CC BY
89
УДК 821. 161. 1
Mongush E.D., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Russian Language and Literature, Tuvan State University (Kyzyl, Russia),
E-mail: [email protected]
Mongush R.M., student (Philology direction 45.03.01), Faculty of Philology, Tuvan State University (Kyzyl, Russia), E-mail: [email protected]
INTERTEXTUALITY IN POETICS OF OLGA SLAVNIKOVA. The article highlights functions and methods of implementation (forms) of the intertext in prose of Olga Slavnikova. The relevance of the study lies in the lack of special works on the role of intertext in poetics of the prose by O. Slavnikova. Novels "Alone in the Mirror", "The Immortal", "2017", and stories "Basileus", "Russian Bullet", "Statue of the Commander" and "Mouse" by O. Slavnikova are analyzed. The analysis shows that the researchers believe that the main function of the intertext in works by O. Slavnikova is creation of artistic polysemy of a text. Thus, it is necessary to refer to the source of the intertext for a complete understanding of the author's intention. The characterizing function in creating images of characters is no less important. Frequent methods of intertext realization are reminiscence (more or less accurate reproduction of another text) and allusion (hint at any literary work). Intertextual links with Russian classical literature, particularly with the works of A.S. Pushkin, N.V. Gogol, L.N. Tolstoy and V. Nabokov, are traced in the prose by O. Slavnikova.
Key words: intertext, intertextuality, postmodernism, allusion, reminiscence, Olga Slavnikova.
Е.Д. Монгуш, канд. филол. наук, доц. каф. русского языка и литературы, Тувинский государственный университет, г. Кызыл,
Е-mail: [email protected]
Р.М. Монгуш, студентка 4 курса, Тувинский государственный университет, г. Кызыл, Е-mail: [email protected]
ИНТЕРТЕКСТ В ПОЭТИКЕ ПРОЗЫ О. СЛАВНИКОВОЙ
Статья посвящена функциям и способам реализации (формам) интертекста в прозе О. Славниковой. Актуальность работы вызвана отсутствием специальных работ, посвященных роли интертекста в поэтике прозы О. Славниковой. В ходе исследования были проанализированы следующие произведения писательницы: романы «Один в зеркале», «Бессмертный» и «2017», рассказы «Басилевс», «Русская пуля», «Статуя командора» и «Мышь». На основе проведенного анализа автор статьи полагает, что главной функцией интертекста в произведениях О. Славниковой является создание художественной многозначности текста, так как для полного понимания авторского замысла необходимо обратиться к источнику интертекста. Не менее важна характеризующая функция для создания образа героев. Часто встречаемыми способами реализации интертекста являются реминисценция (более или менее точное воспроизведение другого текста) и аллюзия (намек на какое-либо литературное произведение). В прозе О. Славниковой прослеживаются интертекстуальные связи с русской классической литературой (в частности, с произведениями А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Л.Н. Толстого, а также В. Набокова).
Ключевые слова: интертекст, интертекстуальность, постмодернизм, аллюзия, реминисценция, Ольга Славникова.
Известно, что интертекстуальность является одним из главных черт постмодернистской литературы. Как полагает А.Н. Безруков в учебном пособии «Поэтика интертекстуальности», в рамках постмодернизма произошел синтез идеи и теории интертекста. Такое явление «связано со своеобразным типом мышления художников, способом создания ими текстов, уникальным формированием художественной картины мира» [1]. Ольгу Александровну Славникову с уверенностью можно назвать уникальной писательницей, в творчестве которой прослеживаются приведенные черты.
Как пишет В.Е. Хализев, в современном литературоведении термин «интертекст» является широко употребляемым и престижным. «Им часто обозначается общая совокупность межтекстовых связей, в состав которых входят не только бессознательная, автоматическая или самодовлеюще игровая цитация, но и направленные, осмысленные, оценочные отсылки к предшествующим текстам и литературным фактам» [2]. Необходимо отметить, что в настоящее время различают два подхода изучения интертекстуальности - лингкультурологический (интертекст как свойство текста) и литературоведческий (интертекст как свойство художественной литературы). И поэтому исследователи дают разные определения данного явления, но во время исследования, мы опирались на определение, которое дал А.В. Савченко: «...это такие текстообразующие элементы, которые имплицитно или эксплицитно присутствуя в тексте, вызывают в сознании читателя дополнительные смысловые ассоциации, аллюзии, реминисценции и способствуют расширению смысловых границ текста» [1].
Нами были проанализированы романы О. Славниковой «Один в зеркале» (1999), «Бессмертный» (2001) и «2017» (2006). В ходе анализа выяснилось, что интертекстуальные связи в романах О. Славниковой обнаруживаются, в первую очередь, в образах героев. Иначе говоря, в героях романов О. Славниковой прослеживаются черты, «заимствованные» от того или иного литературного героя.
В романе «Один в зеркале» четко выделяется сходство главных героев, Антонова и Вики, с героями прозы В. Набокова. Заметим, что многие литературоведы отмечают генетическую связь прозы О. Славниковой с творчеством автора знаменитых романов «Приглашение на казнь», «Защита Лужина» и «Лолита». Связь с творчеством В. Набокова обнаруживается еще в самом начале романа - в качестве эпиграфа О. Славникова взяла строчки из второго абзаца первой главы романа «Приглашение на казнь»: «Итак - подбираемся к концу» [3].
Итак, в романе «Один в зеркале» перед читателем развертывается история отношений талантливого математика Антонова и его студентки Вики. Так, главный герой, вступив в отношения с несовершеннолетней Викой, вспоминает роман, который прочитал еще задолго до их встречи: «Когда-то давно, в свои университетские лета, Антонов прочел в темноватых, занимавших обувную коробку фотокопиях роман одного эмигрантского писателя, на долгое время ставший его упоительной и жгуче-стыдной тайной. В романе, порождавшем грешные сны, американская малолетка погубила ученого, или он её погубил, - но там действительно разверзалась пропасть, потому что девчонке, Лолите, было не то двенадцать, не то тринадцать и любовь действительно была преступлением, а не «метафорой преступления».» [3]. В данном отрывке аллюзивная отсылка к
известному роману «Лолита» В. Набокова («эмигрантского писателя») служит для того, чтобы показать ощущения героя (он чувствует себя в некотором роде преступником, соблазнившим «малолетку»), а также для раскрытия характера его отношений с героиней. Как мы знаем, в романе «Лолита» показана история грешной любви тридцатисемилетнего преподавателя французского языка, Гум-берта Гумберта, к его падчерице, Долорес Гейз, которой в начале романа всего лишь тринадцать. Рассмотрим некоторые моменты в романе О. Славниковой, в которых и обнаруживается связь её героев с персонажами романа «Лолита».
Во-первых, как и Гумберт, Антонов преподаёт в университете, он учёный, который пишет монографию в области фрактальной геометрии. Во-вторых, он значительно старше Вики (он старше неё на пятнадцать лет), и эта пропасть в возрасте заставляет героя также сравнивать себя с набоковским героем: «Иногда ему казалось, что разница в возрасте между ним и Викой гораздо больше и преступней, чем между школьницей Лолитой и несчастным Гумбертом, который не совладал со своим кровосмесительным отцовством, потому что девчонка, одновременно и дочь, и любовница, стала для него до такой невероятной степени единственным человеком, что не захотела этого терпеть» [3]. В этом отрывке мы видим, как Антонов проецирует отношения Гумберта и Лолиты на свои отношения с Викой. Как и Лолита для Гумберта, Вика становится единственным близким человеком для Антонова: весь мир героя начинает строиться вокруг фигуры Вики, он настолько поглощен ей, что забывает о своем деле и забрасывает рукопись. В-третьих, в отношениях героев романа четко прослеживается модель «родитель-ребёнок», когда Антонов строит отношения с позиции взрослого, в то время как Вика - с позиции ребёнка. Действительно, героиня показана больше как бунтующий подросток, нежели жена: она совершенно не заботится о семейном быте, пропадает в клубах и приходит домой поздно ночью, заставляя мужа переживать и звонить всем знакомым. Антонов, как отец, пытается контролировать её и даже воспитать. Более того, его не раз посещают мысли о том, что он мог стать отчимом для Вики: «.. .он думал, что мог бы вместо Вики жениться на теще Свете, которая словно была одною из тех, на кого он когда-то заглядывался. Тогда он мог бы не страдать, а просто воспитывать Вику как свою приемную дочку.» [3].
Так, в романе Людмилы Петрушевской «Номер Один, или в Садах других возможностей» персонаж по имени Номер Один исследует и открывает всему миру новую цивилизацию народа эннти. Конечно, эннти сопротивляются всей цивилизации, народ не хочет «забвения». Даже есть такой эпизод, где Париж -нынешняя столица Франции является столицей Арабской республики. Петрушев-ская в своем романе дает современную картину мира, что нас ждет и к чему движется европейская цивилизация.
В роман «2017» включено огромное количество аллюзий и отсылок к сказкам П. Бажова. Более того, сразу видно, что некоторые из них автор использует осознанно, с определенной целью. Использование сказовых героев из уральского фольклора можно считать вполне естественным явлением, так как сама О. Славникова родом из Урала, и действие в её произведениях происходит там же. В романе же присутствуют неоднократные упоминания героев из сказов: Хозяйки Медной Горы или Каменной Девки, огромного подземного змея Великого
Полоза; есть также общие мотивы, отдельные детали, в тексте неоднократно обнаруживаются даже названия некоторых сказов. Но если в сказах П. Бажова Хозяйка Медной Горы - это покровительница горняков, хранительница уральских гор, то в романе она терпит значительную трансформацию - это уже не мифический персонаж, а скорее «призрак», меняющий свой внешний облик и являющийся к хитникам, а внешне она ничем не отличается от обычных женщин: «Каменная Девка, она же Хозяйка Горы, вовсе не похожа на красивую артистку в синих накладных ресницах и в зеленом кокошнике...Каменная Девка может явиться хитнику в виде самом обыкновенном.» [4]. Более того, меняется и роль мифического персонажа, так как сферой её покровительства является не горное дело или камнерезное искусство, а сфера чувств: «Неправда, будто Хозяйке Горы нужно от человека камнерезное мастерство. В действительности ей, как всякой женщине, нужна любовь - только настоящая, того особого и подлинного состава, формула которого еще никем не получена» [4]. Каменная Девка в романе «2017» испытывает чувства своего избранника, и как в сказе, после встречи с ней мужчина либо погибает (заканчивает жизнь самоубийством), либо страдает всю оставшуюся жизнь. Рассмотрим еще один отрывок: «Если покопаться в милицейских сводках, можно обнаружить немало загадочных случаев суицида, когда покойников находили с блаженной улыбкой на окаменелых устах - то есть рот буквально превращался в минерал, в небольшой и твердый каменный цветок.» [3]. Многочисленные интертекстуальные связи со сказами П. П. Бажова О. Славникова использует для того, чтобы отобразить картину мира рифейского человека, показать его глубинные связи с первоначалом: «Мир горных духов, где всегда пребывал рифеец, есть мир языческий» [4]. Поэтический мир П. П. Бажова с его мифическими персонажами олицетворяет в романе мир иного порядка, с которым тесно связано сознание героев романа.
В своих произведениях О. Славникова может использовать один и тот же интертекст. Например, в романах «Один в зеркале» и «2017» нами было найдено интертекстуальное взаимодействие с книгой Льюиса Кэррола «Алиса в Зазеркалье». Зазеркалье - это волшебный мир, куда попадает Алиса через зеркало. Мотив зеркальности четко прослеживается в романе «Один в зеркале», где Антонов постоянно чувствует собственное отсутствие в мире физических вещей, в то время как в зеркальном отражении он видит только себя, и оттого осознает себя одиноким: «Почувствовав от своего открытия новую степень пустотной свободы...Антонов двинулся в недоступное прежде Зазеркалье» [3]. В романе «2017» отраженный, идеальный мир тоже назван Зазеркальем: «Он знал, что прошлое будет бороться за себя, внезапно прибавляя в весе за счет воспоминаний, достроенных снами. Но, собираясь духом, он всерьез подумывал о полном уходе в Зазеркалье» [4]. К этому параллельному миру принадлежит Татьяна: «Таня была существом Зазеркалья» [4]. Дело в том, что пространство в этих двух романах делится на реальный мир (мир физических вещей) и противопоставленный ему отраженный мир (духовный мир). Этот идеальный мир, являясь отражением реальной жизни, отражает истинную суть вещей. Более того, отражая героя и окружающую его реальность, зеркало является инструментом отображения сознания и мышления героев. Создаётся этот параллельный мир потому, что «действительность, окружающая героев, не даёт им душевного благополучия, и они пытаются найти его в мире фантазий» [5].
Заслуживает внимания отрывок из романа «Бессмертный», где идёт сопоставление образа Клумбы с героем из прозы Н. В. Гоголя. Образ Клумбы в произведении играет значительную роль. Являясь представительницей совбеса, героиня собирает список всех инвалидов, людей, которые не могут принять участие в общественной жизни и покинуть пределы своих квартир. Делает это героиня с той целью, чтобы получить «компенсацию» - деньги, которые выдает политический кандидат для тех, кто проголосует за него. Читаем: «Марине и прежде не раз приходило в голову, что Клумба ведет себя, будто свихнувшийся Чичиков, скупающий мертвые души не ради заклада, а ради вечного владения сонмом мертвецов.» [6]. Интертекст реализован в форме аллюзии, источник - литературное произведение - поэма Н.В. Гоголя «Мёртвые души». Нетрудно заметить параллельную связь, которая возникает между образом Чичикова и Клумбы. Подобно Чичикову, который покупает у помещиков «мёртвые души» для заклада, Клумба составляет свой список «мёртвых душ» для получения собственной выгоды.
Ольга Александровна Славникова известна, прежде всего, как романистка, самыми известными её романами считаются «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки» (1999) и «2017» (2006), которые вызывают большой интерес литературоведов. Не менее интересны и рассказы писательницы. Рассмотрим интертекст в рассказах «Басилевс», «Русская пуля», «Статуя командора» и «Мышь».
Упоминание какого-либо произведения, указание на круг чтения при анализе героя художественного произведения позволяет увидеть его внутренний мир, описать особенности его психики, увидеть ценностные ориентиры и предмет его постоянных забот. Своего рода гимном, духовным ориентиром для Павла Ивановича Эртеля, героя из рассказа «Басилевс», становится поэма английского поэта Кристофера Смарта (1722 - 1771) «Jubilate Agno» («Возвеселитесь во Агнце»). В рассказе цитации из данной поэмы приведены четыре раза, и каждая из них играет ссущественную роль. Рассмотрим эти случаи и попытаемся проанализировать роль и функции приведенных интертекстов. «Однажды Эртелю случилось наткнуться на поэму «Jubilate Agno» безумного британца Кристофера Смарта, современника Поупа.Многое из поэмы Эртель заучил наизусть и бормотал во
время работы, с руками по локоть в органике и глине, с горящими очками на розовом носу:
«Да ликуют Иефераам и большая Сова -Она разумеет то, чему научилась». «Да ликуют Ионафан, племянник Давидов, и Аист, благородный взлетом своим». «Да ликуют Вартимей и Ерш -Боже, яви милость Твою глазам того, кто молится за слепого». «Да ликуют Барах и Черный Орел, среди родичей своих самый мелкий, но по природе своей самый сердобольный. Ибо весьма разнообразна природа против наблюдения,
хотя наблюдающих и без счёта» [3].
Интертекст - отрывок из поэмы. Это цитата, отмеченная графически (кавычками), в тексте также указан автор приведенных строк. Источником является литературный текст. Интертекст играет важную роль в характеристике героя, позволяет увидеть его мировоззрение. Для Павла Ивановича характерно магическое ощущение мира, сопричастность к природе, которые выражаются в его способности замечать красоту земных созданий, по преимуществу птиц, и желании сохранить эту красоту. Герой является мастером своего дела (создание чучел), он своего созидатель, пытающийся вдохнуть жизнь в неживую материю. Он настолько одержим желанием вернуть жизнь мертвому, что даже в живых существах видит будущий материал для работы. Отрывок из поэмы - это гимн его рода деятельности, его духовный ориентир. Примечательно, что герой повторяет отрывки из поэмы в трудные моменты жизни как молитву, которая приносит успокоение и утешение. В приведённом отрывке наряду с героями из Ветхого Завета (Иефераам, Ионафан, Вартимей, Варах) идет упоминание птиц и рыбы - Сова, Аист, Черный Орел и Ерш. Для героя представители животного мира являются сакральными, такими же древними, как герои из Библии. Примечательно, что герой повторяет отрывки из поэмы в трудные моменты жизни как молитву, которая приносит успокоение и утешение. Дело в том, что сама поэма Кристофера Смарта, как уже можно заметить, написана в форме библейского псалма - каждая строка начинается со слов «Да ликуют.» и «Ибо.» (в оригинале «Let» и «For»). Прочитаем второй отрывок: «Капая в бокальчик Елизаветы Николаевны мутно-молочный корвалол (она упорно предпочитала новым средствам стариковские лекарства), он для собственного успокоения вспоминал из Кристофера Смарта: «Ибо обращусь к моему Коту Джеффри. Ибо служит он Богу Живому истово, изо дня в день.
Ибо в сытости не погубит, без нужды не ощерится.
Ибо благодарно мурлычет, когда Господь величает его Кисой. Ибо, взирая на него, учатся дети благожелательству.
Ибо всякий дом пуст без него и истощается благословение душе» [3].
Данный отрывок был взят из фрагмента В 2, где Кристофер Смарт упоминает своего кота Джеффри. Как видим, коту приписываются мистические свойства в борьбе сил добра и зла. Одним из основополагающих положений эстетики Смарта, по мнению Е.Н. Нечаевой, была мысль о том, что все живое на земле прославляет Бога уже одним своим существованием, и на примере своего кота Джеффри поэт демонстрировал, как это может происходить [6]. Кот Басилевс же не наделен какими-то магическими функциями, это обычный кот, который не понимает разговора хозяев (хотя метафизически чувствует намерения Павла Ивановича сделать из него чучело), ни в кого не превращается. Здесь мы можем увидеть, как герой обращается к строкам из поэмы как к молитве для успокоения своей души.
Как видим, неоднократные цитации из поэмы Кристофера Смарта по всему рассказу подтверждают положение о том, что интертекстуальность представляет собой эффективное средство характеристики персонажей.
Сборник «Любовь в седьмом вагоне» начинается с рассказа «Русская пуля», в котором сверхскоростной поезд совершает свой первый испытательный рейс «Москва-Иркутск». Основная тема данного рассказа - это тема Родины, тема России. Главный же образ, которому уделено особое внимание - это поезд-«пуля», который неслучайно называется «Россией». Героем рассказа является Голубев - журналист, который давно интересуется сверхскоростными поездами: «Сверхскоростной поезд представлялся ему ниткой, резко выдернутой из ткани мироздания. Голубев думал о том, что поезд-«пуля» сродни высокому безумию, потому что управлять им при помощи человеческого разума не представляется возможным» [7].
Рассмотрим отрывок из рассказа: «- Какой русский не любит быстрой езды! - раздался над ухом у Голубева сдобный басок» [7]. Интертекстом здесь является отсылка к известной фразе из лирического отступления в одиннадцатой главе поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души»: «И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: «черт
побери все!» - его ли душе не любить ее?... её ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит.» [8]. Обратившись к источнику интертекста, к поэме «Мертвые души», и проанализировав рассказ О. Славниковой, мы считаем, что образ стремительно несущейся птицы-тройки, возникающей в конце поэмы, можно соотнести с образом поезда-«пули» в рассказе. Интертекстуальная связь с приведенным отрывком из поэмы прослеживается не только в тексте, но и в общем мотиве дороги и рассуждениях авторов на тему России. В лирическом отступлении поэмы Н.В. Гоголя Россия - это несущаяся вперед, «вдохновенная Богом» страна: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? ... Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ Не дает ответа» [9]. Художественной репликой О. Славниковой является образ «России», несущейся по железной-дороге из Москвы в Иркутск. Как и Н. В. Гоголь, она приводит сравнение России с другими странами (Америкой, Европой), и для нее Россия - это особая страна, которая имеет свое место и назначение в истории человечества. И если у Н.В. Гоголя Россию «постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства» [8], то у О. Славниковой, Россия, в отличие от других стран, «имеет дополнительное измерение - глубину» [7].
В следующем рассказе, который называется «Статуя командора», интертекстуальная связь с трагедией А.С. Пушкина «Каменный гость» обнаруживается не только в сюжете и образах, но и в композиции. Нетрудно заметить, что фабула рассказа построена по той же схеме: овдовевшая женщина - появление соблазнителя на кладбище - любовные отношения с вдовой - появление каменного гостя. Однако в рассказе есть существенные отличия: происходит трансформация самих образов и концовка не трагична.
Первое, на что обращает внимание читатель - это имена главных героев: Донна Анна стала Анечкой, Дон Гуан - Иваном Ветровым (или Хуаном Игнасио де Уэрта) и Дон Альвар - Командором (или Васей). Во-вторых, действие происходит в российской действительности постперестроечного периода. Командор - представитель криминального мира, и он не являлся ни мужем, ни женихом Анечки. После смерти он оставляет завещание, согласно которому Анечка должна каждый день являться перед надгробной статуей Командора, если хочет получать ежемесячное содержание. Мотивом поступков героини становится не верность своему «мужу», а банальная неспособность самостоятельно устроить свою жизнь. Героиня выполняет условия, пока не встречает на кладбище Ивана Ветрова - фотохудожника, мастера женских портретов. Между ними завязываются отношения, Иван узнает об условиях завещания, при невыполнении которых Анечка останется на улице без содержания. Он женится на ней, и решает увезти её из Москвы. При этом он предчувствует скорый визит Командора, как и в сюжете трагедии А.С. Пушкина: «Разумеется, Дон Хуан и не думал приглашать в гости это толстоногую статую с мордой как обледенелый корнеплод. Тем не менее, он понимал, что обстоятельства сошлись, сюжет запущен и вопрос только в том, когда ожидать визита Командора.» [7]. Конец рассказа заканчивается в духе фантастики - статуя Командора приходит к героям, но не для того, чтобы покарать их, а для того, чтобы помочь. Всё дело в том, что на груди статуи поставлена камера, которая фиксирует каждый день наличие Анечки перед объективом, и теперь «каменный гость», у которого проснулась совесть, будет являться к ним каждый день, чтобы Анечка и дальше получала свои пятьсот долларов. Удивительно то, что Дон Хуан напоминает нам персонажа Людмилы Петрушевской Машу Барби, которая спасает и помогает людям, но только самой себе не может помочь. Как видим, несмотря на заимствование образов и отсылки на трагедию А.С. Пушкина, рассказ О. Славниковой представляет собой постмодернистское переосмысление трагедии. Сохранив фабулу классического произведения, автор помещает её в другой хронотоп.
Библиографический список
В рассказе «Мышь. Литературная история» нами были обнаружены интертекстуальные связи с образами из русской классической литературы. Например: «Не позволить, иными словами, чтобы учащиеся средних школ фактически строили из себя Ростовых и Болконских и тем покушались на святое» [3]; «Вот тебе твой Печорин, вот тебе твой Болконский, - мысленно приговаривала Мышь. - А потом ты все равно расскажешь мне про себя все.» [3]. Главная героиня рассказа - Рычкова, молодая двадцатилетняя девушка, которую прозвали Мышью. Она работает в бюро знакомств, и верит, что её учительница «лит-ры», Зоя Викторовна, помещала состояться её счастью с одноклассником, вырвав его записку с признанием. Героиня не знает, что учительница, наоборот, отгородила её от страшного разочарования, так как записка содержала не признание в чувствах, а обыкновенную «пакость». В первом отрывке выражена точка зрения главной героини, которая считает, что любовь у учителей «лит-ры» «находится в эксклюзиве», иначе говоря, любовь для них нечто святое и возвышенное, встречающееся только в классической литературе, а не в обыденной жизни. Во втором случае также идет упоминание героев русской классической литературы (в частности из романа «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова, романа-эпопеи «Война и мир» Л.Н. Толстого). «Печорином» и «Болконским» Речкова называет потенциальных женихов для Зои Викторовны. Отсылка к известным классическим текстам и героям придает рассказу «Мышь. Литературная история» загадочность и законченный смысл.
Упоминаются в рассказе не только персонажи из литературы, но и авторы: «Собственно, ничего против Пушкина, Тургенева и Толстого Мышь сказать не могла. Ей даже немного нравился Чехов и его старинное пенсне» [3]. Этот отрывок имеет важное значение для характеристики героини, так как отражает бедность и скудость её внутреннего мира, а также её отношение к литературе, который носит скорее бытовой характер. Особенность Мыши состоит в том, что изнутри она пуста, это «ничто» появилось в ней после случая с запиской. Корень всех зол в отношениях между мужчинами и женщинами она видит в изучении в школе русской литературы, а врагами человечества считает учительниц «литры». В конце рассказа находим следующий интертекст: «На этом оставим наших героинь, как Пушкин некогда оставил Онегина в злую для него минуту, да еще в чужом особняке» [3]. Интертекст реализован в тексте с помощью реминисценции, воспроизведения последних строчек из знаменитого романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Интертекст в данном случае помогает автору эффективно закончить повествование: упоминание о Сади, обращение к тому, кто оставил, не допив до дна бокала полного вина, кто не дочел её романа и расставание с Онегиным.
Таким образом, в результате проведенного анализа, мы пришли к выводу, что наиболее частые формы интертекста в прозе О. Славниковой - это реминисценция и аллюзия (отсылки к литературному тексту), редко он представлен цитацией (только в рассказе «Басилевс»). В зависимости от художественных задач и контекста, функции интертекстуальных включений могут быть самыми разными, но самая главная - это создание художественной многозначности текста, расширение его смыслового пространства. Второй по значению идет характеризующая функция, когда между своими героями и героями из других художественных произведений писательница проводит параллель. Стоит отметить и экспрессивную функцию, так как обращение к известным авторам и их произведениям является способом самовыражения любого автора, причём в прозе Ольги Славниковой происходит трансформация и переосмысление образов, тематики, мотивов, а также актуализирует в сознании своих персонажей архаическое, мифологическое начало, возникающее из глубинных пластов бытия, мира бытийных констант [5].
1. Безруков А.Н. Поэтика интертекстуальности: учебное пособие. Бирск: Бирск. Гос. Соц.-пед. Академия, 2005.
2. Хализев В.Е. Теория литературы: учебник. 4-е изд., испр. и доп. Москва: Высшая школа, 2004.
3. Славникова О.А. Вальс с чудовищем: сборник. Available at: http://book-online.com.ua/read.php?book=7357
4. Славникова О.А. 2017. Available at: http://book-online.com.ua/read.php?book=7353
5. Имихелова С.С., Монгуш Е.Д. Творчество Л.С. Петрушевской в контексте неомифологизма русской литературы XX в.: учебное пособие. С.С. Имихелова, Е.Д. Монгуш. Кызыл: Издательство Тувинского госуниверситета, 2018.
6. Славникова О.А. Конец Монплезира (сборник). Available at: http://book-online.com.ua/show_book.php?book=7445
7. Нечаева Е.Н. Поэма «Возрадуйтесь в агнце» как поэтический дневник Кристофера Смарта. Вестник Вятского государственного университета. Серия: Литературоведение. 2009; 3: 166 - 171.
8. Славникова О.А. Любовь в седьмом вагоне: рассказы. Москва: АСТ: Астрель, 2010.
9. Гоголь Н.В. Мертвые души. Available at: https://ilibrary.rU/text/78/p.12/index.html
References
1. Bezrukov A.N. Po'etika intertekstual'nosti: uchebnoe posobie. Birsk: Birsk. Gos. Soc.-ped. Akademiya, 2005.
2. Halizev V.E. Teoriya literatury: uchebnik. 4-e izd., ispr. i dop. Moskva: Vysshaya shkola, 2004.
3. Slavnikova O.A. Val's s chudovischem: sbornik. Available at: http://book-online.com.ua/read.php?book=7357
4. Slavnikova O.A. 2017. Available at: http://book-online.com.ua/read.php?book=7353
5. Imihelova S.S., Mongush E.D. Tvorchestvo L.S. Petrushevskoj v kontekste neomifologizma russkoj literatury XX v.: uchebnoe posobie. S.S. Imihelova, E.D. Mongush. Kyzyl: Izdatel'stvo Tuvinskogo gosuniversiteta, 2018.
6. Slavnikova O.A. Konec Monplezira (sbornik). Available at: http://book-online.com.ua/show_book.php?book=7445
7. Nechaeva E.N. Po'ema «Vozradujtes' v agnce» kak po'eticheskij dnevnik Kristofera Smarta. Vestnik Vyatskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Literaturovedenie. 2009; 3: 166 - 171.
8. Slavnikova O.A. Lyubov' v sed'mom vagone: rasskazy. Moskva: AST: Astrel', 2010.
9. Gogol' N.V. Mertvye dushi. Available at: https://ilibrary.ru/text/78/p.12/index.html _ ,
Статья поступила в редакцию 23.06.19
УДК 801.52
Mustafaeva M.Sh., postgraduate, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
FEATURES OF TERMS OF ADDRESSING IN THE TABASARAN LANGUAGE PICTURE OF THE WORLD (IN COMPARISON WITH THE ENGLISH LANGUAGE). The stage-by-stage historical way of development of anthroponymic addresses in English and Tabasaran is observed. The author researches the origin and adaptation under the rules of another language of the following anthroponymic forms of addressing in the compared languages: nickname, first name (full and diminutive forms), surname and patronymic name. As a result of the comparative study of these speech formulas the study reveals their common features and ethno-specific characteristics. Special attention is paid to various socio-economic and historical processes that directly influenced the formation of the English and Tabasaran anthroponymic systems. The article proves the idea that naming formulas are the important means of reflecting the national character and national mentality, which find expression in the English and Tabasaran anthroponyms. It is established on the basis of a comparative study of anthroponymic forms of addresses that the study of features of addressing to a person contributes to the construction of more complete language pictures of the world of compared multi-structural languages.
Key words: anthroponyms, linguoculturology, vocative formulas, name, patronymic, surname, nickname.
М.Ш. Мустафаееа, аспирант, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ОБРАЩЕНИЙ К ЛИЦУ В ТАБАСАРАНСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА (В СОПОСТАВЛЕНИИ С АНГЛИЙСКИМ ЯЗЫКОМ)
В данной статье прослеживается поэтапный исторический путь развития обращений-антропонимов в английском и табасаранском языках. Автор исследует возникновение и адаптацию под правила иной языковой системы следующих антропонимических форм обращений в сопоставляемых языках: прозвище, имя (полная и уменьшительная формы), фамилия и отчество. В результате сравнительно-сопоставительного исследования данных речевых формул выявлены их общие черты и этноспецифические особенности. Особое внимание уделяется различным социально-экономическим и историческим процессам, оказавшим непосредственное влияние на формирование английской и табасаранской антропонимических систем. В статье обосновывается мысль о том, что формулы именования являются важным средством отражения национального характера и национального менталитета, которые находят выражение в английском и табасаранском антропонимиконах. На основе сопоставительного исследования антропонимических форм обращений установлено, что изучение особенностей обращений к лицу способствует построению более полных языковых картин мира сравниваемых разноструктурных языков.
Ключевые слова: антропонимы, лингвокультурология, вокативная формула, имя, отчество, фамилия, прозвище.
В последние десятилетия отмечен высокий рост интереса к вопросам антропонимики как у лингвистов, так и у представителей различных наук (географов, историков, этнографов, психологов).
В изучение английской антропонимики большой вклад внесли отечественные и зарубежные лингвисты: Л.М. Щетинин, А.В. Велтистова, М.А. Оликова, О.Г. Минина, О.А. Леонович, Е.В. Филиппова, Е.Ю. Рубцова, Brown and Ford, Slobin, Ervin-Tripp, Levinson, Leech и др. В отличие от английского в табасаранском языке изучению обращений-антропонимов уделяется мало внимания. Поэтому наше исследование продиктовано необходимостью ознакомиться с антропономическими формами обращения табасаранцев и англичан и сопоставить полученные данные в обоих языках. Таким образом, в статье ставится цель выявить национально-культурную специфику употребления обращений-антропонимов в табасаранском и английском языках в различных ситуациях общения.
Актуальность данного исследования не вызывает сомнений, так как система обращений-антропонимов в табасаранском языке мало исследована. Перспективы дальнейшего изучения проблемы мы видим в более детальном изучении антропонимических форм обращений у табасаранцев.
Научная новизна данной работы состоит в том, что в работе впервые сделана попытка сопоставить антропонимические формы обращений в английском и табасаранском языках.
Теоретическое значение исследования заключается в возможности использования его результатов в лексикографической практике при составлении лексикографических справочников и словарей личных имен, а также в спецкурсах по антропонимике.
Практическая значимость работы определяется возможностью использования её материалов в практике межкультурной коммуникации.
Антропонимические системы английского и табасаранского языков формировались в течение длительного времени и были тесно связаны с главными этапами социально-экономического развития человечества. Говоря об историческом пути развития обращений-антропонимов, нельзя не упомянуть ономастику. Ономастика - раздел языкознания, изучающий любые собственные имена. Антропонимика является разделом ономастики, изучающей антропонимы (личное имя, отчество, фамилия, прозвище, псевдоним, криптоним, кличку), закономерности их возникновения, развития, функционирования [1, с. 30].
В нашей работе мы рассмотрим следующие антропонимические формы английских и табасаранских обращений: прозвище, имя (полная и уменьшительная формы), фамилия и отчество.
Самыми древними антропонимическими единицами в сопоставляемых языках являются лак1ам (в табасаранском) 'прозвище' и nickname (в английском) 'прозвище', 'кличка', 'псевдоним', 'уменьшительное имя', впоследствии ставшие источником таких антропонимических категорий в английском языке как личные имена и фамилии. Н.В. Подольская определяет прозвище как «вид антропонима, дополнительное имя, данное человеку окружающими людьми в соответствии с его характерной чертой, сопутствующим его жизни обстоятельством или по какой-либо аналогии» [1, с. 116].
Прозвище в сопоставляемых языках служило дополнительным знаком различения того или иного члена языкового круга общения. В результате первой ан-
глийской переписи в 1085 - 1086 гг. многие прозвища получили документальное закрепление.
Д.И. Ермолович выделяет следующие группы наиболее типичных прозвищ в английском языке:
1. Генеалогические - самая распространенная группа прозвищ, указывающая на родословную по отцовской, редко материнской линии на несколько поколений. В генеалогических прозвищах в основном использовался термин mac 'сын' (Macdonald), или же son 'сын' (Ferguson).
2. По этническому или расовому происхождению: Mick, Paddy, Teagu (прежде распространенное ирландское имя) - 'ирландец'; Rock Lizards 'Скальные Ящерицы' - выходцы из Гибралтар, рожденные от родителей британцев; Sawney (искаженное Sandy, уменьшительное от Alexander) - 'шотландец'; Taffy - прозвища жителей Уэльса (от валлийского Dafydd - David - Saint David, который считается покровителем Уэльса); Froggy 'лягушатник' - собирательное прозвище французов, связанное их с кулинарными традициями; Badgers 'барсуки' - прозвище жителей штата Висконсин, работавших шахтерами, из-за сходства их домов с барсучьими норами; Hoosiers 'верзилы' - прозвище жителей Индианы. Необходимо отметить, что группа этнических прозвищ английского языка разнообразна и направлена против большого количества этносов, что может быть объяснено совместным проживанием выходцев из разных стран на одной территории.
3. Профессионально-должностные (отражают род занятий): Jack Tar 'моряк'; Jeames 'лакей'; Madam Etiquette 'Мадам Этикет' - прозвище хозяйки церемоний графини де Нойи при дворе Марии Антуанетт; Old Stars 'Древние Звезды' -прозвище американского астронома и генерала Ормсби Макнайт Митчела; The Rail-Splitter 'Дровосек' - прозвище Авраама Линкольна, до 22 лет работавшего с отцом в лесных краях Индианы и считавшегося непревзойденным дровосеком.
4. Описательные, характеризующие индивида с разных точек зрения (физические качества, одежда, внешний вид в целом, особенности телосложения и т.д.): Swanny 'лебединая шейка' - прозвище английской писательницы Д. Сейерс; Cave 'пещера' - прозвище писателя Ч. Кингсли, прозванного так за большой рот; Mad Anthony 'Безрассудный Энтони' - прозвище генерала Энтони Уэйна за безрассудную храбрость; Moll Cutpurse 'Карманная Воровка Молл' - прозвище известной женщины-воровки Мэри Фрит, почти всегда носившей мужскую одежду и первой употребившей табак; Old Beeswax 'Старый Пчелиный Воск' - прозвище американского морского офицера Рафаэля Сэмса за его привычку вощить грозные усы [2, с. 150 - 168].
На сегодняшний день прозвище в английском языке представляет собой активно развивающуюся антропонимическую категорию и является неотъемлемой частью бытовой коммуникации.
До революции среди табасаранцев прозвища носили в основном представители трудового народа, которые давались родственниками, соседями, сословным и социальным окружением без какого-либо определенного порядка или правил. В табасаранском языке прозвища имеют тесную связь со свойством человека или его близких. Таким образом, можно выделить следующие наиболее распространённые группы обращений-прозвищ:
1. Прозвища, связанные с внешним видом человека: Кьакьниш Ярмет 'Сопливый Ярмет', Къяркъяр Наврузбег 'Сорока Наврузбег' - получил прозвище
