Инженер, Магнезит и побед Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Л Ю Д И

Инженер, магнезит и Победа

Виктор Немчинов, Сергей Панарин, Наталья Панарина

Алексей Петрович Панарин (1905—1990) — инженер-огнеупорщик, Герой Социалистического Труда, дважды лауреат Государственной премии СССР, почти 30 лет проработавший на заводе «Магнезит», где прошел путь от технорука в цехе до директора. Изобретенные им новые огнеупорные материалы совершили революцию в советском металлургическом производстве: применение в сводах мартенов магнезитохромитового кирпича обеспечило повышенный выпуск броневой стали, что позволило СССР создать танковое преимущество перед фашистской Германией накануне битвы на Курской дуге; с внедрением после войны периклазошпинелидного кирпича заметно повысилась производительность нескольких видов металлургических печей. В биографии, характере, творческом поиске А. П. Панарина ярко выразились как его личные особенности, так и типические черты советского инженера, феномен которого недостаточно изучен и недооценен.

Ключевые слова: броневая сталь; вклад в Победу; завод «Магнезит»; инженерное творчество; исследовательский метод; магнезит; магнезитохромитовый и периклазошпинелидный кирпич; огнеупорные материалы; патриархальный идеал; риск; феномен советского инженера; ценность труда; человеческое достоинство.

Чем больше по возрасту и силам соответствуешь состоянию, вежливо определяемому словосочетанием «пожилой человек», тем больше вероятность, что к тебе придет куда более полное, чем в молодости, понимание тех, кто дал тебе жизнь, наложил неизгладимый отпечаток на твою личность и кого, увы, уже нет рядом с тобой, —

Виктор Александрович Немчинов, заведующий музеем комбината «Магнезит», г. Сатка Челябинской области.

Сергей Алексеевич Панарин, заведующий отделом стран СНГ Института востоковедения Российской академии наук, главный редактор журнала «Вестник Евразии», Москва.

Наталья Алексеевна Панарина, заведующая химико-аналитической лабораторией Центрального научно-исследовательского института черной металлургии им. И. П. Бардина, Москва.

понимание умерших родителей. Этому пониманию неизбежно сопутствует чувство горечи: как же так, почему раньше, пока они были живы, не мог в полной мере оценить их? Нет, конечно, они были самыми близкими; они тебя любили и сами были любимы тобой; но эта твоя ответная любовь, выраставшая из беспамятного младенчества, была словно бы автоматической. А еще — возникшей в пространстве семьи и дома. Несемейная жизнь отца или матери (или обоих) только краешком вторгалась в детское сознание обрывками вечерних разговоров родителей между собой, их радостными или тягостными настроениями, вызванными успехами или неудачами за пределами домашнего пространства. И чем больше они оба или один из них находились за этими пределами, тем меньше детская любовь сопровождалась пониманием всего богатства личности человека, облик которого сопутствовал тебе с первых дней жизни и потому не только своими внешними, но и внутренними чертами казался до мельчайших деталей известным и понятным...

Так было и с тем, о ком пишутся эти строки. Он был семьянином в лучшем смысле этого слова и одновременно человеком, для которого инженерное творчество составляло основное содержание жизни. Этому творчеству была отдана большая часть его времени, а в отдельные протяженные периоды — практически все оно. Тем более, что значительнейшая часть этого времени совпала с периодом в истории России/СССР, который раньше принято было называть социалистической индустриализацией, ныне же все чаще называют советской модернизацией. А в тот период индивидуальное и приватное по определению воспринимались как нечто малозначимое в сравнении с коллективным и общественным: инженеры пропадали на производстве и, бывало, по неделе не видели свои семьи.

То время обязывало и к другому — к молчаливости. «Болтун — находка для шпиона!» Эта максима осажденной крепости была правилом, которым люди, как-то выделившиеся, ставшие приметными, видимыми не десятку, а сотням и тысячам глаз, постоянно руководствовались. Алексей Петрович Панарин не был в этом отношении исключением, привычка не разглашать без необходимости информацию прочно в него въелась. Не страдал он и тщеславием: ему было совершенно чуждо стремление привлечь к себе внимание красным словцом, занимательным рассказом, потрясающей новостью; он предпочитал слушать и думать. По-настоящему он разговорился только однажды, на свое 80-летие, отмечавшееся в кругу родственников; только тогда произнес он длинный монолог — повесть

о жизни, наполненной множеством встреч и событий, интереснейших то юмористически окрашенных, то трагических эпизодов. Те рассказы вполне могли бы составить блестящий образец устной истории 1920— 1960-х годов. Могли бы... если бы были записаны по горячим следам, дополнены ответами на вопросы, соотнесены с документами. Но ничего этого не было тогда сделано: слишком захвачены были слушатели панорамой эпохи, преломленной через столь близкую им жизнь, — и слишком заняты уже на следующий день своими собственными делами и заботами... Конечно, основное — канва событий, что и как происходило и чем кончилось, — сохранилось в памяти и отчасти воспроизведено в последующем тексте; но многое ушло, а какие-то детали, возможно, исказились или непроизвольно домыслены.

Пожалуй, именно тогда, в 1985 году, стал наконец складываться по-настоящему цельный образ Алексея Петровича. Через пять лет он ушел из жизни, еще через пятнадцать, в 2005 году, в год 60-летия Победы на комбинате «Магнезит» прошли мероприятия, посвященные столетию со дня его рождения. На доме ИТР (инженерно-технических работников), где он прожил более 20 лет, висит теперь мемориальная доска. В заводском Дворце культуры звучали воспоминания ветеранов; в полном соответствии с традициями, сложившимися еще в 1950-е годы, на сцене танцевали дети из самодеятельного хореографического коллектива при Дворце, пели фольклорные ансамбли... Потом нас, детей Алексея Петровича, Наталью и Сергея Панариных, два дня водил по комбинату наш соавтор — Виктор Александрович Немчинов. Человек с несомненным режиссерским талантом, он выстроил эту двухдневную экскурсию по «восходящей» таким образом, что дело, которому отец посвятил почти всю свою взрослую жизнь — дело борьбы и содружества человека с камнем, — предстало необыкновенно увлекательным, по-настоящему драматичным.

Вот тогда окончательно стало понятно, почему годы, проведенные на «Магнезите», Алексей Петрович считал лучшими годами своей жизни, почему именно здесь он самореализовался в полной мере как инженер и ученый. Тогда пришло, наконец, и ясное понимание масштаба его личности, ничуть не преувеличиваемое, как нам представляется, тем, что мы — не беспристрастные исследователи. Но одновременно пришло и другое — ощущение неполной оценен-ности общественным сознанием вклада в Победу советского инженерного корпуса, недостаточной исследованности самого феномена

советского инженера, заслоняемого, с одной стороны, политиками и военачальниками, с другой, фигурами тех, кто так или иначе задевает эмоциональные струны в душе человека, — писателями и поэтами, художниками и актерами, эстрадными «дивами» и знаменитыми спортсменами.

Этот текст написан людьми, близкими жизни и делу Алексея Петровича, поэтому эмоционален по определению. Его недостаточная аналиточность очевидна. Встречающийся курсив не должен обманывать: это не куски из интервью, «правильно» взятых социологом; в основном это либо простой пересказ не своих воспоминаний в том виде, в каком они запомнились, либо полустертые временем воспоминания самих авторов. Мы не опрашивали ни еще живых свидетелей рассказываемых событий, ни экспертов — специалистов-огнеупор-щиков, которые свидетелями не были, но могли бы ретроспективно оценить деятельность Алексея Петровича; и мы практически не подвергали рефлексии то, что читатель найдет в выделенных курсивом абзацах. Можно было покопаться в архивах, использовать классические приемы анализа документов; но и этого мы не сделали, хотя один из авторов — кандидат исторических наук. Почему? Почему мы не воспользовались возможностями, предоставляемыми качественной социологией или испытанными методами работы с письменными источниками?

Ответ прост: мы спешили. Отчасти виной спешки было желание воспользоваться «оказией» — напечатать статью об Алексее Петровиче в год столетия со дня его рождения. Было ощущение: юбилей дает нам карт-бланш. Наверное, в нас тоже сидел вирус недооценки инженера. Ведь мы словно искали оправдания перед предполагаемыми читателями за то, что пытаемся привлечь их внимание к человеку, не штурмовавшему укрепрайоны, не бубнившему с трибуны директивы для всей страны и публично не самовыражавшемуся с пером, кистью или микрофоном в руках. Но главным было не это. Словно завороженные датой — 100 лет, целый век! — мы вдруг остро, по-державински, почувствовали страшную слабость нашей памяти перед лицом времени. И захотелось успеть сказать об Алексее Петровиче, его магнезите и «Магнезите», его взлете — успеть, пока не сотрется окончательно живое в воспоминаниях о человеке, деле и времени.

Мы предлагаем читателю смесь из лирики и протокола, из не совсем аутентичных воспоминаний и бесспорных фактов биографии. С таким текстом нельзя претендовать на то, чтобы на примере

одного человека показать родовые признаки советского инженера, и мы это понимаем. Но все же надеемся, что наш рассказ об Алексее Петровиче Панарине даст хотя бы маленький толчок к тому, чтобы люди, подобно ему работавшие с «неживой природой» и своей работой оставившие благородный след в истории страны, получили должную оценку со стороны и социальных исследователей, и широкой публики.

Начало: «посвятить себя производственной деятельности»

Алексей Петрович Панарин родился 24 февраля 1905 года в крестьянской семье в деревне Стрельчая Поляна (второе название Язо-во) Стрелецкой волости Ефремовского уезда Тульской губернии. Деревня расположена на высоком берегу реки Красивая Меча — правого притока Дона, протекающего через Куликово Поле (рис. 1). Об этих местах с любовью и восхищением рассказывает герой тургеневского рассказа «Касьян с Красивой Мечи» из «Записок охотника»; это территория того самого подстепья, где, говоря словами И. А. Бунина, «образовался богатейший русский язык и откуда вышли чуть не все величайшие русские писатели во главе с Тургеневым и Толстым»1. Там, южнее, в Елецком уезде Орловской губернии, вырос и сам Бунин. Прозу его Алексей Петрович очень любил с юности; и когда в середине 1950-х годов после долгого-долгого перерыва вышло собрание сочинений Бунина (в приложениях к журналу «Огонек»), привез голубой пятитомник из московской командировки и позволил себе роскошь — именно роскошь, потому что свободного времени у него не было, — перечитать рассказы о крае, с которым расстался в юности, но воспоминания о котором остались самыми сильными, самыми дорогими.

Родовая память в русских крестьянских семьях в глубь времен не уходила: дальше третьего-четвертого колена предков обычно не знали. В деревне Панариных по-уличному звали Птицыными. Существовала легенда, что дед Алексея Петровича, Егор, в молодости промышлял конокрадством и был в этом промысле удачлив — неуловим, как птица. Потому-то и получили дети его прозвище Птицыны. Так это было или не так, сейчас установить трудно. Не исключено, что здесь мы сталкиваемся с типичным примером народной этимологии — с попыткой задним числом объяснить прозвище, истинные причины появления которого забылись. И отец Алексея, и он сам

были людьми вполне законопослушными; другое дело, что в какие-то моменты своей жизни, по обстоятельствам, стилю и занятиям далеко отклонившейся от ее деревенского истока, внешне размеренной и предсказуемой (насколько она вообще могла быть предсказуемой в советское время, особенно в 1920—1940-е годы), Алексей Петрович вдруг рисковал так, будто в нем просыпалась авантюрная жилка, оставшаяся в характере от Егора Птицы. При этом вряд ли он сам верил в истинность легенды о деде, относился к ней скорее как к забавной выдумке, подлинность которой и проверять-то не стоит.

Куда больше его интересовало происхождение фамилии. Первоначально писалась она как Панарьин, но, убедившись в том, что написание это безбожно перевирается полуграмотными советскими делопроизводителями, Алексей решил упростить им задачу и где-то в середине 1930-х годов выкинул при смене паспорта злополучный мягкий знак. И зря: переделывать Панарина — чаще всего в Пона-рина — все равно не перестали, а выкинутый мягкий знак, как и постоянно навязывавшаяся буква о в первом слоге, были своего рода меткой, указывавшей на исходную фамилию. Аполлинарьины, то есть из семьи Аполлинария, дети Аполлинария, — так она звучала, пока соседи-крестьяне, не желавшие ломать язык о заковыристое имя,

Рис. 1. Река Красивая Меча удер. Стрельчая Поляна. 1957 год. Фото Н. А. Панариной.

отсылающее к эллинскому язычеству2, не переделали ее в Панарьи-ных. Длинные, мудреные и благозвучные греческие имена чаще встречались в семьях людей духовного звания, так что велика вероятность, что прадед или прапрадед Алексея был сельским священником или дьячком3.

Отец Алексея, Петр Егорович (1856—1930), из государственных крестьян и «середняк» по марксистской «табели о рангах», был человеком грамотным, одно время — старостой деревни 4. В молодости, благодаря стати и росту, служил он в гвардии в Семеновском полку и присутствовал при казни в 1881 году народовольцев-«первомар-товцев»5. Детям он рассказывал об этом событии, и у маленького Алеши сложилось впечатление, что отец очень жалел одну из казненных, Софью Перовскую: «Такая молоденькая, и всё речи говорила...» 6. Характер у Петра Егоровича был довольно крутой, детям подчас от него доставалось; но и в гневе никогда он не унижал их бранью, тем более матом. Самое страшное его ругательство было: «Разрази тебя гром!»7 Не злоупотреблял он и вином. Оба эти качества сын унаследовал от отца. Всего три раза в году — в Новый год, на 7-е Ноября и на 1-е Мая — выпивал в семейном кругу немного крепленого вина или шампанского; водки же вообще в рот не брал после памятного случая в молодости, когда поехали зимой на охоту, сильно замерзли, «для сугреву» хорошо приняли, потом было плохо — и с тех пор национальный напиток был полностью исключен из жизни Алексея Петровича. Правда, с семи лет начал курить и курил много, но в войну бросил. Как директор огромного завода, не раз он должен был делать резкий выговор тому или иному проштрафившемуся подчиненному, но никогда при этом не оскорблял людей.

Наталья: «Однажды по телефону отец накричал на начальника ЖЭКа. Положив трубку, пояснил: “Иначе этого толстокожего не проймешь. Впрочем, он таким и должен быть на своем посту ”. По-моему, у него с детства было глубоко заложено уважение к достоинству человека, каким бы он ни был. Когда я была маленькой, у нас в поселке все знали “Пашу-заразу — без руки, без глазу ”. Он сам так себя окрестил: был молодой еще, до войны работал на заводе, а с войны вернулся инвалидом — одноруким и одноглазым. Он был пьяница и матерщинник. На мое пылкое осуждение Паши за пьянство папа сказал: “Не суди, может быть, это его единственная радость”. Я была поражена, озадачена этими словами».

Мать Алексея Петровича, Екатерина Ивановна (1865—1944), была молчаливой сдержанной женщиной (рис. 2), и эти ее качества

Рис. 2. Родители А. П. Панарина с младшими детьми. Слева направо: Екатерина Ивановна, Ваня, Алеша, Петр Егорович. Снимок сделан в фотоателье, предположительно в 1913 году

передались сыну. По воспоминаниям старших племянниц Алексея Петровича, Петр Егорович, скорый на расправу с детьми, ни разу не поднял руку на свою жену. Рожала она 13 раз. Выжили семеро детей, Алеша был предпоследним, за ним шел брат Иван (1909—1943), погибший на фронте, перед ним были сестры Наталья (1889—1969 ), Александра (1895—1981) и Анна (1901—1994) и братья Матвей (1894—1950) и Федор (1897—1972). По собственному задушевному стремлению Наташа стала послушницей в Спасо-Дивеевском монастыре; там же приняла постриг Саня. После закрытия монастыря сестры вернулись в родную деревню. Но и в миру они жили как монашки, хранили священные книги и читали над усопшими, фактически заменяя долго отсутствовавшего в округе священника.

Сергей: «В 1957 году мы с сестрой и матерью приехали в летние каникулы на родину отца, в Стрельчую Поляну. Жили в том самом,

соломой крытом дедовском доме, где к тому времени оставались только тетя Наташа и тетя Саня. Обе ходили в платочках. Саня была маленькая, сухонькая, горячая, как теперь понимаю, — в своего отца, моего деда: и в подкидного дурака играла с азартом, и грибы с нами собирала часами, с увлечением. А по вечерам доставала заветные книги, когда Библию, но чаще “популярные ” — такие как бы художественные повествования о жизни Христа — и с большим выражением читала нам вслух. У нее явно был миссионерский дар: я почувствовал, что поддаюсь этой “религиозной пропаганде”. Будучи правоверным пионером, как за спасение стал хвататься за привезенный с собой первый том “Всемирной истории”, где академик Окладников обстоятельно рассказывал об антропогенезе8, и за купленный в Москве альбом репродукций Перова с его разоблачительными картинами из жизни духовенства (“Крестный ход”, “Чаепитие в Мытищах” и т. п.). И подсовывал тете Сане в ответ того же Окладникова и Перова, а она горячилась. Дурачок был, короче, хотя обожал ее — за грибы, шуточки, заводной характер. Совсем по-другому было с тетей Наташей — большой, грузной, медлительной. В жизни потом только еще один раз встретил я женские глаза, так же сияющие добротой, от которой на сердце делается и тепло, и немножко больно. Она в веру не заманивала, ничего такого не рассказывала и не агитировала — но как же искренне молилась за нас каждый вечер! Потом приходилось общаться и со священнослужителями разных рангов — вплоть до архиепископа, и с людьми, считавшими себя верующими; но вот такой глубокой, непоказной, всепрощающей, все существо человека преобразившей веры я уже не встречал».

Петр Егорович не только наказывал детей за шалости, но и поощрял ко всему доброму и полезному. Когда заметил у Алеши склонность пилить, строгать, что-то мастерить из дерева, устроил ему в сарае нечто вроде столярки. Приобретенные тогда навыки Алексей Петрович не утратил и через много лет: выйдя на пенсию, сделал сыну стеллаж для библиотеки, себе — прикроватную тумбу. Впрочем, тогда его захватила страсть к делу более сложному и увлекательному — к ремонту и настройке телевизоров. И пока не начали на девятом десятке дрожать руки, из-за чего пайка получалась некачественной, он действительно мог отремонтировать телевизор не хуже мастера-профессионала. Не остался забытым и урок педагогики, преподанный ему в детстве: он стремился использовать любые возможности для развития своих детей, расширения их кругозора. Так, когда в Сатке после войны появился сосланный на поселение бывший меньшевик, до революции проживший в эмиграции несколько лет в США,

и дочь, и сын Алексея Петровича брали у него уроки английского. К сожалению, учитель довольно быстро умер...

Начальное пятилетнее образование Алеша получил в трехклассной земской школе и двухклассном министерском училище. В 1918 году в возрасте 13-ти лет поступил на канцелярскую работу в Стрелецкий волостной Совет, где проработал свыше двух с половиной лет. А так как старшие братья в составе Красной Армии воевали на фронтах Гражданской войны, приходилось их заменять и на сельхозработах, и по дому. Тогда-то Алеша, сложением пошедший в мать, узкоплечую и тонкокостную, накачал себе на косьбе нешуточные бицепсы. Позже, когда учился в Москве, закрепил эту накачку, подрабатывая носильщиком на московских вокзалах и специально занимаясь гимнастикой по популярной в то время системе датчанина Мюллера9. Кстати сказать, привычка делать по утрам зарядку, а после обливаться холодной водой ушла только после восьмидесяти.

Из рассказов Алексея Петровича: «За грамотность взяли меня писарем в волостной Совет. Председателем его был бывший балтийский матрос. Он очень хорошо стрелял. И пил часто по вечерам. Как выпьет, зовет меня и приказывает: “Алешка, иди!” Это значило, что я должен привести к нему одного нашего деревенского, который считался самым зажиточным. Ну я прибегаю, тот, увидев меня, только вздохнет: “Что, опять?” Помолится на образа и идет за мной. Председатель ставил его в угол и “расстреливал” — стрелял из револьвера так, чтобы пуля прошла прямо над головой, впритык. А потом отпускал».

В 1921 году в соседнем селе Шилово на базе бывшей помещичьей усадьбы открылась школа второй ступени, по типу — школа-интернат. К тому времени демобилизовались и вернулись на родину Матвей и Федор. Алексей мог теперь оставить дом и поступил в ши-ловскую школу. При ней были большой сад и участок под посевы. Ученики и учителя выполняли все работы по обработке земли, уходу за посевами и садом, сбору урожая зерновых, овощей и фруктов; зато продукция со школьного участка давала существенную прибавку к скудному интернатскому пайку. Вот почему в сельской школе преподавали высококвалифицированные учителя из городов, в том числе из Москвы и Ленинграда10. Благодаря им Алексей, по природе любознательный и пытливый, получил очень приличное по меркам того времени школьное образование. К тому же он много читал: и художественную литературу (любимыми и тогда, и позже были «земляки» — тот же Бунин и Лев Толстой), и политическую, и общеобразовательную. Спустя много лет эта разносторонняя начитан-

ность в нем, казалось бы, «чистом технаре», вдруг неожиданно обнаруживалась. Например, когда привез из Москвы и передал в Техническую библиотеку завода купленную в Москве у букинистов трехтомную «Историю искусств» Гнедича или когда советовал детям прочитать «Этюды о природе человека» Мечникова и «Историю цивилизации в Англии» Бокля...

В 1923 году Шиловская школа была преобразована в неполную среднюю, поэтому Алексей перешел в школу второй ступени в г. Ефремове. Окончив ее в 1925 году, как лучший выпускник, был допущен к участию в конкурсных испытаниях в Туле и выдержал их. Победители по рекомендации облоно без экзаменов зачислялись в столичные вузы. Алексей был направлен в МГУ. Поступать он собирался на филологическое отделение историко-филологического факультета. Однако, ознакомившись по совету тогдашнего ректора, будущего громителя «цепных псов империализма» Я. Вышинского, со всеми факультетами, изменил свое намерение и записался на химическое отделение физико-математического факультета. А в следующем году перевелся на второй курс химфака знаменитого МВТУ — Московского высшего технического училища им. Н. Баумана (рис. 3).

Как он сам объяснял впоследствии, «перевод был обусловлен желанием посвятить себя производственной деятельности». За знания пришлось заплатить немалую цену. Из-за недосыпания (подрабатывать приходилось в основном ночью), недоедания и физического перенапряжения Алексей Петрович рано облысел и так испортил себе зрение и сердце, что стал «белобилетником». Вот что он позднее написал о годах учебы11.

«...Средствами к существованию были стипендия [и приработки]. Стипендия — 13 руб./месяц, из которой сразу закупались на месяц талоны на обед в студенческой столовой (по 30 коп. обед — всего на 9 руб.). На все прочие расходы (завтрак, ужин и др.) оставалось 4 руб. Поэтому наряду с учебой широко использовались случайные заработки, предоставляемые «столами труда» вузов через биржу труда. В целях заработка учебные каникулы, со 2-го курса, использовал на производственной практике (рис. 4). И лишь на последних курсах (4-й и 5-й) стипендия была значительно увеличена и производственная практика была по специальности (технология силикатов)».

Голодная молодость все равно была счастливым временем. Тогда он стал встречаться со своей будущей женой москвичкой Машей. Она была старшей дочерью в семье «рабочей аристократии»: отец ее, Иван Сидорович Дубовик, родившийся в полтавском селе Плиски,

работал кондуктором на поездах Киевской железной дороги12. Каким-то образом Алексей находил время и для того, чтобы посещать бурные диспуты в Политехническом (например, между Введенским и Луначарским13), гулять по Москве (так случайно видел Сталина), наблюдать за перипетиями внутрипартийной борьбы, благоразумно в нее не ввязываясь.

Из воспоминаний Алексея Петровича: «ВМВТУ была огромная “поточная” аудитория. Однажды я узнал, что в ней должно состояться собрание сторонников Троцкого. Мне было интересно, и я заранее спрятался на верхнем ряду. Открыли заседание, говорил Троцкий. Вдруг в аудитории погас свет. Но они, видимо, этого ждали, потому что достали принесенные с собой свечи и зажгли их. А Троцкий провозгласил: “Вот так скроется сталинская тьма!”»14

В 1930 году Алексей Петрович закончил химический факультет МВТУ, получив квалификацию инженера-технолога по силикатам. Вскоре женился на Марии Ивановне (брак был зарегистрирован 16 июня 1931 года, до этого они почти год жили вместе). Молодая жена неделями, а то и месяцами не видела мужа. Дело в том, что распределили его в «Цемпроект» — контору по проектированию цементных заводов. Там он около года занимался собственно проектированием (рис. 5), затем был назначен сначала помощником руководителя, а потом инженером-руководителем специализированной бригады по пусконаладочным работам на цементных заводах. За 1931—1933 годы эта разъездная бригада отлично зарекомендовала себя на Щуровском и Подольском (Московская область), Подгорненском (Воронежская область), Бакинском цемзаводах (рис. 6).

Чтобы пустить или отладить оборудование, Алексей Петрович собирал максимально полную информацию о том, как агрегат монтировался и эксплуатировался; проводил его исследования, длившиеся иногда 20 дней; предполагал и находил конструкционные недостатки, пути их устранения. Ярко выраженный исследовательский подход давал блестящие результаты. В 1931 году на Щуровском заводе был усовершенствован процесс сушки, после чего производительность сушильных барабанов увеличилась вдвое. Там же и в Подольске была всесторонне исследована работа насоса Фуллера — импортной (производства немецкой фирмы Клаудис-Петерс) установки по пневматическому транспорту пылеобразных материалов. Необходимость в этом возникла в связи с тем, что работа фуллеров-ских установок вызывала большие нарекания, между тем предполагалось закупить новую их партию. В 1932 году на Бакинском заводе при

Рис. 5. Группа по проектированию Косогорского и Магнитогорского шлако-портланд-цементных заводов. Предположительно 1930 год. А. П. Панарин стоит во втором ряду, в кепке

Рис. 6. Жизнь командировочная... Сей дружеский снимок скорее всего сделан во время работы на Бакинском цемзаводе в 1932 году

наладке «капризничавшей» импортной вращающейся печи Алексей Петрович убедился, что причина сбоев — принципиальные недостатки в ее конструкции, и предложил изменения. Печь стала работать бесперебойно, да еще и производительность ее увеличилась на 20% при снижении расхода топлива на 15%. Там же и тогда же была запущена установка по сушке сырья отходящими газами трубо-печей. В 1933 году на Подгорненском заводе было проведено подробное исследование автоматических шахтных печей для обжига портланд-цемента и барабанов для сушки сырья.

Частично результаты этих работ были изложены Алексеем Петровичем в отчетах, опубликованных в журнале «Строительные матери-алы»15. При знакомстве с ними сразу бросаются в глаза особенности метода, развитые автором в его последующих статьях: 1) сначала следует четкое теоретическое (химико-технологическое) обоснование процесса, эффективность которого должна обеспечиваться тем или иным агрегатом; 2) затем идет описание проблемной установки (в целом и/или по каждому значимому узлу в отдельности); 3) при необходимости приводятся сведения об истории ее пуска и работы, сравнения с аналогичными установками; 4) если проводились специальные исследования, дается их характеристика; 5) в заключении обязательно следуют оценка действующей установки и выводы о том, при каких условиях она может функционировать оптимальным образом, достижимы ли эти условия на данный момент и что необходимо изменить в конструкции или наладке для того, чтобы они были достигнуты; 6) если есть сомнения в выводах, об этом обязательно говорится прямо и недвусмысленно.

Публикации, равно как и доклады по отчетам, сделанные Алексеем Петровичем на заседаниях Научно-технического Совета (НТС) силикатной промышленности, не прошли незамеченными. В 28 лет он был избран членом НТС. А затем эти первые успехи обернулись неожиданным образом: сыграли решающую роль во внезапной перемене места жительства и работы.

В начале 1930-х годов на уральском заводе «Магнезит» плохо работали четыре недавно пущенные вращающиеся трубопечи. А предстоял пуск еще трех. Каким-то образом нарком тяжелой промышленности СССР Г. К. Орджоникидзе (Серго) узнал о том, что начинающий отечественный специалист по печам «поправил» немецких коллег, чей авторитет в СССР был очень высок. Официально рекомендовал Панарина для работы на «Магнезите» тот самый НТС, членом которого он только что стал; но можно предположить, что

Совет в данном случае просто отреагировал на запрос наркома. Как бы то ни было, постановлением Коллегии Наркомата тяжелой промышленности от 26 марта 1933 года Панарин был отозван из «Цем-проекта» и направлен на постоянную работу на завод «Магнезит» для освоения и налаживания установленных вращающихся печей16. Москва, дом на Дорогомиловке с его пусть не богатым, но все же налаженным, как-никак столичным, бытом, возможность посещать театры, встречи с друзьями, приобретенными за годы учебы, — все это в один миг стало недоступным. Жизнь изменилась резко и круто.

Интерлюдия: синий камень

Завод «Магнезит», построенный на уникальном и единственном в те годы в стране месторождении магнезита, находится в г. Сатке Челябинской области.

Названный так по одноименной реке, протекающей в его окрестностях, город возник рядом с одним из старейших на Урале металлургических заводов. Первый чугун на Троицко-Саткинским заводе был выплавлен осенью 1758 года. До 1769 года завод принадлежал барону А. С. Строганову, затем — богатому тульскому купцу Л. И. Лу-гинину17. С декабря 1773 года завод фактически стал, так как рабочие его оказались очень отзывчивы на речи и «лестовки» пугачевских атаманов Кузнецова и Белобородова. Сам Пугачев был здесь в конце мая — начале июня 1774 года, «успев в течение шести дней близ Саткинского завода набрать около пяти тысяч бунтовщиков» 18. Стан его, по местному преданию, находился на высокой заросшей лесом горе, с тех пор носящей красноречивое название «Пьяная». Здесь же Пугачев был разбит Михельсоном и бежал; с ним ушли 584 жителя Сатки, их коих 268 погибли в боях19. Бунт и вызванное им разорение не прошли даром, дела у потомков Лугинина пошли плохо: побывав с1797 по 1811 год в аренде у купца Кнауфа, завод перешел в казну, где и оставался до 1917 года20.

В XIX веке завод исправно давал продукцию, а город потихоньку разрастался. Образовалась порода людей, из поколения в поколение специализировавшихся на добыче и переработке природного сырья. Но только в 1898 году, спустя 130 лет от пуска первой домны, лаборант завода Петр Гаврилович Сальников обратил внимание на не встречавшийся ему прежде камень, блестевший на солнце синеватым искрящимся светом21. Сальников провел химический анализ

находки и установил, что это магнезит — углекислая соль магния MgCO3. Вскоре «нашлись люди, которые поняли, какую выгоду сулит магнезит... Одним из них был управляющий железоделательным заводом А. Ф. Шуппе, который убедил вложить крупные деньги в завод по производству огнеупоров провизора Златоустовской горной аптеки М. И. Маркусона и саратовского миллионера М. Д. Немиров-ского. Они-то, объединив капиталы, создали «Товарищество на вере», взяли в аренду на 12 лет два участка земли для добычи магнезита. Одновременно товарищество приступило к строительству завода»22. Было это в 1900 году.

В чем заключалась ценность магнезита, почему его производство стало новым полюсом роста для Сатки, оттеснившим на задний план полюс прежний — производство чугуна и стали? Чтобы ответить на эти вопросы, надо сначала рассказать о большом классе материалов, к которым принадлежит магнезит, — об огнеупорах.

Как явствует из названия, главное свойство огнеупорных материалов — их способность противостоять действию высоких температур. Благодаря этому они и находят применение везде, где такие температуры — необходимое условие получения продукта. По показателям термостойкости различают три вида огнеупоров. Это собственно огнеупорные материалы: шамотные (основной компонент — окись алюминия Al2O3), полукислые (двуокись кремния SiO2 + Al2O3), кварцевые и динасовые (в обоих случаях — SiO2); диапазон выдерживаемых ими температур колеблется от 1610 до 1750° С. Далее, это высокоогнеупорные материалы: форстеритовые (окись магния MgO + SiO2), доломитовые (MgO + окись кальция CaO) и высокоглиноземистые (Al2O3 + SiO2); предел их термостойкости — от 1750 до 1950° С. И, наконец, материалы высшей огнеупорности, выдерживающие температуры в 2000 и более градусов. К ним в первую очередь относятся сходные по составу (MgO + Al2O3) огнеупоры с высоким содержанием окиси магния, используемые по преимуществу в производстве черных и цветных металлов: периклазовые, получаемые из магнезита, и шпинельные 23. Из магнезита можно получать и каустики — огнеупоры пониженной термостойкости, применяемые в металлургии там, где температуры не столь велики, а также в химической, стекольной, целлюлозо-бумажной промышленности24.

Огнеупорные материалы должны обладать и другим важным свойством — способностью противостоять химическим процессам, в которые их «втягивают» шлаки, расплавы металлов, пыль и газы25. Решение какой огнеупор применять в конкретном случае зависит,

следовательно, не только от его термостойкости, но и от того, совпадает ли его химическая природа с природой этих контрагентов или нет. Так, при кислых кремнеземистых шлаках используются динасовые огнеупоры; если же шлаки, образующиеся в печи, по своей природе принадлежат к основным, то подина такой печи должна нести покрытие тоже из основного по природе огнеупорного материала, каковым является материал, полученный из магнезита26.

Еще одно подразделение: огнеупорные материалы бывают формованные и неформованные. Первые — это кирпичи, бруски, трубы, короче, любые изделия, характеризующиеся определенной геометрической формой и размерами; в зависимости от особенностей изготовления различают безобжиговые, термообработанные, спеченные, кассетированные, плавленолитые, бетонные, смолосвязанные, би-керамические, теплоизоляционные и пропитанные формованные огнеупоры. Вторые не имеют определенной формы и размеров и разделяются на: 1) порошки, из которых делаются формованные огнеупоры (впрочем, порошки используются и непосредственно, например, в качестве мертелей — заполнителей швов в кладке из формованных огнеупоров); 2) огнеупорные покрытия, наносимые в качестве защитного слоя на требующие защиты поверхности;

3) огнеупорные цементы и смеси, требующие добавления жидкости;

4) огнеупорные массы — бетонные и формовочные, то есть предназначенные для придания им определенной формы; 5) огнеупорные волокнистые материалы27.

Обожженный периклаз сохраняет твердость там, где бушует самый сильный, самый жгучий огонь. Без периклаза «не обойтись при разливке стали, при продувке ее газами, на всем пути раскаленного добела металла»28. Из него делается футеровка подин, стен и сводов электросталеплавильных, индукционных, вращающихся, туннельных, мартеновских печей, то есть созидается та внутренняя оболочка или тот «сосуд», который должен держать форму печи при поистине адских температурах. Рано или поздно и стойкий периклаз не выдерживает высокотемпературной нагрузки — трескается, скалывается, осыпается, разъедается и размывается шлаком и металлом29. Однако достоинство его в том, что защищаемые им печи работают без остановки для ремонта сводов и подов более длительное время, чем при прочих равных условиях — печи с иной огнеупорной защитой. Поэтому совершенно справедливым представляется мнение, что, «не входя в конечный результат вещественно, оставаясь в техно-

логии, лишь сопровождая ее, магнезит тем не менее незаменим в современной металлургии. Она, собственно, стоит на нем»30.

Вернемся в 1900 год. Летом начались добыча магнезита и строительство завода, в сентябре следующего года металлургам была отправлена первая партия огнеупорного кирпича для производственного испытания в мартеновских печах. Испытания прошли успешно: выяснилось, что магнезитовые огнеупоры превосходят по своим качествам применявшиеся ранее в сталелитейном производстве динасы и шамоты. В 1905 году продукция завода была отмечена золотой медалью на Всемирной промышленной выставке в Льеже. Саткин-ский магнезит превосходил зарубежные аналоги из Греции и Австрии; особенным его достоинством было то, что значительная его часть не требовала обогащения31.

Большой спрос на магнезитовую продукцию обусловил быстрый для того времени рост производства. Завод ежегодно на 10—15% увеличивал объемы выпускаемой продукции — и это на конной тяге и ручном труде! В годы Гражданской войны и послевоенной разрухи производство сильно сократилось, так как продукция завода не была востребована. С 1923 года началось восстановление прежних объемов ее выпуска, с конца десятилетия — расширение и техническоое перевооружение завода. На рудниках появились первые, паровые, экскаваторы с емкостью ковша 0,75 куб. м32. «Для обжига сырого магнезита были построены четыре вращающиеся печи длиной 75 метров и диаметром 3 метра. Для прессования изделий были впервые смонтированы два 525-тонных и шесть 725-тонных гидравлических прессов». Однако ручной труд на заводе все равно еще преобладал, а основной тягловой силой оставалась лошадь33.

Сделаем еще одно отступление. Для того, чтобы из сырья превратиться в огнеупорный материал, магнезит должен пройти несколько стадий обработки. Сначала надо отделить его от породы, выломать из массива, получить глыбу или монолит; затем этот монолит раздробить и обжечь. При этом чем выше температура обжига, тем больше будет термостойкость конечного огнеупорного материала. В процессе обжига магнезит разлагается на окись магния MgO и двуокись углерода CO2; последняя удаляется из печи вместе с дымовыми газами, а спеченная окись магния рассеивается после охлаждения на фракции нужного зернового состава и частично отправляется потребителям в виде порошка, частично — на прессовку для производства штучных изделий. Ибо, чтобы произвести формованный огнеупор, порошок надо сначала запрессовать, затем высушить, а после изде-

лие снова обжечь. В разное время задачи на каждой стадии обработки решались с помощью различных технических средств; однако их содержание и последовательность оставались неизменными — этого «требовал» сам камень.

В начале 1930-х годов технологический процесс на заводе выглядел следующим образом 34. Добыча магнезита велась открытым способом — карьерами. Взрывные скважины в скальных породах бурили с помощью станков канатно-ударного бурения. Производительность их была очень низкой, условия труда бурильщиков — тяжелыми, особенно в зимнее время года. Не было водоустойчивой взрывчатки, что в обводненных забоях отрицательно сказывалось на качестве взрывов. Поэтому часто случались аварии, и дорогие импортные экскаваторы, задействованные на погрузке горной массы, вынужденно простаивали. Вскрышные породы из карьеров вывозились мотовозами по узкоколейке на отвалы, которые росли себе и росли, потихоньку наползая на пространство между заводом и призавод-ским поселком, а магнезит доставлялся на дробильно-обогатительную фабрику (ДОФ). Дробили его в несколько последовательных этапов в щековых и конусных или молотковых дробилках. ДОФ тоже доставляла немало головной боли; кроме того, на ней периодически из-за несоблюдения техники безопасности гибли люди. После дробления магнезит на валковых и вибрационных грохотах разделялся на фракции и подавался на породоотборные транспортерные ленты. Около них стояли рабочие, преимущественно женщины, и вручную удаляли видимые механические примеси: диабаз, доломит, доломитизированный магнезит, глинистые сланцы. Обжигали магнезит в шахтных печах, работавших на мазуте, и во вращающихся печах, работавших на пылеугольном топливе либо тоже на мазуте. Температура обжига периклаза составляла 1600— 1700o с, каустика — 700—900o С. Изделия прессовали на гидравлических прессах с усилием 700—1500 кг/см2, укладывали на полочные сушильные вагонетки и в течение 10—12 суток выдерживали в противоточных туннельных сушилках. Теплоносителем в них служил воздух из охлаждаемых камерных печей, а также воздух, подогретый в калориферах. Высушенные изделия обжигались в газокамерных и газокольцевых печах при температуре 1600— 1650o с. Создавалась она за счет сгорания газа, получавшегося на газостанции, которая работала на пылеугольном топливе. После обжига изделия сортировались по видам, форме и размерам и отправлялись на склад готовой продукции, а с него — потребителям.

Семья: пять рубцов

На заводе Алексей Петрович сначала работал техническим руководителем одного из вновь строящихся цехов, каустического. 15 марта 1934 года он был переведен на должность заведующего печным отделом нового цеха металлургического35 порошка (ЦМП), в декабре назначен начальником того же цеха36. Таким образом, самые первые годы его пребывания на «Магнезите» (рис. 7) оказались теснейшим образом связаны со строительством и/или наладкой нового производственного участка. Промышленная стройка в те времена заменяла для руководителя дом родной — на ней он дневал и ночевал. Так было и с Алексеем Петровичем. Правда, жили тогда работники ИТР прямо на территории завода, что позволяло им не совсем уж отрываться от семей. Но у этого преимущества была и своя оборотная сторона, угнетающе действовавшая на молодую москвичку, жену Алексея. Нелегко ей было в одночасье сменить зеленые переулки Дорогомиловской заставы на запыленный завод, которым словно замыкалось и исчерпывалось все доступное пространство жизни. Да и элементарных бытовых служб практически не было. Даже хлеб приходилось печь самой — но ведь сначала надо было как-то научиться этому!

Наталья: «Мама рассказывала, что после Москвы Сатка ей не понравилась. Она заговорила об отъезде в Москву. Отец ответил: “Поезжай, но ребенка оставлю себе ”. Они тогда ждали ребенка. И вопрос об отъезде мамы сразу отпал».

У Марии Ивановны после родов не приходило молоко, а ни детских кухонь, ни кормилиц не было. Поначалу было плохо и с санитарно-гигиеническими средствами, лекарствами. Первый ребенок, девочка Рита, родившаяся еще в Москве, и родившиеся уже в Сатке два мальчика, одинаково названные Витей, умерли от диспепсии еще в младенчестве. Около года прожила последовавшая за ними девочка Таня. Только пятый ребенок, мальчик Леня, благополучно миновал критический период и рос здоровым, живым, не по годам развитым (рис. 8, 9).

Наталья: Ленька был очень умным. Отец брал его с собой на завод, хотя тот был совсем еще маленький. Дома они начинали говорить о заводе, и отец увлекался и забывал, что перед ним ребенок. Мама как-то остановила его: “О чем ты говоришь, ведь это же ребенок!” Но Леня тут же прервал ее: “Папа, не слушай ее! Она женщина, что в этом понимает!” Он хотел стать строителем. Все дома рисовал, а когда

Лг

Рис. 8. На берегу реки Ай. 1939 год. На переднем плане с двумя детьми директор завода «Магнезит» М. У. Конарев. А. П. Панарин стоит с сыном Леней на руках, рядом справа — М. И. Панарина

отец говорил, что быть ему огнеупорщиком, спорил: “Нет, буду строить!”»

Приблизительно в это же время были построены и заселены первые четыре каменных жилых дома в призаводском поселке: один получше для начальства, три попроще для рабочих. Большинство рабочих еще и в 1950-е годы жили либо в собственных деревянных домах с хозяйством (коровы, куры, огород), образовывавших по окраинам своего рода мини-поселки с колоритными названиями Карга, Цыганка, Домики, Шанхай, Карагай; либо в бараках, в несколько рядов тянувшихся вниз от той самой улицы Спартака, на которой высился четырехэтажный дом ИТР — с украшенными колоннами балконами, собственной кочегаркой, дважды в неделю обеспечивавшей горячую воду, действующим фонтаном во дворе — но и с двухэтажными деревянными стайками и навозными кучами около них (что делать, скотину держали и инженеры!). Канализации в бараках, естественно, не было, деревянные уборные были вынесены в межбарачные проходы, и в дождливые дни, когда золотари со своими бочками не успевали управляться, из переполнявшихся выгребных ям стекали по склону фекалии и опарыши. Но это только одна сторона медали: на другой уже до войны были пекарня, больница, детский сад, две школы, замощенные булыжником мостовые, деревянные тротуары и даже небольшой сад, называвшийся Бараба-новским (как считалось, по фамилии жившей рядом семьи, положившей этому саду начало). А еще совсем близко текла река Сатка с берегами, поросшими черемухой и кустами черной смородины, — в ней можно было спокойно купаться; в 15—20 км на восток был приток Белой красавец Ай с его живописным каньоном; наконец, недалеко было и до обрамленного белопородными вершинами, издали производящими впечатление вечных снегов, озера Зюраткуль, самого высокогорного в Европе37. Проехать к нему тогда можно было только по узкой грунтовой дороге, по бокам которой полосами тянулись излюбленные медведями густые высокие малинники.

Все это — и первые признаки нормального обустройства поселка для жизни, и нетронутые еще окрестности, служившие местами для охоты, рыбалки, сбора грибов и ягод, просто для воскресных пикников, — скрашивало жизнь женам и детям инженеров. Мария Ивановна привыкла, уже не тосковала по Москве, научилась великолепно готовить на дровяной печи, доила корову, сбивала масло, заготовляла соленья и варенья, блюла в идеальной чистоте мужа и квартиру и кохала своего единственного сыночку.

Наталья: «Мама училась в Москве в медицинском техникуме, будущем Первом медицинском институте, но из-за родов и отъезда в Сат-ку не закончила обучения и по специальности работала только в войну, в госпитале. Как-то она спросила отца: “Что же ты не женился на инженерше, у вас на курсе были же девушки”. Он ответил: “Мне дома нужна жена, а не инженер”. От повседневных бытовых забот в Cат-ке он, благодаря маме, был полностью освобожден. Он это понимал, ценил и в своей автобиографии, в конце ее, с благодарностью написал о маме».

Вслед за Леней, в 1940 году, родилась и тоже выжила Наташа. Казалось, что проклятие, будто висевшее до того над семьей Панари-ных, снялось и плата, которую кто-то беспощадный взымает с них за запойную работу Алексея, за его инженерные успехи, быстрый творческий и служебный рост, вся внесена. Но в том же 1940 обожаемый отцом и матерью Ленька заболевает дифтеритом, осложненным воспалением легких, и умирает. Это было страшным ударом для Марии Ивановны. И без того уже измотанная частыми беременностями, родами и смертями детей, она, когда вскоре тяжело заболела Наташа, уже не верила, что дочка выживет, не хотела даже надеяться на это — и на всю жизнь сохранила благодарность спасшей ее Ксении Павловне Худяковой38. Не менее тяжело переживал смерть Лени и Алексей Петрович, хотя старался этого не показывать. Ведь на этот раз он потерял ребенка, который, в отличие от других детей, умиравших совсем крохами, вошел в осмысленный возраст, успел стать для отца настоящим маленьким другом.

Наталья: «Однажды я по какому-то поводу сказала матери, что если бы выжили наши старшие братья и сестры, то, может быть, нас, младших, — меня и Сергея — и на свете бы не было. “Нет, были бы обязательно! Мы хотели иметь много детей”, — ответила мама».

Алексей Петрович стремился воспроизвести непроизвольно им усвоенный в деревенском детстве идеал: отец-кормилец — неработающая мать-домохозяйка — много детей. Не получилось, выпало последнее, быть может, самое дорогое его сердцу, звено этого патриархального трехчлена: после того, как в 1944 году родился седьмой по счету ребенок, Сергей, живых-то детей все равно было только двое. Конечно, можно было продолжать — Марии Ивановне было 34 года, Екатерина Ивановна Панарьина своего последнего ребенка родила, когда была на 10 лет старше. Но больше Мария Ивановна не рожала. Ибо и как инженер, и как человек, Алексей Петрович не шел к цели напролом, думал о цене ее для людей. Тем более для лю-

дей близких, для родственников, помогать которым было для него совершенно естественным делом (рис. 10).

Наталья: «Отец и до войны, и после, постоянно, отправлял переводы и посылки сестрам в деревню — тете Наташе и тете Сане. Маме это не нравилось, боялась, что это может ему навредить, и она высказала отцу свое отношение. Он ответил: “Это мои сестры, и я должен им помогать ”. Мама умолкла. Я, когда подросла, спрашивала его, пытался ли он разуверить их в Боге. Он ответил: “А зачем?Ведь в этом вся их жизнь”. Сам он верующим не был. Но когда мы с ним отдыхали в 1956 году в Сочи, привел меня к храму, и во дворе, сидя на скамеечке, мы слушали доносившееся оттуда пение... А после войны он пригласил жить у себя племянницу, Шуру Чеховскую, дочку тети Нюры. В войну она попала в плен, была в Германии, ей трудно было устроиться. А он ее поддерживал. И маминых родителей он устроил в Сатке: дедушка Ваня за анекдот о Сталине, рассказанный кем-то из его бригады в обеденный перерыв, вместе со всей этой бригадой попал на несколько лет в лагерь, а после ему не разрешалось жить в Москве».

Когда Леньке был год и было еще неясно, прервалась ли страшная полоса детских смертей, пришел «большой террор». Волна «великой чистки» в Сатке была не слабее, чем в других местах. Был арестован и расстрелян по обвинению в участии в «троцкистском заговоре» директор «Магнезита» Табаков39, на 25 лет осужден главный инженер Беловодский 40. За ними последовала едва ли не большая часть инженерно-технического корпуса, да и простые рабочие не были застрахованы от арестов.

Из рассказов Алексея Петровича: «Когда пошли аресты, ждали, конечно, что и к нам придут. Мама держала наготове узелок для меня, чтобы взял с собой, если заберут. Однажды вечером пришли: “Собирайтесь!” Не били, но сутки продержали на ногах: начальник НКВД Бабурин требовал, чтобы я, не читая, подписал какой-то протокол. Я ему отвечаю: “Не буду! Может быть, там мой смертный приговор, а я подпишу!” Он орал на меня матом. Но я все равно стоял на своем. Отпустили».

Террор «расчистил» места: многие низовые управленцы и младшие командиры сразу взлетели на высокие посты. Но далеко не все они оказались к этому пригодными. Сказанное, однако, не относится к Алексею Петровичу. Начав, как мы помним, с должности технорука в цехе, он к осени 1937 года стал начальником технического отдела всего завода, ex officio — заместителем главного инженера; и по уровню подготовки, накопленному опыту, инженерному талан-

Рис. 10. А. П. Панарин и М. И. Панарина под Москвой, в Мамонтовке, в доме вдовы старшего брата Алексея Петровича, Матвея. 1951 год. Фото Д. М. Панарина

ту идеально подходил для того, чтобы возглавить всю инженерную часть завода. В марте 1938 года новый директор Конарев41 поставил его исполнять обязанности главного инженера, а 23 сентября Алексей Петрович был утвержден в этой должности приказом по Наркомату тяжелой промышленности № 3078/к42.

Взлет: огнеупор Победы

Что было сделано до того, как Алексей Петрович получил возможность формировать инженерную стратегию развития завода, и что — после, когда эта возможность перед ним открылась?

За время его работы в цехе каустического магнезита был осуществлен пуск печей цеха. Но не только. Вращающиеся обжиговые печи в то время не были оборудованы пылеулавливающими установками, из-за чего до 30% обжигаемого магнезита выбрасывалось в атмосферу в виде каустической пыли. Мало того, что терялось ценное сырье, — пыль загрязняла воздушный бассейн по всей округе. Особенно губительной она была для хвойных пород: в окрестностях завода становилось все больше серых «лысых» горок, усыпанных пеньками от высохших и срубленных деревьев. Алексей Петрович принял деятельное участие в конструировании и установке за вращающимися печами пылеулавливающих батарейных циклонов. Тут кстати пришелся опыт, накопленный им на цементных заводах. Когда циклоны были введены в эксплуатацию, каустик стали получать из уловленной ими пыли. А это, в свою очередь, позволило перевести печи каустического цеха на производство металлургического порошка.

Из-за целого ряда технических и организационных неполадок плохо работал недавно пущенный цех трубопечей по производству неформованных периклазных огнеупоров. «Успешного» Панарина бросили его вытягивать. За три года им были изысканы, разработаны и осуществлены следующие технические усовершенствования:

1) в три-четыре раза увеличена стойкость футеровки печей посредством замены магнезитовой футеровки на хромомагнезитовую и введения нового способа ее укладки — в два слоя из перемежающихся рядов хромомагнезитовых и шамотных кирпичей; 2) увеличена производительность печей за счет добавки плавней 43 при обжиге чистого магнезитового сырья; 3) пущена и освоена пылеприготовительная установка для угля, после чего печи были переведены с мазута на пылеугольное топливо.

Став заместителем главного инженера завода и начальником технического отдела, а затем главным инженером, Алексей Петрович сосредоточился на узловых участках производственного цикла — на газогенераторной станции и на вновь пущенной дробильно-сортировочной фабрике, начальником которой он был по совместительству до 1938 года. Но главным его делом в канун войны стало изобретение и внедрение нового высокоогнеупорного изделия — термостойкого кирпича.

Обратимся к неопубликованным воспоминаниям Н. Ф. Бугаева44:

«Коллектив завода принимал все меры по наращиванию объемов производства, совершенствованию технологии, разработке новых видов изделий и порошков. Главный инженер завода создал в Центральной заводской ла-ботатории (ЦЗЛ) научно-исследовательский отдел из числа наиболее подготовленных специалистов и с привлечением работников цехов начал вести методическую работу по этим направлениям <...> Важнейшим достижением в области разработки изделий нового назначения были периклазохромито-вые изделия для сводов большегрузных мартеновских печей. По изобретению А. П. Панарина их промышленный выпуск был начат в 1938 году. Этот вид огнеупоров вместо динасовых первыми внедрили Златоустовский металлургический завод и Московский завод “Серп и молот”».

Обычный хромомагнезитовый кирпич был хорошо известен. Получали его из шихты45, наполовину состоявшей из магнезита, наполовину — из хромистого железняка. Хромит дробился таким образом, чтобы по гранулометрическим показателям он не отличался от молотого магнезита с его преобладающе мелкими зернами. Термическая устойчивость приготовленного из такой смеси кирпича в 5—6 раз больше устойчивости простого магнезитового. Но она все равно недостаточна для того, чтобы делать из него своды печей с особо высокими температурами. На «Магнезите» же в результате экспериментов с составом шихты и крупностью ее частичек было установлено, что, «если... в обычную магнезитовую шихту добавить хромитовую руду в зернах укрупненной гранулометрии (выделено нами. — Авт.) с минимальным содержанием фракций менее 0,5 мм, то даже при 10%-ной добавке такой руды термическая устойчивость кирпича резко повышается46. По мере увеличения добавки хромитовой руды укрупненной гранулометрии устойчивость кирпича растет и достигает при определенном соотношении компонентов максимума». Опытным путем это оптимальное соотношение было определено так: 1) 65—67% обожженного «намертво» магнезита с содержанием

окиси магния не менее 89%, а окиси кальция — не более 2,5%;

2) 25—27% хромитовой руды с содержанием окиси хрома не менее 33% и двуокиси кремния — 6%; 3) небольшая добавка железной руды из расположенного неподалеку от Сатки Бакальского месторождения (так называемого «чернотала»), с содержанием в ней БЮ2 не более 6%. Предельная крупность для отдельных компонентов смеси должна была составлять: для магнезита — не более 0,75 мм, для хромита — от 0,75 до 3,5 мм, для чернотала — не более 0,20 мм47.

В ходе дальнейших исследований и испытаний сложившиеся у Алексея Петровича к 1940 году представления о наилучших пропорциях компонентов шихты и о требуемой величине зерна у каждого компонента уточнялись и в каких-то частностях менялись. Неизменной, однако, оставалась его убежденность в том, что «разнородность гранулометрии в сочетании с разнородностью компонентов представляет главную предпосылку образования термически устойчивого хромомагнезитового огнеупора»48. Этот тезис резко противоречил принятым в то время взглядам на причины термостойкости магнезитовых огнеупоров49, но получил подтверждение при службе (эксплуатации) уже описанных магнезитохромитовых изделий и пе-риклазошпинелидных, о которых речь пойдет ниже.

При сравнении нового кирпича с динасовым, осуществленном по результатам службы того и другого в 1939 году в сводах плавильных печей и электропечей завода «Электросталь», выяснилось: в крупнотоннажных (большегрузных) печах хромомагнезит превосходит динас по средней термостойкости в полтора раза, а в печах среднего тоннажа — почти в четыре раза, в печах малого — различий практически нет. В том же году термостойкий кирпич прошел обкатку на Кировоградском медеплавильном заводе в своде отражательной печи, подвешенном в зоне самой высокой температуры: 1500—1550°. Свод проработал 151 сутки, тогда как прежде магнезитовый кирпич в подобного рода сводах начинал разрушаться уже через 20—30 дней после пуска печи50.

Конечно, новый кирпич требовал дальнейших проверок и доводок. Уже при первых опробованиях в производстве стало ясно, что его замечательные качества могут быть достигнуты (и улучшены) только при ряде обязательных условий. Для него требовались: высокосортное сырье, более высокая температура обжига, повышение величины давления в процессе формовки кирпичей под прессом. Кроме того, такие его свойства, как высокий коэффициент термического расширения и возрастание термостойкости при уменьшении

сжимающих кирпич усилий, буквально побуждали к применению его в подвесных и полуциркульных сводах. Ведь первые допускают возможность свободного расширения кладки, вторые — снижение величины нагрузки менее 1 кг/см2. Следовательно, надо было разработать такие конструкции сводов, при которых термостойкость и продолжительность эксплуатации периклазохромита стали бы максимальными51.

Проследим хронологию.

1. В конце 1930-х Алексей Петрович возглавил исследовательскую работу по созданию магнезитохромитовых изделий на основе технологии фирмы «Яаёех» с применением отечественных природных материалов — хромита Сарановского месторождения и саткин-ского спеченного магнезита.

2. К 1941 году выпуск магнезитохромитовых изделий больших размеров был освоен. В результате их применения было «достигнуто значительное увеличение кампании печей (по своду) в 2—2,5 раза по сравнению с печами с динасовыми сводами»52. Температура в плавильном пространстве поднялась до 1750—1800° С. По существу, в отечественной металлургии была совершена настоящая революция, так как теперь можно было, во-первых, повысить качество металла, во-вторых, проводить скоростные плавки, в-третьих, удлинить кампании печей, то есть продолжительность их работы без остановки для ремонта огнеупорных элементов печных конструкций. Это позволяло значительно увеличить общую производительность сталеплавильных печей и, — что было особенно важно в преддверии войны, — выпуск легированных марок стали53.

3. В конце 1941 года металлурги Магнитки впервые в мировой практике разработали и освоили технологию выплавки в основных большегрузных мартеновских печах специальной броневой стали 54. Огромную роль в этом сыграло применение новых высокоогнеупорных материалов, поступавших с «Магнезита».

«Броневая сталь из мартенов пошла мощным потоком. Металлурги полностью обеспечили “Танкоград” в Челябинске и многие другие танкостроительные заводы броневой сталью высшего качества. Танки Т-34 большими партиями в самом срочном порядке отправлялись на фронт <...> Победа наших войск на Курской дуге во многом определилась разгромом танковой армады врага нашими маневренными танками Т-34, в сочетании с отвагой и героизмом наших танкистов, воинов всех родов войск»55.

В начале войны на оккупированной немцами территории оказались большинство предприятий огнеупорной промышленности, основная тяжесть обеспечения металлургической промышленности огнеупорами легла на «Магнезит» 56. Между тем с завода были призваны более тысячи человек — треть работавших на нем57. Рабочие места были тут же заполнены женщинами и подростками, а также спецпереселенцами и мобилизованными крестьянами 58; но требовалось, как минимум, несколько месяцев, чтобы эти новые категории работников смогли по-настоящему заменить ушедших на фронт. Тем не менее в военные годы среднегодовое производство магнезиальных изделий на заводе составило 119% к довоенному 1940 году, к концу войны — 134%59. Но весь этот прирост оказался бы недостаточным, если бы базировался на старых видах огнеупорных материалов, а не на победном термостойком кирпиче Панарина.

В 1944 году под техническим руководством Алексея Петровича был начат выпуск магнезитового порошка специального зернового и химического состава марки «Экстра». Он использовался для заправки электропечей, на которых выплавляли особо важные для военного производства марки стали60. К тому моменту «за освоение производства высокоогнеупорных изделий из местного сырья для черной металлургии»61 А. П. Панарин был уже удостоен звания лауреата Государственной премии. Тогда она называлась Сталинской. Присуждена она была в 1943 году, Алексей Петрович передал ее целиком в Фонд обороны. Получил он и благодарственное письмо следующего содержания62:

«Завод Магнезит, товарищу Панарину, лично, от главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина: “Примите мой привет и благодарность Красной Армии, за товарищескую заботу о Вооруженных Силах Советского Союза”».

Сергей: «Я хорошо помню дипломы лауреата Сталинской премии, которые были у отца. Такие большеформатные, капитальные, красивые. В первом была личная роспись Сталине, в конце он еще маленькую кляксу посадил, во втором — уже только факсимиле. Когда при Хрущёве премию переименовали в Государственную, поменяли и дипломы. Стали они такие же экономные, как станции метро, — никакого тебе размаха, раза в два меньше прежних. Меня сильно огорчило, что уплыл подлинный сталинский автограф. Что отец думал по этому поводу, не знаю; но смерть Сталина не была для него, как для многих, глубочайшей потерей. Решения XX съезда КПСС он принял сразу — и не потому только, что был человеком дисциплинированным... Когда

о сталинских репрессиях предпочитали помалкивать или преуменьшать их масштабы, он как-то сказал мне, что их жертвами стали самое меньшее 11 млн человек. И то, что это сказал он, никогда словами попусту не бросавшийся, сразу стало для меня бесспорным доводом. При этом он не был каким-то внутренним диссидентом. Помню, он ужасно расстроился, когда я в один из позднезастойных Новых годов навысказывался по поводу соцсистемы. Просто он работал и работал в тех условиях, в которые поставила его эта система — и применялся к ней. Он ив партию-то вступил поздно, в 1942 году. Конечно, война сыграла роль; но в первую очередь он это сделал потому, что понимал: выше ему не подняться, не развернуться, не сделать всего, что, как он чувствовал, мог бы сделать, если останется беспартийным. Он сам это сказал как-то в начале 80-х, когда был уже на пенсии. Ну и через пять лет, когда Конарева перевели в Боровичи, отец стал директором “Магнезита”».

После войны: новый кирпич — новые обязанности — новые риски

После Гражданской войны в СССР в управлении промышленными предприятиями установилась такая система разделения обязанностей. Непосредственно за технологический процесс отвечал «спец» — человек с техническим образованием и еще дореволюционным опытом работы по специальности, делавшим его одновременно и пригодным, и подозрительным. А общее руководство осуществлял «красный директор», причем его техническая компетенция могла колебаться от нулевой до достаточно приличной, но главным критерием при его назначении были не она и не способность ее набирать, а революционные заслуги, партийность, рабочекрестьянское происхождение. Пожалуй, только с появлением значительного числа людей, закончивших советские технические вузы, в этой системе начали происходить некоторые подвижки. Биография Алексея Петровича — пример смены двух главных ролей с точностью почти наоборот.

Наталья: «Папа говорил, что ему повезло. Когда он был главным инженером, то хозяйственные заботы были на Конареве, а когда стал директором, эти заботы легли на главного инженера Блинова. Это давало ему возможность больше заниматься производством, исследованиями. Правда, утро у него начиналось и вечер кончался диспетчер-

скими сводками по телефону: сколько вагонов, платформ с чем и куда отгружены. Так с раннего детства в память врезались названия металлургических центров страны: Горловка, Макеевка, Енакиево, Выкса... Иногда по воскресеньям он брал меня на завод. Как-то в прессовом цехе, где работали в основном женщины, которые снимали с пресса по три кирпича и затем клали их на полку, он предложил мне снять кирпич. Я схватила — и тут же отпустила: кирпич оказался для меня неожиданно тяжелым. Вот такой урок уважения к людям, занятым физическим трудом... Бывали мы с ним и на стройках поселка. По воскресеньям там обычно никого не было. Отец подолгу все рассматривал, иногда вымерял шагами».

Алексею Петровичу все равно приходилось теперь заниматься массой чисто хозяйственных и организационных проблем, которыми прежде он вовсе не занимался либо делал это эпизодически, замещая директора, отбывшего в отпуск или в командировку. Но значительнейшую часть этого груза действительно взял на себя новый главный инженер Г. Ф. Блинов, а Алексей Петрович продолжил разработку принципиальных технологических инноваций в области производства огнеупоров. Ведь это было его самое любимое дело, ему он отдавался подчас с риском для карьеры и для собственного здоровья63.

«...Первые своды из периклазохромитовых огнеупоров для мартеновских печей были конструкции Ф. Г. Полякова и Украинского института огнеупоров <...> Своды этой конструкции имели низкую стойкость, их приходилось часто менять, на что уходило много драгоценного времени и огнеупоров. Эта важнейшая проблема для металлургов, да и страны в целом была решена на заводе «Магнезит». В течение нескольких лет продолжалась работа по усовершенствованию подвесного свода для мартеновских печей. Велась она А. П. Панариным в сотрудничестве с коллективом ученых Украинского института огнеупоров, возглавлявшимся А. С. Френкелем. Была разработана конструкция распорно-подвесных периклазохромитовых сводов мартеновских печей высокой стойкости. В военные и послевоенные годы подвесные своды мартеновских печей стали быстро внедряться на многих металлургических предприятиях, что позволило значительно увеличить производство стали на действующих мартеновских печах. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что эта прибавка исчисляется многими миллионами тонн»64.

В 1950 году «за разработку и внедрение отечественной конструкции хромо-магнезитовых сводов мартеновских печей»65 Алексею Петровичу Панарину была присуждена вторая Государственная

премия. Прошло десять лет, и более 90% получавшейся в СССР стали выплавлялось в печах, оборудованных такими сводами 66.

А дважды лаурет на достигнутом не успокоился. Уже в 1952—1953 годах им была предложена и реализована на практике технология производства нового плотного термостойкого кирпича — периклазо-шпинелидного (ПШ). Первая опытная партия была испытана в 1953 году в кессонах третьей мартеновской печи Магнитогорского металлургического комбината (ММК), авторское свидетельство № 104029 было выдано Алексею Петровичу 15 августа 1956 года. В сводах и кессонах мартеновских печей периклазошпинелидный кирпич показал лучшую стойкость, чем магнезитохромитовый. Уже при первом испытании он «простоял 217 плавок, превысив среднюю стойкость динаса в три раза, хромомагнезита в два раза и высокоглиноземистого кирпича в полтора раза» 67. В конверторах, работавших с продувкой кислорода сверху, ПШ вообще оказался «единственно подходящим для футеровки»68. Только в электропечах он проигрывал по термостойкости своему предшественнику69. Промышленное производство ПШ было организовано на «Магнезите», в огнеупорном цехе металлургического завода им. Петровского и на Запорожском огнеупорном заводе. Периклазошпинелидные огнеупоры нашли широкое применение в черной, цветной металлургии, производстве цемента, в других отраслях промышленности.

По химическому составу новый кирпич не отличался от магнезитохромитового. А вот при разработке технологии его изготовления автор вроде бы пошел наперекор собственному прежнему удачному опыту. В магнезитохромитовых изделиях для получения эффекта высокой термостойкости решающее значение имели крупнозернистая структура всего вводимого в шихту хромита и большая доля в шихте тонкомолотого магнезита (от 40 до 70%). При получении ПШ, напротив, весь вводимый в шихту хромит был тонкого помола, соотношение же крупнозернистого и тонокомолотого магнезита 70 коренным образом менялось — 55% первого и лишь 15% второго. Именно такая композиция обеспечивала, при соблюдения других условий, преобразование в ходе высокотемпературного обжига легкоплавких соединений хромита в высокостойкую хромшпинелидо-вую связку71. Но, по сути, Алексей Петрович снова исходил из того, что формула успеха — это разнородность гранулометрии и компонентов, и снова подтвердил это практическим результатом.

Тогда же на «Магнезите» была разработана и освоена технология производства высокоплотных магнезитовых изделий для феррос-

плавного производства, налажен выпуск форстеритного кирпича по технологии Ленинградского института огнеупоров и целевого назначения магнезитового кирпича на шпинельной связке по технологии Харьковского института огнеупоров. Наконец, разносторонняя изобретательско-исследовательская деятельность Алексея Петровича в немалой степени способствовала тому, что в СССР впервые в мире была создана цельноосновная футеровка мартеновской печи, что позволило добиться интенсификации мартеновской плавки кислородом.

Быть может, наиболее ярко внутренний драматизм инженерного поиска, развернувшегося на заводе под руководством директора, раскрывается в эпизоде с внедрением нового типа сталеразливочных стаканов.

Стаканы эти делались из подвергшихся обжигу огнеупорных материалов магнезитовой основы. Беда была только в том, что обжигаться «гладко» они никак не хотели: уже в 1940-е годы брак при обжиге в газокамерных печах «Магнезита» достигал 50—70%. А когда в середине 1950-х металлурги полностью перешли на магнезитовые стаканы и потребность в них резко возросла, брак из-за лихорадочной гонки за количеством, навязывавшейся спросом, стал подскакивать до 95%. Вместе со специалистами ЦЗЛ и научно-исследовательских институтов огнеупорной промышленности Алексей Петрович искал пути снижения брака. Выход был найден простой и радикальный: поскольку сталеразливочные стаканы — огнеупоры одноразового использования, надо вовсе отказаться от их обжига, обеспечив, однако, при этом прочность, достаточную для того, чтобы они выдерживали нагрузки при транспортировке, монтаже и эксплуатации. Эта задача была решена опять-таки посредством точного подбора зернового состава шихты, а также благодаря удачному выбору в качестве связующего материала отхода целлюлозного производства — сульфидно-спиртовой барды72 и за счет обязательного формования изделий на гидравлических прессах. Полученные таким оборазом стаканы по прочности существенно превосходили аналогичные изделия и при испытаниях в малых ковшах в Златоусте и в Аше показали отличные результаты. Однако руководители крупнейших заводов с большегрузными 400-тонными ковшами, прежде всего ММК, не желали рисковать.

Дадим теперь слово ветерану «Магнезита» Г. П. Каменских, бывшему в то время заместителем начальника сушильно-печного цеха73.

«Были изготовлены опытные партии. Но металлурги не соглашались провести их испытания, несмотря на указания Министерства и гарантии нашего завода. Всех наших и институтских представителей не хотели слушать, требовали только обжиговые стаканы... Руководство завода предпринимало немалые усилия для того, чтобы решить проблему. В ход пошли и личные связи. После того, как наш директор А. П. Панарин, было это в 1957 году, поговорил на какой-то встрече с директором ММК Носовым, вроде бы наметился сдвиг. Тот согласился принять нашего представителя <...> Заранее отправили в Магнитогорск опытную партию безобжиговых стаканов. А я поехал следом.

<...> Ковш поставили только что из-под разливки, горячий, кирпичи на швах светились красным цветом. Мне дали суконную спецовку. Валенки, сталеварскую шляпу. Вместе с каменщиком опустился в ковш. Стакан держал обернутым в полу пиджака (а весил он 30 килограммов). Зачистили гнездо под стакан наждачным кругом, обмазали огнеупорным раствором и вставили стакан, установили стопор. Получилось плотно, без зазоров. Из ковша я вылез весь распаренный. Помню, что выпил полведра газировки. Когда ковш поставили в желоб и полилась сталь, я в жутком волнении смотрел на стакан — не просочатся ли желтые капли? Было чисто. Ковш повезли для разлива в изложницы... Трифонов (в то время начальник второго мартеновского цеха ММК. — Авт.) тоже присутствовал при разливке и после этого дал указание оборудовать еще два ковша безобжиговыми стаканами. Они тоже не подвели».

За внедрение технологии производства безобжиговых сталеразливочных периклазовых стаканов завод «Магнезит» удостоился Диплома ВДНХ СССР.

На посту директора Алексей Петрович находился до 1962 года, то есть 16 лет — вдвое дольше, чем на посту главного инженера. За эти годы «Магнезит» сделал огромный шаг вперед в деле модернизации оборудования, в строительстве и вводе новых мощностей. На рудниках старые импортные экскаваторы были заменены мощными отечественными СЭ-3, станки канатно-ударного бурения — высокопроизводительными вращательными. В старом шахтном цехе была механизирована загрузка шихты в печь и выгрузка обожженного магнезита из печи. В ЦМП-1 были установлены и запущены пять шахтных печей. В сушильно-печном цехе четыре восемнадцатикамерные печи были переделаны на две газокольцевые, при этом общее число камер перевалило за сотню74. С 1951 года параллельно с модернизацией старого велось сооружение нового магнезитового завода (рис. 11). Сначала он строился как отдельное предприятие,

но в мае 1956 года оба завода были объединены в единый комбинат «Магнезит», во главе которого стал Алексей Петрович. В том же году была пущена его первая очередь: введены в эксплуатацию Волчь-егорский рудник, дробильно-обогатительная фабрика № 2, цех магнезитового порошка (шесть вращающихся печей длиной 90 м) и цех магнезиальных изделий75. Усилия директора были направлены на доводку оборудования нового завода до проектных мощностей, на организацию строительства второй его очереди.

Вот что писал о том времени Н. Ф. Бугаев76:

«...В феврале 1955 г. по направлению Минчермета СССР прибыл в Сат-ку для работы на строящемся Новом магнезитовом заводе. И вот наступил важный момент в моей жизни, когда я получил возможность лично познакомиться с Алексеем Петровичем Панариным. Первая встреча состоялась в ЦМП-1 весной 1955 г., когда заводы не были еще объединены, а цех строился <...> Алексей Петрович вежливо с улыбкой пожал мне руку, пожелал успехов в строительстве цеха, в решении ряда сложных технических проблем, обошел в моем сопровождении весь цех... сделал ряд ценных предложений и советов, с которыми я не мог не согласиться. Алексей Петрович регулярно посещал ЦМП-1 и каждая встреча с ним приносила мне большую

Рис. 11. Новый Завод. Строительство вращающейся печи. Середина 1950-х годов

пользу. Одно из своих посещений он посвятил подбору и расстановке кадров, их подготовке к работе в условиях действующего цеха...

<...> 13 февраля 1956 г. был сдан пробный пуск печи № 1 ЦМП-3, а 14 февраля, в день открытия XX съезда КПСС, печь была введена в постоянную эксплуатацию. Были уже построены еще 5 линий вращающихся печей, которые ожидали своей очереди включения в работу. Пуск печи № 1 означал, что уже работали Волчьегорско-Степной рудник, электротранспорт, ДОФ-2, воздушные канатные дороги <...>

В августе 1958 г. введен в число действующих цех магнезиальных изделий № 1, в 1959 г. он начал работать на полную мощность. В 1959 г. начато строительство второй очереди Нового завода в составе ЦМП-2, отделения подготовки <...> В 1958 г. по сравнению с 1950 г. производство порошка возросло в 2,9 раза, а изделий — в 2 раза.

В июле 1958 г. 32 работника завода “Магнезит” награждены орденами и медалями. Алексей Петрович Панарин был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали “Серп и Молот”».

Между тем вся эта кипучая деятельность могла оборваться в начале 1953 года.

Сергей: «Не уверен за точные даты и детали, но из рассказа матери знаю, что “дело врачей ” чуть не положило конец карьере отца. Тогда шла крутая кампания борьбы с “космополитами”. И вот поступило указание снять с работы врачей-евреев. Больница ведь была ведомственная, заводская. Я уж не помню, как там было с другими, но Зинаида Семеновна Шенфельд пришла к отцу с просьбой оставить ее в больнице хоть санитаркой. Она была лучший наш детский врач, заведовала тогда детским отделением, мы ее с самого раннего детства знали, потому что сполна отдали дань детским болезням. А сын ее, Эдик, вообще учился со мной в одном классе, в 58-м году умер от белокровия... Отец оставил Зинаиду Семеновну старшей медсестрой. Ну, нашлась какая-то добрая душа, настучала куда надо. Отец был членом бюро горкома, но там-то были все свои, как-то не очень к нему приставали. Да и “по весу” директор такого завода тянул больше, чем простой секретарь горкома, так что вопрос переместился на более высокий уровень, в Челябинск. Отец был членом Ревизионной комиссии обкома, но если б даже и не был, все равно бы его вытащили на обком. И вытащили: или выполняй решение, или клади партбилет. Но тут вождь заболел и помер, “дело врачей”прикрылось».

Наряду с производственной и исследовательской деятельностью Алексей Петрович уделял много внимания решению социальных

вопросов. В период его работы на посту директора за счет заводских средств ежегодно вводилось от 5 до 10 тыс. кв. м жилья, что позволило снести бараки Трудпоселка и поселка Соломитного. В эти же годы были построены санаторий-профилакторий на 125 мест, школа рабочей молодежи, 13 магазинов, два больничных корпуса, пять детских садов, новый кинотеатр, горно-керамический техникум, школа, проведена большая работа по благоустройству.

Сергей: «В начале 60-х жилищное строительство казалось мне просто бурным. Появлялись целые кварталы. Отец говорил, что должен ликвидировать бараки, всех их жителей переселить в отдельные квартиры. Кое-кому из ветеранов барачной жизни не хотелось переселяться. Привыкли. Да и нельзя было в новых домах держать кур, коз или корову, что можно было, живя в бараках, потому что рядом были сараи. Вот они и упирались, тянули с переездом. И все же к моменту нашего отъезда из Сатки из окон дома ИТР, в котором мы жили, нельзя было уже увидеть ни одного одноэтажного барака».

У завода «Магнезит» — прекрасный Дворец культуры. Строился он в тяжелые послевоенные годы, директору стоило большого труда отвергнуть типовой проект и отстоять принятый взамен проект уникальный, а значит, затратный. Упреков по поводу преждевременного роскошества было много, но всем оппонентам Алексей Петрович неизменно отвечал: «Хватит, сараев по стране настроили достаточно — будет у нас настоящий Дворец». Каждый рабочий день начинал он с этой стройки, по выходным вместе с работниками завода участвовал в воскресниках. Дворец был закончен в 1951 году, тогда же представлен на конкурс лучших жилых и гражданских зданий в РСФСР — и получил первую премию. Фотографии его даже попали во второе издание БСЭ77. Так былой призаводской поселок Сталинский (потом — Сатка-2, ныне — просто часть города Сатки) обзавелся едва ли не лучшим в России памятником провинциальной нежилой архитектуры сталинской эпохи. Воздвигнутый на самой высокой точке поселка, просторный, соразмерный, светлый, ничуть не давящий на зрителя, подымающегося по широкой лестнице к изящному абсидообразному фасаду, по второму этажу которого разворачивается легкая колоннада, со вкусом и внутри и снаружи отделанный лепниной, с большим для провинции зрительным залом и квадратным фойе, украшенным добротными копиями картин советских художников, в основном 1930—1940-х годов («Штурм Зимнего» Со-колова-Скаля, «Утро на поле Куликовом» Бубнова и т. д.), Дворец безусловно заслуживает того, чтобы на нем появилась доска: «Па-

мятник архитектуры XX века. Охраняется государством». А для тех, кто занимался в его кружках самодеятельности, посещал его читальный зал, ходил в него на новогодние елки, потом на танцы (все это есть и сейчас), он еще и то место, с которым неразрывно связаны светлые воспоминания детства и юности.

Эпилог: «сенокос прошел...»

В апреле 1962 года в соответствии с решением ЦК КПСС А. П. Панарин был назначен начальником Управления Огнеупоров Государственного Комитета Совета Министров СССР по черной и цветной металлургии. Так он расстался с заводом, на котором провел без малого три десятилетия, и переехал — или вернулся — в Москву. В ноябре 1965 года в связи с ликвидацией комитетов был назначен главным инженером — заместителем начальника Главного управления промышленности огнеупорных материалов Министерства черной металлургии СССР (рис. 12). С 1 января 1976 года — персональный пенсионер союзного значения78.

За 10 лет работы в Главогнеупоре при его непосредственном участии были внедрены в производство корундовые огнеупоры, огнеупоры для установок непрерывной разливки стали, высокоэффективные теплоизоляционные волокнистые огнеупоры, массы для монолитных футеровок сталеразливочных ковшей, малоразрыхляю-щийся динас для высокотемпературных воздухонагревателей доменных печей, огнеупорные бетоны, пакетирование готовой продук-ции79. Последнее авторское свидетельство (№ 336310) на изобретение «Шихта для изготовления магнезиальных огнеупоров» он получил в 1972 году.

Наталья и Сергей: «Отец вышел на пенсию в 70 лет, хотя никто не давал ему его возраста. Надо было видеть, как быстро сбегал он по эскалатору метро — совсем как юноша. В Министерстве было много бумажной работы. Он ее не любил, делал, но уставал от нее. Решил, что уже не может работать так, как привык — безоглядно, с полной отдачей. Ведь он был очень требователен к самому себе, не мог смириться с тем, что, как ему казалось, “не тянет ”, и не хотел прикрываться своими заслугами. Решил уйти, хотя начальство его к этому не подталкивало. Наверное, это было ошибкой. Творческий, исследовательский труд был главной ценностью для него. С выходом на пенсию он его лишился. Да, будучи многолетним членом редколлегии журнала “Огне-

упоры ”, он продолжал писать рецензии и внутренние отзывы на приходившие в журнал статьи. Иногда работал экспертом Государственной Комиссии по запасам. Столярничал, чинил в квартире все, что требовало починики. Как все пенсионеры, много смотрел телевизор, в особенности футбол — был страстным болельщиком, понимавшим толк в игре. Всегда откликался на новости из Сатки, с “Магнезита”. Один старый рабочий, которому он давно, еще в 40-е, помог заново отстроиться после пожара, прислал ему письмо с благодарностью и самодельный ножик с наборной рукоятью в подарок. Отец был тогда так тронут... Но все это было так, паллиатив. Словно вынули стержень, на котором держалась его жизнь. После 80-летия (рис. 13) стала вдруг уходить память, стремительно развился склероз. Видимо, сказалось то, что он перенес четыре полостных операции, из них две — под глубоким наркозом и уже в почтенном возрасте. Последний год он узнавал только маму и нас. Да и то Сергея, жившего отдельно, вспоминал не сразу, долго смотрел на него своими голубыми глазами, не выцветшими, а ставшими какими-то пронзительно детскими, как у тети Наташи.

Рис. 12. 70-й день рождения Марии Ивановны. Справа налево: сын С. А. Панарин, его жена И. Ю. Панарина, А. П. Панарин, М. И. Панарина с внучкой Аней, дочь Н. А. Панарина, мать И. Ю. Панариной Н. Н. Смирнова. 24 сентября 1980 года. Фото Ю. И. Смирнова

Рис. 13. Алексей Петрович Панарин. После 1985 года

Самое ужасное, что он понимал, что с ним происходит — аналитичность ума осталась с ним несмотря ни на что — и страдал из-за своей неполноценности. Но какие-то большие фрагменты прошлого всплывали — из деревенского детства, из саткинской молодости, из того времени, когда он был полон сил, все помнил, со всем справлялся... Умирая, он спрашивал: “Как там в Язове — сенокос прошел или нет?”»

Алексей Петрович Панарин скончался 7 сентября 1990 года, похоронен в Москве на Хованском кладбище. Простое надгробие на его могиле сделано из черного лабрадорита. А надо бы — из «голубого камня», с которым он дружил и воевал в лучшую пору своей жизни, с которым внес свою, вовсе не малую, лепту в Победу...

А на заводе «Магнезит» начатая им работа по реконструкции предприятия, замене ручного труда механизированным, совершенствованию качества продукции продолжилась. Были разработаны и внедрены в производство: магнезитовый порошок для подин; магнезитовые пробки для продувки стали инертными газами; периклазо-

шпинелидные изделия для футеровки зоны спекания вращающихся печей цементной промышленности. Построены и введены в эксплуатацию отделение обогащения магнезита в тяжелых суспензиях и комплекс по производству плавленых огнеупоров, в цехах изделий механизированы съем изделий с прессов и садка их на печные вагоны. После 2000 года введены в эксплуатацию станки для калибровки изделий, усовершенствована технология производства огнеупоров для футеровки конверторов. Создаются материалы для корректировки шлака: во время плавки они защищают огнеупоры и способствуют снижению содержания фосфора и серы в металле. Развивается технология огнеупоров для цементной промышленности. Производятся вспомогательные материалы: магнезиальные модификаторы шлака, клеевые композиции, саморастекающаяся масса, мертели. Всего не перечислишь.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Цит. по: Михайлов О. Н. Бунин. Жизнь и творчество: Литературно-критический очерк. Тула, Приок. кн. изд-во, 1987. С. 16.

2 Аполлинарий (греч.) — посвященный Аполлону (Успенский Л. В. Слово о словах. Ты и твое имя. Л., Лениздат, 1962. С. 605).

3 Изложенная выше версия основывается на мнении Льва Успенского.

4 Должность эта не давала особых привилегий, делала человека «слугой двух господ» — и общины, и государства — и сопряжена была с различными хлопотами, отвлекавшими от ведения хозяйства. См.: Миронов Б. Н. Социальная история России периода Империи (XVIII — начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2-х т. СПб., Дмитрий Буланов, 1999. Т. 1. С. 443. Вместе с тем, выбирая старосту, община руководствовалась соображениями не только о его практических умениях, среди которых грамотности отводилось одно из первых мест, но и представлениями о его морально-этических качествах, составлявших, так сказать, опору его стойкости при защите общинных интересов. Поэтому избрание человека старостой говорило о его высоком статусе в общине.

5 «...Осужденные по пути к эшафоту и на эшафоте были окружены шпалерами войск — 10 или 12 тыс. пеших и конных, до зубов вооруженных» (Троицкий Н. А. Царизм под судом прогрессивной общественности. 1866—1895. М., Мысль, 1979. С. 136).

6 В этом отношении Петр Егорович не отличался от многих свидетелей казни. По воспоминаниям очевидцев, сочувствие осужденным распространилось и на солдат: когда Тимофей Михайлов вторично сорвался с виселицы, часть из них стала требовать его помилования — и была тут же отправлена под арест. См.: Там же. С. 137.

7 Восходящее еще к дохристианским представлениям об убийственно грозных силах природы, оно было действительно «серьезным», поэтому не могло использоваться походя. Поэтому же применительно к детям Петр Егорович, когда был ими недоволен, ограничивался присловьем: «Забодай тебя коза!»

8 Имеется в виду глава «Возникновение человеческого общества. Ранний древнекаменный век (нижний палеолит)». См.: Всемирная история. Т. I. М., Госполитиздат, 1956. С. 17-50.

9 См.: Мюллер И. П. «Моя Система» — 15 минут ежедневной работы для здоровья. Л., Кооп. изд-во «Время», 1928.

10 Панарин А. П. Автобиография. М., 1984 (рукопись). С. 1-2 // Семейный архив Н. А. и С. А. Панариных.

11 Там же. С. 2-3.

12 Кроме Марии в семье Дубовиков были еще братья Михаил и Николай и сестра Ольга.

13 В 1923-1928 годах состоялось несколько публичных диспутов, в том числе два в Политехническом музее, между наркомом просвещения А. В. Луначарским и видным деятелем обновленческого движения в Русской Православной Церкви митрополитом Александром Введенским. Стенограммы их опубликованы (Луначарский А. В.

Об атеизме и религии. М., Мысль, 1972. С. 244-250; Краснов-Левитин А. Труды и дни. Обновленческий митрополит Александр Введенский. Creteil, Editions «Poiski», 1990. С. 103-118. Доступно на: http://www.krotov. info/history/20/1930/levitin_24.htm#103. Последнее посещение 24 декабря 2005 года). С учетом того, что А. П. Панарин приехал в Москву в 1925 году, присутствовать он мог только на диспуте, проходившем в Политехническом 3 октября 1927 года.

14 Ср.: «Самое бурное собрание было в октябре 1927 года в МВТУ... Мы пришли туда заранее, зная, что там будет Троцкий, но аудитория была полная. Я привел своих знакомых из других типографий, все члены партии. Около 6-и часов появились Троцкий и Каменев. Каменев, после короткого вступительного слова, предоставил слово Л. Д. (Троцкому. — Авт.) Слушали его около 2-х тысяч человек. Сидели плотно, впритык друг к другу. После того как Троцкий говорил почти час, раздался стук в дверь. Каменеву передали записку, что пришли Угланов, Ярославский и Цифрино-вич — секретарь Бауманского райкома ВКП(б). Они желали присутствовать на собрании. Вопрос поставили на голосование, так как знали — если они войдут, то с ними ворвутся другие сталинцы и сорвут собрание, постановили — не впускать. Не прошло и 15 минут, как погас свет, видимо, перерезали провода. Но, оглянувшись, я в тот момент увидел в руках у окружающих свечи. Люди оказались предусмотрительными, ведь многие имели за плечами опыт подпольной работы... Вот, при этих зажженных свечах и выступал Троцкий. Это был огонь и пламя! Стены дрожали от криков “Ура” и приветствий // Интервью В. З. Роговина с О. А. Догардом, бывшим участником Левой оппозиции. Доступно на: http://www.revkom.com/index. htm?/naukaikultura/tetra-di/tetradi-6.htm. Последнее посещение 24 декабря 2005 года.

15 Панарьин А. П. Пневматический транспорт порошкообразных материалов насосом «Фуллер» (теоретическое обоснование) // Строительные материалы, 1932. № 3. С. 24-30; он же. Пневматический транспорт порошкообразных материалов насосом «Фуллер» (практические данные) // Там же. № 5. С. 18-29; Панарьин. Использование теплоотходящих газов вращающихся печей в сушильных барабанах // Там же, 1933. № 1. С. 22-32.

16 К столетию со дня рождения Алексея Петровича Панарина // Новые огнеупоры, 2005. № 1. С. 79.

17 Зуев И., Минеев П., Перепелкин Г. 200 лет Саткинскому металлургическому заводу. Сатка, Саткинский металлургический завод, 1958. С. 3-5.

18 Пушкин А. С. История Пугачева // А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 9 тт. Т. 6. М., Правда, 1954. С. 235-236.

19 Сатке — 225 лет. Сатка, Саткинский городской комитет КПСС, 1983. Вкладыш «Истоки».

20 Зуев И., Минеев П., Перепелкин Г. Указ. соч. С. 6.

21 Вехи истории нашей // Саткинский рабочий, 2003, 23 августа.

22 Магнезит 100 лет. Сост. Д. Г. Графов, авт. эссе М. С. Фонотов. [Б. м.], Творческое объединение «Каменный пояс», 2001. С. 35.

23 Огнеупорные материалы // Химическая энциклопедия в 5 т. Т. 3. М., Большая российская энциклопедия, 1992. С. 650—651.

24 Акционерное общество «Комбинат “Магнезит”». Каталог. Миасс, Рекламный дом «Орфо», [б. г.]. С. А-3—А-4.

25 Стрелов К. К. Теоретические основы технологии огнеупорных материалов. М., Металлургия, 1985. С. 352.

26 Огнеупоры // БСЭ, 2-е изд. Т. 30.

27 Андронова Р. А., Жуковская А. Е, Фищев В. Н. Толковый словарь терминов в области технологии огнеупоров // Новые огнеупоры, 2005. № 1. С. 76—77.

28 Магнезит 100 лет... С. 59.

29 Панарин А. П. Пути рационального производства магнезитовых высокоогнеупорных изделий на базе Саткинского месторождения // Огнеупоры, 1952. № 1. С. 9.

30 Магнезит 100 лет... С. 59.

31 Там же. С. 47.

32 Козлов Л. А. Сатка индустриальная. Челябинск, Челябинское кн. изд-во, 1961. С. 14.

33 Магнезит 100 лет... С. 86.

34 Здесь и далее описание технологического процесса сделано В. А. Немчиновым на основе многолетнего личного опыта работы на заводе «Магнезит».

35 Металлургическим называют периклазовый порошок, получаемый при высоких температурах.

36 Выписка из Трудовой книжки Панарина А. П. // Семейный архив Н. А. и С. А. Па-нариных.

37 В настоящее время Зюраткуль с прилегающей территорией является национальным парком.

38 Уроженка пос. Рудничный Саткинского района К. П. Худякова (1910—1997) окончила в 1937 году Пермский медицинский институт и с того времени, за вычетом 1943—1947 годов, когда она работала в прифронтовом госпитале и военном санатории, была хирургом и заведующей хирургическим отделением больницы завода «Магнезит» (Почетные граждане г. Сатки и Саткинского района. Буклет. Челябинск, [б. г.]).

39 Зиновий Яковлевич Табаков (1895—1936) был директором завода «Магнезит» с 1931 года, до того возглавлял Украинский силикатный трест, работал начальником отдела в ВСНХ СССР. Посмертно реабилитирован в 1956 году за отсутствием состава преступления. Кстати, тогда же были репрессированы, но выжили и прежние директоры «Магнезита» В. С. Гулин и И. А. Сесюнин, у которых, в отличие от сына ювелира Табакова, с анкетой все обстояло благополучно: оба были из семей рабочих Саткинского металлургического завода (Магнезит 100 лет... С. 68—69). В 1938 году был арестован и исчез и сам Бабурин.

40 Примеч. С. Панарина: О Беловодском я знаю только из разговора отца и матери, случайно услышанного, когда мне было 10 или 11 лет. Не уверен поэтому, что точно воспроизвожу фамилию. В 1954 или 1955 году он приезжал в Сатку после освобождения и заходил к Алексею Петровичу. А тот потом рассказывал Марии Ивановне, что

выжил Беловодский только благодаря тому, что был человеком мастеровым, с руками — работал в лагере токарем.

41 Михаил Устинович Конарев (1902—1973) до своего назначения в Сатку имел немалый стаж работы на огнеупорных заводах Украины. На «Магнезите» директорствовал девять лет, в 1946—1973 годах был директором Боровичского огнеупорного завода в Белоруссии (Магнезит 100 лет... С. 69).

42 Выписка из трудовой книжки...

43 Плавень — компонент огнеупорной массы, который способствует снижению температуры образования ее жидкой фазы и/или увеличению ее количества. Содержится в сырье или вводится специально (Андронова Р. А., Жуковская А. Е., Фищев В. Н. Толковый словарь терминов... С. 78).

44 Бугаев Н. Ф. К столетию Алексея Петровича Панарина (рукопись). М., 2005. С. 2. Николай Федорович Бугаев (р. 1923) в войну был радистом, участвовал в битве на Курской дуге, в форсировании Днепра, освобождении Праги. После демобилизации работал на Часов-Ярском огнеупорном заводе. По окончании Харьковского политехнического техникума прибыл в Сатку на строительство нового завода «Магнезит», после объединения его со старым был избран секретарем парткома. В 1962 году назначен главным инженером, с 1967 по 1976 год — директор завода. В настоящее время на пенсии, живет в Москве (Книга Славы и Памяти. Сб. воспоминаний и др. материалов ОАО «Магнезит» о Великой Отечественной войне / Сост., общ. ред. и предисл. В. Н. Курбатова. Златоуст, 2005. С. 28—52; Магнезит 100 лет... С. 70).

45 Шихта — смесь различных компонентов, предназначенная для приготовления огнеупорной формовочной массы или шликера — высококонцентрированной суспензии огнеупорного порошка в жидкости (Андронова Р. А., Жуковская А. Е., Фищев В. Н. Указ. соч. С. 78).

46 Панарин А. П. О термической устойчивости огнеупоров из магнезита и хромита // Огнеупоры, 1946. № 6. С. 14.

47 Панарин А. П. Термостойкий хромомагнезитовый кирпич как новый сводовый высокоогнеупор для черной и цветной металлургии // Совещание по огнеупорам. Москва, 20—30 апреля 1940 г. Программа работы и тезисы докладов. М. — Л., Изд-во АН СССР, 1941. С. 42.

48 Панарин А. П. О термической устойчивости огнеупоров из магнезита и хромита... С. 20.

49 Обзор этих взглядов см.: там же. С. 14—16.

50 Панарин А. П. Термостойкий хромомагнезитовый кирпич... С. 43.

51 Там же. С. 44.

52 Постановление Президиума Технического Совета от 19—21 мая 1953г. Орезуль-татах работы мартеновских печей с хромомагнезитовыми сводами [М.], 1953. С. 1.

53 «В мирных условиях из всего выпускаемого Магнитогорским комбинатом металла 88% составляли рядовые марки и лишь 12% — качественные» (Сталь для победы. Черная металлургия СССР в годы Великой Отечественной войны. М., Мысль, 1983. С. 39).

54 Там же. С. 40.

55 Бугаев Н. Ф. К столетию... С. 2.

56 Там же.

57 Книга Славы и Памяти... С. 134.

58 Так, по воспоминаниям Марии Ивановны на земляных работах использовались узбеки, большинство из которых не выдержали суровые уральские зимы и погибли от болезней и недоедания.

59 Книга Славы и Памяти... С. 139.

60 К столетию со дня рождения Алексея Петровича Панарина... С. 79.

61 Диплом лауреата Государственной премии СССР № 7677 // Семейный архив Н. А. и С. А. Панариных.

62 Текст приводится по: Книга Славы и Памяти... С. 162.

63 В дни 100-летнего юбилея Алексея Петровича ветераны завода вспоминали, как он по окончании производственных испытаний новых изделий первым входил в камерную печь, где температура была в тот момент выше 80° С, и лично снимал испытуемые изделия, торопясь осмотреть их, чтобы понять, получен ли желаемый результат или нет.

64 Бугаев Н. Ф. Указ. соч. С. 2—3. См. также: Стальной щит Родины. М., Металлургия, 1995.

65 Диплом лауреата Государственной премии СССР № 7911 // Семейный архив Н. А. и С. А. Панариных.

66 Козлов Л. А. Сатка индустриальная... С. 15.

67 Панарин А. П. Периклазо-шпинелидный кирпич // Огнеупоры, 1958. № 11. С. 481.

68 Козлов Л. А. Указ. соч. С. 16.

69 Александрова Т. А., Нечипоренко М. А. Служба плотного магнезитохромитового (периклазошпинелидного) кирпича завода «Магнезит» в мартеновских печах // Всесоюзный гос. ин-т научно-исслед. и проектных работ огнеупорной промышленности. Бюллетень научно-технической информации. Вып. 3. М., Гос. научно-технич. изд-во литературы по черной и цветной металлургии, 1957. С. 59.

70 При этом тонкомолотый магнезит обязательно должен был являться частью тонкомолотой составляющей шихты; приготовлялась эта часть из смеси магнезита и хромита.

71 Александрова Т. А., Нечипоренко М. А. Указ. соч. С. 33; Панарин А. П. Периклазо-шпинелидный кирпич... С. 483—486. Связка — компонент огнеупорной массы, способствующий связыванию частиц огнеупорного материала с целью придания огнеупору заданных свойств (Андронова Р. А., Жуковская А. Е, Фищев В. Н. Толковый словарь терминов... С. 78).

72 Она, кстати, использовалась и при производстве периклазошпинелидных огнеупоров (Панарин А. П. Периклазо-шпинелидный кирпич... С. 484).

73 Книга Славы и Памяти... С. 144—147. Геннадий Петрович Каменских (р. 1923) — коренной саткинец, участник Великой Отечественной войны, 46 лет проработал на «Магнезите» (Почетные граждане г. Сатки...).

74 По данным Немчинова, их стало 104. Каменских в своих воспоминаниях дает меньшую цифру — 98 (Книга Славы и Памяти... С. 144).

75 Магнезит 100 лет... С. 105.

76 Бугаев Н. Ф. К столетию... С. 1, 3.

77 См. иллюстрации к статье «Клубные учреждения» // БСЭ, 2-е изд. Т. 21.

78 Автобиография... С. 4.

79 К столетию со дня рождения Алексея Петровича Панарина... С. 79.