CC BY
29
Экономические науки УДК 911.3:636.2 (571.55)
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ПАСТБИЩНОГО ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЯ МОНГОЛИИВ ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ПЕРИОД
INSTITUTIONAL CHANGE RANGELAND MANAGEMENT IN POST-SOCIALIST
MONGOLIA
В.И. Гилъфанова
Институт природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН, г. Чита sevver@bk.ru
V. Gilfanova
Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology of Siberian department of the Russian Academy of Science, Chita
В.З. Багова
Институт природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН, г. Чита bagova_vz@mail.ru
V. Bagova
Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology of Siberian department of the Russian Academy of Science, Chita
O.A. Баранова
Забайкальский государственный университет, г. Чита 0a.09.12@mail.ru
O. Baranova
Transbaykal State University, Chita
Рассматриваются основные проблемы землепользования в Монголии и определяются перспективы их решения с позиций неоинституционализма. Этот подход обладает большим методологическим и эвристическим потенциалом в изучении политико-экономических трансформаций общества в условиях переходной экономики и разрешении возникающих социально-экологических конфликтов. Дается оценка институциональных изменений в пастбищном землепользовании Монголии, произошедших после 1992 г. Сохранение ресурсного потенциала природных экосистем пастбищных земель лежит в основе устойчивого развития Монголии, так как в качестве пастбищ используется более 70 % территории страны. Пастбища представляют собой материальную основу развития животноводства, которое составляет существенную часть экономики Монголии (10 % от ВВП, 14 % доходов страны от экспорта) и является основным источником жизнеобеспечения в сельских районах. Отмечается, что отсутствие формальных норм, регулирующих использование земельных ресурсов Монголии в условиях свободного доступа и бесконтрольной эксплуатации, негативно отражается на состоянии пастбищ, затрудняет выработку долгосрочной стратегии землепользования и создает риски дальнейшей деградации пастбищ. Делается вывод о том, что разработка и введение со стороны государства дополнительных институтов, регулирующих ресурсные отношения общества с жизнеобеспечивающими природными экосистемами, обусловлена необходимостью решения эколого-экономических и социальных проблем, накопившихся в процессе хозяйственного использования земель в постсоциалистический период
Ключевые слова: институт, институциональные изменения, институциализация, сельскохозяйственное землепользование, пастбищны1е земли, Монголия
The article deals with the main problems of land use in Mongolia and outlines the prospects for their solution from the standpoint of neo-institutionalism. This approach has great methodological and heuristic potential in the study of political and economic transformation of society in a transitional economy and resolve socio-environmental conflicts. The evaluation of institutional changes in the pasture land of Mongolia has taken place since 1992. Conservation of the resource potential of natural ecosystems of grazing land is the basis of sustainable development of Mongolia, as used as pasture for more than 70 % of the country. Pastures are the material basis for the
development of animal husbandry, which is an essential part of the economy of Mongolia (10 % of GDP, 14 % of the country's income from exports) and is the main source of livelihood in rural areas. It is noted that the absence of formal rules governing the use of land resources of Mongolia in the conditions of free access and uncontrolled exploitation negatively affects the state of pastures, difficult to develop long-term strategies of land use and creates a risk of further degradation of pastures. It is concluded that the development and introduction of the state of additional institutions governing resource attitude of the society to life-supporting natural ecosystems, due to the need to solve ecological, economic and social problems, piling up on the process of economic use of land in post-socialistic period
Key words: institute, institutional change, institutionalization, rangeland management, pasture land, Mongolia
Работа выполнена при поддержке Программы Президиума РАН «Природные катастрофы и адаптационные процессы в условиях изменяющегося климата и развития атомной энергетики» (Координатор — академик РАН В.П. Лаверов)
Выстраивание структур рыночной экономики в Монголии, последовавшее за социально-политической трансформацией 1990-х гг., затронуло все стороны жизнедеятельности населения страны, в том числе — сферу сельскохозяйственного землепользования.
В период существования социалистической системы и плановой экономики в сохранении природных экосистем пастбищных земель определяющее значение имело действие формальных норм (нормативных документов соответствующих министерств и ведомств, отвечающих за освоение земельных ресурсов). Вместе с тем, оставались сильны и жизнеспособны народные традиции номадизма.
Социально-экономические преобразования, переживаемые монгольским обществом в постсоциалистический период, привели не только к ликвидации основных формальных институтов, регулирующих освоение земельных ресурсов, но и к модернизации длительное время существовавших неформальных правил использования пастбищ. Рост численности скотоводов, кратное увеличение поголовья скота и изменение практик ведения хозяйства обуславливают усиление пастбищной нагрузки и способствуют деградации и опустыниванию земель. Последствия изменений системы сельскохозяйственного землепользования наряду с процессами ари-дизации климата создают угрозу ведению животноводства и ухудшают качество среды обитания населения.
Целью данной статьи является анализ институциональных изменений в сфере использования естественных кормовых угодий в Монголии в постсоциалистический период и изучение их влияния на состояние природных экосистем.
Исследования социально-экологических основ устойчивого развития пастбищного хозяйства Монголии входят в сферу научных интересов представителей Совместной российско-монгольской комплексной биологической экспедиции: П.Д. Гунина, Д.С. Павлова, С.Н. Бажи, Ч. Дугаржава, Д. Рэгдэла, Е.В. Данжало-
о /п о
вой и др. Существенный вклад в изучение социально-экономических отношений в сельском хозяйстве Монголии внесли исследовательские коллективы различных научный учреждений Республики Бурятия и Иркутской области: Байкальского института природопользования СО РАН, Бурятского государственного университета, Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (г. Улан-Удэ); Института географии СО РАН, Байкальского государственного университета экономики и права (г. Иркутск). Современные проблемы номадизма широко освещены в трудах авторов западных стран: М.Е. Фернан-дес-Гименес, Р. Меарнса, Б. Аллен-Диас, К. Хамфри, К. Аптон, Е. Фраткин и др. Исследованиями в данной области занимаются и монгольские ученые (Б. Батбуян, Г. Батнасан, Б. Энхтувшин, Х. Ыханбай, С. Жамсраньяв и др.).
Институциональный подход к исследованию проблем сельскохозяйственного использования земель обществом предполагает выявление и анализ относительно устойчивых, повторяющихся правил землепользования, которые тесно связаны как с природными характеристиками и свойствами осваиваемых земельных ресурсов, так и с социально-экономическими и этнокультурными особенностями данного общества.
Д. Норт, приверженец теории инсти-туционализации, определил институты как «созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми (политические, экономические и социальные). Они включают неформальные ограничения (санкции, табу, обычаи, традиции и нормы поведения) и формальные правила (конституции, законы, права собственности), а также механизмы, обеспечивающие их выполнение» [6].
Создание формальных институтов землепользования, другими словами, институ-циализация «сверху» [3], осуществляется в результате деятельности государства с целью решения эколого-экономических и социальных проблем, возникающих в процессе хозяйственного использования земель. Закрепление вводимых институтов не всегда сопровождается успехом и может занять значительное время.
Возникновение неформальных институтов землепользования (институциали-
зация «снизу», согласно представлениям А.Н. Гуни [3]), предполагает ведущую роль местных условий и обусловлено необходимостью регулирования ресурсных отношений общества с жизнеобеспечивающими природными экосистемами. Характер ресурсных отношений определяется культурно-историческим развитием социума на определенной территории, однако, не является чем-то абсолютно неизменным, законсервированным даже в случае традиционных обществ.
Взаимодействие формальных и неформальных правил формирует институциональную среду, определяющую то, каким образом осуществляется землепользование, что лежит в основе механизмов, способствующих закреплению тех или иных его типов.
Земли сельскохозяйственного назначения составляют более 70 % земельного фонда Монголии (табл. 1). Из них на долю пашни и сенокосов приходится около 3 %, остальная площадь (113 млн га) — это пастбищные земли, расположенные в различных ландшафтных зонах, среди которых выделяются степи гор, лесостепи, степи, степи полупустынь и пустынь. Для каждой зоны характерна особая практика использования пастбищ в процессе выпаса скота — от кочевого скотоводства в пустынной зоне до отгонного животноводства в более плодородной лесостепи [10].
Таблица 1
Структура земельного фонда Монголии на 01.01.2008 г.
№ п/п Категории земель Площадь
тыс. га %
1 Земли сельскохозяйственного назначения 115992,8 74,2
2 Земли поселений 507,9 0,3
3 Земли транспорта, энергетики, связи 366,7 0,2
4 Земли лесного фонда 14226,6 9,1
5 Земли водного фонда 666,1 0,4
6 Земли особо охраняемых территорий и земли специального назначения 24651,5 15,8
Общая площадь 156411,6 100
Источник: [8]
В животноводстве Монголии занято около 300 тыс. человек (треть экономически активного населения страны). Более
140 тыс. семей ведут кочевое и полукочевое хозяйство, так как пастбищное животноводство предполагает круглогодичное
содержание скота на пастбище. Для большинства людей пастьба скота — основной, а часто и единственный источник средств к существованию. Животноводческая продукция, произведенная в личном хозяйстве, является основой питания семьи, используется в качестве платы за покупки, позволяет оплачивать обучение детей, медицинские услуги, оказывать помощь родственникам, живущим в городе, и т.д. [2]. Кроме того, для семей скотоводов выпасаемые животные — источник транспорта и топлива. Животноводческая продукция удовлетворяет потребности легкой и пищевой промышленности в разнообразном сырье.
Животноводство сыграло важную социально-экономическую роль в период разрушения плановой экономики. Прекращение или значительное сокращение работы государственных предприятий, резкое увеличение числа безработных, падение
Развитиеживотн<
уровня жизни наиболее остро переживались городским населением. Сельские жители имели возможность поддерживать свои семьи за счет личных хозяйств. Часть горожан, потерявших работу, мигрировала с началом реформ в сельскую местность, где животноводство стало альтернативным источником жизнеобеспечения [9].
В ходе приватизации активов, которыми располагали коллективные хозяйства, к 1993 г. скот был разделен на паи и передан в собственность граждан. Получение домашних животных в виде пая послужило стимулирующим фактором возврата многих монголов к сельскому хозяйству [10]. В результате описанных процессов к концу 1990-х гг. численность аратов-пастухов увеличилась в 2,8 раза относительно дореформенного значения показателя (табл. 2).
Таблица 2
одства Монголии
Индикаторы 1990 г. 1995 г. 2000 г. 2006 г. 2008 г. 2010 г. 2012 г. 2014 г.
Численность населения, всего, тыс. чел. 2149,3 2251,3 2407,5 2583,3 2683,5 2761,0 2867,7 2995,9
Численность сельского населения, тыс. чел. 924,2 1082,9 1030,5 961,6 1024,3 850,2 941,1 1005,6
Доля сельского населения, % 43 48,1 42,8 37,2 38,2 30,8 32,8 33,6
Численность аратов, тыс. чел. 147,5 390,5 421,4 364,4 360,3 327,2 289,4 293,6
Поголовье скота, млн голов 25,8 28,6 30,3 34,9 43,3 32,8 40,9 51,9
Доля сельского хозяйства, лесного хозяйства и рыболовства в ВВП,% 15,5 38,0 30,9 21,7 19,4 14,3 14,8 н/д
Источник: [11]
Животноводство испытало приток большого количества новых работников, ранее занятых в других отраслях экономики, имеющих гораздо меньше знаний и навыков, чем те, которые всегда были пастухами. Эти люди, пришедшие с фабрик и заводов, долгое время отчужденные от традиционного природопользования, не могли не утратить природоориентирован-ного, экоцентричного мировосприятия кочевника. «Лихолетье» переходного периода заставляло людей думать о собственном выживании даже посредством чрезмерной
эксплуатации ресурсов пастбищ. Бывшие работники промышленности, ранее проживавшие в городах, оказались больше сельских жителей погружены в культуру западной цивилизации и привнесли свое новое мировосприятие в практики ведения сельского хозяйства. Высокая степень «включенности» кочевника в мир природы, неразделимость с ней, диктующая необходимость ее сохранения, сменилась по западному образцу «противопоставленностью» человека миру природы. Традиционные институты землепользования стали
преобразовываться под влиянием логики потребительского отношения к ресурсам экосистем, свойственной западной цивилизации, которую она экспортирует по всему миру вместе с несомненными своими достижениями в области политики и права.
До начала 2000-х гг. сельское хозяйство оставалось ведущей отраслью экономики Монголии, число занятых в которой ежегодно увеличивалось. Поголовье скота выросло на 20 %. «Вклад» животноводства в ВВП в отдельные годы приближался к 40 %. В этот период нагрузка на пастбищ-
Рост ВВП Монголии в 2004-2008 гг. в среднем почти на 9 % в год связан с развитием горнодобывающей промышленности на фоне высоких цен на медь и золото. В этот период действовала импортная квота, предоставленная Монголии со стороны США, разрешающая ей ввозить продукцию текстильной промышленности на емкий американский рынок без таможенных пошлин [4]. Отмена таможенных платежей вызвала рост обрабатывающей промышленности Монголии в среднем на 25,4 %, который привел к повышению потребности в сырье и стал одним из факторов дальнейшего увеличения поголовья коз (с 10,3 до 15,5 млн голов в 2000-2006 гг.).
Экономика Монголии быстро восстановилась после мирового финансового кризиса 2008-2009 гг. С 2010 г. наблюдается двузначный рост экономики, связанный с реализацией крупных инвестиционных проектов в горнодобывающей
ные земли усилилась, но не была критической. Восстановлению экосистем пастбищ в 1990-е гг. способствовали благоприятные агроклиматические условия и относительно непродолжительный срок действия перевыпаса на локальных территориях как стрессового фактора. В структуре стада поголовье лошадей, КРС, верблюдов и овец изменилось незначительно. Двукратное увеличение поголовья коз с 5,6 млн голов в 1992 г. до 10,3 млн голов в 2000 г. произошло в связи с ростом спроса на кашемир (табл. 3).
отрасли. На группу минеральных товаров приходится более 80 % экспорта страны, добыча обеспечивает 40 % от общего объема государственных доходов. Однако в горнодобывающей промышленности занято всего 4 % от общего числа работающих. Основной сферой занятости населения Монголии по-прежнему остается животноводство.
В период плановой экономики использование пастбищ регулировалось коллективными хозяйствами — сельскохозяйственными объединениями (СХО) и госхозами, которые должны были заниматься пастбищеоборотом, поиском оптимальных режимов кочевок, обводнением пастбищ и прочим в целях интенсификации производства животноводческой продукции. С ликвидацией государственных сельскохозяйственных предприятий исчез формальный институт управления пастбищами и контроля за их использованием.
Таблица 3
Поголовье скота в Монголии по видам животных
Виды 1990 г. 1995 г. 2000 г. 2006 г. 2010 г. 2014 г.
млн гол. % млн гол. % млн гол. % млн гол. % млн гол. % млн гол. %
Всего 25,8 100 28,6 100 30,3 100 34,9 100 32,8 100 51,9 100
в том числе:
лошади 2,3 8,9 2,7 9,5 2,7 8,9 2,1 6,0 1,9 5,8 3,0 5,8
КРС 2,8 10,9 3,3 11,5 3,1 10,2 2,2 6,3 2,2 6,7 3,4 6,5
овцы 15,1 58,5 13,7 47,9 13,9 45,9 14,8 42,4 14,5 44,2 23,2 44,7
козы 5,1 19,8 8,5 29,7 10,3 34,0 15,5 44,4 13,9 42,4 22,0 42,4
верблюды 0,5 1,9 0,4 1,4 0,3 1,0 0,3 0,9 0,3 0,9 0,3 0,6
Источник: [11]
После принятия конституции 1992 г. пастбищные земли остались в государственной собственности. Скот признан национальным достоянием, находящимся под защитой государства (п. 5 ст. 5) [1]. Пастухи получили возможность свободно перемещаться и использовать пастбища. Число хозяйствующих субъектов, в роли которых выступили домохозяйства, намного увеличилось. Каждый отдельный пастух сам стал решать, какова будет структура его стада, как кочевать и использовать пастбища; сам стал оценивать возможные риски и искать выход из трудных ситуаций. Главный акцент в землепользовании сместился с обеспечения государством условий, необходимых для повышения эффективности сельскохозяйственного производства в долгосрочной перспективе, на достижение самостоятельно функционирующими домо-хозяйствами собственного экономического благополучия через получение максимально возможного на текущий момент дохода.
Институциональные изменения отразились в смене подходов к решению таких проблем в развитии животноводческой отрасли, как регулирование структуры и поголовья стада, водоснабжение пастбищ, выбор системы кочевания, ветеринарное обслуживание и др., отражающихся на состоянии природных экосистем пастбищных земель и на развитии животноводства в целом.
Большой вклад в ухудшение состояния пастбищ вносит изменение веками складывавшейся структуры стада в сторону увеличения доли коз в общем поголовье. В больших количествах козы являются причиной снижения продуктивности пастбищных земель: объедают кору с деревьев и кустарников, подрывают корни трав, особенно зимой и весной [7]. Монгольские ученые и опытные практики считают, что в общем стаде животных козы не должны превышать 20 % [5]. Таким образом, современное поголовье коз необходимо снизить более чем в два раза. В 2014 г. в целом по стране оно составляло 22 млн голов (42,4 % от общего поголовья).
В настоящее время у государства нет механизма, способного ограничить рост по-
головья коз. За годы становления и развития рыночной экономики так и не был выработан неформальный институт, необходимый для установления эколого-экономического баланса между спросом на козий пух и пастбищным оптимумом поголовья коз. Скотоводы самостоятельно не готовы отказаться от расширения одного из самых прибыльных направлений животноводства. Правовое обеспечение регулирования структуры стада домашнего скота может быть достигнуто через введение государством прогрессивного налога на поголовье коз.
Институциональные изменения в сфере использования естественных кормовых угодий Монголии, произошедшие в постсоветский период, отразились как на социально-экономическом положении сельского населения, так и на состоянии природных экосистем пастбищных земель. «Уход» государства из сферы сельскохозяйственного освоения земельных ресурсов привел к усилению роли неформальных институтов.
В современном животноводстве Монголии, основанном на сочетании новых и старых правил природопользования, значительно меньше стали учитываться многолетние ритмы в динамике природных систем, сократилось сезонное движение скота, произошла интенсификация землепользования вблизи населенных пунктов, главных дорог и источников воды. Вовлечение сельского населения Монголии в рыночные отношения повысило его заинтересованность в росте поголовья скота, которое за последние 25 лет бесконтрольно со стороны государства увеличилось в 2,4 раза, вызвав глубокие нарушения в ландшафтах. В условиях неконтролируемого роста скота и свободного доступа на пастбища институциональные нормы, нацеленные на краткосрочный эффект, не справляются с регулированием выпаса.
Государство остается важным экспортером институтов, которые могут обеспечить экологически безопасное землепользование. Правовой аспект повышения эффективности использования пастбищных земель заключается в совершенствовании земельного законодательства, разработке механизмов применения законов.
Список литературы_
1. Акимушкин Р.В. Правовое регулирование земельных отношений в Монголии // Безопасность бизнеса. 2006. № 2. С. 44-48.
2. Бадмаева Л.В. Этническая идентичность монгольских народов в изменяющемся мире: традиции и современность (на материалах Республики Бурятия и Монголии) / / Мат-лы конф. «Кочевая цивилизация и бурят-монголы», Улан-Батор, 2010. С. 107-112.
3. Гуня А.Н. Современные тенденции в институциализации природопользования горных регионов Кавказа и Средней Азии // Известия РАН. Серия географическая. 2010. № 6. С. 77-87.
4. Даваасурэн А. Экономические условия развития предпринимательства в Монголии // Известия ИГЭА. 2012. № 2 (82). С. 141-144.
5. Дамдын О.С., Мундагбаатар М. Общая характеристика сельского хозяйства Монголии // Мат-лы междунар. заочн. науч. конф. «Экономика, управление, финансы», Пермь, 2011. С. 33-38.
6. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. 180 с.
7. Осодоев П.В., Михеева А.С. [и др.]. Пространственная трансформация пастбищного животноводства Монголии в результате изменения продуктивности «кормящего ландшафта» // Вестник СВФУ. 2013. Т. 10. № 1. С. 124-128.
8. Сайнбаяр С. Организационно-территориальные и экономические основы земельной реформы в Монголии: автореф. дис. ... канд. экон. наук. М., 2009. 27 с.
9. Dzud National Report 2009-2010. Report of the study / ERST, UNDP-NEMA, 2010. 105 p.
10. Jamsranjav C. Sustainable rangeland management in Mongolia: The role of herder community institutions // LRT, 2009. 35 p.
11. Mongolian Statistical Yearbook. Ulaanbaatar, 1998, 2007, 2010, 2013.
List of literature _
1. Akimushkin R.V. Bezopasnostbiznesa (Security business), 2006, no. 2, pp. 44—48.
2. Badmaeva L.V. Mat-ly konf. «Kochevaya tsivilizatsiya i buryat-mongoly» (Materials of the conf. «Nomadic civilization and the Buryat-Mongols»). Ulaanbaatar, 2010, pp. 107—112.
3. Gunya A.N. Izvestiya RAN. Seriya geograficheskaya (Proceedings of the Academy of Sciences. Geographical Series), 2010, no. 6, pp. 77—87.
4. Davaasuren A. Izvestiya IGEA (Proceedings of ISEA), 2012, no. 2 (82), pp. 141-144.
5. Damdyn O.S., Mundagbaatar A.M. Mat-lyMezhdunar. zaochn. nauch. konf. «Ekonomika, upravlenie, finansy» (Materials of the intern. correspondance scientific. conf. «Economics, Management & Finance»). Perm, 2011. P. 33-38.
6. North D. Instituty, institutsionalnye izmeneniya i funktsionirovanie ekonomiki [Institutions, institutional change and economic performance]. Moscow: Foundation for Economic book «Elements», 1997. 180 p.
7. Osodoev P.V., Mikheyeva A.S. [and etc.]. Vestnik SVFU (Bulletin of the NEFU), 2013, vol. 10, no. 1, pp. 124-128.
8. Saynbayar C. Organizational and territorial and economic foundations of the land reform in Mongolia [Organizatsionno-territorialnye i ekonomicheskie osnovy zemelnoy reformy v Mongolii]: Abstact dis. ... cand. econ. sciences. Moscow, 2009. 27 p.
9. Dzud National Report 2009-2010. Report of the study (Dzud National Report 2009-2010. Report of the study); ERST, UNDP-NEMA, 2010. 105 p.
10. Jamsranjav C. Sustainable rangeland management in Mongolia: The role of herder community institutions [Sustainable rangeland management in Mongolia: The role of herder community institutions]: LRT, 2009. 35 p.
11. Mongolian Statistical Yearbook. Ulaanbaatar, 1998, 2007, 2010, 2013 (Mongolian Statistical Yearbook. Ulaanbaatar, 1998, 2007, 2010, 2013).
Коротко об авторах-
ГИльфанова Вера Ивановна, мл. науч. сотрудник лаборатории экономической и социальной географии, Институт природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН, г. Чита, Россия. Область научных интересов: традиционное природопользование коренных народов Байкальского региона, управление социально-экономическим развитием территории
Багова Валентина Зинатовна, науч. сотрудник лаборатории экономической и социальной географии, Институт природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН, г. Чита, Россия. Область научных интересов: сельскохозяйственное природопользование, территориальная организация сельского хозяйства bagova_vz@mail .ги
Баранова Ольга Александровна, канд. геогр. наук, доцент, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия. Область научных интересов: институциональная экономика, управление социально-демографическими процессами территории 0a.09.12@mail.ru
Briefly about the authors_
Vera Gilfanova, junior research worker, Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology of Siberian department of the Russian Academy of Science, Chita, Russia. Sphere of scientific interests: traditional nature management of indigenous peoples of the Baikal region, management of socio-economic development of the territory
Valentina Bagova, research worker, Institute of Natural Resources, Ecology and Cryology of Siberian department of the Russian Academy of Science, Chita, Russia. Sphere of scientific interests: agricultural nature management, territorial organization of agriculture
Olga Baranova, candidate of geographical sciences, associate professor, Transbaykal State University, Chita, Russia. Sphere of scientific interests: institutional economics, socio-demographic processes in territory
Образец цитирования _
Тилъфанова В.И., Багова В.З., Баранова O.A. Институциональные изменения пастбищного землепользования Монголии в постсоциалистический период // Вестн. Заб. гос. ун-та. 2016. Т. 22. № 1.
sevver@bk.ru
С. 113-120.
