общества в период правления Ахеменидов, но и глубже проанализировать общий ход развития идеологических представлений, оценить роль идеологии мидийских племен и древневосточных культурных традиций в этом процессе.

Держава Ахеменидов (VI—IV вв. до н.э.). С сайта http://www.istorya.ru/map/persia02.php

Тему представляется целесообразным рассматривать — используя хронологический подход, — по трем основным периодам:

1) генезис идеологических представлений иранских племен;

2) эволюция идеологии иранского общества в период становления государственных традиций Ахеменидов;

3) изменение идеологии иранского общества при поздних Ахеменидах.

Между данными периодами существует тесная диалектическая связь, преемственность идей в развитии. Одновременно они выступают и в роли условных этапов развития идеологических представлений, так как их внутреннее содержание формировалось под воздействием конкретно-исторической обстановки. Объединяющим фактором данных этапов является существование правящей персидской династии Ахеменидов.

Источники сведений об эволюции идеологии персидского общества эпохи Ахеменидов

1) Письменные и нарративные источники

Основная масса письменных источников — клинописные источники. К ним относятся исторические надписи на древнеперсидском, арамейском, эламском и аккадском языках, указы царей, хроники Вавилона и др.

Клинописные тексты, составленные на различных языках, дают возможность изучить исторические события, культуру, повседневную жизнь, быт и обычаи как народов Персидской державы в целом, так и государственные и дворцовые традиции правившей династии. К настоящему времени опубликовано более 200 царских клинописных надписей. Среди них особое место занимают три главнейшие надписи — так называемый «Цилиндр Кира», надпись Дария на Бехистунской скале, «Антидэвовская надпись» Ксеркса, позволяющие изучить идеологию Ахеменидов и их подданных.

Изучение клинописных источников Ахеменидского времени началось после их расшифровки1 — в первой половине

1 Началом этому процессу послужила расшифровка текстов трехъязычной надписи Дария на Бехистунской скале на древнеперсидском, мидийском и вавилонском. Она была выполнена впервые Г. Раулинсом и Г.Гротен-фельдом. Это позволило прочитать и другие надписи Ахеменидов.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

XIX в. До этого историки пользовались только сведениями античных авторов и информацией, содержащейся в библейских сочинениях. Расшифровка и публикация древнеперсидских надписей расширила область научных изысканий и способствовала пополнению знаний о древней истории и культуре Ирана.

В советской историографии переводом и комментарием основных древнеперсидских надписей занимались выдающиеся ученые-востоковеды В.И. Абаев (1900—2001), В.В. Струве (1889—1965) и М.А. Дандамаев (род. в 1928). Им удалось не только перевести сам текст избранных надписей2, но и в многочисленных статьях и публикациях [Абаев 1985, 1945, 1963]

2 Переводы В.И. Абаева см. в [Хрестоматии по истории Древнего Востока 1980, т. 2]. Переводы вавилонских, древнеперсидских, эламских и арамейских текстов М.А. Дандамаева см. [История древнего Востока... 2002. с. 260-296, 384-401, 404-408, 417-421].

прояснить многие непонятные места. Основные тексты надписей в сопоставлении с античными сведениями и библейскими сочинениями легли в основу многих работ по политической и культурной истории Древнего Ирана (напр. [Дандамаев 1963; Струве 1968] и др.). Но менее значительные надписи на стенах, монетах и керамике, найденные при раскопках в Персеполе, еще не в полной мере переведены и не введены в научный оборот.

Наиболее полное собрание текстов персидских надписей содержится в до сих пор не утратившей своей актуальности работе американского ученого Р. Кента [Kent 1953], в которой также дается подробная библиография. Для систематического знакомства с текстами надписей большое значение имеет книга И.М. Оранского [Оранский 1988].

Кроме того отдельно следует выделить хозяйственные документы из Суз. Их изучение давно ведется в Чикагском университете, где в настоящее время под руководством М. Столпера осуществляется проект полного компьютерного представления и обработки эламских хозяйственных документов из Персеполя. Эти документы позволяют прояснить вопросы по социально-экономическому положению отдельных групп населения (например, женщин), что является важным при рассмотрении идеологии.

Авеста — собрание священных текстов — является чрезвычайно ценным источником по культуре, религии, быте и социально-политическому строю ираноязычных племен Северо-Восточного Ирана и соседних областей Средней Азии и Афганистана, а позже и Западного Ирана. Это старейшая книга, написанная иранцами, в которой можно найти пласты доахеменидского, ахеменидского и постахеменидского периодов. Книга представляет собой собрание религиозных гимнов маздаяснийцев. Различные части этого собрания были созданы около первой половины 2 тыс. до н.э. и в течение многих столетий передавались из уст в уста. При Сасанидах то, что сохранилось, было собрано и кодифицировано. Но сборник не дошел до нас даже в том виде — от текста Авесты осталось не более четверти. Лишь древнейшая часть Авесты — Гаты (откровения, полученные пророком Заратуштрой) и сасанидское сочинение Вендидат дошли до нас в более или менее полном виде. Но даже сохранившиеся части Авесты еще до сих пор не переведены в полном объеме на русский язык.

Что касается изучения Авесты, то долгое время этот источник был неизвестен европейским исследователям. Впервые познакомиться с этим текстом и его перевести на французский язык удалось А. Анкетиль- Дюперрону в 1771. Но европейскую общественность перевод разочаровал, так как язык Авесты оказался очень сложным и малопонятным. Несоответствие между пассажами Гат и традицией, приписываемой учениям магов, даже породил вопрос о подлинности Авесты.

В отечественной историографии изучением Авесты занимались в основном специалисты по истории религии. Среди них особого внимания заслуживают работы Леонида Аркадьевича Лелекова (1934—1988) [Лелеков 1992, 1991]. Ему удалось наметить ряд важных проблем, относящихся как к изучению Авесты, так и к ее интерпретации. Большое значение имеет публикация переводов авестийских текстов, сделанных и прокомментированных И.М. Стеблин-Каменским [Авеста 1993].

Среди работ зарубежных авторов, посвященных изучению Авесты и более поздних зороастрийских сочинений выделяются исследования Мэри Бойс [Бойс 1988;. Boyce, Grenet 1991; Boyce 1996]. Будучи прекрасным специалистом по зороастризму, Мэри Бойс внесла большой вклад в исследование древнеиранской религии и изучение Авесты. Но, к некоторым выводам М. Бойс все же следует относиться с осторожностью, так как в ее работах часто встречаются параллели и ссылки на современное состояние зороастризма.

Авеста является уникальным источником и содержит сведения о мифологических и религиозных представлениях населения Древнего Ирана.

К источникам восточной традиции по истории Ахеменидской державы относятся книги Ветхого завета.

Споры ученых-библеистов по отдельным вопросам хронологии и исторической достоверности различных частей Библии ведутся уже в течение многих столетий. Но все же, большинством авторов признается историческая ценность сведений о Мидийском царстве и политике Ахеменидских царей.

К историческим библейским источникам по истории державы Ахеменидов относятся некоторые части Книг Эзры (Езд-ры) и Даниила, написанные на арамейском языке. Также в разные эпохи тексты были созданы на древнееврейском и в последствии переведены на греческий, латинский и другие языки.

Книга Эзры, часть которой составлена на арамейском языке, содержит указ Кира II с разрешением восстановить Иерусалимский храм и переписку иерусалимских властей с персидскими царями относительно того же храма. Сомнения в подлинности этих сведений Библии окончательно разрешились после исследования и перевода древнеперсидских

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

надписей Кира. К Книге Эзры по содержанию примыкает и Книга Неемии, повествующая об истории иудеев в персидский период (главным образом о восстановлении Иерусалимского храма).

Книга Даниила — исторический роман о событиях второй половины VI в. до н.э. (главным образом, о падении Вавилонского царства в 539 г.), по всей видимости, возникла в 167—163 гг. во время жестоких преследований Антиохом Эпифаном местного населения Иудеи. Из Книги Даниила видно, что более поздняя иудейская традиция об ахеменидском периоде была ненадежна и недостоверна: всему мидийско-ахеменидскому периоду отводится 52 года вместо 206 лет. В последовательности царей допускается большая путаница. Например, по этой традиции Дарий был индийцем, сыном Ксеркса, и получил престол в возрасте 62 лет, а затем ему наследовал Кир.

Книга Эсфири также является историческим романом, насыщенным сказочными мотивами. В ней рассказывается о судьбе иудейской диаспоры при Ксерксе (некоторые полагают, что в книге имеется в виду не Ксеркс, а Артаксеркс II, но эта точка зрения менее убедительна). Хотя роман этот возник во II в. до н. э. и в нем мало исторических фактов, в некоторых его частях была использована достоверная традиция. Реалии быта царского дворца и делопроизводства, описание персидских обычаев, содержащееся в произведении, подтверждаются и другими источниками.

В книге Исайи описываются события ассирийского периода (VIII в.), захвата Киром Вавилонского царства (период около 547—538 гг.). В поэтической форме выражается надежда, что Кир разрушит мощь Вавилона и позволит пленным иудеям вернуться на свою родину. В библеистике до сих пор продолжается полемика, была ли эта книга написана двумя (или тремя) различными лицами или же ее составили позднее, переработав отдельные части, возникшие в разное время.

В Книге Иезекииля, жившего в Вавилоне на рубеже VII — VI вв., содержатся важные сведения о политической истории Ближнего Востока указанного времени.

Согласно исследованиям библеистов, некоторые части Книги Аггея содержат сведения о времени 2-го года царствования Дария I. Книга Аггея дополняется книгой его современника Захарии.

Об ахеменидской административной системе некоторые сведения дают также библейские Хроники, Книга Руфь и т. д.

Среди сведений античных авторов особо важное место занимает сочинение Геродота «История», созданное во второй половине V в. до н.э.

Геродот посетил Ближний Восток3 вскоре после того, как греки выиграли войну против Персии. В своем сочинении

3 О том, какие именно страны посещал Геродот лично в исторической науке долгое время велась дискуссия. По всей видимости, в самой Персии Геродот никогда не был, но посещал Вавилон, Финикию, Египет. Не зная никаких языков, кроме греческого, он во время своих странствований целиком зависел от услуг переводчиков. Полученные от них сведения не всегда были надежны.

Геродот выступает как объективный и проницательный наблюдатель. Его интересуют история, этнография, быт и культура «варварских»4 народов. В отношении Геродота к народам и странам, которые он посетил, видно благожелательное

4 Слово «варвары» Геродот в «Истории» употребляет как общее обозначение негреческих народов.

любопытство5. Помимо описания быта и традиций персов и других народов Ахеменидской державы Геродот старается

5 Именно эта благожелательная объективность Геродота вызвала крайнее раздражение у жившего на пять веков позднее Плутарха. Он обозвал Геродота «персолюбом» и даже написал специальный трактат — «О злокозненности Геродота».

привести известные ему сведения о традициях и интригах царского двора, возможно, полученные им от потомков знатных родов6. Поэтому в труде Геродота уделено внимание и политической идеологии эпохи Ахеменидской державы.

6 Источником сведений Геродота о представлениях персов мог быть Зопир, правнук Мегабиза. Такую точку зрения высказал Дж. Уэллс [Wells 1907]. Т. Нёдельке считает, что Геродот мог использовать сведения потомков Гарпага [Nдldeke 1920].

Более смутные представления содержатся о религиозной составляющей этой идеологии.

Многие писатели античной эпохи, в отличие от авторов Нового времени, больше доверяли Ктесию (вторая половина

V — начало IV в. до н.э.). Его сочинения, к сожалению, не дошли до нашего времени и сохранились лишь в пересказах более поздних авторов. Ктесий, будучи врачом персидского царя, жил при царском дворе и принимал участие в политической жизни страны. Поэтому его опять-таки интересовала в большей степени политическая история и не всегда осознавалась стоящая за действиями знати идеология. Будучи греком, он не был свободен от различного рода предрассудков. Поэтому его сведения о жизни персидского народа часто не подтверждаются.

Современник Ктесия Ксенофонт (нач. V — сер. IV вв. до н.э.) создал исторический роман «Киропедия», где показал жизнь и деятельность Кира, по его замыслу идеального монарха, государстве. Поэтому многие античные авторы очень осторожно использовали сведения из сочинения Ксенофонта, также подчеркивая, что он опирался на труды своих предшественников — Геродота и Ктесия. Но современные исследования показывают, что описание быта и придворной жизни мидийского царя Астиага вполне достоверны.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Ценные сведения также сохранились в сочинениях Полибия (III — нач. II вв. до н.э.). Описывая географию, границы и хозяйство Мидии и Персии, авторы приводят сведения и о жителях Мидии и Персии. Причем также как и у Геродота, у Полибия часто наблюдается взаимозаменяемость этнонимов «мидиец» и «перс». В основе сочинения — идея о смене мировых держав, сложившаяся в начале II в., где Мидия следует за Ассирией, а Персия — за Мидией.

Не дошедшие до нашего времени античные источники содержатся в ряде позднейших работ римских и византийских историков. В них можно почерпнуть также описание быта и нравов персов более позднего времени, что позволяет выявить произошедшие за несколько веков изменения.

К поздним источникам также относятся сочинения «историков» Александра Македонского I в. н.э. — греческие сочинения Диодора [Диодор Сицилийский 2000], Плутарха [Плутарх 1994], Арриана [Арриан 1993] и латинские сочинения Квинта Курция Руфа [Руф 1993], Юстина [Марк Юниан Юстин 2005]. Они были созданы спустя 2—4 века после смерти Александра Македонского, и поэтому изложенный материал не всегда отвечает критериям, предъявляемым современной исторической наукой к историческим сочинениям. Основное внимание в этих сочинениях уделяется личности Александра. Идеология персов и других представителей иранского общества была для «историков» лишь фоном, на котором разворачиваются исторические события. Оценка действий представителей иранского общества в этих сочинениях из-за «эллиноцентрического» подхода не всегда объективна.

«Последний великий римский историк» IV в. н.э. Аммиан Марцеллин оставил сочинение «Деяние в 31 книге», которое в русском переводе получило название «История», или «Римская история». Дошедшие до нашего времени части этого произведения содержат описания персидского царства и соседних областей, а также сведения о нравах и обычаев персов времен военных действий Рима с Персией, которые автор почерпнул во время персидского похода императора Юлиана.

Сочинение Прокопия Кессарийского «Война с персами» было создано в конце V—VI вв. н.э. Будучи также непосредственным участником войны Византии с Персией, автор оставил ряд точных наблюдений о быте и представлениях персов V в. н.э. Во многом эти сведения, с учетом изменения исторической обстановки, являются важным источником при реконструкции отдельных проблем идеологии Ахеменидов.

Из поздних источников по истории Ирана следует отметить сасанидские сочинения, такие как Денкард («Деяния веры», 1 пол. IX в.), состоящий из 9 книг (первые две из которых не сохранились) и Бундахишн («Первотворение», IX в.). Эти тексты представляют собой компиляцию более ранних зороастрийских сочинений (в том числе и Авесты) и поэтому являются ценными источниками по религии Древнего Ирана. К сожалению, русскоязычные переводы этих текстов опубликованы пока не в полном объеме7.

7 Существует несколько любительских переводов отдельных частей Денкарда с английского на русский язык.

Тексты Бундахишна опубликованы в отрывках в издании [Зороастрийские тексты... 1997].

Особо среди поздних собственно иранских источников следует отметить выдающийся памятник персидской литературы Шах-наме. Фирдоуси при написании этого произведения пользовался не дошедшей до нас «Книгой царей», в основу которой легли древнеиранские мифы, доисламский эпос и Авеста. Книга охватывает события с древнейших времен до VII в. н.э., когда Иран был завоеван арабами. В этом источнике содержится много интересных сведений по идеологии иранского общества.

Композиционно «Шах-наме» делится на 50 так называемых царствований. Отдельные царствования включают большие сказания (дастаны), имеющие морально-этическое значение. Согласно указанию самого автора первоначально поэма содержала 60000 парных строк (бейтов). Фирдоуси писал Шах-наме в течение 35 лет и завершил свое гигантское творение при новом властителе — султане Махмуде Газневи (999—1030), которому была посвящена поэма. Придворный поэт собрал в своем произведении не только эпизоды мусульманской истории, но и древнеиранский эпос. Основная цель автора была показать, что история Ирана богата интересными сюжетами, а деяния персидских царей достойны такого же внимания, как и деяния исламских правителей. Но идеи Фирдоуси не пришлись по душе грозному завоевателю. Согласно преданию, султан обещал выплатить по монете за каждое двустишие, однако вместо золотых монет прислал серебряные. Сочтя себя оскорбленным, Фирдоуси раздал полученные деньги и бежал из родных мест. Когда же Махмуд Газневи наконец-то оценил Шахнаме по достоинству и решил щедро одарить автора, мертвое тело Фирдоуси выносили из городских ворот.

Симеон Лехаци, армянский писатель и путешественник XVI в., оставил описание своего путешествия на Восток. Его характеристика персов, как «нетерпимых» в отношении других религий показывает, что от религиозной терпимости времен Ахеменидов в Новое время не осталось и следа.

2) Археологические источники

Для интерпретации сведений клинописных источников, а также сочинений античных и библейских авторов необходимо изучение археологических данных и результатов археологических раскопок на территории Ахеменидской державы. Предметы материальной культуры, гробницы правителей, культовые сооружения дополняют сведения письменных источников и помогают в реконструкции процесса изменения как взглядов правителей, так и иранского населения территории Ахеменидской державы.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Первые путешественники, попавшие на Восток, оставили нам описания своих путешествий в Персию и ряда древних сооружений8. Но их сведения зачастую были неточны. Это было связано с тем, что иранская традиция приписывала

8 В числе путешественников были итальянцы (например, купец Пьетро де ла Валле, побывавший в Персеполе и впервые скопировавший знаки с его стен), англичане, французы и немцы (среди них Карстен Нибур, также посетивший Персеполь и опубликовавший надписи развалин в работе «Описание путешествия в Аравию и окружающие страны». Но наиболее интересные описания, а также карты и планы оставили в 1843—1854 гг. художник Эжен Фланден и архитектор Паскаль Кост.

постройку выдающихся сооружений Древнего Ирана легендарным царям и героям (так, гробница Кира до расшифровки персидской клинописи считалась «гробницей матери Соломона», а сооружение знаменитой Бехистунской надписи Дария приписывалось вавилонской царице Семирамиде). События же периода Ахеменидской державы были забыты.

Лишь с XIX в. началось настоящее изучение иранских древностей и были проведены первые раскопки на территории Ирана. Тогда целью Уильяма Кеннета Лофтуса были поиски дворца библейской Эсфири в Сузах. Лишь в конце XIX—начале

XX вв. под руководством Жака де Моргана была организована французская научная экспедиция в Сузы. Этот период (1884—1931) можно назвать «французской археологической монополией», так как в это время иностранные миссии были лишены возможности вести раскопки на территории Ирана. В 1931 г. к раскопкам на территории западного Ирана приступили Э. Херцфельд9 и А. Штейн. Период 1931—1940 гг. знаменуется активной международной деятельностью в регионе.

9 Херцфельд изучал архитектупные памятники Пасаргад. Результаты его наблюдений были опубликованы в монографии [Herzfeld 1935].

Вторая мировая война приостановила раскопки, начался так называемый «тихий период» (1940—1957), лишь с 1958 г. сменившийся активной деятельностью. В раскопках участвовали крупнейшие специалисты из Великобритании (активность в этот период проявляет British Institute of Persia Studies, журналы которого публикуют отчеты о проведенных раскопках), Германии, США, Японии, Бельгии, Франции и СССР, а также непосредственно иранские специалисты. Найденные в ходе раскопок предметы стали экспонатами музеев: в США (Метрополитен-музей, Музей изящных искусств в Бостоне, Художественной галереи Нельсона-Аткинса в Канзас-Сити, Музея искусств в Цинциннати и др.), Великобритании (Британский и Бруклинский музеи), Франции (Лувр), России (санкт-петербургский Эрмитаж).

История Древней Персии обогатилась новыми фактами благодаря раскопкам Р. Гиршмана [Ghirshman 1964, 1954], Р. Фрая [Frye 1963; Фрай 1972], Д. Стронаха [Stronach 1978, 1974]. Работы, написанные этими археологами, позволили по-новому взглянуть на историю Ахеменидского Ирана. Книга Фрая показывает глубокое знание автором истории и культуры Ирана. В работах Гиршмана и Стронаха даются описания найденных ими археологических источников.

Советские археологи внесли огромный вклад в изучении областей Восточного Ирана [Археология Средней Азии, Сибири и Кавказа 1993, 1990]. Материалы археологических раскопок послужили основой для изучения древнейших областей на территории СССР.

Первые раскопки на территории Средней Азии, предпринятые в 20-е—30-е гг. XIX в., носили преимущественно любительский и краеведческий характер и были связаны с памятниками средневековья. Целые цивилизации Средней Азии оставались неизвестными науке. В 1930-х — конце 1940-х археологи впервые открыли материальную культуру древних обществ Бактрии, Согда, Хорезма и Парфии (в 1932 г. на территории древней Бактрии проводил раскопки М.Е. Массон, Согдийско-Таджикскую экспедицию возглавлял А.Ю. Якубовский, с 1938 г. развернула широкие работы Хорезмская экспедиция под руководством С.П. Толстова, позже — А.М. Берштама).

Для отечественной школы становится характерным привлечение материалов письменных источников и изучение торевтики10 и других видов художественных изделий. В сферу научных работ включаются новые центры и кадры ученых,

10 Торевтика — искусство производства рельефных художественных изделий из металла.

формируются три школы среднеазиатской археологии — ленинградская11, ташкентская12 и московская13.

11 Наиболее яркий представитель - ученик В.В.Бартольда А.Ю.Якубовский. Для школы характерно привлечение материалов письменных источников и изучение торевтики и других видов художе-ственных изделий.

12 Фактическим создателем этой школы был М.Е. Массон, под началом которого работали Я.Г. Гулямов, В.А. Шишкин, В.Д. Жуков, А.И. Сухарев. Изучение археологических памятников сочеталось с разработкой письменных источников местных архивов.

13 Московская школа была организована С.П. Толстовым. Её отличало стремление к историко-культурным обобщениям и использованием этнографического материала.

В 1960-е—2000-е гг. были открыты древние архивы — парфянский в Старой Нисе и Хорезмийский в Топрак-кале, раскопаны фортификационные сооружения Ахеменидского времени на территории Хорезма (Калалы-гыр и Кюзели-гыр [Вишневская 1973, с. 533, 534; Калалы-гыр 2... 2004]), найдены культовые постройки зороастрицев14.

14 При археологических исследованиях крепостей Аяз-Кала, Топрак-кала, Куй кирилган-кала, Бургун-кала,

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Дев-кала были найдены следы храмов огня, а также предметы быта, связанные с религией зороастризма и образами авестийских персонажей.

Методологический подход учитывает выбор приоритета источников: основной источниковедческой базой служат иконография и клинописные тексты Ахеменидов, являющиеся единственными дошедшими до нас собственно персидскими источниками. Сведения же Библии и античных авторов нуждаются в комментариях, поскольку они были написаны представителями других народов. При этом по возможности необходимо сопоставление их с данными клинописи и иконографией, что не всегда возможно в силу ограниченности содержащихся в надписях информации и возможности различных трактовок иконографии.

Историография вопроса

Историография истории Древнего Ирана насчитывает уже несколько веков. За это время были написаны многочисленные исследования в области истории политического, социально-экономического и культурного развития Древнего Ирана, изданы монографии и статьи. В них в той или иной степени затрагивались отдельные проблемы исследования иранского общества.

Историографию истории Ахеменидской державы в целом можно разделить на 4 периода:

1) вв. — ранний период, когда опираясь на отрывочные сведения античных авторов и библейские сочинения, исследователи в основном ограничивались лишь пересказом и комментариями этих источников, обращая в большей степени внимание на деятельность отдельных правителей. Имена Кира Великого, Дария, Ксеркса, Александра Македонского стали частью европейской культуры. В начале этого периода недостаточно еще применялся источниковедческий анализ и не существовало современной методологии исследования. Постепенное знакомство исследователей с рукописями Геродота, а также Ктесия и Ксенофонта привлекало внимание исследователей преимущественно к теме «Греко-персидских войн». Вопрос об идеологии иранского общества сводился лишь к нравам персов в контексте эллинских представлений.

2) XIX в. начался с расшифровки первых надписей Ахеменидов, внедрения источниковедческого и методологического анализа, а также новых методов в археологии. Одновременно осуществлялся перевод Авесты и появились работы по зороастризму. Мифологическо-религиозные представления древних иранцев рассматривались в лучшем случае историками религии и зачастую в отрыве от политической истории. В этих работах еще не выделялась история зороастризма в Ахеменидский и тем более Мидийский период. В работах по политической истории Мидий-ский и Ахеменидский периоды рассматривались как неразрывное целое.

3) для первой трети XX в. характерно увеличение количества находок клинописных текстов и значения археологии и иконографии для интерпретации противоречивых данных. Происходит пересмотр хронологических рамок. Находка надписи Ксеркса о дэвах в 1930-е гг. и сравнение Авесты с Ригведой позволили поставить вопрос о религии Ахеменидов и эволюции религиозных представлений зороастрийцев.

4) вторая треть XX века — начало XXI века — появление различных направлений исследований, углубление специализации, появление работ по отдельным регионам Ахеменидской державы. Привлечение материалов по истории Средней Азии. А также осознание необходимости создания «целостной» картины социальной реальности в прошлом и привлечения для этого разных видов исторических источников. Кроме того для этого периода характерно наличие ряда критических работ, затрагивающих такие вопросы, как достоверность сведений Геродота Ми-дийском царстве, а также отражение представлений античных авторов о персидском обществе.

В соответствии с охарактеризованными выше периодами развивалась отечественная и зарубежная историография.

История иранистики в России началась в первой половине XIX в. В отечественной дореволюционной историографии большое внимание уделялось проблемам средневековой и новой истории и иранской филологии и в меньшей степени — древним периодам истории. История Древнего Ирана как и в зарубежной иранистике основывалась на изучении сведений античных авторов, а также нумизматических источников. Вопросы истории Средней Азии впервые нашли освещение в трехтомной работе выдающегося русского ученого-синолога Н.Я. Бичурина [Бичурин 1851], впервые привлекшего китайские сведения о народах, обитавших в Средней Азии. В особый раздел древней истории история Средней Азии выделяется В.В. Григорьевым [Григорьев 1867, 1871, 1881]. Наиболее важным событием этого периода стал перевод на русский язык в 1861 г. К.А. Коссовича Авесты, положивший начало процессу изучения этой священной книги зороастрийцев15. Первой

15 Из ранних исследований в этой области следует отметить работы самого К.А. Коссовича [Коссович 1861], а также труды К.Г. Залемана и К. Иностранцева.

отечественной работой, затрагивающей историю Мидии, стало сочинение З.А. Рагозиной [Рагозина 1903], рассматривающей проблемы арийской мифологии, авестийских мифов и возвышения Персии. Вопросы политической истории Древнего Ирана были затронуты в труде Б.А. Тураева «История Древнего Востока» [Тураев 1911, 1936].

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Из сочинений зарубежной историографии этого периода до сих пор представляет интерес трёхтомное издание «Семи великих монархий мира Древнего Востока (история, география и древности Халдеи, Ассирии, Вавилона, Мидии, Персии, Парфии и Сасанидов или новой персидской империи)» Джорджа Раулинсона [Rawlinson 1865, 1867]. Во втором томе своей книги автор описывает климат, рост империи, манеры и обычаи жителей, дает справку о языке, архитектуре и искусстве, религии персов, а также обзор истории и хронологии. В книге впервые была предпринята попытка комплексного рассмотрения всех известных на тот период времени источников. Хотя многие места этой работы устарели, в целом после прочтения книги складывается достаточно достоверный образ державы Ахеменидов.

В послереволюциионной России особенно значительные труды были созданы В.В. Бартольдом [Бартольд 1903], который стал разрабатывать социально-экономические вопросы истории Средней Азии. Раскопки в Средней Азии способствовали выходу работы о Древнем Хорезме С.П. Толстова [Толстов 1948]. В дальнейшем изучением религиозных верований древних хорезмийцев в доисламское время и в частности особенностям зороастрийского погребального культа, связанного с находками оссуариев16 V—IV вв. до н.э. занялся Ю.А. Рапопорт [Рапопорт 1977. 2002].

16 Оссуарий (лат. ossuarium, от лат. os [родительный падеж ossis] — «кость») — ящик, урна, колодец, место или же здание для хранения скелетированных останков. Термин используется только для традиции зороастрийцев, иудеев, римских католиков и православных.

Проблемам истории Средней Азии накануне вхождения ее в состав Ахеменидской державы посвятил свои этюды

В.В. Струве [Струве 1968]. Анализ сведений античных авторов по истории Средней Азии был проведен И.В. Пьянковым [Пьянков 1972]. Комплексное изучение сведений письменных свидетельств и данных эпиграфики было предпринято Г.А. Ко-шеленко [Кошеленко 1979] и В.П. Никоноровым [Никоноров 1990]. Искусство Средней Азии исследовано в работах Б.Я. Ста-виского17. Нумизматические сведения обобщены в труде Э.В. Ртвеладзе «Древние монеты Средней Азии» [Ртвеладзе 1987].

17 Б.Я. Ставиский написал более 400 работ, среди них — уникальные монографии и учебники, переведенные на многие языки мира. Его исследования оставили заметный след в мировой и российской науке. Особо следует выделить его монографию «Искусство Средней Азии. Древний период VI в. до н.э. — VIII в. н.э.», в которой даются очерки истории искусства Средней Азии этого периода [Ставиский 1974].

Подлинное изучение политической истории Мидии началось с работ И. Алиева [Алиев 1960], И.М.Дьяконова [Дьяконов 1956], Грантовского [Грантовский 1970, 1998], показавших необходимость комплексного рассмотрения этнической, социально-экономической и политической истории. История Мидии в зарубежной историографии рассматривалась Ю. Пра-шеком [Prasek 1912], Дж. Камероном [Cameron 1936 и др.].

Подробным исследованием по истории и культуре древнего Ирана является книга американского востоковеда А.Т. Олмстеда «История Персидской державы» [Olmstead 1948], законченная в 1943 г., опубликованная посмертно в 1948 г. Олмстед затрагивает интересные вопросы политики Дария.

В современной отечественной историографии проблемами политической истории Ахеменидов занимается М.А. Дандамаев. Он касался отдельных вопросов идеологии двора и населения Ирана в работе «Политическая история Ахеменидской державы». В книге М.А. Дандамаева и В.Г. Луконина «Культура и экономика древнего Ирана» можно почерпнуть сведения о создании официального придворного искусства.

Также интересен ряд публикаций в Вестнике Древней Истории по проблемам истории Ахеменидов. В статье Дандамаева «Имперская идеология и частная жизнь в Ахеменидской державе» [Дандамаев 1998] даётся краткий обзор идеологии населения Ахеменидской державы и прослеживается её связь с частной жизнью народа в целом.

В современной зарубежной историографии вышло несколько интересных работ по проблемам истории Ахеменидов. Среди них следует отметить книгу французского исследователя, профессора Коллеж де Франс и почетного доктора университета Чикаго П. Бриана [Briant 1996], в которой дается комплексный анализ социально-экономической и политической истории державы Ахеменидов до ее завоевания Александром Македонским (в 2002 г. эта книга была переведена на английский язык). Вопросы легитимности и божественные санкции персидских царей исследованы в монографии исследователя персидской культуры и коллекционера Аболала Судавара [Soudavar 2003].

Особое место занимают материалы международных конференций, а также статьи по отдельным проблемам истории Ахеменидов.

По материалам серии лекций, прочитанной при содействии школы ориенталистики и африканских исследований при Лондонском университете (SOAS) в Британском музее в 2005 г. вышел сборник научных статей «Идея Ирана. Рождение персидской империи» [Curtis, Stewart 2005], в статьях которого обсуждались проблемы политического, религиозного и этнического единства населения Ирана до эпохи Сасанидов. В противоположность мнению итальянского исследователя Дж. Ньоли, считавшего что концепция «империи иранцев» появилась только при Ардашире I, Шапур Шахбази показывает, что есть определенные свидетельства считать зарождение идеи к более раннему времени — к эпохе Ахеменидов [Curtis, Stewart 2005' Shahbazi 2001]. Профессор Среднеазиатской археологии из университета Сиднея Даниэл Поттс обращает внимание на вклад представлений эламитов в формирование этнической и культурной идентичности к эпохе первых Ахеменидов [Potts 2005, 1999].

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

В том же 2005 г. Британский музей при содействии фонда Культурного наследия Ирана организовал международную конференцию «Мир Ахеменидской Персии», в работе которой приняли участие более 50 специалистов. Она совпала с выставкой в Британском музее «Забытая Империя: Мир Древней Персии». На конференции с докладами выступали такие известные ученые как Р.Фрай18, П.Бриант19, А.Судавар20 [Soudavar 2005], М.Брозиус21.

18 Фрай в докладе «Кир мидиец и Дарий Ахеменид» поставил вопрос, почему Дарий возвел свою династию к Ахемену, а не приписал свое имя к династии Кира. Свидетельствует ли это о борьбе мидийской и персидской группировок?

19 В докладе «Древняя Персия с точки зрения современной историографии Александра Великого» («Ancient Persia as viewed through the Modern Historiography of Alexander the Great») Бриант подчеркнул, что история Персии с XVII в. Рассматривалась в историографии как вступление к рассказу о деятельности Александра Македонского. И на протяжении долгого времени господствовал эллиноцентрический подход.

20 Аболала Судавар рассматривает идеологию Дария Великого и приходит к выводу, что она оказала большое влияние на Авесту. Хотя ряд утверждений автора спорен и не вписывается в современные концепции историков религии, но точка зрения Судавара на Дария чрезвычайно интересна.

21 В докладе М. Брозиус сообщались новые сведения о знатных женщинах при дворе Ахеменидов. Изображения на печатях из коллекции Лувра позволяют говорить о важной роли женщин при царском дворе.

Многочисленные публикации, содержащие последние сведения об археологических открытиях и статьи по отдельным проблемам истории Древнего Ирана выходят в журнале Iranica Antiqua. Среди них следует отметить работу Томаса Келли [Kelly 2003] из университета Миннесоты. В статье предпринимается попытка рассмотрения политики Ксеркса по отношению к греческим полисам и анализируются используемые им средства пропаганды.

Большую роль также играют обзорные работы по истории Ахеменидской державы. В отечественной историографии вышел ряд обобщающих работ [История Востока 1997, т. 1; История Древнего Востока. От ранних... 2004; История Ирана 2003], в которых вопросам политического развития, культуры и религии Ирана уделяется большое место. В отдельных главах по истории иранского искусства и культуры вопрос об идеологических представлениях сводится лишь к двум основным темам — появлению и распространению зороастризма и формированию официального придворного Ахеменидского стиля в архитектуре.

В анализе политической истории основное внимание уделяется деятельности персидских царей, причем влияние идеологии иранского общества на царскую власть практически не рассматривается. К 2500-летию иранского государства был опубликован сборник научных статей «История иранского государства и культуры» [История иранского государства. 1971]. В них также рассмотрены проблемы Ахеменидской державы и содержатся отдельные интересные выводы.

В зарубежной историографии следует отметить Кембриджскую историю Ирана [Gershevitch 1985] и Кембриджскую Древнюю Историю [The Cambridge Ancient History 2008], в которых есть отдельные разделы об иранском обществе и Ахе-менидах. В написании статей для этих работ приняли участие ведущие специалисты по истории Древнего Ирана.

С 1985 г. началось издание монументальной «Иранской энциклопедии», в которой дается современное представление о самых различных аспектах археологии, истории, культуры, религии, философии и литературы народов, населяющих Иранское плато, Среднюю Азию и Кавказ с древнейшего времени и до наших дней. К настоящему времени издано двенадцать объемистых томов. А электронная версия Encyclopaedia Iranica с последними статьями специалистов по истории Ирана со всех уголков света доступна также в Интернете. [Encyclopedia Iranica... Интернет-ресурс б/даты размещения]. Ряд статей был использован в этой работе

Особо следует упомянуть одиннадцать томов «Ахеменидской истории» [Sancisi-Weerdenburg, Kuhrt 1998] (в основном на английском языке). В них представлены результаты международных симпозиумов под руководством голландского специалиста по древней истории Хелен Санчиси-Веерденбург. В первом томе ставится вопрос: находилась ли Ахеменидская держава в состоянии упадка на протяжении последнего столетия ее существования, т.е. приблизительно в 450—330 гг. до н. э. Историки, археологи, ассириологи, египтологи и библеисты отвергают уже устоявшийся в науке взгляд об упадке экономики, социальных институтов и культуры в позднеахеменидский период.

Перед авторами второго тома стояла другая задача — пересмотреть восходящую к античным историкам концепцию догматического изображения Персидского государства. Эта эллиноцентристская концепция превалирует в науке более двух тысяч лет и в настоящее время не может дать удовлетворительных результатов. В данном томе рассматривается механизм греческой историографии, и особое внимание уделяется тем случаям, когда иранские и греческие источники противоречат друг другу.

В третьем томе обсуждаются теоретические аспекты методов изучения Ахеменидской державы.

Предметом четвертого тома является выяснение влияния центрального государства и его аппарата на социальноадминистративную структуру завоеванных стран. В частности, Санчиси-Веерденбург пытается рассмотреть отношения между нижними и верхними ветвями административной структуры Ахеменидской державы. В связи с этим автор анализирует концепцию французского ученого П. Бриана об «этноклассовой доминанте», согласно которой иранская аристо-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

кратия, осевшая во многих завоеванных странах, составляла стержень, позволявший сохранять империю. Как правильно отмечает Санчиси-Веерденбург, эта иранская группа не могла оставаться неизменной и замкнутой в течение десятилетий, но должна была сама подвергаться влиянию происходивших в обществе процессов. Кроме того, сил иранских аристократов было бы совершенно недостаточно, чтобы держать огромную державу под эффективным контролем. Этот контроль мог быть осуществлен скорее благодаря тем социально-экономическим структурам, которые складывались в течение столетий еще до персидского завоевания и позднее были сохранены ахеменидской администрацией.

В пятом томе прослеживаются корни европейской традиции в изучении Ахеменидской державы и ее влияние на развитие самой европейской историографии. Необходимо отметить, что многие современные представления о древней Персии часто восходят к взглядам ученых, которые жили несколько столетий назад, и противоречат современному состоянию наших знаний, а потому должны быть пересмотрены. Остальные шесть томов этой серии в основном посвящены изучению различных аспектов культур народов Ахеменидской державы.

Многотомная серия Proceedings of the Achaemenid History Workshop (Лейден, на базе Нидерландского института востоковедения, изд. Amelie Kuhrt и Helen Sancisi-Weerdenburg; XI том вышел в 1998 г.) также всесторонне разрабатывает вопросы истории державы Ахеменидов.

Историей костюма древних иранцев занимается С.А. Яценко. В 2002 г. им была защищена докторская диссертация, где комплексно исследовалась одежда 13 наиболее полно документированных ираноязычных народов [Яценко 2006]. Материалы этой книги имеют большое прикладное значение для исследования темы. Также в соавторстве с Б.Я. Ставис-ким [Ставиский, Яценко 2002] вышло учебное пособие по культуре древних иранцев.

Таким образом, отдельные аспекты проблемы идеологии иранского общества, связанные с политикой, религией и культурой эпохи Ахеменидов затронуты в ряде статей и публикаций. Все большая специализация исторического знания неизбежно суживает область исследования, обращая внимание на рассмотрение отдельных вопросов. Большое внимание в зарубежной иранистике уделяется идеологии царской власти. Рассматриваются вопросы ее легитимизации, роль титула «царь царей», ассирийское влияние на идеологию Мидии и эламское влияние на идеологию Персии. В меньшей степени затрагивается проблема соотношения идеологии населения иранских областей (особенно восточноиранских племен) с идеологией знати и двора Ахеменидов. Религиозных представлений правителей касаются и некоторые обзорные исследования по истории зороастризма.

Подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод о том, что в рассматриваемой проблеме есть еще много вопросов и «белых пятен». Наименее изученными остаются вопросы, связанные с генезисом идеологии и ее эволюции, а также взаимоотношения царской идеологии и идеологии других социальных слоев, процесса дифференциации ценностных ориентиров свободных общинников и знати. Представляется необходимым попытаться рассмотреть генезис идеологии Ахеменидской державы и ее изменение на протяжении времени, представить на основе имеющихся источников максимально полную картину этой сферы ментальной жизни и определить место идеологии в мировоззрении персов.

Арийские верования в период миграции иранских племен и зарождение зороастризма

Начиная со II тыс. до н.э. на Иранское нагорье одна за другой обрушивались волны нашествий племен из Центральной Азии или Кавказа22. Это были арии, индоиранские племена, говорившие на различных наречиях — праязыках

22 Э. Мейер, Дж. Камерон, И.М. Дьяконов и И.Г. Алиев высказали предположение, что иранские племена вторглись в Мидию из Средней Азии и соседних районов. В.И. Абаев на основании лингвисти-ческих данных пришел к выводу, что по крайней мере с нач 2 тыс. до н.э. иранские племена находились на юге России, откуда позднее часть их через Кавказ и вдоль северного побережья Каспийского моря направилась в Иран и Среднюю Азию. По мнению Э.А. Грантовского, данные клинописных текстов IX—VIII вв. до н.э. также говорят в пользу гипотезы о продвижении мидийцев и персов в Иран через Кавказ, а не из Средней Азии. Но ни одну из этих точек зрения нельзя считать полностью доказанной.

многочисленных языков и говоров нынешних Иранского нагорья и Северной Индии.

Первая волна завоевателей вторглась на Иранское плато около 1500 г. до н.э. Одна группа ариев осела на западе Иранского нагорья, где основала государство Митанни23, другая группа — на юге среди касситов24. Однако основной поток

23 Это доказывается тем, что цари, согласно сохранившимся клинописным источникам, носили индоиранские имена [Дьяконов 1961].

24 Об этом свидетельствую несколько сохранившихся мужских имен — Артатама (Artatama), Тушрата (Tusratta) и др., — имена богов и термины, относящиеся к разведению лошадей.

Касситы (аккад. кашшу) — древние племена, обитавшие в горных местностях Западного Ирана, в верховьях реки Диялы и её притоков у северо-западных пределов Элама. В настоящее время неизвестно, Были ли они автохтонным населением или пришельцами.

ариев миновал Иран, повернув резко на юг, перевалил через Гиндукуш и вторгся в Северную Индию. Таким образом, арии разделились на две ветви — индоарийскую и иранскую.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

В начале I тыс. до н.э. по тому же пути на Иранское нагорье прибыла вторая волна пришельцев, собственно иранских племен, причем куда более многочисленная25. Они расселились на окраинах древних ближневосточных государств —

25 К этому выводу пришел Э.А. Грантовский, рассмотрев ономастический и топонимический материалы клинописных текстов [Грантовский 1998].

Ассирии и Урарту.

Часть иранских племен — согдийцы, скифы, саки, парфяне и бактрийцы — ушла за пределы нагорья, сохранив кочевой образ жизни. Другие иранские племена, среди которых особо следует выделить, мидян и персов (фарсов), прочно обосновались в долинах Иранского нагорья, отделенного от Месопотамской низменности грядой параллельных горных цепей Загроса. Они вступали в военные контакты с местным населением и учились у своих соседей секретам ремесла, воспринимая отдельные элементы политических, религиозных и культурных традиций. Различия в исторической судьбе восточных и западных иранских племен положили начало известному делению иранского общества на восточные и западные иранские племена. Впоследствии различия между западными и восточными племенами стали объясняться в

26

иранской традиции в терминах «иран» и «туран».

26 В сасанидских текстах термин «туран» или «земля Тура» используется для обозначения восточноиранских племен Средней Азии. Согласно «Шах наме», восточноиранские и персидские племена произошли от общего предка — перса Фарейдуна, что подчеркивает осознание ими общности [Фирдоуси 1972].

Исследование археологических свидетельств, материалов топонимики и ономастики показывает, что восточные и западные иранские племена обладали в период миграции на территорию Ирана схожим мировоззрением, основанном на религиозных и мифологических представлениях их общих предков.

Реконструировать арийские верования этого периода позволяют археологические и лингвистические данные, а также сопоставление двух древнейших культурно-исторических памятников дошедших до нашего времени — собрания индийских поэтических гимнов богам — Ригведы (сер. 2 тыс. до н.э.) и более поздних по времени частей иранских зоро-астрийских текстов — Гат Авесты (1 пол. 1 тыс. до н.э.).

Согласно Авесте Гаты являются проповедями самого Заратуштры. Гаты написаны в стихотворной форме и по форме и содержанию сильно отличаются от остального текста. Лингвистические данные показывают, что язык Гат Авесты сохранил множество архаических слов, употребление которых относится еще ко времени индоиранской общности [Бойс 1988]. Сопоставление Авестийских Гат Заратуштры с Ригведой показало помимо явных фонетических и морфологических аналогий наличие ряда общих слов и даже целых фраз27. Это позволило лингвистам и исследователям религии прийти к выводу

27 Например, uttanahastamanasa (Rigveda 6.16.46) = Gathic Av. naamqhaustanazasta-(Y. 28.1) «с руками, распростертыми в почтении»; «hrda' manasa» (Rigveda 1.61.2 etc.) — « zaradaca manaqhaCa» (Y. 31.12) «с сердцем и помыслами».

о том, что в древности у ариев существовала религиозная и культурная общность. Эта общность проявляется, прежде всего, в языке, схожем быте и представлениях о мире.

Знакомство с гимнами Гат показывает большое значение, которое в жизни ариев и их представлениях о мире придавалось скотоводству. Молитвы к богам нередко завершались просьбами о приумножении стад. Отраженные в ряде гимнов события также явно навеяны скотоводческим бытом. Крупный рогатый скот на протяжении длительного времени считался мерилом богатства.

В боевые колесницы впрягали коней. Эта их важнейшая роль в военном деле лежала в основе того культа коня, который являлся также характерной чертой индоиранской мифологии.

В Авесте есть указания на культ духов умерших предков — фраваши. Подобно древним индийцам, иранцы почитали священных животных — корову, собаку, петуха. У них существовал культ огня, почитание священного напитка — хаома (инд. soma < *sauma-). Соответственно индийским асурам — древнейшим богам — иранцы чтили духов агуров; напротив дэвы, в дальнейшем ставшие в Индии главным предметом культа, у иранцев стали считаться злыми духами. Совпадали и имена некоторых богов: солнечное божество Митра, злой дух Андра (вед. Indra), культурный герой Йима, первый пастух и законодатель людей (вед. Яма) [Токарев 2005, c. 325].

В текстах Гат и Ригведы также прослеживаются общие политические, социальные, экономические и религиозные представления. Одним из важнейших понятий является «кшатра» (инд. ksatra-, авест. xsatQra- и древнеперс. xsaga) — власть, правление. Другим — представление об общей прародине «Арьянам-Вайджа» и «Арья-Варта», которое переводится как «арийский простор». В доахеменидскую эпоху это понятие трансформируется в «Aryanam Dahyunam» — страну ариев, термина давшего название Ирану28. При Ахеменидах в понятие — «Aryanem Xsa0ram» — «Государство Ариев»,

28 Мы почитаем Митру, чьи пастбища просторны, дарящего блаженство, покой арийским странам. <...>. 12: Мы почитаем Митру, который самым первым из всех божеств небесных над Харою восходит перед бессмертным Солнцем, чьи лошади быстры, и первым достигает прекрасных, золотистых вершин, откуда видит он весь арийцев край (Авеста. Яшт 10, Михр-яшт, 1).

'The Space and Time of Caspian Dialogue' 'Der Raum und die Zeit des Kaspischen Dialogs'

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

а древнеперсидское «Aryanem Xsa0ram» дало название государству Аршакидов (250 до н. э. — 224 н. э.) — пехл. «Aryansa0r / Aryansahr».

Представления иранцев о царской власти мы можем реконструировать также по сохранившимся в Шах-наме описаниям первых легендарных династий — Пишдадидов и Кайанидов. Фирдоуси излагает историю Ирана такой, какой она виделась его предшественникам и ему самому — от «начала времен» и появления первых людей на земле (представителей иранского народа) до падения в VII в. Персидской державы Сасанидов.

Согласно Шах-наме, первым человеком был царь Каюмарс. При нем «мир получил закон, и власть, и милость» [Фирдоуси 1972, с. 23]. Он — властитель Вселенной. Восседает на престоле, сияющем как солнце. Он обучает людей — при нем люди одевают звериные шкуры и учатся готовить пищу. Таким образом, царь воплощает в себе роль наставника и защитника мирового порядка.

Слева: Каюмарс в окружении придворных, одетых в звериные шкуры

Справа: Каюмарс отправляет

сына уничтожить дэвов.

Миниатюры XV в.

Источники свидетельствуют, что общие верования сохранялись очень длительное время. Поэтому можно сказать, что иранцы и индоарии были довольно консервативными людьми. Лишь реформы Заратуштры вызвали определенные изменения. Так, в зороастрийской традиции первым человеком провозглашается Заратуштра, то есть представитель жречества. Авеста содержит лишь краткие упоминания Гайомарте (Каюмарсе) (Авеста. Яшт XIII, 87; Denkard, III, 35). Божества индоариев «дэвы» в Гатах Заратуштры уже выступают как демоны.

Учение Зороастра, нашедшее отражение в Гатах, составлено в форме ответов бога Ахурамазды на обращенные к нему вопросы Зороастра. Согласно Гатам, последний получил от Ахурамазды миссию обновить религию, после чего порвал с древними верованиями.

Зороастр осуществил кардинальную религиозную реформу, возвестив веру только в одного Ахурамазду и его конечную победу. Этот бог (в греческой передаче Ормазд), по учению Зороастра, единственный всемогущий бог добра, олицетворяющий свет, жизнь и правду. Он существовал еще до сотворения мира и является его создателем. Но с самого начала наряду с Ахурамаздой был и дух зла Ангхро-Манью (в греческой транскрипции Ариман), олицетворяющий мрак и смерть. Вместе со своими помощниками он творит зло. Ахурамазда непрерывно борется с Ангхро-Манью и в этой борьбе опирается

Ахурамазда (слева) борется с Ангхро-Манью (справа). Барельеф из Персеполя (VII—VI вв. до н.э.)

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

на своих помощников, которые являются воплощением добромыслия, правды и бессмертия (триада зороастрийской этики). Человек создан Ахурамаздой, но свободен в выборе между добром и злом и потому открыт для воздействия духов зла. Своими мыслями, словами и делами он должен бороться против Ангхро-Манью и его помощников. Такой резкий дуализм — весьма специфичен. Возможно, в его основе лежат контрасты природы Ирана: благодатные земли оазисов и бесплодные земли пустыни [Токарев 2005, c.327]. Но более вероятно, что корни антагонизма — в архаичной, первобытнодуалистической мифологии, возводимой к мифу о братьях-близнецах. дуально-экзогамной организации первобытного общества. К такому выводу пришел С.П. Толстов [Толстов 1948.a, c. 287], развив гипотезу Э. Тайлора [Тайлор 1989, c. 158].

С.А. Токарев же видит истоки дуализма Авесты в конфликте оседло-земледельческого и скотоводческого укладов иранцев и индийцев [Токарев 2005, c. 327—328]. Эту точку зрения вполне можно принять, отметив, что сведения об этом противостоянии сохранились в тексте Вендидада (Вендидад. Фаргард 1, 3, 19).

Плиний Старший во второй главе своей 30 книги «Естественной истории» говорит, что, согласно античной традиции, магия, несомненно, впервые возникла в Персии при Зороастре [Pliny the Elder 1855]. Зороастр, как показал Евдоксий, жил за 6 тыс. лет до смерти Платона. Гермипп же, знакомый с 5 тыс. поэтических строк Зороастра, считал, что он жил за 5 тыс. лет до Троянской войны. По мнению Плиния, вполне возможно, что в Персии жило несколько жрецов, именующих себя этим именем.

Социальная структура иранского общества была исследована в работах Ж. Дюмезиля и Э. Бенвенисте [Benveniste 1969, pp.279—292; Dumёzil 1958]. На основе сопоставления терминов различных индо-европейских языков (греческого, латинского, индийских и древнеиранских) Дюмезиль выделил трехчленную структуру арийского общества. Она соответствует авестийскому делению. Согласно Авесте Заратуштра считается первым жрецом, первым воином и первым скотоводом (Фарвардин-яшт, Yt. 13.88—89). Позже это деление находит отражение и в текстах Бундахишна, где сыновья Заратуштры уже выступают как прародители трех сословий — жрецов, воинов и скотоводов (Бундахишн, 235). В других местах Авесты эти три сословия в основном и упоминаются. Ремесленники упоминаются лишь один раз в текстах Младшей Авесты (Ясна 19.17 — Zin Фарвардин). В текстах Денкарда тело человека уподобляется также четырем сословиям — священников (голова), воинов (руки), мужей (живот) и ремесленников (ноги) (Denkard. Skand-gumag wizar 1.20—21), что соответствует Ригведе (Ригведа, 10.90.11—12). Но в тексте Гат отсутствуют четкие указания на подобное деление. Мэри Бойс интерпретировала сведения Гат как отражение двучленного деления авестийского общества на жрецов и воинов-скотоводов.

В текстах Гат мы можем найти информацию о семье самого пророка. Заратуштра согласно Авесте был дважды женат. Одна из его жен была служащей, т.е. вдовой, родившей ему двух сыновей. Вторая жена была правящей, т.е. девственницей, вышедшей замуж с согласия родителей, родившей сына и трех дочерей. Выдав одну из дочерей замуж, Заратуштра произнес проповедь и дал дочери-невесте наставления, как подобает вести себя праведной женщине и жене.

29

Предположительно, учение Авесты распространилось из Бактрии29 сначала по всему Восточному Ирану, а затем попало

29 Относительно места появления Авесты также ведутся научные дискуссии. Но анализ языка и самих сведений Авесты позволяет локализовать первоначальную область появления Авестийских текстов в Бактрийском регионе. См. работы С.П. Толстова, В.В. Струве, В.И. Абаева, И.М. Дьяконова, Дж. Ньоли и др.

в Западный Иран.

Хотя о времени и месте появления Авесты и возможности существования нескольких Зороастров в истории ведутся споры31, согласно наиболее общепринятому мнению Зороастр жил не позднее VII в. до н.э., по всей вероятности, в

30 Так, согласно одной точке зрения, основанной на данных Авесты, Зороастр жил между 1800 и 800 гг. до н.э. Эту точку зрения разделяет большинство исследователей истории религий Древнего Ирана. Так, М. Бойс основываясь на данных филологии, при сравнении текста Авесты и Ригведы относила время жизни Заратуштры к 12001000 гг. до н.э. Описание реалий кочевого общества в Авесте согласно мнению исследователей этого направления свидетельствует об архаичности авестийского общества этого периода. Согласно второй точке зрения, основанной на данных из зороастрийских источников X в. н.э., где утверждается, что Зороастр жил за 258 лет до завоеваний Александра, время жизни Зороастра относится к 618 г. до н.э. В статье Аболала Судовара упоминается точка зрения Келленса и Пирарта, считающих, что у древнейших частей Авесты было несколько авторов.

Систане (на территории современного Афганистана) или прилегающих к нему областях. К такому мнению пришли независимо друг от друга И.М. Дьяконов [Дьяконов 1956] и итальянский ученый Дж. Ньоли [Gnoli 1980]. Последний, в частности, отмечает, что лишь названный регион детально описан в авестийской географии. Дж. Ньоли указывает также, что, судя по находкам итальянских археологов, на территории Систана, начиная от бронзового века до ахеменидского периода, было широко распространено разведение крупного рогатого скота, о котором постоянно упоминается в Авесте — священной книге зороастрийцев.

До этого в зарубежной историографии считалось, что Авеста была составлена в Северо-Западном Иране, в Мидии, и проповедуемая в ней религия была вначале племенной религией мидийцев [The Sacred Books... 1895, p. LXVII]. В отечественной историографии возобладало противоположное мнение. С.П. Толстов считал, что родина зороастризма — Северо-Восточный Иран, Бактрия (районы Афганистана и Таджикистана). В пользу этого говорят легенды о Заратуштре и данные языка. В тексте Авесты упоминаются только местности и города Восточного Ирана [Толстов 1948.a, c. 286—287].

'The Space and Time of Caspian Dialogue' 'Der Raum und die Zeit des Kaspischen Dialogs'

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

В.В. Струве и В.И. Абаев выдвигали также предположение о господстве двух разных религий: в Восточном Иране (Бактрии) — религии Авесты, а в Западном (Мидии и Персии) — религии магов, известной по «Истории» Геродота. По их мнению, две религии слились в одну лишь в период создания Ахеменидской державы [Струве 1968.а;Абаев 1945].

Вполне возможно, что зороастризм начал развиваться вначале как одно из нескольких направлений иранской мысли. Но только от этого направления иранской традиции сохранились тексты более или менее пространные и относительно раннего происхождения. Для других направлений требуется реконструкция на основании археологических данных и интерпретации сравнительно поздних текстов.

То, что на сегодняшний день принято понимать под зороастризмом, и является реликтом древней идеологии, самими его адептами именуется маздаяснизм (перс. «даэна мазда-ясна» — вера чтящих Мазду), и согласно Лелекову, «на протяжении истории несколько раз меняло содержание, идеологическую направленность и социальную базу» [Лелеков 1991, с. 12].

По его мнению, свободные общинники не знали и не могли составить Авесту. Её составили жрецы в лице Зороастра — представителя жреческого сословия (это доказывается высоким поэтическим стилем Авесты). Рядовые общинники не до конца понимали проповеди Зороастра. Поэтому можно сказать, что зороастризм, который мы знаем по разновременным пластам Авесты, был сектантским, доступным пониманию лишь избранных, образованных людей.

По нашему мнению, можно согласиться с точкой зрения Лелекова, что в эпоху Ахеменидов существовало два основных вида религии — религия свободных общинников — народный масдеизм (маздаяснизм), уходящий корнями к представлениям индоиранских племен и породивший Праавесту, и религия жрецов-магов, нашедший отражение сначала во взглядах первого реформатора — Зороастра, а после его смерти искаженный и пересмотренный новым поколением последователей.

Жрецы в своих целях исказили учение Зороастра. Об этом свидетельствуют расхождения в Гатах и Яснах. Для них было важно соблюдение древнего культа без учета нравственного выбора.

Как показывают многие исследователи, истоки Авесты лежали в древних индоиранских представлениях, сохранившихся в мифах. Именно ими руководствовались по жизни рядовые общинники. В устной традиции сохранялись первобытные легенды. Как показал Э.А. Грантовский, в каждом племенном образовании изначально имелся свой пантеон с различными божествами во главе [Грантовский 1970, с. 32]. Место верховного бога мог занимать Яма, Митра или, как в зороастризме, Мазда. Несомненно, иранская традиция включала в себя множество течений и направлений, из которых мы привлекаем в большей или меньшей степени те, которые наиболее известны, либо от которых сохранилось наибольшее число источников.

Культ Митры, бога клятвы, договора, почитавшегося в индоиранской религии, имеет наиболее древнее происхождение и находит соответствие в «Ведах». В зороастризме этот культ отвергнут, равно как и культы других божеств.

Важную роль также играл культ Ардвисуры Анахиты — богини реки и плодородия [Дандамаев 1963, с. 237; Дандамаев, Луконин 1980, с. 312—313; Воусе 1975, рр. 71—74; Gnoli 1985, рр. 55—57].

Слева: Митра убивает быка. Сцена

тауроктонии на римском рельефе III в.

Справа: Ардвисура Анахита, возносимая священной птицей. Изображение со священной чаши. Иран. VI в. (Ленинград, Эрмитаж)

Для оценки идеологических и религиозных представлений иранских племен Средней Азии весьма интересна смена здесь обряда погребения, по-видимому, развивавшегося (по крайней мере, у части жителей изучаемой зоны) от трупо-сожжения (занесенного индоарийцами также и в Индостан) к позднейшему иранскому обряду выставления трупов на растерзание хищникам и птицам и захоронения только расчлененных костей. В основе последнего обряда лежало представление о недопустимости осквернения трупом чистых стихий — огня, воды и плодородной земли, — вероятно, потому, что существовал культ плодородной земли, воды и огня. Обряд выставления трупов письменно и археологически засвидетельствован лишь в значительно более поздний период [Ильин, Дьяконов 1983, с. 395—396].

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

В погребениях Х^—ХШ вв. до н.э. между устьями рек Кафирниган и Сурхапдарья в нынешнем Таджикистане обнаружен обряд трупосожжения. В эпоху культуры Намазга VI в могиле продолжали разводить костер, но труп не сжигали, а укладывали в скорченном положении на боку [Массон 2006: Хлопин 1983, 2002]31. В Южном Таджикистане конца II — начала

31 По мнению Грантовского, культура Намазг VI не является индоевропейской, а принадлежит аборигенному населению [Бонгард-Левин, Грантовский 2001, с. 106, 118—119].

I тысячелетия до н.э. трупосожжение заменяется обрядом трупоположения. Трупоположение скорченных костяков с инвентарем все еще наблюдается и в Центральном Иране, и в большей части Средней Азии на рубеже II и I тысячелетий до н.э. и позже. Но в Южном Таджикистане первой трети I тысячелетия до н.э. на дне земляной ямы устанав-

и V/ / \ ■■ V

ливался каменный ящик, в который укладывали (без сопровождающего инвентаря) расчлененный труп, крытый тростником. Такое захоронение отражает попытку предохранить стихию плодородной земли от оскверняющего соприкосновения с трупом.

Таким образом, иранский обычай охранять от трупной скверны чистые стихии, несомненно связанный и с культом огня, видимо, возник в южных оседлых районах Средней Азии или в Восточном Иране в первой трети I тысячелетия до н.э. К середине VI в. до н.э. он распространился до Мидии и Персии, но там был еще внове и применялся не всеми. С этим обрядом связано представление об авестийской цивилизации.

Становление идеологии иранских племен в период Мидийского царства.

Семья, клан, племя как модели этнической идентичности

В VIII — первой половине VI в. до н.э. центром иранской государственности, материальной и духовной культуры иранцев была Мидия. Впервые это имя упоминается в 836 г. в надписи ассирийского царя Салманасара III. Но вполне возможно, что мидийцы появились на этой территории значительно раньше.

Мидия в VII — первой половине VI в. до н.э.

С сайта http://abuss.narod.ru/Biblio/Maps/map75.gif

Материальная культура Мидии известна по раскопкам Годин-Тепе, Баба-Ян-Тепе, Тепе-Нуш-э-Ян и Тепе-Сиалк. Но проблема заключается в том, что не всегда можно точно идентифицировать именно «мидийскую» культуру, так как она отличалась склонностью к заимствованию отдельных черт соседних культур.

Первые свидетельства о персах появились немного раньше — в 843 г., где в ассирийских источниках упоминается эт-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

ноним Парсумаш32. В научной литературе принято отождествление этого этнонима с более поздним — Парса. По всей

32 Заслуга отождествления этого этнонима с персами пренадлежит Прашеку [Prasek 1912].

видимости, в это время33 персы поселились на территории Элама и проживали в районе озера Урмия. Элам не стал ока-

33 Точное время проникновения персов в Аншан тоже точно не установлено. Утверждение о том, что оно могло иметь место и в VII в. до н.э., выводится из надписей ранних персидских царей, где они называют себя «царями Аншана» [Хинц 1977].

зывать пришельцам сопротивления. Персы, приняв покровительство Элама, образовали к этому времени маленькое царство во главе с первыми персидским царями34.

34 Согласно информации из Хроники Кира, этими правителями были отец, дед и прадед Кира Великого [Smith 1975].

По мнению В. Хинца, завоевание мидянами и персами Аншана — горной зоны Элама — предрешило скорую гибель Эламского царства. Но «проникновение мидян в Аншан документально не засвидетельствовано» [Хинц 1977, c. 185]. Вряд ли закат Эламского государства нужно объяснять предполагаемым фактом обоснования персов в Аншане.

При Тиглатпаласаре III персы продвинулись на юг, в Загрос и при Синехарибе (691 г. до н.э.) стали союзниками эламитов. В 639 г. Элам был разрушен Ашшурбанипалом. Правитель Парсумаша и Аншана Кир I противостоял ему.

В начале в Иране Ассирия имела дело в основном с разрозненными небольшими политическими образованиями, хотя их сопротивление ассирийцам было очень сильным. Грабительские походы ассирийцев мало себя оправдывали: облагать эти мелкие страны постоянной данью пока не удавалось, а военная добыча была небогатой, так как местные царьки присылали дары лишь при непосредственной опасности, а чаще всего им удавалось укрывать население, скот и прочее имущество в горах.

Согласно Геродоту, подробно рассказавшему в своем сочинении о мидянах, вплоть до середины VIII в. до н. э. у них еще не было единой власти, однако систематические нападения ассирийцев, а также Урарту и маннеев35 послужили причиной

35 Маннеи — жители Манны (Мана, аккад. Mannai) — государства, существовавшее в X—VII вв. до н.э. в Передней Азии (Азербайджан, север Ирана, Иранский Азербайджан), к югу и востоку от озера Урмия, с центром в районе современного города Мехабад.

того, что появилась необходимость объединения и создания единого государства, способного противостоять врагам.

В это же время, по всей видимости, шесть мидийских племен образовали союз36. Основным занятием мидян (по крайней

36 Геродот называет среди племен паретакенов, аризантов на востоке страны, бусов, струхатов, будиев и магов [Геродот 1999].

мере, большей части мидийских племен) было скотоводство. Они славились разведением крупного рогатого скота и превосходной породы несейских коней.

Племена, жившие вдоль торгового Хорасанского пути, получали также выгоды от торговли. Это привело к обогащению знати. Ассирийцы стали систематически вмешиваться в дела иранцев.

Мидяне еще не имели достаточного политического опыта для создания единого государства. Воюя с ассирийцами, персы и мидяне проявляли храбрость, защищая себя, свои семьи и поселения, однако в тот период родственные племена все еще жили обособленно и поэтому часто становились пленниками врагов. Но постепенно началось объединение иранских племен. Иранские правители стали осознавать необходимость противостояния ассирийской агрессии и понемногу превратились в серьезную силу. В ассирийских источниках сохранились рисунки мидийских укреплений на западе страны.

Можно согласиться с Ктесием в том, что история Мидии начинается с падения Ассирии. В 612 г. в союзе с Вавилонией мидийцы уничтожили Ассирию. «Ассирийское наследство» было поделено между победителями.

Разгром Ассирии мидийцами рассматривался греческими авторами в контексте античной теории последовательности империй. Мидия помещалась в промежуток времени после гибели Ассирии и до победы Кира над Астиагом, т.е. между 612 и 550 гг. до н.э. Относительно характера этого государственного образования представления греков были довольно смутными. Они считали Мидию универсальной империей, модель которой соответствовала вообще восточной модели государства, с которой греки так или иначе были знакомы.

Получив новые территории, мидийские правители заключили договор с персами и начали объединение иранских племен под своим контролем.

О владениях Мидии достоверных сведений нет. Сфера ее влияния, согласно исследованиям И.Н. Медведской, могла охватывать области Каппадокии [Медведская 2007, c. 20]. Постепенно Мидия подчинила себе почти все области Ирана и ряд стран на севере Передней Азии, в том числе Урарту и часть бывшей территории Ассирии (С. Месопотамия), и вместе с Нововавилонским царством стала одной из двух великих держав Передней Азии того времени. Несомненно, в состав Мидии входили различные зависимые от нее территории. Дьяконов приводит косвенные свидетельства владения Пар-фией, Аритейей, Гирканией, Дрангианой, частью Кармании.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

В середине XX в. ревизионистское направление зарубежной историографии начало пересмотр традиционных представлений об истории Мидии. На конференции 2001 г. в Падуе при обсуждении проблем мидийской истории был поставлен вопрос о характере Мидийского царства. В вышедшем в 2003 г. сборнике статей ряд авторов отрицали историческую роль Мидии (М. Ливерани, Дж. Рид, В. Хенккельман), подчеркивая либо потестарные37 черты этого государственного

37 Потестарность — форма организации общественной власти в доклассовых и раннеклассовых обществах, не имевших политических и государственных институтов и атрибутов. Потестарность как явление осуществлялась в деятельности родоплеменных и общинных властей (военная демократия, тайный союз и т.д.).

образования, либо искусственность античной теории о смене трех монархий.

Объединение мидийцами иранских племен в том числе и установление гегемонии над персами, времени правления Киаксара было первой попыткой на пути обретения этнической идентичности.

По античной традиции, Дейок (Дахьюк) был сначала правителем и «судьей» (Геродот, I, 96) в своей местности (т.е. дахью — «стране»), а затем возглавил мидийское объединение, еще состоявшее из различных «стран» и округов со своими правителями, и власть Дейока была ограничена определенными функциями, прежде всего «судьи» всей Мидии. Видимо, в борьбе с местными правителями он добился того, что на специально собранном совете «всех мидян» (или,

скорее, тех же «первейших» из различных «стран» Мидии) был провозглашен «царем», после чего были предприняты дальнейшие меры по укреплению его власти [Мидия. Персия. Иран... 2003, с.115 и сл.].

Ко времени Дейока относится установление царской власти, основание столицы, возвышение царя и объединение мидийских племен. Согласно Геродоту, Дейок построил большой царский город с дворцом, окруженным мощными стенами. Была создана царская стража, установлены строгие дворцовые порядки. Эти меры имели целью оградить и возвысить царя перед членами знатных родов, ранее равными ему по положению. Заложенные им институты Мидийского царства оказались устойчивыми, но, очевидно, Мидия была весьма непрочным объединением и просуществовала недолго. Во всяком случае, соответствующие процессы социально-политического развития не получили самостоятельного завершения, а все области «авестийского ареала» входили затем в состав Ахеменидской державы.

Согласно данным античной традиции, после провозглашения Дейока царем был построен большой царский город Экбатаны с дворцом и сокровищницей внутри цитадели, окруженной рядами стен, за которыми был поселен «прочий» народ. Была создана царская стража из лиц, избранных самим царем, установлены строгие дворцовые порядки и этикет, к царю можно было обращаться лишь через вестников или подавая письменные прошения; этими мерами, как отмечается в источнике, преследовалась цель оградить и возвысить царя перед членами знатных родов, ранее равными ему по положению и происхождению. Была учреждена и полицейская служба, по всей стране имелись соглядатаи и подслушивающие (оба чина известны и при Ахеменидах, второй из них — гаушака, от гаугиа, фарси — гуш «ухо»).

Долгое время основателем Мидийского царства считался Киаксар (см. работы Алиева, Дьяконова, Струве и др.), но, как показала в своем последнем исследовании И.Н. Медведская [Медведская 2007, 2004, с. 515—536], существуют определенные свидетельства того, что Мидия была создана еще предшественником Киаксара — вождем Кшатритой (соответствующим Фраорту Геродота), восставшим против господства Ассирийцев. Имя Каштариту встречается в ассирийских анналах. Согласно новой династической схеме И.Н. Медведской правление Каштариту относится к 678—628 гг. до н.э. 28-летний период правления скифов И.Н. Медведская вслед за Раевским [Раевский 1977, с. 132] считает легендой, подчеркивая фольклорную природу данных сведений Геродота.

Согласно Геродоту, персы были длительное время подчинены мидийцам. Но мы не знаем точно, какой характер носила эта подчиненность (Геродот, 1.127). Геродот относит время подчинения персов к правлению Фраорта.

Укрепление царской власти, борьба с местной знатью и владетелями нашли идеологическое обоснование в учении магов, последователей дуализма маздеитского типа (сам культ Мазды засвидетельствован на западе Ирана и в Мидии с VIII в.). Поэтому маги играли важную роль в политической жизни и при царском дворе наряду с родовой, военной и вельможной знатью.

Сын Киаксара Астиаг упорядочил институты Мидийской державы. Он стремился ограничить могущество высшей знати. Одновременно возросло влияние магов.

Одной из основных проблем при рассмотрении идеологии иранского общества времени падения Мидийского царства является вопрос о причинах падения Мидийского царства и характере восстания Кира против Астиага. Согласно вавилонской хронике в 553 г. Астиаг выступил против Кира, царя Аншана (Персиды), но в 550 г., во время похода Астиага на персов «его войско восстало против него, он был схвачен и отдан Киру» [История Древнего Востока... 2002, с. 385]. По Геродоту, в решающей битве сражалась лишь часть мидийского войска, непричастная к заговору Гарпага, а другая открыто перешла на сторону персов (Геродот, I, 123—125). По мнению Медведской, в хронике описан государственный переворот, спровоцированный мидийской армией и осуществленный персидскими войсками.

Относительно причин перехода мидийцев на сторону Кира в историографии нет единого мнения. По мнению И. Алиева, основная причина заключалась в противодействии Астиагу родоплеменной знати, стремившейся к ослаблению централизации ради обеспечения своего полного господства над мидийскими общинниками [Алиев 1960, с. 252—253].

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

И.Н. Медведская также придерживается близкой точки зрения. По ее мнению прекращение завоевательных войн в царствование Астиага вызывало недовольство военно-родовой знати, состоявшей из потомков независимых мидийских владетелей. Астиаг приступил к задаче государственного строительства, «однако он с нею или не справился, или ему помешали ее выполнить» [История Древнего Востока. От ранних., 2004, с. 534]. Права и привилегии, в соединении с огромным богатством, приобретенным в ходе войн, сделали мидийскую знать оппозиционной преобразованиям царя.

В результате власть перешла к другому царскому роду — произошел династический переворот. Это позволяет Медведской утверждать, что государство Ахеменидов было мидийско-персидским. Именно поэтому античная традиция называет Кира внуком Астиага. В «Киропедии» Ксенофонта ничего не говорится о восстании. Кир как законный наследник стал царем после смерти Астиага. Подобная точка зрения господствовала в XIX в.

Относительно этнокультурных различий между персами и мидянами у нас нет никаких точных данных. Близость мидян и персов прослеживается в работах греческих историков (Геродот, 1, 135; VI, 112; VII, 62; Фукидид; Аристотель, Афинская полития, 23,1; 25,1; 41,2), не делавших зачастую между ними различий и называвших свои войны с иранцами мидийскими [Рунг, Холод 2004].

Согласно мнению ряда исследователей, это объясняется обычаем персов одеваться и вооружаться по подобию мидян [ТирНп 1994]. Действительно, сведения о ношении персами мидийской одежды и использовании вооружения сохранились в античных источниках. Но вряд ли это было решающим фактором для отождествления двух народов.

По всей видимости, союз мидийской и персидской знати был настолько тесным, что даже смена мидийской династии персидской не повлияла на расстановку сил внутри страны. Единство Мидийского царства, не испытавшего участи, подобной гибели Ассирии, отмечается и библейскими сочинениями

Кир, покорив Мидию, принял официальные титулы мидийских царей. Это свидетельствует о влиянии мидийских представлений о государстве и власти на Ахеменидов, а также роли мидийской знати при дворе.

По нашему мнению, участвуя в равной степени в событиях истории Древнего Востока, персы заключили равноправный союз с родственными им мидийцами, но после разгрома Мидией Ассирии им пришлось признать сюзеренитет Мидийской династии, что вызывало недовольство персидской знати, желавшей более активно участвовать в политике Мидии38. В итоге

38 Согласно Геродоту, царь Персии Камбиз I, отец Кира Великого считался до брака на дочери Астиага «[по знатности] гораздо ниже среднего мидянина» (Геродот, ^107).

это вылилось в провозглашение сначала независимости персидского государства, а затем в результате интриг при мидий-ском дворе передачу власти Киру Великому.

Проблема религии иранских племен эпохи Мидийского царства и соотношения этой религии с Авестой не раз обсуждалась в научном сообществе и является одним из наиболее дискуссионных вопросов.

По поводу сведений Геродота о Мидийском царстве в научном сообществе до сих пор бытуют две противоположные точки зрения: согласно первой точке зрения Геродот описал Мидию, беря за образец современную ему Персию. Согласно второй точке зрения, считавшейся бесспорной до выхода в свет работ Санчиси-Верденбург, описание Геродота вполне соответствует историческому прошлому.

Геродот не дает особого описания религии мидян, но лишь вскользь упоминает магов в качестве мидийских предсказателей и жрецов39. О магах, их верованиях и обрядах Геродот специально рассказывает в другом месте, в связи с персами,

39 По Геродоту, маги были придворными-толкователями снов у Астиага. См. например (Геродот, 1.107—108 и сл.).

но подчеркивает, что обряды и обычаи магов отличаются от персидских. Геродот называет магов не кастой, не сословием, не профессией, а одним из племен мидян.

О семье иранцев мидийского периода помимо Авесты у нас нет определенных сведений. Все, что мы знаем о социальной структуре Мидии — реконструкция на основе данных Ахеменидской эпохи с привлечением сведений античных авторов, живших в Ахеменидскую и постахеменидскую эпохи и Авесты.

Самой ранней и общей для всех людей в древности формой социальной организации был род. Род и родовая общины впоследствии развились в большесемейную общину и, наконец, в малую семью. Как и в других древних обществах из племенной, клановой, кочевой, родовой, расширенной персидская семья со временем превратилась в нуклеарную. Научные изыскания показывают, что семья была центральным ядром в структуре арийского социума и ее главой счи-

** 40

тался отец семейства40.

40 Раванди. Социальная история Ирана. Т.1. С. 441. (Цит. по [Фархуджаста. 2009, с. 16])

Женщины имели довольно высокое положение в обществе. Они считались соратниками мужчин. Они обладали экономической свободой, и имели большое влияние на членов семьи. Жена помогала мужу поддерживать огонь. Но в мидийском искусстве и материальной культуре изучаемых иранских народов резко преобладают мужские изображения; почти совершенно отсутствуют детские образы, особенно девочек.

Семья являлась также производственной единицей. Она участвовала в занятиях общины сельским хозяйством, ското-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

водством, ремеслами. Иранские семьи были большими — вместе под одной крышей жило несколько поколений родственников. Именно поэтому сыновья и внуки рассматривались как дети мужского пола и обозначались одним и тем же термином, точно так же — сестры и жены.

Жизнь селян ограничивалась участием в делах общины. Принадлежность к определенной общине, роду зачастую была решающим фактором, а всякий принадлежащий к чужой общине или роду воспринимался с некоторой подозрительностью, но это, как правило, не возбуждало вопроса о том, «кто лучше» [История Древнего Востока. От ранних... 2004, с. 46]. Общины, говорившие на одинаковых или разных языках, но имевшие общую культуру, общий пантеон и общий культовый центр, даже могли вести междуусобные войны и заключать союзы, отнюдь не руководствуясь при этом этнической принадлежностью врагов или союзников. Но чувство общности неизбежно уже зарождалось.

Семьи, происходившие от одного предка, поддерживали тесные связи между собою, составляя своего рода кланы. Такие кланы описаны в Ригведе. О мидийских кланах у нас нет точных сведений.

Другой формой этнической идентификации была принадлежность к племени. Геродот называет среди племен парета-кенов, аризантов на востоке страны, бусов, струхатов, будиев и магов.

Влияние древневосточных культурных традиций. Степень прокламативности иранского искусства как средства пропаганды

Доахеменидская и Ахеменидская эпохи были временем активного взаимовлияния культур народов Востока. В это время происходили непосредственные контакты иранских племен (военные, торговые) с населением древнейших ближневосточных государств.

Археологические данные свидетельствуют, что продвижение ариев не было завоеванием [Грантовский 2002, с. 32]. В IX—VШ вв. пришельцев было сравнительно мало и численно преобладало местное население. Поэтому иранские племена в основном находились в зависимости от старых государственных образований.

Расселившись по иранскому плато восточные и западные иранские племена второй волны переселения, основным занятием которых было скотоводство и коневодство, попали в области, населенные древними народами. Оседлое население, привыкшее к постоянным набегам пришлого населения, считало, что лучшим выходом из проблемы будет предоставление иранцам пастбищ в горных районах.

Постепенно на основе слияния иранских и автохтонных народов начинает складываться этнокультурное единство.

Лишь в VIII в. до н.э. в долине Хамадан появляются первые значительные политические объединения, возглавляют которые представители ираноязычного населения [Государство на Древнем Востоке 2004, с. 51]. Об этих объединениях свидетельствуют клинописные источники соседних, обладавших письменностью народов. Наличие данных контактов подтверждается также археологическими данными, и данными лингвистики. Археологические раскопки, проведенные в областях, расположенных юго-западнее Каспийского моря и южнее озера Урмия (например, в Амлаше, Дайламане, Мар-лик-Тепе и Хасанлу), позволяют говорить о синтезе искусств кочевых и оседлых народов. Искусство Сиалка согласно мнению искусствоведов является также свидетельством синтеза арийских и ближневосточных традиций.

Влияние ближневосточных культурных традиций на западные иранские племена — вопрос чрезвычайно сложный и ни раз затрагивался в ходе дискуссий, обсуждался в различных статьях и публикациях.

Следует прежде всего рассмотреть роль Ассирии в становлении представлений иранских племен на государство. Ассирийцы считали вправе наказывать и грабить презренных горцев, а те, в свою очередь, вероятно, смотрели на ассирийцев со смесью презрения и зависти, видя в них богатых эгоистичных задир, ворующих их овец.

Захват Ассирией части мидийских областей привел к созданию там ассирийских городов, которые послужили «экономическим и идеологическим образцом» для местной элиты. Ассирийцы, по сути, передали власть местным вождям, которые богатели, контролируя Хорасанский путь; они же поставляли военный контингент ассирийскому царю.

Ассирия ко времени столкновения с иранскими племенами представляла собой мощное государство, под влиянием которого находились многочисленные племена и народы. Сеть ассирийских крепостей раскинулась по всему Древнему Востоку. Ни одно государство Древнего Востока не вело столько беспрерывных войн, не посвящало столько забот развитию военного дела. «Ассирийцы были воинственным народом. Получивши воспитание в охоте за львами и дикими быками, они в высшей степени обладали всеми нравственными и физическими данными, образующими непобедимых воинов. Ни один народ не мог сравниться с ними в смелости, твердости, энергии, но зато ни один народ не доводил также до такой ужасной степени культ грубой силы и страстного стремления к военным занятиям, любви к грабежам» [Максутов 1905, с. 21—22]. Мидяне и персы, в борьбе с ассирийцами набравшись боевого опыта, также подвергались влиянию ассирийских культурных традиций.

Казалось бы, Ассирия как государство прекратило свое существование, ее земли были разорены и разграблены, население уничтожено или уведено в плен. Когда греческий историк Ксенофонт через 200 лет послед падения Ниневии путешествовал по центральному региону Ассирии и посетил территорию двух великих ассирийских городов, он не обна-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

ружил ничего, кроме руин и не смог ничего узнать о них у крестьян, живущих неподалеку. Территория, где были расположены эти разрушенные города, была теперь мидийской, и греки предполагали, что бывшие жители этих земель были также мидийцами.

Изучением влияния ближневосточных государственных традиций на культуру Мидии в настоящее время в российской историографии занимается крупный специалист — Инна Николаевна Медведская. В ряде ее последних публикаций говорится о посреднической роли мидийской культуры, передавшей наследие Урарту.

Несомненно, с культурными традициями Вавилона иранцы были знакомы и в доахеменидскую эпоху. Наиболее сильное влияние на формирование идеологии иранского общества, несомненно, наблюдалось в период включения Вавилонии в состав Ахеменидской державы, т.е. после разгрома Киром войск Набонида.

Завоевание Вавилона Киром сделало контакты между иранским и вавилонским населением более интенсивными. С VI в. до н.э. присутствие персов и иранцев наблюдается в Вавилоне. Греческие авторы пишут об обучении в Вавилоне зо-роастрийских магов [Кюмон 2000, c. 34 и сл.]. Влияние Вавилона прослеживается в культуре, науке, религии, а также в концепции царской власти [Gnoli 1980, pp. 23—88]. Но, несмотря на это, иранская культура продолжает быть самобытной. Идея дуализма также прослеживается в месопотамском искусстве, но лишь в Иране она развивается в полной степени.

Даже боги Месопотамии были близки верованиям персов. Так Геродот, говоря о почитании персами Урании (Геродот 1.131), под которой следует понимать Анахиту. В гимне Анахите (Авеста. Яшт V, 126—128) многие исследователи видят описание статуи богини Иштар. Бог Митра соответствует Мардуку. Религиозная формула персидских надписей «По воле Ахурамазды» напоминает вавилонские формулы. Даже в проскинезисе (приветствии царя поклоном до земли с последующим целованием ноги) некоторые исследователи видят отражение вавилонских культурных традиций [Frye 1984, pp. 133ff].

Влияние эламской культуры на формирование этнической и культурной идентичности при Кире исследовал Даниэл Поттс [Potts 2005] из университета Сиднея. Он прочитал в 2004 г. при Британском музее серию лекций, материалы которых впоследствии были включены в сборник научных трудов «Идея Ирана». Автор считает, что в доахеменидский период на территории Ирана существовало «культурное многообразие». Под влияние эламитов и неарийского населения в основном попадали области западного Ирана.

Д. Поттс считает, что вкладом эламитов в культуру и цивилизацию Ирана исследователи часто пренебрегали. Согласно Поттсу наибольшему влиянию со стороны эламитов подвергались территории Элама и Аншана, а также равнины Лу-ристана, Бушира и Марв-дашт в Персиде. Область Аншан была окружена цепью гор, где находилась столица Аншан, расположенная неподалеку от современного города Шираза. В 1970-х гг. на этом месте были проведены раскопки Вильяма М. Сумнера из университета Огайо. Элам также включал области вокруг города Сузы.

По мнению Д. Поттса, именно эламиты вдохновили персов идеей культурного и политического объединения Ирана. П. Бриан также подчеркивает, что персы могли занимать высокие посты при дворе эламских царей [Briant 1996, p. 24].

Когда в 538 г. Элам вошел в империю Ахеменидов, персы стали наследниками эламского искусства и культуры. В VI-

V вв. до н.э. персидская администрация пользовалась эламским письмом и языком для делопроизводства на территории Юго-Западного Ирана, и в Персеполе, одной из столиц Ахеменидской державы, найдено много тысяч хозяйственных и административных документов царского двора, составленных эламскими писцами.

Еще задолго до этого, приблизительно с 695 г., став восточными соседями и согражданами Элама, они прошли у них хорошую школу. Кир Великий черпал свою культуру и способности к политической деятельности из эламского источника. Во всяком случае, эламское культурное наследие пустило глубокие корни в истории культуры Ирана.

С.А. Яценко говорит об эламских чертах костюма знатных персов [Яценко 2006, c. 29]. Он подчеркивает, что «Несомненно, юбки эламо-аншанского происхождения носились знатью, прежде всего, как церемониальные. Так, они показаны в костюме персидского аристократа в знаменитой композиции «трон, поддерживаемый народами» из гробницы Дария в Накш-и Рустаме» [Яценко 2006, с. 41]. К эламским чертам Яценко относит также ношение персидскими царями короны с мелкими зубчиками.

Во времена правления Кира впервые в источниках находится письменно зафиксированное отражение персидской пропаганды. Когда в 539 г. до н.э. Месопотамия была завоевана персами, появился целый ряд вавилонских текстов, утверждавших, что Кир освободил жителей страны от гнета вавилонского царя Набонида, нечестивого правителя, пренебрежительно относившегося к богам и жестоко угнетавшего людей41. В стихотворном памфлете42, написанном на аккадском

41 Часть этих текстов была переведена на русский язык и опубликована в хрестоматии по истории древнего мира, а также в [История Древнего Востока... 2002].

42 Фрагменты из текста вавилонского памфлета о Набониде представлены в [История Древнего Востока... 2002, c. 388—389].

языке и рассчитанном на публичное чтение, Набонид обвиняется в беззаконии, в различных преступлениях против вавилонских храмов и народа.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Слева: фрагмент рельефа в Па-саргадах. Возможно, носит портретные черты Кира Великого (годы правления 559 — 530 гг. до н.э.).

Справа: Набонид (последний царь Нововавилонского царства, 556—539 гг. до н.э.) на стеле из Харрана.

Как показал в своей статье Франко Д'Агостино, «с персидской точки зрения образ Набонида представляется исключительно отрицательным» [Д'Агостино 1995].

Согласно этому же тексту, Кир «вернул идолы вавилонских богов в их святилища, сердца их удовлетворил... [ежедневно] клал перед ними пищу... Настала радость [для жителей] Вавилона, он их из тюрем освободил» [Вавилонский памфлет Набонида 2002, с. 388—389]. В Вавилонской хронике говорится, что Кир даровал жителям города Вавилона мир и держал войско вдали от святилищ [Вавилонская хроника 2002, с. 385]. В одной из своих надписей (из города Урука) Кир заявляет, что он является заботливым попечителем вавилонских храмов [Надпись Кира из Урука 2002, с. 388], в другой (из Ура) он говорит: «Великие боги вручили в мои руки все страны. Я восстановил стране благополучную жизнь» [Надпись Кира из Ура 2002, с. 388].

Таким образом, Кир выступает как освободитель.

К этим текстам по своему духу и содержанию примыкает и «Цилиндр Кира», текст которого был составлен вавилонскими жрецами. В нем, в частности, читаем:

«Набонид удалил древние статуи богов... Он враждебным образом отменил ежедневные жертвы богам и предал полному забвению почитание Мардука, царя богов. Он всегда творил зло своему городу... Из-за жалоб людей владыка богов [Мардук] впал в гнев... и стал смотреть и оглядел все страны, ища справедливого правителя... Он назвал Кира... чтобы тот стал владыкой всего мира... И Кир обращался справедливо с черноголовыми [вавилонянами]... Мардук, великий владыка, защитник своего народа, будучи доволен добрыми делами и праведным сердцем Кира, велел ему выступить против своего города Вавилона... Он шел рядом с ним как друг, позволил ему вступить в свой город Вавилон без боя, не причинив Вавилону никакого бедствия... Все жители Вавилона и всей страны... князья и наместники склонились перед ним в поклоне и облобызали его ноги, радуясь и сияя, что царство у него. Они с радостью приветствовали его как владыку мира, с помощью которого они вернулись от смерти к жизни» [Надпись Кира из Ура 2002, с.386].

Далее Кир от своего имени говорит:

«Мои многочисленные войска вступили в Вавилон мирно, я не позволил никому пугать жителей... Я установил мир в Вавилоне и во всех священных городах... Я отменил иго, которое было наложено на них. Все цари Вселенной... доставили ко мне в Вавилон свои тяжелые подати и облобызали мои ноги... Пусть все боги, которых я вернул в их священные города, молятся Белу и Набу о долгой жизни для меня» [Надпись Кира из Ура 2002, с.386].

Однако все эти тексты носят характер пропагандистских сочинений и требуют критического отношения, поскольку они были составлены вавилонскими жрецами после захвата страны персами по заказу их царя или его окружения. По рассказу вавилонского жреца Беросса, написавшего историю своей страны приблизительно в 290 г. до н.э., отношение Кира к Вавилону было, скорее, враждебным, ибо он велел разрушить внешние стены города, который показался ему грозной крепостью. Согласно Геродоту и Ксенофонту, столица страны была взята персами лишь после ожесточенного сопротивления (Геродот, История, 1, 188—191; Киропедия, 7, 5). Один вавилонский текст пророческого характера говорит о плохом правлении какого-то царя — судя по содержащейся в надписи информации о нем, имеется в виду Кир, хотя его имя и не названо.

Почему же Кир, когда вошел в Вавилон, отдал почести местному божеству? Он действовал в соответствии с убеждениями эпохи. Считалось, что определенные боги могут оказать помощь в сражении с местными божествами. Отдельные божества рассматривались как принадлежащие и покровительствующие определенным племенам, местам или регионам. Почтительное отношение к верованиям других людей было нормой. В то время люди не делили друг друга по именам их божеств. Точно также они не делили себя по языку, хотя уже начали складываться местные диалекты. Это положение

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

изменилось с распространением письменности и введением официальных языков, устного и письменного в государстве.

В идеологии Кира мы видим две важнейшие функции: легитимизация власти (оправдание притязаний, узаконивание) и консолидация общества.

Киру необходимо было показать результат огромных завоеваний. С этой целью он строит новую столицу Ахеменидской державы — Пасаргады. В постройках, в планировке сада, в изображениях различных иноземных символов прослеживается влияние ближневосточных традиций. Вобрав в себя достаточно много заимствований, унаследовав мидийскую культуру, оно смогло стать абсолютно новым, ни на что в целом не похожим и легко отличимым от искусства предшествующего времени.

Пасаргады. Слева — крепость Толл-е Тахт, справа — дворец Кира (на врезке — реконструкция, с сайтаhttp://www.arhitekto.ru/txt/2razv117.shtml)

По всей видимости, Кир не стремился рассматривать себя лишь как приемника Мидийского царства, а считал себя равным по происхождению мидийским царям. Поэтому он строит новую, свою собственную державу согласно представлениям Аншанской династии. В его надписях не подчеркивается родство с Астиагом. Пользуясь сначала советами ми-дийской знати и других древневосточных государств, Кир творчески переосмыслил идеологию Мидийского периода, привнеся в нее новые черты.

Геродот отмечал склонность персов к заимствованию чужеземных обычаев. Он говорил о мидийской одежде персидских царей и использовании египетского вооружения.

Вопрос о влиянии египетских культурных традиций на иранскую культуру традиционно сводится к заимствованию отдельных архитектурных элементов при строительстве дворца в Сузах и Персеполе при Дарии43. Увеличенное изображение

43 Дарий говорит об участии египтян в строительстве Суз и добычи ими золота в надписи DSf 35-37, 49-51, [Kent 1953, p. 143].

царя и стилистика цветов на рельефах в Персеполе также относится к влиянию египетских культурных традиций. Также говорится о египетских чертах статуи Дария в Сузах [Stronach 1974, pp. 816—818], но скорее всего эта статуя была создана не в Персии, а заказана у египетских мастеров. О влиянии египетской культуры до завоевания Камбизом Египта говорить трудно. Вопрос о влиянии египетского культа фараона на традиции ахеменидского двора также поднимался в историографии. Считается, что у персов этот культ имел другие черты. Даже авестийский календарь во многом совпадает с египетским (продолжительность года в 365 дней, деление года на 12 месяцев по 30 дней и совпадение месяца Фра-вадин с египетским месяцем Хойак).

Но, несмотря на заимствования отдельных элементов, эклектично включенных при формировании государства, Ахеме-нидам удалось выработать идеологию, опиравшуюся на исконно иранские традиции. Как свидетельствуют данные археологических раскопок, восточное иранское общество было меньше подвержено иноземным влияниям и продолжало традиции скотоводческих арийских племен. В крупных же городах, местах пересечения торговых путей эклектизм культурных традиций выступает отчетливо. На границах восточных государств также наблюдается процесс смешения традиций.

Хорошо известно, что политические, экономические, социальные изменения оказывают заметное влияние на художественное творчество. В культуре Ирана эта тенденция особенно заметна. В этой стране искусство не только следовало за изменениями в жизни государства и общества, а становилось пропагандистом новых взглядов, принципов государственной политики и общественного уклада. Искусство в Иране никогда не существовало само по себе.

Практически с момента прихода на территории Ближнего Востока, иранцы стали большое внимание уделять внешнему, визуальному оформлению своего весьма заметного влияния на исторической и политической арене IX—VIII вв. до н.э. На основе ассирийского, урартского, малоазийского искусства при тщательном отборе образов было выработано совершенно

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

новое, собственно иранское искусство. Главной его особенностью стала подчеркнутая прокламативность, служба государству и его главе, а также связь с религией. Тенденция сопрягать искусство с нуждами государства, зародившаяся в период существования Мидийского государства (VШ—VI вв. до н.э.) и державы Ахеменидов ^1—Ш вв. до н.э.) с определенной периодичностью продолжалась в дальнейшей истории государства. Обычно усиление прокламативной ноты в разных жанрах иранского искусства, особенно в живописи, сопровождало экономическое и политическое усиление в стране.

Рельеф Бехистунской скалы. Триумф Дария над магом Гауматой и мятеж- Рельеф лестницы дворца в Персеполе. Фрагмент. Процессия ными «царями». Персидский царь попирает ногой поверженного Гаумату, представителей 33 народов державы, несущих подарки и

перед ним просят пощады девять побежденных вождей мятежников подати персидскому царю

Образование сословной структуры и дифференциация сознания иранского общества

Созданное при Кире Персидское государство еще не было в полной мере свободно от господства родоплеменных отношений. Большое значение сохраняли традиционные воззрения иранцев на социальную структуру, отражение которых прослеживается в авестийских текстах.

Кир понимает, что для ведения успешной политики, направленной на расширение территории государства, он должен опираться прежде всего на воинское сословие и знать. По свидетельству Ксенофонта, Кир создает элитное объединение воинов, получившее название «10000 бессмертных».

Будучи родом из Аншана и хорошо знакомым с государственными традициями и идеологией Элама, Кир переносит знакомые ему представления о «родстве» между царем и его народом. Именно поэтому в глазах иранского общества он выступает как отец народа, заботящийся о процветании и благополучии своих подданных. Иранское общество охотно принимает данные идеологические представления, и они сохраняются на протяжении долгого времени и фиксируются в труде Геродота (Геродот. III.89).

В политическом плане все иранцы при Кире были не только подданными «великого царя», как их рассматривали греки (Геродот. II.18 и др.), но и подданными своих местных правителей — представителей местных династий. Задачей Кира было создать такие условия для местной знати, которые могли бы способствовать его целям.

Геродот представляет персидское общество времен Кира как ряд земледельческих и скотоводческих племен (genea) (Геродот 1,125). Он пишет, что Кир поднял на борьбу с Мидией часть персидских племен (пасаргадов, марафеев, маспиев), от которых были зависимы все остальные племена. Племя Пасаргады из них самое благородное, так как к нему «принадлежит также род Ахеменидов (откуда произошли персидские цари)». Геродот использует для описания персидской социальной организации греческие термины, но нам также известна иранская терминология. Нижний уровень социальной организации персов составляла патрилинейная семья (mana), группа родов составляла клан (vi0), кланы составляли племя (zantu).

Сведения Геродота показывают, что по форме организация племен в политическом плане представляла собой вожде-ство. Племя пасаргады как «самое благородное» было доминирующей силой. Чтобы объявить войну мидийскому правителю, Киру было необходимо созвать совет племен. Без согласия племенного вождя он не смог бы получить необходимый контингент войск. У Геродота Кир предстает как военный вождь, под руководством которого находится народ-войско (kara ахеменидских надписей).

Но сведения Ксенофонта (Киропедия II.1.9—10, I.16—17)44 о реорганизации армии показывают, что Кир, направляя

44 Ксенофонт говорит о модификации персидского вооружения — использовании нагрудника, плетеного щита, мечей, и боевых топоров, а не простых пик и луков); десятичная организация армии (Киропедия, II,11.1.22—24); использование кавалерии (Киропедия, IV..4, 23; VI.4.1) и колесничих (Киропедия, VI.1.27—30; 50,5,1).

войска на мидийского царя, уже был чем-то большим, чем простой племенной вождь. В то же время следует помнить об

'The Space and Time of Caspian Dialogue' 'Der Raum und die Zeit des Kaspischen Dialogs'

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

известной идеализации Ксенофонтом Кира.

Трудно переоценить значение вклада Кира в дело становления военной системы. Кир разработал систему, а Дарий довел ее до совершенства.

Персы были искусными наездниками и до Кира. Без сильной конницы они не смогли бы противостоять мидийским войскам. Кроме того, единственный до нас персидский источник — печать Кураша, царя Аншана содержит изображение всадника.

Как показал в своей статье Лелеков, важную роль в системе мышления персов играл культ предков [Лелеков 1991]. Но этот вопрос также является малоисследованным. По сообщению Арриана, в честь души умершего царя Кира его преемник Камбиз установил, наряду с ежедневным жертвоприношением овец, ежемесячное приношение в жертву коня как животного, посвященного солнцу (Арриан VI, 29, 7). Эти жертвоприношения совершались в течение двухсот лет, пока Александр Македонский не завоевал Персию, и гробница была взломана и разграблена.

Завоевав Вавилон, Кир в 538 г. назначает своего сына Камбиза наместником. Сам же он остается владыкой остальной части державы. Как известно, институт сатрапов появляется позже — при Дарии.

Слева — Камбиз II (царь Ахеменидской державы 530—522 до н.э., фараон Египта 525—522 до н.э.). С персидской печати VI в. до н.э.

Справа — Дарий I. Фрагмент рельефа сокровищницы в Персеполе. Нач. V в. до н.э. (Национальный археологический музей, Тегеран)

Для обозначения владычества над странами, завоеванными силой оружия, и для защиты их от внешних врагов персы стали содержать постоянные войска, распределенные по 20-ти сатрапиям, на которые Дарий разделил государство.

Персидские лучники. Керамика дворца в Сузах. Ок. 500 г. до н.э.

Персидская гвардия. Рельеф из Персеполя. VI—V вв. до н.э.

«Но дабы сатрапы не могли во зло употреблять своей власти, Дарий отделил власть военную от власти гражданской и, предоставив сатрапам одну последнюю, вверил первую особым военным начальникам, им назначаемым и сменяемым и вместе с начальствуемыми ими войсками, находившимся в полной и непосредственной от него зависимости. Поэтому постоянные войска назывались царскими. Набор и пополнение их лежали на обязанности собственных их начальников, от сатрапов же своих областей они получали только продовольствие и прочее содержание» [Голицын 1872, с. 93—94].

Как правитель Дарий отличался великодушием и прозорливостью. Местным главам сатрапий была предоставлена значительная самостоятельность, но они несли тяжелое бремя ответственности за сбор дани, платившейся как деньгами, так и натурой. При этом каждая область поставляла свою продукцию: благовония шли из Аравии, мулы из Каппадо-кии, зерно и рыба из Египта и т.д.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Ахеменидская монархия строилась по иерархическому принципу близости к царю. Как видно из рельефа гробницы Дария в Накш-и-Рустаме, царь был окружен советниками и чиновниками из членов клана Ахеменидов и друзьями. Ближе всего к царю и трону находился наследник трона, за ним следовали виночерпий и копьеносец. Дворы сатрапов напоминали уменьшенную копию дворов царя.

Гробница Дария I в скальном некрополе Ахеменидов в Накш-и Рустаме (близ г. Шираз). На врезке — фрагмент прорисовки рельефа гробницы Дария I. С сайта http://www.narodko.ru/article/yatsenko/North_of_the_black_sea_and_the_achaemenians

Социальная организация общества при Дарии не претерпевает изменений. Анализ надписи Дария из Персеполя (DPd 13—24) [Kent 1953, pp. 135—136] показывает, что в обществе господствовали все еще древние иранские представления. Дарий говорит: «Пусть Ахурамазда защитит эту страну от [чужой] армии (haina), плохого урожая (du-siyara), лжи (drauga).

Рассказывая о первых годах царствования Дария, Геродот приводит очень интересный эпизод о том, как жена оказавшегося в опале Интафрена должна была сделать выбор — кого оставить в живых. Её решение удивило царя, так как он считал, что она выберет мужа или кого-то из детей. На вопрос царя: «Почему ты выбрала брата?», — она ответила так: «Царь! Супруг для меня, быть может, найдется (если божеству угодно) и другой, будут и другие дети, если этих потеряю. Но брата уже больше не будет, так как отца и матери у меня уже нет в живых». Дарий решил проявить великодушие и оставил в живых помимо брата еще и наследника — старшего сына.

По мнению Страбона, Кир просто скопировал мидийские обычаи, а общность мидийской и персидской культуры объяснялась господством мидийцев над персами (Полибий XI.13.5, XI.13.9—11, XV.3.20). Аргументы Страбона основаны на ряде культурных стереотипов: персы переняли богатство и пышность мидийского двора — особенно одежду и придворный церемониал.

Накопление богатства способствует имущественной дифференциации, которая находит отражение и в трансформации социальной структуры общества. Родовые отношения тесно сплетаются с новыми экономическими и политическими функциями знати.

В Ахеменидской державе важность семьи как модели идентификации подтверждается в надписях Ахеменидов. Так, в цилиндре Кира подчеркивается, что он происходит из царской семьи и царского рода. В этой надписи Кир называет своего отца Камбиза (Камбуджия), своего деда Кира I (Куруш) и своего прадеда Теиспа (Чишпиш). Родство с мидийскими правителями не упоминается45. Родство ведется по мужской линии, поскольку согласно Геродоту Кир II был также внуком Астиага46.

46 Геродот приводит две разные версии происхождения Кира.

46 «Мать его была мидянкой, дочерью мидийского царя Астиага, а отец — перс, подвластный мидянам, будучи ниже ее во всех отношениях, взял супругой свою госпожу» (Геродот I, 91).

Судя по ахеменидским надписям, у власти в Персии находятся преимущественно члены одного клана — Пасаргадов,

— давших имя персидской столице.

Клан Ахеменидов, по всей видимости, состоял из членов царской семьи — родственников упоминаемых Киром предков.

В середине VI в., когда персы вышли на арену мировой истории, у них сохранялись сильные пережитки родовых отношений. В то время персы славились своим умеренным образом жизни, воздержанностью, храбростью и сплоченно-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

стью. По словам Геродота, они носили одежду из шкур животных и войлочные тиары, не употребляли вина, ели не столько сколько хотели, а сколько имели (Геродот I, 171; IX, 122). По свидетельству Исайи, иранцы в ранний период не ценили серебра и не были пристрастны к золоту (Исайя XIII, 17).

Вскоре простота и скромность в пище и одежде превратились в идеологический пережиток, сохранявшийся лишь во время обряда коронации персидских царей, когда вступающий на престол Ахеменид должен был надеть одежду, которую носил Кир II еще до того, как стал царем, съесть немного сушеных фиг и выпить чашу кислого молока, имитируя таким образом основателя.

Образование сословной структуры вело к дифференциации сознания иранского общества. Пока происходил рост Ахеменидской державы, росло благосостояние свободных общинников. Но в то же время распределение богатств было неравномерным. Знать претендовала на лучшие земли и стремилась включить все больше. «Вавилонские документы наглядно показывают, как сильно изменился образ жизни знати всего через несколько десятилетий после вступления персов на путь завоеваний, что являлось следствием больших социально-экономических процессов, происходивших в персидском обществе» [Дандамаев, Луконин 1980, c. 289].

Даже во время военных походов цари и знатные персы теперь возили с собою палатки, полные золотых и серебряных лож, столов, умывальников, ваз, чаш, дорогих ковров и т.д. Кроме того, знатных персов сопровождало множество рабов-лекарей, евнухов и поваров, которые прислуживали им даже во время походов. Персы стали одеваться в роскошные одежды, носить золотые ожерелья, гривны, браслеты и т.д. К столу персидских царей и знати доставляли рыбу из отдаленных морей, фрукты из Вавилонии и Сирии. Персы все больше и больше стали принимать участие в деловых операциях.

Религиозные и идеологические реформы Дария I

В конце правления сына Кира Камбиза, неожиданно скончавшегося в Египте47, в Иране наступил династический кризис.

47 О смерти Камбиза велись споры. Геродот приводит две версии — по одной, Камбиз совершил самоубийство, по второй — погиб от несчастного случая.

По поводу событий, связанных с Бардией, существует два важных свидетельства: одно — официальное и современное событиям — Бехистунская надпись, а второе — «История» Геродота, написанное спустя сто с лишним лет после произошедших событий. Кроме того, о событиях, связанных с именем Гауматы, рассказывают Эсхил, Ктесий и Помпей Трог. У античных авторов, по мнению Дандамаева, нашла отражение «народная традиция персов» [Дандамаев 1963.6, c. 190—192].

Геродот говорит, что народ не доверял слухам о лже-Бардии и убийстве подлинного Бардии Камбизом. Бардия спокойно процарствовал семь месяцев в конце царствования Камбиза. По словам Геродота, «за это время маг успел даровать всем своим подвластным великие милости, так что после смерти мага все азиатские народы, кроме самих персов, горько оплакивали его. Ведь он разослал вестников ко всем подвластным народам, объявив освобождение от податей и военной службы на три года» (Геродот III, 67).

Трудно поверить, что узурпатор мог так долго выдавать себя за царевича. По свидетельству Геродота, это объясняется тем, что Бардия заперся в своем дворце и не выходил на публику. Несомненно, только поддержка влиятельных союзников могла позволить ему пойти на такой шаг. Находка надписей времен царствования Гауматы доказывает, что его поддерживал Вавилон. В надписях Гауматы вавилонские жрецы ведут летоисчисление от начала царствования Гауматы.

Отсюда возникают вопросы: почему вышеупомянутый маг не раскрыл свою личность, а прибегнул к имени сына Кира? Поддерживал ли его народ именно из-за того, что он взял имя Бардии и причислил себя к роду Ахеменидов? Если бы он раскрыл свое имя и, как следствие, настоящую личность — а он был магом из касты мидийских жрецов, — то смутило ли бы это умы? На эти вопросы невозможно дать точный ответ, но, скорее всего, в сознании древних иранцев царь должен был быть из высших слоев общества или, правильнее сказать, он был не представителем касты, а стоял над ней. Таким образом, в сознании древних иранцев по генеалогии, крови и личностным качествам он отличался от представителей прочих слоев общества, а поскольку Гаумата пришел к власти не через выбор Ахурамаздой, а посредством дворцового переворота, у него должны были быть такие происхождение и родословная, которые бы укрепили его положение, а какое генеалогическое древо могло быть лучше, чем у Ахеменидов и сына Кира.

Смерть родного брата Камбиза Бардии48, согласно Бехистунской надписи, скрывалась от народа (Бехистунская над-

48 Имя второго сына Кира указывается в различных источниках по-разному: в Бехистунской надписи — Бардия (столбец 1, параграф 10), в вавилонском варианте этой же надписи — Барзия, Геродот называет его Смер-дис, Эсхил — Мардис, Ктесий — Таниоксарк, а Ксенофонт — Танаоксар. Это, возможно, связано с тем, что у персов было принято давать несколько имен при рождении. Имена выполняли функцию оберегов, и настоящее имя держалось в тайне.

пись, § 35). Археологические находки надписей на разных языках державы подтверждают, что Бехистунская

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

надпись была распространена по всей территории империи и, таким образом, Дарий развернул большую пропагандистскую деятельность.

Дарий I попирает пятой Гаумату. Фрагмент Бехистунского рельефа (слева) и его прорисовка (справа)

О восстаниях при вступлении Дария на трон лучше всего свидетельствует сам Дарий:

«Говорит царь Дарий: следующее я совершил, сделавшись царем. Когда я умертвил мага Гаумату, некто, по имени Атрина (в эламск. Ашина), сын Упадармы, восстал в Эламе и говорил народу: «Я — царь в Эламе». Эламиты восстали и перешли к этому Атрине: он стал царем в Эламе. И некто вавилонянин, по имени Нидинту-Бел, сын Аниры, восстал в Вавилоне и лгал народу: «Я — Навуходоносор, сын Набонида». Весь вавилонский народ перешел к этому Нидинту-Белу, Вавилон возмутился, и он захватил в нем власть. Тогда я послал вестника в Элам. Атрина был связан и приведен ко мне; я казнил его. Затем двинулся я против Вавилона на этого Нидинту-Бела, назвавшего себя Навуходоносором. Его войско охраняло Тигр; там выстроилось оно и было с кораблями. Я переправил своих людей на кожаных мешках; других посадил на верблюдов, иных на коней. Аурамазда послал мне помощь. Волею Аурамазды я переправился через Тигр. Затем я нанес войску Нидинту-Бела жестокое поражение; 26 числа асриядия (13 декабря 522) мы сразились. Затем я двинулся на Вавилон. Когда я еще не дошел до Вавилона, на месте у Евфрата, называемом Зазанну, выступил против меня с войском тот Нидинту-Бел, называвший себя Навуходоносором, чтобы дать мне сражение. Мы сразились. Аурамазда послал мне помощь. Волею Аурамазды я нанес войску Нидинту-Бела жестокое поражение. Неприятель был загнан в воду, вода унесла его, 2 числа месяца анамака (18 декабря 522) произошло сражение. Потом Нидинту-Бел с немногими всадниками убежал в Вавилон. И я двинулся в Вавилон. Волею Аурамазды взял я Вавилон и пленил этого Нидинту-Бела. Затем я казнил этого Нидинту-Бела в Вавилоне».

Сложная политическая обстановка времени прихода к власти Дария оказала влияние на проводимую им идеологическую политику.

Дарий в трудах европейских историков часто предстает как создатель Ахеменидского государства. Можно только удивляться, как за время правления одного человека можно было сделать так много. Дарий выступает и как борец за справедливость, освободивший страну от узурпатора, и как законодатель, и как милостивый правитель, одаривающий праведных и карающий сторонников лжи.

Дарий попытался построить единую родословную, объединяющую общих предков и первых Ахеменидов. На этом основании Дария некоторые исследователи рассматривают первым представителем Ахеменидской династии в отличие от Ахеменидов царей Аншана. Они считают надписи Кира подделкой, сделанной по приказу Дария с целью объединения его рода и рода Кира в единую линию Ахеменидских царей. Предположительно именно Дарий создал представление о том, что Кир и Камбиз были Ахеменидами. Для закрепления этого факта и создавались царские надписи от имени Кира II в Пасаргадах на персидском, эламитском и аккадском, просто заявлявшие: «Я Кир, царь, Ахеменид» (CMa, CMb, CMc). [Kent 1953, pp. 74—75].

Приблизительно из двухсот древнеперсидских надписей, известных к настоящему времени, лишь одна носит характер подлинно исторического источника: это знаменитая Бехистунская надпись49 царя Дария I, составленная около 519 г.

49 Существует несколько переводов данной надписи на русский язык. Первый из них был выполнен В.И. Абае-

вым — см. его перевод в [Хрестоматия по древней истории 1936].

до н.э. на древнеперсидском, эламском и аккадском языках (содержание всех трех версий в основном идентичное). Она

расположена в 30 км к востоку от города Керманшах у древнего караванного пути, пролегавшего между Вавилоном и столицей Мидии Экбатанами.

В Бехистунской надписи Дарий создает двойную линию царских правителей — через общих предков Теиспа и Ахеме-на. В последнее время данный факт порождает сомнения в единстве Ахеменидской династии. Ставится вопрос, можно ли отождествлять Кира царя Аншана с царем Киром из Парсумаш?

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Эламитские и вавилонские тексты не говорят о том, что первые персидские цари были связаны с Ахеменидами. А Кир и Камбиз считают себя потомками лишь Теиспа. На печати № 93 из Персеполя, относимой исследователями к Киру II, сказано: Кураш, Аншанит, сын Теиспа. В надписях Камбиза I и Кира II не упоминаются предки ранее Теиспа и нет связей с Ахеменом. Лишь надпись в Пасаргардах, ранее относимая ко времени до Дария, подтверждает связь Кира с Ахеменом. Но она могла быть создана и позже. С другой стороны, сам Дарий не упоминает в списке царей ни Кира, ни Камбиса.

Дарий был вынужден признать ранних царей, чтобы продемонстрировать, что его вступление на престол было законным. По этой причине ему пришлось сослаться на Ахемена как общего предка его самого, Кира и Камбиза. После того, как его предшественники были использованы, чтобы продемонстрировать его принадлежность к царскому роду, перестало быть необходимым какое-либо их упоминание. Возможно, в этом заключается причина, почему Атосса, представитель семьи Кира, не упоминается, хотя кроме связи с мужскими представителями царской семьи ему также потребовалась и связь с Атоссой и ее сестрой Артистон, так как союзы такого рода служили обоснованием притязаний на трон. Но как мать Ксеркса Атосса также не упоминается в надписях.

Персидская царица. Каменный рельеф из Персеполя. Ок. 500 г. до н.э. Предположительно Атосса, дочь Кира Великого, супруга Дария I.

Сопоставление одной из надписей Дария I (NRb50) [Kent 1953;] со сведениями Геродота (Геродот, III, 80—82)., где речь

50 Накширустамская надпись B.

идет о споре трех знатных персов, позволило Струве утверждать, что «приводимые Геродотом речи действительно отражали различные теории о наилучшем управлении государством, которыми руководствовались в борьбе за влияние представители господствующего класса Персии эпохи великого Дария» [Струве 1968, с. 67—85].

В речи, вложенной Геродотом в уста Дария, отражена апология принципов единоличного правления. Дарий выступает, как защитник принципов монархии. Другие заговорщики критикуют единодержавие, предлагая выбрать другие способы управления государством. Отана восхваляет демократию, Мегабиз совершенным политическим строем считает олигархию. Геродот говорит, что эти речи на самом деле были произнесены и подчеркивает, что не следует принимать во внимание сомнения «некоторых эллинов» в достоверности этих речей. Как показал Струве, речи Дария вполне соответствует Накширустамская надпись, где в основной части подчеркиваются достоинства единовластия и доблести и добродетели Дария. В надписи показано отношение Дария к знати, народу, к лицам, свершившим преступления, к доносчикам.

При Дарии у Ахеменидов появляется концепция унитарного государства. Дарий стремился, расширив границы своего государства, превратить его в единую систему, обуздать коррупцию и безответственность. Объединенные земли должны были стать одним государством, единой нацией, общим сводом законов.

Постройка Персеполя была новым шагом к распространению идеологии. Персеполь находился на особом положении начиная с Дария Великого. Все здесь символизировало царскую мощь.

Персеполь. Реконструкция С сайта http://en.wikipedia.org/wiki/Persepolis

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Персеполь. Слева направо: руины дворца Дария, грифон Ахеменидов, Врата Всех Народов

В надписях Дарий выступает как защитник истины (арта) и противник лжи (друдж). Он подчеркивает, что «для праведного я друг, для несправедливого я — недруг» (NRb) [Kent 1953, p. 115]. «Не мое желание, чтобы слабый терпел несправедливость ради сильного, но не мое желание, чтобы сильный терпел несправедливость ради слабого».

Хотя Дарий призывал по имени только Ахурамазду, он упоминал также и «всех богов», употребляя для божественного существа традиционное слово «бага». В то же время для Дария почитание Мазды внутри Ирана было единственной правильной верой, а все остальные культы вели к волнениям и беспорядкам. Он обвиняет эламцев так:

«Эти эламцы были неверными, они не почитали Ахурамазду. Я почитал Ахурамазду, по милости Ахурамазды я поступил с ними так, как пожелал... Тот, кто будет почитать Ахурамазду насколько у него хватит сил, тот будет счастлив и пока жив, и когда умрет» (Бехистун V, 15—20).

Таблички, написанные на эламском языке и найденные в Персеполе, показывают, что Дарий I действительно позволял своим подданным-неиранцам, если они уже покорились его власти, продолжать поклоняться их собственным племенным божествам наравне с Ахурамаздой и даже совершать ради этого пожалования в его сокровищницу. Дарий проявлял, таким образом, такую же веротерпимость к верованиям и обычаям неарийцев, как и его предшественник — Кир.

В Накш-и-Рустамской надписи Дарий провозглашает: «Ахурамазда — великий бог, создавший эту землю, создавший небо, создавший человека, создавший счастье для человека, сделавший Дария царем, одним царем над многими, одним владыкой над многими... Ахурамазда, когда он увидел эту землю в смятении, тогда и поручил ее мне, он сделал меня царем. Я — царь. По милости Ахурамазды я восстановил [царство] на свое место... Всё, что было сделано, всё я сделал по воле Ахурамазды. Ахурамазда оказал мне помощь, пока я не сделал сделанное» (Накши-Рустам А, 1—8, 31—36, 48—51).

Таким образом, Дарий выполняет функцию посредника между Богом и народом — играет роль, которую играл Зоро-астр, — и подчеркивает свою богоизбранность.

«Антидэвовская» политика Ксеркса.

Борьба с древними культами

Преемником Дария стал его сын от Атоссы, дочери Кира Великого, — Ксеркс51. До восшествия на престол он был

51

Как повествуют об этом античные авторы, Ксеркс был назначен правителем в обход старшего сына Дария

Артобазана.

Ксеркс (519—465 до н.э.) на рельефе Дария I из сокровищницы Персеполя, нач. V в. до н.э. (Национальный археологический музей, Тегеран — слева); на рельефе дворца Персеполя, нач. V в. до н.э. (справа)

сатрапом Вавилонии. Вступив на престол, Ксеркс провозгласил, что собирается продолжать дела отца, его военные проекты и закончить строительство в Персеполе. Об этом он сообщает в надписи на табличке, заложенной при основании дворца в Персеполе52.

52 Т.н. «гаремная надпись Ксеркса» [История Древнего Востока... 2002, c. 403]; XPf, [Kent 1953, pp.261].

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Титул «царь великий» Ксеркс принял в 480—479 гг. до н.э., после подавления восстаний в Египте, великого вавилонского мятежа и после победы над Афинами. С этого времени новая формула сопровождает неизменно в надписях его имя.

Надпись Ксеркса о дэвах — важный источник для реконструкции его религиозных воззрений и исследования религиозной политики. Как и Дарий, в своей надписи Ксеркс провозглашает себя последователем Ахурамазды. Согласно надписи Ксеркс запрещает культ «дэвов», которые не упоминались ни в одной из до того известных нам древнеперсидских надписей. Вот ее фрагмент:

«Когда я стал царем... было одно место, где прежде почитались демоны-дэвы. Потом, по милости Ахурамазды, я разрушил святилище демонов-дэвов и я провозгласил: «Демонам-дэвам нельзя поклоняться!» Там, где прежде поклонялись демонам-дэвам, там я почтил Ахурамазду надлежащими обрядами в соответствии с истиной-аша» (XPh) [Kent 1953, p. 151].

По мнению Э. Герцфельда, открывшего надпись в Персеполе, она является одним из важнейших источников для определения религии Ахеменидов, поскольку содержит в себе решающий аргумент в пользу зороастризма Ксеркса.

Наиболее спорным местом этой надписи считается заявление Ксеркса о почитании им Ахурамазды «вместе с Артой в Бразмане», т.е. признание Истины (арта) — высшим благом через священный огонь барасман.

Священный огонь был вечным, и поэтому персы «не возжигают огня» (Геродот I, 132), как это подчеркивает Геродот в вышеприведенном описании персидского жертвенного ритуала. Очевидно, воззрения на огонь, нашедшие свое отражение в геродотовском описании религии персов, близки тому, что мы встречаем в новой надписи Ксеркса, подчеркивающей значение «священного огня» в культе Ахурамазды.

О поклонении огню Геродот также сообщает в рассказе о решении Камбиса уничтожить труп египетского царя Амаси-са: «Камбис дал нечестивое повеление сжечь труп, хотя персы почитали огонь за божество» (Геродот III, 16).

Утверждение Геродота, что персам не дозволяется сооружать храмы, перекликается со свидетельством надписи о разрушении храмов «дэвов». Необходимо здесь отметить, что большая Бехистунская надпись также сообщает о разрушении каких-то святилищ магом Гауматой, причем заслуживает внимания, что термин для «разрушения» и в Бехистун-ской надписи, и в надписи о «дэвах» один и тот же.

Политеистическая формула надписей Дария I «Ахурамазда и другие боги, которые существуют», «Ахурамазда великий, который величайший из богов», «Ахурамазда со всеми богами» продолжает пестреть и в надписях Ксеркса. Последний также заявляет: «великий бог Ахурамазда, который величайший из богов» [История Древнего Востока 2002, c. 433], — и он молится о том, чтобы его защищал «Ахурамазда вместе с богами». В число этих богов, к которым обращался Дарий и Ксеркс с молитвами, наряду с Ахурамаздой, входили, несомненно, не только боги, окружающие Ахурамазду, но и боги завоеванных стран, в том числе боги Вавилонии и Египта.

Эламская версия называет Ахурамазду «богом арийцев». «Арийцами» назывались персы и мидяне, т. е. ведущие племена Западного Ирана. Они же и по языку выделяли себя среди прочих народов державы Ахеменидов, по крайней мере, об этом свидетельствует Персепольская надпись Дария, составленная на вавилонском языке (Pers. d, 1—2). Согласно надписи, Ахурамазда передал царю Дарию господство «на этой широкой земле, на которой (имеются) многочисленные страны, Персия, Индия и другие страны другого языка». Если Ахурамазда был богом арийцев, т. е. мидян и персов, то, очевидно, «другие боги, которые существуют», были божествами «других стран, другого языка» стран, покоренных державой Ахеменидов силой оружия. Поскольку формула «Ахурамазда и другие боги, которые существуют» включала в себя не только богов круга Ахурамазды, но и богов завоеванных областей, то и данный пантеон не мог защищать одну лишь «эту страну», т. е. Персию, о чем просит Дарий Ахурамазду в своих надписях: «меня да защитит Ахурамазда от зла и мой род и эту страну». Поэтому Ксеркс молится в своих более поздних надписях о защите своей «державы», а не только одной «этой страны».

Следует отметить, что последняя формула — о защите богами державы Ксеркса — была введена писцами в формуляр царских надписей в качестве постоянного и неизменного определения силы его власти еще до того, как Ксеркс принял титул «царь великий». Об этом свидетельствует так называемая гаремная надпись Ксеркса, которая также относится, несомненно, к первым годам царствования Ксеркса, поскольку она посвящена истории решения вопроса о престолонаследии Ксеркса. Третий, четвертый и пятый разделы этого эпиграфического памятника начинаются еще старой формулой «говорит Ксеркс царь», но уже его конечная формула гласит: «меня Ахурамазда да защитит и мою державу и то, что мной построено, и то, что моим отцом построено, все это да защитит Ахурамазда» (Гаремная надпись Ксеркса).

Культ огня восходит еще к доахеменидскому времени. Фирдоуси и другие авторы средневековья сообщают о глубокой древности этого культа. На рельефах ассирийских дворцов, увековечивших славные деяния ассирийских войск, мы находим в сценах осады и взятия мидийских поселений изображения алтарей огня, которые напоминают сосуды огня, применяющиеся в культе персов. Эти мидийские алтари огня VIII в. до н.э. близки к тем, которые стояли под открытым небом на горах над Персеполем.

Скорее всего, храмы или капища «дэвов» надписи Ксеркса не могли быть ничем иным, как храмами древних богов иранского пантеона, за исключением Ахурамазды и богов его круга. Из анналов ассирийских царей мы можем узнать о существовании у мидийских племен этих древних «дэвов» и о специфическом характере каждого из них, поскольку ас-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

сирийские писцы сопоставляли их со своими богами (Xerx., Pers., b, 27—30) — Нергалом, Набо, Сином и т.д. Именно эти l'ds были отвергнуты Зороастром.

Миссионерская направленность и агрессивный прозелитизм совершенно неведомы при Ахеменидах. При Ахеменидах Ясну правили тайно. Как сообщали древнегреческие авторы IV в. до н.э., маги похвалялись зависимостью миропроцессов от их песнопений53. Это важнейшее и недооцененное еще наукой свидетельство функционирования позднеахеменидской Ясны.

53 Известие дошло в выписках Диогена Лаэртского (Prooem., 9).

Это позволяет некоторым авторам подозревать о существовании не только жреческого сословия или племени, а даже существования жреческого государства [Беккер 1995, c. 77], под которым понимают упоминающееся в Авесте царство Виштаспы (Авеста Yt.5.105).

В описании Геродотом религии и культа персов выступают следующие особенности: «Они (т. е. персы) не считают правильным воздвигать кумиры, храмы и алтари, но тех, которые это делают, они упрекают в глупости, как мне кажется, потому, что они не рассматривают, как эллины, богов человекоподобными». После этого указания Геродот переходит к описанию культа бога Зевса: «Они имеют обыкновение приносить жертвы Зевсу на высочайших горах, так как они называют Зевсом весь небосвод». За Зевсом, отождествленным с небесным сводом, выступают как объекты культа природные стихии: «Приносят они жертвы также солнцу, луне, земле, огню, воде и ветрам». Список божеств, получающих жертвы, заканчивается женским божеством, имя которого поразило многих историков религии: «Этим одним (т. е. вышеперечисленным силам) они приносят жертву с давних времен, от ассирийцев же и арабов они научились приносить жертвы Урании. Ассирияне называют Афродиту Митрою, арабы Алилат. персы Митрою» (Геродот I, 131, 1—4). Последнее наблюдение Геродота рассматривалось обычно исследователями как убедительное подтверждение недостоверности греческого историка, поскольку Митра является в других известных нам текстах мужским божеством.

Данные главы Геродота о религии персов не противоречат дальнейшему его изложению. Так, Геродот утверждал, что персы не сооружали ни алтарей, ни храмов, и в дальнейшем он нигде не говорит о храмах персов, хотя храмы, как и вообще все, относящееся к религии, его очень интересовали. Нигде он не упоминает также о кумирах персов, как бы в подтверждение своего заявления, что персы не знали кумиров

Геродот повествует в главе 131-й о жертвоприношениях Зевсу. В этом персидском Зевсе все исследователи готовы видеть Ахурамазду. Б.А. Тураев прямо заявляет: «Зевс, которому приносят жертву на высоких горах, — конечно, Ахурамазда» [Тураев 1936, т. 1, c. 215]. Слова Геродота «они называют Зевсом весь небосвод» как бы перекликаются с образом Гат (Ясна, XXX, 5), согласно которому Мазда «несет мощные небеса, подобно одеянию» (Геродот, IX, 12, 2). Зевс упоминается Геродотом также в связи с повествованием о судьбах Кира Великого. Там один из знатных персов указывает в своем обращении к Киру на Зевса как на божество, даровавшее путем низвержения Астиага власть персам и ему, Киру (Геродот, I, 89). Для Зевса, советует Крез Киру после взятия Сард, выделить десятую часть военной добычи. Очевидно, и этого Зевса надо отождествить с Ахурамаздой — творцом земли и неба древнеперсидских царских надписей. Подтверждение факта почитания Ахурамазды в столь ранние времена мы находим на золотой табличке царя Ариарамна, прадеда Дария I, найденной в Хамадане — древней Экбатане. Ариарамна выступает здесь почитателем Ахурамазды: «Говорит Ариарамна царь: эта персидская страна, которой я владею, она с хорошими конями, с хорошими мужами, мне бог великий Ахурамазда передал ее» [Kent 1953, p. 396]. Мы можем не сомневаться в том, что Зевс, даровавший победу персам и Киру над Астиагом и получивший десятину с военной добычи при Кире, тождествен Ахурамазде. Зевсу, т.е. Ахурамазде, молился Дарий I, согласно Геродоту, когда он узнал о разрушении Сард афинянами. При этом известии Дарий выстрелил из лука в небо и сказал: «Да исполнится, Зевс, мое мщение над афинянами» (Геродот, V, 105).

В последующих частях своего труда Геродот говорит также о почитании персами сил природы, которые были перечислены им в главе о религии персов как божества, получающие жертвоприношения. Так, о молитве Ксеркса солнцу повествуется в связи с переходом персов через Геллеспонт. При восходе солнца Ксеркс совершал возлияния морю из золотой чаши и молился солнцу об устранении всех препятствий, которые могли бы помешать покорению Европы (Геродот, VII, 56, 220). О почитании персами месяца упоминает Геродот в рассказе о солнечном затмении, происшедшем в момент завершения работ по сооружению мостов через Геллеспонт. Ксеркс был встревожен этим явлением и потребовал у магов истолкования небесного знамения. Маги на запрос царя ответили, что «бог (т.е. солнце) предсказывает эллинам исчезновение их городов, указывая на то, что солнце является предсказателем будущего у эллинов, а месяц у персов» (Геродот, VII, 54). Как мы выше видели, Геродот не упомянул звезду как предмет почитания у персов. Такое упущение является вряд ли случайным, поскольку Геродот вообще нигде не говорит о почитании звезд персами. Очевидно, узнав у своих осведомителей, что планеты считались у персов враждебными силами, он перенес подобное отрицательное отношение и на все звезды.

Вода почиталась персами, как указывает Геродот, особенно в образе рек: «...в реку они не испускают мочи, не плюют, не моют в ней рук и никому другому не дозволяют этого. Реки они чтут очень высоко» (Геродот VII, 32, 132,

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

133). Почитались, конечно, преимущественно пресные воды, которые «все орошали», давая пищу людям и скоту (Геродот I, 138). Вероятно, соответствовали действительным воззрениям персов слова, которыми якобы сопровождалось по приказу Ксеркса бичевание Геллеспонта после разрушения сооруженных Ксерксом мостов: «Видно, по справедливости никто из людей не жертвует тебе как грязному и соленому потоку» (Геродот VII, 35). Почитание силы ветра, называемой в Авесте «созданной Маздой», засвидетельствовано у Геродота не только в общем описании религии персов, но и в рассказе о буре, погубившей часть флота Ксеркса. Буря продолжалась три дня; наконец, на четвертый день, говорит Геродот, маги с помощью кровавых жертв «усмирили ветер, или, быть может, он унялся сам по себе» (Геродот VII, 191). Глава, посвященная Геродотом религии персов, заканчивается утверждением, что Митрой персы называли Афродиту.

Было высказано сомнение в возможности использования всего геродотовского описания религиозных воззрений и культа персов для определения религии Ахеменидов и персидской народной религии. Такой всеразрушающий скепсис нашел отражение в трудах крупного немецкого ираниста Э. Герцфельда. «Даже если бы описание было современным Дарию и Ксерксу, — говорит Э. Герцфельд, — и если бы Геродот бывал в Персии, он не был бы в состоянии получить какую-либо информацию, которую невозможно было получить в его время, как и в наши дни. Геродот и не претендует на то, чтобы иметь об этом сведения, он говорит лишь о народных обрядах, но даже при этом ограничении очень многое из того, что он говорит, может быть опровергнуто с помощью археологических данных» [Herzfeld 1935p. 95].

Устная традиция передачи знаний способствовала появлению различных интерпретаций зороастризма, что нашло отражение в расхождениях Гат и текстов Младшей Авесты.

Ценностные ориентиры иранского общества при поздних Ахеменидах

Со второй половины V—IV в. до н.э. собственно иранские источники становятся все более редкими, и об истории Ахеменидской державы нам приходится судить, прежде всего, по сообщениям греческих авторов.

У античных авторов появляется концепция «упадка» Ахеменидской державы, выразившаяся в утверждение о том, что при поздних Ахеменидах верхушка общества была занята преимущественно дворцовыми интригами и переворотами. Восстания в сатрапиях, смуты шли параллельно с «разложением» двора.

Ксеркс, подпавший под влияние придворных и евнухов в результате заговора 465 г. был убит. Его сыновья три года оспаривали право на престол. В результате междуусобной борьбы через трупы своих братьев к власти пришел Артаксеркс (Артакшатра), прозванный греками (длиннорукий). Эти три года были ознаменованы рядом прокатившихся по стране восстаний в различных сатрапиях. Как и при Дарии стали объявляться самозванцы.

Артаксеркс был первым персидским царем, который ввел поклонение статуям Афродите-Анаитиде в главных городах своей империи. Очевидно, зороастрийцам было предписано поклоняться этим статуям как изображающим Ардви-Суру-Анахиту. В авестийском гимне, посвященном этому божеству, есть строки, вдохновленные этими изваяниями.

В начале гимна богиня предстает как олицетворение стремительной реки, движущейся в колеснице, влекомой конями

— воплощениями ветра, облаков, дождя и града, но в последних стихах гимна изображается в виде великолепной непо-

V/ I ^ V/ V/ V/ ^

движной фигуры, в богатой, усыпанной драгоценностями мантии, золотой обуви и с золотыми серьгами, ожерельем и

54

сияющей диадемой54.

54 126. Она явилась зрима, \ Благая Ардви-Сура, \ Прекрасной юной девой, \ Могучею и стройной, \ Высокой и прямой. \ Блестящей, благородной \ В наряде с рукавами,\Расшитом, золотом.

127. Неся барсмана прутья, \ Златой, четырехгранной \ Красуется серьгой, \ И на прекрасной шее\Надето ожерелье\У родовитой Ардви. \ А талию стянула\Она, чтоб грудь казалась \ Высокой и тугой.

128. Надела диадему \ Благая Ардви-Сура \ Стозвездную, златую,\Подобьем колеснице \ И из восьми ча-стей,\Украшенную лентами \ С красивым ободком) (Авеста. Яшт 5, 126—128).

Данные изменения должны были поддерживать некоторые жрецы, но, несомненно, были и недовольные. По мнению М. Бойс «Вероятно, как противодействие этому культу статуй учреждено было почитание огня в храмах» [Бойс 1988, c. 32].

После Артаксеркса на трон взошел Ксеркс II, правивший 45 лет до своей смерти от рук брата Секудиана (Согдиана), правление которого длилось полгода. Очередной раз царь был свергнут своим братом, Дарием II Охом (Вахукой). Дарий II умер в 404 г. до н э., когда во дворце зрели измена и заговор во главе с супругой царя и гаремными евнухами.

Дарию наследует Аршак или, как его имя было известно грекам, — Артаксеркс II Мнемнон (скорее всего греки принимали титул за имя царя). Смена царей должна была сопровождаться смутами, и они не замедлили вспыхнуть с новой силой. Разразилась гражданская война, о которой стало известно по «Анабасису» Ксенофонта. Кир, младший брат нового царя, опираясь на наемников-греков, замышляет захватить престол. История отступления десятитысячного отряда греческих наемников после смерти их предводителя Кира, павшего в битве при Кунаксе (3 сентября 401 г. до н. э.), подробно изложена в «Анабасисе». После похода в результате политических усилий Персии вспыхнула вражда между Афинами и Спартой, закончившаяся поражением последней.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Артаксеркс I (слева, годы правления 465—424 до н.э.) получает от Ахура-Мазды (справа) кольцо, символизирующее царскую власть. Рельеф гробницы в Накш-и-Рустам. V в. до н.э.

Артаксеркс II (годы правления 404—359 до н.э.) на золотом дарике. С сайта http://www.topfamousbiography.com/ biography/1244/artaxerxes_ii_biography.htmI

Артаксеркс III (годы правления 359—338 до н.э.). Рельеф из его гробницы в Персеполе.

Вступивший на престол Артаксеркс III убил всех своих родственников, чтобы никто не смог претендовать на власть. С помощью своих полководцев ему удалось усмирить мятежные западные области Ахеменидской державы. Убийцей Артаксеркса был способный, но неразборчивый в средствах евнух Багой, который не мог, однако, сам занять престол. В результате после почти полного истребления членов царской семьи Багой передал трон представителю одной из боковых линий ахеменидского дома, известному под именем Дарий III Кодоман. Последний сумел взять в свои руки бразды правления. Дарий отомстил за смерть своих родственников и умертвил Багоя.

Александр воспользовался внутренними неурядицами и начал войну с Персией. Внешнее завоевание лишь выявило и довершило внутренний разлад. Эта точка зрения встречается и в работах современных историков. Сторонники теории упадка Персидской империи считают основной ее причиной непомерные подати, которые приводили к истощению провинций. В советской историографии подчеркивалось, что единство державы сохранялось лишь только силой оружия.

Все больше богатея, знать становится все более коррумпированной и начинает неэффективно использовать средства. Роскошь персов постоянно осуждается у античных авторов. Также говорится о возрастающей роли греческих наемников в персидской армии. В войсках становится трудно поддерживать воинский дух и дисциплину.

При поздних Ахеменидах изменение ценностных ориентиров знати привело к потере боеспособности персидской армии. Ксенофонт (Киропедия. VII, 8, 26) пишет, что в начале IV в. персы без эллинов уже никогда не выступали на войну, так как у них военное дело стояло на низком уровне. Еще с начала VI в. греческие наемники считались лучшими в тогдашнем мире как по своему вооружению, так и по тактике и стратегии.

Наемные воины (в основном греки) персидских царей обычно плату получали серебряными и золотыми монетами и, судя по Ксенофонту (Анабасис, I, 3, 14), покупали себе продовольствие на рынках, за наличие которых отвечали военачальники (наемники у персов не получали пайков). Геродот (Геродот, VII, 23) также упоминает о базарах в персидской армии и пишет, что в персидском наемном войске имеются торговцы.

Таким образом, наблюдается дальнейшая дифференциация ценностных ориентиров иранского общества. Стихийное развитие товарно-денежных отношений способствовало имущественной дифференциации. Знать и чиновники богатели, а низшие слои иранского общества (земледельцы, скотоводы, ремесленники, воины) беднели. Имущественная дифференциация способствовала смене и ценностных ориентиров.

Использование средств пропаганды в греко-персидских войнах

Считается, что термин «пропаганда» (от лат. propagatio — «распространение») в узком политическом значении был впервые использован Католической церковью в XVII в.55. С данного времени слово «пропаганда» прочно вошло в

55 В 1622 г. папа Григорий XV создал Sacra Congregatio de propaganda fide («Священный комитет пропаганды

веры») с целью распространения католической веры в Европе.

современный лексикон. Но это не означает, что государства Древнего Востока, а также Греция и Римская империя не были знакомы с этим политическим явлением.

Основная цель пропаганды — психологическое воздействие на противника для достижения определенных военнополитических целей, формирование у широких масс населения определенных взглядов. Синонимом пропаганды выступают

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

такие термины как «психологическая война». В этом контексте нами и понимается персидская политическая пропаганда.

В научной литературе и статьях, посвященной Греко-персидским войнам и восточному походу Александра, встречаются лишь отдельные упоминания, относящиеся к пропаганде Персии в войнах с греческими полисами.

Кроме того, все сведения, которые нам известны о персидской пропаганде содержатся в сочинениях античных авторов. О греко-персидских отношениях не сохранилось собственно иранских (в том числе персидских) источников, которые могли бы осветить политику персов в отношении греков и македонян.

Персидская политическая пропаганда периода Греко-персидских войн нашла некоторое отражение в монографии П. Джорджа, который, однако, рассматривает лишь один ее аспект — представление персов перед греками как родственного народа [George 1994, p. 67]. П. Картледж справедливо называет такой подход в греческой историографии эл-линоцентризмом [Cartledge 1987, pp. 184—185].

Персы начали использовать методы политической пропаганды по отношению к грекам с момента завоевания мало-азийского побережья при Кире Великом, после разгрома Лидийского царства в 547/6 г.

К сожалению, мы довольно плохо осведомлены о пропаганде Кира среди малоазийских греков. Впрочем, можно полагать, что Кир в отношениях с греками Малой Азии претендовал на то положение, которое прежде занимал лидийский царь Крез. Например, Кир предложил ионийским полисам отложиться от Креза и заключить с ним договоры по типу соглашений с лидийским правителем. Однако все города, кроме Милета, отказались это сделать, а потому Кир обратился к угрозам и завоеванию (Геродот I, 141, 143, 1, 169; Диодор IX, 35).

Так, после завоевания Мидии и Вавилонии Кир, согласно с традициями Востока, стремился представить себя как законного правителя этих стран, преемника местных правящих династий, заботящегося о своих подданных, проявляющего милость к покорившимся и справедливое возмездие к непокорным. Греки в глазах персов первоначально представлялись единым народом, не разделенным на племена и государства.

Пропаганда персов в эпоху персидских завоеваний второй половины VI — начала V вв. была средством проведения политики, направленной на подчинение греческого мира Великому царю.

Подготовка персидских вторжений в Грецию в 490-е—480-е гг., несомненно, сопровождалась ведением активной политической пропаганды среди греков. Эта пропаганда обычно сводилась к нескольким моментам: во-первых, пропаганде персидского могущества с целью устрашения греческого мира и подчинения его власти Великого царя как можно с меньшими затратами; во-вторых, пропаганде возмездия против отдельных греческих полисов для достижения той же самой цели — подчинения греков; в-третьих, поиску персидских сторонников в Греции через пропаганду «родства с греками».

Об использовании психологических средств при ведении войны знали еще ассирийцы. При Ксерксе была подготовлена идеологическая почва для вторжения в Грецию. Надеясь на достижение своих целей без применения военной силы, методами влияния непосредственно на мнения и поведение врага, Ксеркс всеми доступными средствами стремился создать иллюзию непобедимости.

Использование средств пропаганды способствовало добровольному присоединению Северной Греции, Македонии и Фессалии. Афиняне сначала решили заключить с иранцами союз, однако под влиянием Спарты начали войну и при Фермопилах потерпели жесточайшее поражение. Персидские войска вступили в Афины и в отместку за ущерб, нанесенный греками Сардам, сожгли город.

Разгром при Саламине не оказал сильного воздействия на власть Ахеменидов — еще сто пятьдесят лет персы сохраняли свои сферы влияния в греческих полисах. Их опыт и знания в сфере пропаганды и дипломатии оказался сильнее, чем воинское искусство. Поражение персов оказало воздействие на дух персидской армии и знати, считавших себя искуснейшими войнами. Их гордость была ущемлена. Это стало личной трагедией Ксеркса.

На заключительном этапе похода Ксеркса, после битвы при Саламине, появляется новая тема в персидской пропаганде — «пропаганда свободы греков, направленная на то, чтобы с наименьшими потерями завершить неудачно идущую войну с объединенными силами эллинов» [Рунг, Холод 2006].

Методы пропаганды, очевидно, не отличались большим разнообразием и сводились главным образом к передаче по официальным каналам необходимой информации через персидских глашатаев и прочих посланцев, а по неофициальным — к распространению слухов через греческое окружение персидских царей и греков, которые так или иначе оказывались при дворе царей или сатрапов. Накануне персидских вторжений греческие полисы, по крайней мере, дважды посещали персидские глашатаи.

Современные исследователи уделяют относительно мало внимания обычаю персов требовать землю и воду, чаще всего ограничиваясь краткими суждениями о нем как о символе подчинения власти Персии. Эту тему, однако, специально исследовала Э. Курт [Kuhrt 1988]56.

56 Л. Орлин связывал этот обычай с религией зороастризма [Orlin 1976]. Э. Курт также говорит о его типично иранских корнях [Kuhrt 1988, p. 98].

Греки, предоставившие землю и воду персидскому царю, попадали в категорию царских подданных, а не союзников.

Цели устрашения греков, вероятно, должно было служить освобождение царем Ксерксом эллинских соглядатаев по-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

сле того, как они оказались в руках персов. Геродот пишет:

«Ксеркс. повелел телохранителям водить эллинов повсюду и показать им все персидское войско, как пехоту, так и конницу, а когда они вдоволь насмотрятся, отпустить невредимыми, куда захотят идти. Царь объяснял этот свой приказ вот как: если бы соглядатаи погибли, то эллины не узнали бы заранее, сколь велики его силы, а казнь трех человек не принесет большого вреда врагу. Напротив, если они возвратятся в Элладу, то эллины, по его мнению, услышав рассказы о его могуществе, откажутся от своей собственной свободы и поэтому тяжелый поход против них вовсе будет не нужен» (Геродот, VII, 146—147).

«Великий страх» Геродот называет основным фактором, побудившим многих греков перейти на сторону Персии в 481—480 гг.: «Некоторые из них уже дали персидскому царю «землю и воду» и поэтому полагали, что варвары не причинят им вреда. Те же, которые этого не сделали, жили в великом страхе.

Античные авторы пишут, что в преддверии организации походов против Балканской Греции персидские цари Дарий I и Ксеркс стремились представить войну против эллинов как «акцию возмездия». Так, Геродот непосредственно отмечает, что основной целью Ксеркса в походе против Греции было желание отомстить за поражение персов при Марафоне (Геродот VII, 8). Но вполне необязательно, что это соответствует истинным намерениям персидских монархов.

Не менее интересно сообщение Геродота о том, что Ксеркс еще перед своим походом против Греции в 480 г. направил глашатая в Аргос, который обратился к аргосцам со словами:

«Аргосцы! Царь Ксеркс говорит вам так: «Мы, персы, считаем себя отпрыском Персея, сына Данаи и Андромеды, дочери Кефея. Мы все-таки, быть может, ваши потомки. Поэтому не подобает и нам воевать против своих предков, и вам в союзе с другими враждовать с нами. Оставайтесь дома и храните спокойствие. Если мой замысел удастся, то никого я не буду уважать больше, чем вас» (Геродот, VII, 150).

Но, как признает сам Геродот, он получил информацию об этом эпизоде от самих аргосцев, и, таким образом, она вполне могла быть сомнительного свойства. Не исключено, например, что эпизод с посольством Ксеркса аргосцы придумали, чтобы оправдать свою персофильскую позицию в период Греко-персидских войн. П. Джордж [George 1994, p. 67] считает сообщение достоверным.

После поражения в битве при Саламине в 480 г. персы прибегли к использованию в своей пропаганде лозунгов и идей самих эллинов. Прежде всего, персы обратились к пропаганде свободы греков.

Примером использования данного идеологического средства может служить дипломатическая миссия Александра I Филэллина, царя Македонии в Афины (Геродот VIII, 140—144), выступавшего от имени сатрапа Мардония, который был оставлен Ксерксом с войском в Греции после персидского поражения при Саламине. Цель этой миссии, как явствует из рассказа Геродота, заключалась в намерении передать афинянам персидские мирные условия и тем самым добиться их выхода из войны. Последнее означало бы распад Эллинского союза. Афиняне, как известно, отвергли эти персидские мирные предложения (Геродот VIII, 141 — 143).

В речи македонского монарха, произнесенной от имени Мардония, были утверждения о могуществе персидского царя и бесполезности сопротивления персам:

«И я спрашиваю вас: почему вы с такой неистовой яростью начали войну с царем. Ведь вам никогда царя не одолеть и вы не будете в состоянии вечно ему противиться. Вам, конечно, известно, сколь велико войско Ксеркса, и какие подвиги оно совершило. Вы слышали также, какая военная сила теперь у меня. Поэтому, даже если бы вы меня и одолели. то явится вместо моего войска другое, более многочисленное. К чему вам равняться с царем и терять свою землю, к чему постоянно подвергать опасности свое существование? Примиритесь с ним. Заключите с ним союз без коварства и обмана и будьте свободными» (Геродот, VIII, 140).

Несомненно, именно греки в окружении персидских царей и сатрапов могли быть инициаторами пропаганды свободы, так как они лучше, чем персы, должны были представлять себе воздействие такого рода пропаганды на умонастроения греков. По нашему мнению, идея о сохранении афинянами свободы могла принадлежать даже не царю Ксерксу или сатрапу Мардонию, а самому Александру I Филэллину.

Взаимовлияние ахеменидских и македонских традиций

Последний период существования Ахеменидского государства был ознаменован новыми явлениями в области духовной и политической культуры — взаимовлиянием ахеменидских и македонских традиций.

О завоевании Ахеменидской державы Александром Македонским сохранились как письменные источники античных авторов, так и археологические свидетельства на территории Ахеменидской державы. Среди античных источников, прежде всего, выделяется группа так называемых «историков Александра» — греческие сочинения Диодора (Диодор. Историческая библиотека. Книга XVII), Плутарха (Плутарх. Александр. Сравнительные жизнеописания), Арриана (Арриан. Поход Александра) и латинские сочинения Квинта Курция Руфа (Руф. История Александра Македонского), Юстина (Марк Юниан Юстин. Эпитома Сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae»). Они были созданы спустя 2—4 века по-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

сле смерти Александра Македонского и поэтому изложенный материал не всегда отвечает критериям, предъявляемым современной исторической наукой к историческим сочинениям. Основное внимание в этих сочинениях уделяется личности Александра. Идеология персов и других представителей иранского общества была для «историков» лишь фоном, на котором разворачиваются исторические события.

Азиатский поход Александра Македонского. С сайта http://www.vivl.ru/alexander/pox odofalex.gif

Чрезвычайно важны нумизматические свидетельства, по данным которых также ведутся споры. Так как многие иконографические документы (неаполитанская мозаика, саркофаг Александра Македонского) были созданы уже после смерти завоевателя, то они зачастую изображают фигуру Александра в канонизированной интерпретации — как общеэллинского героя.

Битва македонцев с персами. Рельеф саркофага Алек- Битва Александра Македонского с Дарием III при Иссе.

сандра Македонского. Ок. 325—310 до н.э. Археологиче- (Александрова мозаика). Помпеи, ок. 200 г. до н.э.

ский музей, Стамбул

В научной литературе долгое время господствовала эллиноцентрическая точка зрения, связывающая все успехи Александра Македонского исключительно на превосходстве греческого стратегического искусства, политической силы и организаторских способностях Александра57. Это объясняется тем, что в распоряжении ученых не было собственно

57 В действиях Александра предпочитали видеть не продуманную политику, а уступки по обстоятельствам.

иранских источников.

Открытие источников по истории Древнего Ирана, прежде всего, надписей Ахеменидов, позволило ряду авторов обратить внимание на «восточные корни» политики Александра. Блестящие работы П. Бриана [Briant 2004. Бриан 2007] и огромное количество статей, вышедших во второй половине XX в. в ведущих исторических журналах, занимающихся изучением древней истории (например, Iranica Antiqua, Bulletin of Persian Studies), помогли посмотреть на историю последних лет Ахеменидской державы по-новому.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

П. Бриан опровергает распространенную теорию об упадке Персидской империи и ее кризисе, который служит главным объяснением успеха завоевательного похода Александра Македонского. Согласно его мнению, отсутствуют какие-либо признаки упадка империи в эпоху Дария III, по сравнению с ее расцветом при Дарий I, в финансовой, экономической, военной, административной или идеологической сфере, хотя, разумеется, некоторая эволюция имела место. Сделав этот вывод, П. Бриан задается вопросом о том, какова же была в таком случае причина поражения империи перед лицом македонского вторжения: если его нельзя объяснить кризисом и упадком, то не кроются ли причины краха державы Ахеменидов в ее изначальной структурной хрупкости? По мнению Брианта, причины упадка кроются в том, что империя всегда оставалась принципиально многоэтничной и многокультурной, и подчиненные народы сохраняли в своей внутренней жизни большинство традиционных структур и собственную идентичность. Признание верховного авторитета царя в ряде сатрапий было номинальным — отношения между персидскими аристократами и царем всегда были личными отношениями, основой которых был обмен царских даров на службу и личную преданность.

Объем данной работы не позволяет подробно останавливаться на военных действиях. Отметим лишь основные ключевые моменты, важные для понимания идеологии иранского общества в условиях завоевания.

На первом этапе завоевания (май 334 — лето 332 г. до н.э.) велась в основном идеологическая война. Уговаривая войска вторгнуться в персидские владения, Александр прибег к лозунгу, что выступление против персов — месть за их бесчинства в отношении эллинов — за то, что, «вторгшись в Элладу, они разрушили Афины и сожгли храмы»58. Военные

58 Арриан совершенно справедливо отмечает лживость этой агитационной фразы. По мнению Арриана, Александр действовал безрассудно, и не было здесь никакого наказания древним персам (Арриан 3.4.18). Македонская пропаганда обвиняла персов также в интригах, ставших причиной смерти отца Александра — Филиппа II.

действия не носили решающего характера. Персам удавалось отбить серьезные удары македонцев на суше и на море, но остановить продвижение македонских войск не удается.

На втором этапе (лето 332 — лето 331 г. до н.э.) обе стороны начинают готовиться к решающей битве. Александр захватывает Египет и Финикию, нарушив экономические связи между сатрапиями Ахеменидской державы. Разгром персидских войск Александром показывает слабость воинов Великого царя.

На третьем этапе (лето 331 — лето 330 г. до н.э.) Александр стремиться окончательно разбить войска Дария и захватить в плен его самого. После сражения при Гавгамелах (октябрь 331 г. до н.э.) Александру удается вступить на территорию Ирана, население которого оказывает сопротивление завоевателю. В это же время Александр захватывает родственников великого царя59. Дарий спасается бегством60 и, не считая себя до конца побежденным, вновь собирает армию

59 «.Захвачены были мать и жена Дария, она же и его сестра, малютка его сын, две дочери и некоторые другие жены персов, равных по достоинству.» (Арриан 2.11.8). Дипломатические предложения Дария якобы сделанные им после битвы при Иссе, чтобы спасти членов своей семьи, захваченных в плен Бриан считает «пропагандистским приемом македонян».

60 Бриан в книге «Дарий в тени Александра» показал, что «Дарий вовсе не был дурным стратегом, каковым пытались изобразить его историки». И тем более он не был «трусливым царем», каким его систематически выводят как античные, так и современные авторы.

и готовится к решающей битве. Но Дария предают собственные военачальники Бесс и Набарзан — они пленили Великого царя и спустя какое-то время умертвили его в Гиркании (Квинт Курций Руф V, 12.15). Смерть Дария III становится

концом правления Ахеменидской династии (июль 330 г. до н.э.).

Дарий и его окружение защищали основы ахеменидского суверенитета. Великий царь считался хранителем божественного порядка, установленного Ахурамаздой. Таким образом, сопротивление, которое испытали войска Александра при их продвижении в иранские области, носило не только политический, но и явно выраженный религиозный характер. Пока Дарий III оставался великим царем, персы хранили ему верность как обладателю «фарна», полученного от дарующего победу и милость Ахурамазды.

Но, как показали дальнейшие события, сохранение своего статуса и престижное положение при дворе для иранской аристократии зачастую были выше, чем забота о сохранении правящей династии.

Летом 334 г. до н.э., когда положение Ахеменидов было еще далеко не безнадежным, мы видим первое свидетельство данной тенденции. Из рассказа Арриана следует, что когда Александр приступил к Сардам, сардская правящая верхушка и Мифрен, комендант персидской крепости после переговоров с завоевателем предпочли сдать город в обмен на ряд выгод: «Александр оставил его при себе, оделив почестями, соответствующими его рангу» (Арриан I, 17, 4). Но на большее, чем он имел при Ахеменидах, Мифрен и не рассчитывал.

Четыре месяца, которые Александр провел в Персии (январь-май 330 г. до н.э.), были посвящены подчинению персидского населения. Хотя разрушение Персеполя в январе 330 г. до н.э. (как его запомнил Парменион) археологическими данными не подкрепляется [Гюиз 2007, с. 3—4], существование слухов говорит о враждебности персидского населения к Александру.

Александр понимал идеологическое значение Персеполя как столицы Персиды и средоточия персидской имперской

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

власти. Вполне возможно, что слух о разрушении Персеполя был распространен среди иранского населения с целью принуждения и устрашения.

И действительно, столь серьезный акт, как сожжение святыни Ахеменидской монархии, означал бы отказ Александра от преемственности политики Ахеменидов. Для персидской знати это означало бы полную потерю своего статуса. Для самого Александра это стало бы фактором ослабления позиций в идеологической борьбе в тот момент, когда настоящий Ахеменид Дарий III отнюдь не утратил надежду изменить военную ситуацию в свою пользу и готовил новые войска в мидийской Экбатане. Сохранение святыни позволяло гарантировать лояльность верхушки и способствовало переходу части знатных персов на службу к Александру.

Смерть Дария III от рук Бесса и его сообщников в июле 330 г. до н.э. была на руку македонской пропаганде. Александр все больше перенимает ахеменидский церемониал. Александр выступает как мститель за Дария и его преемник. Останки Дария он повелевает торжественно отвезти в Персеполь.

Реакция иранского общества на завоевание территорий показывает, что смерть Дария III не означала для иранцев конца своей независимости. После смерти Дария III Александр, провозгласив себя преемником Ахеменидов, стремился ликвидировать сопротивление восставших против него областей — Арии, Дрангианы, Согдианы и Бактрии. В этих областях к сопротивлению Александру призывают бывший сатрап Бактрии Бесс, объявивший себя царем Артаксерксом (Арриан, III, 25, 3), поддерживающий его сатрап Арии Сатибарзан, согдианский вождь Спитамен, а также многие местные царьки. Они призвали местных жителей к восстанию, «чтобы защитить свою свободу». Но очередное предательство в собственных рядах (Оксиарт и Спитамен предали Бесса) и мощное наступление отрядов Александра (включавших теперь и местное население) приводят к подавлению восстаний.

В Арии взбунтовавшийся сатрап Сатибарзан, а затем и Арсак были смещены. По мере завоевания количество персидских сатрапов все более сокращается. Так, неспособный справляться с ситуацией партизанской войны Спитамена сатрап Бактрии Артабаз был вынужден в 328—327 гг. до н.э. оставить свой пост, который был передан македонянину.

Александр как преемник Ахеменидов заимствует многие персидские придворные обычаи и меняет греческую одежду на персидскую61. Тело Дария он с почестями привозит в Персеполь и помещает в гробницу персидских царей

61 Арриан пишет, что «.Александр увлекся мидийской и персидской роскошью и жизнью варварских царей, совершенно отличной от жизни своих подданных. Он сменил родную македонскую одежду на мидийскую. вместо головного убора, который он, победитель, носил издавна, надел тюрбан побежденных персов». (Арриан 4.4.4). В риторическом тексте, состоящем сплошь из воспевания Александра («О судьбе и доблести Александра», I), Плутарх в образной и живописной манере пытается объяснить, почему Александр примерил на себя одежды Великих царей: «Люди, охотящиеся на зверей, одеваются в оленьи шкуры, птицеловы свои хитоны украшают птичьими перьями. Следует остерегаться красных одеяний на виду у быков, а белых — на виду у слонов: эти цвета их раздражают и вводят в ярость. Если же великий государь, укрощая и умиротворяя воинственные и беспокойные народы, достиг этого, используя традиционную одежду и следуя их обычаям и преодолевая таким образом подавленность и мрачное настроение побежденных, то неужели кто-то его может в этом упрекнуть? Не следует ли удивляться мудрости того, кто с помощью незначительного изменения внешнего облика повел за собою Азию — оружием покорив тела, а одеждой привлекши к себе сердца?» [Плутарх 1983, c. 417].

(Арриан III, 28, 10). Забота о могиле Кира Великого показывает, что Александр с трепетом относился к его личности.

гаивгая®? Искандер над убитым Дарием. Из персидско-монгольской миниатюры. Иллюстрация к «Шах-наме» Фирдоуси. XV в.

Искандер над умирающим Дари-ем Миниатюра Средней Азии. Иллюстрация к «Шах-наме» Фирдоуси. XV—XVI вв.

Искандер, утешающий умирающего Дария. Дарий фактически передает трон Искандеру. Персидская миниатюра, иллюстрация к «Хамсе» Низами XV в.

Искандер борется с врагами. Персидская миниатюра. Иллюстрация к «Шах-наме» Фирдоуси. XV-XVI вв.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

По сообщению Арриана, в честь души умершего царя Кира его преемник Камбиз установил, наряду с ежедневным жертвоприношением овец, ежемесячное приношение в жертву коня как животного, посвященного солнцу (Арриан VI,

29, 7). Эти жертвоприношения совершались в течение двухсот лет, пока Александр Македонский не завоевал Персию, и гробница была взломана и разграблена.

Узнав о произошедшем, Аристобул рассказывает, что Александр отдал ему приказ привести могилу Кира в полный порядок: уложить в гроб уцелевшие останки, закрыть гроб крышкой, исправить в нем все изъяны; обвить ложе лентами, положить остальные украшения, такие же, как раньше, и в таком же количестве; дверцу сделать незаметной, заложив ее частью камнем, а частью замазав глиной; в глину вдавить царскую печать. Александр велел схватить магов — сторожей могилы и пытать их, чтобы они назвали преступников, но они под пыткой и сами не повинились, и назвать никого не назвали; уличить сообщников оказалось невозможно, и Александр отпустил их» (Арриан VI, 29, 11 — 12).

Также, согласно Арриану, Александр с почтением относился к телам персидских военачальников и греческих наемников после одной из первых битв (Арриан I, 1.8).

Борьба с восставшими вынуждает Александра привлечь на свою сторону и часть иранской армии. Александру требовалось все больше и больше пеших воинов и всадников, рекрутирование которых начинается в восставших Согдиане и Бактрии Необходимость заимствования у противника вооружения и методов проявляется в создании корпуса пеших лучников и корпуса конных лучников (гиппотоксотов).

Согласно сообщению Квинта Курция Руфа, для службы в македонской армии из восточных сатрапий было набрано 30 000 молодых персов, которые выступали в качестве заложников в руках Александра и должны были выучить греческий язык и пройти специальную подготовку (Квинт Курций Руф VIII, 5, 1). Таким образом, основная цель Александра

— подвергнуть часть иранского населения насильственной эллинизации. Данные меры показывают, что формирование македонской армии из персов было делом непростым и для осуществления данного мероприятия предполагалось заставить персов принять македонские обычаи.

Политика Александра, превращение его в восточного монарха способствуют привлечению персидской аристократии

62

на сторону Александра и недовольству македонцев62.

62 По мнению Брианта «.процесс Филоты, убийство Пармениона и Клита, а также дело о проскинезе - вот главные эпизоды этого противостояния царя и его окружения». См. [Бриан 2007.а, с. 131—136].

Александр сознательно делает ставку на сотрудничество с местной аристократией и персидской знатью: все чаще сатрапами назначаются лояльные к нему персы и представители местных династий [Бриан 2007.а, с. 120—122].

Впервые в октябре 331 г. до н.э. знатный перс Мазей (или Маздай) получил высокий пост в имперской администрации — только что покоренную сатрапию Вавилонию. С этого момента другие представители исконного господствующего класса были привлечены к управлению в большом количестве: в Сузах, в Персеполе, в сатрапиях Иранского нагорья. Из 12 завоеванных и образованных в 331—327 гг. до н. э. сатрапий лишь одна, Арахосия, была отдана под начало македонянина Мена.

Александр понимал, что опора на аристократию будет способствовать его целям. Он даровал прощение всем персидским правителями, которые обещали ему верность, и оставил полномочия (правда, временно) некоторым персидским сатрапам: Абулиту и Оксатру в Сузиане, Аспату в Кармании, Автофрадату у тапуров и мардов и Сатибарзану в Арии и Дрангиане. Другие были быстро восстановлены в и прежних должностях: например, Атропат в Мидии в 328—327 гг. до н.э. и Фратаферна в Парфии и Гиркании с 330 г. до н.э.

Следует отметить, что часть назначенных сатрапов уже несколько лет находилась в окружении Александра. Например, тот же Мифрен, который летом 334 г. до н.э. сдал ему крепость в Сардах, был назначен в 331 г. до н.э. сатрапом Армении (хотя, ему так и не удалось установить над ней контроль). Другие персы пробыли определенное время в Македонии (например, Амминап)63, а Артабаз был назначен в Бактрию.

63 Согласно Арриану, после битвы Александр отправил на работы в Македонию большое количество военнопленных. (Арриан 1.8).

Неудивительно, что иранская аристократия видевшая спасение страны лишь в сопротивлении завоеваниям, получив гарантии сохранения своих привилегий от нового царя, переходит на сторону завоевателей. Но постепенно персидские сатрапы лишаются военных функций. Если, как мы видели в предыдущих разделах, в случае войны сатрапы играли важную роль как военачальники, то теперь на военные должности были назначены македоняне: в каждой сатрапии был македонский стратег, командовавший оккупационными войсками и имевший право распоряжаться сокровищницами и крепостями.

Иранское общество в этих условиях должно было быть сломлено не только в военном плане, но и в нравственном. Те, кто считался недавно врагами, теперь становятся лучшими друзьями представителей знати! Остается открытым вопрос, могла ли часть населения поверить в то, что Александр отнял «фарн» у Дария III и, следовательно, обладает законными правами на трон.

Отношение магов и жрецов к Александру также было неоднозначным. Среди высокопоставленных советников Алек-

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

сандра при дворе не упоминаются маги. По всей видимости, зороастрийская община, игравшая большую роль в сопротивлении завоевателям, сильно пострадала во время военных действий. Об этом свидетельствует тот факт, что в поздних зороастрийских сочинениях имя Александра упоминается в терминах, характеризующих Ахримана [Бойс 1988, с.

184—186]. Он помещается среди худших грешников в истории человечества за то, что он «убивал магов» (Арда-Вираз-Намаг 1, 9; цит. по [Бойс 1988]).

В сочинении на пехлеви «Арда-Вираз-Намаг» говорится, что Александр убил «много учителей, законоведов, эрбадов и мобадов» (Арда-Вираз-Намаг 1, 9ж цит. по [Бойс 1988]). В «Большом Бундахишне» сообщается, что Искандер «погасил много огней» (Большой Бундахишн XXXIII, 14). По всей видимости, столь негативное отношение зороастрийцев объясняется не только разграблениями македонцами зороастрийских святилищ64, но и яростным сопротивлением священнослужителей,

64 М. Бойс сообщает, что «Храм Фратадара в Персеполе пострадал тогда, когда Александр разграбил столицу,

а храм Анахиты в Экбатанах (Хамадан) македонцы грабили несколько раз».

являвшихся хранителями древних произведений, утраченных и не дошедших до нашего времени.

Ко времени Александра зороастрийская традиция также относит потерю копии Авесты, записанной по повелению царя Виштаспы золотыми чернилами на 12 000 дубленых коровьих кожах (или 1200 досках). Согласно традиции в текстах содержалась сумма священных знаний об обрядах, способах лечения, астрологии. Одна копия хранилась в сокровищнице Дария III в Персеполе, другая — в Шизе. «Коварный Александр сжег и бросил в море священную книгу семи царей» (Шахрихан Эран). В «Естественной истории» Плиния персидские тексты были частично вывезены в Грецию и переведены на греческий язык (Плиний. Естественная история ХХХ, 2).

Для Александра как наследника Ахеменидов и его историков сопротивление иранцев — это не война за освобождение, а война против сепаратизма разрозненных групп бунтовщиков, которых Квинт Курций симптоматично именует «разбойниками»65.

65 Подобное отношение Александра к восстаниям во многом напоминает отношение Дария к восставшим против него «бунтовщикам» и псевдоцарькам в Бехистунской надписи.

В Согдиане долгое время с неслыханной жестокостью ведется осадная война против городов. В Газе по приказу Александра Кирополис снесен с лица земли. Горят деревни. Вся молодежь изрублена, «чтобы за предательство все одинаково пострадали от ужасов войны» (Квинт Курций Руф VII, 9, 22).

Мидия была окружена «греческими полисами, чтобы удерживать на расстоянии обосновавшиеся по соседству варварские народы» (Диодор XVII. III, 6; Полибий X. 27). В 324—323 гг. до н.э. Александр «основал значительные города в самых важных местах страны» (Диодор XVII. III, 6; Полибий X. 27). В действительности это были не полисы в полном смысле слова, а только крепости и гарнизоны.

Как показал в своей работе Г.А. Кошеленко [Кошеленко 1979], греческое население в идеологическом плане противопоставляло себя «варварам». И интеграция с автохтонным населением не всегда была возможна. Греческие авторы не проявляют никакого интереса ни к культуре, ни к нравам, ни к обычаям, ни к религии персов и других народов Ахеменидской державы. Это объясняется тем, что греки стали чувствовать себя завоевателями и властителями Азии. Их не интересует местная идеология и духовная культура, материально-экономические интересы выходят на первый план. Лишь после распада державы Александра Македонского начался процесс духовного и культурного синкретизма.

Поселившиеся в Восточном Иране греки не всегда имели возможность вызывать жен из Европы. Поэтому в их среде наблюдаются браки с азиатскими женщинами. Так, к моменту отправки ветеранов в Македонию (323 г. до н.э.) они оставили в Азии несколько тысяч детей, которых царь обещал воспитать и «вооружить» по-македонски (Диодор. XVIII, 7, 1).

География восстаний позволяет заключить, что сопротивления были сильнее всего в тех областях, где была большая централизация политической власти Ахеменидов. В районах, где при Великих царях допускалось существование местных автономий, население менее проявляло недовольство. В целом Александр не изменил никакие государственные структуры Ахеменидов. Деление на сатрапии сохранялось, только в некоторых областях размеры сатрапий были пересмотрены. Македонцы использовали и ахеменидские рычаги управления экономикой. В среде персидских сатрапов была проведена «чистка». Злоупотреблявшие своей властью были смещены с занимаемых постов.

Как и при дворе Ахеменидов, Александр ценил подданных по личной преданности. Античные авторы показывали, какое возмущение вызывал у македонцев факт принятия Александром придворных терминов Ахеменидских царей. При Ахеменидах использовалась практика называния персов своими родственниками.

В 327 г. до н.э. Александр женился на Роксане, дочери знатного бактрийца Оксиарта. Александр притворился «влюбленным с первого взгляда». Античные авторы не скрывают, что эта свадьба носила отчетливый политический характер. Свадьба в какой-то мере могла служить гарантией лояльности отца, который до этого долгое время оказывал македонянам жестокое сопротивление. После свадьбы Оксиарт был назначен сатрапом в Парапамис. Следствием свадьбы стало быстрое привлечение на сторону царя представителей персидской знати в той мере, в какой этот брак мог быть воспринят как доказательство намерений длительного сотрудничества с местной знатью.

Александр стремился по образцу персидских царей расширить территорию державы, объединив под своей властью

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

народы и страны и став в действительности достойным носить титул персидских царей. Об этом свидетельствуют предпринятые им военные экспедиции, аналогичные военным экспедициям Дария Великого.

Александр перенял и идеологию Ахеменидов в отношении к неиранским территориям. Как и Кир и Дарий, в странах, где они устанавливали свое господство, он вел себя как покровитель местных святилищ. Он, как и Ахемениды, принял титул фараона в Египте, «царь четырех частей света» в Месопотамии. Для греков же Александр был царем македонян, архонтом в Фессалийском союзе, «гегемоном» Коринфского союза, «освободителем» и «восстановителем» в азиатских греческих полисах. Лишь взамен титула Великого царя Александр именовался просто «Царь Александр», подчеркивая, что его имя вполне может рассматриваться как синоним слова «Великий».

Можно предположить, что многие перешедшие на сторону Александра персы, в основном аристократия и знать, действительно рассматривали нового царя как преемника своих прежних царей Ахеменидов. Свадьбы с дочерьми Дария и Артаксеркса III воспринимались традиционно как символы преемственности власти.

Трагедия Александра заключалась в том, что он не смог оставить после себя достойного преемника. Сын, рожденный от Роксаны, не был принят греческим обществом, и вставал непростой вопрос регентства. Разница в менталитете не позволяла грекам, противопоставлявшим себя варварам и считавшим себя победителями, относиться к побежденным подданным Ахеменидских царей как равным себе.

Заключение

Идеология иранского общества прошла длительный этап эволюции. В ахеменидский период (VI—IV вв. до н.э.) прослеживается изменение социальной структуры общества, формирование и становление культурных и государственных традиций. Сочетание традиций и инноваций позволило Ахеменидам создать первую в древнем мире самую крупную полиэтническую империю. Превратившись в мировую державу, государство Ахеменидов стало играть важную роль на всем Ближнем Востоке. Терпимое и доброжелательное отношение к культурным традициям десятков народов и племен создавало благоприятные условия для расцвета международной торговли и развития культурных контактов народов различных стран. В силу своих справедливых и гуманистических принципов Ахеменидской империи удалось сохранить свое могущество на обширной территории в течение двухсот лет.

Все это объясняет наблюдающийся во всем мире огромный культурно-исторический интерес к Ахеменидской державе и духовной культуре Ирана.

Последний период — период упадка государства Ахеменидов — связан с ослаблением влияния идеологических факторов на жизнь иранского общества, с ослаблением централизации и появлением сепаратистских традиций, приведших к упадку единого государства. Начинается закат Персидской державы, выразившийся в постоянной борьбе наследников престола друг с другом за власть. Интриги советников-евнухов, сатрапов, греков и постоянные восстания становятся «головной болью» иранцев и довольно красочно описаны у греческих авторов. В это время прослеживается дифференциация ценностных ориентиров иранского общества. Дифференциация ценностных ориентиров знати приводит к тому, что все большую роль в армии начинают играть греческие наемники.

Влияние официальной пропаганды усиливается в греко-персидских войнах. Когда миф о непобедимости персидских войск развеивается, Ахемениды делают ставку на использование дипломатических средств и прибегают к ведению психологической войны.

Но прекращение существования государства Ахеменидов не означало отмирание царской идеологии. Отдельные черты этой идеологии прослеживаются после завоевания государства Александром Македонским, который стал преемником Ахеменидов. В условиях завоевания страны Александром Македонским четко становится видна дифференциация ценностных ориентиров знати и рядовых общинников. После смерти Александра начались междоусобицы. Не было сильного правителя, способствовавшего предотвратить распад государства.

В период Сасанидской империи все основные тенденции выкристаллизовались в идеологии новой правящей династии

— однако культура и искусство царского двора служили источником вдохновения для имперского стиля Рима и Византии, а к опыту идеологии Ахеменидов в течение столетий обращались правители как Ирана, так и других государств мира.

Подведение геополитических итогов ХХ столетия в очередной раз потребовало обращения к вопросу об истоках и эволюции идеологических оснований государственного строительства. На рубеже ХХ—XXI вв. опыт державы Ахеменидов снова оказался востребованным, отдельные исследователи заговорили об «ахеменидской модели» сплочения народов (империи) как об одной из универсальных стратегий [Алаев 2000, с. 151—152]. Учитывая же роль Ирана в Каспийском регионе, этот опыт оказывается принципиальным для понимания возможностей обустройства данного политического и социокультурного пространства и ведения современного Каспийского диалога.

ЛИТЕРАТУРА

1. Абаев В.И. Антидэвовская надпись Ксеркса / / Иранские языки. Труды Института языка и мышления АН СССР. 1945. Т. 1. C. 134-140.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

2. Абаев В.И. Два зороастризма в Иране (Иран Восточный — Иран Западный: два лица одной этнической

культуры) //Вестник древней истории. 1990. № 4. С. 198 — 207.

3. Абаев В.И. Древнеперсидское Abicaris в Бехистунской надписи. (К вопросу о социальном характере тер-

мина) / / Вестник древней истории. 1985. № 1. C. 3 — 7.

4. Абаев В.И. Еще о языке как идеологии и как технике / / Язык и мышление. 1936. № 6 — 7.

5. Абаев В.И. Пятый столбец Бехистунской надписи Дария I и Антидэвовская надпись Ксеркса/ / Вестник

древней истории. 1963. № 3. C. 113 — 118.

6. Абдуллаев Е.В. Идеи Платона между Элладой и Согдианой: очерки ранней истории платонизма на

Среднем Востоке. СПб.: Алетейя, 2007.

7. Авеста в русских переводах (1861 — 1996) / Под ред. И.В. Рака. СПб.: Журнал «Нева» — РХГИ, 1998.

8. Авеста. Избранные гимны / Пер. с авест. И.М. Стеблин-Каменского. М.: Дружба народов, 1993.

9. Азаркин Н.М. Всеобщая история юриспруденции. М.: Юрид. лит., 2003.

10. Алаев Л.Б. Империя: феномен или этап развития? / / Вопросы истории. 2000. № 4 — 5. С. 148 — 156.

11. Алиев И. История Мидии. Баку: Изд-во Акад. наук АзССР, 1960.

12. Аммиан Марцеллин. Римская история / Пер. с лат. Ю.А. Кулаковского и А.И. Сонни. М.: АСТ: Ладо-

мир, 2005.

13. Аристофан. Комедии. В 2-х тт. / Пер. с древнегреч. Общ. ред. переводов Ф.А.Петровского и В.Н.Ярхо. М.:

Худлит, 1954.

14. Арриан. Поход Александра / Пер. с лат. М.Е.Сергеенко. СПб.: МИФ, 1993.

15. Археология Средней Азии, Кавказа и Сибири / Отв. ред. И.Т. Кругликова. М.: Наука, 1990.

16. Археология Средней Азии, Сибири и Кавказа/ Отв. ред. И.Т. Кругликова. М.: Наука, 1993.

17. Багдасаров С.Б. Население Ирана и особенности его культуры, быта, нравов. М., 1977.

18. Бартольд В.В. Историко-географический обзор Ирана. СПб., 1903.

19. Беккер К.Ф. Мифы древнего мира. Всемирная история / Под ред. Л.М. Лукьяновой. Саратов: Надежда, 1995.

20. Бивар А.Д.Х. Митра и Серапис / / Вестник древней истории. 1991. № 3. С. 52 — 63.

21. Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. СПб., 1851.

22. Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи / Пер. с англ. и прим. И.М. Стеблин-Каменского. Отв. ред.

Э.А. Грантовский. М.: Наука, 1988.

23. Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. СПб.:

Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 2001.

24. Бриан П. Александр Македонский. М.: Астрель: АСТ, 2007.a.

25. Бриан П. Дарий в тени Александра. М.: Вече, 2007.б.

26. Вавилонская хроника / / История Востока. Тексты и документы. М.: Высшая школа, 2002.

27. Вавилонский памфлет Набонида // История Древнего Востока. Тексты и документы. М.: Высшая

школа, 2002.

28. Вакхилид. Эпиникии / Пер. с древнегреч. М.Л. Гаспарова // Пиндар.Вакхилид. М.: Наука, 1980.

29. Вейнберг И.Б. Гражданско-храмовая община в западных провинциях Ахеменидской державы. Автореф.

дисс. Тбилиси: Ин-т истории, археологии и этнографии Академии наук Грузинской ССР им. И.А. Джавахишвили , 1973.

30. Ветхий Завет. Книга Даниила / Пер. с древнеевр. и арам. и вст. статья Е.Б. Смагиной. Комм. Е.Б. Смаги-

ной и М.Г. Селезнева. М.: Российское Библейское Общество, 2002

31. Ветхий Завет. Книга Иезекииля / Пер. с древнеевр., вст. статья и комм. Л.В. Маневича. М.: Российское

Библейское Общество, 2006.

32. Ветхий Завет. Книга Исайи / Пер. с древнеевр. и комм. А.Э. Графова. М.: Российское Библейское Обще-

ство, 2004.

33. Ветхий завет. Синодальный перевод [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rusbible.ru

34. Вишневская А.О. Раскопки на городище Кюзели-гыр. Археологические открытия 1972, М.: Наука, 1973.

35. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Т. 1 — 2. Тбилиси: Изд-во Тби-

лисского ун-та, 1984.

36. Гафуров Б. Фирдоуси слава и гордость мировой культуры // Фирдоуси. Шах-наме/ Пер. с фарси. М.:

Художественная литература, 1972.

37. Геродот. История: в 9-ти книгах / Пер. с древнегреч. Г.А. Стратановского. М.: Ладомир, Изд-во АСТ, 1999.

38. Гече Г. Библейские истории / Пер. с венг. Р. Даллош. М.: Издательство политической литературы, 1990.

39. Голицын Н.С. Всеобщая военная история древнейших времен. Ч. 1. От древнейших времен до смерти

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Александра Великого (323 г. до Р.Х.). СПб., 1872.

40. Государство на Древнем Востоке: Сб. статей / Отв. Ред. Э.А. Грантовский, Т.В. Степугина. М: Восточная ли-

тература, 2004.

41. Грантовский Э.А. Иран и иранцы до Ахеменидов. Основные проблемы. Вопросы хронологии. М.: Во-

сточная литература, 1998.

42. Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племен Передней Азии 2е изд. М.: Восточная литература,

2007.

43. Григорьев В.В. Греко-Бактрийское царство // Журнал Министерства просвещения. CXXXVI, 1867. С.

321-359.

44. Григорьев В.В. О скифском народе саков. СПб.: Типография Императорской Академии Наук, 1871.

45. Григорьев В.В. Поход Александра Македонского в Западный Туркестан. СПб., 1881.

46. Гюиз Ф. Древняя Персия. М.: Вече, 2007.

47. Д'Агостино Ф. Набонид и "Цилиндр Кира" / / Вестник древней истории. 1995. № 2. С. 169 — 174F.

48. Дандамаев М.А. Имперская идеология и частная жизнь в Ахеменидской державе / / Вестник древней ис-

тории. 1998. № 1. С. 48 — 55.

49. Дандамаев М.А. Иран при первых Ахеменидах (IV в. до н.э.). М.: Изд-во восточной литературы, 1963.а.

50. Дандамаев М.А. Отражение содержания Бехистунской надписи в труде Геродота / / Краткие сообщения

Института народов Азии. Иранская филология. 1963.б. Т. 67. С. 190 — 192.

51. Дандамаев М.А. Политическая история Ахеменидской державы. М.: Наука, 1985.

52. Дандамаев М.А., Луконин В.Г. Культура и экономика древнего Ирана. М.: Главная редакция восточной

литературы издательства «Наука», 1980.

53. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека / Пер. с древнегреч., авт.ст., комм. и указ.

О.П. Цыбенко. Книга XVII. М.: Лабиринт, 2000.

54. Древний Восток в античной и раннехристианской традиции (Индия, Китай, Юго-Восточная Азия) / Пер.

Г.А. Тароняна. М.: Ладомир, 2007.

55. Дрезден М. Мифология Древнего Ирана / Пер. с англ. И.М. Стеблин-Каменского / / Мифологии древ-

него мира./ Под ред. В.А. Якобсона. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1977.

56. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. М.: Главная редакция восточной литературы изда-

тельства «Наука», 1990.

57. Дьяконов И.М. История Мидии (от древнейших времен до конца IV века до н.э.). М. — Л.: АН СССР, 1956.

58. Дьяконов И.М. Очерк истории Древнего Ирана. М.: Восточная литература, 1961.

59. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев / Пер. с фр. Т.В. Цивьян. М., 1986.

60. Зороастрийские тексты. Суждения Духа Разума (Дадестан-и меног-и храд). Сотворение основы (Бун-

дахишн) и другие тексты / Изд. подготовлено О.М. Чунаковой. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1997.

61. Иванов М.С. Очерки истории Ирана. М.: Госполитиздат, 1952.

62. Иванчик А.И. История державы Ахеменидов: источники и новые интерпретации. / / Вестник древней

истории. 2000. № 2. С. 174 — 198.

63. Идеологические представления древнейших обществ: Тез. докл. М.: АН СССР, 1980.

64. Из истории древнего мира и средневековья / Под ред. Ю.М. Сапрыкина. М.: МГУ, 1988.

65. Ильин Г.Ф., Дьяконов И.М. Индия, Средняя Азия и Иран в первой половине I тысячелетия до н.э. / / Ис-

тория Древнего мира. Т. 1: Ранняя Древность. М.: Наука 1983. С. 395 — 396.

66. Иран: Экономика. История. Историография / Отв. ред. Н.А. Кузнецова. М.: , 1976.

67. Иранистика в России и иранисты / Отв. ред. Л.М. Кулагина. М.: Наука, 2001.

68. Искусство Древнего Востока / Под общ. ред. Ю.Д. Колпинского и Е.И. Ротенберга. М.: Искусство, 1968.

69. Искусство и археология Ирана. Всесоюзная конференция. 1969. М.: Главная редакция восточной литера-

туры издательства «Наука», 1971.

70. Историография истории Древнего Востока: Иран, Средняя Азия, Индия, Китай. СПб.: Алетейя, 2002.

71. История Востока / Отв. ред. В.А. Якобсон. Т. 1. М.: Восточная литература, 1997.

72. История Древнего Востока. От ранних государственных образований до древних империй /Под ред.

А.В. Седова. М.: Восточная литература, 2004.

73. История Древнего Востока. Тексты и документы / Под ред. В.И. Кузищина. М.: Высшая школа, 2002.

74. История Древнего мира / Под ред. И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. 2-е изд. Т. 2. М.:

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983.

75. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века / Под ред. акад. Струве В.В., акад. Орбели И.А.

и проф. Петрушевского И.П. Л.: ЛГУ, 1958.

76. История Ирана / Под ред. Иванова М.С. и др. М.: МГУ, 1977.

77. История Ирана: Сб. / Сост. С.А. Шумов, А.Р. Андреев. М.; Киев :Альтернатива; Евролинц, 2003.

78. История иранского государства и культуры. К 2500-летию Иранского государства / Ред. Гафуров Б.Г.,

Грантовский Е.А., Иванов М.С. М.: Наука, 1971.

79. Каве Ф. Персы: Армия Великих царей. М.: Эксмо, 2009.

80. Калалы-гыр 2. Культовый центр в Древнем Хорезме. ГУ-П вв. до н.э. / Отв.ред. Б.И.Вайнберг. М.: Восточ-

ная литература, 2004.

81. Книга царей, или Шах-наме: Эпические предания народов Ирана / Литературный пересказ Н. Конды-

ревой. М.: РИПОЛ КЛАССИК,, 2002.

82. Коссович К.А. Четыре статьи из Зендавесты. СПб., 1861.

83. Кошеленко Г.А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М.: Наука, 1979.

84. Крюкова В. Ю. Зороастризм. СПб.: «Азбука-классика, Петербургское Востоковедение», 2005.

85. Ксенофонт. Афинский. Анабасис. Греческая история /Пер. с древнегр. С.Я. Лурье, М.И. Максимовой. М.:

Библиотека «Вехи», 2003.

86. Ксенофонт. Киропедия / Пер. с древнегр. и прим. В.Г. Боруховича, Э.Д. Фролова. М.: Наука, 1976.

87. Куликан Уильям. Персы и мидяне. Подданные империи Ахеменидов / Пер. с англ. Л.А. Игоревского. М.:

Центрполиграф, 2002.

88. Кюмон Ф. Мистерии Митры. СПб.: Евразия, 2000.

89. Лашкин В. И. К вопросу о происхождении идеологий. М.: МГУ, 1979.

90. Лелеков Л.А. Авеста в современной науке. М.: Гос. НИИ реставрации Мин. культуры и туризма, 1992.

91. Лелеков Л.А. Зороастризм: явление и проблемы/ / Локальные и синкретические культы. М.: Наука, 1991.

С. 12—49.

92. Лехаци Симеон. Путевые заметки / Пер. с арм. М.О. Дарбинян. М.: Восточная литература, 1965.

93. Локальные и синкретические культы/Отв. ред. С.А. Арутюнов. М.: АН СССР, Ин-т этнологии и антро-

пологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, 1991.

94. Ломницкий С. Персия и персы. Эскизы и очерки С. Ломницкого. 1898 — 1899. СПб., 1902.

95. Луконин В.Г. Древний и раннесредневековый Иран: Очерки истории культуры. М.: Главная редакция

восточной литературы издательства «Наука», 1987.

96. Луконин В.Г. Искусство древнего Ирана. М.: Искусство, 1977.

97. Лэмб Г. Кир Великий. Первый Монарх / Пер. с англ. Л.А. Игоревского. М.: Центрполиграф, 2002.

98. Маковельский А.О. Авеста. Баку: Изд-во Академии наук АзССР, 1960.

99. Максутов В.П. История Древнего Востока. Культурно-политическая и военная с отдаленных времен до

эпохи македонских завоеваний / / Ассиро-Халдея и Персия. Т. II. Кн. V—VIII. СПб., 1905. С. 21 — 22.

100. Марк Юниан Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «НМопае РЫНрркае» / Под ред. М.Е. Грабарь-

Пассек. СПб.: СПбГУ, 2005.

101. Массон В.М. Культурогенез Древней Центральной Азии. СПб.: СПбГУ, 2006.

102. Медведская И.Н. Древний Иран накануне империй (IX—VI вв. до н.э.): история Мидийского царства Ав-

тореф. дисс. ... докт. историч. наук. СПб., 2007.

103. Медведская И.Н. Мидийское царство / / История древнего Востока: от ранних государственных образо-

ваний до древ империй. М.: Восточная литература, 2004. С. 515 — 536.

104. Медведская И.Н., Дандамаев М.А. История Мидии в новейшей западной литературе / / Вестник древней

истории. 2006. № 1. С. 202 — 209.

105. Межгосударственные отношения и дипломатия на древнем Востоке. М.: Наука, 1987.

106. Мейтарчиян М.Б. Погребальные обряды зороастрийцев. М. — СПб.: Ин-т востоковедения РАН; Летний

сад, 2001.

107. Мидия. Персия. Иран. Древние царства Востока: Сборник / Сост. Г.И. Царёва. М.: Издательство Царе-

ва В.П., 2003.

108. Надпись Кира из Ура / / История Востока. Тексты и документы. М.: Высшая школа, 2002.

109. Надпись Кира из Урука / / История Древнего Востока. Тексты и документы. М.: Высшая школа, 2002.

110. Никоноров В.П. Маргиана и Мерв в античной историографии / / Мерв в Древней и Средневековой ис-

тории Востока. Тез.докл. Ашхабад: Ылым, 1990.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

111. Новиков С.В. Юго-Западный Иран в античное время: от Александра Македонского до Ардашира I. М.:

МГУ, 1989.

112. Омельченко. Всеобщая история государства и права. В 2-х т. М.: ТОН-Остожье,, 2000.

113. Оранский И.М. Введение в иранскую филологию. М.: Наука, 1988.

114. Основы иранского языкознания. Древнеиранские языки. М.: Наука, 1979.

115. Плутарх. Избранные жизнеописания /Пер. с древнегреч. сост. и примеч. М. Томашевской. Т. 1, 2. М.:

Правда, 1987.

116. Плутарх. Сочинения. М: Художественная литература, 1983.

117. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 2 т. / Изд.подгот. С.С.Аверинцев и др. М.: Художественная

литература, 1994.

118. Поротников В.П. Дарий. М.: Терра-Книжный клуб, 2004.

119. Прокопий Кессарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история / Пер. А.А.Чекаловой/

М.: Наука, 1993.

120. Пугаченкова Г.А., Ремпель А.И. Очерки искусства Средней Азии. М.: Искусство, 1982.

121. Пьянков И.В. Ктесий как историк / / Античная древность и средние века. 1975. № 11. С. 52 — 57.

122. Пьянков И.В. Средняя Азия в античной географической традиции. Душанбе: Дониш, 1972.

123. Рагозина З.А. История Мидии, второго Вавилонского царства и возникновения Персидской державы.

СПб., 1903.

124. Раевский Д.С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. Опыт реконструкции скифской мифологии. М.:

Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1977.

125. Рак И.В. Мифы Древнего Ирана/ Под ред. И.В. Рака. Екатеринбург: У-Фактория, 2006.

126. Рапопорт Ю.А. Космогонический сюжет на хорезмийских сосудах / / Средняя Азия в древности и сред-

невековье. М.: Наука, 1977. с. 58 — 71.

127. Рапопорт Ю.А. Религиозные верования хорезмийцев в доисламское время / / Поволжье и сопредельные

территории в Средние века / / Поволжье и сопредельные территории в средние века. Труды Государственного Исторического Музея. Вып. 135. М.: ГИМ, 2002. С. 141 — 143.

128. Ригведа. В 3 т. / Пер. Т.Я. Елизаренковой. М.: Наука,1989 — 1999.

129. Ртвеладзе Э.В. Древние монеты Средней Азии. Ташкент: Издательство литературы и искусства имени

Гафура Гуляма, 1987.

130. Рунг Э.В., Холод М.М. Персидская политическая пропаганда в греческом мире в V IV вв. до н.э. / / Мне-

мон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. проф. Э.Д. Фролова. СПб.: СПбГу, 2006. Вып.5. C. 71 — 82.

131. Руф К.К. История Александра Македонского / Пер. с древнегреч. В.С. Соколова и А.Ч. Козаржевского.

Отв. ред. А.А. Вигасин. М.: МГУ, 1993.

132. Сверчевская А.К. Библиография Ирана. Литература на русском языке (1917 — 1965) / Сост. Сверчев-

ская А.К. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука» , 1967.

133. Ставиский Б.Я. Искусство Средней Азии. Древний период VI в. до н.э. — VIII в. н.э. М.: Искусство, 1974.

134. Ставиский Б.Я., Яценко С.А. Искусство и культура древних иранцев: Великая степь, Средняя и Цен-

тральная Азия. М.: РГГУ, 2002.

135. Становление и развитие раннеклассовых обществ. Л.: ЛГУ, 1986.

136. Страбон. География: в 17 кн. / Пер. с древнегреч.Г.А. Стратановского. М.: Ладомир, 1994.

137. Страны и народы Востока. Вып. 8. М.: Наука, 1969.

138. Струве В.В. Родина зороастризма / / Этюды по истории Северного Причерноморья, Средней Азии и

Кавказа. Л.: Наука, 1968.a С. 125 — 145.

139. Струве В.В. Этюды по истории Северного Причерноморья, Средней Азии и Кавказа. Л.: Наука, 1968.б.

140. Тайлор Э.Б. Первобытная культура / Пер. с англ. Д.А. Коропчевского. М.: Государственное издательство

политической литературы, 1989.

141. Тимахович Ю.Н. Персидские цари. Мн.: Беларусь, 1999.

142. Токарев С.А. Религия в истории народов мира. М.: Республика, 2005.

143. Толстов С.П. Древний Хорезм. М.: Моск. ордена Ленина гос. ун-т им. М.В. Ломоносова,, 1948.a.

144. Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М. — Л.: АН СССР, 1948.б.

145. Тревер К.В., Луконин В.Г. Сасанидское серебро. М.: Искусство, 1987.

146. Тураев Б.А. История Древнего Востока. Т. 1, 2. Л.: Социально-экономическое издательство, 1936.

147. Уилбер Д. Персеполь. Археологические раскопки резиденции персидских царей. М.: Главная редакция

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

восточной литературы издательства «Наука», 1977.

148. Уледов А. К. Общественная психология и идеология. М.: Мысль, 1985.

149. Фархуджаста Х. Семья в Иране (Ханавада) (серия Iranica) СПб.: Петербургское Востоковедение, 2009.

150. Фирдоуси. Шах-наме / Пер. с фарси. С. Липкина, В. Державина. М.: Художественная литература, 1972.

151. Фрай Р. Наследие Ирана / Пер. с англ. В.А. Лившица и Е.В. Зеймаля. Под ред. М.А. Дандамаева. М.:

Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1972.

152. Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж.А., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания

древнего человека. СПб.: Амфора, 2001.

153. Хинц В. Государство Элам / Пер. с немецкого. М.: Главная редакция восточной литературы издательства

«Наука», 1977.

154. Хлопин И.Н. Эпоха бронзы Юго-Западного Туркменистана. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2002.

155. Хлопин И.Н. Юго-западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. Л.: Наука, 1983.

156. Хрестоматия по древней истории / Под ред. В.В. Струве. Т. 1. М., 1936.

157. Хрестоматия по истории Древнего Востока. В 2-х частях. Под ред. М. Коростовцева, И. Кацнельсона,

B. Кузищина. М.: Высшая школа, 1980.

158. Ша'бани Р. Краткая история Ирана. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2008.

159. Шофман А.С. Идея мирового господства в завоевательных планах Александра Македонского / / Вестник

древней истории. 1969. № 4. С. 96 — 111.

160. Шофман А.С. Религиозная политика Александра Македонского / / Вестник древней истории. 1977. № 2.

C. 111 — 120.

161. Эббот Д. Ксеркс. Покоритель Вавилона. М.: Центрполиграф, 2004.

162. Элиаде М. История веры и религиозных идей / Пер. H.H. Кулаковой, В.Р. Рокитянского и Ю.Н. Стефа-

нова. Т. 1. М.: Критерион, 2002.

163. Эсхил. Трагедии / Пер. с древнегреч. В.И. Иванова. М.: Наука, 1989.

164. Яценко С.А. Костюм древней Евразии (ираноязычные народы). М.: Восточная литература, 2006.

165. Alarm M., Klimburg-Salter D.E. eds. Coins, Art, and Chronology. Essays on the Pre-Islamic History of the Indo-Iranian

Borderlands. Wien, 1999.

166. Benveniste E. Le vocabulaire des institutions indo-europeennes. Paris, 1969, vol. I.

167. Benveniste E. Nouvelles inscriptions Achemenides. Paris, 1930.

168. Воусе М. A History of Zoroastrianism. Leiden, 1975, vol. I.

169. Boyce M. "On the Orthodoxy of Sasanian Zoroastrianism." Bulletin of the School of Oriental and African Studies 59.1

(1996): 11 — 28.

170. Boyce M., Grenet F. A History of Zoroastrianism III, HO I/VIII/I, 2/2. Leiden: Brill, 1991.

171. Briant P. L'Histoire de l'Empire Perse: De Cyrus a Alexander. Paris, 1996.

172. Cameron G. History of Early Iran. London, 1976.

173. Cartledge P. Agesilaos and the Crisis of Sparta. London, 1987.

174. Chattopadhyaya S. The Achaemenids in India. Calcutta, 1950.

175. Curtis V.S., Stewart S. eds. The Idea of Iran. Volume 1: Birth of the Persian Empire. New York, 2005.

176. Dhalla M.N. Zoroastrian Civilization. From the Earliest Times to the Downfall of the Last Zoroastrian Empire 651 A.D.

New York, 1922.

177. Dumezil G. L'ideologie des Indo-Europeens. Brussels, 1958.

178. Encyclopedia Iranica Online Edition. Web. <https://www.iranica.com>.

179. Frye R.N. "Ethnic identity in Iran" Jerusalem Studies in Arabic and Islam 26 (2002): 78 — 83.

180. Frye R.N. The Heritage of Persia. The pre-Islamic History of One of the World's Great Civilizations. New York: World

Publishing Company, 1963.

181. Frye R.N. The History of Ancient Iran. Munich, 1984.

182. George P. Barbarian Asia and Greek Experience: From the Archaic Period to the Age of Xenophon. Baltimore, 1994.

183. Gershevitch I. ed. The Cambridge History of Iran. Cambridge, 1985, vol. 1, 2.

184. Ghirshman R. Iran from the Earliest Times to the Islamic Conquest. Harmondsworth, 1954.

185. Ghirshman R. Persia: From the Origins to Alexander the Great. London, 1964.

186. Gnoli G. De Zoroastre a Mani. Paris, 1985.

187. Gnoli G. Zoroaster's Time and Homeland. Naples, 1980.

188. Harmatia I. ed. Prolegomena to the Sources on the History of Pre-Islamic Central Asia. Budapest, 1979.

189. Haug M. trans., ed. "The Book of Arda Viraf." The Sacred Books and Early Literature of the East. Ed. C.F. Horne.

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

New York: Parke, Austin, and Lipscomb, 1917, vol. 7.

190. Herzfeld E. Archaeological History of Iran. London, 1935.

191. Huot J.-L. Iran l'des origins aux Achemenides. Geneve, 1965.

192. Kelly T. "Persian Propaganda — a Neglected Factor in Xerxes' Invasion of Greece and Herodotus." Iranica Anti-

qua 38 (2003): 173 — 219.

193. Kent R.G. Old Persian. Grammar. Texts. Lexicon. New Haven, 1953.

194. Kuhrt A. "Earth and Water." Achaemenid History. Eds. A. Kuhrt, and H. Sancisi-Weerdenburg. Leiden: Brill, 1988,

vol. 3, pp. 87—99.

195. Metz H.Ch. ed. Iran: A Country Study. Washington, 1989, 4th ed.

196. Noldeke T. Das iranische Nationaleposю Berlin — Leipzig, 1920, 2nd ed.

197. Olmstead A.T. History of the Persian Empire. Chicago-London, 1978.

198. Orlin L.L. "Athens and Persia ca 507 B.C.: A Neglected Perspective." Michigan Oriental Studies in Honor of G.G.

Cameron. Ann Arbor, 1976, pp. 265 — 266

199. Pliny the Elder. The Natural History. Eds. J. Bostock, M.D., F.R.S. H.T. Riley, Esq., B.A. London: Taylor and Francis,

1855, book 30, chap. 2. Perseus. Web. <www.perseus.tufts.edu/cgi-bin/ptext?lookup=Plin.+Nat.+30.2>.

200. Potts D.T. "Cyrus the Great and the Kingdom of Anshan." The Idea of Iran, Volume 1: Birth of the Persian Empire.

Eds. V.S. Curtis, and S. Stewart. New York, 2005, pp. 7—29.

201. Potts D.T. The Archaeology of Elam: Formation and Transformation of an Ancient Iranian State. Cambridge:

Cambridge Univ. Press, 1999.

202. Prasek J.V. "Kyros der Grosse." Der alte Orient, Lpz., 1912, Bd. 13, Н. З.

203. Prods O.S. An Introduction to Old Persian. Harvard, 2002.

204. Rawlinson G. The Five Great Monarchies of the Ancient Eastern World. Volume 4: Media. London, 1867.

205. Rawlinson G. The Seven Great Monarchies of the Ancient Eastern World. Volume 5: Persia. London, 1875.

206. Root M.C. "The King and kingship in Achaemenid Art." Acta Iranica. Leiden: Brill, 1979, vol. 19.

207. Sami A., Sharp R.R. Persepolis. Shiras, 1966, 4th edition.

208. Sancisi-Weerdenburg H., Kuhrt A. eds. Achaemenid History. Leiden, 1987—1998, vol.1 —11.

209. Sanjana P.D.B. ed. Denkard (Acts of Religion). 1900, book 3. Web. <http://www.avesta.org/denkard/>.

210. Sen S. Old Persian Inscriptions of the Achaemenian Emperors. Calcutta, 1941.

211. Shahbazi A.Sh. "Early Sasanians' Claim to Achaemenid Heritage." Journal of Ancient Persian History 1.1

(2001): 61 — 73.

212. Smith S. trans. Babylonian Historical Texts Relating to the Capture and Downfall of Babylon. Trans. S. Smith. London:

Taylor & Francis, 1975

213. Soudavar A. The Aura of Kings. Legitimacy and Divine Sanction in Iranian Kingship. California, 2003.

214. Soudavar A. "The Formation of Achaemenid Imperial Ideology and its Impact on the Avesta." The World of

Achaemenid Persia Conference Proceedings (British Museum). Eds. J. Curtis, and S.J. Simpson. London, 2005.

215. Stronach D. Pasargadae. A Report on the Excavations Conducted by the British Institute of Persian Studies from 1961 to

1963. Oxford, 1978.

216. Stronach D. "Achaemenid Village I at Susa and the Persian Migration to Fars." Iraq 26 (1974): 244 — 245.

217. The Cambridge Ancient History. Cambridge, 2008, vol. 4, 2nd edition.

218. The Sacred Books of the East. Oxford, 1895, vol. IV.

219. Tuplin C.J. "Persians as Medes." Achaemenid History. Eds. H. Sancisi-Weerdenburg, A.T. Kuhrt, and M.C. Root.

Leiden, 1994, vol. 8, pp. 249 — 250.

220. Wells J. "The Persian Friends of Herodotus." The Journal of Hellenic Studies 27 (1907): 37—47.

221. Zaehner R.C. The Dawn and Twilight of Zoroastrianism. New York, 1961.

Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:

Ибрагимова, К. А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы [Электронный ресурс] / К.А. Ибрагимова // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. — 2014. — Т. 5. — Вып. 1. — Часть 2: Пространство и время Каспийского Диалога. — Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast5-1-2.2014.12

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

IDEOLOGY OF IRANIAN SOCIETY

AT THE TIME OF THE ACHAEMENID EMPIRE

Ksenia A. Ibragimova, MA of International Affairs, Moscow State Institute of International Relations (University) under the Ministry of Foreign Affairs of Russia, Leading Expert

E-mail: [email protected]

The study of the history of any civilization is impossible without understanding of the ideological concepts of the society, which are reflected in the form of political, religious, ethical, aesthetic and philosophical views, as well as the formation of unconscious "hereditary information”, rooted in the prehistoric era. Modern international relations around the Caspian should all the more consider history of the formation and evolution of the ideology of Iran, which is the largest political center of the region.

It stresses the relevance and scientific importance of that topic. The subject of study is the genesis and evolution of the ideology of the Iranian society (the population of Iranian-speaking regions of the Achaemenid empire). Methodological basis of the study consists of the following methods: retrospective, historical, cultural, philosophical, comparative historical, social and psychological. Ideology of Iranian society was evolving for a long time. In this article, I show preconditions of the genesis of Iranian society ideology dates back to the time of the Indo-Aryans migration in Iran, as well as the time of formation and consolidation of individual states such as Mann or Median kingdom. The lack of a common ideology of the Iranian society can be understood as a main peculiarity of that period. In the Achaemenid period (VI—IV centuries BC) changes in the social structure of society and the process of formation of cultural and state traditions can be observed. A combination of traditions and novations allowed Achaemenids to create the first and the largest multi-ethnic empire of the ancient world. Becoming a world power, the Achaemenid state has played an important role in the Middle East. Tolerant and friendly attitude to the cultural traditions of dozens of nations and tribes created favorable conditions for the flourishing of international trade and the development of cultural contacts between peoples of different countries. By virtue of its fair and humanistic principles Achaemenid Empire for two hundred years managed to maintain their power over a vast area.

Keywords: Ancient Iran, the Achaemenids, Zoroastrianism, Ideology, Media, Alexander the Great, Cyrus, Xerxes, Darius, satraps, strengthening of power of the king.

References:

1. Abaev V.I. "Once More About Language as an Ideology and as a Technique." Language and Thinking. 6 — 7 (1936)

(In Russian).

2. Abaev V.I. "The Fifth Column of the Behistun Inscription of Darius I and Anti-Devas Inscription of Xerxes." Her-

ald of Ancient History 3 (1963): 113 — 118. (In Russian).

3. Abaev V.I. "Two of Zoroastrianism in Iran (Eastern Iran — Western Iran: Two Faces of One Ethnic Culture)."

Herald of Ancient History 4 (1990): 198 — 207. (In Russian).

4. Abaev V.I. "Xerxes' Anti-Devas Inscription." Iranian Languages. Proceedings of Institute of Language and Thinking of

USSR Academy of Science 1 (1945): 134 — 140. (In Russian).

5. Abaev V.I. "The Ancient Persian Abicaris in Behistun Inscription. (On the Matter of Social Character of the

Term)." Herald of Ancient History 1 (1985): 3 — 7. (In Russian).

6. Abbott J. Xerxes. Conqueror of Babylon. Moscow: Tsentrpoligraf Publisher, 2004. (In Russian).

7. Abdullaev E.V. Plato's Ideas Between Hellas and Sogdiana: Essays on the Early History of Platonism in the Middle East.

St. Petersburg: Aleteya Publisher, 2007. (In Russian).

8. Aeschylus. Tragedies. Moscow: Nauka Publisher, 1989. (In Russian).

9. Alaev L.B. "Empire: The Phenomenon or Stage of Development?" Issues of History 5 — 6 (2000): 148 — 156. (In Russian).

10. Alarm M., Klimburg-Salter D.E. eds. Coins, Art, and Chronology. Essays on the Pre-Islamic History of the Indo-Iranian

Borderlands. Wien, 1999.

11. Aliev I. History of Media. Baku: Academy of Science of Azerbaijan SSR Publisher 1960. (In Russian).

12. Ammianus Marcellinus. Roman History. Moscow: AST Publisher, 2005. (In Russian).

13. Ancient East in Ancient and Early Christian Tradition (India, China, Southeast Asia). Moscow: Ladomir Publisher,

2007. (In Russian).

14. Aristophanes. Comedies. Eds. F.A. Petrovsky, and V.N. Yarkho. Moscow: Khudjzhestvennaya literatura Publish-

er, 1954. (In Russian).

15. Arrian. The Anabasis of Alexander. St. Petersburg: Aleteiya Publisher, 1993. (In Russian).

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

16. Art and Archeology of Iran. Proceedings of All-Union Conference. 1969. Moscow: Nauka Publisher, 1971. (In Russian).

17. Arutyunov S.A. ed. Local and Syncretic Cults. Moscow: USSS Academy of Science, N.N. Miklukho-Maklay Insti-

tute of ethnology and anthropology Publisher, 1991. (In Russian).

18. Avesta. Selected Hymnes. Moscow: Druzhba narodov Publisher, 1993. (In Russian).

19. Azarkin N.M. General History of Jurisprudence. Moscow: Yuridicheskaya literatura Publisher, 2003. (In Russian).

20. "Babylonian Chronicle." History of the Ancient East. Texts and Documents. Ed. V.I. Kuzishchina. Moscow: Vysshaya

shkola Publisher, 2002. (In Russian).

21. "Babylonian Pamphlet of Nabonidus." History of the Ancient East. Texts and Documents. Ed. V.I. Kuzishchina. Mos-

cow: Vysshaia shkola Publisher, 2002. (In Russian).

22. Bacchylides. "Epinikia." Pindar. Bacchylides. Moscow: Nauka Publisher, 1980. (In Russian).

23. Bagdasarov S.B. Iran's Population and Features of Its Culture, Life and Morals. Moscow: Moscow State University

Publisher, 1977.

24. Bartold V.V. Historical and Geographical Survey of Iran. St. Petersburg , 1903. (In Russian).

25. Becker C.F. Myths of the Ancient World. World History. Ed. L.M. Lukiyanova. Saratov, Nadezhda Publisher1995.

(In Russian).

26. Benveniste E. Le vocabulaire des institutions indo-europeennes. Paris, 1969, vol. I.

27. Benveniste E. Nouvelles inscriptions Achemenides. Paris, 1930.

28. Bichurin N.Ya. Collection of Information on Peoples in Central Asia in Ancient Times. St. Petersburg, 1851. (In Russian).

29. Bivar A.D.H. "Mitra and Serapis." Herald of Ancient History 3 (1991): 52 — 63. (In Russian).

30. Bongard-Levin G.M., Grantovskyi E.A. From Scythia to India. The ancient Aryans: Myth and History. St. Petersburg:

Aleteiya Publisher, 2001. (In Russian).

31. Boyce M. "On the Orthodoxy of Sasanian Zoroastrianism." Bulletin of the School of Oriental and African Studies 59.1

(1996): 11 — 28.

32. Boyce M. Zoroastrians. Beliefs and Customs. Ed. E.A. Grantovsky. Moscow: Nauka Publisher, 1988. (In Russian).

33. Boyce M., Grenet F. A History of Zoroastrianism III, HO I/VIII/I, 2/2. Leiden: Brill, 1991.

34. Briant P. Alexander the Great. Moscow: Astrel — AST Publisher, 2007. (In Russian).

35. Briant P. Darius in the Shade of Alexander. Moscow: Veche Publisher. 2007. (In Russian).

36. Briant P. L'Histoire de l'Empire Perse: De Cyrus a Alexander. Paris, 1996.

37. Bоусе М. A History of Zoroastrianism. Leiden: Brill, 1975, vol. I.

38. Cameron G. History of Early Iran. London, 1976.

39. Cartledge P. Agesilaos and the Crisis of Sparta. London, 1987.

40. Chattopadhyaya S. The Achaemenids in India. Calcutta, 1950.

41. Chunakova O.M. ed. Zoroastrian Texts. Judgment Spirit Mind (Dadestan and Menog and Hrad). Creation of Base (Bun-

dahishn) and Other Texts. Moscow: Vysshaia shkola Publisher, 1997. (In Russian).

42. Countries and Peoples of the East. Moscow: Nauka Publisher, 1969, issue 8. (In Russian).

43. Culican W. Persians and Medes. Nationals of the Achaemenid Empire. Moscow: Tsentrpoligraf Publisher, 2002. (In

Russian).

44. Cumont F. Mysteries of Mithras. St. Petersburg: Evraziya Publisher, 2000. (In Russian).

45. Curtis V.S., Stewart S. eds. The Idea of Iran. Volume 1: Birth of the Persian Empire. New York, 2005.

46. "Cyrus Inscription from Ur." History of the Ancient East. Texts and Documents. Ed. V.I. Kuzishchina. Moscow:

Vysshaia shkola Publisher, 2002. (In Russian).

47. "Cyrus Inscription from Uruk." History of the Ancient East. Texts and Documents. Ed. V.I. Kuzishchina. Moscow:

Vysshaia shkola Publisher, 2002. (In Russian).

48. D'Agostino F. "Nabonidus and 'Cyrus Cylinder'." Journal of Ancient History 2 (1995): 169 — 174 (In Russian).

49. Dandamayev M.A. "Imperial Ideology and Privacy in the Achaemenid Empire." Herald of Ancient History 1

(1998): 48 — 55. (In Russian).

50. Dandamayev M.A. "Reflection of the Content of Behistun Inscription in Herodotus's Works." Brief Reports of the

Institute of the Peoples of Asia. Series of Iranian Philology 67 (1963): 190 — 192 . (In Russian).

51. Dandamayev M.A. Iran During the First Achaemenids (IV c. BC). Moscow: Vostochnaya literatura Publisher, 1963.

(In Russian).

52. Dandamayev M.A. Political History of the Achaemenid Empire. Moscow: Nauka Publisher, 1985. (In Russian).

53. Dandamayev M.A., Lukonin V.G. Culture and Economy of Ancient Iran. Moscow: Nauka Publisher, 1980. (In Rus-

sian).

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

54. Dhalla M.N. Zoroastrian Civilization. From the Earliest Times to the Downfall of the Last Zoroastrian Empire 651 A.D.

New York, 1922.

55. Diakonoff I.M. Archaic Myths of East and West. Moscow: Nauka Publisher, 1990. (In Russian).

56. Diakonoff I.M. Essay on the History of Ancient Iran. Moscow: Vostochnaya literatura Publisher, 1961. (In Russian).

57. Diakonoff I.M. History of Media (From Ancient Times to the End of IV c. BC). Moscow -Leningrad: USSR Academy

of Science Publisher, 1956. (In Russian).

58. Diakonoff I.M., Neronov V.D., Sventsitskaya I.S. eds. Ancient History. Moscow: Nauka Publisher, 1983, vol. 2. (In

Russian).

59. Diodorus of Sicily. Historical Library. Moscow: Labirint Publisher, 2000, book XVII. (In Russian).

60. Dresden M. "Mythology of Ancient Iran." Mythologies of the Ancient World. Ed. V.A. Yakobsona. Moscow: Nauka

Publisher, 1977. (In Russian).

61. Dumezil G. L'ideologie des Indo-Europeens. Brussels, 1958.

62. Dumezil G. Supreme Gods of the Indo-Europeans. Moscow: Nauka Publisher, 1986. (In Russian).

63. Eliade M. History of Faith and Religious Ideas. Moscow: Kriterion Publisher, 2002, vol.1. (In Russian).

64. Encyclopedia Iranica Online Edition. N.p., n.d. Web. <https://www.iranica.com>.

65. Farhudjasta H. Family in Iran (Hanavada). St. Petersburg: Peterburgskoe Vostokovedenie Publisher., 2009. (In

Russian).

66. Ferdowsi. Shahnama. Moscow: Khudozhestvennaia literatura Publisher, 1972. (In Russian).

67. Formation and Development of Early Class Societies. Leningrad: Leningrad University Publisher, 1986. (In Russian).

68. Frankfort H., Frankfort H.A.G., Wilson J.A., Jacobsen T. Before Philosophy. Spiritual Quest of Ancient Man. St. Pe-

tersburg: Amfora Publisher, 2001. (In Russian).

69. Frye R. Iran Heritage. Ed. M.A. Dandamayev . Moscow: Nauka Publisher, 1972. (In Russian).

70. Frye R.N. "Ethnic identity in Iran" Jerusalem Studies in Arabic and Islam 26 (2002): 78 — 83.

71. Frye R.N. The Heritage of Persia. The pre-Islamic History of One of the World's Great Civilizations. New York: World

Publishing Company, 1963.

72. Frye R.N. The History of Ancient Iran. Munich, 1984.

73. Fundamentals of Iranian Linguistics. Ancient Iranian Languages. Moscow: Nauka Publisher, 1979. (In Russian).

74. Gafurov B. "Ferdowsi — The Glory and Pride of World Culture." In Ferdowsi. Shahnama. Moscow:

Khudozhestvennaia literatura Publisher, 1972. (In Russian).

75. Gafurov B.G., Grantovsky E.A., Ivanov M.S. eds. History and Culture of the Iranian State. On the 2500th Anniversary

of the Iranian State. Moscow: Nauka Publisher, 1971. (In Russian).

76. Gamkrelidze T.V., Ivanov V.V. Indo-European Language and Indo-Europeans. Tbilisi: Tbilisi University Publisher,

1984. (In Russian).

77. Geese G. Bible Stories. Moscow: Politicheskaya literatura Publisher, 1990. (In Russian).

78. George P. Barbarian Asia and Greek Experience: From the Archaic Period to the Age of Xenophon. Baltimore, 1994.

79. Gershevitch I. ed. The Cambridge History of Iran. Cambridge, 1985, vol. 1, 2.

80. Ghirshman R. Iran from the Earliest Times to the Islamic Conquest. Harmondsworth, 1954.

81. Ghirshman R. Persia: From the Origins to Alexander the Great. London, 1964.

82. Gnoli G. De Zoroastre a Mani. Paris, 1985.

83. Gnoli G. Zoroaster's Time and Homeland. Naples, 1980.

84. Golitsyn N.S. General Military History of Ancient Times, Part 1: From Ancient Times to the Death of Alexander the

Great (323 BC). St. Petersburg, 1872. (In Russian).

85. Grantovsky E.A. Early History of the Iranian Tribes of Asia Minor. Moscow: Vostochnaya literatura Publisher, 2007.

(In Russian).

86. Grantovsky E.A. Iran and Iranians Before the Achaemenids. Main Issues. Matter of Chronology. Moscow: Vostochnaya

literatura Publisher, 1998. (In Russian).

87. Grantovsky E.A., Stepugina T.V. eds. State on the Ancient East. Moscow: Vostochnaya literatura Publisher, 2004.

(In Russian).

88. Grigoriev V.V. "Greco-Bactrian Kingdom." Journal of the Ministry of Education CXXXVI (1867): 321 — 359 . (In Russian).

89. Grigoriev V.V. On Saks Scythian People. St.Petersburg.:Tipografiia Imperatorskoi Akademii Nauk Publisher, 1871.

(In Russian).

90. Grigoriev V.V. Alexander's Campaign the Great in West Turkistan. St. Petersburg . 1881 . (In Russian).

91. Gyuiz F. Ancient Persia. Moscow: Veche Publisher, 2007. (In Russian).

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

92. Harmatia I. ed. Prolegomena to the Sources on the History of Pre-Islamic Central Asia. Budapest, 1979.

93. Haug M. trans., ed. "The Book of Arda Viraf." The Sacred Books and Early Literature of the East. Ed. C.F. Horne.

New York: Parke, Austin, and Lipscomb, 1917, vol. 7.

94. Herodotus. History. Moscow: AST Publisher, 1999. (In Russian).

95. Herzfeld E. Archaeological History of Iran. London, 1935.

96. Hinz W. The State of Elam. Moscow: Nauka Publisher, 1977. (In Russian).

97. Historiography of the Ancient East History: Iran, Central Asia, India and China. St. Petersburg: Aleteiya Publisher,

2002. (In Russian).

98. Huot J.-L. Iran l'des origins aux Achemenides. Geneve, 1965.

99. Ideological Representation of Ancient Societies. Moscow: SSSR Academy of Science Publisher, 1980. (In Russian).

100. Il'in G.F., Diakonoff I.M. "India, Iran and Central Asia in the First Half of I Millennium BC." History of the Ancient

World, Volume 1: Early Antiquity. Moscow: Nauka Publisher, 1983, pp. 395 — 396. (In Russian).

101. Interstate Relations and Diplomacy in the Ancient East. Moscow: Nauka Publisher, 1987. (In Russian).

102. Ivanchik A.I. "History of Achaemenid Power Source and a New Interpretation" Herald of Ancient History 2 (2000):

174 — 198. (In Russian).

103. Ivanov M.S. ed. History of Iran. Moscow: Moscow State University Publisher, 1977. (In Russian).

104. Ivanov M.S. Essays on the Iran History. Moscow: Gospolitizdat Publisher, 1952. (In Russian).

105. Kaveh F. Persians: Army of the Great Kings. Moscow: Eksmo Publisher, 2009.

106. Kelly T. "Persian Propaganda — a Neglected Factor in Xerxes' Invasion of Greece and Herodotus." Iranica Anti-

qua 38 (2003): 173 — 219.

107. Kent R.G. Old Persian. Grammar. Texts. Lexicon. New Haven, 1953.

108. Khlopin I.N. Southwestern Turkmenistan in Late Bronze Age. Leningrad: Nauka Publisher, 1983. (In Russian).

109. Khlopin I.N. The Bronze Age Southwestern Turkmenistan. St. Petersburg : Peterburgskoe Vostokovedenie Publish-

er, 2002. (In Russian).

110. Kolpinsky Yu.D. Rotenberg E.I. eds. Art of the Ancient East. Moscow: Iskusstvo Publisher, 1968. (In Russian).

111. Kondyreva N. ed. and trans. The Book of Kings, or Shahnama: Epic Tradition of Peoples of Iran. Moscow: RIPOL

CLASSIC Publisher, 2002. (In Russian).

112. Korostovtsev M., Katsnelson I., Kuzishchin V. eds. Chrestomathy on the History of the Ancient East. Moscow:

Vysshaia shkola Publisher, 1980. (In Russian).

113. Koshelenko G.A. Greek Polis on the Hellenistic East. Moscow: Nauka Publisher, 1979. (In Russian).

114. Kossovich K.A. Four Articles From Zendavesta. St. Petersburg. 1861. (In Russian).

115. Kruglikova I.T. ed. Archaeology of Central Asia, Caucasus and Siberia. Moscow: Nauka Publisher, 1993. (In Russian).

116. Kruglikova I.T. ed. Archaeology of Central Asia, Siberia and Caucasus. Moscow: Nauka Publisher, 1990. (In Russian).

117. Kryukova V.Yu. Zoroastrianism. St. Petersburg: Azbuka-klassika Publisher, Peterburgskoe Vostokovedenie Pub-

lisher, 2005. (In Russian).

118. Kuhrt A. "Earth and Water." Achaemenid History. Eds. A. Kuhrt, and H. Sancisi-Weerdenburg. Leiden: Brill, 1988,

vol. 3, pp. 87—99.

119. Kulagina L.M. ed. Iranian Studies in Russia and Iranists. Moscow: RAN Institute of oriental studies Publisher,

2001. (In Russian).

120. Kuzishchin V.I. ed. History of the Ancient East. Texts and Documents. Moscow: Vysshaia shkola Publisher, 2002. (In

Russian).

121. Kuzishchina V.I. ed. History of the Ancient East. Texts and Documents. Moscow: Vysshaia shkola Publisher, 2002.

(In Russian).

122. Kuznetsov N.A. ed. Iran: Economy. History. Moscow: Nauka Publisher, 1976. (In Russian).

123. Lamb H. Cyrus the Great. First Monarch. Moscow: Tsentrpoligraf Publisher, 2002. (In Russian).

124. Lashkin V.I. On the Origins of Ideologies. Moscow: Moscow State Univ. Publisher, 1979. (In Russian).

125. Lekhatsi Simeon. Travel Notes. Moscow: Vostochnaya literatura Publisher, 1965. (In Russian).

126. Lelekov L.A. "Zoroastrianism: The Phenomenon and Problems." Local and Syncretic Cults. Moscow: Nauka Pub-

lisher, 1991, pp. 12—49. (In Russian).

127. Lelekov L.A. Avesta in Modern Science. Moscow: State Research Institute of Restoration of Ministry of culture and

tourism of Russian Federation Publisher, 1992. (In Russian).

128. Lomnitsky S. Persia and the Persians. Sketches and Essays by S. Lomnitsky. 1898 — 1899. St. Petersburg, 1902. (In Russian).

129. Lukonin V.G. Ancient and Early Medieval Iran: Essays on the History of Culture. Moscow: Nauka Publisher, 1987. (In

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Russian).

130. Lukonin V.G. Art of Ancient Iran. Moscow: Iskusstvo Publisher, 1977. (In Russian).

131. Makovelsky A.O. Avesta. Baku: Academy of Science of Azerbaijanian SSR Publisher, 1960. (In Russian).

132. Maksutov V.P. "History of the Ancient East. Cultural, Political and Military One Since Remote Times Until the

Era of Macedonian Conquest." Assyrian-Chaldean and Persia. St. Petersburg, 1905, vol. II, books V—VIII.

pp. 21 — 22. (In Russian).

133. Mark Yunian Justin. Epitome of Pompey Trogus' Writing 'Historiae Philippicae'. Ed. M.E. Grabar'-Passek. St. Peters-

burg: St-Peterburg University Publisher, 2005. (In Russian).

134. Masson V.M. Cultural Genesis of Ancient Central Asia. St. Petersburg: St-Peterburg University Publisher, 2006. (In

Russian).

135. Medvedskaya I.N. "Median kingdom." History of the Ancient East from Early State Formations to Ancient Empires.

Moscow: Vostochnaya literatura Publisher, 2004, pp. 515 — 536. (In Russian).

136. Medvedskaya I.N. Ancient Iran on the Eve of Empires (IX-VI cc. BCE): History of Median Kingdom. Synopsis of Doc-

toral diss. St. Petersburg, 2007. (In Russian).

137. Medvedskaya I.N., Dandamayev M.A. "History of Media in the Most Modern Western Literature" Herald of An-

cient History 12 (2006): 202 — 209. (In Russian).

138. Metz H.Ch. ed. Iran: A Country Study. Washington, 1989.

139. Meytarchiyan M.B. Zoroastrian Funeral Rites. Moscow — St. Petersburg: Institute of Oriental Study of RAS Pub-

lisher 2001. (In Russian).

140. Nikonorov V.P. "Merv and Margiana in Ancient Historiography." Merv in Ancient and Medieval History of the East.

Ashkhabad: Ylym Publisher, 1990. (In Russian).

141. Noldeke T. Das iranische Nationaleposю Berlin — Leipzig, 1920.

142. Novikov S.V. Southwestern Iran in Ancient Times: from Alexander the Great to Ardashir I. Moscow: Moscow State

University Publisher, 1989. (In Russian).

143. Old Testament, Book of Ezekiel. Moscow: Rossiiskoe Bibleiskoe obshchestvo Publisher, 2006. (In Russian).

144. Old Testament, Book of Isaiah. Moscow: Publisher, Rossiiskoe Bibleiskoe obshchestvo, 2004. (In Russian).

145. Old Testament, Synodal Translation. Bible Web. <http://www.rusbible.ru>. (In Russian).

146. Old Testament, Book of Daniel. Moscow: Rossiiskoe Bibleyskoe obshchestvo Publisher, 2002 (In Russian).

147. Olmstead A.T. History of the Persian Empire. Chicago-London, 1978.

148. Omelchenko. General History of State and Law. Moscow: TON Ostozhie Publisher, 2000. (In Russian).

149. Oransky I.M. Introduction to Iranian Philology. Moscow: Nauka Publisher, 1988. (In Russian).

150. Orlin L.L. "Athens and Persia ca 507 B.C.: A Neglected Perspective." Michigan Oriental Studies in Honor of G.G.

Cameron. Ann Arbor, 1976, pp. 265 — 266

151. Piyankov I.V. "Ctesias as a Historian." Antic Ancientry and the Middle Ages 11 (1975): 52 — 57. (In Russian).

152. Piyankov I.V. Central Asia in Ancient Geographical Traditions. Dushanbe: Donish Publisher, 1972. (In Russian).

153. Pliny the Elder. The Natural History. Eds. J. Bostock, M.D., F.R.S. H.T. Riley, Esq., B.A. London: Taylor and Francis,

1855, book 30, chap. 2. Perseus. Web. <www.perseus.tufts.edu/cgi-bin/ptext?lookup=Plin.+Nat.+30.2>.

154. Plutarch. Parallel Lives. Moscow: Nauka Publisher, 1994. (In Russian).

155. Plutarch. Selected Lives. Moscow: Pravda Publisher, 1987. (In Russian).

156. Plutarch. Writings. Moscow: Khudozhestvennaia literatura Publisher. 1983. (In Russian).

157. Porotnikov V.P. Darius. Moscow: Terra-Knizhnyi klub Publisher, 2004. (In Russian).

158. Potts D.T. "Cyrus the Great and the Kingdom of Anshan." The Idea of Iran, Volume 1: Birth of the Persian Empire.

Eds. V.S. Curtis, and S. Stewart. New York, 2005, pp. 7 — 29.

159. Potts D.T. The Archaeology of Elam: Formation and Transformation of an Ancient Iranian State. Cambridge: Cam-

bridge Univ. Press, 1999.

160. Prasek J.V. "Kyros der Grosse." Der alte Orient, Lpz., 1912, Bd. 13, Н. З.

161. Procopius Cesarean. Persian War. Vandal War. Secret History. Moscow: Nauka Publisher, 1993. (In Russian).

162. Prods O.S. An Introduction to Old Persian. Harvard, 2002.

163. Pugachenkova G.A., Rempel' A.I. Essays on the Art of Central Asia. Moscow: Iskusstvo Publisher, 1982. (In Russian).

164. Raevsky D.S. Essays on Scythian-Saka Tribes Ideology. Experience in Scythian Mythology Reconstruction. Moscow:

Nauka Publisher, 1977. (In Russian).

165. Ragozina Z.A. History of Media, the Second Babylonian Empire and the Emergence of the Persian Empire. St. Peters-

burg, 1903. (In Russian).

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

166. Rak I.V. ed. Avesta in Russian Translations (1861-1996). St. Petersburg: Journal 'Neva' Publisher — Russian

Christian Humanitarian Institute Publisher, 1998. (In Russian).

167. Rak I.V. Myths of Ancient Iran. Ekaterinburg: U-Faktoriya Publisher, 2006. (In Russian).

168. Rapoport Yu.A. "Cosmogonic Story on Horezmian Vessels." Central Asia in Ancient Times and the Middle Ages.

Moscow: Nauka Publisher, 1977, pp. 58 — 71. (In Russian).

169. Rapoport Yu.A. "Religious Beliefs in the Pre-Islamic Period Khorezmians." Volga Region and Adjacent Territories

in the Middle Age. Proceedings of the State Historical Museum. Moscow: State Historical Museum Publisher,

2002, issue 135, pp. 141 — 143. (In Russian).

170. Rawlinson G. The Five Great Monarchies of the Ancient Eastern World. Volume 4: Media. London, 1867.

171. Rawlinson G. The Seven Great Monarchies of the Ancient Eastern World. Volume 5: Persia. London, 1875.

172. Rigveda. Moscow: Nauka Publisher,1989 — 1999, in 3 vols.

173. Root M.C. "The King and kingship in Achaemenid Art." Acta Iranica. Leiden: Brill, 1979, vol. 19.

174. Rtveladze E.V. Ancient Coins of Central Asia. Tashkent, 1987. (In Russia).

175. Rufus K. History of Alexander the Great. Ed. A.A. Vigasin. Moscow: Moscow State University Publisher, 1993. (In

Russian).

176. Rung E.V., Kholod M.M. "Persian Political Propaganda in the Greek World in the V — IV cc. BC." Mnemon: Re-

search and Publications on the Ancient World History. Ed. Prof. E.D. Frolov. St. Petersburg: St. Petersburg University Publisher, 2006, issue 5, pp. 71 — 82. (In Russian).

177. Sami A., Sharp R.R. Persepolis. Shiras, 1966.

178. Sancisi-Weerdenburg H., Kuhrt A. eds. Achaemenid History. Leiden: Brill, 1987—1998, vols. 1 — 11.

179. Sanjana P.D.B. ed. Denkard (Acts of Religion). 1900, book 3. Web. <http://www.avesta.org/denkard/>.

180. Saprykin Yu.M. ed. From the History of the Ancient World and the Middle Ages. Moscow: Moscow State University

Publisher, 1988. (In Russian).

181. Sedov A.V. ed. History of the Ancient East. From Early State Formations to Ancient Empires. Moscow: Vostochnaya

literatura Publisher, 2004. (In Russian).

182. Sen S. Old Persian Inscriptions of the Achaemenian Emperors. Calcutta, 1941.

183. Sha'bani R. A Brief History of Iran. St.Petersburg: Peterburgskoe Vostokovedenie Publisher., 2008. (In Russian).

184. Shahbazi A.Sh. "Early Sasanians' Claim to Achaemenid Heritage." Journal of Ancient Persian History 1.1 (2001) :

61 — 73.

185. Shofman A.S. "Alexander the Great's Religious Policy." Herald of Ancient History 2 (1977): 111 — 120. (In Russian).

186. Shofman A.S. "The Idea of World Domination in Alexander the Great's Conquest Plans." Herald of Ancient History

4 (1969): 96 — 111. (In Russian).

187. Shumov S.A., Andreev A.R. eds. History of Iran. Moscow- Kiev: Al'ternativa Publisher; Evrolints Publisher, 2003.

(In Russian).

188. Smith S. trans. Babylonian Historical Texts Relating to the Capture and Downfall of Babylon. Trans. S. Smith. London:

Taylor & Francis, 1975

189. Soudavar A. "The Formation of Achaemenid Imperial Ideology and its Impact on the Avesta." The World of

Achaemenid Persia Conference Proceedings (British Museum). Eds. J. Curtis, and S.J. Simpson. London, 2005.

190. Soudavar A. The Aura of Kings. Legitimacy and Divine Sanction in Iranian Kingship. California, 2003.

191. Stavisky B.Ya. Art of Central Asia. Ancient Period of VI - VIII cc. BC. Moscow: Iskusstvo Publisher, 1974. (In Russian).

192. Stavisky B.Ya., Yatsenko S.A. Art and Culture of Ancient Iranians: Great Steppe, Middle and Central Asia. Moscow:

Russian State Humanitarian Univ. Publisher, 2002. (In Russian).

193. Strabo. Geography. Moscow: Ladomir Publisher, 1994. (In Russian).

194. Stronach D. "Achaemenid Village I at Susa and the Persian Migration to Fars." Iraq 26 (1974): 244 — 245.

195. Stronach D. Pasargadae. A Report on the Excavations Conducted by the British Institute of Persian Studies from 1961 to

1963. Oxford, 1978.

196. Struve V.V. "Fatherland of Zoroastrianism." Study on the History of the Northern Black Sea Region , Central Asia and

the Caucasus. Leningrad: Nauka Publisher, 1968, pp. 125 — 145. (In Russian).

197. Struve V.V. Studies in the History of the Northern Black Sea Region, Central Asia and the Caucasus. Leningrad: Nauka

Publisher, 1968. (In Russian).

198. Struve V.V., Orbeli I.A., Petrushevsky I.P. eds. History of Iran from Ancient Times to the End of the XVIII c. Lenin-

grad. Leningrad State University Publisher, 1958. (In Russian).

199. Sverchevskaya A.K. Bibliography of Iran in Russian Literature (1917-1965). Moscow: Nauka Publisher, 1967. (In

Ибрагимова К.А. Идеология иранского общества эпохи Ахеменидской державы

Russian).

200. Taylor E.B. Primitive Culture. Moscow: Gospolitizdat Publisher, 1989. (In Russian).

201. The Cambridge Ancient History. Cambridge, 2008, vol. 4.

202. The Sacred Books of the East. Oxford, 1895, vol. IV.

203. Timakhovich Yu.N. Persian Kings. Minsk : Belarus Publisher, 1999. (In Russian).

204. Tokarev S.A. Religion in the History of the Peoples of the World. Moscow: Respublika Publisher, 2005. (In Russian).

205. Tolstov S.P. Ancient Khorezm. Moscow: Moscow State University Publisher, 1949. (In Russian).

206. Tolstov S.P. In the Footsteps of Ancient Khorezm Civilization. Moscow: USSR Academy of Science Publisher, 1948.

(In Russian).

207. Trever K.V., Lukonin V.G. Sasanian Silver. Moscow: Iskusstvo Publisher, 1987. (In Russian).

208. Tsareva G.I. ed. Media. Persia. Iran. Ancient Kingdoms of the East. Moscow: Tsarev's V.P. Publisher, 2003. (In Russian).

209. Tuplin C.J. "Persians as Medes." Achaemenid History. Eds. H. Sancisi-Weerdenburg, A.T. Kuhrt, and M.C. Root.

Leiden, 1994, vol. 8, pp. 249 — 250.

210. Turaev B.A. History of the Ancient East. Leningrad: Sotsekgiz Publisher , 1936. (In Russian).

211. Uledov A.K. Social Psychology and Ideology. Moscow: Mysl' Publisher, 1985. (In Russian).

212. Vainberg B.I. ed. Kalaly-gyr 2, Cult Center in Ancient Khorezm. IV-II cc. BC. Moscow: Vostochnaya literatura Pub-

lisher, 2004. (In Russian).

213. Vishnevskaya A.O. Excavations on the Site of Kyuzeli-gyr. Archaeological Discoveries of 1972 Moscow: Nauka Pub-

lisher, 1973. (In Russian).

214. Weinberg I.B. Civil Temple Community in the Western Provinces of the Achaemenid Empire. Synopsis of Doctoral diss.

Tbilisi: Institute of history, archeology and ethnography of Academy of Science of Georgian SSR Publisher, 1973. (In Russian).

215. Wells J. "The Persian Friends of Herodotus." The Journal of Hellenic Studies 27 (1907): 37—47.

216. Wilber D. Persepolis. Archaeological Excavations Residence of the Persian Kings. Moscow: Nauka Publisher, 1977. (In

Russian).

217. Xenophon of Athens. Anabasis. Greek History. Moscow: Biblioteka 'Vekhi' Publisher, 2003. (In Russian).

218. Xenophon. Cyropaedia. Moscow: Nauka Publisher, 1976. (In Russian).

219. Yakobson V.A. ed. History of the East. Moscow: Vostochnaya literatura Publisher, 1997, vol. 1. (In Russian).

220. Yatsenko S.A. Costume of Ancient Eurasia (Iranian-speaking Peoples). Moscow: Vostochnaya literatura Publisher,

2006. (In Russian).

221. Zaehner R.C. The Dawn and Twilight of Zoroastrianism. New York, 1961.

Cite MLA 7:

Ibragimova, K. A. "Ideology of Iranian Society at the Time of the Achaemenid Empire." Elektronnoe nauchnoe izdanie Al'manakh Prostranstvo i Vremya, 'Prostranstvo i vremya Kaspiyskogo Dialoga' [Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time, 'The Space and Time of The Caspian Dialogue'] 5.1(2) (2014). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast5-1-

2.2014.12>. (In Russian).