CC BY
40
JURISPRUDENCE
Научная статья УДК 340.130.3
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-1-53-56 NIION: 2015-0066-1/23-595 MOSURED: 77/27-011-2023-01-794
Интерпретационные акты Верховного Суда Российской Федерации в системе правового регулирования
Валерия Михайловна Гермер1, Станислав Александрович Иванов2
1 Адвокатская палата города Москвы, Москва, Россия, [email protected]
2 Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Весомая роль интерпретационных актов Верховного Суда Российской Федерации в системе правового регулирования обусловлена не только тем, что он является высшим органом судебного надзора, но и закрепленным в российском законодательстве принципом единообразия судебной практики. Это обуславливает нормативность разъяснений Верховного Суда по различным вопросам судебной практики, их практикообразующее значение, высокий авторитет интерпретационных актов Верховного Суда среди правоприменителей. Принятием интерпретационных актов Верховный Суд в оперативном порядке вносит ясность и определенность в отдельные сложные и запутанные вопросы судопроизводства, не только де-факто, но и де-юре исправляя недостатки действующего законодательства.
Ключевые слова: интерпретационный акт Верховного Суда Российской Федерации, принцип единообразия судебной практики, качество толкования судом нормы права, предписание по единообразному пониманию и применению нормы права, недостатки законодательных норм
Для цитирования: Гермер В. М., Иванов С. А. Интерпретационные акты Верховного Суда Российской Федерации в системе правового регулирования // Вестник экономической безопасности. 2023. № 1. С. 53-56. https://doi. org/10.24412/2414-3995-2023-1-53-56.
Original article
Interpretative acts of the Supreme Court of the Russian Federation
in the system of legal regulation
Valeria M. Germer1, Stanislav A. Ivanov2
1 Moscow Chamber of Advocates, Moscow, Russia, [email protected]
2 Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after VYa. Kikot', Moscow, Russia,
Abstract. The significant role of interpretative acts of the Supreme Court of the Russian Federation in the system of legal regulation is due not only to the fact that it is the highest body of judicial supervision, but also to the principle of uniformity of judicial practice enshrined in Russian legislation. This determines the normativity of the explanations of the Supreme Court on various issues of judicial practice, their practice-forming significance, the high authority of the interpretative acts of the Supreme Court among law enforcers. By adopting interpretative acts, the Supreme Court promptly brings clarity and certainty to certain complex and confusing issues of judicial proceedings, not only de facto, but also de jure correcting the shortcomings of the current legislation.
Keywords: interpretative act of the Supreme Court of the Russian Federation, principle of uniformity of judicial practice, quality of interpretation by the court of the rule of law, prescription for a uniform understanding and application of the rule of law, shortcomings of legislative norms
For citation: Germer V. M., Ivanov S. A. Interpretative acts of the Supreme Court of the Russian Federation in the system of legal regulation. Bulletin of economic security. 2023;(1):53-6. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-1-53-56.
В соответствии с нормами действующего российского законодательства интерпретационные акты Верховного Суда Российской Федерации (далее - Верховный Суд) - постановления Пленума Верховного Суда, постановления Президиума Верховного Суда, обзоры
© Гермер В. М., Иванов С. А., 2023
судебной практики, утвержденные Президиумом Верховного Суда, - не являются источниками права. Не закреплено ни в Конституции России, ни в федеральных законах их обязательности для исполнения всеми судами Российской Федерации.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Вместе с тем, как в отечественной юридической науке, так и в правоприменительной практике признается высокий авторитет актов толкования Верховного Суда, нормативность его разъяснений. Отсюда, все более актуальным становится вопрос о судебном правотворчестве в Российской Федерации.
Роль интерпретационных актов Верховного Суда в системе правового регулирования обусловлена как тем, что он является высшей судебной инстанцией, так и объективно существующим в российском праве принципом единообразия судебной практики. Интерпретационные акты Верховного Суда как высшего органа судебного надзора являются фундаментом для реализации этого принципа в правоприменительной деятельности судов.
В этой связи, нормативность разъяснений Верховного Суда по вопросам судебной практики, практикоо-бразующее значение, высокий авторитет интерпретационных актов Верховного Суда и, соответственно, весомая роль в системе правового регулирования нашли свое отражение и в законодательстве1 России.
Так, на необходимость соблюдения при вынесении решений всеми судами России принципа единообразия судебной практики указывают как пункт 7 статьи 2 ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» [1], так и пункт 4 статьи 19 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» [2], где обеспечение единообразного применения законодательства Российской Федерации обозначено одной из целей деятельности Верховного Суда.
Помимо этого, на необходимость соблюдения принципа единообразия судебной практики указывают также и нормы российского процессуального законодательства. В частности, одним из оснований пересмотра судебного решения в порядке надзора, согласно пункту 3 статьи 391.9 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации [3] (далее - ГПК РФ), является нарушение судебным постановлением единообразия в толковании и применении судами норм права. Аналогичные положения содержат Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации [4] (далее - АПК РФ) и Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации [5] (далее - КАС РФ).
Реализация вышеуказанного принципа на практике состоит и в том, что критерием оценки судебного решения с точки зрения законности выступает качество толкования судом нормы права. Так, законодатель в нормах статей 330 ГПК РФ, 270 АПК РФ, 310 КАС РФ, установил, что неправильное истолкование судом закона означает и неправильное применение судом норм материального права. Что подразумевается под неправильным истолкованием закона, напрямую не закреплено. Однако в п. 3 ч. 2 ст. 310 КАС РФ, к примеру, закреплено, что к таковому, в том числе, относится толкование «без учета правовой позиции, содержащейся в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации, Плену-
1 В данном случае законодательство понимается в узком смысле как совокупность федеральных законов.
ма Верховного Суда Российской Федерации и Президиума Верховного Суда Российской Федерации». Представляется, что именно такой смысл придает законодатель словосочетанию «неправильное истолкование закона» при всяком его употреблении.
В нормах ГПК РФ, КАС РФ и АПК РФ о содержании судебного решения присутствуют положения о допустимости в мотивировочной части ссылок на правовые позиции высших судов, в том числе, выраженные в интерпретационных актах Верховного Суда.
О нормативном характере интерпретационных актов Верховного Суда безусловно свидетельствуют нормы ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ о новых обстоятельствах, в силу которых может быть пересмотрено судебное решение: указывается, что к таковым относится определение или изменение правовой позиции по конкретному вопросу в интерпретационном акте Верховного Суда, если оно содержит указание на возможность пересмотра вступивших в законную силу судебных актов.
Все изложенное выше говорит о признании на уровне законодательства весомого значения актов толкования Верховного Суда для разрешения судебных споров, что надежно закрепляет их в системе правового регулирования.
Не выражена в законодательстве (в силу строгой формальной определенности источников права), но не менее важна роль интерпретационных актов Верховного Суда в рассмотрении судами уголовных дел и материалов в рамках уголовного процесса.
В Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации [6] (далее - УПК РФ) не содержится ни единой нормы, аналогичной вышеперечисленным. Вместе с тем, суды на практике не только следуют разъяснениям, но и зачастую прямо или косвенно ссылаются на них в судебных решениях, выносимых в рамках уголовного процесса. Предлагаются некоторые примеры из практики соавтора статьи.
Так, отвергая позицию подсудимого Ч., не согласного с обвинением в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ, в части наличия квалифицирующего признака «с незаконным проникновением в жилище» ввиду того, что тайное хищение совершено им из пристройки к жилому дому, Переславский районный суд Ярославской области в приговоре от 26 ноября 2021 года указывает, что понимается под жилищем в соответствии с разъяснениями из Постановления Пленума Верховного Суда «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» [7]. Соответствующий пункт Постановления Пленума отсылает к примечанию к ст. 139 Уголовного кодекса Российской Федерации [8] (далее - УК РФ). В самом законе такая, казалось бы, очевидно необходимая ссылка отсутствует. Однако Верховный Суд внес ясность в данный вопрос, ликвидировав пробел в Уголовном кодексе РФ указанным Постановлением.
Другой пример. Судья Московского городского суда, передавая 29 июня 2016 года кассационную жалобу И. с уголовным делом для рассмотрения в судебном заседании кассационной инстанции, приводит разъясне-
JURISPRUDENCE
ния Постановления Пленума Верховного Суда по одному и тому же вопросу (квалификация неоконченного незаконного сбыта наркотических средств), претерпевшие изменения в сторону ухудшения положения обвиняемого 30 июня 2015 года - ранее они квалифицировались бы как приготовление к сбыту, теперь же как покушение на сбыт. Указывается, что преступление совершено до внесения изменений, потому и юридическая оценка содеянного должна соответствовать позиции Верховного Суда до 30 июня 2015 года. В своих выводах судья Мосгорсуда Е. А. Румянцева опиралась на позицию Конституционного Суда Российской Федерации, выраженную в Постановлении № 1-П от 21 января 2010 года [9], где наиболее красноречиво признается авторитет актов толкования высших судебных органов в судебной системе России -им, как закону, может быть придано свойство обратной силы. Иными словами, воздействие интерпретационных актов на правовое регулирование столь велико, что они, являясь не источником права, а перечнем разъяснений для ограниченного круга правоприменителей - судей, могут реально ухудшать или улучшать чье-то положение.
Еще один показательный пример. Московский городской суд, решением от 22 сентября 2022 года, отказывая прокурору в продлении срока содержания под стражей обвиняемых Е. и Б., употребляет выражение «по смыслу закона» и далее, прямо не ссылаясь на п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда от 19 декабря 2013 г. № 41 (ред. от 11.06.2020) «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» [10], практически дословно цитирует его в обоснование принятого решения: указывает, какие именно обстоятельства должны обосновывать необходимость сохранения меры пресечения и свидетельствуют о рисках воспрепятствования правосудию. То есть суд ставит знак равенства между смыслом норм УПК РФ (где указаны лишь общие формулировки) и конкретизирующим разъяснением Верховного Суда.
Из указанных примеров становится очевидным, что интерпретационные акты Верховного Суда эффективно дополняют нормативно-правовую базу для принятия судами решений. В этой связи, вполне закономерной представляется постановка вопроса о соответствии указанных в примерах актов Верховного Суда понятию интерпретационного акта.
В российской юридической доктрине общепризнанным является положение о том, что в интерпретационном акте могут содержаться только предписания по единообразному пониманию и применению норм права, новых норм права интерпретационные акты не содержат [11, с. 112; 12, с. 88]. Вместе с тем, следует признать, что роль интерпретационных актов Верховного Суда в индивидуально-правовом регулировании уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений исключительно велика. Такими актами Верховный Суд в оперативном порядке вносит ясность и определенность в отдельные сложные и запутанные вопросы уголовного судопроизводства, фактически исправляя недостатки уголовного
и уголовно-процессуального законодательства. Следует признать, что такие акты, безусловно, необходимы всем субъектам уголовного судопроизводства.
Однако любое восполнение недостатков законодательных норм в правовой системе России должно осуществляться в рамках законодательного процесса, путем принятия изменений в законодательные акты. После выявления недостатков законодательных норм (пробелов, изъянов, неточностей, противоречий) и оперативного их разрешения с помощью принятия интерпретационных актов Верховному Суду необходимо выходить с законодательной инициативой о внесении соответствующих изменений и дополнений в действующее законодательство.
В случае с указанными примерами отсутствие соответствующих законодательных инициатив скорее можно объяснить отсутствием законодательной дефиниции понятия правовая норма, чем нежеланием высшего судебного органа принимать участие в законодательном процессе.
В заключение хотелось бы указать на обусловленность задачи Верховного Суда по обеспечению единообразия судебной практики конституционным принципом равенства всех перед законом и судом. Полномочия Верховного Суда по отмене и изменению судебных актов также требуют единой, конкретизированной и устойчивой правовой позиции, из которой следует исходить при оценке качества решения нижестоящего суда. Именно поэтому интерпретационные акты Верховного Суда все же обладают нормативными свойствами, одновременно оказывая существенное воздействие не только на формирование судебной практики, но и на формирование всей системы правового регулирования в Российской Федерации.
Список источников
1. Федеральный конституционный закон от 05 февраля 2014 г. № З-ФКЗ (ред. от 16.04.2022) «О Верховном Суде Российской Федерации» // Российская газета. № 27. 07.02.2014.
2. Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ (ред. от 16.04.2022) «О судебной системе Российской Федерации» // Российская газета. № 3. 06.01.1997.
3. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ (ред. от 14.07.2022) // СЗ РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.
4. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ (ред. от 11.06.2022; с изм. и доп., вступ. в силу с 22.06.2022) // Российская газета. № 137. 27.07.2002.
5. Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации от 08 марта 2015 г. № 21-ФЗ (ред. от 11.06.2022; с изм. и доп., вступ. в силу с 20.06.2022) // http://pravo.gov.ru, 09.03.2015.
6. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 24.09.2022) // Российская газета. № 249. 22.12.2001.
7. Постановление Пленума Верховного Суда «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Российская газета. № 9. 18.01.2003.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
8. Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
9. Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение «Берег», открытых акционерных обществ «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор» // Собрание законодательства РФ. 2010 № 6. Ст. 699.
10. Постановление Пленума Верховного Суда от 19 декабря 2013 г. № 41 (ред. от 11.06.2020) «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» // Российская газета. № 294. 27.12.2013.
11. Касаткин С. Н., Смирнова А. А. Спецификация интерпретационного акта в системе правовых актов : постановка проблемы // Юридическая наука и практика. Альманах научных трудов Самарского юридического института ФСИН России. 2019.
12. Примак М. А. Общая характеристика видов толкования уголовного закона // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 8.
References
1. Federal Constitutional Law № 3-FKZ of February 05, 2014 (as amended on 16.04.2022) «On the Supreme Court of the Russian Federation» // Rossiyskaya Gazeta. № 27. 07.02.2014.
2. Federal Constitutional Law № 1-FKZ of December 31, 1996 (ed. of 16.04.2022) «On the Judicial System of the Russian Federation» // Rossiyskaya Gazeta. № 3. 06.01.1997.
3. Civil Procedure Code of the Russian Federation of November 14, 2002 № 138-FZ (ed. of 14.07.2022) // Collection of legislation of the Russian Federation. 2002. № 46. Art. 4532.
4. Arbitration Procedural Code of the Russian Federation № 95-FZ of July 24, 2002 (as amended on
11.06.2022; with amendments and additions, intro. effective from 22.06.2022) // Rossiyskaya Gazeta. № 137. 27.07.2002.
5. Code of Administrative Procedure of the Russian Federation of March 08, 2015 № 21-FZ (ed. of 11.06.2022; with amendments and additions, intro. effective from 20.06.2022) // http://pravo.gov.ru, 09.03.2015.
6. Criminal Procedure Code of the Russian Federation of December 18, 2001 № 174-FZ (ed. of 24.09.2022) // Rossiyskaya Gazeta. № 249. 22.12.2001.
7. Resolution of the Plenum of the Supreme Court «On judicial practice in cases of theft, robbery and robbery» // Rossiyskaya Gazeta. № 9. 18.01.2003.
8. Criminal Code of the Russian Federation // Collection of Legislation of the Russian Federation. 1996. № 25. Art. 2954.
9. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation № 1-P dated January 21, 2010 «On the Case of Checking the Constitutionality of the Provisions of Part 4 of Article 170, Paragraph 1 of Article 311 and Part 1 of Article 312 of the Arbitration Procedural Code of the Russian Federation in connection with the complaints of the closed Joint Stock Company «Production Association «Bereg», open joint Stock companies «Karbolit», «Plant «Microprovod» and «Scientific and production enterprise «Respirator» // Collection of legislation of the Russian Federation. 2010. № 6. Art. 699.
10. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of December 19, 2013 № 41 (ed. dated 11.06.2020) «On the practice of courts applying legislation on preventive measures in the form of detention, house arrest and bail» // Rossiyskaya Gazeta. № 294. 27.12.2013.
11. Kasatkin S. N., Smirnova A. A. Specification of an interpretative act in the system of legal acts : statement of the problem // Legal science and practice. Almanac of scientific works of the Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia. 2019.
12. Primak M. A. General characteristics of the types of interpretation of the criminal law // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2012. № 8.
Информация об авторах
B. М. Гермер - адвокат Адвокатской палаты города Москвы;
C. А. Иванов - доцент кафедры теории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент.
Information about the authors
V. M. Germer - Lawyer of the Moscow Chamber of Advocates;
S. A. Ivanov - Associate Professor of the Department of Theory of State and Law of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after VYa. Kikot', Candidate of Legal Sciences, Associate Professor.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 22.01.2023; одобрена после рецензирования 16.02.2023; принята к публикации 06.03.2023.
The article was submitted 22.01.2023; approved after reviewing 16.02.2023; accepted for publication 06.03.2023.
