CC BY
29А.А. Любая
Институт закладников в дипломатических отношениях Великого княжества Литовского и Крымского ханства в конце XV - первой трети XVI вв.*
Конец XV - первые десятилетия XVI вв. является периодом интенсивного формирования новой системы международных отношений в регионе Восточной Европы. Ярчайшим проявлением этого процесса можно назвать оформление различных дипломатических институтов и учреждений: увеличение интенсивности обмена посольскими миссиями, выделение различных рангов дипломатов в зависимости от их статуса, появление послов, специализирующихся на определенных внешнеполитических направлениях и, наконец, оформление норм и правил дипломатического этикета. Становление этой чрезвычайно символической и условной сферы происходило непосредственно на практике, в итоге двусторонних контактов разных культур и систем ценностей. Именно практической необходимостью объясняется возникновение многих дипломатических институтов, которые со временем приобрели настолько сильную символическую окраску, что их реальный смысл почти утратился. Одним из них стал институт татарских закладников, который возник на границе XV и XVI вв.1
* Проведение исследования стало возможным при поддержке Института интердисциплинарных исследований «Artes Liberales» Варшавского университета (IBI AL UW) и стипендиальной программы MENiSW Республики Польша.
1 В соответствующих источниках относительно лиц которых крымский хан отправлял в Великое княжество Литовское для обеспечения выполнения договоренностей или обеспечения безопасности послов великого князя литовского, встречаются определения типа «нашому послу въ закладе». В современном белорусском языке можно найти два эквивалента этому определению - заложтк и закладтк. Нам кажется, что в понимании слова заклад (доказательство, обеспечение чего-либо) более соответствует термин закладник. Лексическая значимость слова заложник (персона, которая принудительно удерживается одной из враждующих сторон ради того, чтобы заставить государство или организацию, к которой принадлежит данная персона, соблюсти определенные условия) придает рассматриваемому нами
Проблеме татарских закладников в двусторонних отношениях между Великим княжеством Литовским и татарскими государствами ранее не посвящалось отдельных работ. Для комплексного анализа этого явления необходимо решить ряд вопросов: когда закладников стали использовать в дипломатических целях, что предшествовало возникновению этого явления в двусторонних отношениях между Великим княжеством Литовским и Крымским ханством, какие категории закладников существовали, насколько регулярно татарские за-кладники прибывали в Великое княжество Литовское, в каких условиях они удерживались, кем были по происхождению и т.д. Цель данной статьи - попытаться ответить на все эти вопросы, или, другими словами, проанализировать структуру и функции института татарских закладников, а также исследовать его роль в крымско-литовских отношениях.
Причины и время возникновения. Время возникновения института татарских закладников можно достаточно точно локализировать 80-ми гг. XV в. В первом письме великого князя литовского Александра Ягелончика к крымскому хану Менгли-Гирею, в котором он сообщает о смерти отца и о том, что сам стал великим князем литовским, идет речь и о проблеме закладников. В своем обращении Александр напоминает, что незадолго перед смертью великий князь литовский Казимир Ягелончик вместе с послом крымского хана, который возвращался в Крым, собирался направить туда и своего посла черниговского наместника Ивана Борисовича. Но отправил вперед толмача, чтобы хан прислал в залог белого улана Темеша «а то для того, ижъ ты передъ тымъ пословъ его милости въ себе много держивалъ, а не борздо къ его милости отпускивалъ, а иные послы его у тебе въ Орде и померли»2 [АЗР, 1846, с. 118; Pulaski, 1881, с. 221-223].
Факт смерти посла великого князя литовского подтверждают и другие источники. В 1486 г. Казимир Ягелончик в связи с просьбой хана Менгли-Гирея прислать великое посольство упоминает про
явлению насильственный характер, а это не соответствует действительности, что будет обоснованно далее в тексте.
2 В данной публикации тексты документов копий книг Метрики Великого княжества Литовского, выполненные в XVII в. путём транслитерации кириллического шрифта на латиничный в XVII в., печатаются в обратной кириллической транслитерации.
смерть в Крыму пана радного Петра Пашковича и задержание других послов [Pulaski, 1881, s. 216-217; LM-4, 2004, p. 141].
Сохранившиеся книги Метрики Великого княжества Литовского не содержат прямых сведений про само посольство, но оно должно было выехать в Крым не ранее 1483 г., когда Петрашка Пашкович упоминается в актах как маршалок и лидский наместник [Wolff, 1885, s. 175]. Известны несколько писем Мегли-Гирея к Казимиру Ягелончику, датируемых 1484 г. В первом - сообщается, что хан отправил вместе с послом великого князя Якубом, своего посла Карачу и просит прислать с ним «доброго» человека [Pulaski, 1881, s. 214215; LM-4, 2004, p. 102]. Во втором послании, в котором обсуждается проблема «семёновых людей» и денежных выплат на строительство татарами города на Днепре, упоминается и о посольстве Петраш-ки Пашковича, причём из контекста следует, что это - недавнее посольство [LM-4, 2004, p. 102]. Содержание третьего послания касается в основном хозяйственных дел и представляет собою просьбы хана и его приближенных, пересказанные королю и великому князю через того же боярина Якуба [Pulaski, 1881, s. 215-216]. Маловероятно, что в этих письмах не упоминали бы про смерть советника великого князя литовского, если бы она имела место в предыдущий период. Следующее же письмо, в котором и упоминается смерть Петра Пашковича, начинается пересказом «предыдущего» [sic!] крымского посольства Карачи. Заметим еще, что Менгли-Гирей просил прислать не просто человека, а именно «доброго» человека. Эта формула в дипломатических документах определяла посла, который занимал высокое положение и имел достойное происхождение. В отличии от «лёгких» людей, которыми были гонцы, «добрые люди» возглавляли посольства с важными целями.
Таким образом, скорее всего посольство, возглавляемое Петром Пашковичем, и его смерть в Крыму имели место около 1484-1485 г. Ситуация представляется следующим образом. Петр Пашкович поехал с миссией в сопровождении ханского посла к Менгли-Гирею и внезапно умер, возможно, не без татарской помощи, что и вызывало соответствующие решительные меры со стороны дипломатической службы Великого княжества Литовского. А именно, требование обмена послов на равных им по социальному положению закладни-ков. Так, можно полагать, что смерть боярина Петра Пашковича, маршалка и наместника лидского, стала поводом к появлению данного дипломатического института. Но его генезису способствовали,
в первую очередь, сложные условия службы великокняжеских послов при крымском хане. За период времени, который предшествовал смерти Петра Пашковича, не имеется прямых описаний бытовых условий жизни дипломатов Великого княжества Литовского в Крымском ханстве. Однако в переписке между Казимиром Ягелончиком и Менгли-Гиреем за 1480-1484 гг. постоянно обсуждался вопрос об обоюдной задержке послов и гонцов. Кроме этого существовала реальная угроза быть ограбленными в дороге, т.к. после разграбления Киева в 1482 г. южные границы Великого княжества Литовского постоянно подвергались татарским наездам. Например, около 1495 г. великий князь Александр отправил князя Василия Львовича Глинского в Заволжскую Орду для подтверждения перемирия и восстановления контактов. Сведения про это сохранились в книгах Метрики Великого княжества Литовского [Pulaski, 1881, s. 226]. По дороге посольский отряд захватили крымские татары, князя «побили», забрали стада и другое имущество, а после отправили Василия Глинского в Перекоп. Этот пример кажется достаточно красноречивым, несмотря на политическую подоплеку дела, которая отражала противостояние Крымского ханства и Большой Орды и которая, в данной ситуации, могла влиять на судьбу посольства в Заволжскую Орду. Взамен за возвращение Василия Глинского великий князь Александр обещал хану Менгли-Гирею вернуть всех задержанных крымских послов [Pulaski, 1881, s. 230].
Вероятно, и до смерти Петра Пашковича и после нее, задержание послов было дополнительным средством обеспечения собственных интересов и выполнения достигнутых условий, коими активно пользовались обе стороны. В этом контексте институт татарских за-кладников можно рассматривать и как логическое продолжение практики задержания дипломатов. Но тогда возникает вопрос, почему параллельно с ханскими не существует великокняжеских закладни-ков? Ответ на этот вопрос очень прост - условия быта и безопасность великокняжеских послов в Крымском ханстве были значительно хуже, чем крымских в Великом княжестве Литовском. Татарские царевичи на территории великого князя были защищены в правовом плане. Каждому послу выдавался глейт - специальный документ, в котором прописывался неприкосновенный статус посольства, его маршрут, наличие сопровождения и т.д., этот акт был обязательным для выполнения всеми местными органами власти. В системе государственного и административного аппарата Великого княжества
Литовского этого было достаточно, чтобы обеспечить относительную безопасность посольским отрядам. Кроме этого, татарские посольства удерживались за счет средств Скарба (казны) Великого княжества Литовского, а дипломаты одаривались ценными подарками. Потому не существовала формального основания требовать заклад-ников со стороны Великого княжества Литовского. В то время как угроза расправы над послами великого князя литовского сохранялась даже тогда, когда они находились при самом хане: «А которых мы послов н(а)шых до тебе, брата н(а)шого посылаем, тыи послы и толмачы нашы нам жалують, ижъ тамъ их у тебе, брата н(а)шого имають и соромотят, и грабять, и бьють безъвинне, и в великои непочестности наши послы у тебе, брата н(а)шого тамъ жывут» [LM-11, 1997, p. 118]. Причем эта проблема оставалась нерешенной десятилетиями.
Татарские царевичи как закладники в Великом княжестве Литовском. При этом необходимо отметить, что выдача закладников в обмен на послов великого князя литовского была не единственной формой существования этого дипломатического института. Вероятнее всего, первые переговоры о закладниках между Казимиром Яге-лончиком и Менгли-Гиреем велись относительно ханских сыновей. Так, в присяжной грамоте 1484 г. Менгли-Гирей берет обязательства отдать сына в заклад, а если не выполнит своего обещания, то «братство и приязнь отошла» [Pulaski, 1881, s. 214]. Эта присяга была дана ранее, чем сообщение о внезапной смерти Петра Пашко-вича. В данном случае практика использования царевичей-закладни-ков, скорее всего, заимствована непосредственно из политических традиций Османской империи, где монархи зависимых государств были вынуждены отправлять своих сыновей к султану в качества обеспечения личной лояльности. Такие факты известны, например, из истории турецко-молдавских взаимоотношений. При этом необходимо отметить, что подобные традиции были известны в Восточной Европе и в более ранний период. Можно вспомнить хотя бы сыновей великого князя Витовта, скончавшихся в Пруссии, где они находились в качестве заложников верности отца.
Но возникает следующий вопрос: почему впервые разговор между великим князем литовским и крымским ханом о закладе царевичей зашел только в середине 80-х гг. XV в.? На рубеже 70-80-х гг. XV в. предшествующая система двусторонних крымско-литовских взаимоотношений начала давать сбой. В 1474 г. великий князь московский
Иван III отправил первое посольство к крымскому хану Менгли-Гирею с целью установить дипломатические отношения и заключить наступательный союз против польского короля и великого князя литовского Казимира Ягелончика и хана Большой Орды Ахмета3. До этого времени Великое княжество Литовское фактически было единственным дипломатическим партнером Крымского ханства на международной арене. Посольская служба Великого княжества Московского смогла нарушить эту монополию, что принесло свои плоды. Существует версия, что именно военная акция Менгли-Гирея не позволила великому князю литовскому Казимиру Ягелончику привести свою армию к Угре в 1480 г. на помощь хану Ахмату. Захват Киева татарами в 1482 г. стал последней каплей, которая окончательно разрушила предыдущую систему политических гарантий во взаимоотношениях между Крымским ханством и Великим княжеством Литовским, основанную на общности интересов и практике письменных обязательств. Этот наезд был неожиданностью для жителей Великого княжества Литовского. Среди прочих пленников татары захватили и киевского воеводу Ивашку Ходкевича4 вместе с семьей.
Полагаем, что переговоры о передаче в залог сына Менгли-Ги-рея не имели результата ни в 1484, ни в 1485 г. По сообщениям Метрики Великого княжества Литовского о посольстве Яна Давой-
3 В это время именно монархи являлись субъектом международных отношений, они олицетворяли государство. Потому наступательные и оборонительные союзы заключались между конкретными монархами против других монархов, а межгосударственные отношения осуществлялись путем личных отношений между представителями монарших дворов. В связи с этим, после смерти одного монарха все предыдущие межгосударственные соглашения считались аннулированными и новые должны были заключаться вновь. Этим активно пользовались татары. Когда до них доходили слухи о смерти предыдущего великого князя литовского, они совершали наезд на южные рубежи Великого княжества Литовского и Польского королевства, ведь мирное соглашение с умершим монархом автоматически утрачивало силу. Чтобы избежать таких неприятностей, великие князья литовские заключали соглашение за себя и своих детей.
4 Ивашка (Иван) Ходкевич (около 1430-1484) - господарский марша-лок в 1470-1479 гг., наместник лидский и витебский, староста луцкий, воевода киевский. При захвате Киева татарами был взят в плен. Через два года умер в Крыму. Вместе с ним в плен попали его жена и дочь. Вопрос об их выкупе поднимался дипломатами великого князя в течение нескольких лет.
новича и Якуба Домоткана 1486 г. в Крымское ханство содержится требование великого князя к хану: «...а сына своего первородного нам даси, как жо еси и первеи того к нам о том неоднокрот всказывал...» [Pulaski, 1881, s. 214-219]. Скорее всего, речь идет о старшем сыне Менгли-Гирея - Мехмет-салтане, будущем крымском хане Мехмет-Гирее I. Ультимативное требование выдачи именно старшего сына хана со стороны великого князя позволяет глубже вникнуть в смысл такого явления, как «царские закладники». Каждое событие, каждый мелкий факт в двусторонних отношениях средневековых государств наделялся сакральной значимостью. Так, отправка посольства, тем более «великого», которое должно подтвердить клятву монарха, кроме практической насущной необходимости имело сакральное значение. Посол, в особенности, когда произносил текст послания, являлся персонифицированным воплощением свободы своего монарха. Посол не имел право на личный взгляд и чувства, над его персоной и устремлениями доминировала цель посольства, заложенная пожеланиями монарха. Не зря Менгли-Гирей, когда сообщал через послов свое мнение, часто писал в сопроводительном листе: «велели есмо (имя посла. - А.Л.), слузе своему сло-вомъ мовити нашы речы, такъ ведавъ, верте ему» [LM-5, 1993, p. 232]. Потому обиды, нанесенные послам, рассматривались как личные обиды монарху; исключением являлись случаи, когда послов ловили на «отсебятине». Дело было значительно сложнее, когда в качестве гарантий требовали царевича, да еще старшего. Как уже отмечалось выше, монарх в те времена являлся воплощением государства, таким образом, его старший сын-наследник олицетворял будущее этого государства. Обычно такой акт в двусторонних межгосударственных отношениях указывал не только на более низкий статус монарха, который выдавал закладника, но и почти безвольную покорность сюзерену. Подобные отношения были у Крымского ханства только с Османской империей после 1475 г. [См. подробнее: Смирнов, 2005, с. 210, etc.]. Так, само обсуждение Великим княжеством Литовским вопроса о выдаче старшего сына Менгли-Гирея свидетельствует о больших амбициях его дипломатии. Но реальное положение татарских царевичей-закладников в Великом княжестве Литовским не позволяет полагать, что на самом деле двусторонние отношения носили подобный характер [Об этом смотри ниже. -А. Л.]. При этом российский исследователь А.В. Виноградов считает, что требования выдать старшего сына, в данном случае Мехмет-сул-
тана, были превентивными и всегда a priori сводились к требованиям передачи старшего внука, что было понятным обеим сторонам5.
Краткий очерк истории вопроса о татарских закладниках по дипломатическим документам. За период 80-90-х гг. XV в. нам известно не много дипломатических документов, которые касаются проблемы закладников. Во-первых, это связано с плохой сохранностью актовых источников посольского отдела Метрики Великого княжества Литовского. Документы некоторых дипломатических миссии этого времени, про которые нам известно из косвенных источников, не сохранились до нашего времени, либо первоначально не были занесены в книги Метрики. Во-вторых, вопрос о закладниках, как в обмен на послов великого князя, так и царевичей, был наиболее актуальным, когда после военных компаний возникала необходимость заключить мирное соглашение с долгосрочной перспективой. Последние годы управления Казимира Ягеллончика и большая часть правления его сына великого князя Александра характеризуются напряженными отношениями между Великим княжеством Литовским и Крымским ханством преимущественно по вопросу «Ахматовых детей»6.
Рассмотрим несколько ярких примеров обсуждения вопроса о закладниках в непосредственной практике дипломатических отношений между Великим княжеством Литовским и Крымским ханством.
Первый такой пример иллюстрирует ситуацию, когда переговоры про выдачу татарской стороной закладника не завершились положительным результатом. После смерти Казимира Ягеллончика в
5 Эта точка зрения была высказана уважаемым Александром Вадимовичем во время обсуждения доклада автора по проблеме царевичей-закладников в дипломатических отношениях между Крымским ханством и Великим княжеством Литовским в XV - первой трети XVI вв. на международной научной конференции «Судьбы славянства и эхо Грюнвальда: Выбор пути русскими землями и народами Восточной Европы в средние века и ранее новое время», которая проходила 22-24 октября 2010 г. в Санкт-Петербургском государственном университете.
6 После смерти предпоследнего хана Большой Орды Ахмата остались его сыновья, к которым формально переходила власть. Менгли-Гирей стремился захватить Большую Орду, используя право опеки над «Ахматовыми детьми». Казимир Ягеллончик дипломатическим путем пытался удержать Большую Орду в кругу союзников Великого княжества Литовского, что естественно шло в разрез с интересами Крымского ханства.
1492 г. между Великим княжеством Литовским и Великим княжествам Московским началась война за так называемую «отчину» -восточнославянские земли, которые находились под властью великих князей литовских. Во время военных действий московский князь пользовался помощью татарской армии Менгли-Гирея [Koneczny, 1927, s. 179-189]. Однако после тяжелых переговоров 5 февраля 1494 г. между великими князьями Александром Ягелончиком и Иваном III было заключено соглашение, которое, кроме прочего предусматривало совместную борьбу против татар [Сб. РИО, 1882, с. 129]. Исходя из своего геополитического положения, Менгли-Гирей не был заинтересован в мирном соглашении между Великим княжеством Литовским и Великим княжествам Московским и приложил все усилия, чтобы разорвать этот союз. В том числе в 1495 г. он организовал наезд на «украины» Великого княжества Литовского. В итоге сложной политической игры, в которую кроме Менгли-Гирея и Александра были втянуты Иван III и турецкий султан Баязид, в 1496 г. начались переговоры о мире между Крымским ханством и Великим княжеством Литовским: летом к великому князю литовскому Александру прибыл гонец Гасан с ярлыком, в котором хан предлагал мир и союз [Pulaski, 1881, s. 227]. В ответ 8 августа 1496 г. в Крым было направлено посольство Каспара Германовича, чтобы хан принес присягу перед послом и передал ему пленных. Интересно, что Каспар Германович повез с собой три так называемых «девятных» поминка [Pulaski, 1881, s. 227]. Обычно такой вид дани высылали восточнославянские князья татарским ханам в XIV-XV вв., как знак своего зависимого положения. Нам не известно, как рассматривали «девятные» поминки в Крымском ханстве в конце XV -начале XVI вв. Но со стороны дипломатии Великого княжества Литовского безусловно это демонстрация высокого уважения по отношению к Менгли-Гирею. После этого из Крыма с новыми ярлыками приехал ханский слуга Хожа-Бердей. Из письма, отправленного великим князем Александром в ответ, становится ясно, что посольству Каспара Гармановича предшествовал отъезд гонца с письмом. Возможно, что гонцом был княжеский переводчик Берендей. В своем письме великий князь Александр просит прислать в Киев в заклад Каспару Германовичу ханского улана [Pulaski, 1881, s. 229]. Но Мен-ли-Гирей не дождался ответа из Вильно. Можно полагать, что отпущенный в Крым татарский гонец Гасан предупредил хана про литовское посольство Василия Глинского в Заволжскую Орду. После чего
прежний татарский дипломат лично возглавил армию, которая разорила Волынь и перехватила Василия Глинского [Pulaski, 1881, s. 229]. Таким образом, обмен закладника на посла не произошел.
Еще раз вопрос о татарских закладниках поднимался во время войны Великого княжества Литовского и Великого княжества Московского 1500-1503 гг. Менгли-Гирей в очередной раз вел переговоры одновременно и с литовскими, и с московскими дипломатами. После разгрома великоордынского хана Ших-Ахмата в 1502 г., Менгли-Гирей отправил посольство к великому князю литовскому с предложением мира и просьбой прислать для заключения соглашения князя Дмитрия Путятича, киевского воеводу [Pulaski, 1881, s. 266]. Великий князь Александр согласился срочно прислать к хану Дмитрия Путятича, но попросил за него в Киев в качестве залога «прыслати в его место, (поки он от тебе зездит), от своих князеи так доброго чоловека как он». Таким человеком, по мнению великого князя, мог стать князь Тювикель Давлетек7, или равный ему по происхождению и положению [Pulaski, 1881, s. 266-267]. Со следующим посольством в 1503 г. великий князь Александр снова поднимает вопрос про закладника, в обмен на киевского воеводу. На этот раз в таких выражениях как «а ты мел до Киева прыслати ..., и тот ... мел в Киеве змешкати до тых часов, поки князь Дмитреи от тебе зездил»; имя закладника опущено [Pulaski, 1881, s. 267]. Но обмена не было ни в 1503, ни в 1504 г.
В конце 1504 г. из Кракова отправилось посольство к Менгли-Гирею во главе со Львом Тышкевичем. В письме, которое было направлено с посольством, великий князь напоминает, что крымский хан неоднократно просил прислать киевского князя Дмитрия Путя-тича для заключения «вечного» мира. О согласии Менгли-Гирей просил сообщить заранее, чтобы он успел отправить в Киев «в заклад» Бахтияра-мурзу [Pulaski, 1881, s. 270-272]. Как видим, речь уже шла о другой персоне закладника, но его статусное положение сохранилось, ведь Бахтияр-мурза - сын князя Давлетека. Но и на этот раз дело не было завершено. Отправленный за Бахтияром-мурзой в октябре 1504 г. гонец Федор Калантаев не возвратился из Крыма [Pulaski, 1881, s. 269-270]. Следующий дипломат Петр Фурс вернулся с татарским гонцом. От них стало известно, что Федор
7 Князь Давлетек - старший сын князя Именека, глава наиболее влиятельного в Крыму клана Ширинов.
Калантаев ждет Бахтияра-мурзу и князя Карачибея [Pulaski, 1881, s. 273-275]. Но тот через какое-то время возвратился с ханским посланником Хежам Бердеем: после отъезда Петра Фурса Менгли-Гирей узнал, что его купцов и послов ограбили казаки, и он отложил отъезд Бахтияра-мурзы, пока Александр не вернет имущество и не покарает воров [Pulaski, 1881, s. 273-275]. Следующий посол великого князя Лев Тышкевич должен был сообщить хану, что великий князь выполнил его просьбу и отправляет в Крым татарских послов вместе с Федором Калантаевым. В свою очередь, Менгли-Гирей по просьбе великого князя должен послать в Киев Бахтияра-мурзу, как только эти татарские послы возвратятся [Pulaski, 1881, s. 270-272]. Так как переговоры затягивались, соответствующие просьбы были направлены к «литовской партии» при ханском дворе. В том числе, отдельное посольство князя Глеба Пронского было отправлено к старшему ханскому сыну Мехмет-Гирею, и к самому Бахтияру-мурзе [Pulaski, 1881, s. 275-276]. Последний текст - уникальный и интересный сам по себе, ведь к закладникам посольства по обыкновению не отправлялись. В нем оговорены условия содержания закладника, что позволяет осмыслить значимость данного института в практике дипломатических отношений между Крымским ханством и Великим княжеством Литовским. Переговоры по вопросу обмена посла на закладника пошли по новому кругу после смерти князя Дмитрия Путятича в 1505 г. По этому поводу от великого князя Александра в Крым было отправлено новое посольство с просьбой задержать Бахтияра-мурзу до выбора нового великого посла [Pulaski, 1881, s. 276-277]. Им стал боярин Якуб Ивашенцевич. Его посольство было отправлено в Крым в том же 1505 г. Таким образом, можно полагать, что Бахтияр-мурза все же приехал в Великое княжество Литовское.
Третий сюжет связан с выдачей закладников царского происхождения. Переговоры по этому вопросу шли в чрезвычайно сложной международной обстановке 1508-1512 гг. Великое княжество Литовское и Великое княжество Московское в 1508 г. подписали мирное соглашение, которое завершило войну 1507-1508 гг. Но оно же рассматривалось только в качестве временного перерыва в боевых действиях. Обе стороны надеялись на поддержку Крымского ханства в следующей войне и вели с Менгли-Гиреем интенсивные переговоры. К тому же в 1510 г. началась борьба за турецкий престол: принц Селим выступил против отца Баязида II и брата Ахмеда.
Селим смог привлечь на свою сторону и крымского хана Менгли-Ги-рея. Не последнюю роль в этом союзе сыграл брак между Сулейма-ном, сыном Селима, и дочерью Менгли-Гирея. Поэтому Сигизмунду Старому, польскому королю и великому князю литовскому, было вдвойне сложно оградить южные границы от татарских наездов.
Основной источник, по которому мы можем восстановить процесс переговоров между Великим княжеством Литовским и Крымским ханством в этот период, - 7-ая книга Метрики Великого княжества Литовского («Книги справъ поселскихъ, такъ тежъ данинъ и инъшихъ листовъ поточныхъ за панованья Короля Его Милости Жик-гимонта Старого» 1506-1513 гг.) [НИАБ]. В ней содержатся инструкции послам Великого княжества Литовского и дипломатическая переписка между Сигизмундом Старым и Менгли-Гиреем. Однако документация по некоторым миссиям не сохранилась. Многие подробности истории с татарскими царевичами-закладниками, которые не прослеживаются по крымско-литовской дипломатической переписке, сохранились в переписке молдавского господаря Богдана V с польским королем и великим князем литовским Сигизмундом Старым.
После сверки информации документов и их источниковедческого анализа ситуация выглядит следующим образам. Еще в 1508 г. крымский хан Менгли-Гирей предлагал отправить в Великое княжество Литовское своего сына для урегулирования сложных двусторонних отношений [НИАБ], но сделать это было очень не просто, ведь крымский хан выставлял ряд условий. Во-первых, еще со времен правления Александра Ягелончика Менгли-Гирей настаивал на регулярных выплатах - «поминках» или «упоминках». В XV -начале XVI вв. выплаты были нерегулярными, обычно переправлялись через посольства и зависели от желания великих князей. Сам хан Менгли-Гирей, царевичи, мурзы и уланы должны были просить для себя подарков, приводя доказательства своей службы на пользу Великого княжества Литовского и Польского королевства. Ситуация не удовлетворяла крымскую сторону, и в конце первого десятилетия XVI в. Менгли-Гирей поднял вопрос о регулярных выплатах. Его основной аргумент - остановить бесконтрольные татарские наезды возможно только заплатив всем тем, кто имеет свои военные отряды. Безопасность южных границ владений Сигизмунда Старого оценивалась от 10 до 15 тысяч злотых. Во-вторых, крымский хан настаивал на отдельных посольствах из Кракова и Вильно, ведь это вдвое увеличивали прибыли крымских дипломатов. Хотя практической
необходимости в этом не было, так как Великое княжество Литовское чаще всего представляло и интересы Польского королевства. В-третьих, Менгли-Гирей требовал убить последнего великоордын-ского хана Ших-Ахмата, который после разгрома в 1502 г. был почетным пленником в Великом княжестве Литовском [НИАБ].
Поэтому в 1508 г., стремясь исправить запутанные отношения с Крымским ханством, великий князь Сигизмунд Старый предлагал Менгли-Гирею прислать одного из своих сыновей: «естли цар спра-ведливе усхочеть с нами братъство и приязнь держати, тогъды нехаи межи царевичовъ своихъ обравъши сына своего к нам пришлет на пятьдесят конехъ, нехаи бы тот его царевичъ завъжъды мешкал в насъ на дворе нашом, а мы его хочем ховати в почесности и в данине такъ, какъ на царевича слушит.» [НИАБ]. В самом начале 1509 г. в качестве главного условия приезда в Великое княжество Литовское нескольких царевичей и благородных татар крымская сторона вновь назвала смерть Ших-Ахмата: «... по нашому слову неприятеля нашого Шиг Ахмата, царя, вбити и згубити, а после того ж Кулзюмана с тою вестью к нам пришлите (...) штожъ неприятеля вашого Шиг Ахмата згублено, и на то вжо вы передъ нами прави будете и до насъ вскажите, и мы вжо сына своего к вам пошлем, и Магъмет Кгиреи солтанъ сына своего пошлет, а княз Окгиашъ сына своего к вам, королю, брату нашому, в закладе пошлем» [НИАБ].
Через некоторое время среди персон, которые должны были приехать в Киев, находим имя крымского калги Мехмет-салтана. На этот раз предполагалось, что закладники выполнят важные и чрезвычайные дипломатические обязанности. Летом 1510 г. в письме к Си-гизмунду Старому Менгли-Гирей пересказывает предложение польского короля и великого князя: обменять жизнь Ших-Ахмата на Михаила Глинского, которого крымский хан должен выпросить у великого князя московского Василия. С учетом важности ситуации и статуса пленных, со стороны Крымского ханства в обмене должен был участвовать старший сын Менгли-Гирея Мехмет-салтан, а обмен должен был совершиться в Киеве [НИАБ]. Интересно, что другие документы посольских книг Метрики Великого княжества Литовского ничего не сообщают про такую инициативу со стороны дипломатии великого князя литовского. Далее в этом же письме Менгли-Гирей утверждает, что его приближенные князья и уланы посоветовали ему оставить у великого князя литовского другого своего сына Ахмет-салтана: «потом Ахмамат Кереи солтанъ сам едучи
с королем Жикгимонтом, братом вашимъ, видивъ ся и веру и присягу потвердивши, приедеть, ничого лихоты не останецъ» [НИАБ]. В другом ярлыке Менгли-Гирея в качестве кандидатуры закладника называется еще и его внук Богатырь-салтан, сын калги Мехмет-салтана [НИАБ] (в течение многолетних переговоров его заменил другой внук Менгли-Гирея - Кемелеш-салтан). Уже в конце 1510 г. вопрос о судьбе Ших-Ахмата в переписке между крымским ханом и великим князем литовским не обсуждался. Планировалось, что царевичи приедут в Киев, где их встретят «высокородные паны» Великого княжества Литовского и отвезут к великому князю (скорее всего, имелось в виду - в Вильню). А послы Сигизмунда Старого после встречи с царевичами в сопровождении татар должны были поехать к крымскому хану и отвезти ему 15 тысяч злотых упоминок [НИАБ].
Хан Менгли-Гирей затягивал переговоры. А тем временем, люди из «литовской партии» при хане, в которую входили пленный польский земянин Янушка, некий «фрязин Маркетов зять», Ахмет-сал-тан, князь Япанча и другие высокородные татары, сообщили послу Сигизмунда, что хан собирается нарушить соглашение с Великим княжеством Литовским и разграбить земли молдавского воеводы, а потом напасть и на земли короля и великого князя [НИАБ]. Переговоры затягивались по разным причинам: задержки посольств, болезнь Ахмет-салтана и т.д. Чтобы склонить весы на свою сторону, летом 1511 г. великий князь Сигизмунд Старый решил отправить поминки со своим посольством во главе с наместником остринским паном Станиславом Скиндеревичем без закладников. При этом посол должен был заверить хана в том, что царевичи будут приняты на самом высоком уровне [НИАБ]. Насколько сложной и непонятной была ситуация, свидетельствует письмо Сигизмунда Старого к молдавскому воеводе Богдану V: <А што твоя милость писалъ к нам, ижъ тые слухи дошли васъ, ижъ сими разы татарове возят ся на сюю сторону Днепра, а того ведома нетъ, куды ся мают обернути тыми воиски, в нашу землю або у вашу. Ино о тых воискахъ и мы твоеи милости даемо ведати, ижъ тыми разы писал к нам Мендли Кгиреи, цар перекопъскии, ижъ шлет к нам своих царевичовъ Ахматъ солтана, сына своего, и внука своего Кемелешъ солтана на земешкане, на знамя верного братства, которое ж бы мяло промежку нами и панствъ наших быти, а тые гонцы наши, которых жо есмо перво сего до царя послали, которые жъ и тыми разы ещо в него суть, писали к нам поведаючи о том деле тым обычаемъ,
ижъ Мендли Кгиреи, царъ, приехавши на Днепръ къ Тованю мает ничого не мешкаючи сыновъ своихъ Ахматъ солътана и внука своего Кемелешъ солтана до Киева прислати, а мают деи их до Черкасъ дватцать тысячъ татар проводити, а сынъ деи царевичовъ стар-шии Магъметъ Кгиреи солътан з другими двадцатма тысячми людеи мает поити у твоее милости землю воевати. Ино мы што слышачи отъ гонцовъ наших то твоеи милости, яко приятелю на-шому, даемо ведати, а сами еще не естъесмо того миру с ним певъ-ни. А и о тых царевичох не розумеем, естли к нам в нашу землю поидуть на змешкане, абы з ыным которымъ злым вмыслом,...» (текст выделен мной - А.Л.) [НИАБ].
В августе 1511 г. великокняжеская канцелярия выдала глейт, где перечислялись условия содержания закладников поименно: Ахмет-салтан, и внук его Кемелеш-салтан, князь Довлет Бактия, Товузак-мурза и князь Абдрагман [НИАБ]. Вероятнее, что это было сделано в ответ на просьбу царевича Ахмет-салтана. Впрочем, в конце лета или осенью 1511 г. Ахмет-салтан в сопровождении своего старшего брата и войска отправился в Великое княжество Литовское и, по всей видимости, даже пересек его границы. Но внезапно, не доехав до Киева, Ахмет-салтан вернулся к войску [НИАБ]. Вот каким образом данное событие объяснял сам Сигизмунд Старый своему союзнику Богдану V: «... послал былъ [Менгли-Гирей. - А.Л.] к нам сына своего Ахмат солътана а внука своего Кемелешъ солтана на змешкане в закладе в насъ, а с ним пят тисяч людеи пошло было их проводити. И какъ деи тыи царевичи пришли под Чорныи лесъ, такъ деи тая пят тысяч людеи от нихъ отъвернули а пошли къ великому воиску до Магмет Кгиреи солътана. А потом и царевичи Ахмат сол-тан и Кемелешъ солътан вернули ся а поехали там къ брату своему Магъмет Кгиреи солтану къ тому ж воиску» [НИАБ]. Такой разворот событий свидетельствует, что у крымского хана был выбор -либо постоянный доход из Великого княжества Литовского и Польского королевства в виде упоминок, либо неограниченный грабеж Киевщины, Волыни и Подолья в союзе с великим князем московским и восставшим турецким принцем.
Только посольство Станислава Скиндеревича, которое было в Крыском ханстве в конце 1511 г., сумело решить вопрос о цареви-чах-закладниках. Хотя сами послы оказались в опасности. В феврале 1512 г. молдавский воевода сообщил великому князю Сигизмунду Старому, что, по его сведениям из Крыма, посол Великого княжества
Литовского содержится в плохих условиях [НИАБ]. А в апреле 1512 г. пошли слухи, что все царевичи, которым предстояло стать закладниками, перешли Днепр и грабят земли Княжества и Короны [НИАБ]. Но в апреле 1512 г. в Киеве уже находился Станислав Скин-деревич и Джелаладин-Гирей, сын калги Мехмет-Гирея [НИАБ]. Приезд закладника дал положительный результат: уже через несколько месяцев крымские царевичи сообщали великому князю Сигизмунду про успешный поход в Великое княжество Московское. А в июле этого же года сам Менгли-Гирей называет закладничество Джелаладдин-Гирея главным гарантом жизнеспособности мирных отношений между Великим княжеством Литовским и Крымским ханством, которые только возрождались: «как долго освецоныи корол, брат мои, будет мити того внука моего в себе, такъжо долго будет тривати упокои, коли вжо его взял, вси его неприятели будут под его ногою, а о том будте певни, какъ Богъ на себе естъ» [НИАБ]. По всей видимости, вместе с Джелаладин-Гирем из Крыма приехали и другие царевичи. Источники называют еще «Богатыр солтана», «Опъ Кгиреи солтана» и «Даин солтана» [НИАБ]. Но уже через несколько месяцев Джелаладин-Гирей внезапно умер в Великом княжестве Литовском, и его тело с помощью крымских послов было переправлено в Крымское ханство.
Но вопрос о выдаче закладников подымался и позже. Например, в 1523 г., после наезда Алп-солтана, сына Мехмет-Гирея I, великий князь Сигизмунд Старый опять просит хана прислать в скором времени своего сына «на змешъканье (...) к Вильне» [ЬЫ-15, 2001, р. 148]. Правда, на этот раз ультимативное требование было заменено мягкой просьбой, а выбор кандидатуры закладника оставлен на волю самого хана Мехмет-Гирея I. После смерти Джелаладин-Гирея велись переговоры о выдаче нового царевича на его место [НИАБ].
В 20-30-е гг. XVI в. институт закладников переживает кризис и утрачивает свою роль в двусторонних отношениях между Крымским ханством и Великим княжеством Литовским. Удержание закладни-ков царского происхождения и родовитых татар уже не сдерживало татарские орды от наездов на земли Великого княжества Литовского. В письме к Господарьской Раде (совещательному органу при великом князе), датированном сентябрем-ноябрем 1532 г., польский король и великий князь литовский Сигизмунд Старый советовал панам-радным прислушаться к просьбе нового крымского хана Ислам-Гирея и отпустить «Макул мурзу и инъшых татар, которыи з
ним пры нас сут», т.к. «ачъколве бы онъ в нас был задержанъ и в паньстве н(а)шомъ для покою мял бы быти хованъ, а однако жъ, естьли бы неяко тая Орда которыи умыслъ напротивъку намъ и паньствам н(а)шимъ брати хотела, тогъды, подобно, кромъ ласки а помочы милого Б(о)га, тое мешъканье Макул мурзыно ничого напро-ти въку имъ не будеть и того умыслу их, што они будуть хотечы вчынити, тымъ не загамуеть» [ЬЫ-11, 1997, р. 178]. Интересно, что в этом же документе названо время, когда впервые присутствие высокородного закладника не защитило территорию Великого княжества Литовского от грабежа: «ижъ кгды первеи того брат его Чынъ Кги-реи мурза такежъ у паньстве нашомъ у заставе был, тогъды первшым разомъ за его мешъканемъ люди великии тое Орды Пере-копъское у паньство н(а)шо, Коруну Полскую и в земълю Волынь-скую, уходили и шкоды немалыи паньствамъ н(а)шимъ поделали» [ЬЫ-11, 1997, р. 178].
Таким образом, исчезновение данного института можно объяснять функциональными причинами - безрезультатность и неэффективность использования закладников, как в политических, так и в дипломатических целях. Другой вопрос - почему вдруг жизнь родовитого татарина, тем более ханского кровного родича, перестала быть достаточной гарантией безопасности границ Великого княжества Литовского? Российский историк Александр Вадимович Виноградов высказал мнение, что такую ситуацию вызывало нарушение в Крымском ханстве традиционных механизмов наследственности, которое произошло после смерти Мехмет-Гирея I. Династическая борьба между потомками Менгли-Гирея разных поколений и внутриполитический хаос, который ее сопровождал, сделали возможной ситуацию, когда закладники в один момент могли превратиться в беженцев, а само их присутствие в Великом княжестве Литовским -стать непосредственной причиной набегов крымских татар.
Условия содержания закладников. Увы, сохранившиеся до наших дней источники содержат очень мало информации о том, в каких условиях, за какие средства и на каких правах удерживались татарские закладники в Великом княжестве Литовском. Однозначно можно сказать, что обмен послов на дипломатических закладников, или выдача царевичей-закладников, происходили в Киеве. Большинство закладников там и размещались. Но нам неизвестно, в каком именно месте - на дворе киевского наместника или на отдельном татарском подворье (если предположить, что оно было). В отдель-
ных случаях, как то должно было происходить с Джелаладином, царевичей-закладников сопровождали к великому князю литовскому в Вильно. Обычно сопровождением посольских миссий в Великом княжестве Литовским занималась отдельная служба - приставы. В случае с царевичами-закладниками этим занимались представители наивысшего нобилитета и государственной элиты - паны радные.
Высокородные татары, которые прибывали в заклад послам великого князя литовского, должны были находиться в Великом княжестве Литовском до возвращения «своих» посольств. Царевичам гарантировался свободный отъезд: «А коли зася въсхочеть до тебе ехати, и мы его хочемъ без всякого умешканья до тебе, брата, от-пустити» [ЬЫ-15, 2002, р. 148]. Причем исторически это связывалось с правом на свободный приезд и отъезд татарских царей и царевичей, оказавшихся в сложных обстоятельствах, которое существовало начиная со времен правления великого князя Витовта.
При описании условий содержания закладников в дипломатической переписке по обыкновению использовались общие обороты типа «в великои почесности ховати», «какъ на его царский рад слушит», «во чти и в ласцы» и т.д. Увы, сейчас нельзя сказать, что скрывалось за этими выражениями. В одном из документов есть сведения про количество свиты, какую царевич мог взять с собой - 50 коней (всадников?). Все они находились на обеспечении Скарба Великого князя Литовского. Дипломатические закладники, скорее всего, обеспечивались из тех финансов, которые выдавались наместнику киевскому на содержание татарских посольств. А царевичи-закладники, скорее всего, содержались за счет расходов королевского двора.
Выводы. Таким образом, татарские закладники в Великом княжестве Литовском - это специфическая категория дипломатов, которая обеспечивала условия проведения двусторонних переговоров и гарантировала выполнение крымской стороной взятых на себя обязательств. Существовало два вида закладников: дипломатические, которые обменивались на великих послов великого князя литовского, для обеспечения надлежащих условий их нахождения в Крымском ханстве и своевременного возвращения; и царевичи-закладники, которые гарантировали исполнение «докончаний». Этот институт функционировал с 80-х гг. XV по 30-ые гг. XVI в., когда, в связи с изменением международных отношений и династической борьбой в Крымском ханстве, он перестал выполнять свою прежнюю роль.
Список источников и литературы
1. АЗР - Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Архиографическою коммиссиею. - Т. 1: 1340-1506. - СПб: Тип. II Отд. Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1846. - 413 с.
2. Pulaski, K. Stosunki Polski z tatarszczyzna od polowy XV wieku. Akta i listy. - Kraków-Warszawa, 1881. - 449 s.
3. LM-4 - Lietuvos Metrika = Lithuanian Métrica = Литовская Метрика. -Kn. 4: 1479-1491. -Вильнюс: Zara, 2004. - 288 р.
4. Wolff, J. Senatorze i dignitarze Wielkiego Ksi^stwa Litewskiego 13861795 / J. Wolff. - Kraków: Druk. Wl. L. Anczyca i spólki, 1885. - 354 s.
5. LM-11 - Lietuvos Metrika = Lithuanian Metrica = Литовская Метрика. -Kn. 11: 1528-1538. -Вильнюс: Mokslo ir enciklopedij^, 1997. - 228 p.
6. LM-5 - Lietuvos Metrika = Lithuanian Metrica = Литовская Метрика. -Kn. 5: 1427-1506. -Вильнюс: Mokslo ir enciklopedj leidykla, 1993. - 403 p.
7. Смирнов, В. Д. Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты: в 2-х т. - Т. 1.: Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала XVIII века. - М.: Рубежи XXI, 2005. - 544 с.
8. Koneczny, F. Sprawy z Mengli-Girejem. 1473-1504 / F. Konieczny // Ateneum Wilenskie. - 1927. - R. IV. - Z. 12. - S. 139-189.
9. Сб. РИО - Сборник Русского исторического общества. - СПб.: Тип. Импер. Академии наук, 1882. - Т. 35: Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. - 1882. - VI, 869, XII с.
10. НИАБ - Национальный исторический архив Беларуси. - КМФ-18. -Дело. 7: «Книги справъ поселскихъ, такъ тежъ данинъ и инъшихъ листовъ поточныхъ за панованья Короля Его Милости Жикгимонта Старого».
11. LM-15 - Lietuvos Metrika = Lithuanian Metrica = Литовская Метрика. - Kn. 15: 1518-1523. - Вильнюс: Zara, 2002. - 448 p.
Любая Алёна Александровна, кандидат исторических наук, Республиканский институт высшей школы (Беларусь, Минск), доцент кафедры историко-культурного наследия Беларуси, liubaja_aliona@mail.ru
