CC BY
19УДК 347.42
Е. С. Брылякова, Т. В. Шепель
ИНСТИТУТ ЗАВЕРЕНИЙ ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ В УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЕ И ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В РАМКАХ ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА ОТ 05.04.2013 № 44-ФЗ
«О КОНТРАКТНОЙ СИСТЕМЕ В СФЕРЕ ЗАКУПОК ТОВАРОВ, РАБОТ, УСЛУГ ДЛЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ НУЖД»
Статья посвящена анализу нового института гражданского права «заверения об обстоятельствах», нашедшего легальное отражение в гражданском законодательстве РФ только после принятия Федерального закона РФ от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации». При этом с появлением данного института возникла полемика относительно его правовой природы и отнесения к институту преддоговорной ответственности как его разновидности или как одной из гарантий обязательственных правоотношений. Актуальность темы обусловлена еще и анализом возможности реализации института заверений об обстоятельствах в контексте Федерального закона от 05.04.2013 № 44 «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» в части защиты интересов заказчиков и одного из элементов антикоррупционной составляющей. Ряд правоприменителей категорически не допускают возможности реализации исследуемого института в контрактной системе. Кроме того, в правоприменительной сфере возникает дискуссионный вопрос относительно интерпретации заверений об обстоятельствах и их применении в обязательственных правоотношениях. В статье предпринята попытка определить правовую природу института заверений об обстоятельствах и ответственности за недостоверные заверения, а также обосновать возможность его реализации в контрактной системе в сфере закупок товаров, работ и услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд, в том числе для нужд уголовно-исполнительной системы.
Ключевые слова: заверения об обстоятельствах, односторонний отказ от исполнения обязательства (договора), преддоговорная ответственность, добросовестность.
E. S. Brylyakova,T. V. Shepel
INSTITUTE FOR ASSURANCES AND ITS IMPLEMENTATION IN THE PENAL SYSTEM IN THE FRAMEWORK OF THE FEDERAL LAW OF 05.04.2013 NO. 44-FZ "ON CONTRACT SYSTEM IN
PROCUREMENT OF GOODS, WORKS, SERVICES FOR STATE
AND MUNICIPAL NEEDS"
This article is devoted to the analysis of a new institution of civil law "assurances of circumstances", which was legally reflected in the civil legislation of the Russian Federation only after the adoption of the Federal law of the Russian Federation from 08.03.2015 № 42-FZ "On amendments to part one of the Civil code of the Russian Federation ". At the same
© Брылякова Е. С., Шепель Т. В., 2020 © Brylyakova E. S., Shepel T. V., 2020
time, with the appearance of this institution, there has been a lot of controversy regarding its legal nature and the attribution to the institution of pre-contractual liability as its variety or as one of the guarantees of legal obligations. The relevance of the topic due to the analysis of the feasibility of the Institute for assurances in the context of the Federal law of 05.04.2013 № 44 "On contract system in procurement of goods, works, services for state and municipal needs " in terms of protecting the interests of customers and one of the elements of the anticorruption component. A number of law enforcement agencies categorically do not allow the possibility of implementing the research Institute in the contract system. In addition, in the law enforcement sphere, there is a debatable issue regarding the interpretation of assurances about circumstances and their application in legal relations of obligations. The article attempts to understand the concept and legal nature of the institution of assurances about circumstances and to justify the possibility of its implementation in the contract system in the field of procurement of goods, works and services for state and municipal needs, including for the needs of the penal system.
Keywords: assurances about the circumstances, unilateral refusal to perform an obligation (contract), pre-contractual liability, good faith.
Институт заверений об обстоятельствах нашел свое отражение в гражданском законодательстве РФ совсем недавно — после принятия Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации». Благодаря данному закону в Гражданском кодексе Российской Федерации появилась ст. 431.2 «Заверения об обстоятельствах». Однако буквальное толкование данной нормы не позволяет нам определиться с природой «заверений об обстоятельствах».
При определении сущности «заверения об обстоятельствах» следует исходить не только из российского законодательства, но и прибегнуть к иностранным источникам. Кроме того, весьма интересным представляется соотношение заверений об обстоятельствах с гарантиями. В частности, поднимая вопрос о правовой природе заверений и гарантий, мы не находим на него четкого ответа. Изучая труды ученых, поднимающих данные вопросы, мы натолкнулись на такое суждение, что «правовая природа до сих пор остается не до конца ясной: предположительно, данный институт возник в английском праве, но самостоятельного и устойчивого словосочетания «заверения и гарантии» в английском праве нет» [2, с. 80]. Под заверением (representation) по английскому праву понимают утвержде-
ние (заявление), которое сделано одной стороной другой стороне о факте, который соответствует действительности на момент его предоставления с целью побудить другую сторону заключить договор или совершить какое-либо иное действие в период действия договора [11]. Под гарантией же понимается обещание возмещения всех убытков в случае, если заверение не соответствует действительности. Основным актом, регулирующим вопросы заверений по английскому праву, является Закон Великобритании «О заверениях, не соответствующих действительности» 1967 г. [12]. Анализ данного нормативного акта позволил нам выделить основные моменты: во-первых, законодатель исходит из того, когда было представлено заверение — до или после заключения договора. Если до заключения договора и заверение оказалось ложным, то виновная сторона возмещает убытки. При этом возмещение возлагается на данное лицо, даже если заверение не было обманом. Если же заверение было сделано после заключения договора и оказалось не соответствующим действительности, то пострадавшая сторона вправе требовать расторжения договора и возмещения убытков. Что же касается гарантий, то основное отличие от заверений сводится к тому, что защита прав по гарантиям основывается на договоре и приводит к возмещению убытков. При
этом заверения — это факты прошлого и настоящего, а гарантии — это факты будущего.
Сущность заверений об обстоятельствах по российскому праву раскрывается несколько по-иному. Во-первых, п. 1 ст. 431.2 ГК РФ говорит нам о том, что «сторона, которая при заключении договора либо до или после его заключения дала другой стороне недостоверные заверения об обстоятельствах, имеющих значение для заключения договора, его исполнения или прекращения... обязана возместить другой стороне по ее требованию убытки, причиненные недостоверностью таких заверений, или уплатить предусмотренную договором неустойку». Таким образом, очевидно, что заверения распространяют свое действие, как на ранее существовавшие обстоятельства, так и на обстоятельства, которые действуют в настоящее время или будут иметь юридическую силу в будущем (при исполнении договора). Во-вторых, ст. 431.2 позволяет нам использовать более широкий спектр средств защиты: возмещение убытков или уплата неустойки, признание договора незаключенным или недействительным, односторонний отказ от договора. При этом следует констатировать, что «признание договора незаключенным или недействительным само по себе не препятствует наступлению последствий, предусмотренных абз. 1 п. 1 ст. 431.2 ГК РФ». В-третьих, гражданское законодательство РФ предоставляет повышенную защиту пострадавшей стороне, а именно — возложив на сторону, предоставившую недостоверные заверения при осуществлении предпринимательской деятельности все правовые последствия, предусмотренные п. 1 и 2 ст. 431.2 ГК РФ, если иное не предусмотрено соглашением сторон. При этом виновная сторона лишается права ссылаться на то, что ей не было известно о недостоверности таких сведений.
Кроме того, следует согласиться со справедливым высказыванием Д. И. Гра-вина [3, с. 108], что заверения об обстоятельствах нельзя рассматривать как обяза-
тельства. Исходя из буквального толкования п. 1 ст. 307 ГК РФ, «в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие. либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности». Полагаем, что заверение об обстоятельствах не вызывает обязательства. Однако заверение об обстоятельствах порождает правовые последствия в случае его недействительности, основанные на законе или договоре (право на возмещение убытков, признания его недействительным или незаключенным, прекращение договора), и тем самым позволяет нам признать его особым юридическим фактом (предусмотренное в законе обстоятельство, при котором возникают (изменяются, прекращаются) конкретные правоотношения).
Раскрывая институт заверений об обстоятельствах, весьма интересно рассмотреть его с позиции преддоговорной ответственности. В научном сообществе существует две векторные позиции относительно заверений об обстоятельствах в контексте преддоговорной ответственности. Некоторые ученые считают, что ответственность за недостоверные заверения об обстоятельствах не является преддоговорной ответственностью, предусмотренной ст. 434.1 ГК РФ. В частности, А. Г. Карапетов полагает, что ответственность за убытки при предоставлении ложной информации, предусмотренная ст. 434.1 ГК РФ, возникает в ситуации, когда из-за раскрытия этой лжи договор так и не был заключен. При заключении договора в подобной ситуации применение ст. 434.1 ГК РФ А. Г. Кара-петову представляется не вполне логичным, он предлагает руководствоваться ст. 431.2 ГК РФ [4].
Противоположного мнения придерживается А. Д. Рудоквас, признавая ответственность за недостоверные заверения об обстоятельствах видом преддоговорной ответственности. Во-первых, считает он, преддоговорная ответственность в иностранных правопорядках не локали-
зуется исключительно в сфере урегулирования последствий конфликтов, вызванных спровоцированным стороной переговоров срывом переговоров. В европейской цивилистической традиции преддоговорная ответственность применяется в первую очередь в ситуации, когда договор в итоге был заключен, но впоследствии обнаружились его пороки, ранее контрагенту не известные по вине недобросовестного инициатора заключения договора, либо о данных пороках умолчавшего, либо заверявшего партнера в отсутствии таковых. Во-вторых, «английский институт заверений и гарантий является функциональным суррогатом преддоговорной ответственности в континентальных правопорядках, имеющей, впрочем, более широкую сферу применения, охватывающую не только ситуации введения контрагента в заблуждение обманными или данными по неосторожности недостоверными заверениями, но и случаи недобросовестного умолчания о значимых для контрагента обстоятельствах, приводящего к тому же результату» [9, с. 33-34].
Немаловажным аргументом в поддержку представителей позиции за признание ответственности по ст. 431.2 ГК РФ отдельным случаем преддоговорной ответственности выступает п. 21 постановления Пленума Верховного суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», в котором указаны основания наступления данного вида ответственности за представление неполной или недостоверной информации или умолчании контрагентом определенных обстоятельств, играющих существенную роль при заключении договора.
Таким образом, мы считаем целесообразным рассматривать ответственность за недостоверные заверения об обстоятельствах как частный случай преддоговорной ответственности, который объединяет в себе как ответственность за недостоверные заверения, так и ответствен-
ность за умолчание об обстоятельствах, о которых виновная сторона должна была проинформировать другую сторону, исходя из принципа добросовестности (п. 3 ст. 431.2 ГК РФ).
Весьма интересной видится классификация заверений и гарантий, используемых в международной практике относительно трансграничного займа, представленная П. Н. Вишневским [2, с. 78]. Забегая вперед, применительно к контрактной системе весьма уместным представляется применение таких заверений, как:
- состоятельность (данное заверение предоставляется с целью подтверждения того, что поставщик или лицо, предоставляющее соответствующее обеспечение, не является несостоятельным и не находится в процедуре несостоятельности (банкротства);
- отсутствие информации, вводящей в заблуждение (данное заверение относится ко всем документам и информации, предоставленной заказчику в рамках правоотношений, возникающих из договора);
- отсутствие нарушения законов (данное заверение предоставляется с целью подтверждения того, что поставщик и лица, предоставляющие обеспечение, не нарушают законодательные предписания и не участвуют в судебных разбирательствах);
- соблюдение законодательства о борьбе с коррупцией (данное заверение предоставляется с целью подтверждения соблюдения законодательства в сфере борьбы с коррупцией, а также наличия внутренних документов, регулирующих соответствующие процедуры внутри организаций поставщика и лиц, предоставляющих обеспечение).
Возникает вопрос, относительно каких обстоятельств может быть представлено заверение в целом и в контрактной системе в частности. В частности, п. 1 ст. 431.2 ГК РФ позволяет говорить о таких обстоятельствах, которые имеют значение для заключения договора, его исполнения или прекращения. Именно в данном пункте перечисляются такие обстоятельства, как: относящиеся к предме-
ту договора, полномочиям на его заключение, соответствию договора применимому к нему праву, наличию необходимых лицензий и разрешений, своему финансовому состоянию либо относящихся к третьему лицу. При этом перечень данных обстоятельств не является исчерпывающим, главное, чтобы данные обстоятельства имели существенное значение для контрагента, который полагался на их достоверность.
Остановимся на нескольких возможных вариантах реализации института заверения об обстоятельствах в контрактной системе при применении Федерального закона от 05.04.2013 № 44 «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (далее — Закон о контрактной системе).
В частности, согласно ст. 31 Закона о контрактной системе при осуществлении закупки заказчик устанавливает определенные требования к ее участникам. При этом потенциальные участники в подтверждение требований предоставляют ряд заверений посредством деклараций.
В подтверждение сказанному и акцентируя внимание на деятельность учреждений и органов уголовно-исполнительной системы, обратимся к письму Федеральной антимонопольной службы России от 14.11.2019 № ИА/100040/19 «По вопросу о заключении контракта с учреждением уголовно-исполнительной системы как с единственным поставщиком», в котором определено, что заказчики могут заключить государственный контракт без проведения конкурентных процедур на поставку товара, выполнение работы, оказание услуг в случае если производство товара, выполнение работы, оказание услуги осуществляются непосредственно учреждением и предприятием уголовно-исполнительной системы в соответствии с перечнем товаров, работ, услуг, утвержденным Правительством Российской Федерации. ФАС России обращает внимание, что закупаемые на основании п. 11 ч. 1 ст. 93 Закона о контрактной си-
стеме у учреждения или предприятия уголовно-исполнительной системы товары (работы, услуги) должны быть выполнены (оказаны) и произведены исключительно соответствующими учреждениями и предприятиями уголовно-
исполнительной системы, а указанные обстоятельства должны подтверждаться документами, из которых следует, кто является производителем товара, например, сертификатами соответствия, декларациями о соответствии, документами, оформляемыми в соответствии с санитарными нормами и правилами и т. д. Тем самым участник представляет заверение об вышеуказанных обстоятельствах. Нарушение этого условия может быть расценено как ограничение конкуренции.
Однако, как показывает практика, очень часто участники закупок нарушают данные требования. К примеру, Башкор-тостанское УФАС России посчитало незаконным привлекать субподрядчика к исполнению работ по проведению капитального ремонта. В другой ситуации судами был признан недействительным государственный контракт, по которому учреждение УИС проводило поставку товаров, которые оно не выпускало [10].
Примером нарушения п. 9 ч. 1 ст. 31 Закона о контрактной системе является ситуация, когда общество, принимающее участие в конкурсе на право заключения контракта по выполнению подрядных работ, не задекларировало во второй части заявки на участие в электронном аукционе отсутствие между ним как участником закупки и государственным заказчиком конфликта интересов, посчитав такое декларирование необязательным ввиду отсутствия между ним и заказчиком такого конфликта [6].
Еще одним примером может служить заверение участника закупки посредством предоставления в составе заявки декларации о принадлежности участника закупки к субъектам малого предпринимательства или социально ориентированным некоммерческим организациям без конкретизации вида юридического лица
(решение Дагестанского УФАС России № 710А-2014 от 26.12.2014 (закупка № 0803200014514000005) [7].
Однако следует признать, что не все сведения могут расцениваться как заверения об обстоятельствах. Это касается той информации, которая должна быть проверена комиссией заказчика, и, соответственно, не может выступать заверением со стороны участника закупки. Подтверждением сказанного выступает решение комиссии Мурманского УФАС России № 06-10/16-108 от 05.05.2016, которая признала в действиях комиссии заказчика нарушение Закона 44-ФЗ, так как комиссия не проверила достоверность информации о вложенной в составе заявки лицензии, допустив заявку, не соответствующую требованиям документации. По мнению комиссии Мурманского УФАС России, комиссия заказчика должна была проверить наличие информации о такой лицензии в выписке из ЕГРЮЛ участника закупки и соответствующем реестре лицензий, размещенном на сайте Минпромторга России [7].
Подобного рода нарушения ч. 1 ст. 31 Закона о контрактной системе могут выясниться уже на стадии реализации контракта и, как следствие, позволяют заказчику в соответствии с п. 1 ч. 15 ст. 95 Закона о контрактной системе в одностороннем порядке отказаться от исполнения контракта. Но односторонний отказ в данных случаях принесет больше негативных последствий для заказчика (невыполнение госзаказа, нереализация денежных средств, заложенных в совокупный годовой объем закупок), нежели для контрагента, так как последний даже не будет внесен в Реестр недобросовестных поставщиков. Это объясняется тем, что ст. 104 Закона о контрактной системе позволяет вносить в Реестр недобросовестных поставщиков только сведения о поставщиках (подрядчиках, исполнителях), с которыми контракты расторгнуты в случае одностороннего отказа заказчика от исполнения контракта в связи с существенным нарушением ими условий контрактов). А в письме ФАС России от
16.03.2017 № ИА/16790/17 «По вопросам включения информации в Реестр недобросовестных поставщиков» отмечено, что предоставление ложных сведений не является нарушением условий контракта и, следовательно, не может повлечь в качестве санкции включение в Реестр недобросовестных поставщиков [8].
Таким образом, декларация участника закупки о соответствии требованиям, предусмотренным ч.1 ст. 31 Закона о контрактной системе, — не что иное как заверение об обстоятельствах в контексте ст. 431.2 ГК РФ. Какие же в данном случае наступят последствия для сторон? Ранее мы писали, что это могут быть: возмещение убытков или уплата неустойки. Анализ постановления Правительства РФ от 30.08.2017 № 1042 «Об утверждении Правил определения размера штрафа, начисляемого в случае ненадлежащего исполнения заказчиком, неисполнения или ненадлежащего исполнения поставщиком (подрядчиком, исполнителем) обязательств, предусмотренных контрактом (за исключением просрочки исполнения обязательств заказчиком, поставщиком (подрядчиком, исполнителем)), и размера пени, начисляемой за каждый день просрочки исполнения поставщиком (подрядчиком, исполнителем) обязательства, предусмотренного контрактом, о внесении изменений в Постановление Правительства Российской Федерации от 15 мая 2017 г. № 570 и признании утратившим силу Постановления Правительства Российской Федерации от 25 ноября 2013 г. № 1063» свидетельствует об отсутствии в нем указания на уплату неустойки в случае предоставления ложных сведений. Следовательно, при предоставлении декларации, не соответствующей требованиям, предусмотренным ч. 1 ст. 31 Закона о контрактной системе, возможен единственный вид ответственности — возмещение убытков. Вместе с тем неустойка могла бы эффективно стимулировать участника закупки к предоставлению достоверных заверений. Как справедливо отмечает Г. Александров, у заказчика не было бы
«необходимости доказывать вину и противоправность действий участника закупки, поскольку положения ст. 431.2 ГК РФ не связывают предоставление заверений с виновными действиями лица, их дающего. Достаточным доказательством мог быть сам факт предоставления недостоверных заверений, факт причинения убытков, их размер и причинно-правовая связь между предоставлением ложных заверений и указанными убытками» [1].
Особенно актуальным при реализации контрактной системы с участием уголовно-исполнительной системы является требование со стороны заказчика банковской гарантии. Согласно ч. 1 ст. 45 Закона о контрактной системе заказчики в качестве обеспечения заявок, исполнения контрактов, гарантийных обязательств принимают банковские гарантии, выданные банками, соответствующими требованиям, установленным Правительством Российской Федерации, и включенными в перечень, предусмотренный ч. 1.2 ст. 45 Закона о контрактной системе (на сегодняшний день данная информация представлена Министерством финансов Российской Федерации — «банки, удовлетворяющие требованиям, установленным пунктом 1 статьи 45 Федерального закона от 05.04.2013 № 44-ФЗ»). При этом проверка достоверности банковской гарантии возложена на Федеральное казначейство с целью минимизации случаев появления в реестре Центробанка поддельных банковских гарантий.
Возникает вопрос, возможно ли расценивать предоставление банковской гарантии в качестве заверения об обстоятельствах. Из буквального толкования ч. 5 ст. 45 Закона о контрактной системе у заказчика есть право на рассмотрение поступившей банковской гарантии в срок, не превышающий трех рабочих дней со дня ее поступления. На практике же этот срок может увеличиться до 10-12 дней при типовом оформлении [5]. И соответственно, поставщики сознательно идут на покупку фальшивой банковской гарантии, надеясь, что подлог не обнаружат, либо не слишком внимательно вы-
бирают посредника (сказывается нехватка времени, отсутствие опыта) и становятся жертвами мошенничества [10]. Ведь, как справедливо отмечалось в литературе, в ст. 45 Закона о контрактной системе установлена не обязанность проверки банковской гарантии, а право заказчика, который на практике руководствуется принципом добросовестности со стороны участников контрактной системы. Полагаем, что в данном случае банковская гарантия, предоставляемая контрагентами, а особенно субъектами предпринимательской деятельности, может расцениваться как заверение об обстоятельствах.
Особым случаем выступает предоставление участником закупки банковской гарантии, данной банком в качестве обеспечения другой заявки. В качестве примера может послужить случай, рассказанный в устной беседе с руководителем ЧОУ ДПО Учебный центр «Перспектива» Ю. А. Усенко, когда один из участников закупки предоставил такую банковскую гарантию, полагая, что заказчик не будет вникать в ее содержание. Однако при проверке банковской гарантии данный факт был обнаружен, при этом участник закупки попытался объяснить его тем, что банковская гарантия была перепутана. В результате заявка данного участника была отклонена. В данном случае имеет место яркий пример недостоверного заверения об обстоятельствах, к которому должны применяться правила ст. 431.2 ГК РФ, в том числе и об ответственности.
Таким образом, можно сделать следующие выводы:
1. Заверение об обстоятельствах представляет собой особый юридический факт, в случае его недействительности порождающий правовые последствия, основанные на законе или договоре.
2. Ответственность за недостоверные заверения об обстоятельствах или умолчание об информации, имеющей существенное значение для стороны договора, следует расценивать как частный случай преддоговорной ответственности.
3. Анализ судебной практики по преддоговорным спорам о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ и услуг для обеспечения государственных
и муниципальных нужд позволяет сделать вывод о возможности применения к ним ст. 432.1 ГК РФ.
Литература
1. Александров, Г. Заверения об обстоятельствах в государственных закупках // Про-госзаказ.рф. — 2019. — № 9. — С. 33-42.
2. Вишневский, П. Н. Договор трансграничного займа: право и практика. — М.: Ин-фотропик Медиа, 2018. — 196 с.
3. Гравин, Д. И. Договор банковского кредитования юридических лиц по английскому и российскому праву : дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2013.
4. Карапетов, А. Г. Заверения об обстоятельствах и условия о возмещении потерь в новой редакции ГК РФ // Закон. — 2015. — № 6.
5. Как отличить белую банковскую гарантию по 44-ФЗ от поддельной, или Не доверяй и проверяй. — URL: //https://www.pravda.ru/navigator/chem-otlichaetsja-belaja-bankovskaja-garantija-ot-poddel-noi.html (дата обращения: 25.05.2020).
6. Обзор судебной практики по делам, связанным с разрешением споров о применении п. 9 ч. 1 ст. 31 Федерального закона от 05.04.2013 № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 28.09.2016 // Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. — 2017. — № 2.
7. Предоставление участниками закупки недостоверной информации: административная и арбитражная практика. — URL: //http://www.tendery.ru/forum/viewtopic. php?f=521609&t=2040674&sid=49b9d64180d21b431a7b957f67a34326 (дата обращения: 25.05.2020).
8. По вопросам включения информации в Реестр недобросовестных поставщиков: письмо ФАС России от 16.03.2017 № ИА/16790/17. — URL: https://ppt.ru/docs/ pismo/fas/n-ia-16790-17-132430 (дата обращения: 25.05.2020).
9. Рудоквас, А. Д. Некоторые проблемы применения ст. 431.2 ГК РФ в связи с принципом добросовестности // Вестник гражданского права. — 2017. — № 2. — С. 31-47.
10. ФАС РФ разъясняет, когда можно заключать государственные контракты с учреждениями уголовно-исполнительной системы. — URL: https://fksrf.pro/info/626.html (дата обращения: 25.05.2020).
11. Kelly, D., Hayward, R. Business Law. Cavendish Publishing, 2005. P. 158. — URL: http://law.academic.ru/7343/representations_and_warranties (дата обращения: 25.05.2020).
12. Misrepresentation Act 1967. Официальный сайт законодательства Великобритании. — URL: http://www.legislation.gov.uk/ukpga/1967/7/introduction (дата обращения: 25.05.2020).
References
1. Alexandrov, G. Zaverenija ob obstojatel'stvah v gosudarstvennyh zakupkah[ Assurances of circumstances in public procurement] // https://прогосзаказ.рф, 2019, no. 9, p. 33-42.
2. Vishnevsky, P. N. Dogovor transgranichnogo zajma: pravo i praktika [Cross-Border Loan Agreement: Law and Practice]. Moscow, Inphotropic Media, 2018. 196 p.
3. Gravin, D. I. Dogovor bankovskogo kreditovanija juridicheskih lic po anglijskomu i ros-sijskomu pravu [Agreement on bank lending to legal entities in English-Russian law] : candidate of law thesis. Moscow, 2013.
4. Karapetov, A. G. Zaverenija ob obstojatel'stvah i uslovija o vozmeshhenii poter' v novoj redakcii GK RF [Assurances about the circumstances and conditions for compensation of
losses in the new version of the Civil Code of the Russian Federation] // Zakon [Law], 2015, no. 6.
5. Kak otlichit' beluju bankovskuju garantiju po 44-FZ ot poddel'noj, ili Ne doverjaj i proverjaj [How to distinguish a white bank guarantee by 44-ФЗ from a fake one, or Do not check and check]. URL: https://www.pravda.ru/navigator/chem-otlichaetsja-belaja-bankovskaja-garantija-ot-poddel-noi.html (accessed 5/25/2020).
6. Obzor sudebnoj praktiki po delam, svjazannym s razresheniem sporov o primenenii p. 9 ch. 1 st. 31 Federal'nogo zakona ot 05.04.2013 № 44-FZ «O kontraktnoj sisteme v sfere zakupok tovarov, rabot, uslug dlja obespechenija gosudarstvennyh i municipal'nyh nu-zhd» [Review of judicial practice in cases involving the settlement of disputes concerning the application of article 31, paragraph 9, paragraph 1, of the Federal Law of 05.04.2013 No. 44-ФЗ "On the contractual system in the field of procurement of goods, works and services to meet State and municipal needs"] (art. Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation 28.09.2016 // Bjulleten' Verhovnogo cuda Rossijskoj Federacii [Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation], 2017, no. 2.
7. Predostavlenie uchastnikami zakupki nedostovernoj informacii: administrativnaja i arbi-trazhnaja praktika [Provision by procurement participants of false information: administrative and arbitration practice]. URL: http://www.tendery.ru/forum/viewtopic.php?f= 521609&t=2040674&sid=49b9d64180d21b431a7b957f67a34326 (accessed 5/25/2020).
8. Po voprosam vkljuchenija informacii v Reestr nedobrosovestnyh postavshhikov: pis'mo FAS Rossii ot 16.03.2017 № IA/16790/17 [On the inclusion of information in the Register of unscrupulous suppliers: letter from the Federal Antimonopoly Service of Russia dated 16.03.2017 No. ИА/16790/17]. URL: //https://ppt.ru/docs/pismo/fas/n-ia-16790-17-132430 (accessed 5/25/2020).
9. Rudokvas, A. D. Nekotorye problemy primenenija st. 431.2 GK RF v svjazi s principom dobrosovestnosti [Some problems of applying Art. 431.2 of the Civil Code of the Russian Federation in connection with the principle of good faith] // Vestnik grazhdanskogo prava [Bulletin of Civil Law], 2017, no. 2, p. 31-47.
10. FAS RF raz#jasnjaet, kogda mozhno zakljuchat' gosudarstvennye kontrakty s uchrezhdenijami ugolovno-ispolnitel'noj sistemy [The Federal Antimonopoly Service of the Russian Federation explains when it is possible to conclude government contracts with the institutions of the penal system]. URL: //https://fksrf.pro/info/626.html (accessed 5/25/2020).
11. Kelly, D., Hayward, R. Business Law. Cavendish Publishing, 2005. P. 158. URL: http://law.academic.ru/7343/representations_and_warranties (accessed 5/25/2020).
12. Misrepresentation Act 1967. Official website of UK law. URL: http://www.legislation. gov.uk/ukpga/1967/7/introduction (accessed 5/25/2020).
Сведения об авторах
Брылякова Екатерина Станиславовна: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин, кандидат юридических наук, доцент. E-mail: kots_es@mail.ru
Шепель Тамара Викторовна: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), профессор юридического факультета, доктор юридических наук, профессор. E-mail: tomaser@mail.ru
Information about the authors
Brylyakova Ека1егта Stanislavovna: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), associate professor of the Chair of Civil Law Disciplines, сandidate of law, associate professor. E-mail: kots_es@mail.ru
Shepel Tamara Viktorovna: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), professor of the Faculty of Law, doctor of law, professor. E-mail: tomaser@mail.ru
