CC BY
16
А. Л. Макарова
ИНВЕНТАРЬ ФОРМ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ В АРУМЫНСКОМ ГОВОРЕ ПРЕСПЫ: СИСТЕМА С ДВУМЯ ПЕРФЕКТАМИ1
В статье рассматриваются претеритальные формы арумынского говора р-на Преспа (Республика Македония) и проводится сравнение двух форм перфекта: 1) со вспомогательным глаголом habere: am macatu 'я съел'; 2) со вспомогательным глаголом esse: esku durmita 'я (по)спала'. Целью статьи является попытка поставить вопрос, зачем системе нужны два перфекта и как между ними распределены функции. Посессивный и esse-перфекты выражают строго результативную и экспериенциальную семантику. При этом редкость употребления этих форм и возможность их конкуренции с аористом говорит об их относительной маргинальности.
Ключевые слова: арумынский говор р-на Преспа, Республика Македония, система с двумя перфектами.
Введение
В настоящей статье характеризуются основные претеритальные формы арумынского говора р-на Преспа в Республике Македония и описываются в сопоставлении две формы перфекта: 1) со вспомогательным глаголом habere: am macaf 'я съел'; 2) со вспомогательным глаголом esse: esk durmita 'я (по)спала'. Целью работы является попытка ответить на вопрос, какое место перфекты занимают в системе претеритов говора. Формы плюсквамперфектов и их функции не рассматриваются.
Регион Преспанских озер, или Преспа - область, которая находится на пересечении границ Греции, Албании и Македонии. Это небольшой, но важный для лингвистической балканистики изолированный горными цепями регион, в котором проживает несколько интенсивно контактирующих этнических групп (македонцы, греки, албанцы, арумыны и др.) (Соболев 2013: 97-98).
1 Исследование выполнено при поддержке РНФ (проект «От сепарации до симбиоза: языки и культуры Юго-Восточной Европы в контакте», № 14-18-01405).
2 О регионе Преспа см.: Макагоуа 2016.
Статья основывается на материалах, собранных автором в Преспе в ходе ряда экспедиций 2014-2016 гг., и на публикациях, посвященных различным арумынским диалектам (Capidan 1932: 541; Gol^b 1984; Черняк 1975, 1979, 1986; Габинский 2002; Bara, Kahl, Sobolev 2005; Ianachieschi-Vlahu 2001; Papahagi 1974: 55-84; Vrabie 2000: 37-90; Saramandu, Nevaci 2013: 130-153; Nevaci 2011). В балканистической литературе пока не существует специальных аналитических работ по грамматической семантике форм прошедшего времени в арумын-ских диалектах Македонии и их аспектуальной характеристике3.
Нерезультативные претериты: аорист и имперфект
В перечисленных выше описаниях отдельных арумынских говоров значение формы аориста (рум. perfectul simplu) определяется как выражающее действие, которое совершилось в прошлом и полностью закончилось (Nevaci 2006: 98-105). В идиоме арумын Греции (с. Турья) аорист зафиксирован в значении действия, осуществившегося в прошлом и законченного до момента речи. С точки зрения категории аспекта, данная форма, самая употребительная в арумынском языке (Габинский 2002: 46), противопоставляется имперфекту. Аорист, как в тоск-ских албанских и западномакедонских диалектах, используется для обозначения последовательности действий в прошлом4.
Имперфект обычно определяется как глагольная форма, выражающая действие в его протекании, незаконченное, (долго) продолжающееся или повторяющееся, начало и предел которого неизвестны. Используется в нарративах о прошлом. Аспектуальная характеристика данной формы - имперфектив (Nevaci 2006: 83). Отмечают, что «употребление аромунского имперфекта в общем то же, что и дакорумынского» (Габинский 2002: 55). В описании говора арумын Греции отмечена его
3 Ср., например, о македонском перфекте - Цивьян 1986; Elliott 2001. Публикации македонского ученого Марьяна Марковича (Марковик 1995; 2007; 2011) по сопоставлению македонского и арумынского говора Охрида, особое внимание в которых уделяется именно глагольной системе, носят скорее дескриптивный, чем теоретизирующий характер.
4 Впрочем, в данной функции иногда может употребляться и имперфект (Bara, Kahl, Sobolev 2005: 171).
нейтральность по отношению к засвидетельствованию действия в прошлом (Bara, Kahl, Sobolev 2005: 174).
Те же функции и значения аориста и имперфекта мы находим в говоре преспанских арумын, причем в говорах македонцев и албанцев Преспы арумынскому аористу и имперфекту обнаруживаются изофункциональные параллели (Макарова 2016-6).
Приведем парадигму глагола lukrez 'работать' в аористе и имперфекте, записанную у арумынских информантов в г. Ресен:
Имперфект Аорист
lukram lukram lukrai lukräm lukrai lukrac lukras1 lukräc lukra lucra lukrä lukrarä
Примеры употребления форм аориста и имперфекта в ресенском говоре:
(1) Vini tihja ti s mi märif 'Пришлось мне выйти замуж' (Ресен).
(2) Ficorlu lu vidzus1 'Сына ты моего видел/а' (Ресен).
(3) Dupu k'iró p9rm9téftul morí 'Через некоторое время торговец умер' (Gol^b 1984).
(4) Avea multä lumea, s-di partea Niku, s-di partea mea. Di partea mea nu putea tuc1 s y 'inä, kama pucin er am, dar di partea Niku avea. 'Было много народу, как со стороны Нику, так и с моей стороны. С моей стороны не все могли приехать, нас было меньше, но со стороны Нику были' (Ресен).
Румынские грамматики отмечают, что одним из основных отличий арумынской глагольной системы от дакорумынской является более широкая дистрибуция простых претеритов, в то время как в стандартном румынском основной формой, взявшей на себя весь спектр претеритальных и перфектных значений, является составной перфект (Capidan 1932: 541; Габинский 2002: 38; Nevaci 2006: 101). Той же особенностью отличаются балканославянские языки. Капидан полагал, что Сандфельд ошибался (Sandfeld 1930: 105), приписывая сохранение широкого употребления аориста в арумынском влиянию греческого языка (Capidan 1932: 542), однако не привел альтернативной версии. Более широкое употребление простых претеритов в языках БЯС, по сравнению с родственными им славянскими и романскими языками за пределами Балканского полуострова,
по-видимому, следует считать одним из балканизмов глагольной системы.
Посессивный перфект
Посессивный перфект - глагольная форма, которая присутствует во всех арумынских диалектах. М. А. Габинский характеризует значение данной формы как «отдаленно результативное» и отмечает, что ее употребление отличается своеобразием: «Прежде всего бросается в глаза его редкая встречаемость, отсутствие иногда на протяжении нескольких страниц текста, где речь идет о прошедшем» (Габинский 2002: 38).
Конструкция изоморфна посессивному перфекту в других европейских и балканских языках с одним типологически редким исключением: причастие, участвующее в образовании конструкции, как и в других языках, становится инвариантным и нейтральным по отношению к залоговым и родовым оппозициям, однако по форме оно является страдательным причастием женского рода (Черняк 1986: 66):5 ср. мак. имам öojöeno.part.n.sg 'я пришел', где причастие петрифицируется в форме среднего рода, и алб. Kam ardhur 'я пришел', где причастие лишено каких-либо грамматических характеристик, в том числе родовых.
Глагол lucrez 'работать' в форме посессивного перфекта: am lukrat-ä
иметь. 1SG работать.РАЯТ.РА88-80.Р
'я работал, -а, -о'
Основное значение формы - результативный и экспериен-циальный перфект:
(5) Un om de cija are skrijatä karte ti a nostre hore. 'Один человек отсюда написал книгу о нашем селе'.
В материалах, собранных при работе с арумынами г. Ресен, посессивный перфект (равно как и esse-перфект) является
5 В литературе существует несколько объяснений этому явлению. Капидан указывает на парраллели в трансильванских говорах и характеризует употребление причастия женского рода в сложном перфекте как исконно румынское (Сар1ёап 1932: 478). А. Росетти предлагает фонетическое объяснение (К.о8ей1 1982: 71). А. Б. Черняк возводит причастия на -а в форме сложного перфекта к -а множ. числа среднего рода в греческих причастиях (Черняк 1978: 149-150; 1986: 63).
достаточно редкой формой и не встречается в записанных нарративах. Примеры употребления habere-перфекта, в основном, получены при использовании грамматического вопросника. Это связано с тем, что арумынский посессивный перфект, в отличие от албанского и в особенности от македонского л-перфекта, по-видимому, находится на более ранней стадии развития результативных конструкций: данная форма не является нарративной, не употребляется с временным детерминантом и всегда отчетливо выражает семантику текущей релевантности (Lindstedt 2000: 360-362). Свободные нарративы, речь в которых идет о далеком или недавнем прошлом, практически лишены перфектных форм. Результативное значение может выражаться при помощи форм аориста:
(6) Käte frändze skrijas pänä tora? 'Сколько страниц ты написал/а к настоящему моменту?' (Ресен).
Аналогичную ситуацию можно наблюдать в диалекте ару-мын Греции. Так, в идиоме с. Турья, значение результатива как действия выражается очень редко при помощи форм посессивного перфекта:
(7) Ar i vin'itä afen-sa, m'ä-sa? 'Пришел ли его отец, его мать?' (Bara, Kahl, Sobolev 2005: 165).
Также в значении результатива обычно употребление формы аориста:
(8) Arsär'ii diprä kriv'ati ka l"epuru 'Я вскочил с кровати, как заяц' (ibid.: 165, 166).
Равным образом, в говоре с. Турья чрезвычайно редок нарративный перфект и не отмечено употребление форм посессивного перфекта при точном указании времени совершения действия (ibid.: 169-179).
Мануела Невачь также отмечает, что «в арумынском, в отличие от дакорумынского, составной перфект употребляется очень редко, а его функции переняты аористом» (Nevaci 2006: 108). Немногочисленные примеры, собранные этой исследовательницей, были получены в интеррогативных контекстах в разговорной речи: ai-avdzátá di ea 'Ты слышал о ней'?
Esse-перфект
Уже в ранних арумынских грамматиках отмечается, что в некоторых говорах с переходными глаголами используется
вспомогательный глагол habere, с непереходными - esse: are ahít к 'iro di cíndu nu escu dus la frate-n 'u 'Я уже давно не ходил к моему 6paTy'(Capidan 1932: 541).
Арумынский esse-перфект является полностью изоморфной параллелью македонскому третьему перфекту (Макарова 2016-а; Макарова 2016-6). Перфект esk vinitu существует только в арумынских диалектах Македонии и не засвидетельствован в арумынских говорах Греции (Bara, Kahl, Sobolev 2005). В идиоме арумын, переселившихся в Добруджу, он отмечен в говоре фаршеротов (Nevaci 2011: 146).
Данный тип перфекта впервые подробно описан в монографии Збигнева Голомба (Gol^b 1984) - грамматике диалекта г. Крушево - и в работах М. Марковича (Марковик 1995; 2007; 2011), исследующего идиом арумын Охридского региона (по происхождению - фаршеротов). При этом любопытен тот факт, что в «Арумынской грамматике», изданной в Крушево в 2001 г., приводятся только формы посессивного перфекта (Ianachieschi-Vlahu 2001).
Данная форма употребляется арумынами Ресена:
a. esku durmi-t-ä
быть. 1SG спать-PART.PASS-SG.F 'я спала'
Грамматическая семантика формы - результативный и экспериенциальный перфект:
(9) Samo un orä tu banä esku dusä tu Stambol 'Только один раз в жизни я ездила в Стамбул' (ср. мак. Сум оден во Стамбол 'Я ездил в Стамбул').
В арумынском, так же, как и в македонском языке, различаются формы esse-перфекта и пассивного результатива: в арумынской глагольной системе конструкция типа гл. «быть» + страдательное причастие от переходного глагола (за немногочисленными исключениями), как правило, выражает значение статального объектного результатива:
(10) A nostru käsäbä e multu vekl'u. Tu rimskul di kiro e adratä 'Наш город очень старый. Он построен в римскую эпоху' (Ресен).
В образовании esse-перфекта, изоморфной и изофункцио-нальной македонскому третьему перфекту формы (Макарова 2016-б), в арумынском говоре Преспы также участвуют причастия, образованные от переходных (единичные случаи) и непере-
ходных глаголов: esku vinitu 'я пришел', где причастие выражает род и число субъекта действия. Сама возможность появления подобных причастий говорит о потере залогового значения у исторически пассивных причастий не только в македонском, но и арумынском языке. Это в конечном итоге сближает арумын-скую и македонскую глагольные системы с албанской, где причастие не имеет вообще никаких залоговых значений, а показателем залога является только ауксилиар: jam 'быть' в пассивном залоге и kam 'иметь' в активном.
Збигнев Голомб отмечает, что случаи образования перфекта (с активным значением) с переходными глаголами имеют лексические ограничения: esk askultaf 'я слышал' (ср. сум чуена 'я слышала' в дебарском диалекте македонского языка - Макарова 2016-а), esku mэkatu 'я поел', esku cinatu 'я поужинал' (транскрипция по источнику - Gol^b 1984: 134).
Данные лексические ограничения аналогичны тем, что действуют и в македонском языке (Макарова 2016-a). Среди всех переходных глаголов третий перфект способны образовывать только глаголы лексико-семантической группы «прием пищи» и иногда - семантической группы «восприятие».
Так же, как и в македонском, наиболее продуктивная с точки зрения возможности образования esse-перфекта лексико-семантическая группа - это глаголы движения. В арумынском диалекте Преспы в результативных и экспериенциальных контекстах при глаголах движения также видим форму esse-пер-фекта:
(11) Esku vinitu a kasä 'Я пришел домой'.
(12) Esci dus tu dukjane? 'Ты ходил в магазин?'
(13) Tu Amerika esku dusä 'Я ездила в Америку'
(14) Jaste insitä nadvor, nu e akasä 'Она вышла, ее нет дома'.
Вторая продуктивная группа - глаголы, обозначающие
состояние или смену состояния и положения в пространстве, причем здесь круг глаголов, способных образовывать форму esse-перфекта, шире, чем в македонском: так, в него входят такие глаголы как potu 'мочь' и bänedzu 'жить', невозможные в форме перфекта в македонском диалекте Преспы:
(15) Näs e skulaf mare om 'Он стал большим человеком'.
(16) A luj soc e mortu 'Его друг умер'.
(17) Multu him durmic 'Мы долго спали'.
(18) Esku putut s u adaru ace 'Я мог это сделать'.
(19) Esku bánatu acia 'Я тут жил'.
(20) Esku sidzutu ti kareklá 'Я сел в кресло'.
(21) Esku bágatu tu krivate 'Я лег в кровать'.
Что касается переходных глаголов, то в наших полевых записях из преспанского региона не зафиксировано их использования, за исключением одной лексико-семантической группы - прием пищи (ср. мак. салата сум jaden). Ср.: Марковик 2011:
арум. esk mákat = мак. сум jaden 'я ел';
арум. esk bit = мак. сум пиеп 'я пил';
арум. esk cinat = мак. сум вечерап 'я ужинал'.
Подобно формам посессивного перфекта, перфект типа esku vinutu встречается редко в свободных нарративах (чаще - в спонтанных диалогах: Jaste vinitá a casá? 'Она пришла домой?'), что говорит о том, что данная форма также находится на первой стадии эволюции результативных конструкций (Lindstedt 2000); большая часть примеров ее употребления в говоре арумын Ресена получена посредством грамматического вопросника.
Заключение
В статье рассматривались единицы инвентаря претериталь-ных форм в диалекте арумын региона Преспа. Место перфектов в данной системе требует особого комментария.
В большинстве случаев в говоре арумын Преспы грамматическое значение результативного перфекта выражается при помощи форм habere- и esse-перфектов. Однако в предложениях káte frándze skrijas páná tora? 'сколько страниц ты уже написал/а?' и am skrijatá cindzác frándz 'я написала пятьдесят страниц' формы аориста (skrijas 2sg) и посессивного перфекта (am skrijatá 1sg) маркируют одно и то же грамматическое значение. Подобные случаи могут говорить о том, что выражение результативности не является функцией исключительно посессивной аналитической глагольной формы в данном идиоме: результативное значение может маркироваться также и с помощью аориста.
Формы перфектов в арумынском говоре Преспы появляются в наших материалах только в примерах, полученных при
помощи анкетирования, и отсутствуют в свободных нарра-тивах .
Таким образом, наш ответ на вопрос о месте перфектов в претеритальной системе арумынского говора Преспы звучит следующим образом: посессивный и esse-перфекты выражают строго результативную и экспериенциальную семантику. При этом редкость употребления этих форм и возможность их конкуренции с аористом говорит об их относительной марги-нальности.
После установления инвентаря основных претеритальных форм и определения функций каждого его элемента, можно заключить, что преспанский говор арумынского языка в целом разделяет основные морфосинтаксические характеристики (в сфере прошедшего времени) с остальными говорами арумын Македонии.
Литература
Bara, M.; Kahl, Th.; Sobolev, A. N. 2005: Die südaromunische Mundart
von Turia (Pindos). München: Biblion Verlag. Capidan, Th. 1932: Aromanii: dialectul aroman. Studiu lingvistic.
Bucuresti: Academia romana. Chernyak, A. B. 1979: [Analitic past with avea in Romanian language. Variants of the construction and their syntactic and stylistic characteristics]. In: Problems of the syntax of the Balkan area. Leningrad: Nauka, 134 -155.
Черняк, А. Б. 1979: Аналитическое прошедшее с avea в румынском языке. Варианты конструкции и их синтактико-стилисти-ческая характеристика. В сб.: Проблемы синтаксиса балканского ареала. Л.: Наука, 134 -155. Chernyak, A. B. 1986: [Analitic past in the Balkanoromanian]. J§zykowe studia balkanistyczne 1, 61-69.
Черняк, А. Б. 1986: Аналитическое прошедшее в балкано-романском. Jgzykowe studia balkanistyczne 1, 61-69. Civjan, T. V. 1986: [Perfect I, Perfect II and the category of renarrative in Macedonian]. Makedonska akademija na naukite i umetnosti. Prilozi XI/2. Otdelenie za lingvistika I literaturna nauka. Skopje, 37-43.
Цивьян, Т. В. 1986: Перфект I, перфект II и категория пересказывания в македонском языке: к постановке проблемы. Маке-донска академщ'а на науки и уметности. Прилози XI/2. Одделение за лингвистика и литературна наука. Скоц)е, 37-43.
6 Также форма посессивного перфекта очень редко употребляется в говорах арумын Греции (Bara, Kahl, Sobolev 2005: 165).
Elliott, E. 2001: The sum ('be') and imam ('have') resultative constructions in Macedonian and Bulgarian within a typology of resultative constructions in Slavic. PhD. dissertation, University of Toronto. Gabinskiy, M. A. 2002: [Handbook of morphology of the Dakoromanian verb]. Kishenev: AN Respubliki Moldova.
Габинский, М. А. 2002: Пособие по морфологии дакорумынс-кого глагола. Кишенев: АН Республики Молдова. Gol^b, Zb. 1984: The Arumanian Dialect of Krusevo in SR Macedonia,
SFR Yougoslavia. Skopje: MANU. Ianachieschi-Vlahu, I. 2001: Gramaticâ armâneascâ. Crushuva: Друштво
за култура и уметност АРТ-КУЛ Крушево. Lindstedt, J. 2000: The perfect - aspectual, temporal and evidential. In: Tense and Aspect in the Languages of Europe. Berlin; N.-Y.: Mouton de Gruyter, 365-383. Makarova, A. L. 2016: Neka zapazania o etnoiezickoi situaciii u dvoiezicnim makedonsko-albanskim selima u regionu Prespa: fenomen Arvati. In: Studia Slavica Hungarica 61(1), 115-130. Nevaci, M. 2006: Verbul in aromânâ: structura §i valori. Bucureçti:
Editura Academiei Române. Nevaci, M. 2011: Graiul aromânilor fârseroti din Dobrogea. Bucuresti:
Editura universitarâ. Papahagi, T. 1974: Dictionarul dialectului aromân. Bucuresti: Editura
Academiei Republicii Socialiste Românâ. Sandfeld, K., 1930: Linguistique balkanique. Problèmes et résultats. Paris. Sobolev, A. N. 2013: [Foundations of linguocultural anthropogeography of the Balkans]. SPb.: Nauka.
Соболев, А. Н. 2013: Основы лингвокультурной антропогеогра-фииБалкан. СПб.: Наука,. Saramandu N., Nevaci, M. 2013: Sinteze de dialectologie românâ.
Bucuresti: Editura universitarâ. Vrabie E., 2001: An English-Aromanian dictionary. Stratford: FABCOINC.
A. L. Makarova. an inventory of preterit forms of the Aromanian dialect of Prespa: two perfects system
This paper presents an inventory of preterit forms of the Aromanian dialect of Prespa. In particular, two forms of perfect are compared: 1) the one with the auxiliary verb habere: am mâcaf 'I have eaten'; 2) the one with the auxiliary verb esse: esku durmitâ 'I have slept'. The aim of this paper is to try to give answers to the following questions: for what reason does the system require two forms of perfect and how the functions are distributed between them.
Keywords: the Aromanian dialect of Prespa, two forms of perfect.
