CC BY
40
УДК 002.2(092)
Д. А. Эльяшевич
Иосиф Евсеевич Баренбаум - книговед К 100-летию со дня рождения
В статье излагается биография И. Е. Баренбаума и анализируется его вклад в развитие книговедения. Показано, что И. Е. Баренбаум рассматривал книговедение в качестве науки информационно-коммуникативного цикла. Приводятся основные сведения о достижениях И. Е. Баренбаума в сфере теории книговедения, изучения истории книжного дела и книговедческого краеведения.
Ключевые слова: И. Е. Баренбаум, теория книговедения, история книжного дела, биография, книговедческое краеведение
D. A. Elyashevich losif Е. Barenbaum, the Bibliology scholar Commemorating 10Oth anniversary of the birth of I.E. Barenbaum
Biography of I. E. Barenbaum and analysis of his contribution to Bibliology. The publication demonstrates that for I.E. Barenbaum the Bibliology were part of the sciences dealing with the informative/communicative cycle. Contains information on the main accomplishments of I.E. Barenbaum in such fields as the theory of the Bibliology, the history of the book publishing business and research of local history through the Bibliology.
Keywords: I. E. Barenbaum, theory of the Bibliology, the publishing business history, biography, local history through bibliology
Отечественное теоретическое книговедение как самостоятельная дисциплина гуманитарного цикла имеет уже более чем вековую историю. На протяжении этого времени наука о книге в своем развитии прошла несколько этапов. Нельзя сказать, что такое развитие было постоянным поступательным движением вперед; скорее, оно представляло собою синусоиду. Зародившись на рубеже XIX-XX вв. благодаря трудам Н. М. Лисовского, русскоязычное книговедение достигло первой точки экстремума в 20-х - начале 30-х гг., когда появились теоретические работы А. М. Ловя-гина, А. Г. Фомина и, конечно же, М. Н. Куфаева. Этот непродолжительный период можно назвать «золотым веком» книговедческого знания, постулировавшего коммуникационную природу книги и книжного дела, их неразрывную связь с читателем и междисциплинарный характер самого книговедения как науки. Затем наступил продолжительный спад, определявшийся внешними по отношению к книговедению причинами идеологического свойства. Развитие теории науки о книге возобновилось в СССР лишь на рубеже 60-70-х гг. когда сформировались две ведущие (и часто соперничавшие друг с другом) школы теоретического книговедения - функцио-
нальная (ленинградская) и системно-типологическая (московская), на регулярной основе проводились различные книговедческие конференции и дискуссии, во множестве защищались диссертации, посвященные тем или иным проблемам науки о книге. Этот второй экстремум, так сказать, «серебряный век» книговедения был продолжительнее века золотого, но и он закончился с наступлением нового XXI столетия - нового не только хронологически, но и, в первую очередь, сущностно, поскольку произошла очередная информационная революция и книга, книжное дело буквально за несколько лет изменились до неузнаваемости. На какое-то время общее книговедение, подмененное от безысходности документоведением, вновь почти перестало существовать, оказавшись в интеллектуальном тупике, и только совсем недавно начался процесс его постепенного возрождения.
В любой науке всегда есть знаковые для нее имена - имена тех ученых, которые сделали для ее развития особенно много. В книговедении к таким именам могут быть причислены уже упоминавшиеся Н. М. Лисовский, М. Н. Куфаев, А. М. Ловягин и А. Г. Фомин, а также Н. А. Рубакин, В. С. Люблинский, А. С. Мыльников, А. А. Беловицкая. Без сомнения, к этому «сонму великих» следует отнести и И. Е. Баренбаума - одного из самых ярких представителей отечественной науки о книге не только периода ее «серебряного века», но и всей истории существования в целом. Сегодня представить себе отечественное книговедение без работ И. Е. Баренбаума совершенно невозможно.
Иосиф Евсеевич Баренбаум родился 13 июня 1921 г. в живописном Каневе в Украине. Детство и юность его прошли в маленьком городке Опочка (ныне - Псковская область). «То, что я гуманитарий, я ощутил еще на школьной скамье», - рассказывал впоследствии И. Е. Баренбаум1. Все, кто испытывал в юности подобное ощущение, хорошо знают, что оно означает: неутолимая жажда чтения художественной литературы, сочинений по истории и филологии, совершенно особое, благоговейное отношение к Книге как таковой. В 1938 г. И. Е. Баренбаум стал студентом романского отделения филологического факультета Ленинградского государственного университета. В то время там преподавали многие корифеи отечественной филологии - Г. А. Гуковский, В. М. Жирмунский, М. П. Алексеев, Г. А. Бялый, Б. Г. Реизов и другие. Общение с ним, несомненно (и сам И. Е. Баренбаум неоднократно это подчеркивал), было очень полезным для студентов, поскольку они не только сообщали конкретные знания, но и учили мыслить, прививали культуру интеллектуальной работы. Тот факт, что И. Е. Баренбаум стал выдающимся книговедом и историком книги, во многом объясняется фундаментальной общегуманитарной подготовкой, полученной им в студенческие годы. Без такой подготовки какая бы то ни было исследова-
тельская работа в книговедении совершенно невозможна; вне историко-филологической и культурологической базы она попросту превращается в профанацию науки.
Насыщенная студенческая жизнь была прервала войной: 1 сентября
1941 г. И. Е. Баренбаум ушел добровольцем на фронт. Командир взвода разведки, участие в боях на Пулковских высотах, тяжелое ранение 3 марта
1942 г., почти 2 года борьбы за жизнь в госпиталях, ордена Отечественной войны 1 степени и Красной звезды, множество медалей, среди которых почитаемая среди фронтовиков медаль «За оборону Ленинграда» - вот боевой путь, пройденный И. Е. Баренбаумом2.
После демобилизации в 1944 г. И. Е. Баренбаум продолжил обучение в университете. Успешно окончив его в 1945 г., он вскоре поступил в аспирантуру Ленинградского библиотечного института (ныне Санкт-Петербургский государственный институт культуры). С этим учебным заведением впоследствии была неразрывно связана вся жизнь ученого.
Первым научным руководителем И. Е. Баренбаума-аспиранта стал М. Н. Куфаев, который с 1946 г. не только заведовал кафедрой истории Ленинградского библиотечного института, но и преподавал студентам библиографию и книговедение. После сокрушительной и совершенно несправедливой критики своих философско-книговедческих воззрений, исходившей от некоторых представителей вульгарно-социологической школы 30-х гг., научной деятельностью в «книжной» сфере он не занимался, однако это не мешало ему прививать ученикам - конечно, с поправкой на идеологические условия позднесталинской эпохи - свои представления о книге и книжном деле. Впоследствии И. Е. Баренбаум неоднократно подчеркивал то определяющее в научном плане влияние, которое оказал на него М. Н. Куфаев. «Книговедом я стал именно благодаря ему», - сказал И. Е. Баренбаум в интервью А. Кумановой в 2003 г.3 Не подлежит сомнению тот факт, что основные постулаты функциональной концепции книговедения, одним из отцов-основателей которой впоследствии стал И. Е. Баренбаум, базировались на идеях М. Н. Куфаева, сформулированных им в работах «Проблемы философии книги» и «Книга в процессе общения».
М. Н. Куфаева не стало 14 февраля 1948 г. Обучение в аспирантуре И. Е. Баренбаум заканчивал под руководством Б. Г. Реизова - крупного специалиста по истории западноевропейских литератур; современники считали его талантливым ученым, однако его общественная деятельность вызывала весьма неоднозначные оценки. В 1953 г. И. Е. Баренбаум защитил кандидатскую диссертацию «Свобода печати в теории и практике Французской революции 1848 г.»4. С этого момента началась его научная деятельность, продолжавшаяся свыше пятидесяти лет.
Перу И. Е. Баренбаума принадлежит свыше трехсот научных, учебно-методических и научно-популярных публикаций5. Помимо работ теоретического характера (и трудов по теоретическому и историческому читате-леведению), о которых речь пойдет ниже, эти публикации принадлежали к нескольким крупным тематическим блокам, соответствующим главным сферам научных интересов ученого: история прогрессивно-демократиче-ского издательского дела в дореволюционной России, история книжного дела в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде, история французской книги и русско-французских книжных связей.
Исторически первым возник интерес И. Е. Баренбаума к истории русского демократического книгоиздания. Работы, посвященные этому вопросу, И. Е. Баренбаум начал публиковать во второй половине 50-х гг. Внимание ученого привлекали взаимосвязь революционно-демократического движения и русской классической литературы, деятельность таких издателей, как Н. А. Серно-Соловьевич и И. П. Огрызко (им он посвятил отдельные монографии), Н. П. Баллин, Н. Л. Тиблен и целого ряда других. Занимаясь данными вопросами, И. Е. Баренбаум ввел в научный оборот большое число неопубликованных архивных источников, задав, по сути дела, принципиально новый источниковедческий стандарт историко-книжных исследований. Итогом работы И. Е. Баренбаума в этой области стала докторская диссертация «Легальное демократическое книжное дело в России, 1856-1874 гг.», успешно защищенная в 1967 г. в Московском полиграфическом институте, и монография «Штурманы грядущей бури» (1987).
Чрезвычайно плодотворно трудился И. Е. Баренбаум в сфере, которая условно может быть названа историко-книжным краеведением. Им было опубликовано большое количество работ, в которых рассматривалась история книжного дела в городе на Неве. Эрудиция И. Е. Баренбаума в этом вопросе не имела себе равных. Принадлежащие его перу десятки статей, посвященные деятельности отдельных петербургских типографий, издателей и издательств, а также монографические исследования «Книжный Петербург - Петроград - Ленинград» (1980,1986, совместно с Н. А. Косты-левой) и «Книжный Петербург. Три века истории» (последнее было опубликовано к 300-летию города в 2003 г.) могут рассматриваться в качестве энциклопедических справочников по истории петербургского книгоиздания. Следует подчеркнуть, что в этих работах проявился и незаурядный популяризаторский талант И. Е. Баренбаума, умевшего даже о самых скучных, казалось бы, вещах писать ярко и увлекательно.
Интерес И. Е. Баренбаума к французской книге и русско-французским книжным связям зародился еще на студенческой скамье и впоследствии сопровождал его на протяжении всей жизни. И. Е. Баренбаумом было опу-
бликовано множество статей, посвященных как отдельным эпизодам истории французского книгоиздания, так и бытованию французской книги в России. Итогом деятельности в этой сфере стал выход в свет фундаментальной монографии «Французская переводная книга в России в XVIII веке» (2006), ставшей последней прижизненной публикацией ученого.
И. Е. Баренбаум был крупным организатором науки и выдающимся преподавателем. На протяжении одиннадцати лет, с 1978 по 1989 г. он возглавлял кафедру общей библиографии и книговедения Ленинградского государственного института культуры им. Н. К. Крупской, являлся членом редколлегий многочисленных научных изданий (в том числе, продолжающегося сборника «Книга. Исследования и материалы», энциклопедий «Книговедение» и «Книга»), непременным участником различных книговедческих и библиотечно-библиографических форумов и конгрессов. И. Е. Баренбаум стал одним из инициаторов (совместно с А. В. Блюмом и И. А. Шомраковой) проведения и затем многолетним руководителем Смирдинских чтений -одной из самых известных и престижных регулярных конференций в отечественном книговедении. Чрезвычайно значим вклад И. Е. Баренбаума в становление и развитие системы высшего библиотечного и книговедческого образования в России. Им единолично и в соавторстве с И. А. Шомраковой были подготовлены и изданы основополагающие вузовские учебники по книговедению и истории книги, по сию пору успешно используемые в учебном процессе, а также различные программы учебных курсов, учебные пособия, методические рекомендации для студентов и преподавателей и иные учебно-методические работы. Под руководством И. Е. Баренбаума было защищено 40 диссертаций, среди его учеников - С. А. Пайчадзе, Н. В. Варбанец, Л. Д. Шехурина, И. С. Зверева, С. М. Якерсон, Н. Б. Лезунова, В. Я. Аскарова и другие.
Научные достижения И. Е. Баренбаума получили признание не только в России, но и за рубежом. Он неоднократно выступал с научными докладами во Франции и Великобритании и публиковал статьи в ведущих иностранных книговедческих изданиях.
И. Е. Баренбаум скончался в Санкт-Петербурге 30 декабря 2006 г.
* * *
Обзорная статья - неподходящий жанр для развернутого анализа теоретического наследия И. Е. Баренбаума. Такой анализ может быть осуществлен лишь в объемном (возможно, диссертационном) исследовании. Именно в нем могут быть по достоинству освещены как выдающиеся достижения И. Е. Баренбаума в сфере теории книговедения, так и несомненная историческая и методологическая ограниченность многих его теоре-
тических построений. Поэтому ограничимся лишь кратким обзором тех достижений, которые выдвинули И. Е. Баренбаума в ряд крупнейших теоретиков отечественной науки о книге.
Не может вызвать сомнения тот факт, что одним из важнейших достижений функциональной школы, основателем которой был И. Е. Баренбаум (вместе с А. И. Барсуком), является постулирование коммуникативной природы книги и книжного дела как их онтологической сущности и первостепенное внимание к изучению читателя и чтения. В этом функциональная школа, безусловно, являлась прямой наследницей идей, в свое время сформулированных М. Н. Куфаевым. Вместе с тем, ни о каком функциональном подходе к изучению книги и читателя в работах М. Н. Куфаева речи не шло, подход этот был впервые сформулирован в довоенных публикациях П. Н. Беркова и И. В. Новосадского - по сути дела, могильщиков классического отечественного книговедения 20-х гг. и яростных критиков М. Н. Куфаева. Таким образом, в концепции функциональной школы И. Е. Баренбаума и А. И. Барсука изначально было заложено некоторое глубинное противоречие - противоречие между «идеалистическими» (на самом деле, вполне медиалогическими) представлениями М. Н. Куфаева о коммуникативной природе книги и, признаем откровенно, вульгарно-социологи-ческими, выдержанными в «лучших традициях» марксистско-ленинской идеологии догмами советского книговедения 30-х гг. Не признавать наличие такого скрытого противоречия было бы неправильно, но и преувеличивать его роль, давая оценку достижениям функциональной школы, совершенно неправомерно, поскольку оно искупалось многими другими ее достоинствами.
Среди таких достоинств одной из важнейших является несомненная культуроцентричность функциональной концепции И. Е. Баренбаума. Книга и книжное дело всегда рассматривались им в максимально широком культурно-историческом контексте, они не изымались из культуры, как это часто происходит в более или менее современном нам книговедении, а, наоборот, мыслились в качестве важнейшей движущей силы цивилиза-ционного процесса. Такой культуроцентричности, конечно же, в первую очередь способствовало блестящее историко-филологическое образование И. Е. Баренбаума, знание иностранных языков и достижений мировой гуманитарной науки.
По мысли И. Е. Баренбаума, суть функциональной школы, или функционального подхода, в книговедении заключается в том, что книга и книжное дело изучаются не сами по себе, не как самостоятельные и самоценные сущности, а в соотношении с читателем. Иными словами, предметом книговедческого анализа должны являться не отдельные факты и явления книж-
ного мира, а книга в процессе движения, своего рода «жизненный цикл» книги, ее общественные - как объективные, так и субъективные - функции. Эта идея дорогого стоит, она автоматически поднимает рассматриваемую концепцию до высот «большой» гуманитарной науки и помещает книговедение в рамки общего культурологического дискурса. В статье «Функциональный подход и его применение в книговедении» И. Е. Баренбаум писал о необходимости «изучения книги как процесса в ее движении от автора к читателю»6. Суммируя свои теоретические представления, И. Е. Баренбаум указывал: «Изучение функций книги, ее типов, читательских интересов составляет сердцевину функционального подхода в книговедении, также как и требование системности, рассмотрения книги как определенной системы всех ее внешних и внутренних элементов, в связи с ее содержанием и читательским адресом»7. Следует, однако, признать, что эти совершенно правильные по своей сути постулаты в научном творчестве самого И. Е. Баренбаума во многом остались лишь абстрактной теорией, благими пожеланиями, поскольку предлагавшийся им коммуникационный подход к книге в рамках традиционного книговедения - а функциональная школа принадлежала именно к такому традиционному книговедению - на практике принципиально неосуществим; для его успешности и эффективности требуется помещение концепта «книга» в систему медиакоммуникаций.
Внутренняя противоречивость была в полной мере присуща и подходу функциональной школы к изучению читателя и чтения. С одной стороны, их возвращение в орбиту книговедения стало одним из важнейших и наиболее значимых ее достижений. В данном случае И. Е. Баренбаум вновь остался верен идеям своего учителя, поскольку куфаевская «книга в процессе общения» - это ничто иное, как общение автора и книги как медиума с читателем. С другой же стороны, нельзя сказать, что такое возвращение читателя в книговедческую орбиту было последовательным; на практике внимание к читателю во многом замыкалось на частных проблемах и не выходило на уровень серьезных обобщений. Об этом свидетельствует, среди прочего, дефиниция, данная И. Е. Баренбаумом в 1973 г.: «Историю читателя можно [...] определить как область знания, изучающую читательские интересы и круг чтения отдельных лиц и целых социальных групп и слоев, чтение ими книг и других произведений печати, имеющих хождение в тот или иной исторический период. История читателя изучает также формирование читательских интересов, отношение читателя к книге, влияние, которое книга оказывает на читателя в процессе чтения, выступая в качестве важнейшего фактора воспитания личности и формирования ее мировоззрения»8. Из этого определения очевидно следует, что чтение рассматривается И. Е. Баренбаумом как частная проблема, исключительно на уровне
отдельной личности и без выхода на широкие культурологические и социологические обобщения. Упоминание «целых социальных групп и слоев» в данном случае ничего сущностно не меняет, поскольку нив работах самого И. Е. Баренбаума, ни в трудах его коллег и последователей нет указаний на то, как именно и с какой целью может и должно изучаться чтение этих групп. Таким образом, подход И. Е. Баренбаума к рассматриваемой проблеме довольно далек от взглядов школы истории чтения Р. Шартье и идей Л. Февра и А.-Ж. Мартена, в своей совокупности определяющих все развитие современного книговедения. Не исключено, что И. Е. Баренбаум, знаток французского языка, был знаком с работами этих ученых. Понятно, что полноценное осмысление их концепции в идеологических рамках советской эпохи, за которые И. Е. Баренбаум никогда не позволял себе выходить, было совершенно невозможно; однако такое - вольное или невольное -следование «параллельными курсами» уже само по себе чрезвычайно примечательно. И в любом случае, инициированные и отредактированные И. Е. Баренбаумом несколько томов «Истории русского читателя» стали важнейшей вехой в развитии отечественного книговедения.
Вполне естественным и закономерным следствием признания коммуникативной природы книги и книжного дела стало обращение И. Е. Баренбаума к проблеме международных книжных связей. Нельзя сказать, что книговедческая компаративистика была совершенно неизвестна советской науке о книге; ей, в частности, посвятили некоторые свои работы М. И. Слуховский и А. С. Мыльников. Однако именно И. Е. Баренбаум первым подошел к ней как теоретик и тем самым формально и сущностно открыл новое направление в позднесоветском книговедении. Этому во многом способствовал и выход в свет под редакцией И. Е. Баренбаума коллективного сборника «Из истории русско-советского международного книжного общения» (1987), ставшего первым отечественным изданием подобного рода. Кроме того, много лет занимаясь изучением русско-французских книжных связей, И. Е. Баренбаум своими работами сам во многом содействовал становлению российской книговедческой компаративистики.
Пожалуй, наиболее спорным и дискуссионным в теоретическом наследии И. Е. Баренбаума и всей функциональной школы в целом было представление о комплексном характере книговедения как науки. Споры о составе книговедения не новы, они начались чуть ли не с момента появления книговедения как такового и продолжаются, пусть и в сильно видоизмен-ном виде, вплоть до сегодняшнего дня. Принцип комплексности, отстаиваемый И. Е. Баренбаумом, однозначно предполагает включение библиотековедения и библиографоведения в состав книговедения на том - в чем-то, может быть, и справедливом - основании, что каждая из этих дисциплин
в конечном итоге исследует те или иные процессы, связанные с книгой в процессе ее движения, ее, так сказать, жизненного цикла. Однако и на момент выдвижения данного принципа обе эти науки (в особенности, библиотековедение) уже довольно существенно разошлись с классическим книговедением в объекте, предмете и методах исследования; сегодня же, после четвертой информационной революции, они и вовсе обособились. То, что российская Высшая аттестационная комиссия продолжает считать их единой областью знания (специальность «Библиотековедение, библио-графоведение и книговедение») еще ни о чем не говорит. Если библиотековедение и библиографоведение в значительной мере являются практикоо-риентированными дисциплинами, то книговедение в своей теоретической части все больше и больше смыкается с науками общегуманитарного характера - культурологией, коммуникативистикой, медиалогией, а в исторической - с историей идеологии. К широко понимаемому книговедению могут тяготеть разве что исторические разделы этих наук. Надо сказать, что и на момент возникновения тезиса о комплексном характере книговедения подавляющее большинство библиотековедов и библиографоведов его безоговорочно не поддержали.
Для И. Е. Баренбаума была характерна последовательность в развитии своих теоретических взглядов и завидная системность, структурированность научного мышления. Кажется, ему первому удалось построить вполне завершенную систему книговедческого знания; благодаря его работам книговедение - пусть и на непродолжительное время - приобрело все формальные черты развитой самостоятельной науки. И. Е. Баренбаум предложил формулировку объекта книговедения (система «книга - книжное дело - читатель») и дал его развернутое определение. Он разработал практически безупречную для уровня развития науки 70-80-х гг. дефиницию понятия «книга»; эта дефиниция вплоть до сегодняшнего дня является одной из самых распространенных и часто используемых. В статьях И. Е. Баренбаума обрела стройный и непротиворечивый характер система книговедческих методов. Наконец, И. Е. Баренбаум немало сделал для изучения проблем источниковедения и историографии книговедения. Как бы мы сейчас не оценивали те или иные идеи И. Е. Баренбаума и всю концепцию функционального книговедения в целом (очевидно, что очень многое в ней не выдержало проверку временем), у нас есть все основания считать научное наследие И. Е. Баренбаума выдающимся явлением в истории отечественной гуманитарной науки.
В заключение приведем еще одну цитату из упоминавшегося ранее интервью И. Е. Баренбаума А. Кумановой 2003 г.: «Когда-то я задумал капитальное исследование об эволюции средств информации, от происхожде-
ния языка к искусственному интеллекту. Начал было собирать материал, думал, что займусь этим „на заслуженном отдыхе", как у нас говорят. Но действительность показала, что этот труд для меня уже непосилен, нереален. Изучение проблемы обогащало меня многими полезными знаниями, будило мысль, поэтому я не сетую на то, что исследование не состоялось. Это могло бы стать моей „главной книгой"»9. Слова чрезвычайно знаменательные. По сути дела, И. Е. Баренбаум признал: все, чем на протяжении жизни он занимался в книговедении, так или иначе имело отношение к проблеме «эволюции средств информации». Перед нами - формулировка информационно-коммуникативного, медиалогического понимания книговедения. И это то, что обеспечивает сегодня и будет обеспечивать в будущем ценность, актуальность и востребованность теоретического наследия И. Е. Баренбаума.
Примечания
1 Цит. по: Куманова А. Профессор Иосиф Евсеевич Баренбаум: портрет ученого в стиле интервью. Шумен: Аксиос, 2005. С. 18. Я благодарю проф. А. Куманову за возможность ознакомиться с этой публикацией.
2 Я благодарю дочь И. Е. Баренбаума О.И. Румянцеву за уточнение биографических сведений.
3 Куманова А. Профессор Иосиф Евсеевич Баренбаум... С. 27.
4 Диссертация эта (на соискание ученой степени кандидата педагогических наук) была подготовлена И. Е. Баренбаумом еще в 1949 г. и представлена к защите в Ленинградском государственном библиотечном институте. Однако ее защита не состоялась - вероятно, по причинам, не имевшим отношения к науке (антисемитская кампания «борьбы с космополитизмом» и т. п.). Успешная защита с Б. Г. Реизовым в качестве руководителя, на сей раз на соискание ученой степени кандидата исторических наук, состоялась в 1953 г. в ЛГУ им. А. А. Жданова. Следует отметить, что биография И. Е Баренбаума еще ждет своего исследовате-
5 Ряд исследований И. Е. Баренбаума, созданных им в последние годы жизни, а также мемуары и художественные произведения в стихах и прозе остались неопубликованными и хранятся в архиве ученого.
6 Баренбаум И. Е. Функциональный подход и его применение в книговедении // Книга и социальный прогресс. М.: Наука, 1986. С. 122.
7 Баренбаум И. Е. Функциональный подход и его применение в книговедении С. 128.
8 Баренбаум И. Е. История читателя как социологическая и книговедческая проблема // История читателя как социологическая и книговедческая проблема // История русского читателя: сб. науч. тр. Вып. 1. Л.: ЛГИК им. Н. К. Крупской, 1973. С. 6.
9 Цит. по: Куманова А. Профессор Иосиф Евсеевич Баренбаум... С. 26.
