CC BY
9
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
Научная статья УДК 339.92
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2022-5-286-289 NIION: 2015-0066-5/22-512 MOSURED: 77/27-011-2022-05-711
Оксана Таймуразовна Цуциева1, Марат Рамазанович Макоев2
1 2 Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова, Владикавказ, Россия
1 ottsutsieva@mail.ru
2 maratmakoev777@gmail.com
Аннотация. Очевидно, что в тяжелых санкционных условиях, в которых находится ИРИ, вполне вероятен сценарий развития событий, при котором при возникновении относительно значимой и надежной возможности кооперации и внешнеэкономического сотрудничества с политическими соперниками России, например, со странами ЕС, Китаем и Турцией (в данном контексте нельзя отрицать тот факт, что Турция и КНР являются прямыми геополитическими соперниками РФ), Иран, желая не упустить данную возможность, может приостановить либо вовсе прекратить сотрудничать с Россией. Для нашей страны это, в первую очередь, невыгодно тем, что в лице Ирана мы можем не только потерять надежного союзника в Ближневосточном регионе, но и напротив, приобрести опасного врага, который бы внес свою немалую лепту в угрозу геополитического успеха РФ. Для предотвращения возникновения и развития подобного сценария необходимо проанализировать интересы стран, наиболее заинтересованных в участии в российско-иранских внешнеэкономических отношениях ради своей выгоды.
Ключевые слова: внешнеэкономические и внешнеполитические интересы, геополитическое соперничество, российско-иранские отношения
Для цитирования: Цуциева О. Т., Макоев М. Р. Интересы Турции, КНР и стран Европы на площадке внешнеэкономических отношений Ирана и России // Вестник экономической безопасности. 2022. №2 5. С. 286-289. https://doi. 0^/10.24412/2414-3995-2022-5-286-289.
The interests of Turkey, China and European countries on the platform of foreign economic relations between Iran and Russia
Oksana T. Tsutsieva1, Marat R. Makoev2
1 2 North Ossetian State University named after K.L. Khetagurov, Vladikavkaz, Russia
1 ottsutsieva@mail.ru
2 maratmakoev777@gmail.com
Abstract. It is obvious that in the severe sanctions conditions in which Iran is located, a scenario of events is quite likely, in which, if a relatively significant and reliable opportunity arises for cooperation and foreign economic cooperation with Russia's political rivals, for example, with EU countries, China and Turkey (in this context, it cannot be denied that Turkey and China are direct geopolitical rivals of the Russian Federation), Iran, wishing not to miss this opportunity, may suspend or stop cooperating with Russia altogether. For our country, this is primarily unprofitable because in the face of Iran, we can not only lose a reliable ally in the Middle East region, but also, on the contrary, acquire a dangerous enemy who would make a considerable contribution to the threat of the geopolitical success of the Russian Federation. To prevent the emergence and development of such a scenario, it is necessary to analyze the interests of the countries most interested in participating in Russian-Iranian foreign economic relations for their own benefit.
Keywords: foreign economic and foreign policy interests, geopolitical rivalry, Russian-Iranian relations For citation: Tsutsieva O. T., Makoev M. R. The interests of Turkey, China and European countries on the platform of foreign economic relations between Iran and Russia. Bulletin of economic security. 2022;(5):286-9. (In Russ.). https://doi. org/10.24412/2414-3995-2022-5-286-289.
© Цуциева О. Т., Макоев М. Р., 2022
286 - Вестник экономической безопасности - № 5 / 2022
Интересы Турции, КНР и стран Европы на площадке внешнеэкономических отношений Ирана и России
Original article
ECONOMIC SCIENCE
Германия была крупнейшим торговым партнером Ирана из ЕС в 2020 году. Объем торговли был примерно на 1,2 млрд евро выше, чем у Ирана и Италии (668 млн евро), и примерно на 1 млрд выше, чем средний объем торговли Ирана с Европейским союзом (700 млн евро). Данные Федерального статистического управления показывают, что Иран и Германия достигли своего торгового рекорда в 2005 году с 4,8 млрд евро, за которым последовали 4,6 млрд евро в 2010 году, то есть через год после финансового и экономического кризиса 2009 года и за год до введения ограничений и санкций США против Ирана при тогдашнем президенте США Бараке Обаме [7].
Внутреннее производство Ирана в ненефтяном секторе заметно увеличилось под санкциями США, и, согласно статистике иранской таможни, иранский экспорт в этом секторе также увеличивается. Несомненно, экономика, которая меньше зависит от нефти и газа и больше ориентирована на промышленное производство, также будет более привлекательна для инвестиций для индустриальной Германии.
Санкции США против Ирана всегда разрывали внешнеторговую цепочку страны. Когда торговые отношения Ирана с европейскими странами, особенно с ФРГ, развивались, санкции останавливали эту тенденцию, отбрасывая все внешнеэкономические достижения назад. Например, в 2009 году Иран был 43-м крупнейшим торговым партнером Германии по данным Федерального статистического управления - это самый высокий рейтинг Ирана за последние десятилетия [9]. Более того, в тот самый год, когда торговые отношения Германии со многими странами ухудшились из-за глобальной рецессии, торговые отношения с ИРИ выросли.
В 2020 году Иран занимал 68-е место среди 100 крупнейших торговых партнеров Германии. Годом ранее Иран все еще находился на 73-м месте, что являлось худшим показателем за последние десятилетия. На следующей диаграмме показаны позиции Ирана в торговле с Германией. Согласно статистике внешней торговли Германии за 2020 год, чтобы войти в число 50 крупнейших торговых партнеров Германии, Ирану придется экспортировать и импортировать товары и услуги на 4 млрд евро больше [1].
Тегеран и Анкара исторически поддерживали хорошие отношения, поддерживаемые культурной и религиозной близостью между двумя странами. Как и любые другие соседние государства, у которых есть региональные и международные амбиции, Иран и Турция также участвовали в региональной конкуренции, но по сравнению с другими двусторонними отношениями на Ближнем Востоке, их отношения были достаточно прочными.
«Кампания максимального давления» США на Иран, состоящая из экономических санкций и политических усилий по изоляции страны, нанесла урон торговым и, в более широком смысле, экономическим
отношениям между Анкарой и Тегераном. В результате односторонних санкций США, введенных против Ирана в конце 2018 года, объем двусторонней торговли между Турцией и Ираном снизился с примерно 10,7 млрд долларов в 2017 году до 5,6 млрд долларов в 2019 году, что составляет 50 %-ое сокращение [8]. По данным Тегеранской палаты торговли, промышленности, горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства (1СС1МА), иранский экспорт в Турцию был устойчивым до третьего квартала 2018 года, но в затем и в течение 2019 года его экспорт постоянно снижался
[2]. Такое снижение можно объяснить решением Турции сократить импорт сырой нефти и нефтепродуктов из Ирана после того, как США не возобновили отмену специальных санкций в отношении Турции и других стран, которые были посредниками для значительной части импорта из Тегерана.
Торговый баланс в течение многих лет был благоприятным Ирана, 2019 также не был исключением, но был достигнут дефицит в третьем и четвертом кварталах. Согласно отчету 1СС1МА, поскольку доля сырой нефти и нефтепродуктов в турецком импорте из Ирана снизилась на 63 %, положительное сальдо торгового баланса в пользу Ирана уменьшилось на 79 % [4]. В отличие от сокращения иранского экспорта, экспорт Турции в Иран, не связанный с нефтью, был подвержен минимальным изменениям в течение 2018 и 2019 гг. Иран наверняка может многое потерять вследствие ухудшения экономических отношений, но велика вероятность того, что ближайшие годы Иран будет уделять особо пристальное внимание экономическим взаимоотношениям с Турцией, если же не появятся другие альтернативы по спасению экономики страны от пагубных последствий санкций и пандемии.
Турция рассматривает Иран как стратегический источник поставок сырой нефти и природного газа, который имеет важное значение для ее деятельности по энергетической безопасности и диверсификации экономики. Вместе с тем следует отметить, что несмотря на рост экспорта природного газа Ирана в Турцию, его доля в импорте газа в Турцию снизилась с 21 % в 2010 году до 15,61 % в 2018 году, что отражает стремление диверсификации импорта газа Турцией, которая, в свою очередь, укрепляет ее собственную энергетическую безопасность. Очевиден и тот факт, что США препятствуют экспорту иранского природного газа в Турцию, поскольку не могут заменить иранские поставки из-за ограничений инфраструктуры. Между тем Иран не может получать платежи от экспорта в твердой валюте - вместо этого он оплачивается в виде товаров из Турции в рамках схемы «газ в обмен на сырье».
С другой стороны иранские граждане вложили средства в сектор недвижимости Турции в 2019 году. Иранцы были второй национальностью после иракцев, которые купили недвижимость на 5432 единицы
[3]. Граждане Ирана были первыми, кто учредил компании в Турции в 2020 году - 978 компаний [6]. Око-
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
ло 600 иранских компаний работают в жизненно важной с экономической точки зрения провинции Измир в Турции.
Впервые за последние годы Иран и КНР начали переговоры о заключении долгосрочного 25-летнего договора в 2016 году во время государственного визита президента Си Цзиньпина в Тегеран, когда санкции против Ирана снимались в рамках ядерной сделки 2015 года [5]. С тех пор китайские и иранские официальные лица прорабатывают детали сделки в рамках медленного процесса консультаций и переговоров.
Этот процесс, несомненно, осложнялся внезапной неопределенностью, вызванной отказом Вашингтона от ядерной сделки 2015 года и решением вновь ввести санкции против Ирана с 2018 года. Однако переговоры между Ираном и Китаем снова ускорились, поскольку напряженность между США и КНР усилилась с новой силой, и Пекин начал искать способы противодействовать тому, что китайские политики называют американским «запугиванием», которое выражается в экстерриториальных санкциях, введенных против Ирана.
Таким образом, время последнего объявления о 25-летнем стратегическом соглашении связано не столько с развитием отношений между Пекином и Тегераном, сколько с быстро ухудшающимися отношениями между Пекином и Вашингтоном. Китай стремится определить области, в которых он может использовать рычаги воздействия, и Иран представляет собой отличную возможность.
Интерес Ирана к Китайской инициативе «Один пояс, один путь» (BRI), глобальному плану развития инфраструктуры, в частности, обусловлен несколькими первичными расчетами: он предоставляет потенциально значительные экономические возможности Ирану; обеспечивает Ирану политическую страховку от международной изоляции в будущем. Проект, который свяжет Китай с мировыми рынками через обширный и амбициозный набор сухопутных и морских торговых путей через Евразию и прилегающие моря, ставит Иран в центр глобальных планов КНР.
Стремление Китая стать доминирующей экономической и политической державой в сердце Евразии нельзя недооценивать. Для закрепления своего контроля над Центральной Азией, Иран, тесно интегрированный в BRI, обеспечивает важную форму защиты для Китая от возникновения альтернативных вариантов регионального объединения для жителей Центральной Азии, которые могут появиться в будущем.
В настоящее время у стран Центральной Азии есть три выхода на мировые рынки: восток через Китай, юг через Иран и запад через Россию. Успешное внедрение BRI даст Китаю де-факто контроль над двумя из трех торговых точек.
Хотя китайские инвестиции в железнодорожные, автомобильные, портовые и другие инфраструктурные проекты, а также в торговлю в целом являются причина-
ми, по которым Иран приветствует BRI, существует также внутренний иранский фактор, который способствует планам Пекина. Это связано с наличием в политической сфере Ирана жесткой группы государственных деятелей, которые долгое время утверждали, что Тегеран должен отдавать приоритет дипломатическим и экономическим связям с такими государствами, как Россия и Китай, а не со странами Запада. Эта позиция определяется, прежде всего, идеологическими предпочтениями.
И некоторые из тех же сторонников жесткой линии, особенно в рядах военно-политического Корпуса стражей исламской революции, продолжают выступать за более тесные связи с Китаем.
Китай и Иран неизбежно продолжат развивать более тесные связи, в основном в экономической сфере. В то время как Иран и КНР имеют схожие взгляды на международный порядок (антиамериканская гегемония, акцент на суверенитет), Китай, вероятно, не захочет слишком много ресурсов тратить на сотрудничество с Ираном, учитывая деловую среду и угрозу санкций и склонность персов к участию в рисковой интервенционистской политике на Ближнем Востоке.
В лучшем случае 25-летняя стратегическая сделка между Тегераном и Пекином может стать некой «страховкой» Ирана, если санкции США продолжатся, и конфликт между ними и КНР продолжит обостряться.
Резюмируя проведенный анализ, отметим, что Россия имеет чрезвычайно выгодную возможность стать доминирующим внешнеэкономическим союзником для Ирана, в то время как иные партнеры Ирана по тем или иным причинам, рассмотренным выше, не решаются углублять свое сотрудничество. С другой стороны, ЕС в лице Германии, и Турция, и Китай представляют слишком явную опасность для иранских геополитических интересов. В первом случае это обусловлено стремлением ЕС диктовать собственные условия на Ближнем Востоке и обеспечивать «мирную обстановку», которая в первую очередь связана с сохранением суверенитета и продвижением интересов Израиля. Во втором случае очевидно стремление Турции сконцентрировать вокруг себя нефтегазовый центр и желание стать доминирующим посредником между Европой и странами Ближнего Востока, а в перспективе и странами Азии и Северной Африки. В третьем случае просматривается уже ставшая классической экспансивная политика КНР, которая фактически стремится подчинить своим интересам как можно больше развивающихся и периферийных стран, что в действительности приведет к стагнации и даже регрессе развития данных государств, в том числе это грозит и неокрепшему от различных санкций и ограничений Ирану.
Список источников / References
1. CEIC. URL: https://www.ceicdata.com/en/ germany/trade-statistics-by-country/exports-islamic-republic-of-iran.
288
Вестник экономической безопасности
№ 5/2022
ECONOMIC SCIENCE
2. Economic Research Department of Iran. URL: http://tccim.ir/economic/FullDoc.aspx?nid= 949&itm=2.
3. Financial Tribune. URL: https://financialtribune. com/articles/business-and-markets/101821/iranians-second-biggest-foreign-buyers-of-real-estate-in-turkey.
4. Reuters. URL: https://www.reuters.com/article/us-turkey-oil-iran/turkey-stopped-purchasing-iranian-oil-as-of-may-turkish-official-idUSKCN1SS2Z9.
5. SeattleTimes. URL: https://www.seattletimes. com/nation-world/china-with-400-billion-iran-deal-could-deepen-influence-in-mideast/
6. SirketHaberleri news. URL: https://www.aa.com. tr/tr/sirkethaberleri/hizmet/turkiyede-2019da-en-fazla-sirketi-iranlilar-acti/655615.
7. Trading Economics. URL: https:// tradingeconomics.com/germany/exports-to-iran.
8. Turkish Statistical Institute. URL: https:// data.tuik.gov.tr/Kategori/GetKategori?p=dis-ticaret-104&dil=2.
9. Федеральное статистическое управление Германии. URL: https://www.destatis.de/EN/Themes/Economy/ Foreign-Trade/_node.html.
Библиографический список / Bibliographic list
1. Bloomberg. URL: https://www.bloomberg.com/ news/articles/2016-01-23/china-iran-agree-to-expand-trade-to-600-billion-in-a-decade.
2. Daily News. URL: https://www.hurriyetdailynews. com/turkey-hits-lng-import-record-in-1h-146259.
3. IFP News. URL: https://ifpnews.com/tehran-urges-ankara-to-stop-attacks-on-iranian-military-advisory-bases-in-syria.
4. Joukar, M. (2017). the Impact of Estabilshment of European Union on Iran and Germany Relations. Tehran (farsi).
5. OxfordEnergy. URL: https://www. oxfordenergy.org/publications/gas-supply-changes-turkey/?v=ebe021079e5a.
6. World Bank. URL: http://blogs.worldbank.org/ eastasiapacific/china-one-belt-one-road-initiative-what-we-know-thus-far.
Информация об авторах
О. Т. Цуциева - доцент кафедры международных экономических отношений Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова, кандидат экономических наук, доцент;
М. Р. Макоев - магистрант факультета международных отношений Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова.
Information about the authors
O. T. Tsutsieva - Associate Professor of the Department of International Economic Relations of the North Ossetian State University named after K.L. Khetagurov, Candidate of Economic Sciences, Associate Professor;
M. R. Makoev - Student of the Faculty of International Relations of the North Ossetian State University named after K.L. Khetagurov.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 13.07.2022; одобрена после рецензирования 22.08.2022; принята к публикации 17.09.2022.
The article was submitted 13.07.2022; approved after reviewing 22.08.2022; accepted for publication 17.09.2022.
