CC BY
159
14 См.: Волкова Е.И. The Russian Soul and the American Smile, or Why We Don't Understand One Another.
15 Карасев Л.В. Указ. соч. С. 51.
16 Очерки по истории русской святости / Сост. иеромонахом Иоанном (Кологри-вовым). Брюссель, 1961. С. 396.
17 Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984. С. 101.
18 Панченко А.М. Смех как зрелище // Лихачев Д.С., Панченко А.М., Поныр-ко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 97.
19 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 14.
20 Там же. С. 19.
21 См.: Лихачев Д.С. Предисловие // Лихачев Д.С., Панченко А.Н., Поныр-ко Н.В. Смех в Древней Руси.
22 Федосик А.С. Фольклорные формы выражения народной смеховой культуры // Славянские культуры и мировой культурный процесс: Научная конференция ЮНЕСКО. Минск, 1985. С. 59.
23 См.: Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ.
24 Там же. С. 60.
25 Там же. С. 77.
26 Там же. С. 83.
27 Лихачев Д.С. Указ. соч. С. 8.
28 Панченко А.М. Смех как зрелище. С. 79.
29 См.: Волкова Е.И. Лицо русской культуры, или Почему русские не улыбаются. http://www.sonoteca.
Résumé
The article investigates the traditional attitude towards laugh and smile in Russian and Western cultures. There are particular differences in the national perception of the two phenomena. Presentation of the differences in the article is accompanied with the analysis of their historical roots.
Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005. № 3
И.В. Васильева
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ОБРАЗА КРЫСОЛОВА В ТВОРЧЕСТВЕ
В. БРЮСОВА, М. ЦВЕТАЕВОЙ, А. ГРИНА
В начале 80-х гг. прошлого столетия, точнее, 26 июля 1984 г. в одном из небольших городов Западной Германии, Гамельне (Hameln), вспомнили об одной таинственной истории, произошедшей в XIII в. Тогда всех детей города увел неизвестно куда таинственный Крысолов. До нас эта легенда дошла в переводе братьев Гримм. История повествует о бродячем музыканте, избавившем Гамельн от засилья грызунов. Играя на дудочке, он выманил крыс и мышей из их норок, повел за собой и утопил в реке Везер. Этот способ уничтожения грызунов упоминается и в других литературных произведениях, например в сказке С. Лагер-
лёф "Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями". Но в этой истории сюжетная линия Крысолова усложнена. Не получив от города обещанной платы за выполненную работу, он решает отомстить его жителям и уводит за собой с помощью все той же дудочки всех детей города навсегда.
Возникший вновь интерес к этой истории повлек за собой множество различных версий и предположений. Би-би-си даже посвятила летом 1984 г. одну из передач о культуре этому событию. В основе ее была мысль о том, что Х1—ХГУ вв. — время массовых переселений, Крестовых походов и эпидемий1. Вероятно, какой-то бродячий монах-проповедник уговорил детей Гамельна примкнуть к Крестовому походу в 1212 г., а в XVI в. ловкий писатель-журналист объединил это событие с актуальной темой избавления города от крыс — переносчиков чумы, но существуют и другие версии.
Соглашаться или оспаривать справедливость этих теорий и догадок достаточно сложно, но то, что и в конце XX — начале XXI в. эта легенда продолжает вызывать любопытство и стремление разгадать ее суть, — бесспорный факт. Это одна из интереснейших тем, которые продолжают занимать исследователей разных стран. Достаточно много писали о Крысолове в Германии и Англии, можно назвать и целый ряд отечественных исследователей2.
В этой истории приметы действительности тесно переплетены со сказочными и фантастическими элементами. Грызуны как носители чумы; бродячие музыканты, кочующие по средневековой Европе; историческое переселение народов и рядом — сказочный образ мага-чародея, фольклорный мотив нарушенного слова, чудесное исчезновение крыс и детей. При всей своей фантастичности история слишком конкретна и привязана к определенному времени и месту, чтобы быть просто волшебной сказкой. И видимо, не случайно значительная часть этой легенды вошла в древние книги: И. Людвига (1584—1633) немецкие "Исторические хроники", вышедшие в 1630—1634 гг., став основой стихотворения Гёте "Крысолов", написанного в 1802—1803 гг.; "Детской сказки о Пестром Дудочнике из Гамельна" английского поэта Р. Браунинга (1812—1889). Это первые поэтические обработки легенды. Сказки же братьев Гримм, т.е. проза, более известные и популярные, появились в 1812—1815 гг.
Легенда захватила воображение многих писателей и поэтов Германии, Англии, России. Гёте, Блейк, Зимрок ("Крысолов"), Браунинг, Цветаева, Камю ("Чума"), Грин, Брюсов, Вс. Иванов (неоконченный роман "У"), Грасс ("Крыса") — вот неполный список имен авторов, заинтересовавшихся этим сюжетом. И возник этот интерес, видимо, потому, что легенда во многом оказалась пророческой: на наших глазах она слилась с жизнью, с идеей тоталитарной власти, приведшей послушные ей народы в бездну
национальной катастрофы, когда рушится многовековой уклад жизни и теряются исторические связи.
Стихотворение В. Брюсова "Крысолов" написано в 1904 г. и содержит восемь четверостиший — своеобразных глав, вторая часть каждой из которых, по сути, является припевом: "тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля". Пересказывая старинную легенду, поэт обращает внимание прежде всего на форму, сжимая до предела сюжет. В стихотворении упоминается сам герой, играющий на дудочке, причем песня, которую он поет, напоминает нам сентиментальные произведения начала XIX в., своего рода пастораль, описывающую "дремлющих тихих овечек", "кроткие поля", "тихую речку". Для этой идиллической картины вполне естествен любовный мотив — образ "девушки милой", к которой, собственно, и обращает свою песню лирический герой:
Милый домик там таится, Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля, Милой девушке приснится, Что ей душу отдал я3.
Таким образом, Брюсов фактически по-новому интерпретирует и образ Крысолова, и саму историю о нем. Образы крыс (напасти) города Гамельна и деление поступков на "добрые" и "злые" в стихотворении отсутствуют. Символика произведения кажется простой и понятной, но через эту тихую на первый взгляд песню проступают трагические мотивы и звуки.
Стихотворение написано накануне первой русской революции, входит в цикл "Повседневность", а предшествует ему совершенно реальная картина из произведения "Каменщик". Очевидно, современность и далекая история для Брюсова — звенья одной цепи, а звук дудочки Крысолова становится провозвестником грядущих драматических событий.
Поэма "Крысолов" М. Цветаевой, созданная в 1925 г., — произведение совершенно иного рода. В апреле 1925 г. в письме к О.Е. Колбасиной-Черновой М. Цветаева рассказывала об этой поэме, источником которой послужила "старинная немецкая легенда"4. Эту легенду М. Цветаева, видимо, знала еще с детства из сказок братьев Гримм. Но в "Крысолове" у поэтессы символом времени становится тема революции, но не прославление ее, а скорее наоборот, осмысление ее как бунта, опасности, которую она несет с собой.
В поэме два полюса: мир Крысолова (добро) и Флейты (зло). Важно, что абстрактная дудочка модифицируется во Флейту, инструмент более сложный в музыкальном плане. Нет в произведении и утешительного конца, которым завершались поэмы-сказки. Не крысы, а Гамельн становится олицетворением быта и мещанства. И самое главное, крысья напасть стала символом времени, опреде-
ленной эпохи. По содержанию это самое актуальное политическое произведение, созданное М. Цветаевой, по жанру — некий синтез, еще раз показавший особенность цветаевского творчества.
В этом превращении поэмы-сказки в лирическую сатиру, именно так определяет жанр своего произведения М. Цветаева, виновны в первую очередь сюжет легенды, ее характер и судьба.
Уже в версии братьев Гримм фабула Крысолова очень драматична. Она естественно распадается на две части: "добрый" поступок Охотника — спасение города от крысиного нашествия и "злой" поступок — "увод" детей. Цветаевская поэма следует этой драматической композиции. Может быть, в ней нет идейного единства, но поэма сжата, напряженна, и сатирические отступления лишь усугубляют ее динамизм. Все произведение проникнуто особым драматизмом и напряженностью. Трансформация сюжета о Крысолове связана, вероятно, также с тем, что к Цветаевой легенда пришла, уже обросшая ассоциациями, появившимися в результате поэтических обработок других авторов. Сатирическую струю внес в сюжет и Г. Гейне.
В своей любви к Гейне М. Цветаева признавалась не раз. "Гейне всегда покроет всякое событие моей жизни, и не потому, что я (событие, жизнь) слаба, он — силен!"5 ("О Германии", 1919). Во время работы над "Крысоловом" Цветаева прямо связывает свое новое сочинение с его именем.
Эхом гейневских образов звучат отдельные строки поэмы Цветаевой, например те, которые рисуют ярость голодных крыс как первопричину напасти — бунта:
Но — в том-то и гвоздь! Есть — голода злость6.
Но гораздо важнее совпадений в отдельных строках сам идейный образ крыс и сходство художественных методов в его обрисовке.
Как у Гейне, так и у Цветаевой слово несет двойную нагрузку: у Гейне оно выразительно рисует "напасть" с ее безбожной агрессивностью, у Цветаевой — с русскими реалиями: обысками, расстрелами. Поэма строго разделена на главы, о содержании которых можно легко догадаться по названиям: 1. Город Гамельн, 2. Сны, 3. Напасть, 4. Увод, 5. В ратуше, 6. Детский рай. Кульминация произведения заключается в рифмах-загадках:
Язвы-шнырялы, Кляузы-обмиралы, — На площадь сор неси! — Козни-цикорницы7.
Лейтмотив, с которого поэма начинается: "Стар и славен город Гамельн" — проходит как основная тема через первую, вторую,
третью главы. Начало главы "Напасть" — это многоголосая сюита на темы "уличных криков" — возгласов базарных торговцев и скороговорок уличных разносчиков, рекламирующих свой товар:
— По-следней дойки!
Девки-маслобойки.
— Ядрёной крупки!
Стряпки-мясорубки8.
Крики продавцов постепенно модифицируются из рекламных в ехидно-критические:
— О-вощи, да с гряды!
— Со-вести для судьи!
<...>
По-лушка с миской!
— Мозгов для бургомистра!9
В авторском комментарии возрастает сарказм:
Но-сы приплюснутые:
— Чего бы вкусненького?
Ла-дошки ширмочками:
— Чего бы жирненького?
<... >
— Счастье ждет...
— В гроб пойдет...10
Так лейтмотив из "уличных криков" перерастает в элемент, движущий сюжет, формирующий его драматическое развитие. Главу "Напасть" можно назвать драматическим "уличным криком".
Если в первой половине поэмы (главы 1—3) звучит "сатирическая" музыка Гамельна и крыс, то в четвертой главе, "Увод", в нее вплетается "мотив музыкальной магии" — образы Крысолова и музыки, которую он создает. Крысолов Цветаевой поет о себе как о бродяге, главным достоянием которого является флейта, достоинством — независимость.
Флейта воплощает искусство, очень далекое от искусства классического, с его единством истинного и прекрасного. В демонизме Флейты реализуется важная сторона романтического искусства — эксплуатация идеальных устремлений человека, отвергающего жизнь как она есть.
Сюжет поэмы — аллегория опасности такого искусства, которое "уводит" в смерть крыс и детей, соблазняя их видениями жизни лучшей, чем действительность. В аллегорической форме, по существу, передано отношение самой Цветаевой к "новому времени" и "новой культуре". Флейта, по сути, становится инструментом революции, задачей которого является увод от реальности
в мир иллюзий и лжи. Образы крыс тоже весьма символичны. Война и революция, жестокость и насилие лишили возможности самостоятельно выбрать свой путь, разобщили и ожесточили людей. Пятая глава поэмы, "В ратуше", возвращает нас в старую немецкую легенду. Отгремели громы перемен: утоплены крысы, олицетворявшие революцию, отыграла коварная Флейта и обернулась к нам своим привычным профилем Музыканта. Мы снова в Гамельне, с его бюргерами-филистерами, ратсгеррами и бургомистром, в руках которых — счастье и судьба Крысолова.
Авторская интонация по отношению к крысам добродушно-насмешлива. Цветаева относится к крысам до революции и после нее не без симпатии. Это не преминула подчеркнуть А.С. Эфрон: «Уводом крыс Охотник не столько спасает от них гамельцев, сколько прежде всего самих крыс от гибели, т.е. превращает в бюргеров, ожирения ("без борьбы человек не живет")»11. Но, спасая крыс от духовной гибели, Флейта коварно заманивает их в омут, где они все тонут. Конечно, поэма Цветаевой — не реалистическая картина революции. Поэма Цветаевой рисует миф исторической ситуации и предсказывает судьбу мифа революции, его гибельный исход.
Особенно интересна последняя часть поэмы. В шестой главе голоса автора и Флейты сливаются, часто переплетаясь с голосами детей. Цветаева не любит школу. Собственный ли неудачный опыт перехода из одной гимназии в другую или общая установка на индивидуальное воспитание в семье, но в школе Цветаева видит только скуку, зубрежку, "быт" взрослых. Впоследствии, в 1932 г., она заявит, что отказывается отдавать своего сына в школу, поступая, как истинный поэт.
Флейта избавляет детей от школы, от тошнотворной рутины. Ее музыка отвечает естественной тяге детей к природе, подвигу и любви. Флейта реализует детские мечты. Однако их реализация оборачивается гибелью. Дети действительно оказываются, по словам поэта, "ближе к смерти", чем взрослые; их мечта не вырастает из реального мира, а бескомпромиссно ему противостоит.
Характерно, что тема гибели как избавления от жизни начата еще в "Уводе", в "Детском раю" воплощается она и в воспевании иного мира, мира детской мечты.
Совершенно иначе представлена тема Крысолова в рассказе А.С. Грина "Крысолов", написанном в 1924 г. Первоначальный сюжет изменен здесь до неузнаваемости. В основу положены реальные факты из биографии самого писателя и история, рассказанная ему Л. Борисовым.
Время действия указано абсолютно точно — весна 1920 г., а именно 22 марта. Такая точность совершенно не свойственна писателю. Указание точного времени, по-видимому, было необходимо Грину для усиления сюжетной линии произведения.
История, услышанная Грином от Л. Борисова, такова: знакомый Борисова, которого звали Яков Петрович, работал в штабе Башкирской бригады, расквартированной в 1918 г. в Петрограде. Был он молод, но успел в кругах Красной армии заслужить репутацию специалиста по военному снабжению.
Жил он неподалеку от Кузнечного рынка в большой холодной барской квартире. Вся квартира, нетопленая, погруженная во тьму и тишину, свидетельствовала о разрухе. На одной из стен висел оставшийся от старых хозяев телефон, который уже давно был отключен. По своему служебному положению Яков мог добиться его включения, но беда заключалась в том, что его квартира находилась в стороне от "броневого кабеля", связывающего наиболее важные учреждения.
Но вот в одну из ночей случилось непредвиденное. Из гулкой тишины раздался звонок телефона. Яков так растерялся, что не сразу понял, откуда идут звонки, а когда, наконец, снял трубку, услышал, что сейчас с ним будет говорить товарищ Ардов, который был в ту пору комендантом Петроградского укрепленного района. Это был человек необычайно сильной воли, непререкаемого авторитета, огромной власти. Он задал Якову несколько интересующих его вопросов и повесил трубку. Раздался щелчок, и снова наступила тишина в телефоне, теперь уже навсегда.
В последующие дни Яков попытался выяснить обстоятельства этого разговора. Оказалось, что Ардову срочно потребовались некоторые сведения, и он приказал сделать так, чтобы телефон заработал. Такой рассказ крайне заинтересовал Грина, который придал своему произведению форму некой таинственности, мифологич-ности и в то же время сохранил исторический дух той самой эпохи, которая активно участвует и в поэме Цветаевой.
Крысолов Грина — абсолютно реальный человек, который, по словам Л. Борисова, был знаком писателю. «К нашей компании изредка присоединялся один случайный знакомый. Он был "частным предпринимателем", владельцем "предприятия по борьбе с грызунами"»12.
Несомненно, ассоциации Грина связывались именно с этим Крысоловом, но какое тот мог иметь отношение к зазвонившему телефону, а тем более к старой легенде, воспетой Гёте, Гейне и братьями Гримм? Вообще, на первый взгляд этот человек совсем не вяжется с гриновским произведением. Но, видимо, это мнение ошибочно, так как Грин воспроизводит все основные элементы старинной легенды и переносит их полностью в современную плоскость.
В "Крысолове" всецело раскрывается особенность творчества писателя, его обращение к внутреннему миру своих героев, их мыслям, чувствам, переживаниям. При этом автор отталкивается от внешних, часто совершенно обыденных событий. Исходя из
внешнего события, Грин переключается на внутренние процессы и под действием свойственных ему ассоциаций погружается в мысли и восприятия героя рассказа (кстати сказать, во многом похожего на своего автора) и отвлекается настолько, что исходные факты с телефоном, в частности, оказались утраченными вовсе.
Классическая легенда о Крысолове, вероятно, была известна Грину, так же как и Цветаевой, по сказкам братьев Гримм. Не исключено, что он также читал произведения Гёте и Гейне, хотя прямых подтверждений этому нет. Но так или иначе главы гри-новского рассказа в целом соответствуют сюжетному плану легенды, правда, в отличие от цветаевской поэмы, в рассказе они не озаглавлены, а просто пронумерованы. Такое деление лишь усложняет композицию, так как читателям предстоит самостоятельно уловить историческую основу и сопоставить ее с реальностью.
Первая часть — реалистическое изображение Петрограда, города, на который и совершают во второй половине рассказа свой набег "крысы-оборотни". "Весной 1920 года, именно в марте, именно 22 числа, — дадим эти жертвы точности, чтобы заплатить за вход в лоно присяжных документалистов..."13 Начало рассказа — своего рода портрет города и его обитателей, почти как описание Гамельна в старинной легенде. Здесь же возникает и еще одна сюжетная линия — мимолетная встреча героя с девушкой, образ которой становится для него впоследствии ангелом-хранителем, олицетворением мечты, без которой не обходится, пожалуй, ни одно из произведений Грина. В последней части эта мечта обретает реальное имя — Сюзи, но все равно сохраняет таинственность и загадочность.
Тема любви, почти не развитая в других произведениях с этим сюжетом, является определяющей для осмысления всей структуры рассказа. Только истинное чувство помогло спасти героя от смерти, заставило его вновь поверить в собственные силы.
Точность деталей сменяется резким переходом в некий призрачный мир, вызванный вначале галлюцинациями, связанными с болезнью героя, а затем с его напряженным душевным состоянием, когда герой попадает в опустевший, "мертвый" банк, заваленный бумагой, которая "взмывает у стен, висит на подоконниках, струится по паркету"14. Эта картина еще соотнесена с определенным временем — Петроград, 1920 г., но уже сама тональность повествования начинает меняться. Сравнение мертвого здания банка, где 260 комнат "стоят, как вода в пруде", "тихие и пустые", ассоциируется со старинной легендой и поэмой Цветаевой. Крыс погубила стоячая вода, мертвая вода, по существу болото, из которого невозможно вырваться. Герой тоже будто позволяет увести себя в какой-то другой мир, отгородившийся от реального мира стеной.
Вот герой натыкается на шкаф, битком набитый провизией, — и хотя здесь нет еще ничего невозможного, мелодия чуда уже начинает отдаленно звенеть в пустыне мертвого дома. И эта музыка,
одновременно и мелодия, уводящая крыс из нор на смерть, олицетворяет современный мир и в то же время — символ жизни, дающий герою надежду.
Мелодия приближается и усиливается, когда герой по молчащему, бездействующему аппарату звонит в "никуда", в пространство, в некую иную жизнь, и телефонистка отвечает ему. Он неточно называет номер. Усталый, но живой голос поправляет его, и вымысел начинает приобретать все черты последовательности, неизбежности только потому, что откуда-то все громче доносится мелодия чуда. Крысы, находящиеся в пустом доме, стремятся погубить человека, но роль флейты в рассказе выполняет телефонная трель, и мир снова становится реальным. Грин пишет не сказку. Великий Крысолов существует, он живет в Петрограде, и автор указывает его адрес.
Гриновское видение темы Крысолова традиционно и необычно одновременно. К концу рассказа создается впечатление, что крысы-оборотни живут в человеческом обществе и делают все, что им вздумается. Для того чтобы разглядеть их подлинную крысиную сущность, необходимо понять их психологию.
Древняя легенда приобретает, таким образом, новое содержание и звучание в эпоху серьезных переломов начала XX в. М. Цветаева и А. Грин, каждый по-своему, оригинально интерпретировали сюжет о Крысолове, сопоставив его с действительностью, добавив особое конкретно-историческое смысловое звучание теме крыс и крысоловов.
Примечания
1 Согласно некоторым версиям, история избавления города от крыс имеет и реальную основу. Воздействие музыки на некоторых животных давно известно на Востоке и подтверждено современными лабораторными исследованиями.
2 См.: Банчуков Р. Легенды в поэзии // Вестник. 2004. № 20 (357). 29 сент.; Каверин В. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1983; Малинкович И. Судьба старинной легенды. М., 1999; Перельмутер В. Время крыс и крысоловов // Октябрь. 2002. № 7; Саакянц А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. М., 1997.
3 Брюсов В. Стихи. М., 1972.
4 Цветаева М. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994—1995. Т. 6. С. 730.
5 Там же. Т. 5. С. 456.
6 Цветаева М. Избр. произв. Минск, 1984. С. 417.
7 Там же. С. 431.
8 Там же. С. 406.
9 Там же.
10 Там же. С. 407.
11 Эфрон А.С., Саакянц А.. Избр. произв. М., 1965.
12 Воспоминания об Александре Грине. Л., 1972. С. 41.
13 Грин А.С. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. М., 1980. С. 364.
14 Там же. С. 383.
Résumé
The subject of this study is the theme of the Rat-catcher flute-player, as interpreted by the Russian writers of the beginning of the 20 century.
