CC BY
157
УДК 94(470+571)«1941/1945»:669 ББК 63.3(2Рос.)62 М 48
Н.Н. Мельников,
кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук, г. Екатеринбург, тел. +7(343)3742840, e-mail: meln2011kit@ gmail.com
МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОЕ ПРОИЗВОДСТВО ТАНКОВОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ СССР В УСЛОВИЯХ ДЕФИЦИТА ОГНЕУПОРОВ (1941-1945 ГГ.)1
(Рецензирована)
Аннотация. В статье показаны особенности развития металлургического производства заводов танковой промышленности в условиях дефицита огнеупорных материалов в годы Великой Отечественной войны. Недостаток огнеупоров не позволял осуществлять текущий и капитальный ремонт мартеновских печей на должном уровне, что, в свою очередь, воспрепятствовало завершению строительства новых мощностей. В той или иной степени эта проблема существовала все военные годы.
Ключевые слова: металлургическое производство, танковая промышленность, металлургия, огнеупоры, война.
N.N. Melnikov,
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Senior Researcher at the Institute of History and Archeology of the Ural Department of the Russian Academy of Sciences, Ekaterinburg, ph. +7 (343)3742840, e-mail: [email protected]
METALLURGICAL PRODUCTION OF THE TANK INDUSTRY IN THE USSR UNDER CONDITIONS OF DEFICIENCY OF REFRACTORY MATERIALS
(1941-1945)
Abstract. The paper shows the features of development of metallurgical production at the plants of the tank industry under conditions of deficiency of fire-resistant materials in days of the Great Patriotic War. The lack of refractory materials did not allow carrying out repair and overhaul of open-hearth furnaces up to standard that, in turn, prevented completion of construction of new capacities. This problem existed in a varying degree throughout all military years.
Keywords: metallurgical production, tank industry, metallurgy, refractory materials, war.
эвакуация основных промышленных предприятий и потеря Украинского промышленного района в начале Великой Отечественной войны
1 Статья подготовлена по Программе фундаментальных исследований УрО РАН «Урал в социальных трансформациях России хх века: специфика и идентичность исторического процесса».
привели к тому, что основная тяжесть производства вооружений легла на восточные регионы СССР. В результате всех изменений второй половины 1941 г. центр танковой и броневой промышленности страны сформировался на Урале. Здесь располагались три крупнейших танковых (нижнетагильский Уральский танковый завод № 183, свердловский Уралмаш и челябинский Кировский завод) и два из трех основных металлургических предприятий (Магнитогорский и Новотагильский заводы), которые были переориентированы на выпуск брони для танков. Поэтому развитие уральской индустрии для танковой промышленности СССР носило определяющий характер.
В условиях войны советское танкостроение, как и вся советская промышленность, столкнулось с проблемой дефицита производственных ресурсов, что не позволило танко-прому вывести выпуск бронетехники на более высокий качественный и количественный уровень. Среди дефицитных ресурсов, которые серьезным образом осложнили работу металлургического производства в танковой промышленности, можно указать на огнеупорные материалы.
Огнеупоры были необходимы для строительства и текущего ремонта мартеновских печей в металлургическом производстве предприятий Народного комиссариата танковой промышленности (НКТП) СССР. Эта проблема была в значительной степени усилена тем, что во второй половине 1942 г. броне-корпусные производства танковых заводов начали строительство
нагревательных и термических печей, которые поглощали значительную часть выделяемых для НКТП огнеупоров. Так, печное хозяйство Уральского завода тяжелого машиностроения (УЗТМ, или Уралмаш), который в годы войны был одним из основных изготовителей танковых бронекорпусов, за первые два года войны увеличилось в 1,5 раза по площади и в 2 раза по количеству. Но с течением времени любое оборудование изнашивается: к середине 1943 г. печи, построенные в 1941 г., пришли в негодность и требовали срочного ремонта [1; 233].
Для нужд текущего ремонта только мартеновских печей на Урал-маше в IV квартале 1942 г. потребовалось 1035 т огнеупорного кирпича, а в I квартале 1943 г. - еще 800 т. Но поступило за указанные периоды всего 827,3 и 280,7 т, соответственно. Все это означало, что мартеновский цех УЗТМ уже к весне 1943 г. встал перед реальной возможностью остановки. В течение 1942 г. стойкость свода мартеновской печи № 1 Урал-маша составляла в среднем 100 плавок, печи № 2 - 107 плавок, печи № 3 - 133 плавки (в нормальных условиях свод из динасового кирпича выдерживал до 400 плавок). К концу марта 1943 г. стойкость свода последних компаний была уже 30-40 плавок, т.е. сократилась примерно в 3-4 раза [2; 230-231]. В свою очередь, увеличилась средняя продолжительность плавок в январе-феврале 1943 г. по сравнению с августом-сентябрем 1942 г.: печь № 1
- более чем на 10%, печь № 2 - почти на 14%, печь № 3 - на 23%, печь № 4
- более чем на 14% (см. таблицу 1).
Таблица 1
Сравнительная продолжительность плавок при удовлетворительном (1942 г.) и неудовлетворительном (1943 г.) снабжении огнеупорным кирпичом (в часах)*
Период Печь № 1 Печь № 2 Печь № 3 Печь № 4
Август 1942 г. 10,73 11,54 9,42 11,67
Сентябрь 1942 г. 10,45 11,50 9,47 12,62
Январь 1943 г. 12,37 13,10 10,53 12,88
Февраль 1943 г. 11,18 13,59 14,03 15,42
* ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 419. Л. 231.
- 120 -
Изношенность печей была такова, что дальше уже невозможно было откладывать текущий ремонт, поскольку в условиях постоянной эксплуатации должного ухода не осуществлялось. Мартеновские печи № 1, № 2 и № 3 требовали срочного ремонта уже в течение апреля-мая, а печь 4, по мнению парторга ЦК на УЗТМ М.Л. Медведева, должна быть остановлена «немедленно» - в марте 1943 г. Он также утверждал, что из-за отсутствия огнеупоров цех может полностью остановиться. Всего на выполнение полного цикла ремонтных работ требовалось 2346 т динаса, 580 т шамота и 86 т магнезита [2; 231-233]. В марте и апреле Уралмашу было отгружено сверх плана 400 т и 500 т динаса, соответственно [2; 229]. Но этого объема все равно было недостаточно для осуществления полного цикла работ.
В отчете военной приемки на Уралмаше особо подчеркивался тот факт, что именно в 1943 г. наблюдалась «неравномерная работа [мартеновского] цеха [УЗТМ]», который испытывал исключительные трудности в получении различных материалов, особенно огнеупоров, топлива, ферросплавов (импортных), электроэнергии и ряда других. Работа мартеновских печей в годы войны во многом осложнялась тем, что качество огнеупорных кирпичей и других материалов было предельно низким. По свидетельству военпредов на Уралмаше, в силу особенностей свойств огнеупоров, своды печей имели в годы войны стойкость в 2-3 раза ниже, чем в нормальных условиях [3; 63-64]. Это означает, что реальную потребность в динасовом кирпиче необходимо увеличивать не менее чем в 2 раза. Менее стойкий кирпич придется чаще менять.
Масштаб работ по ремонту и строительству печного хозяйства промышленных предприятий был колоссальный, а специалистов остро не хватало. Работу по
Свердловской области выполняло особое строительно-монтажное управление № 7 Союзтеплостроя, которое испытывало недостаток трубоукладчиков и печников. Управление постоянно срывало сроки ввода в эксплуатацию практически всех объектов в первой половине 1943 г. [4; 35]. Теплострой, совершенно неожиданно для УЗТМ, присылал на 1-2 дня несколько каменщиков, которые в авральном порядке останавливали работу печей и проводили срочный ремонт. Также без предупреждения они заканчивали свою работу и уезжали на другие объекты в регионе [5; 233]. Б.Г. Музруков утверждал, что за первые два года войны Со-юзтеплострой ни разу не проводил плановых капитальных ремонтных работ на Уралмаше. Выполнялись только остро необходимые текущие работы. Ситуация стала меняться во второй половине года. Ценой невероятных усилий в течение июля-августа 1943 г. Уралмаш и Тепло-строй совместно отремонтировали две мартеновские печи (600 куб. м кладки), а в сентябре начали восстанавливать третью. Кроме мартенов, подошла очередь ремонта печей броневого производства. Всего на осенние ремонтные работы заводу требовалось 1675 куб. м огнеупоров [5; 262] (по авторским подсчетам, около 3 тыс. т). это значит, что объем работ оставался предельно большим. И получить на него весь требующийся кирпич вряд ли было возможно.
Однако радикального снижения аварийности на УЗТМ в 1944 г. по сравнению с 1943 г. так и не произошло. В целом количество простоев снизилось на треть, что все равно резко превышало уровень 1942 г. и оставалось примерно на одном уровне до конца войны (см. таблицу 2).
Как и на Уралмаше серьезные проблемы металлургического производства возникли на Уральском танковом заводе № 183 (УТЗ) во
Таблица 2
Простои мартеновских печей УЗТМ (в пече-сутках)*
1942 1943 1944 I кв. 1945
281 644 430 133
* Составлено по: Военная приемка управления самоходной артиллерии ГБТУ КА на Уралмашзаводе. Отчет о работе за период Великой Отечественной войны. Рукопись. Свердловск, 1945. Л. 65 // Материалы музея УТЗМ.
второй половине 1942 - начале 1943 гг. Уже к лету 1942 г. выпуск броне-корпусов для Т-34 на заводе № 183 остановился. Главное предприятие страны по изготовлению броневых корпусов и танков Т-34 не могло самостоятельно нарастить свое производство. Дальнейший рост выпуска средних танков во многом обеспечивался поставками корпусов с Уралмаша. Качественного сдвига, который мог бы исправить положение, не происходило [6; 65].
К середине года на УТЗ четко обозначилось отставание сталелитейного производства завода от потребностей механосборочных цехов, которые вполне могли обеспечить выпуск 750 танков в месяц. И это несмотря на то, что с августа 1942 г. мощности мартеновского производства УТЗ выросли практически в 1,5 раза, когда дополнительно к существующим четырем мартеновским печам заработали еще две [7; 109]. Все шесть печей мартеновского цеха № 561 были рассчитаны на объем 17 куб. м и 35 т металла каждая [8; 10].
Такое положение сложилось на основе двух основных причин. Во-первых, впервые обозначился дефицит газа на заводе. По причинам дефицита газа печи завода № 183 в октябре 1942 г. простояли 5,3 пече-суток, а в ноябре - не менее 2 пече-суток. Во-вторых, введение новых мартенов в работу не смогло в целом увеличить выпуск жидкой стали до необходимых проектных объемов. Если в июне на заводе было выплавлено почти 7,3 тыс. т металла, то после запуска новых печей № 5 и № 6 в течение августа-октября
1942 г. - только на уровне 10 тыс. т в месяц. А с ноября 1942 г. начинается падение объемов выплавки стали: за 20 дней ноября было выплавлено менее 5,5 тыс. т. Причина такого положения была во многом схожа с ситуацией на УЗТМ. В течение весны 1942 г. старые мартены эксплуатировались буквально на износ и начинали приходить в аварийное состояние. Поэтому уже в ноябре мартеновское производство потребовало капитального ремонта: «своды и подины... оказались в крайне запущенном состоянии». С 15 по 20 ноября из 6 печей работали только 2 [7; 109-110].
Принципиально ничего не изменилось и в следующем периоде. Обобщающих данных за последний квартал 1942 г. в распоряжении автора, к сожалению, нет. Но за I квартал 1943 г. завод № 183 выплавлял менее 10 тыс. т металла в месяц (всего за квартал - 29,3 тыс. т). Другими словами, выпуск остался примерно на уровне III квартала 1942 г. Во II квартале 1943 г. выпуск стали возрос до 34,3 тыс., а во второй половине года завод выплавлял по 12 тыс. т в месяц, что было на 3-3,5% больше плановых показателей [8; 10]. Поэтому можно утверждать, что только со второй половины 1943 г. УТЗ стал выплавлять увеличенный объем мартеновского металла.
Дефицит огнеупоров для заводов НКТП остался проблемой до последних месяцев войны. По словам исследователя С.В. Устьянцева, в качестве временной меры НИИ-48 (броневой институт) в 1943 г. предложил вместо кирпичной кладки при
ремонте электропечей использовать «набивку пластичными массами» -к сожалению, автор не привел более детальной информации [9; 59]. Но, видимо с 1944 г., эта практика в той или иной мере была распространена на других производствах.
Начиная с первых дней войны советское руководство постоянно возвращалось к мысли о завершении строительства на Уралмаше мартеновской печи № 5, фундамент которой был заложен еще в первой половине 1941 г., а в перспективе - строительстве печи № 6. По новым планам, принятым гКО в августе 1943 г., завершение работ по печи № 5 должно было состояться к октябрю текущего года. Отсутствие специалистов, огнеупоров и оборудования делали эти планы совершенно нереальными [1; 155]. Печь так и не была построена.
С конца 1942 г. было фактически остановлено строительство мартенов № 7 и № 8 завода № 183. Основные причины: отсутствовали огнеупорные материалы и красный кирпич, специальные трубы, цемент и многое другое. Реально строительство не было продолжено ни в марте, ни в ноябре 1943 г., хотя попытки продолжались [10; 32, 189]. В планах на промышленное строительство на заводе в начале 1944 г. печи № 7 и № 8 сначала присутствовали [8; 240]. Но завершить их строительство до конца войны так и не удалось. гКО в том же 1944 г. все же решил приостановить завершение строительства последних двух печей [8; 9]. К середине 1943 г. печи были построены на 80 и 50%, соответственно [1; 236]. В то же время даже имеющийся объем выпуска мартеновского металла был избыточным.
По данным уполномоченного Госплана И.Н. Крутикова, на УТЗ и Уралмаше средний съем стали с 1 кв. м пода печей на одинаковых марках стали составлял 4,45 и 5,0 т, соответственно. главная проблема заключалась, по его мнению,
в том, что на заводе № 183 мартеновский цех выпускал больше литья, чем его мог освоить цех крупного фасонного литья № 563 (литье крупных броневых деталей - элементов танковых башен). Довольно часто мартеновскому цеху приходилось сливать жидкий металл в изложницы для получения слитков, которые потом снова переплавлялись [8; 10-11].
С.В. Устьянцев утверждает, что в военные годы сохранялось производство слитков, но «в умеренных масштабах»: 5,5 тыс. т - в 1942 г., почти 9 тыс. т - в 1943 г. и 3,4 тыс. т - в 1944 г. [9; 63]. Очевидно, это и есть тот самый объем неиспользованного металла, который пришлось переливать в болванки. От общего объема выплавки металла он составил достаточно незначительное количество. В 1943 г. при максимальном «выпуске» болванок за все военные годы на них было переведено менее 7% мартеновской стали.
Но выплавка слитков оказалась вполне приемлемой. В условиях, когда изложниц не хватало, металл просто сливался в яму («козел») и складировался на территории завода все военные годы. Переработать его не было никакой возможности: на заводе не было столь мощного копра. Другая проблема - перегрев металла в результате задержки разлива в цехе крупного литья, по причине того, что цех не мог сразу переработать весь жидкий металл, его полную разливку приходилось задерживать [8; 11].
Однако вскоре проблема лишнего металла отпала сама собой. Цех № 563 в течение 1944 г. сумел повысить съем фасонного литья на имеющихся площадях на 75% [8; 9]. Такой существенный рост производства объяснить достаточно просто. На рубеже 1943-1944 гг. произошла наиболее серьезная модернизация Т-34. Средний танк получил новую, значительно более тяжелую башню, следовательно,
потребности цеха крупного фасонного литья резко возросли.
Рост строительства новых сталеплавильных мощностей, безусловно, тормозился не только дефицитом огнеупоров, строительных материалов и рабочей силы, как на заводах НКЧМ, так и на танковых заводах. На челябинском заводе № 200 НКТП к середине 1942 г. действовали 4 мартеновские печи по 17 кв. м каждая, способные выдавать суммарно 400 т стали ежесуточно. Но для основного производства
- изготовления корпусов танков КВ
- требовалось только 100 т. Следовательно, основная часть мощностей мартеновского цеха фактически простаивала. Точно по такой же логике развивалась ситуация на УТЗ: по мнению комиссии Госплана СССР, завод не вводил новые печи, так как «6 работающих печей уже обеспечивают завод сталью». Эта же комиссия утверждала, что ввод мартеновской печи № 7 на ММК искусственно сдерживался из-за недостатка коксового газа [11; 17].
Пока УТЗ и УЗТМ не могли достроить новые мартены, Новотагильский завод, обладая собственным огнеупорным производством, с августа 1941 г. по март 1945 г. смог построить 5 мартеновских печей (№ 3 - № 7) и домну № 3. Причем нужно учитывать, что мощности мартенов Новотагильского завода и предприятий НКТП несоизмеримы: объем печей первого в разы больше, чем вторых. Следовательно, потребность в огнеупорном кирпиче для НТМЗ была во много раз больше, как для строительства, так и для текущего содержания.
Эту потребность предприятие смогло реализовать в основном за счет собственного огнеупорного производства, которое к тому же было значительно расширено в течение военных лет. До конца 1942 г. были пущены в эксплуатацию гофман-ская печь № 3 мощностью 45 тыс. т и периодическая печь № 11 на 5 тыс. т огнеупоров, а в следующем
году - гофманская печь № 4 и периодическая печь № 12. Одновременно были завершены работы по строительству цеха доменных припасов и брикетного отделения на 80 тыс. т огнеупорного сырца в год [12; 25]. Но даже такие объемы выпуска огнеупоров держали текущий ремонт печей в напряженном состоянии. Без должного ремонта кладка мартеновских печей НТМЗ стала постепенно приходить в негодность. В начале 1943 г. стенка регенератора печи № 1 при газовом периоде была целиком объята пламенем. Что, естественно, означало дополнительные расходы газа до 300-400 куб. м/ч., а кладка разрушалась гораздо быстрее, что грозило ее преждевременным выходом из строя [2; 143].
Подобным образом развивалась ситуация на Магнитогорском металлургическом комбинате (ММК). Магнитогорский комбинат обладал тремя цехами, выпускающими огнеупорную продукцию. Такие производственные возможности позволили ММК построить за все годы войны, по данным А.А. Антуфье-ва, 2 доменные печи и 5 мартеновских [13; 126]. В первой половине 1942 г. комбинат смог запустить в эксплуатацию мартеновские печи № 5 и № 6. Однако эти объекты были сданы с большим количеством недоделок. В целом план по строительству за 7 месяцев 1942 г. был выполнен только на 34%. Основные проблемы оказались традиционными для военного времени: дефицит рабочей силы и материалов (лес, металлоконструкции, огнеупоры и т.д.). Действовавший на ММК динасо-шамотный завод выпускал 65-70 тыс. т продукции в год. Это не покрывало даже эксплуатационных нужд комбината [14; 35].
Следовательно, и Магнитогорский комбинат, и Новотагильский завод также испытывали дефицит огнеупорного кирпича, пусть и не в таких объемах, как танковые заводы. Но снабжать огнеупорами другие предприятия они не могли.
В условиях развития ситуации военного времени Первоуральский динасовый завод долгое время оставался единственным предприятием в системе главогнеупора Наркомата чермета по производству динаса. Только после освобождения Украины в 1944 г. положение должно было начать радикально меняться, когда начнут пускаться в строй довоенные мощности.
В середине 1942 г. ситуация на Первоуральском динасовом заводе оставалась очень тяжелой. Завод выпускал около 12 тыс. т динаса в месяц. При условии, что только это предприятие обеспечивало этим видом огнеупоров все металлургические производства, дефицит динаса был неизбежным делом. В 1942 г. Первоуральский завод начал строительство 28 новых печей, которые должны были обеспечить рост производства примерно в 2 раза. К середине года были готовы
4 печи, еще 4 находились в состоянии строительства. Для остальных еще только проводились земляные работы. Такое состояние объектов не позволяло надеяться на завершение строительной программы в срок, а значит - и выполнение плана на следующий год оказывалось невозможным [15; 4].
Следовательно, как минимум до конца 1943 г., предприятия Наркомтанкопрома могли рассчитывать только на первоуральский динас, которого выпускалось катастрофически мало. Дефицит огнеупоров был неизбежным делом, хотя его острота, безусловно, значительно снизилась к концу года. Строительство новых мощностей в Первоуральске позволило нивелировать проблемы, но вплоть до конца войны металлургические производства крупнейших танковых заводов продолжали испытывать дефицит огнеупоров.
Примечания:
1. ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 420.
2. Там же. Д. 419.
3. Военная приемка управления самоходной артиллерии ГБТУ КА на Урал-машзаводе. Отчет о работе за период Великой Отечественной войны. Рукопись. Свердловск, 1945 // Материалы музея УТЗМ.
4. ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 385.
5. Там же. Д. 420.
6. Там же. Д. 288.
7. Там же. Д. 289.
8. Там же. Д. 627.
9. Устьянцев С.В. Очерки истории отечественной индустриальной культуры XX века. Уральский танковый завод. Нижний Тагил, 2010. Ч. II. С. 59.
10. ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 31. Д. 414.
11. РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 42. Д. 75.
12. Устьянцев С.В. 75 славных лет ЕВРАЗ НТМК. Екатеринбург, 2015.
13. Антуфьев А.А. Уральская промышленность накануне и в годы Великой Отечественной войны. Екатеринбург, 1992.
14. РГАЭ. Ф. 4372. Оп. 42. Д. 99.
15. Там же. Д. 75.
References:
1. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 420.
2. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 419.
3. Military acceptance of the self-propelled artillery control of GBTU KA at Uralmashzavod. Report on the work during the Great Patriotic War. A manuscript. Sverdlovsk, 1945 // Materials of the UTZM Museum.
4. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 385.
5. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 420.
6. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 288.
7. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 289.
8. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 627.
9. Ustyantsev S.V. Essays on the history of domestic industrial culture of the 20th century. The Ural Tank Plant. Nizhny Tagil, 2010. Part II. P. 59.
10. TsDOOSO. F. 4. Op. 31. D. 414.
11. RGAE. F. 4372. Op. 42. D. 75.
12. Ustyantsev S.V. 75 glorious years of EVRAZ NTMK. Ekaterinburg, 2015.
13. Antufyev A.A. Ural industry on the eve of the Great Patriotic War. Ekaterinburg, 1992.
14. RGAE. F. 4372. Op. 42. D. 99.
15. RGAE. F. 4372. Op. 42. D. 75.
