"ИНТЕРЛЕГАЛЬНОСТЬ": АКТУАЛИЗАЦИЯ СТАРЫХ ИДЕЙ "ПОСТГОСУДАРСТВЕННОЙ" ТЕОРИИ ПРАВА Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 340

DOI: 10.31249/iajpravo/2023.03.12

СКУРКО Е.В.1 «ИНТЕРЛЕГАЛЬНОСТЬ»: АКТУАЛИЗАЦИЯ СТАРЫХ ИДЕЙ «ПОСТГОСУДАРСТВЕННОЙ» ТЕОРИИ ПРАВА. (Обзор)

Аннотация. В обзоре анализируется развитие идеи «интерлегальности» («множественной законности»), т.е. межправового взаимодействия как одного из современных направлений исследований правового плюрализма, показаны научные дискуссии вокруг этого термина, происходящего из признания того, что современная правовая жизнь в различных обществах, государствах и в мире в целом развивается на пересечении различных правопорядков. Представлены новейшие публикации специалистов по проблематике правового плюрализма и теории права.

Ключевые слова: интерлегальность; множественная законность; межправовое взаимодействие; правовой плюрализм; юридические коллизии; правопорядок; глобализация; государствоцен-тризм; теория права; постмодернизм.

SKURKO E.V. «Inter-legality»: actualizing old ideas of «postnational» legal theory. (Review)

Abstract. The review analyzes the development of the idea of «inter-legality», that is, inter-legal interaction as one of the modern directions of legal pluralism research, shows scientific discussions around this term, which stems from the recognition that modem legal life in various societies, states and in the world as a whole develops at the intersection of various legal systems. The latest publications of profes-

1 Скурко Елена Вячеславовна, старший научный сотрудник отдела правоведения ИНИОН РАН, кандидат юридических наук.

143

sionals on the problems of legal pluralism and theory of law are presented.

Keywords, inter-legality; legal pluralism; legal conflicts; legal order; globalization; state-centrism; legal theory; postmodern.

Для цитирования, Скурко Е.В. «Интерлегальность»: актуализация старых идей «постгосударственной» теории права. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература : ИАЖ. Сер. 4: Государство и право. - 2023. -№ 3. - С. 143-151. D0I:10.31249/iajpravo/2023.03.012

В 2021 г. Итальянский юридический журнал опубликовал материалы симпозиума «Интерлегальность: изучение ее сферы охвата и обоснования»1. Дискуссия развивается вокруг комплекса явлений, названных термином-неологизмом «интерлегальность» («множественная законность»)2 (inter-legality), введенного в научный оборот в середине 80-х годов XX в. и переосмысленного в последние годы группой правоведов.

Данный неологизм появился в 1987 г. в публикации Б. де Соуза Сантоса в следующем контексте: «Правовой плюрализм является ключевым понятием в постмодернистском взгляде на право. Не правовой плюрализм традиционной юридической антропологии, в которой различные правовые порядки рассматриваются как отдельные сущности, сосуществующие в одном и том же политическом пространстве, а скорее концепция различных правовых пространств, взаимопроникающих и смешанных как в наших умах, так и в наших действиях, в случаях качественных скачков

1 Short Symposium «Inter-legality: Exploring its scope and rationale» // The Italian law journal. - 2021. - Vol. 7, N 2. - P. 941-1070.

2 При переводе на русский язык термина «inter-legality» имеются определенные сложности. В англоязычной литературе вообще и юридической литературе в особенности термин «legality» имеет определенную специфику, отличающуюся от традиционного перевода на русский язык как «законность». Термин «легальность», как еще один перевод с английского языка термина «legality», в русском языке охватывает более широкое понятие, нежели «законность». В зарубежной юридической литературе содержание «inter-legality» раскрывается через уровни и виды правопорядка, «пересекающихся юрисдикций», взаимодействие правовых систем. В данном случае, сохраняя транслитерацию, укажем, что, по смыслу, его ближайшим синонимом можно считать словосочетание «множественная законность». - Прим. автора. -Е. С.

или масштабных кризисов в нашей жизни, жизненных траекториях, а также в скучной рутине повседневности. Мы живем во времена пористой законности, или правовой пористости множественной сети правовых порядков, вынуждающих нас к постоянным переходам и нарушениям границ. Наша правовая жизнь состоит из пересечения различных правовых порядков, т.е. из интерлегальности. Интерлегальность - это феноменологический аналог правового плюрализма, и именно поэтому она является вторым ключевым понятием в постмодернистской концепции права»1.

В связи с этим Н. Уокер, рецензируя монографию 2019 г. Я. Клабберса и Дж. Паломбелла «Вызовы интерлегальности»2, утверждает, что в современных условиях, по сути, идет пересмотр достаточно влиятельной в свое время концепции «множественной законности» («inter-legality»), выдвинутой португальским социологом Б. де Соуза Сантосом. Новаторство такого пересмотра видится в объяснении «множественной законности» не просто как социологического феномена - эффекта взаимопроникновения правовых порядков, - но как идеи со специфическим правовым содержанием, как юридической концепции [5, p. 216].

По мнению Я. Клабберса и Дж. Паломбелла: «Когда две (или более) нормы исходят из разных юрисдикций и все они потенциально применимы к рассматриваемому делу, но указывают на различные решения по существу, неизбежно возникает вопрос: какой соответствующий закон в таком случае применяется? Конфликты возникают между нормами, вытекающими из различных и пересекающихся правовых систем (например, между нормами международного права, с одной стороны, и правилами конкретной национальной правовой системы - с другой). Частному лицу или компании может быть запрещено делать что-либо внутренним законодательством, в то время как международное право или законодательство ЕС регулируют этот вопрос положительно» [4, p. 1].

С точки зрения данных исследователей, основанной на наблюдениях и правоприменительной практике последних лет,

1 Sousa Santos B. de. Law: A map of misreading. Toward a postmodern conception of law // Journal of law and society. - 1987. - Vol. 14, N 3. - P. 297-298.

2 Klabbers J., Palombella G. The challenge of inter-legality. - Cambridge, 2019. - 444 p.

выбор правовых норм все более идет по пути принятия решений не на формальной основе (т.е. из того, какой из вовлеченных пра-вопорядков обладает иерархически более высоким уровнем, высшей юридической силой), а на материальной основе, в том числе из стремления добиться справедливости в рассматриваемом деле. Более того, законотворческие и административные органы власти, уполномоченные по различному кругу вопросов, начинают приходить к пониманию того, что «множественная законность» (inter-legality) все более затрагивает их собственные сферы деятельности и полномочия, и что им - рано или поздно - придется столкнуться со сложными вопросами правового регулирования, включающими требование учитывать несколько конкурирующих правовых обоснований тех или иных решений [4, p. 1].

Разрабатываемая Я. Клабберсом и Дж. Паломбеллом концепция интерлегальности отличается от других подходов, принятых в коллизионном праве или из опыта правового плюрализма, тем, что отражает и описывает способы, с помощью которых различные пересекающиеся юрисдикции перестают создавать коллизии для правоприменения в силу общности и единства подходов в части материального права, которое в них закреплено и защищается. То есть, на взгляд исследователей, интерлегальность - это взгляд на право не с традиционного подхода, очерченного политическими, юридическими и когнитивными границами единой самодостаточной системы - «правопорядка», «юрисдикции», «правовой системы», а исходя из «межправовой перспективы», «множественной законности» в решении конкретного рассматриваемого дела. Отталкиваясь от этого конкретного дела, легко увидеть различия в подходах к его «решению» с точки зрения одного из конкурирующих правопорядков, которым оно может быть подчинено.

Я. Клабберс и Дж. Паломбелла не претендуют на «окончательное» решение проблемы юридических коллизий или ситуаций правового плюрализма, хотя бы уже потому, что «множественная законность» не предлагает и не представляет собой сколь-либо существенного набора правовых принципов и норм, из которых можно извлечь достаточные ответы на основные вопросы, касающиеся преодоления коллизий. Тем не менее она способна предложить определенные рекомендации: призывает подходить к право-

вой действительности более широко, воспринимая «сферу права» всеобъемлющим образом, а также воспринимать нормативный комплекс по мере того, как он проявляется в обстоятельствах рассматриваемых дел и вопросах, ожидающих юридического решения [4, р. 2]. При этом авторы настаивают на том, что их концепция интерлегальности - это не вопрос «свободного рынка», когда недовольные лица и группы могут обратиться в юрисдикцию, наиболее благоприятную для разрешения их претензий и притязаний. Напротив, интерлегальность помогает избежать подобных ситуаций. Сама ее суть заключается в том, что появляется возможность найти решение не с точки зрения какой-либо отдельной юрисдикции, - и с исключением остальных, - но с позиций определения множества относящихся к делу норм из различных юрисдикций, когда итоговый выбор применяемой нормы будет производиться из обстоятельств дела по отношению к балансу действующих в отношении него правовых норм [4, р. 3].

С одной стороны, подход Я. Клабберса и Дж. Паломбелла к пониманию интерлегальности («множественной законности») можно охарактеризовать как попытку поиска «более справедливого» решения, однако, с другой стороны, эта концепция - не апелляция к естественному праву или к некой общей теории права. Именно «межправовое» (interlegal) ощущение сложности проблемы требует от лица, принимающего юридические решения, учитывать все нормативные правила, имеющие к нему отношение, - и принимать «справедливое» решение исходя из комплексного подхода. Такая точка зрения позволяет находить правовое решение в условиях правовых коллизий множественности юрисдикций [ibid.].

Эта позиция, естественно, привлекает внимание специалистов. Так, Н. Уокер указывает, что для любого, кто стремится понять, какой могла бы стать общая теория права, если не сводить ее к системно-зависимому позитивизму или универсальному морализму, обсуждению правовых понятий, концепция «интерлегальности», предложенная Я. Клабберсом и Дж. Паломбеллой, действительно интересна. Вызов, который бросает рассматриваемая концепция, заключается не только в том, что она принижает значимость самой идеи современной правовой системы, но и в абстрактных рассуждениях о различных «альтернативных» совре-

менным правовым системам форматах, даже если они призваны быть лишь иллюстративными, а не исчерпывающими [5, p. 222].

Так, авторы пытаются определить «законность межправового взаимодействия», которое выходило бы за рамки концепции «глобального права» через введение конструкции «юридических форматов», т.е. «различных структур, моделей... законности, возникновение которых изначально относится к разным историческим эпохам» [ibid]. Примеры, которые приводятся в этой связи, не претендуют на то, чтобы быть исчерпывающими, - это «закон как дух», ius gentium, средневековое право и глобальное административное право. Каждый формат имеет собственную глубокую и сложную историю.

Концепция Я. Клабберса и Дж. Паломбеллы может вызвать у читателей ряд вопросов: почему, например, на первый план в исследовании выдвигаются именно эти, а не какие-либо иные категории и представления; почему ключевые форматы, к которым прибегают исследователи, оказываются так глубоко укоренены в истории; почему идеи Средневековья, хорошо зарекомендовавшие себя в условиях «сложной географии» правового плюрализма пре-модерна, получают дальнейшее развитие и утверждаются как единственные в своем роде «предтечи» для права постмодерна, или почему действующие сегодня институты администрирования международного права рассматриваются как некий выдающийся глобальный формат современности? Тем не менее, как заключает Н. Уокер, анализ «интерлегальности» в концепции Я. Клабберса и Дж. Паломбеллы остается весьма продуктивным, стимулирующим и наводящим на размышления, причем его привлекательность не ограничивается тем, как освещаются вопросы «множественной законности», они касаются смежной проблематики, в том числе вопросов общей теории права [5, p. 222].

Изучение идеи «интерлегальности» продолжается, и некоторые результаты представлены в научных публикациях 20212022 гг.1 Так, Дж. Паломбелла, анализируя взаимосвязи и внешние источники интерлегальности, отмечает, что «развитие правового управления переплетает ряд уровней правовых норм, взаимоис-

1 См., напр.: Palombella G. Exploring the rationale of inter-legality // Rivista di filosofia del diritto. - 2022. - Vol. 1, N 11. - P. 9-26.

148

ключающих друг друга и не укладывающихся в глобальной всеобъемлющей и гармонизирующей архитектуре. Множество юридических "проектнык" и автономнык правовык режимов пронизывают завесу государственный правовык систем» [3, p. 943]. На примере ряда судебнык дел в итальянских, европейских и международных судах, автор рассматривает вклад теории интерлегальности в понимание современный процессов, происходящих в правовой сфере, и ее роль в решении «межсистемнык» юридических вопросов и «традиционнык» правовык коллизий [ibid].

Дж. Паломбелла особое внимание уделяет современным государственно-правовым порядкам, демонстрирующим неустойчивость, в том числе по отношению к внешним источникам права. Исследователь пыгтается предугадать границы «множественной законности» как метода вынесения судебных решений и законотворческой деятельности, в основе которой он видит универсальность и «межправовой характер» прав человека [ibid.].

В частности, исследователь, развивая идею интерлегальности («множественной законности»), подчеркивает, что, если принимать во внимание фактор межправового взаимодействия, эпистемологический фокус смещается с вопроса о том, правила какой из затронутык юрисдикций должны преобладать, к существу проблемы спора вообще, в особенности, если затрагивается тема защиты прав человека

А. ди Мартино, также выступивший в рамках симпозиума, обратился к проблеме определения концепции «дела» («кейса»), вокруг которого должно разворачиваться интерлегальное рассмотрение [2]. В центре его внимания - определение понятия конкретного «дела» («case») с точки зрения теории интерлегальности. Так, А. ди Мартино полагает, что невозможно заранее и абстрактно определить норму права, позволяющую разрешить дело: в условиях «множественной законности» невозможно предопределить никакой другой критерий упорядочивания, кроме ссышки на взаимодействие нормативнык требований различнык юрисдикций, к которым относятся обстоятельства дела.

В связи с этим автор фокусирует внимание прежде всего на концепции «дела» с теоретической точки зрения, затем прослеживает взаимосвязи между фактами как эмпирическими основаниями и «делом» как результатом квалификации с помощью многочис-

ленных применимых к делу норм из различных юрисдикций. Наконец, с учетом приоритетного значения установления фактов «дела», чтобы не допустить неправильного понимания его содержания и значимости, дается объяснение, почему в сценарии «множественной законности» следует избрать применение той или иной абстрактной нормы, действующей в данной или иной юрисдикции, - т.е. имеет место сдвиг в сторону признания центральной роли «дела» для определения закона из той или иной юрисдикции, который должен быть к нему применен в соответствующей ситуации [2, p. 961].

Таким образом, по мнению А. ди Мартино, интерлегальность фокусируется на требовании «соблюдения правил» в ситуациях множественности правопорядков, поскольку каждый отдельный правопорядок или юрисдикция, из которых вытекают те или иные правила, являются лишь одним из составляющих в юрисдик-цях и правопорядках, имеющих отношение к ситуациям межправового взаимодействия. По сути, речь идет о том, что к конкретному случаю (делу) должны применяться различные правовые нормы, которые регулируют данную ситуацию. С этой точки зрения традиционная картина взаимосвязи между нормой и фактической ситуацией, правилом и объектом его применения претерпевает «революцию»: от правила для конкретного дела - к конкретному случаю с правилами (from the rule for the case to the case of the rules) [2, p. 984].

К анализу административной интерлегальности обращается Э. Чити, который обсуждает вопрос, насколько возможна и применима концепция «множественной законности» в государственном управлении и процессе реализации государственной политики. «Множественная законность», утверждает он, возникает не только в контексте судебных разбирательств, но и в политическом и управленческом цикле [1, p. 985]. Ситуации интерлегальности в административном управлении неоднородны, изменяются и находятся между тремя «макрополюсами» - совместная ответственность, координация полномочий и конфликт обязанностей. Э. Чи-ти полагает, что «множественная законность» в административном праве могла бы действовать в качестве метакритерия, позволяющего исполнительным органам различных правовых систем и юрисдикций оценивать сложность ситуаций, связанных с интерле-

гальностью, и управлять ими, в частности, путем информирования

о ряде принципов и норм административного права, общих для

большинства современных государств [1, p. 1002].

Список литературы

1. Chiti E. Administrative inter-legality. A hypothesis // The Italian law journal. -2021. - Vol. 7, N 2. - P. 984-1002.

2. Di Martino A. The importance of being a case. Collapsing of the law upon the case in interlegal situations // The Italian law journal. - 2021. - Vol. 7, N 2. - P. 961984.

3. Palombella G. Inter-legality: On interconnections and 'external' sources // The Italian law journal. - 2021. - Vol. 7, N 2. - P. 943--959.

4. The challenge of inter-legality / ed. J. Klabbers, G. Palombella. - Cambridge, 2019. - 444 p.

5. Walker N. Legalising inter-legality // European law open. - 2022. - N 1. - P. 216227.