CC BY
469
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И КАВКАЗ Том 14 Выпуск 1 2011
Г" X
[ РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА А
ИРАН И БОРЬБА ЗА ВЛИЯНИЕ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ
Махир ХАЛИФА-ЗАДЕ
кандидат политических наук, сотрудник Центра исследований глобализации — независимого научного и медиацентра со штаб-квартирой
в Монреале (Монреаль, Канада)
Введение
Известно, что на протяжении многих столетий Южный Кавказ имел большое стратегическое значение для великих держав, господствовавших на мировой арене в те или иные периоды истории. Победоносные походы на Кавказ римских войск под командованием полководцев Гнея Помпея в 66—65 годах до н.э. и Марка Антония в 36 году до н.э. знаменуют собой начало борьбы великих держав в этом регионе и убедительно свидетельствуют об их попытках обеспечить свои интересы в этой стратегически важной части мира. И позже, в 75 году н.э., римский император Домициан направил XII легион
«Фульмината» (XII Молниеносный), чтобы поддержать союзные царства — Иверс-кое и Албанское (нынешние Грузию и Азербайджан соответственно). В Азербайджанской Республике у берегов Каспийского моря в Гобустане, в 60—70 км от Баку, найдена высеченная на камне надпись, где упоминается о присутствии там одного из центурионов XII Молниеносного легиона Луция Юлия Максима1.
1 [http://www.livius.org/le-lh/legio/xii_fulminata. html]; History of Azerbaijan. Embassy of the Republic of Azerbaijan to the United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland [http://www.azembassy.org.uk/ sehife.php?lang=eng&page=0105].
Стратегические характеристики региона
На протяжении веков за контроль над Южным Кавказом боролись такие великие державы, как Римская и Персидская империи2; Арабский халифат, Персидская империя и Византия3, Оттоманская империя, Персия и Россия4. Со времен Великого шелкового пути Южный Кавказ, несомненно, играл важную роль как самый короткий сухопутный коридор, связывавший Китай с Европой. Регион также образует мост между Черным и Каспийским морями и служит воротами на Ближний Восток и в Центральную Азию. В свете этого можно говорить о стратегических аспектах географического положения Южного Кавказа и того места, которое он занимал в системе транспортных коммуникаций.
В эпоху индустриализации и зависимости мировой экономики от нефти и газа роль Южного Кавказа в мире приобрела еще один аспект — энергетический. Это связано с огромными запасами и масштабом добычи углеводородов в Азербайджане. В начале XX столетия на Азербайджан приходилось более половины добычи нефти в мире и 95% ее добычи в России (11 млн т в год)5. И сегодня Южный Кавказ, расположенный по соседству с богатым нефтью Персидским заливом, оказывается стратегически важен во многих отношениях для глобальных и региональных держав. Стратегическое значение региона было блестяще описано доктором Зб. Бжезинским, бывшим советником по национальной безопасности при президенте США Джимми Картере в известной книге «Великая Шахматная доска»6.
Ключевые внешнеполитические игроки на Южном Кавказе
Современная политика на Южном Кавказе весьма сложна и представляет собой арену острого соперничества глобальных, региональных и локальных игроков. К числу глобальных игроков принадлежат Соединенные Штаты, исламский мир, Россия и европейские страны; к региональным относятся Турция и Иран, а независимые страны Южного Кавказа: Азербайджан, Грузия и Армения — образуют круг локальных игроков. Кроме того, политику в этой части мира формируют несколько действующих здесь мощных международных организаций, таких как ОБСЕ, СНГ, ЕС, НАТО, Организация «Исламская конференция» и ряд других, а также религиозные и гуманитарные организации. Свои интересы в сложной и запутанной сети, воедино связывающей на Кавказе нефть и политику, имеют и влиятельные многонациональные нефтяные корпорации и
2 См.: Stecchini L.C. History of Iran. The Persian Wars. Iran Chamber Society [http://www.iranchamber.com/ history/articles/persian_wars3.php].
3 См.: Van der Leeuw Ch. Azerbaijan: A Quest for Identity: A Short History. Palgrave Macmillan, July 2000. P. 48 [http://us.macmillan.com/azerbaijan-1].
4 См.: Azerbaijan: Seven Years of Conflict in Nagorno-Karabakh. Human Rights Watch/Helsinki (Organization: U.S.), 1994. P. xiii [http://www.paperbackswap.com/Azerbaijan-Seven-Years-Conflict-Nagorno/book/1564321428/]; Marshall T. Caspian Sea: Oil in a Tinderbox // Kansas City Star, 8 March, 1998. P. K-6.
5 См.: Mir Yusif Mir-Babayev. Baku Barons Day, Foreign Investments in Azerbaijan’s Oil // Azerbaijan International, Summer 2004. P. 82—85 [http://azer.com/aiweb/categories/magazine/ai122_folder/122_articles/ 122_foreign_investment.html].
6 Бжезинский 36. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1998.
компании: BP (Великобритания), «Amoco» (США), UNOCAL (США), «McDermott International» (США) и другие.
Таким образом, в XXI столетии Южный Кавказ, как и весь Большой Кавказский регион, остается сложной и неассимилируемой территорией для России и сохраняет свою стратегическую важность для глобальной политики и международной (в т.ч. энергетической) безопасности.
Иран, как уже упоминалось, является на Южном Кавказе одним из ключевых игроков. И, как и на всем протяжении истории, Иран (Персия) по-прежнему остается одной из держав, отстаивающих в соперничестве с конкурентами свои интересы и цели в этом регионе. Так что у современного Ирана есть обширный и глубокий исторический опыт ведения своей собственной стратегической игры в этой части мира.
Главные факторы внешней политики Ирана
Необходимо подчеркнуть, что на протяжении всей своей истории Иран (Персия) умел проводить разумную, точную, сбалансированную и прагматичную внешнюю политику. Этот успешный подход и обеспечил Ирану длительное существование на карте мира и превратил его в мощное современное государство. Кроме того, Иран демонстрировал способность проводить эффективную внешнюю политику и политику безопасности, соответствовавшую стратегической обстановке самых разных исторических эпох. Многовековой опыт Персии в реализации внешней политики и умение проводить в жизнь свою политическую линию свидетельствуют о наличии у Ирана весьма основательных источников, формирующих внешнюю политику страны.
Что касается современной Исламской Республики Иран, то эксперты из «РЭНД кор-порэйшн» (исследовательский центр со штаб-квартирой в Калифорнии) отмечают ряд факторов, лежащих в основе внешней политики Ирана и его политики безопасности7. По мнению ученых, с момента провозглашения Исламской Республики двумя мощными факторами, определяющими внешнюю политику страны, были и остаются революционный ислам и персидский национализм. Однако на протяжении 20 лет, прошедших со времени исламской революции, роль революционного, или идеологического, элемента неуклонно снижалась. Происходило это под влиянием неудач в попытках распространить иранские революционные идеи в других частях исламского мира, особенно в Центральной Азии и на Южном Кавказе. И те же революционные идеи, как отмечают специалисты «РЭНД корпорэйшн», втянули Иран в конфронтацию со сверхдержавами и стали причиной изоляции страны на мировой арене. Из-за всего этого, как считают многие ученые, влияние революционных идей на внешнюю политику страны уменьшилось и на роль главной движущей силы в ее отношениях с другими странами выдвинулись прагматические, экономические и геополитические факторы.
Следующей по важности движущей силой внешней политики Ирана аналитики «РЭНД корпорэйшн» считают этнический фактор и роль национально-религиозных общин. Эксперты подчеркивают, что тесные связи некоторых этнических меньшинств (азербайджанцев, курдов) с соседними государствами и с этническими общинами, живущими по другую сторону иранской границы, являются еще одним ключевым фактором в
7 Cm.: Iran’s Security Policy in the Post-Revolutionary Era. Chapter Two: «Fundamental Sources of Iranian Foreign and Security Policies». Santa Monica: RAND Corporation, 2001 [http://www.rand.org/pubs/monograph_ reports/MR1320/MR1320.ch2.pdf].
иранской внешней политике. И мы полностью согласны с этим выводом. Важнейшее этническое меньшинство в Иране — азербайджанцы. Этнический состав населения страны на сегодняшний день выглядит следующим образом: персы составляют 51% населения, азербайджанцы — 24%, гилянцы и мазендеранцы — 8%, курды — 7%, арабы — 3%, луры — 2%, белуджи — 2%, туркмены — 2%, другие — 1%8. Некоторые этнические группы, такие как курды и азербайджанцы, сконцентрированы главным образом в пограничных областях и поддерживают связи с этническими группами или государствами по ту сторону границы. У азербайджанцев существуют тесные связи с независимой Азербайджанской Республикой на Южном Кавказе, а курды поддерживают контакты с курдскими общинами в Ираке и Турции. Кроме того, у иранских азербайджанцев есть опыт создания своего собственного независимого государства (Азербайджанская Демократическая Республика, возникшая в Южном Азербайджане в 1945—1946 годах при поддержке Советов)9. Наконец, для внешней политики и политики безопасности Ирана на Южном Кавказе и в Центральной Азии крайне важно наличие исторического опыта создания собственного независимого государства у его азербайджанского меньшинства и существование независимой Азербайджанской Республики и независимого Таджикистана (персоязычное государство в Центральной Азии).
Следующий фундаментальный фактор, определяющий внешнюю политику Ирана, — экономика. Со времени исламской революции 1979 года Иран сталкивался с серьезными проблемами, связанными с необходимостью модернизации его экономики и армии. Теперь обе эти проблемы оказались в числе самых важных в повестке дня Тегерана. Иран нуждается в иностранных инвестициях и для того, чтобы диверсифицировать свою экономику, и для того, чтобы обеспечить себе доступ к новым технологиям. Однако изоляция Ирана на мировой арене, вызванная напряженностью в американо-иранских отношениях, делает экономическую, военную и технологическую модернизацию страны очень трудной для правительства в Тегеране задачей.
При этом именно отношения с США оказывают преобладающее влияние на всю внешнюю политику Ирана и вызывают к жизни или направляют его действия на глобальном и региональном уровне. Более того, именно разрешение существующих проблем с Западом (прежде всего с Соединенными Штатами) является ключевой стратегической проблемой для иранской внешней политики. Таким образом, Иран, по нашему мнению, рассматривает свою внешнюю политику сквозь призму отношений с США, и к Южному Кавказу правительство Тегерана подходит с тех же позиций.
Ирано-российские отношения и политика Ирана в регионе
Южный Кавказ богат нефтью и газом, а его географическое положение в стратегически важной части мира открывает перед государствами этого региона блестящие возможности для достижения богатства и процветания. Однако Кавказ принадлежит к числу «наиболее небезопасных территорий в сегодняшнем мире, расположенных вдоль дуги, проходящей через Ближний Восток от Балкан до Центральной Азии»10. К сожале-
8 Cm.: CIA, The World Factbook [https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/ir.html].
9 Cm.: Priego A. The Southern Azerbaijan Question and Its Implications for Iranian National Identity // Azerbaijan in the World. Azerbaijan Diplomatic Academy, 1 April 2009, Vol. II, No. 7 [http://ada.edu.az/biweekly/ issues/vol2no7/20090406025632009.html].
10 Stephens Ph. A Political Awakening that Recasts the Global Landscape // The Financial Express, 21 July 2007 [http://www.thefinancialexpress-bd.com].
нию, Южный Кавказ — это арена изнурительной борьбы между глобальными и региональными державами за геополитическое влияние и за контроль над энергоресурсами Каспия и маршрутами транспортировки энергоносителей. И Иран глубоко втянут в это соперничество.
Известно, что на протяжении последних трех столетий главная угроза для безопасности и территориальной целостности Исламской Республики Иран исходила с севера — со стороны имперской России, а позже — Советского Союза. К счастью для Ирана, после распада СССР государства Южного Кавказа — Азербайджан, Грузия и Армения — стали независимыми и теперь образуют «буферную зону» между Ираном и Россией11. Иран ясно понимает, что из-за имперских амбиций России и ностальгии Москвы по золотым дням Красной империи эта буферная зона жизненно важна для его национальной безопасности. Поэтому он энергично поддерживает независимость всех трех государств. С другой стороны, существование стран Южного Кавказа порождает новые возможности и вызовы для внешней политики Ирана и его политики безопасности.
Думается, что стратегия Тегерана по отношению к Южному Кавказу вытекает из специфической позиции Ирана на мировой арене, особенно из его конфронтационных отношений с Западом (с США). Отношения с США — это стержень всей стратегии Тегерана во внешней политике и политике безопасности и главный побудительный мотив всех действий Тегерана на глобальной и региональной арене, включая Южный Кавказ. Некоторые эксперты даже полагают, что американо-иранская конфронтация в значительной степени захватывает и Южный Кавказ12.
Известно, что Иран стремится ограничить давление со стороны Запада и устранить саму возможность такого давления, насколько это в его силах. В полном соответствии с этой стратегией Тегеран активно взаимодействует с Россией. Несмотря на крах советской империи, сегодняшняя Россия по-прежнему видит себя конкурентом США на мировой арене13. Россия — постоянный член Совета Безопасности Организации Объединенных Наций. Тегеран учитывает это обстоятельство и рассматривает Москву как главный источник поддержки. Сотрудничество между Ираном и Россией чрезвычайно насыщенно: наука, технология, вооруженные силы, ядерная энергия и другие проблемы, а товарооборот измеряется миллиардами долларов.
При этом стратегическое сотрудничество с Ираном выгодно и для России. Иран — огромный рынок для экспорта российских вооружений и ядерных технологий. С 2005 года Россия имеет статус наблюдателя при Организации «Исламская конференция». Влияние Исламской Республики Иран в исламском мире — эффективный инструмент для формирования и поддержания в мусульманских странах образа России как дружественного государства. Кроме того, сотрудничая с Ираном и ОИК, Россия пытается свести к минимуму исламское давление и в самой России, и на Кавказе, и в Центральной Азии. С другой стороны, как глобальный конкурент США, Россия в полном соответствии со старой советской стратегией стремится бросить вызов глобальным позициям Америки, особенно ее позициям в исламском мире.
Россия очень чувствительна к «наступлению» США и НАТО в «ближнем зарубежье» Кремля, особенно на Южном Кавказе и в Центральной Азии. Она стремится ослабить влияние Запада и снизить его присутствие в этой части мира, а также обеспечить сохране-
11 Ramezanzadeh A. Iran’s Role as Mediator in the Nagorno-Karabakh Crisis. B kh.: Contested Borders in the Caucasus / Ed. by B. Coppieters. Brussels, 1998 [http://poli.vub.ac.be/publi/ContBorders/eng/ch0701.htm].
12 Cm.: Markedonov S. The Caucasus Approaches of Iran: Main Priorities and Challenges // Research Institute for European and American Studies (RIES), 1 June 2009 [www.rieas.gr].
13 Cm.: Kapila S. Russia: The Inevitability of a New Cold War with the Unites States // South Asia Analysis Group, 26 August 2008 [http://www.southasiaanalysis.org/%5Cpapers29%5Cpaper2822.html].
ние контроля Москвы над энергоресурсами Каспийского моря и маршрутами транспортировки энергоносителей.
Важно подчеркнуть, что стратегические цели Ирана на Южном Кавказе не противоречат стремлениям Москвы и южнокавказская стратегия Ирана направлена на поддержку преобладания России в этой части мира. Тегерану выгодно действовать в этом регионе под зонтиком и в тени России14. И Россия и Иран укрепляют свои позиции в борьбе за влияние с Соединенными Штатами, объявившими Каспийский бассейн зоной, жизненно важной для национальных интересов Америки15. Европейский союз также постепенно усиливает свои позиции. Иными словами, Запад активно реализует набор стратегических программ вроде «Стратегии Шелкового пути», «Партнерства ради мира», «Восточного партнерства» и других, ориентированных на проекцию западного влияния на Южный Кавказ и Центральную Азию. Эти программы необходимы, чтобы расширить присутствие Запада в регионе и полностью реконструировать местный постсоветский порядок, а также уменьшить российское влияние и контроль. Соответственно, России приходится реагировать на эти усилия и противостоять вызовам, грозящим ослабить ее традиционное господство на Кавказе и в Центральной Азии. Наконец, России нужен стратегический партнер, и Иран с этой точки зрения очень ценен.
Здесь нельзя не отметить, что враждебность Ирана к Соединенным Штатам и Израилю подталкивает Тегеран к сближению с Москвой. Более того, Россия стремится насколько возможно затянуть разрешение проблем между Ираном и США. Таким образом она отвлекает стратегическое внимание Вашингтона от своего ближнего зарубежья и создает вашингтонским руководителям серьезную «головную боль». Само собой разумеется, что, поскольку Россия считает себя соперником Соединенных Штатов в борьбе за глобальное доминирование, архитекторы российской внешнеполитической стратегии рассчитывают, что американо-иранская напряженность, а также проблемы Америки в Ираке, в отношениях с Северной Кореей и Афганская война ослабят глобальное доминирование и превосходство США. Наконец, сохранение враждебности в отношениях между Америкой и Ираном обеспечивает зависимость Ирана от Москвы и гарантирует Кремлю миллиардные потоки тегеранских долларов, так необходимых ему для модернизации архаичной российской экономики.
С нашей точки зрения, эволюция иранской внешней политики на южнокавказском направлении свидетельствует, что Тегеран оставил в стороне идеологические соображения ислама или шиизма и принял по отношению к Южному Кавказу прагматический (связанный с поддержкой политики России) и региональный (направленный на развитие двусторонних отношений) подход и сегодня стремится усилить свою роль в экономике и в политике безопасности региона. Некоторые иранские ученые полагают, что «регионализм» мог бы оказаться весьма выгодным подходом для иранской внешней политики. Они утверждают, что региональный подход поможет обеспечить национальные интересы Ирана на региональном и международном уровне и даст ему дополнительные возможности в его отношениях с великими и региональными державами16. Можно не сомневаться, что развитие двусторонних отношений с государствами Южного Кавказа могло бы значительно повысить возможности Ирана на международной арене.
14 Cm.: Javedanfar M. Iran Foreign Policy Analysis — Iran’s Alliance with Russia, 4 May 2005 [http:// www.meepas. com/russiairanfpaanalysis.htm].
15 Cm.: Engdahl F.W. The U.S. “s Geopolitical Nightmare // Asia Times, 9 May 2006 [http://www.atimes. com/ atimes/China/HE09Ad01.html]; Kaliyeva D. The Geopolitical Situation in the Caspian Region // UNISCI DISCUSSION PAPERS. Research Unit on International Security and Cooperation [http://revistas.ucm.es/cps/ 16962206/articulos/UNIS0404130011A.PDF].
16 Cm.: Barzegar K. Regionalism in Iran’s Foreign Policy // Iran Review, 8 February 2010 [www.iranreview. org/content/view/5334/37/].
В свете этого Иран считает Южный Кавказ потенциальной и многообещающей платформой для взаимодействия с Западом. И это ключевой стратегический аспект всей внешней политики Ирана на Южном Кавказе. Иран стремится участвовать в больших международных проектах по добыче и транспортировке каспийских энергоресурсов, проводимых с западным участием. Однако Соединенные Штаты решительно выступают против любого участия Ирана, как выступали против заключения Азербайджаном Контракта века с иранским участием. Из-за ядерных амбиций Ирана Соединенные Штаты исключают возможность любого сотрудничества с Тегераном и с подозрением относятся ко всем его действиями.
Однако Иран налаживает экономическое сотрудничество со странами региона и полагает, что двусторонние отношения будут ценным инструментом для усиления его политического влияния и укрепления стратегических позиций. Пример такой стратегии — сотрудничество между Ираном и Арменией с благословения России. Несомненно, армяно-иранское сотрудничество имеет ключевое значение для всего Южного Кавказа и с точки зрения Ирана представляет собой эффективное средство, позволяющее сдержать рост влияния Турции, противостоять турецко-азербайджанскому стратегическому альянсу17 и растущей экономической и военной мощи Азербайджана.
Очевидно, что улучшение турецко-армянских отношений ослабило бы роль оси Тегеран — Москва и уменьшило ее значение в регионе. Кроме того, прекращение враждебности в турецко-армянских отношениях резко уменьшит или вовсе подорвет преобладание России на Южном Кавказе. Так что турецко-армянское примирение не отвечает в первую очередь российским и во вторую — иранским стратегическим интересам. И действительно, этот процесс уже зашел в тупик18. Кроме того, Иран старается ограничить возможности Турции как важного члена НАТО и близкого союзника Америки в Большом Ближневосточном регионе19, в котором у Ирана есть свои собственные стратегические интересы и политические цели20.
У Ирана есть и обширный исторический опыт и историческое наследие, позволяющие ему успешно вести политику на Южном Кавказе. Однако при всем том возможности Тегерана весьма ограничены. Из-за напряженных отношений Тегерана с США Иран для стран Южного Кавказа не так привлекателен, как Турция. Это — первый ключевой фактор. В отличие от Армении, и Азербайджан, и Грузия видят в Западе (в США) главную защиту своей независимости и противовес преобладающей силе России. Во-вторых, возможности политического сотрудничества сильно ограничиваются исламским характером режима Тегерана; и, в-третьих, Россия остается главным источником поддержания раздоров. Долгосрочным интересам России не соответствует ликвидация или какое-то заметное смягчение напряженности в отношениях между Ираном и США.
Наконец, стратегический внешнеполитический подход Ирана к Южному Кавказу в большей мере прагматический, нежели идеологический. Он основан на этнической принадлежности и этнической близости и ориентируется на предотвращение любых существенных изменений, способных усилить позицию Соединенных Штатов, Европейского
17 Cm.: Masimoglu V. Turkey-Azerbaijan Strategic Alliance Treaty and Russia-Armenia Military Agreement: Status-quo in the Southern Caucasus Remains Unchanged //Analytics, APA News Agency, 20 August 2010 [http:// en.apa.az/news.php?id=128191].
18 Cm.: Grigorian A. Russian Hegemony and the Nagorno-Karabakh Conflict Resolution: A Quandary or an Impasse? // Caucasus Edition Journal, 1 October 2010 [www.caucasusedition.net].
19 Cm.: Ormeci O. Caspian Weekly: Turkey’s Role in the Organization of Islamic Conference // JDP Government and the Greater Middle East Project, 29 May 2010, Council on Foreign Relations [http://www.cfr.org/publication/22373/ caspian_weekly.html].
20 Cm.: Barzegar K. Op. cit.
союза или НАТО; на поддержку российского преобладания и на обеспечение баланса сил между государствами региона.
Политическая динамика региона и стратегические приоритеты Ирана
После распада Советского Союза можно указать две важные вехи, знаменовавшие собой перемены всего хода геополитической игры на Южном Кавказе. Первая — Контракт века, подписанный Азербайджаном в 1995 году; вторая — российско-грузинская война, вспыхнувшая в августе 2008-го. По нашему мнению, второй сдвиг был прямым следствием первого: последствия этого события показывают, что российско-грузинская война была неизбежна.
Контракт века Азербайджана открыл двери для крупномасштабного проникновения Запада и для потока западных инвестиций не только в нефтяной и газовый секторы Азербайджана, но и в регион Южного Кавказа в целом. А с инвестициями пришло широкое и активное политическое участие Запада в кавказских делах. Соединенные Штаты, НАТО, Европейский союз и Турция начали постепенно укреплять здесь свои позиции, проводить в жизнь ряд стратегических программ вроде «Стратегии Шелкового пути», «Партнерства ради мира» и «Восточного партнерства», а также усиливать сознание тюркской идентичности. Основная задача этих программ и набора инициатив вроде «Каспийской стражи»21 — установить прозападный режим безопасности и обеспечить западные (американские) интересы и прямой контроль над энергоресурсами Каспия и маршрутами транспортировки энергоносителей.
Разумеется, в подобных инициативах Иран видит прямую угрозу своей безопасности. Кроме того, Иран (возможно, с одобрения России) первым попытался развернуть ситуацию и остановить продвижение Запада в регион, где Россия и Иран выступают как традиционные игроки, имеющие общие стратегические цели.
Иран реагировал совершенно недвусмысленно и агрессивно, как это было в 2001 году, когда иранский военный корабль заставил судно «Бритиш петролеум» вернуться в порт или когда иранские военные самолеты нарушили воздушные границы Азербайджана и вторглись в воздушное пространство страны22. Тогда только дипломатическое вмешательство Анкары и Вашингтона предотвратило начало полномасштабной войны23. Эти события ясно показывают недовольство Тегерана и прозападной ориентацией Азербайджана и Грузии, и ростом влияния Соединенных Штатов в Каспийском бассейне в целом.
Следует упомянуть, что Россия в тот момент была занята ликвидацией беспорядков в Чечне. И, возможно, именно чеченские проблемы не дали тогда возможности Москве или оси Тегеран — Москва остановить или по меньшей мере замедлить наступление Запада.
В последовавшие годы Запад в конце концов сумел значительно расширить свое присутствие на Южном Кавказе. Более того, и Грузия — ясно и недвусмысленно, и
21 Cm.: Goncharov P. U.S. in Caspian Region and Russia’s Position // RIA Novosti, 4 May 2005 [http://en.rian. ru/analysis/20050504/39817504.html?id].
22 Cm.: Ismailova G. Azerbaijani Presidential Visit to Iran Again Postponed // Central Asia-Caucasus Institute, Analyst [http://www.cacianalyst.org/?q=node/448].
23 Cm.: Ismailzade F. The Geopolitics of the Nagorno-Karabakh Conflict // Center for World Dialogue, Global Dialogue, Summer/Autumn 2005, Vol. 7, No. 3—4 — The Volatile Caucasus [http://www.worlddialogue.org/ content.php?id=354].
Азербайджан — неявным образом — стали строить и проводить в жизнь планы по присоединению к НАТО. Для государств региона это было время надежды на решение их проблем безопасности.
Таким образом, на протяжении нескольких лет после подписания Контракта века Россия была вынуждена постепенно отступать из Южного Кавказа и Центральной Азии. И Москва чрезвычайно остро реагировала на приход в эти регионы стран Запада и Азии. Как подчеркивают некоторые эксперты, «один из тактических приемов России в борьбе с таким развитием событий — замедлить наступление Запада...»24 И, по нашему мнению, российско-грузинская война вполне могла быть следствием этой стратегии. Стратегические цели Москвы были ясны: прекратить отступление России, вернуть себе стратегическую инициативу и обеспечить российские интересы. К сожалению, просчеты грузинского президента Саакашвили предоставили Москве возможность изменить в свою пользу баланс сил и усилить свои позиции в том, что касается безопасности в регионе.
И, наконец, результатом российско-грузинской войны была еще одна серьезная перемена и формирование нынешнего нового режима безопасности в регионе. Война позволила России существенно усилить свои позиции и влияние. Россия также продемонстрировала глобальным и региональным державам, что Южный Кавказ (как и СНГ в целом) — это ближнее зарубежье России и Москве здесь принадлежит исключительное право на применение силы и на урегулирование сложных ситуаций в соответствии с интересами России. Война дала России блестящую возможность вернуть себе стратегическую инициативу и навязать свое стратегическое господство на окружающих ее территориях. А вопрос о продвижении Грузии и Украины к членству в НАТО оказался снят с повестки дня. Некоторые ученые прямо утверждают: «Западные акторы практически были вынуждены признать военное преобладание России в регионе и действовать лишь там, где это одобряет Россия, и в установленных ею пределах»25.
Логическим развитием нынешних стратегических возможностей России было последовавшее два года спустя продление действия договора об аренде военной базы в Армении до 2044 года26. Это был очередной важный шаг России в реализации преимуществ, полученных от войны с Грузией, и в усилении таким образом своих позиций в регионе.
Иран, резко выступающий против любого западного военного присутствия в регионе, не сделал никаких заявлений против продления Россией аренды военной базы. Так что молчание Тегерана означает одобрение им подобного развития событий.
Тем временем Россия стремится усилить свою роль в урегулировании нагорно-карабахского конфликта27. Очевидно, что Россия хотела бы иметь дивиденды от преимуществ, полученных в результате российско-грузинской войны, и пытается установить свой собственный режим безопасности. В целом можно утверждать, что маятник качнулся в сторону оси Тегеран — Москва.
Однако последние визиты американского министра обороны Роберта Гейтса и госсекретаря Хилари Клинтон на Южный Кавказ подтверждают, что Соединенные Штаты
24 De Haas M. Current Geostrategy in the Southern Caucasus // Eurasianet.org, 6 January, 2007 [http://www. eurasianet.org/departments/insight/articles/pp010707.shtml].
25 Strachota K., cooperation: Gorecki W. The Southern Caucasus and Central Asia after the Russian-Georgian War — The Geopolitical Consequences // Center for Eastern Studies, Poland, 24 September 2008 [www.osw. waw.pl].
26 Cm.: Russia Extends Lease on Military Base in Armenia through 2044 // RIA Novosti, 20 August 2010 [http://en.rian.ru/mlitary_news/20100820/160276128.html].
27 Cm.: Leaders of Azerbaijan, Armenia Discuss Nagorno-Karabakh Settlement in Russia // RT-Russia Today TV Channel, 27 October 2010 [http://rt.com/Politics/2010-10-27/azerbaijan-armenia-russia-karabakh.html].
по-прежнему не отказываются от участия в непрекращающемся жестком соперничестве в этой стратегически важной части мира28.
Несомненно, если позиции России будут достаточно сильны, ни США ни НАТО не получат возможности развернуть военные базы вблизи границ Ирана. Посему сохранение российского преобладания здесь стратегически важно для иранской внешней политики и политики безопасности и выгодно как для Москвы, так и для Тегерана, у которых на Южном Кавказе одни и те же стратегические приоритеты:
— борьба с американским влиянием и стремление к его ослаблению;
— противодействие достижению краткосрочных и долгосрочных целей США, НАТО, и ЕС;
— сдерживание влияния ЕС и противостояние его стратегическим инициативам;
— противодействие развертыванию военных баз США или НАТО;
— воспрепятствование сотрудничеству Израиля с Грузией и Азербайджаном;
— остановка продвижения Грузии и Азербайджана к членству в НАТО/ЕС;
— принятие таких мер безопасности, которые отвечали бы стратегическим интересам Ирана (и России);
— обеспечение контроля над каспийскими энергоресурсами и маршрутами их транспортировки;
— сдерживание роста влияния Турции и турецко-азербайджанского альянса;
— содействие сохранению враждебности в отношениях между Турцией и Арменией;
— противодействие долгосрочному стратегическому сотрудничеству в треугольнике Турция — Грузия — Азербайджан;
— поддержание стратегического равновесия между Азербайджаном и Арменией, не позволяющее Азербайджану превратиться в региональную державу;
— сохранение за Россией ведущей роли на Кавказе и на Каспии и тем самым поддержание статус-кво.
В конечном счете, сохранять статус-кво и поддерживать преобладание России вполне соответствует интересам Ирана. В этом случае он сумеет обеспечить реализацию своей основной стратегической цели: ограничить рост или снизить влияние США и тем самым помешать попыткам Америки перекроить политический ландшафт региона и обеспечить там доминирование Вашингтона.
Двусторонние отношения Ирана со странами Южного Кавказа
Следует подчеркнуть, что приоритетом для иранской внешней политики в отношении сопредельных стран является выстраивание двусторонних отношений с государства-
28 Cm.: Clinton’s Caucasus Campaign Gains Tepid Results // Eurasianet.org, 5 July 2010 [http://www. eurasianet.org/node/61464]; Nichol J. Armenia, Azerbaijan, and Georgia: Political Developments and Implications for U.S. Interests // Congressional Research Service (CRS), 16 September 2010 [http://www.fas.org/sgp/crs/row/ RL33453.pdf].
ми Южного Кавказа. Сотрудничество с Азербайджаном, Грузией и Арменией — мощный инструмент усиления влияния Ирана. Оно оказывает определенное политическое воздействие и на ситуацию местных и глобальных акторов. Так, укрепление двусторонних отношений могло бы частично компенсировать вызванную характером режима Тегерана ограниченность его возможностей участвовать в современных масштабных международных проектах на Южном Кавказе и в Каспийском бассейне. Кроме того, Иран считает двусторонние отношения эффективным средством поддерживать стратегическое равновесие между Азербайджаном, Грузией и Арменией.
На протяжении предшествовавшего десятилетия Азербайджан имел возможность наращивать политическую, экономическую и военную мощь, и сегодня «баланс сил в регионе сместился в пользу Азербайджана»29. Кое-кто из европейских исследователей даже утверждает, что Азербайджан нужно считать ключевой страной в регионе, и призывает перенести центр тяжести в политике ЕС с Грузии на Азербайджан30.
Несомненно, Иран отдает себе отчет в стратегической важности Азербайджана и старается, чтобы двери для диалога с Баку все время были открыты. Тегеран серьезно наращивает контакты на высшем уровне, и иранский президент Махмуд Ахмадинежад нанес в Баку несколько официальных визитов для обсуждения различных вопросов региональной повестки дня.
Иран очень обеспокоен растущей мощью Азербайджана и его долгосрочным сотрудничеством с США/ЕС и с Израилем. Как утверждают некоторые эксперты, Иран предпочитает, чтобы Азербайджан по-прежнему оставался втянутым в конфликт с Арменией. В этом случае, по мнению аналитиков, Азербайджан будет «непривлекателен для иранских азербайджанцев и неспособен выделять ресурсы на организацию возмущений в Южном Азербайджане»31. Иран выступает в поддержку территориальной целостности Азербайджана, но оказывает масштабную экономическую помощь Армении. Интересно, что, как шиитское государство, Иран проводит по отношению к Азербайджанской Республике, где 87% населения составляют мусульмане-шииты, так называемую «двухколейную» политику. Возможно, Тегеран считает подобную политику эффективным средством, с помощью которого можно притормозить превращение Азербайджанской Республики в новую региональную державу. Кроме того, иранское политическое руководство полагает, что втянутость Азербайджана в конфликт с Арменией помогает сдерживать Турцию и турецко-азербайджанский стратегический альянс, чья сфера действия охватывает энергетику, транспорт, экономическую, политическую и военную области.
В то же время важным элементом в политических расчетах Тегерана остается сохранение враждебных отношений между Турцией и Арменией. Это позволяет поддерживать давление на Анкару и ограничивать возможность проекции турецкой мощи на Южный Кавказ и Центральную Азию. С другой стороны, враждебность в турецко-армянских отношениях повышает стратегическое значение Тегерана для Армении и России.
Наконец, из нынешнего состояние тупика в отношениях между турецко-азербайджанским альянсом и Арменией Иран извлекает прямые политические и экономические преимущества.
Главные экономические выгоды — сохранение положения Ирана как важного экспортера на рынках Армении и как жизненно важного транспортного коридора, связы-
29 Meister S. Recalibrating Germany’s and EU’s Policy in the South Caucasus // DGAP, July 2010, No. 2 [http:// aussenpolitik.net/themen/eurasien/kaukasus/recalibrating_germany-s_and_eu-s_policy_in_the_south_caucasus].
30 Cm.: Ibidem.
31 Shaffer B. Iran’s Role in the Southern Caucasus and Caspian Basin: Diverging Views of the U.S. and Europe. Belfer Center, Harvard University, July 2003 [http://belfercenter.ksg.harvard.edu/].
вающего Армению с иранскими портами в Персидском заливе. А политические преимущества просто огромны: создается противовес альянсу Азербайджана с Турцией; изменяется образ Тегерана и с помощью армянской диаспоры облегчается восстановление отношений между США и Ираном. И это соображение остается ключевым стратегическим элементом в стремлении Тегерана «поддерживать в рабочем состоянии» свои отношения с Ереваном.
Нужно отметить, что Иран воздерживался от какой-либо публичной реакции на российско-грузинскую войну 2008 года. Некоторые авторы полагают, что «за официальным молчанием Ирана стоит комбинация нескольких факторов: от общих с Москвой интересов в противодействии расширению Организации Североатлантического договора (НАТО) — поскольку в свете непоколебимых прозападных настроений тбилисского правительства в этом кризисе можно увидеть главный барьер на пути «расширения НАТО на восток», до того понимания, с которым Иран относится к озабоченности России проблемами своей национальной безопасности»32. Но независимо от позиции Ирана относительно грузинского кризиса ирано-грузинские отношения сегодня быстро развиваются. Так, заместитель министра иностранных дел Грузии Нино Каландадзе утверждает: «Наши отношения вступили в новую фазу». И на совместной пресс-конференции в Тбилиси 27 мая 2010 года официальный представитель Министерства иностранных дел Ирана Рамин Мехманпараст, занимающий пост заместителя министра, сообщил, что Грузия и Иран намерены возобновить прямые авиарейсы, отменить визовый режим для поездок и открыть иранское консульство в Батуми. Кроме того, по его словам, иранская сторона «безоговорочно поддерживает территориальную целостность Грузии»33.
Ту же самую позицию Иран выражал относительно территориальной целостности Азербайджана. Баку и Ереван испытывают определенное недоверие по отношению к Тегерану, поскольку Иран имеет огромное азербайджанское население, но при этом поддерживает Армению. Однако Тегеран пытается выступать посредником в установлении мира между Арменией и Азербайджаном34. Иран ведет свою собственную игру в классическом персидском стиле, маневрируя между соперниками и преследуя при этом собственные интересы.
Выводы
В условиях растущей зависимости мировой экономики от нефти и газа обеспечение свободной от рисков и бесперебойной поставки энергоносителей будет оставаться одним из приоритетов в стратегической повестке дня мировых держав. В свете этого экспорт энергоносителей из Каспийского бассейна рассматривается как важная альтернатива энергоресурсам Персидского залива. На протяжении прошедших 15 лет Запад вкладывал миллиарды долларов в разведку каспийских энергоресурсов, их разработку и транспортировку в обход России, добивающейся монополии в поставке на мировой рынок нефти и газа из этого постсоветского региона.
32 Afrasiabi K. Iran Gambles over Georgia’s Crisis // Asia Times, 16 August 2010 [http://www.atimes.com/ atimes/Middle_East/JH16Ak01.html].
33 U,ht. no: Socor V. Georgia Develops Functional Relations with Iran // Georgian Daily, 27 May 2010 [http://georgiandaily.com/index.php?option=com_content&task=view&id=18724&Itemid=132].
34 Cm.: Ramezanzadeh A. Op. cit.; Muradova M. Iran Seeks Role in Karabakh Settlement // Johns Hopkins University, Central Asia-Caucasus Institute, Analyst, 18 March 2010 [http://www.cacianalyst.org/?q=node/5291].
Администрация Клинтона и администрация Джорджа Буша-младшего запустили несколько стратегических программ и инициатив, нацеленных на то, чтобы расширить и гарантировать в дальнейшем присутствие Запада на Южном Кавказе и тем самым обеспечить стабильные поставки энергоносителей из этого региона. К сожалению, администрация Обамы не обращает большого внимание на Южный Кавказ. Это выгодно для Ирана и России, но вредно для интересов Америки в регионе. Ослабление стратегического внимания со стороны Вашингтона дает оси Тегеран — Москва возможность постепенно выдавить США из региона и восстановить полный контроль над ресурсами Каспия.
С одной стороны, сохранение напряженности в отношениях между США и Ираном означает, что Иран по-прежнему будет ориентироваться на Россию. И Иран поддержит усилия России по поддержанию «замороженных конфликтов» в регионе: лучше оставить локальные конфликты неразрешенными в ожидании возможностей установить «пророс-сийский и проиранский порядок», чем позволить разрешить их Соединенным Штатам, которые создадут прозападный режим безопасности.
С другой стороны, руководители в Тегеране отдают себе отчет в том, что отсутствие безопасности на Южном Кавказе создает угрозу и для Ирана. Так что Иран будет стремиться не дать каким бы то ни было образом втянуть себя в «замороженные конфликты» и свести к минимуму или вовсе устранить любую угрозу возникновения новых конфликтов в Центральной Азии. Сохранение угроз для безопасности на Южном Кавказе могло бы непосредственно затронуть и внутреннюю ситуацию в Иране. Кроме того, военные действия поблизости от иранских границ создают серьезную угрозу безопасности самого Ирана. Если вспыхнет новая война между Азербайджаном и Арменией, действия огромного азербайджанского населения Ирана будут непредсказуемы. Неясно также, как отреагировали бы азербайджанцы Ирана на возможность падения нынешнего режима в Тегеране.
«Мы крайне заинтересованы в вопросах безопасности в Кавказском регионе, это весьма чувствительная тема для Тегерана, и мы готовы принять участие в разрешении болезненных проблем в регионе», — заявил министр иностранных дел Ирана Манучехр Моттаки в Тбилиси на совместной пресс-конференции с министром иностранных дел Грузии Григолом Вашадзе35.
Однако можно заметить, что внешняя политика Ирана на южнокавказском направлении упирается в стратегическую дилемму: поддерживать ли статус-кво и таким образом противостоять западному влиянию или содействовать урегулированию конфликтов и обеспечить мир и стабильность у иранских границ.
Несомненно, стабильный Южный Кавказ создаст оптимальные условия, для того чтобы гарантировать надежную поставку каспийских энергоресурсов на западные рынки. Соединенные Штаты имеют серьезные интересы в регионе в целом и в нефтяном бизнесе на Каспии, и это обязывает Вашингтон обеспечивать мир и стабильность в регионе.
35 Cm.: FM: Iran Stands Ready to Play «Significant Role» in Resolving Conflicts in Caucasus // Trend News Agency, 11 November 2010 [http://en.trend.az/print/1776791.html].
