Институты государственного регулирования религии в постсоветской Бурятии Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

100 ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ РЕГИОНАЛИСТИКА

ю

5

о

I—

о.

СП

сп

www.hjournal.ru

ИНСТИТУТЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ РЕЛИГИИ В ПОСТСОВЕТСКОЙ БУРЯТИИ

БЕЛЬКОВА АНАСТАСИЯ АНАТОЛЬЕВНА,

аспирант,

Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук,

e-mail, afan-project@mail.ru

В данной статье анализируются процессы формирования институтов государственного регулирования религии в постсоветской Бурятии, а также нормы взаимодействия государства и различных религиозных организаций. Институционализация государственной религиозной политики формирует структуру религиозного поля, представляющую собой разделение религиозных организаций по признаку традиционности. Установление подобных норм способствует повышению контролируемости расходования средств, выделяемых органами власти на поддержку религиозных объединений.

2 Ключевые слова: религия; религиозная политика; межрелигиозные отношения;

8 формальные и неформальные институты; постсоветская Бурятия.

INSTITUTES OF STATE REGULATION OF RELIGION IN POST-SOVIET BURYATIA

BELKOVA ANASTASIA, A.,

Post-graduate Student,

CD

Q Institute for Mo ngolian, Buddhist and Ti betan St u dies,

Siberian Branch of the RAS,

O e~mail. afan~project@mail.ru

O

S

X /

_q In the paper the fo rmation processes of the institutions of sta te regulation of religion in

Post~Soviet Buryatia, and rules of interaction between government and various religious organizations are analyzed. The institutionalization of religious policy fo rms the stru cture of the religious field, representing division of the religious organizations on the basis of traditional character. The establishment of such rules improves the

controllability of public funds allocated to support religious organizations.

K eywords. religion, religious poli cy, i n terfaith relations, fo rmal and in fo rmal

О

Л

ф institutions, post-So viet Buryatia .

JEL: Z12, Z18.

В представленной работе1 рассматривается государственное регулирование религиозной сферы в современной Бурятии. К концу 2000-х гг. в Бурятии сложилась ситуация, при которой все религиозные организации поделились на две группы:

< относящиеся к традиционным и нетрадиционным для данного региона конфессиям. Эта классификация явилась результатом регулирующего воздействия государства на религиозную сферу. Оно сформировало комплекс норм, определяющих рамки государственно-церковных и межцерковных отношений. Представленная статья — это попытка анализа процесса формирования институтов государственного регулирования религии, а также их структуры взаимодействия между органами

1 Исследование выполнено при поддержке гранта Программы фундаментальных исследований № 33 Президиума РАН «Традиции и инновации в истории и культуре», Направление 2. Модернизация и ее влияние на российское общество, проект N° 1 «Взаимодействие религиозных институтов и общин Бурятии в условиях социокультурной модернизации».

© Белькова А. А., 2013

государственной власти и религиозными организациями.

В качестве методологической основы исследования был выбран неоинституциональный подход. Институты нами понимаются как правила поведения и способы поддержания этих правил (Радаев, 2001. С. 113). Нас интересует то, как формировался комплекс норм взаимодействия религиозных организаций друг с другом, какое участие в этом принимало государство, каким правилам подчиняются контакты между различными религиозными организациями. Неоинституционализм позволяет анализировать формальные и неформальные нормы взаимодействия между государством и религиозными организациями, а также конвенциональные представления о них (Флигстин, 2001).

Изучению традиционных религий и религиозных организаций в Бурятии посвящены работы Д. Амоголоновой, П. Варнавского, В. Митыпова, Л. Абаевой, Н. Жуковская и др. Нетрадиционные религии в Бурятии исследуют С. Ахмадулина, М. Савинова, Н. Аюрова. Все эти исследования нацелены на описание современной религиозной ситуации в республике во взаимосвязи с какими-либо глобальными процессами (десекуляризация, глобализация, национализм и т.п.). Однако представленная работа сфокусирована на практиках государственного регулирования религиозной сферы, и мы попытаемся проследить истоки современной религиозной ситуации в Бурятии. со

Источниковой базой для исследования послужили архивные документы, о

нормативно-правовые акты, материалы включенного наблюдения, публикации в ^

средствах массовой информации Бурятии, в интернет-пространстве: на

официальных сайтах религиозных организаций, государственных органов, в социальных сетях, блогах религиозных деятелей.

Формирование системы норм взаимодействия

Отношения между различными религиозными организациями в Бурятии определяются сводом правил, сформированных при активном вмешательстве

снижаться роль местных органов власти в формировании религиозной политики,

ю

5

О

I—

•

государства. Начало этому процессу было положено в конце 1990-х гг., когда начала т

контроль над деятельностью религиозных организаций и их отношениями с о

государственными органами власти, напротив, усилился, сформировалось законодательство в данной сфере.

В это время в официальном дискурсе, а затем и в публичном, религии окончательно разделяются на традиционные и нетрадиционные. Именно этот фактор определил динамику дальнейшего формирования правил взаимодействия различных религиозных организаций в республике. Возможность для официальной ^

классификации религий была создана в 1997 г., когда в России был принят о

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», в котором ^

была прописана особая роль православия в истории России, а также ислама, 5

буддизма, иудаизма, составляющих, согласно закону, неотъемлемую часть исторического наследия народов России2. В Бурятии вскоре был принят закон «О 5-

религиозной деятельности на территории Республики Бурятия»3, фактически ^

дублирующий федеральный. Он также содержал указание на исключительность о

положения отдельных конфессий: «В Республике Бурятия исторически

сложившимися конфессиями и верованиями являются Буддийская традиционная сангха России, древлеправославие, православие и шаманизм»4. Необходимость выделения позиции буддизма, проповедуемого Буддийской традиционной сангхой р

России, среди прочих направлений, обусловила упоминание в тексте закона названия организации, а не религии в целом. оо

Так органы государственной власти Бурятии официально закрепили особое положение некоторых религиозных организаций: Русской православной церкви,

1 <с

2 См.: Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях».

3 См.: Закон Республики Бурятия от 23 декабря 1997 г. № 610-1 «О религиозной деятельности на территории СИ

Республики Бурятия». ^

4 Там же.

представляющей православие (Митыпова, 2005), Буддийской традиционной сангхи России, олицетворяющей такое традиционное для Бурятии течение, как буддизм, Русской древлеправославной церкви, представляющей старообрядчество, и единственной существовавшей на то время шаманской религиозной организации «Боо-мургэл». В противовес «исторически сложившимся конфессиям и верованиям» законом определялись т.н. конфессиональные новообразования: «новые

религиозные течения, объединения, возникающие в определенной этнокультурной или социальной среде, имеющие отличия от традиционных конфессий в содержании и формах религиозной теории и практики». Принимая этот закон, органы государственной власти не ограничились классификацией религий в республике по признаку традиционности. Эти номинации послужили основой для установления конкретных различий между религиозными организациями при государственной регистрации и в осуществлении миссионерской деятельности. Государственная регистрация религиозных организаций, принадлежащих к нетрадиционным конфессиям, согласно данному закону, требовала наличия положительного заключения Экспертно-консультативного Совета по делам религий при Правительстве Республики Бурятия.

Государство инициировало упорядочивание религиозного поля республики оо по нескольким причинам. Во-первых, оно стремилось регулировать деятельность

о различных религиозных организаций. В 1997 году их количество достигло 116. При

^ этом наблюдалось большое разнообразие их конфессиональной принадлежности:

православные приходы, буддийские общины и дацаны, старообрядческие общины,

- шаманистский духовный центр Бурятской народной религии Боо-Мургэл

5 (шаманизм), баптистские, пятидесятнические общины, древлеправославные

° приходы, апостольские православные общины5. Сложившаяся ситуация сложилась в

® результате мощного религиозного подъема 1990-х годов, пусть и выраженного

^ частично в возрождении номинальной религиозности и условной вере (Амоголонова,

2012. С. 66), который во многом был связан с потребностью населения в самоидентификации. При этом религиозная и этническая идентичность часто сливались воедино (Манзанова, 2007. С. 253). В 1990-х гг. активному формированию религиозного пространства республики способствовал и слабый контроль над действиями религиозных организаций, а в некоторых случаях их откровенная поддержка со стороны государства и конкретных политиков. Смена приоритетов управления на федеральном уровне в конце 1990-х годов, выразившаяся в усилении государства и его централизации, потребовала от местных органов власти =§■ упорядочивания отношений между государством и церковью. В результате

^ сформировалась небольшая группа религиозных организаций, при контакте с

о которыми государство минимизировало затраты, повышая эффективность

■ реализации программы государственного регулирования религиозной сферы.

го Во-вторых, выбор религиозных организаций, вписываемых государством в

создаваемую им систему, основывался на степени их лояльности. В данном случае о- ожидается, что религиозная организация будет действовать определенным образом,

ш соблюдать установленные правила взаимодействия, соблюдать «контракт»6.

о Государство как агент в таком случае получает лояльность и готовность

^ религиозных организаций участвовать в мероприятиях, составляющих религиозную

^ политику. Традиционные религиозные организации, в свою очередь, получают

поддержку государства, возможность влиять на решения, принимаемые и законодательной, и исполнительной властью, а также некоторые материальные выгоды, например, для 1990-х годов была характерна практика передачи

оо государственной собственности религиозным организациям либо в полное владение,

либо в долговременную бесплатную аренду. Например, в п. Усть-Баргузин администрация в 1994 г. выделила в Доме культуры комнату, а в 1995 г.

^ 5 По данным Управления Министерства юстиции Республики Бурятия.

СИ 6 Имеется ввиду система взаимоотношений между государственными органами власти и традиционными конфессиями,

^ когда первые предоставляют религиозным организациям поддержку, а вторые участвуют в осуществлении

государством религиозной политики.

безвозмездно отдала здание детского сада с земельным участком и постройками7.

В-третьих, концепт традиционности/нетрадиционности религий позволяет собственно обосновать инклюзию лояльных религиозных организаций в структуры государственной религиозной политики и исключение из них остальных организаций. В 2000 г. Конституционный суд Республики Бурятия признал положения Закона «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия», устанавливающие различия в положении традиционных и нетрадиционных религиозных организаций, противоречащими Конституции Бурятии. Закон подвергся соответствующей редакции, однако, система традиционности/нетрадиционности конфессий, упорядочивающая религиозное поле Бурятии, не была упразднена. Она перешла на уровень неформальных практик, а официальный дискурс по-прежнему формировал категории традиционности. Это давало возможность натурализировать институты религиозной политики в культурный и исторические контексты.

Причина сравнительной межрелигиозной терпимости в Бурятии в том, что каждая из традиционных религий преимущественно распространена в определенной этнической среде: православие у русских (а также украинцев и белорусов), шаманизм и буддизм - у бурят и т. д. Известно, что коренные народы Бурятии (буряты, эвенки, сойоты) издревле придерживались шаманизма с со

различными местными вариациями, вобравшими в себя и более архаичные о

родоплеменные верования и культы (Абаева, 2007. С. 3). ^

Концептуализация сложившейся ситуации закрепляла за традиционными конфессиями особую роль, их значимость выводилась из укорененности в быту, культуре, длительности существования на данной территории.

ю

5

О

I—

•

Традиционные религии - механизмы инклюзии

Религиозные организации, относящиеся к традиционным, имеют самый ^

большой опыт выстраивания отношений с государством. Русская православная 1

церковь, Буддийская традиционная сангха России, отдельные шаманы, которые в ш

1990-е годы создали свой центр, — все эти религиозные организации еще в советское ф

<

время адаптировались к условиям, диктуемым органами государственной власти. В о

данном случае обе стороны уже несколько десятилетий встроены в институты ■

религиозной политики, что влечет за собой взаимные ожидания по поводу поведения каждого из агентов. Новые религиозные объединения в данной системе координат для государства являются малоизвестными, рискованными партнерами.

Их поведение плохо предсказуемо, а их включение в существующую систему отношений государства — церкви сопряжено с серьезными затратами. Кроме того, Р?

сами религиозные организации, появившиеся в республике впервые в постсоветский 5

период, не нацелены на долговременное и тесное сотрудничество с органами ■

государственной власти. Они решают более важные для себя задачи, такие как го

закрепление на территории Бурятии, миссионерская деятельность, привлечение новых членов общины. Именно на эти стратегии тратится большая часть ресурсов. о-

Соприкосновение с государством они стремятся свести к минимуму: получению ш

регистрации для того, чтобы продолжить осуществление первоочередных задач. о

Таким образом, сложилась ситуация, при которой две стороны (органы ^

государственной власти и лояльные им религиозные организации) стремились ^

формировать и развивать институты государственного регулирования религии.

Новые религиозные объединения были из этих институтов исключены, но надо р:

отметить, что они и не предпринимали серьезных попыток изменения ситуации. Ьц

После редактирования закона «О религиозной деятельности на территории <7>

Республики Бурятия», институты государственного регулирования религии вновь —

стали неформальными. Из всех нормативно-правовых документов были исключены категории «традиционные», «нетрадиционные религии». Однако на уровне с

-------------------- С£

См.: Из истории религиозных конфессий Бурятии. XX век: сб. документов. Улан-Удэ: Комитет по делам архивов РБ, Э

2001.

повседневных практик и государство, и религиозные организации, ранее получившие статус традиционных, продолжали поддерживать этот дискурс. Это дало основания для разработки концепции «межнационального и межрелигиозного мира и терпимости». Ее тезисы присутствуют в выступлениях крупных политиков, исследованиях, проведенных при поддержке и по заказу органов государственной власти, появляются в СМИ через интервью чиновников, ученых, религиозных деятелей, принадлежащих к традиционным конфессиям, а затем образ «религиозной терпимости», неразрывно связанный с традиционными религиями и усилиями государства по ее сохранению, подхватывают и сами журналисты.

Бурятия не зря считается едва ли не самой толерантной республикой, славится межрелигиозной, межэтнической терпимостью, что радует, и мы стараемся это свойство нашего народа всеми силами поддерживать и развивать (интервью Президента Республики Бурятия)8.

При этом встроенность традиционных религиозных организаций в институты государственной религиозной политики, предполагающая покровительство государства, приводит к тому, что даже в публичном пространстве религиозные деятели позволяют себе обосновывать негативное влияние нетрадиционных религий на толерантную религиозную среду Бурятии: со Излишняя терпимость допустила нашествие деструктивных сект, в том

0 числе мормонов, кришнаитов. Когда мормоны построили свое здание, я спрашивал

^ об этом Геннадия Архиповича (на тот момент мэра г. Улан-Удэ — прим. А.Б.). Он

ы извинялся, объяснял, что пропустил этот факт. С другой стороны, я всегда

- говорю: чем лучше мы будем работать, тем здоровее будет обстановка, меньше

^ сектантов (интервью с главой Улан-Удэнской и Бурятской епархии Русской

° православной церкви) (Никитина, 2013).

® К концу 2000-х гг. институты государственного регулирования религии

^ окончательно оформляются в тесное взаимодействие с традиционными

1 религиозными организациями. Их взаимоотношения принимают форму совместных

ш действий, направленных чаще всего на решение социальных проблем. К таким

^ формам взаимодействия можно отнести совместные мероприятия, официально

0 нацеленные на воспитание молодежи, борьбу с наркоманией, преступностью,

^ абортами и т. д., формально такие отношения закрепляются через договоры о

| сотрудничестве. Буддийская традиционная сангха России, Русская православная

< церковь, мусульманская община согласно договорам оказывают помощь Службе

1 судебных приставов Бурятии в работе с неплательщиками. В 2011 г. ГИБДД

Бурятии в сотрудничестве с Русской православной церковью и Буддийской

^ традиционной сангхой провели серию акций по снижению аварийности на дорогах

о Улан-Удэ. Помимо того, что водителям сотрудники инспекции напоминали правила

. дорожного движения, православный священник окроплял святой водой

го остановленные автомобили, а ламы прямо на дороге проводили молебен (Белькова,

2012. С. 177). Религиозные организации, в свою очередь, разрабатывают концепции о- сотрудничества с органами государственной власти. Например, Русская

ш православная церковь закрепила модель отношений с государством в «Основах

о социальной концепции Русской православной церкви» (Авилова, 2012. С. 96).

^ Таким образом, мы можем констатировать, что после десятилетия

^ существования структуры религиозного поля республики, разбитого на

традиционные и нетрадиционные религии в неформальных практиках, эти нормы р: постепенно начинают получать отражение в формальных правилах. Это тенденция

сейчас только усиливается. В апреле 2012 г. заместитель Председателя

оо Правительства Бурятии выступил с докладом о необходимости оказания

финансовой помощи религиозным организациям, занимающимся решением социальных проблем, т.е. фактически предложил финансировать традиционные

< (лояльные органам государственной власти и государственной политике)

с£ религиозные организации. В июне 2012 г. были приняты соответствующие поправки

о

! См.: (http://zabmedia.ru/?page=articles&text=2915).

в Закон Бурятии о религиозной деятельности. Согласно им, государство финансирует благотворительную деятельность религиозных организаций (те самые социальные акции), предоставляет им налоговые льготы, оказывает финансовую и материальную помощь в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры.

Формальные и неформальные институты религиозной политики

В данном разделе мы попытаемся ответить на вопрос, почему при наличии набора формальных правил взаимодействия государства и церкви, возникают новые? В сущности, религиозные конфессии в республике разделены на две группы по степени включенности в институты религиозной политики. Складывается ситуация, при которой существуют и формальные правила, задающие общие параметры, и неформальные нормы, в рамках которых собственно и осуществляется религиозная политика.

Государство как агент в данной ситуации неоднородно. Оно представлено различными структурами, выполняющими функции государственного регулирования религии. В Бурятии это Комитет по межнациональным связям и межрелигиозным отношениям Администрации Главы Республики Бурятия и Правительства Республики Бурятия, Комитет по межрегиональным связям, со

национальным вопросам, молодежной политике, общественным и религиозным о

объединениям Народного Хурала Республики Бурятия, Глава Республики Бурятия ^

и некоторые другие органы власти, косвенно связанные с осуществлением религиозной политики. Вышестоящие органы власти требуют от нижестоящих ю-

контроля над религиозной ситуацией в республике, усилий по стабилизации 5

межрелигиозных отношений. Ответственные органы власти вынуждены >—

разрабатывать нормы и процедуры, упрощающие их работу или относящиеся к ®

проблемам, не предусмотренным в формальных правилах (Хелмке и Левитски,

2007. С. 200).

Традиционные религиозные организации — это те религиозные структуры, ш

которые включены в систему неформальных норм. Религиозные организации, ^

определяемые как нетрадиционные, из этой системы исключены, поэтому их о

отношения с органами власти тяготеют к формальным институтам, т.е. нетрадиционные религиозные объединения соблюдают законодательство и не более.

Однако мы не можем исключить их из системы неформальных институтов государственного регулирования религии по той причине, что в случае их

столкновения с традиционными религиозными организациями, чаще всего §■

начинают действовать неформальные правила. Традиционные религиозные рГ

организации рассчитывают на поддержку государства в рамках своего о

неформального контракта. Например, протестантская организация в Кижингинском ■

районе официально оформила права на землю, являющуюся предполагаемым оз местом захоронения ученика английской духовной миссии в Забайкалье. Однако в 2012 г. здесь началось строительство буддийского культового сооружения, о

протестантские постройки были разрушены. После чего Глава Комитета по ш

межнациональным связям и межрелигиозным отношениям Администрации Главы о

Республики Бурятия и Правительства Республики Бурятия прокомментировал ^

ситуацию: «Буддисты точно так же могут сказать, что на этом месте раньше был ^

дацан. Я считаю, что надо уметь между собой договариваться» (Ян, 2012). Значение официальной регистрации прав на землю было нивелировано. р:

Религиозным организациям, относимым к традиционным, существование Ь:

неформальных институтов позволяет добиваться скрытых целей, которые они не 00

могут решить в рамках формальных правил. В первую очередь, это поддержка государства в содержании и восстановлении большого объема недвижимости, полученного традиционными религиозными организациями в 1990-2000 гг. Важную <

роль играют и административная поддержка государства, накопление социального си

капитала, который может быть использован для лоббирования интересов

религиозной организации, публичность, как побочный эффект взаимодействия с государством.

Решение органами государственной власти и множеством традиционных религиозных организаций обширного спектра задач в рамках созданных неформальных институтов религиозной политики объясняет их стабильность. Эта система норм и правил адаптируется к изменениям внешней среды и время от времени набирает силу, конкурируя с официальными правилами.

Мы рассмотрели процесс формирования институтов государственного регулирования религии в Бурятии в постсоветский период, а также проанализировали их современное состояние. Институты религиозной политики в республике представляют собой систему неформальных правил, регулирующих взаимодействие государства и лояльных ему религиозных организаций. Их положение обосновывается концепцией традиционности. Нетрадиционные религиозные объединения, исключенные из данной системы, взаимодействуют с государством на основе официальных правил, закрепленных законодательно.

Взаимодействие с традиционными религиозными организациями дает оо органам государственной власти возможность реализовывать религиозную

0 политику, регулировать религиозную сферу в республике, снижать издержки.

^ Государство в ходе осуществления религиозной политики стремится субсидировать

^ лишь небольшое количество религиозных организаций. Это необходимо для

контролирования расходования государственных средств, что проще всего осуществить при работе с управляемой организацией, имеющей продолжительный опыт взаимодействия с органами государственной власти. Традиционные религиозные организации, в свою очередь, получают поддержку и покровительство ,"5? со стороны государства и используют данный контракт для решения собственных

1 задач. Формирующиеся неформальные институты государственного регулирования

(О

§ религии, упорядочивающие религиозные организации по степени лояльности и

ю

о

I—

><

_0

л

_0

<

со

вписанности в систему устанавливаемых им норм, конкурируют с формальными правилами (выражающимися в законодательных актах), иногда частично закрепляются на официальном уровне.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Абаева Л. (2007). Байкальский регион: становление единой мировой =§■ культуры // Бурятия, 14 июня.

^ Авилова О. Е. (2012). Церковно-государственные отношения в свете «Основ

о социальной концепции Русской православной церкви» // Вестник Алтайской

^ академии экономики и права, № 4, с. 96-99.

го Амоголонова Д. Д. (2012). Возвращение хамбо-ламы Итигэлова и новая

^ концепция возрождения Бурятии // Вестник Бурятского государственного

о- университета, № 7, с. 65-70.

ш Белькова А. А. (2012). Процессы десекуляризации в постсоветской Бурятии //

о Вестник Бурятского государственного университета, № 7, с. 177-1 79.

^ Из истории религиозных конфессий Бурятии. XX век: сб. документов. Улан-

^ Удэ: Комитет по делам архивов РБ, 2001.

Манзанова Г. В. (2009). Традиции и инновации: причины возрождения буддизма в Бурятии. Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. Вып. 7. СПб: Российское объединение исследователей религии, с. 251-260.

Митыпова Г. С. (2005). Православие в истории и культуре Бурятии. Улан-Удэ: Республиканская типография. о Никитина Т. (2013). Основа Веры // МК в Бурятии, 13 мая.

< Радаев В. В. (2001). Новый институциональный подход: построение

о; исследовательской схемы // Журнал социологии и социальной антропологии, Т. IV,

о № 3, с. 109-130.

Флигстин Н. (2001). Поля, власть и социальные навыки: критический анализ новых институциональных течений // Экономическая социология, Т. 2, № 4,

с. 28-55.

Хелмке Г. и Левитски С. (2007). Неформальные институты и сравнительная политика: основные направления исследований // Прогнозис, № 2(10), с. 188-211.

Ян А. (2012). Скандальное интервью главного протестанта Бурятии едва не вызвало конфликт // Информ-полис, 19 октября.

REFERENCES

Abaeva L. (2007). Bai kal region, the fo rmation of a single world culture.

Bu ry atia, June 14. (in Russian).

Аvi!ova О. Е. (2012). Ch urch and state relations in the light of «The basis of the social concept of the Russian orthodox church». Bulletin of the Altai Academy of

Economics and Law, no. 4, pp. 96-99. ( in Russian).

Amogolonova D. D. (2012). H ambo lama Itigelov s return and a new concept of revival of Buryatia. Bulletin of the Bu ry a t State U n i versi ty, no.7, pp. 67-70. (in Russian).

Belkova А. А. (2012). The desecularization processes in post-Soviet Buryatia.

Bulletin of the Buryat State Uni vers i ty, no. 7, pp. 177-179. (i n Russian).

From the history of religions Buryatia. XX C entury, coll. of documents. Ulan- ^

Ude, Committe e of Archives of Buryatia, 2001. (in Russian).

M anzanova G. V (2009). T radition and innovation, the causes of the revival of Buddhism in Buryatia. Liberty of conscience aspects, vol. 7. S t. Petersburg, Russian ^

As sociation of the Study of Religion, pp. 251-260. (in Russian). LT)

Mityp ova G. S. (2005). Orthodoxy in the history and culture of Buryatia. Ulan- ^

Ude, Republican Printing I louse. (in Russian).

N ikitina T (2013) . Basis of Faith. MK in B u ry atia , May 13. (in Russian). •

Ra daev V V (2001). Perspective of the N ew Institutionalism, Constructing an JS

Analytical Scheme. Jo urnal of Soci olo gy and Soci al Anthropolo gy, vol. IV, no. 3, pp. 109- ^

130. (in Russian).

caused the conflict. In fo rm~ Pol is, October 19. (in R

ussianl

<

О

О

o

Fi igstei n N. (2001). Fi elds, power, and social skills, a critical analysis of new 0

institutional trends. Economic Sociology, vol 2, no. 4, pp. 28-55. ( in Russian).

He Imke G. and Levitsky S. (2007) . In fo rmal Institutions and Comparative ^

Politics, a Research Ag enda. P rognozis, no. 2(1 0), pp. 188-211. (in Russian). ^

Ian A. (2012). S candalous interview of main Protestant in Buryatia nearly <

<

CD

I

d.

й

oo

Ш

5

I—

oo

<

О

oo

z:

l_L_

О

<

о