CC BY
47
ИНТЕНСИВНЫЕ ЕДИНИЦЫ КАК СРЕДСТВО ВЕРБАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПТА «ЛЮБОВЬ»
В ВОЕННОЙ ПРОЗЕ В.П. АСТАФЬЕВА
И.В. Ревенко
Концепт, интенсивы, экстенсивы, прототипические и индивидуальные примаки, языковая
реализация, фрейм, субфрейм.
Концепт «любовь» - один и.} центральных в творчестве В.П. Астафьева. Вербализация этого концепта осуществляется при помощи обширного корпуса единиц. разнородных по своей семантической емкости и уровневой принадлежности. Предметом анализа в данной статье являются интенсивные единицы, кого* рые рассматриваются как средство языкового представления прототипических и индивидуальных содержательных признаков указанного концепта.
Интенсивные единицы (интенсивы и экстенсивы) - это репрезентанты семантической категории интенсивности, отражающие субъективную качественно-количественную интерпретацию предмета, признака, действия с точки зрения соответствия/несоответствия нормативной (ординарной) степени их проявления.
Словарные дефиниции отражают следующие содержательные признаки концепта «любовь»:
1) любовь - это сильное сердечное чувство;
2) любовь связана с влечением и интимными отношениями:
3) любовь связана с ожиданием;
4) может приводить к замужеству;
5) временные характеристики (продолжительность);
6) любовь может вызывать страдания:
7) любовь бывает разной:
8) любовь не пустяк:
9) любимого не выбирают:
10) любовь может привести к рождению желал лого ребенка [Словарь русского языка 1981: Ожегов, Шведова 2006].
Указанные признаки в соответствии с методикой компонентного анализа мы будем считать прототипическими.
Языковая реализация концепта в художественном тексте имеет некоторые особенности. Писатель, являясь мастером слова, тщательно отбирает языковые средства и сплетает их в единый текст, актуализируя таким образом наиболее значимый в данных условиях содержательный признак концепта.
При описании любви главных героев повести «Звездопад» автор использует интенси вные ко нстру кци и:
О своей любви мне рассказывать не стыдно. Не потому, что любовь моя была какой-то уж чересчур особенной. Она была обыкновенная, эта любовь, и в то же время самая необыкновенная, такая, какой ни .у кого и никогда не было, да и не будет ...(Звездопад).
При помощи вербальных средств актуализируются содержательные концептуальные признаки. Основу составляют прототипические признаки, которые в приведенном смысловом сегменте вербализуются частично, основная же их часть присутствует в контексте имплицитно. Автор исходит из того, что читатели уже обладают определенным опытом и имеют представление о типичных «признаках» любви, поэтому он указывает лишь на то, что это особенное чувство (не такое, как другие испытываемые человеком) и что любовь была обыкновенной, т. е. соответствовала типичным представлениям. Выраженные таким образом прототипические признаки являются фоном для актуализации индивидуальных признаков, вербализация которых осуществляется при помощи интенсивов.
В первом случае интенсивное значение передается при помощи словосочетания. включающего наречие-интснсификатор чересчур и прилагательное особенной. При этом происходит наложение семантики интенсификатора и интенсива, что приводит к усилению значения интенсивности и восприятию признака как такого, который в значительной степени отличается от ординарного уровня. Следующее предложение усиливает эффект. В нем представлена оппозиция, которая формируется в результате употребления слов с противоположной семантикой: любовь была обыкновенной и в то же время сомой необыкновенной. Семантический диссонанс усиливается за счет введения аналитического средства, передающего значение предельной степени проявления признака: самой необыкновенной. Необычность чувства, его несоответствие представлениям о типичных признаках любви, подчеркивается фразой: такая, какой ни у кого и никогда не было, да и не будет.
Прототипические и индивидуальные признаки в анализируемом контексте выстраиваются в своеобразную градационную цепочку: обыкновенная любовь -особенная, но не чересчур - самая необыкновенная - такая, какой ни у кого и никогда не было, да и не будет.
Концепт «любовь» - это сложное образование, включающее другие концепты («нежность», «забота», «жалость», «ревность»). Эта особенность позволяет интерпретировать «любовь» как концепт-фрейм. «Фрейм - это объемный многокомпонентный концепт, представляющий собой «пакет» информации, знания о стереотипной ситуации» [Болдырев 2001 : 37].
Фреймы вводятся в процесс понимания текста вследствие их активации интерпретатором или самим текстом. «Фрейм активируется, когда интерпретатор, пытаясь выявить смысл фрагмента текста, оказывается в состоянии приписать ему интерпретацию, поместив содержание этого фрагмента в модель, которая известна независимо от текста. Фрейм активируется текстом, если некоторая языковая форма или модель обычно ассоциируется с рассматриваемым фреймом» [Филлмор 1988 : 65].
Активация фрейма - это одновременно активация фреймов, входящих в его структуру. Субфреймы конкретизируют какую-то часть общего концепта, совокупность признаков, выражаемых субфреймами, дают представление о концепте в целом.
Для вербализации субфрейма «нежность» В.II. Астафьев использует экстенси-вы (А повыше петельки дышала ямка. Я видел, что она дышала эта ялючка),
которые выражают и параметрическую оценку предмета, и его эмоциональноэкспрессивную характеристику. Семантическая двуплановость экстенсивов позволяет автору одновременно показать причину возникновения нежности и выразить ее при помощи лексических единиц с диминутивными суффиксами.
К нежности примешивается снисходительность к слабому полу (пальчишки) и восхищение хрупкостью девушки (аж светятся насквозь):
Виновато погладил я ее руку, стал на пальцы дуть. А пальчишки, господи твоя воля, аж светятся насквозь и ногти розовеиькие (Звездопад).
Нежность героя близка к отеческой заботе: он мужчина, он сильный, а она -маленькая, слабенькая, беспомощная:
По щеке ее покатилась слеза, круглая-круглая, и бес помощи ая-беспо-мощная такая Лида была; Я утер ей ладонью щеки , нос, и она показалась мне малтькой-маленъкой, такой слабенъкой-слабенъкой... (Звездопад).
Субфрейм «забота» в данном случае не вербализуется, но имплицитно присутствует в контексте. Выявление этого фрейма происходит в результате интерпретации текста. Атрибутивные единицы, используемые для описания девушки. выстраиваются в своеобразный ряд. Первый элемент ряда (беспомощная) представляет собой опосредованный аргумент: она беспомощная, поэтому ее нужно защищать. Следующие элементы ряда поясняют состояние беспомощности: беспомощная, потому что маленькая и слабая. В целом все единицы данного ряда выражают типичное для русского менталитета представление об объекте, требующем заботы.
Молодой человек, побывавший на войне, воочию видевший ее ужасы и познавший ее тяготы, «раненый, почти убитый», жалеет Лиду:
И так пошла, что хоть верьте, хоть нетг я едва не разревелся: такая она была худенькая, усталая, такая жалостная - ну спасу нет никакого! (Звездопад).
Субфрейм «жалость» реализуется в виде концепта-представления. Концепт-представление «передается за счет обозначения зрительно (или посредством других органов чувств) воспринимаемых признаков объекта или явления» [Болдырев 2001 : 44]. Внешние признаки объекта - вид девушки (худенькая), ее состояние (усталая) вызывают у героя очень сильное чувство (едва не разревелся; такая жалостная - ну спасу нет никакого).
Фрейм в данном случае активируется самим текстом, поскольку его вербализация осуществляется при помощи языковой формы (жалостная), которая ассоциируется с рассматриваемым фреймом. В качестве конкретизаторов степени проявления чувства жалости выступают синтаксические средства интенсификации (сложноподчиненное предложение с местоимением-градатором в главной части и придаточной частью эллиптического типа).
Выбор средств языковой репрезентации фрейма обусловлен прототипическими признаками. В те моменты, когда Миша испытывает чувство ревности, й описание Лиды вводятся интенсивы:
Она делает несколько вежливых длопов и обращает свои глазищи к молоденькому офицерику, который отрастил усики, форсистые черные усики (Звездопад).
I
Приоритет средств интенсифицирующего содержания связан с типичным представлением ревности как очень сильного чувства.
Интенсивность описываемого эмоционального состояния подчеркивается использованием разных единиц для описания Лиды и офицера. Горой злится из-за того, что рядом с девушкой находится не он. а другой мужчина. Это эмоциональное состояние предается при помощи интенсива (глазищи). Описание потенциального соперника вводится посредством экстенсивов (молоденькому офицерику, усики), тем самым Миша пытается в собственных глазах принизить его достоинства.
В романе «Прокляты и убиты» концепт «любовь» также реализуется в виде фрейма. «Фрейм - это не просто иерархическая структура, но также и сеть, так как в нем существуют связи между терминалами одного или нескольких фреймов... Информация более высокого порядка (общая информация) в фреймах обычно бывает верна для любой ситуации и редко подвергается изменениям, но терминалы могут быть заполнены конкретными условиями, удовлетворяющими случаю или тексту» [Леванова, Валько 1997 : 229].
Фрейм «любовь» в романе имеет терминалы, связывающие его с фреймами «нетерпение», «радость»:
Теперь из Бердска она летела на крыльях, ворвавшись в клуб кричала: «Феликс! Вы здесь?» Он соловьем откликался, вылетал навстречу...(Прок-ляты и убиты).
Для вербализации фрейма «нетерпение» используются интенсивные процессуальные единицы со значением стремительного перемещения в пространстве (летела, ворвавшись, вылетал). Фрейм «радость» репрезентируется при помощи конструкции с именной формой творительного падежа (соловьем откликался).
Использованием однокоренных глаголов для обозначения действий Софьи (летела) и Феликса (вылетал) выражается фрейм «взаимность».
Контекст создает условия, благоприятные для двоякой соотнесенности вербального репрезентанта фрейма. В приведенном примере глагол вылетал может быть интерпретирован как репрезентант фрейма «нетерпение» (вылетал, потому что спешил увидеть) и фрейма «радость» (вылетал, потому что был очень рад встрече).
В романе фрейм реализуется в виде сценария. «Сценарии, или скрипты. - это динамически представленный фрейм как разворачиваемая во времени определенная последовательность этапов, эпизодов» [Болдырев 2001 : 37].
Неожиданно было все: встреча, отношения, восторг, желание скорее быть ближе, успеть узнать друг друга до конца, до донышка... (Прокляты и убиты).
«Сценарий в своей основе состоит из следующих онтологических элементов: начального состояния, последовательности событий и конечного состояния. Другими словами, сценарий структурирован схемой источник - путь - цель...» (Ла-кофф 2004:371].
Первый элемент сценария (начальное состояние) репрезентируется существительным встреча. последовательность событий передается рядом существительных (отношения, восторг, желание), конечное состояние выражается глагольным словосочетанием успеть узнать. Грамматическая отнесенность средств вербализации элементов сценария является значимой: начальный и средний
элементы сценария передаются отвлеченными существительными, конечный его элемент передается процессуальной единицей, выражающей стремление к достижению определенной цели. Целевой характер конечного элемента подчеркивается при помощи контекстуальных интенсификаторов (до конца, до донышка). Стремительность развития отношений передается при помощи конструкции, состоящей из двух инфинитивных форм (успеть узнать).
Любовь связана со стремлением к близости. Близость подразумевает не только и не столько физическую сторону любви, сколько духовную близость, стремление достичь родства душ. Этот содержательный признак концепта «близость» эксплицируется значением конечного элемента сценария (успеть узнать друг друга до конца, до донышка).
Субфрейм «близость» имеет два противоположных прототипических признака:
1) близость - нечто греховное, запретное, предосудительное: ...Все, и женатики, и холостяки-удальцы, и вольные кавалеры, почему-то говорили о первой близости с женщиной как о поганом грехе, со срамцой, непременно употребляя какое-нибудь скотско-грубое сравнение',
2) близость - священное таинство, нечто сокровенное, глубоко интимное: У Лешки хватило ума и северного характера, склонного к потаенности, не оскорбить словом того, что летучим облачком коснулось его жизни, отлетело в тот уголок памяти, где должны храниться у человека личные ценности. Ничего плотского, телесного Лешка уже не помнил. Тело, оно, как и составная его часть - брюхо, добра не помнит, однако в памяти, в уголке том дальнем таилось сделавшееся частью его воспоминание, и суждено ему было сохраниться навсегда (Прокляты и убиты).
Несмотря на типичность первого признака, второй является для автора основным. Именно так должен относиться к близости настоящий мужчина.
Война меняет человека, заставляет его переосмыслить свою жизнь, поступки, изменить отношение ко многим вещам. Меняет она и отношение к близости с женщиной. Женщина становится земным существом, достойным поклонения: у муж чины бывает только одна женщина, потом все остальные, и от того, какая она будет, первая, зависит вся последующая мужичья судьба, наполненность души его, свойства характера, отношение к миру, к другим людям, и прежде всего к другим женщинам, среди которых есть мать, подарившая ему жизнь, и женщина, давшая познать чувство бесконечности жизни, тайное, сладостное наслаждение ею (Прокляты и убиты).
Женщина - воплощение бесконечности жизни. И счастлив тот мужчина, для которого его первая женщина столь же священна, как мать, подарившая ему жизнь, но для того, чтобы до конца это осознать, понадобится нахлебаться досыта грязи, испытать гнетущий груз одиночества, походить под смертью (Прокляты и убиты).
Анализ значений интенсивов, участвующих в репрезентации концепта «любовь» в военной прозе В.П. Астафьева, позволяет выявить его содержательные признаки:
!) любовь - обычное чувство (его может испытать любой человек);
2) любовь - особенное чувство (соотнесенность с другими чувствами, испытываемыми человеком):
3) восприятие любви субъективно (для того, кто любит - это самое необыкновенное чувство);
4) любовь часто возникает неожиданно; о) может быть взаимной;
6) любовь связана с такими проявлениями, как нежность, забота, жалость, ревность.
Сопоставление выявленных содержательных признаков с признаками, отраженными в словарных дефинициях, дает основания заключить, что большинство содержательных признаков, репрезентируемых в анализируемых произведениях посредством интенсивных единиц, является индивидуальными, актуализирующимися в условиях авторского контекста.
Библиографический список
1. Астафьев, В.11. Проза войны. В 2 т. / В.11. Астафьев. — Иркутск: Литера, 1993.
2. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии / Н.Н. Болдырев. - Тамбов, 2001. - 110 с.
3. Лакофф, Дж. Женщины. Огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении / Дж. Лакофф. - М.: Ялы к и славянской культуры. 2004. - 792 с.
1. Леванова, Л.К. Вариантность тематического фрейма в текстах различных жанров / Л.Е. Леванова, О.В. Валько И Явление вариантности в языке. - Кемерово. 1997.-С. 227-236.
5. Словарь русского языка. В 4 т. - М.: Русский язык, 1981.
6. Толковый словарь С.И. Ожегова и НЛО. Шведовой (электронная версия).
7. Филлмор, Ч. Фреймы и семантика понимания / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вьш. XXIII. Когнитивные аспекты языка. - М.: Прогресс, 1988. - С. 52-89.
