CC BY
19
Апокалиптические прогнозы делать не стоит. Маловероятно, что политика Исламской Республики Иран претерпит кардинальные изменения. Да, будут затянуты гайки внутри страны, начнется очередной виток в борьбе за строжайшее выполнение норм и законов шариата, возможно, усилится цензура в СМИ и в сфере культуры, расширится пропагандистская деятельность. Конечно, теперь все ветви власти в ИРИ находятся в руках радикалов-консерваторов, контролируемых высшим Руководителем Ирана. Это, безусловно, облегчит разработку, прохождение и принятие законов, необходимых, по мнению властей, для страны. Такая ситуация позволит ликвидировать последствия затянувшегося почти на десятилетие структурного кризиса режима, когда при либеральном реформаторе-президенте (и при либеральном парламенте) сталкивались интересы теократических и чисто республиканских институтов власти. Это позволит стабилизировать обстановку в высших эшелонах власти.
Во внешней политике резких поворотов ожидать тоже не следует. Иран находится не в вакууме, он связан тысячами нитей с мировым сообществом и в значительной степени зависит от него. Конечно, нормализация отношений с США откладывается на неопределенный срок, неизбежно некоторое обострение ирано-израильского противоборства, неминуемо ужесточение антиамериканской и антиизраильской риторики. Даже по наиболее актуальному вопросу — проблеме ядерных программ ИРИ, скорее всего, особых сюрпризов не будет. Ведь весь иранский истеблишмент по ядерной проблематике един. Может измениться тактика ведения переговоров с Европейским союзом, что усложнит работу европейцев.
Президентские выборы в Иране показали, что механизм исламской власти функционирует пока исправно. Его пружина четко управляет политическим маятником, контролируя скорость, амплитуду и направление его движения.
«Россия в глобальной политике», М, 2005 г. Т. 3, № 4, с. 58-71.
В.Коргун,
доктор исторических наук
ИРАК: ВРЕМЯ НЕПРОСТЫХ РЕШЕНИЙ
Ирак и после парламентских выборов, состоявшихся 30 января 2005 г., продолжает сталкиваться с массой серьезных вызовов.
Иностранная оккупация (а именно так очень многие иракцы воспринимают присутствие в стране сил международной коалиции во главе с США) провоцирует эскалацию и без того широкомасштабного национального сопротивления, а также дает возможность «Аль-Каиде» быстро превращать страну в логово террористов. Колоссальные человеческие потери, которые по-прежнему несет Ирак, не оставляют камня на камне от безудержного оптимизма инициаторов интервенции, толкующих о «новом Ираке», который-де уже вскоре явится путеводной звездой для остальных стран Ближнего Востока и всего мусульманского мира. Возникает потенциальная опасность для Ирака скатиться на путь конфессионального и этнического раскола. И хотя все крупные этноконфессиональные силы, в том числе курды, выступают за единый Ирак, растущее насилие и жестокость могут привести страну к полному хаосу.
Прошедшие выборы в целом прочертили контуры расстановки основных политических сил в Ираке. Впрочем, сами выборы вряд ли стали отражением воли и интересов большинства населения. Западные СМИ не скрывали своего восторга, получив сведения о 60% пришедших на них избирателей. Однако эти данные, судя по всему, были завышены, учитывая тот факт, что в стране не была проведена полная регистрация избирателей, не говоря уже о том, что избирательные участки не были компьютеризированы, международные обозреватели отсутствовали. Различные источники информации позже давали уже гораздо меньшие цифры. Большинство суннитов бойкотировали выборы. Были и попытки их срыва.
Как и ожидалось, наибольшую активность проявили курды и шииты. Только победив на выборах, они могли прийти к власти, которой были лишены на протяжении десятилетий. С другой стороны, в борьбе против американской оккупации наиболее активны именно сунниты. Убедить их принять предлагаемую модель решения иракского кризиса -дело нелегкое. Ведь, как они считают (и не совсем небезосновательно), с момента вторжения США в Ирак их подвергают дискриминации на том основании, что в свое время они доминировали в правящей партии Баас и были тесно связаны с Саддамом Хусейном. К тому же, правившие на протяжении десятилетий Ираком сунниты и теперь не готовы согласиться на роль «второй скрипки» в создающейся ныне новой структуре власти.
По итогам выборов в состав парламента вошли представители 12 политических партий и группировок из общего числа 111 политических
организаций страны. Победу, как и следовало ожидать, одержали шииты, поддержанные Объединенным иракским альянсом, где доминируют шиитские партии. Они получили 140 депутатских мандатов (48,2% голосов) в 275-местной Национальной ассамблее (парламенте). За ними следуют курды - 77 мест (25,7%), на третьем месте «Иракский список» -блок партий премьер-министра временного правительства Аяда Алауи, получивший 40 мандатов (13,8%). Сунниты, в массе своей бойкотировавшие выборы, получили 16 мест.
Первое заседание нового парламента было назначено на 16 марта 2005 г. К этому времени основные политические силы, победившие на выборах, должны были договориться о формировании переходного правительства. Однако на этом пути возникло немало сложностей. По существующему положению, для формирования однопартийного правительства Ирака требуется две трети голосов депутатов. Поэтому речь могла идти только о формировании коалиционного кабинета, и хрупкий мандат шиитского альянса вынуждал их к доведению долгих переговоров, в ходе которых им приходилось договариваться с курдскими и другими партиями. Большинство из них носят светский характер и выступают против усиления роли ислама и создания шиитского правительства. Переговоры длились больше месяца. И все же до дня первого заседания парламента так и не было достигнуто окончательных договоренностей. Хотя основные политические лидеры настаивали на том, чтобы правительство было сформировано до начала первой сессии парламента. В противном случае, предупреждали они, дебаты по этому вопросу продолжатся уже в ходе заседаний высшего законодательного органа. И вот 15 марта, в последний день перед заседанием, лидеры основных победивших партий провели бурные переговоры, длившиеся 11 часов, в попытках поделить власть. Их участники согласились, что в случае достижения договоренности на заседании парламента будет сформирован Президентский совет в составе президента и двух его заместителей, который должен назначить премьер-министра. В сущности переговоры шли между шиитами и курдами, набравшими на выборах большинство голосов. Но и здесь согласия достигнуто не было.
Предполагалось, что третьим участником переговоров по формированию коалиционного правительства будет уходящий в отставку премьер-министр Аяд Алауи. Он возглавляет так называемый «Иракский список», входящий в состав Объединенного иракского альянса. Однако перед началом решающих переговоров из альянса вышла небольшая
политическая группировка - Национальное коалиционное движение, получившее два места в Национальной ассамблее. Это сыграло на руку А.Алауи, который не скрывал стремления расколоть альянс. Вероятно, за этим стояло намерение премьер-министра играть самостоятельную ключевую роль при новом раскладе сил. Есть и другое объяснение раскола в Объединенном иракском альянсе: шиит Алауи является деятелем светского толка, и его взгляды на роль ислама в политике и стремление сохранить контакты с деятелями прежнего режима, не замешанными в преступлениях, идут вразрез с жесткой позицией многих лидеров альянса. Расколов альянс, он мог выходить на переговоры с курдами как сильный равноправный партнер. Алауи не скрывал своей решимости сформировать крупный блок и сильную фракцию в парламент.
Между тем накануне решающих переговоров курды отвергли проект соглашения с Объединенным иракским альянсом о формировании коалиционного правительства. Один из их лидеров Джалал Талабами сообщил, что переговоры вошли в тупик вследствие несогласия по двум пунктам -по статусу многонационального города Киркук и курдских боевых отрядов - пишмерга. От курдов требовали разоружить эти отряды или интегрировать их бойцов в Иракскую национальную армию. Что касается Киркука на севере Ирака, в составе населения которого преобладают курды, то он находится в нефтеносной зоне страны. Поэтому тот, кто контролирует город, контролирует и нефтяные доходы. Курды, в прошлом притеснявшиеся правителями Багдада, опасались, что, если не получат твердых обязательств от нового правительства, они рискуют потерять с таким трудом завоеванное право на самоуправление. Не сумев преодолеть разногласий до заседания парламента, курды и шииты решили совместно выступить за формирование в парламенте Президентского совета.
В ходе переговоров было достигнуто принципиальное согласие о том, что кресло президента достанется курду, один из его заместителей будет шиит, другой - суннит. На пост президента, имеющего по конституции церемониальные функции, претендовал лидер Патриотического союза Курдистана Джалал Талабани, на должность одного из его заместителей - уходящий в отставку министр финансов Адель Абдул Махди. Пост другого вице-президента должен был достаться одному из четырех суннитских деятелей, в их числе называли и готовящегося к отставке президента Гази аль-Явара. Спикером парламента предполагалось избрать также суннита. Наибольшие шансы
занять пост премьер-министра были у лидера партии «Исламский призыв» шиита Ибрагима аль-Джаафари, известного своими консервативными взглядами. Его кандидатура была одобрена великим аятоллой Али адь-Систани и поддержана курдами, которые, впрочем, держали в запасе своего претендента на этот пост.
Многие наблюдатели отмечали, что новому правительству в первую очередь придется решать проблему, которая касается всех иракцев уже сегодня: какова будет роль ислама в новом иракском обществе. Шиитские религиозные партии, получившие большинство в парламенте, призывают к изданию жестких исламских законов, которые будут регулировать браки, разводы и вопросы наследства. Секуляристски настроенная часть арабов-суннитов и курды выступают против такой идеи. В свою очередь, Вашингтон дал ясно понять, что его целью в Ираке отнюдь не является создание исламской республики. И хотя в период правления Саддама Хусейна власть и государство носили преимущественно светский характер, фактическая оккупация Ирака Западом и рост исламистских настроений в мире в последние годы спровоцировали взрыв религиозных чувств иракцев - как шиитов, так и суннитов. Не удивительно, что сопротивление иностранным войскам носит характер джихада.
Однако религиозное возбуждение охватило далеко не всех иракцев. В стране существуют значительные сегменты населения, которые выступают за светский характер трансформирующегося общества. Наименее религиозны курды, которые в своем автономном районе уже давно создали вполне светскую систему правления. Представляя мнение курдов относительно государственного устройства и роли ислама, Нуширван Мустафа, помощник лидера курдов Джа-лала Талабани, был категоричен: «Мы отвергаем и не позволим создать (в Ираке) теократическое государство. Мы хотим отделения религии от государства». Однако в создавшейся ситуации, вероятно, оптимальным вариантом все-таки будет компромисс между исламистами и секуляристами, в первую очередь в сфере законодательства. Это будет трудный поиск. Пока же курды с шиитами договорились, что источником права в стране «будет ислам, но не только он»; впрочем, эта формула устраивает далеко не всех.
Шиитские и курдские лидеры в сегодняшнем Ираке думают о том, как «включить в игру» суннитское меньшинство, которому покровительствовал Саддам Хусейн. Однако недовольные приходом к власти шиитов и курдов, сунниты усиливают сопротивление и
расширяют масштабы кровопролития, неся ответственность за взрывы и убийства, осуществляемые террористами-смертниками по всей стране. За ожесточенными политическими баталиями и закулисными маневрами вокруг формирования новых органов власти в тени незаслуженно оказалась принципиально более важная проблема - выработка основ и принципов внутренней и внешней политики. Всем понятно, что о преемственности курса свергнутого Саддама не может быть и речи. И тут предстоит трудная задача - совместить навязываемые извне ценности демократии (по существу западной, не имеющей корней в Ираке) и национальные традиции, образ жизни и требования ислама. Учитывая многообразие политического, культурного, религиозного и исторического развития различных общин Ирака, можно утверждать, что этот процесс будет гораздо более долгим и сложным, нежели формирование органов власти. Важную роль будет играть и фактор внешнего влияния: с одной стороны, западные спонсоры «иракской демократии» во главе с США, с другой - соседние мусульманские страны, с которыми Ирак связывают давние исторические узы. Да и соседи Ирака тоже далеко не однородны - от секулярной Турции, интегрирующейся в Европу, до теократического Ирана, ориентированного на экспорт жесткого ислама. Куда пойдет Ирак после восстановления своего суверенитета? Вопрос остается открытым.
В марте 2005 г. аль-Джаафари дал интервью немецкому журналу «Шпигель», где им были намечены контуры будущей политики. Главная задача вновь создаваемого правительства, подчеркнул он, «сейчас состоит в том, чтобы (оно) отвечало национальным интересам страны как в данный исторический момент, так и на перспективу». Его ответ на вопрос о роли ислама в новом Ираке был однозначен: «Ирак должен стать исламским государством - без Ирана или Саудовской Аравии в качестве крестных отцов». Надо понимать так, что в случае с Ираком исключаются варианты создания режима теократического типа подобно иранскому или саудовскому. Действительно, постоянно подчеркивая необходимость учреждения демократии в стране, аль-Джаафари трактует роль ислама с неортодоксальных, достаточно умеренных позиций. Так, по его мнению, источником права в Ираке будет шариат наряду с другими юридическими системами. Всем гражданам страны, в том числе немусульманам, будут предоставлены равные права в отправлении культа. Сторонники светской формы правления не будут преследоваться. «Терпимость присуща характеру иракцев. Никому не следует опасаться за свободу мнений», - убежденно декларировал будущий («без пяти
минут») премьер. В рамки такой конструкции вписывается и равноправие мужчин и женщин. Ношение паранджи или отказ от нее - выбор самих женщин.
Что касается национального вопроса, то у аль-Джаафари, похоже, не было готовых схем. Говоря о курдах, он аккуратно обходил болезненный для них вопрос о Киркуке и отрядах пишмерга, зато представлял курдов поборниками федеративного устройства государства, которое, по его словам, устраивает как его самого, так и «большинство представленных в парламенте партий». Впрочем, судьбу Киркука он предлагал решить самому населению города после того, как туда вернутся изгнанные курды, «а поселившиеся там иракцы-арабы получат компенсацию», и обещал, что, «приняв на вооружение принцип демократической справедливости», центральные власти «должны будут подчиниться такому демократическому решению». Касаясь проблемы суннитов, аль-Джаафари был предельно лаконичен: «Я делаю все для того, чтобы побудить наших суннитских братьев совместно с нами разработать новую конституцию».
В качестве приоритетов политики нового руководства аль-Джаафари назвал борьбу с террором и вывод американских войск из Ирака. Впрочем, о его сроках он высказался неопределенно.
Область внешней политики была весьма слабо затронута в интервью будущего главы правительства. Он заявил об отсутствии территориальных притязаний к Кувейту и назвал лишь три страны, генерирующие терроризм, - Йемен, Судан и Египет. А Саудовская Аравия, Иран, Сирия и Иордания были им причислены к странам, через которые террористы попадают в Ирак.
В начале апреля 2005 г. были согласованы кандидаты на посты спикера парламента и двух его заместителей. 3 апреля на заседании Национальной ассамблеи ее председателем был избран министр промышленности суннит Хаджим аль-Хасани, набравший 215 голосов, а его заместителями - ученый-ядерщик шиит Хусейн аль-Шахристани (157 голосов) и ветеран Демократической партии Курдистана Ареф Тайфур (96 голосов). 6 апреля были избраны президент страны и два его заместителя. Их кандидатуры также были согласованы заранее, поэтому голосование в парламенте, судя по его итогам, явилось чистой формальностью - за всех трех кандидатов проголосовали 227 депутатов, 30 бюллетеней оказались незаполненными и были признаны недействительными. Президентом Ирака стал лидер Патриотического союза Курдистана Джалал Талабани, его заместителями - бывшие
президент суннит Гази аль-Явар и министр финансов шиит Адель Абдул Махди. Саддам Хусейн, находящийся сейчас под следствием на одной из военных баз США под Багдадом, был потрясен, когда ему показали видеозапись избрания нового президента страны. «Он был явно расстроен, так как понял, что все закончилось», - прокомментировал ситуацию министр по правам человека Амин Бахтияр. Но больше всего, подчеркнул он, Саддама Хусейна потрясло то, что президентом страны стал курд...
Избрание Дж.Талабани президентом открыло возможность Масуду Барзани, его старому сопернику, лидеру Демократической партии Курдистана, возглавить правительство курдской автономии. Это вполне удовлетворяет соседнюю Турцию, которая опасалась, что курды в новых условиях будут требовать независимости, а Дж.Талабани известен как сторонник федерализма. «Новый Ирак необходимо строить на принципах демократии и федерализма, - заявил он в интервью телекомпании Си-Эн-Эн. - Наша страна будет независимой, единой, сильной». «Мы думаем, -завершил он эту тему, - что курды, безусловно, имеют право на самоопределение, как и другие народы мира. Но, тем не менее, курды решили стать частью федерации в рамках демократического Ирака».
Темой первого выступления нового президента стал вопрос о выводе иностранных войск из Ирака. «Свержение режима Саддама Хусейна, - заявил Дж.Талабани, - свершившийся факт. Мы признательны за это многонациональным силам, но они должны покинуть пределы Ирака». В то же время он предостерег от поспешных шагов в этом направлении: власти в Багдаде будут нуждаться в иностранном военном присутствии до тех нор, пока у них не появятся «эффективные силы безопасности, способные положить конец террористической деятельности и предотвратить вмешательство во внутренние дела иракского народа».
Отвечая на вопрос о действиях участников сопротивления, президент призвал к дифференцированному подходу: «Мы должны отличать введенных в заблуждение иракцев, которые верят, что они взяли в руки оружие, чтобы освободить Ирак от того, что они называют оккупацией, от криминальных банд, которые пришли извне и хотят вести беспощадную войну против иракского народа, убивать женщин и детей в мечетях и церквах». Криминальные элементы и иностранные боевики должны преследоваться и изолироваться. «Что же касается других, -подчеркнул он, - то мы должны начать с ними диалог и призвать их присоединиться к демократическому процессу в Ираке и простить их».
Наконец, 7 апреля Президентский совет Ирака назначил Ибрагима аль-Джаафари премьер-министром и поручил ему сформировать правительство, на основные посты в котором уже были определены и согласованы кандидаты от трех ведущих этно-конфессиональных общин - шиитов, курдов и суннитов.
Комплектование нового кабинета растянулось более чем на три недели. 27 апреля парламент утвердил его состав, за который проголосовали 180 депутатов, 5 высказались против и 90 отсутствовали. В новом иракском правительстве 31 министр. 17 портфелей досталось шиитам, 9 - курдам и 5 - суннитам. У премьер-министра Аль-Джаафари четыре заместителя - шиит, курд, суннит, а также туркмен. Ключевые посты, как и предполагалось, заняли шииты. Процесс формирования правительства несколько омрачился демаршем суннитского Фронта патриотических сил, который заявил о недостаточном представительстве суннитов в правительстве и отказался одобрить его состав. Поэтому поначалу пять постов министров и два поста вице-премьера некоторое время оставались вакантными. Вскоре, впрочем, удалось урегулировать и этот .вопрос. 29 мая премьер-министр выступил с правительственной программой на заседании парламента. В качестве приоритетных задач были провозглашены: прекращение насилия, сокращение сроков иностранного военного присутствия и строительство федеративного Ирака с гарантией прав человека и гражданских свобод. С формированием нового правительства политический кризис, в который попали лидеры Ирака, был наконец преодолен. В итоге страна получила переходную структуру власти, созданную самими иракцами, хотя, безусловно, не без закулисного участия США. И хотя ее деятельность будет ограниченной по времени, перед ней стоят сложные и ответственные задачи - разработать новую конституцию, провести по ней референдум и подготовить выборы уже постоянных органов власти к декабрю нынешнего года.
Таким образом, Ирак вступает в весьма ответственный этап своего развития. Его путь к демократизации будет совсем непрост, поскольку еще не решены главные проблемы, требующие радикальных изменений в политической системе и сфере безопасности. Насущная задача теперешнего иракского режима - восстановление реального суверенитета страны, что невозможно без вывода иностранных сил с ее территории. Но Вашингтон упорно отказывается назвать хотя бы приблизительные сроки вывода войск коалиции, ограничиваясь туманными заявлениями, что они останутся в Ираке до тех пор, пока там «не будет установлен мир».
Позицию США, которые на сегодняшний день истратили около 230 млрд. долл. на войну и восстановление в Ираке и Афганистане, фактически контролируют поставки иракской нефти, используют территорию Ирака как еще один плацдарм борьбы с сетью «Аль-Каиды», можно еще как-то понять, но с ней не могут согласиться ни большинство иракцев, ни субъектов мирового сообщества.
Режим Джаафари-Талабани должен - и пытается - заручиться доверием народа Ирака. Оба высших руководителя страны заявляют, что будут защищать интересы всех иракцев, независимо от их этнической или конфессиональной принадлежности. Это хорошая предпосылка для консолидации ныне полного противоречий иракского общества. Если нынешним руководителям страны удастся достичь этого, тогда они смогут восстановить ее суверенитет и проводить политику обеспечения социальной и экономической справедливости для различных конфессиональных и этнических групп, привлечь широкие слои населения к участию в процессе демократизации. А демократия, основанная на внутренних преобразованиях, имеет больше шансов на успех, нежели ее искусственные варианты, навязываемые из-за рубежа.
Следует признать, что сложность обстановки в стране в немалой степени объясняется и тем, что временное правительство А.Алауи проявило беспомощность в решении рутинных проблем выживания, с которыми население сталкивается с момента американского вторжения в Ирак. Созданные за время его правления структуры власти или развалились, или находятся в полном расстройстве. Похоже, основные усилия были направлены на создание армии и полиции, которые, к сожалению, стали легкими мишенями для повстанцев. Процесс реконструкции и развития также остается заложником ухудшающейся системы безопасности. Средства из громадного финансового пакета в 80 млрд. долл., одобренного Конгрессом США на 2005 г., направляются преимущественно на военные расходы в Ираке, в то время как на реконструкцию и развитие страны идут несравненно меньшие суммы. Безусловно, перспективы стабилизации в Ираке будут зависеть от тех мер, которые американцы и новое иракское руководство примут с целью завоевать поддержку и доверие всех групп и слоев иракского народа и, в частности, смогут ли США отказаться от упрощенного подхода к иракской проблеме как к конфронтации или взаимодействию этнических и конфессиональных общин. Движение сопротивления до сих пор остается направленным не только против американской оккупации; в немалой степени оно выступало и против
временного правительства и тех сил, которые поддерживают американцев.
Для большинства иракцев наиболее сильным раздражителем остается пребывание на территории их страны сил коалиции, в которых преобладают американские войска. Их вывод, настаивают в Вашингтоне, сразу приведет к гражданской войне в Ираке. Но очевидно также, что их присутствие служит источником продолжающегося сопротивления интервентам. И все же, пожалуй, для любой политической партии было бы преждевременным требовать от США вывода войск, пока не будет выработана жизнеспособная альтернатива. Поскольку процесс создания иракских эффективных сил безопасности займет минимум два года, наиболее подходящей стратегией выхода из создавшейся ситуации в нынешних условиях была бы замена войск коалиции на силы ООН с объединенным участием европейских, арабских и других мусульманских государств или исключительно арабских, которые бы воспринимались иракцами как нейтральные, не преследующие корыстных политических и экономических интересов. Однако американские неоконсерваторы и Конгресс до сих пор отвергают эту идею. Вопрос в том, решатся ли США на стратегическую подвижку или будут упорствовать до тех пор, пока их потери и высокие военные расходы не заставят Вашингтон сделать это. Есть ли у американской администрации моральное мужество пересмотреть свои исходные цели «превращения Ирака в модель секулярного демократического проамериканского государства, дружественного Израилю» и позволить народу Ирака самому определить свою судьбу и выбрать способы перехода к новому обществу?
И все же глубинные причины политической напряженности в Ираке - исторически обусловленные различия интересов основных этнических и этноконфессиональных групп страны: шиитского большинства, лишившихся монополии на власть суннитов, курдов со своими специфическими требованиями. Нынешнее шиитское руководство уже не раз подчеркивало, что шииты стремятся жить в мире со всеми религиозными и этническими группами, включая арабов-суннитов, и готово предоставить им равные права. Оно заявляет, что в его намерения не входит раскол страны по религиозному и этническому признакам. Эти идеи озвучивались, в частности, шиитским религиозным лидером великим аятоллой Али аль-Систани. Более того, Объединенный иракский альянс (фактически конгломерат шиитских партий) претендует на роль партии, включающей все политические силы. Тем не менее между шиитами и суннитами нет доверия. Последние опасаются, что им
отведут роль младшего партнера,
да еще без какой-либо гарантии их прав. Курды, в свою очередь, подозревают шиитов в том, что, находясь у власти, они будут преследовать лишь свои интересы и превратят Ирак в шиитское государство.
Устранить причины этих и подобных опасений, предложить всем группам и слоям иракского общества модель единого, приемлемого для всех Ирака, призвана, в частности, новая конституция страны. В соответствии с Законом о Переходной администрации, парламент должен подготовить ее проект и представить его «на всеобщее обсуждение, которое пройдет в ходе публичных дискуссий на митингах по всей стране и в СМИ, и получить предложения от граждан Ирака». Затем должен состояться общенародный референдум по принятию конституции. В случае ее одобрения не позднее 15 декабря должно быть сформировано новое, конституционное правительство. Если же она будет отвергнута, то не позднее 15 декабря должны состояться новые парламентские выборы.
Чтобы достичь стабильности в стране, главным силам - шиитам, суннитам и курдам - необходимо прийти к компромиссному конституционному соглашению, которое будет отвечать общенациональным интересам. Шииты (хотя они и в большинстве) будут вынуждены принять суровую реальность - управление страной на принципах секуляризма, если они хотят сохранить единый Ирак. К счастью, лидер шиитов Али аль-Систани разделяет эту идею и не стремится смешивать религию с политикой. Перед всеми группами иракского общества стоит объединяющая цель - достижение единства и стабильности страны.
Для этого, в частности, важно, чтобы в условиях политического доминирования шиитов сунниты, как и другие группы населения, получили долю власти, соответствующую их численности. Эта доля должна быть предоставлена им не как благотворительный акт, а как их законное право. Участие суннитов в управлении важно и потому, что они, не исключено, могут наложить вето на проект конституции в ходе референдума. Это вынудит лидеров шиитов пойти навстречу разумным требованиям суннитов и поможет иракцам определить их политическое будущее.
«Азия и Африка сегодня», М., № 9, с. 56-62.
