CC BY
447. Батуркин В.Г. Понятие и структура правового сознания // История государства и права. 2004. № 5.
8. Долгова Е.А. Право и правосознание: взаимодействие, общность и различия // URL:http://www.edit.muh.ru/content/mag/trudy/11_2009/03.pdf
9. Лидак М.В. Теоретический анализ подходов современной юриспруденции к изучению функции правосознания // Современное гуманитарное знание о проблемах социального развития. 2006. № 2.
10. Панкратова М.Е., Рашева Н.Ю., Ивашко Г.В. Правосознание, его структура, виды, уровни и функции // Современное право. 2015. №1.
11. Юрашевич Н.М. Эволюция понятия правового сознания // Известия вузов России. Правоведение. 2004.
12. Правовая жизнь современной России: теоретико-методологический аспект / под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. Саратов, 2005.
13. Проблемы теории государства и права: учебник / под ред. А.В. Малько. М., 2012.
14. Ожегов С.И. Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1995.
15. Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. М., 2001. Т. 1.
16. Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. М., 2001. Т. 3.
17. Мозг и разум / Ред. Дубровский Д.И. М., 1994.
References and Sources
1. Ershov V.V. Pravovoe i individual'noe regulirovanie obshchestvennyh otnoshenij. Monografiya. M.: RGUP, 2018.
2. Naumenko G.M. Tajny soznaniya. Put' k zdorov'yu. M., 2002.
3. Samsonov P.V. Sozidayushchij mozg: Nejrobiologicheskie osnovy tvorchestva. M., 1993.
4. Vernadskij V.I. Biosfera i noosfera. M., 2002.
5. Rendlz D., Hog P. Posle zhizni. YAroslavl', 1994.
6. Svyatitel' Luka, Arhiepiskop Simferopol'skij i Krymskij. Izbrannye tvoreniya. M., 2007.
7. Baturkin V.G. Ponyatie i struktura pravovogo soznaniya // Istoriya gosudarstva i prava. 2004. № 5.
8. Dolgova E.A. Pravo i pravosoznanie: vzaimodejstvie, obshchnost' i razlichiya // URL:http://www.edit.muh.ru/content/mag/trudy/11_2009/03.pdf
9. Lidak M.V. Teoreticheskij analiz podhodov sovremennoj yurisprudencii k izucheniyu funkcii pravosoznaniya // Sovremennoe gumanitarnoe znanie o problemah social'nogo razvitiya. 2006. № 2.
10. Pankratova M.E., Rasheva N.YU., Ivashko G.V. Pravosoznanie, ego struktura, vidy, urovni i funkcii // Sovremennoe pravo. 2015. №1.
11. YUrashevich N.M. Evolyuciya ponyatiya pravovogo soznaniya // Izvestiya vuzov Rossii. Pravovedenie. 2004.
12. Pravovaya zhizn' sovremennoj Rossii: teoretiko-metodologicheskij aspekt / pod red. N.I. Matuzova i A.V. Mal'ko. Saratov, 2005.
13. Problemy teorii gosudarstva i prava: uchebnik / pod red. A.V. Mal'ko. M., 2012.
14. Ozhegov S.I. SHvedova N.YU. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. M., 1995.
15. Ushakov D.N. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. M., 2001. T. 1.
16. Ushakov D.N. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka. M., 2001. T. 3.
17. Mozg i razum / Red. Dubrovskij D.I. M., 1994.
БУТЬКО ЛЮДМИЛА ВАСИЛЬЕВНА - доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры административного и финансового права Северо-Кавказского филиала Российского государственного университета правосудия. BUTKO, LYUDMILA V. - Doctor of Law, Professor, Department of administrative and financial law, North Caucasus branch of the Russian State University of justice (lvbutko@mal.ru).
УДК 34.03
КУЗЬМИН И.А.
ИНСТИТУТ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И ИНСТИТУТ МЕР ЗАЩИТЫ: ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ1
Ключевые слова: система права, нормы права, институт юридической ответственности, институт мер защиты, защита права.
Статья посвящена проблеме системного понимания институтов юридической ответственности и мер защиты. Предложены методологические подходы к исследованию сущности и интегративных особенностей данных институтов, охарактеризовано единство и различие между ними. Особое внимание уделено вопросам функционального, структурного и иных форм взаимодействия юридической ответственности и мер защиты как самостоятельных правовых институтов и юридических средств в контексте государственного принуждения. Взаимодействие между рассматриваемыми институтами наиболее показательно проявляется в критериях определения последовательности мер государственного принуждения и субсидиарном характере действия мер ответственности и мер защиты, в их инструментальной роли как правовых средств, публичном характере, разноуровневой реализации и индикативном значении при определении степени потребности общественных отношений в правовой охране.
KUZMIN, I.A.
INSTITUTE OF LEGAL LIABILITY AND INSTITUTE OF PROTECTION MEASURES: PROBLEMS OF CORRELATION AND INTERACTIONS
Keywords: system of law, norms of law, institute of legal liability, institute of protection measures, protection of law.
The article is devoted to the problem of systemic understanding of legal liability and protection measures institutions. It proposes methodological approaches to the study of the essence and integrative features of these institutions and characterizes the unity and difference between them. Special attention is paid to the issues of functional, structural and other forms of interaction of legal
1 Статья подготовлена при поддержке РФФИ, проект № 19-011-00103 А «Юридическая ответственность в правовой системе России: концепция взаимодействия, взаимосвязей и устранения противоречий с иными элементами правовой системы».
liability and protection measures as independent legal institutions and legal arrangements in the context of state coercion. The interaction between the institutions under consideration is most revealing in the criteria for determining the sequence of measures of state coercion and the subsidiary nature of the measures of responsibility and protection measures, in its instrumental role as legal means, public character, multi-level implementation and indicative value in determining the degree of social relations in legal protection.
Познание международной и внутринациональной системы права - сложный процесс, подразумевающий построение и обоснование исследуемого нормативного феномена с позиции целого (единой совокупности норм права) и части (правовой общности, отрасли права, института права и др.). Ввиду сложности постижения системы права, как целостного явления, наиболее перспективным подходом представляется обращение к отдельным ее элементам и взаимосвязям, возникающим между ними. Тем самым мы получаем возможность выявить принципы функционирования и развития системы права и, одновременно, можем получить дополнительные знания о соответствующих элементах - правовых явлениях. В статье мы обратимся к проблеме понимания охранительных правовых институтов юридической ответственности и мер защиты, рассмотрим их основные признаки и определим особенности их соотношения с позиции единства, различия, взаимодействия и противоречия.
По поводу ценности подобного рода изысканий Е. А. Киримова заметила, что эффективность правового регулирования достигается преимущественно за счет повышения качества взаимодействия структурных элементов системы права и, прежде всего, правовых институтов: «Они - элементы отрасли права, обеспечивающие цельное, относительно законченное регулирование определенной группы родственных отношений» [1, с. 13]. Справочник квалификационных требований к специальностям, направлениям подготовки, знаниям и умениям, необходимым для замещения должностей государственной гражданской службы с учетом области и вида профессиональной служебной деятельности в числе соответствующих требований к знаниям работников, обеспечивающих научно-аналитическое обеспечение судопроизводства в Верховном Суде Российской Федерации, подразумевает понимание ими основных теорий/концепций правовых институтов [2].
Первый вопрос, который мы должны решить, - это разобраться с понятием и системой института юридической ответственности, как охранительного правового института. С учетом сложности избранного объекта, Н. В. Цюрина обоснованно указала на фундаментальный характер института юридической ответственности, пронизывающий самые различные сферы общественных отношений, который образует защитный механизм системы права и является комплексно-структурированным, межотраслевым, связанным с правонарушением, императивно-регламентированным и специфически-реализуемым феноменом [3, с. 29, 33-34]. Из общих положений теории права мы знаем, что любой правовой институт представляет собой некоторую совокупность норм права, совместно регламентирующих определенный вид общественных отношений, как правило, в рамках отрасли права. Конституционный Суд Российской Федерации (далее - Конституционный Суд РФ) в одном из своих постановлений охарактеризовал прекращение уголовного дела как целостный правовой институт - «систему норм, регулирующих как основания, условия и процессуальный порядок прекращения уголовного дела, права и обязанности участников соответствующих правоотношений, так и его юридические последствия». Конституционный Суд РФ отметил, что действие данного института порождает системную, неразрывную взаимосвязанность и взаимообусловленность соответствующих правоотношений, действующих в комплексе, в силу чего, несогласие субъектов права от применения обязательных элементов этого института должно расцениваться как несогласия применения института в целом [4]. Отсюда возникает неопределенность в том, где находятся границы института юридической ответственности и какого рода нормы в него входят. Нельзя не заметить и то, как осторожно и, зачастую, обтекаемо используется термин «нормы юридической ответственности» в научной литературе. К примеру, В. А. Гуреев и И. А. Аксенов, связывают достижение цели юридической ответственности с установлением и применением ее норм, явно воздерживаясь от характеристики последних [5]. А. В. Мацкевич полагает, что нормы юридической ответственности являются составным элементом содержания функций юридической ответственности [6, с. 63-64].
Очевидно, что в любой правовой системе присутствуют нормы, устанавливающие противоправные деяния и наказания за их совершения, а также сопутствующие нормативные предписания, уточняющие особенности возложения и реализации негативных санкций. Данное обстоятельство ранее привело нас к убеждению о необходимости разграничения широкого и узкого смыслов в понимании норм юридической ответственности [7, с. 41-44]. Исходя из широкого понимания нормы юридической ответственности - это «нормативно-правовые предписания, закрепляющие противоправные деяния и меры ответственности (наказания) за их совершение, а также регулирующие общественные отношения, связанные с программно-целевой ориентацией, выявлением, конкретизацией, возложением и последующим претерпеванием юридической ответственности». Предложенный взгляд на дефиницию норм юридической ответственности может быть условно назван «функциональным», ввиду объединения в едином феномене правовых средств, необходимых для обеспечения динамики ответственности на всех ее стадиях: от совершения правонарушения до исчерпания состояния «наказанности» [8, с. 99] (окончания претерпевания санкции или, например, погашения судимости). Похожий подход к формированию правового института был предложен в постановлении Конституционного Суда РФ, признавшем право федерального законодателя предусмотреть федеральный государственный надзор как «специальный правовой институт, предназначенный для предупреждения, выявления и пресечения нарушений законодательства в сфере деятельности некоммерческих организаций» [9]. С узкой точки зрения нормы юридической ответственности -это «нормативно-правовые предписания, закрепляющие противоправные деяния и меры ответственности (наказания) за их совершение». Этого подхода придерживается большинство правоведов и юристов практиков, поскольку он позволяет более четко отграничить рамки института ответственности, и гораздо нагляднее отражает ее непосредственное содержание. Так, Д. А. Липинский и А. Г. Шишкин прямо указывают на то обстоятельство, что меры юридической ответственности за правонарушения закреплены в санкциях норм юридической ответственности и реализуются на основе акта применения для достижения конкретных целей [10, с. 48]. Исходя из высказанной В. В. Лучковым позиции, в норму ответственности за правонарушение он включает само правило поведение, нарушение которого влечет закрепленную в этой же норме санкцию [11, с. 62-71].
При изучении и описании института юридической ответственности мы также склонны опираться на узкое восприятие норм ответственности, поскольку иные нормативно-правовые предписания, регламентирующие вопросы ее конкретизации и претерпевания относятся не столько к ответственности как таковой, сколько к процессу ее реализации. В этом плане мы соглашаемся с мнением Н. В. Витрука о том, что динамика юридической ответственности сопровождается неразрывным взаимодействием норм материального и процессуального права. То есть, материальные нормы ответственности требуют четкой регламентации для собственного применения, ввиду того, что движение материального правоотношения ответственности неотделимо от процессуальной формы [12, с. 348]. Объединяющим началом по отношению к нормам, закрепляющим меры ответственности и нормам, упорядочивающим процессы ее реализации, является понятие нормативности юридической ответственности, с которым тесно связано принуждение, используемое при отказе лица добровольно воздержаться от совершения противоправного деяния [13, с. 5].
В связи с этим, полагаем корректным понимание института юридической ответственности как системы правовых норм, закрепляющих противоправные деяния и меры ответственности (наказания) за их совершение.
Ранее упоминалось, что институты права в структуре системы права обычно не существуют обособленно, а входят в объем тех или иных отраслей права. И. Н. Блажевич по данному поводу заметил, что институт права складывается внутри отрасли права в виде относительно-самостоятельной, устойчивой и автономной группы правовых норм, отличающийся от отрасли права только предметом регулирования (меньшим по объему, чем у отрасли права), фактической и юридической однородностью, собственной конструкцией и формальным обособлением [14, с. 24-25]. В научной литературе укоренилась и получила должное обоснование позиция о месте и роли юридической ответственности в системе права как
межотраслевом (сквозном, комплексном) институте, сплотившем нормы о противоправных деяниях и наказаниях (санкциях) за них из разных отраслей права [15, с. 48].
Система института юридической ответственности - сложная категория, имеющая собственную проблематику и неисследованные проявления. Воздерживаясь от погружения в дискуссию, обозначим свое видение этого феномена. Оценив «систему юридической ответственности» как объект научных исследований, мы предложили трехуровневый методологический подход для получения достоверных данных:
- на первом уровне оценивается элементное «содержательное» наполнение системы института юридической ответственности как нормообразование, в котором все его «микроэлементы» - нормы права объединяются в отраслевые группировки (отраслевые виды ответственности) и группировки более частного порядка (подвиды ответственности);
- на втором уровне оцениваются структурные особенности, взаиморасположение норм института юридической ответственности с точки зрения горизонтальных и вертикальных связей между ними, а также между группировками норм (например, выстраивание мер ответственности от общих к специальным, структурная дифференциация ее отраслевых видов и т.д.);
- на третьем уровне производится оценка интегративности - взаимодействия (эффективности) норм внутри института юридической ответственности, их согласованности, непротиворечивости, отсутствия пробелов и в целом применимости.
Институт юридической ответственности является частью системы правового регулирования и имеет привязку к различным элементам системы права (включая и правовые общности). Между тем, как верно замечает М. А. Капустина, «Институт юридической ответственности... не может охватывать нормы какой-то одной отрасли права... Принципы юридической (правовой) ответственности должны быть едиными не зависимо от вида конкретного правонарушения, поэтому институт юридической ответственности относится к межотраслевым в системе правового регулирования» [16, с. 58].
Близким по функциональному назначению, но не совпадающим с институтом юридической ответственности признается институт мер защиты. Соответственно, для обеспечения последовательности и предметной направленности исследования нам также предстоит определиться с понятием и системой института мер защиты как охранительного правового института.
Обращение к толковым словарям позволяет установить содержательный объем термина «защита». Согласно разъяснениям, защита подразумевает совершение действий (приложение усилий) для охраны от посягательств (враждебных действий) и от опасностей, предохранение от чего-либо вредного [17, с. 225], [18, с. 359]. Исходя из такого понимания, правовая категория «меры защиты» раскрывается в самом широком своем значении, охватывая, по сути, любые действия субъектов права, направленные на устранение (минимизацию) возможных рисков для реализации субъективных прав и обязанностей. Такая интерпретация позволит нам включить в состав мер защиты практически все меры государственного принуждения, в том числе и юридическую ответственность. Вместе с тем, положительный эффект от подобного подхода представляется несколько сомнительным, поскольку он уравнивает и обезличивает меры государственного принуждения, не дифференцируя функциональное назначение каждого из них. Исходя из этого, мы полагаем возможным рассматривать меры защиты и меры ответственности как самостоятельные формы государственного принуждения.
Между тем, как правильно замечает Н. В. Макарейко, категории «защиты» и «мер защиты» в юридической науке разработаны сравнительно слабо, что создает пробелы в теории права [19, с. 456]. Тем не менее, значительное число исследователей (В. М. Корельский, В. В. Лазарев, Ж. И. Овсепян и др.), обоснованно обращает внимание на правовосстановительную направленность мер защиты обеспечивающих реализацию субъективных прав и обязанностей. Следовательно, любые установленные в законе способы принудительного восстановления нарушенных прав следует относить к мерам защиты, будь то принудительное взыскание долга или восстановление в должности незаконно уволенного работника на основании судебного решения входят в состав института мер защиты. В этой связи мы отчасти разделяем мнение о том, что институт защиты права выражается в комплексе мер принудительного воздействия государства на правонарушителей при осуществлении
правоохранительной деятельности [20, с. 6]. Несколько особняком, в структуре способов охраны прав стоит самозащита, при которой лицо получает возможность своими правомерными действиями обеспечить сохранность своего имущества или иных прав (удержание вещи профессиональным хранителем до оплаты услуг хранения, отказ работника от выполнения работы, непосредственно угрожающей его жизни и здоровью и т.д.). В этом случае у «защищающегося» также остается право обратиться к уполномоченным государством субъектам за поддержкой своих действий. Однако мы не считаем возможным включать самозащиту в состав мер защиты, поскольку они реализуются субъектами в рамках форм непосредственной реализации права и не подразумевают участие правоприменительных органов, могут быть расценены и как защитные и как превентивные меры, а это уже совсем иная «система координат».
В связи с этим, полагаем обоснованным рассмотрение института мер защиты с позиции системы правовых норм, определяющих нарушения субъективных прав и формы (способы) их принудительного восстановления уполномоченными субъектами. Исходя из определения видно, что процессуальные (процедурные) нормы применения мер защиты не включены в состав института мер защиты. Это сделано потому, что различные меры принуждения (в основе своей) имеют схожий или даже совпадающий порядок своего воплощения в жизнь и не могут тем самым подчеркнуть специфику соответствующих мер.
Система института мер защиты является не менее сложной и разветвленной, чем система юридической ответственности, нуждается в аналогичном многоуровневом методологическом подходе:
- на первом уровне оценивается элементное «содержательное» наполнение системы института мер защиты, объединенных по отраслевому критерию в виды (например, административно-правовые меры защиты) и подвиды (например, в зависимости от уполномоченных лиц);
- на втором уровне оцениваются структурные особенности, взаиморасположение норм института мер защиты с точки зрения горизонтальных и вертикальных связей между ними, а также между группировками норм (например, выстраивание мер защиты от общих к специальным, структурная дифференциация ее отраслевых видов и т.д.);
- на третьем уровне производится оценка интегративности - взаимодействия (эффективности) норм внутри института мер защиты, их согласованности, непротиворечивости, отсутствия пробелов и в целом применимости.
Охранительный институт меры защиты, как важная составляющая системы правового регулирования, имеет привязку ко всем элементам системы права и, с точки зрения объема охвата, должен рассматриваться как межотраслевой или (что вернее всего) как общеправовой.
Обращаясь к методологии исследования сущностных контекстов институтов юридической ответственности и мер защиты, полагаем необходимым разграничивать три уровневых подхода:
Во-первых, общесоциальный подход, с позиции которого следует рассматривать юридическую ответственность и меры защиты во взаимодействии с социальной ответственностью и защитой как социальной формой реакции на различного рода и вида посягательства. Социальные нормы (моральные, корпоративные, религиозные, обычаи и др.), определяя систему общественных отношений, также содержат охранительные механизмы защиты соответствующих социальных связей, включая меры ответственности и защиты. Это наиболее широкий взгляд на нормативные конструкции юридической ответственности и защиты, в контексте их социального назначения, социальных оснований возникновения, социальной справедливости и т.д.
Во-вторых, общеправовой подход, позволяющий увидеть в юридической ответственности и мерах защиты необходимый элемент системы права, характерный для различных ее подразделений (правовых общностей, отраслей, институтов права и т.д.). В отличие от общесоциального, предлагаемый подход дает специализированную характеристику институтов юридической ответственности и мер защиты, демонстрируя их правовые цели, принципы, основания возникновения и многое другое. При необходимости возможна детализация общеправовой конструкции юридической ответственности и мер защиты применительно к
отдельным их разновидностям, например, отраслевым: уголовно-правовая ответственность, меры административно-правовой защиты и т.д.
В-третьих, правоприменительный подход, высвечивающий особенности институтов юридической ответственности и мер защиты, исходя из их функционального потенциала для различных уполномоченных государством органов и организаций. Правоприменительный подход к юридической ответственности и мерам защиты показывает возможность их реализации при непосредственном участии компетентных субъектов. Посредством использования такого «фильтра» мы можем исключить из содержания изучаемых категорий, в частности, самозащиту (так как она относится к непосредственной форме реализации права - использованию), а также осуществляемую добровольно ответственность. Справедливости ради, заметим, что при таком подходе (следуя за размышлениями С. С. Алексеева) защита права нередко рассматривается как вид правоприменительной деятельности, охватывающей реализацию и мер защиты и мер юридической ответственности.
Институт юридической ответственности и институт мер защиты соотносятся между собой в форме единства, различия и взаимодействия.
Единство институтов юридической ответственности и мер защиты определятся целым рядом факторов. Так, Н. Ф. Звенигородская полагает, что юридическая ответственность устанавливает последствия противоправного поведения, а ее применение является одним из способов защиты нарушенных прав и интересов [21, с. 12]. О. Н. Жерелина и Е. А. Кириллова отмечают, что институт «юридической ответственности государства призван защитить законные права и интересы граждан от нарушений как со стороны государства, так и должностных лиц» [22, с. 80]. Помимо функционального назначения, охранительные институты мер юридической ответственности и защиты опираются на санкции правовых норм. В. В. Лучков по этому поводу обоснованно утверждает, что санкции правовых норм, помимо вида и меры юридической ответственности, также могут содержать и иные меры государственного принуждения, включая и меры защиты [11, с. 58]. М. Ю. Старилов убежден, что совершенствование механизма ответственности за неисполнением определения суда о принятии обеспечительных мер имеет прямую связь с результатом применения института мер предварительной защиты [23, с. 187].
Близость рассматриваемых категорий подтверждается и официальными источниками, как в случае с Законом РФ от 07.02.1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей», устанавливающего, наравне с мерами защиты, также и ответственность изготовителя, исполнителя, продавца и иных субъектов за нарушение прав потребителей. Системное толкование положений главы 2 и главы 3 Международной Конвенции об ответственности и компенсации за ущерб в связи с перевозкой морем опасных и вредных веществ от 03 мая 1996 г. приводит к однозначному выводу о том, что меры ответственности возлагаются с целями защиты. В п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14.11.2017 г. № 44 «О практике применения судами законодательства при разрешении споров, связанных с защитой прав и законных интересов ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также при ограничении или лишении родительских прав» говорится о том, что лишение родительских прав как мера ответственности родителей «допускается лишь в случае, когда защитить права и интересы детей иным образом не представляется возможным» [24]. В п. 43 Постановления Пленума «О некоторых вопросах возникающих при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» от 29.03.2016 г. № 11 Верховный Суд РФ назвал используемые заявителями средства защиты своих нарушенных или оспариваемых прав возможным основанием возложения ответственности за длительное рассмотрение дела [25].
Различия между институтом юридической ответственности и институтом мер защиты могут быть обнаружены по многим признакам. Так, меры защиты, в отличие от мер юридической ответственности, обычно не создают для правонарушителей дополнительных негативных обязанностей (понуждение к выплате долга не создает дополнительного обременения для должника, а возмещение убытков, напротив, влечет таковые). Меры защиты всегда преследуют правовосстановительную цель, тогда как юридическая ответственность может иметь и карательные цели, всегда связана с возложением на лицо лишений. Представители цивилистической школы права считают вопрос о разграничении мер ответственности и мер
защиты одним из важнейших в контексте исследований договорной и деликтной разновидностей гражданско-правовой ответственности. А. П. Сергеев полагает, что меры ответственности и меры защиты «различаются между собой по основаниям применения, социальному назначению и выполняемым функциям, принципам реализации и некоторым другим моментам» [26, с. 546547]. Д. Н. Кархалев конкретизирует свою мысль, говоря, о наличии универсального критерия для такого разграничения в качестве внеэквивалентных имущественных лишений, свойственных для ответственности [27, с. 8]. Близкую позицию занимает А. М. Хужин [28, с. 38]. Обстоятельно изучив специфику правовых последствий за нарушения прав собственников недвижимого имущества в США, Е. Д. Тягай приходит к выводу, что в целом институты защиты и мер ответственности за подобные правонарушения различаются [29]. В Общих положениях гражданского права КНР, принятых на 4-й сессии Всекитайского собрания народных представителей шестого созыва 12 апреля 1986 г. (в редакции 2009 г.) в ст. 111 и 116, предусматривающих договорную ответственность, возмещение убытков (как мера ответственности) четко отграничивается от мер защиты (исправления положения) [30].
Несмотря на имеющиеся сходства и различия, принципиально важным аспектом исследования институтов юридической ответственности и мер защиты выступает проблема их взаимодействия. Мы называем следующие базовые составляющие названного взаимодействия.
Во-первых, институты юридической ответственности и мер защиты в процессе своего осуществления находятся в тесной связи друг с другом. Очевидно, что меры ответственности и меры защиты относятся к последствиям противоправного поведения различных субъектов права и фиксируются в соответствующих нормах права. Замысел правотворца, стремящегося установить формальный и поддерживать на должном уровне фактический правопорядок, исходит из необходимости обеспечить восполняющее воздействие мер ответственности и мер защиты на поведение людей там, где это возможно. Например, в случае невозврата заемных средств кредитору на заемщика судом может быть возложена обязанность вернуть денежные средства (меры защиты) и, кроме того, обязанность уплатить проценты за неправомерное пользование чужими денежными средствами (меры ответственности). В другой ситуации незаконное увольнение работника может повлечь его восстановление на работе по судебному решению (меры защиты) и последующее/предшествующее привлечение к административной ответственности за нарушение трудового законодательства (меры ответственности). О. В. Макарова, анализируя проблемы охраны заявителей о коррупционных актах, приходит к выводу, что защита последних от негативных последствий, связанных с трудовой деятельностью, нуждается в создании дополнительных мер, а также санкций, по примеру Канады и США, законодательство которых предусматривает уголовную ответственность за нарушение прав заявителей [31, с. 103].
Во-вторых, для обеспечения надлежащей защиты прав и интересов субъектов права необходим расширенный инструментарий специальных правовых мер (средств), обладающих значительным охранительным потенциалом. А. А. Левков и А. П. Александрова прямо утверждают, что меры защиты - это правовые средства воздействия, нацеленные на предупреждение и пресечение противоправного поведения, а также восстановления нарушенного права. Подобного взгляда по вопросу придерживаются Д. А. Липинский и А. Г. Бессолицын, обращая внимание на комплексность категории «защита права», которая включая в себя и меры ответственности и меры защиты и даже правоприменительную деятельность по осуществлению данных юридических средств [32, с. 109-110].
В-третьих, рассматриваемые институты обладают публичным характером и существуют для создания условий по функционированию общества и государства в нормальном (естественном) режиме. А. В. Стремоухов в этой связи воспринимает механизм защиты права как «подмеханизм правовой защиты человека» и включает в содержание последнего право на защиту права, формы защиты права и принудительные средства защиты: меры защиты и меры ответственности. Автором также отмечается государственная важность обеспечения функционирования соответствующего механизма [33, с. 9-14]. Логическое обоснование данной особенности взаимодействия зиждется на очевидных причинно-следственных связях. Если позитивное право наделяет всех субъектов права конкретными правами и обязанностями, осуществление и исполнением которых составляет суть правопорядка, то отступление от
предписаний позитивного права (неисполнение/ненадлежащее исполнение обязанностей, отказ от использования или злоупотребления правами) влечет разрушение системы государственно-организованного общества. Соответственно, восстановление нарушенных прав, а также возложение наказаний за их совершение относятся к наиважнейшим процессам, которые нормативно обеспечивают институты юридической ответственности и мер защиты.
В-четвертых, институт юридической ответственности совместно с институтом мер защиты закрепляется и впоследствии реализуется на микроуровне (в пределах отрасли права) и макроуровне (применительно к наиболее крупным правовым общностям). Так, рассуждая о классификации мер защиты, Н. А. Макин обращает особое внимание на ее дифференциацию по отраслевому критерию, выделяя конституционные, уголовно-правовые, административные, гражданско-правовые и иные меры защиты. Макроуровневое деление мер защиты автор усматривает, в частности, в их разграничении на материальные и процессуальные [34, с. 63, 67]. Аналогичным образом возможно и деление мер юридической ответственности [7, с. 69-104], взаимодействие которых с мерами защиты наблюдается на отраслевом и надотраслевом уровнях системы права.
В-пятых, правотворческие решения, направленные на выстраивание и совершенствование институтов юридической ответственности и мер защиты должны быть ориентированы на своевременное и качественное закрепление оснований возникновения потребности в применении соответствующих мер. Разработка и введение в действие норм, содержащих юридическую ответственность и меры защиты, должны производиться на основе единого понимания законодателем сущности и значения общественных отношений, а также требуемого уровня их правоохраны и правозащиты, на что обратил внимание С. Н. Захарцев [35, с. 308-309]. Конституционный Суд РФ в своем постановлении заметил, что для защиты конституционных ценностей Основной закон России позволяет федеральному законодателю использовать любые доступные средства, руководствуясь общими принципами юридической ответственности [36].
Таким образом, по итогам проведенного исследования мы пришли к следующим выводам:
1. в целях интенсификации и качественного улучшения научного познания системы институтов юридической ответственности и мер защиты, предложен трехуровневый методологический подход: на первом уровне оцениваются элементы (наполнение) института, на втором - конструктивные особенности, на третьем - интегративные свойства взаимодействия элементов внутри института;
2. для обеспечения комплексного понимания институтов юридической ответственности и мер защиты предложены и обоснованы три методологические позиции: общесоциальный подход, общеправовой подход, правоприменительный подход;
3. институт юридической ответственности - особый охранительный институт, имеющий свои структурные и функциональные особенности, выраженный в системе правовых норм, закрепляющих противоправные деяния и меры ответственности (наказания) за их совершение;
4. институт мер защиты - особый охранительный институт, имеющий свои структурные и функциональные особенности, выраженный в системе правовых норм, определяющих нарушения субъективных прав и формы (способы) их принудительного восстановления уполномоченными субъектами;
5. институт мер юридической ответственности и институт мер защиты находятся в постоянном соотношении с точки зрения сущностного единства в контексте мер государственного принуждения и функциональной взаимообусловленности, а также обладают отличительными признаками, исходя из целевой направленности и порождаемых ими последствий;
6. взаимодействие между рассматриваемыми институтами наиболее показательно проявляется в критериях определения последовательности мер государственного принуждения и субсидиарном характере действия мер ответственности и мер защиты, в их инструментальной роли как правовых средств, публичном характере, разноуровневой реализации и индикативном значении при определении степени потребности общественных отношений в правовой охране.
Литература и источники
1. Киримова Е.А. Правовой институт (теоретико-правовое исследование): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1998. 23 с.
2. Справочник квалификационных требований к специальностям, направлениям подготовки, знаниям и умениям, которые необходимы для замещения должностей государственной гражданской службы с учетом области и вида профессиональной служебной деятельности государственных гражданских служащих // Офиц. сайт Министерство труда и социальной защиты населения. - URL: https://rosmintrud.ru (01.04.2019 г.).
3. Цюрина Н.В. Юридическая ответственность как институт права // Сибирский юридический вестник. 2013. №1. С.29-34.
4. По делу о проверке конституционности положений статей 15, 1064 и 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации, подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 199.2 Уголовного кодекса Российской Федерации и части первой статьи 54 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Г.Г. Ахмадеевой, С.И. Лысяка и А.Н. Сергеева: постановление Конституционного Суда РФ от 08 дек. 2017 г. № 39-П // Собрание законодательства РФ. 2017. №51. Ст. 7914.
5. Гуреев В.А., Аксенов И.А. Взыскатель в исполнительном производстве: юридическая защита прав и интересов. М.: Ред. "Рос. газ.", 2017. Вып.16. 144 с.
6. Мацкевич А.В. Функции юридической ответственности в современном обществе: понятие, система, тенденции развития // Российский следователь. 2006. № 12. С.63-64.
7. Кузьмин И.А. Система права и система юридической ответственности. Иркутск: Изд-во ИГУ, 2018. 163 с.
8. Кузьмин И.А. Объект материального правоотношения юридической ответственности // Вестник Воронежского государственного университета. Серия «Право». 2013. № 1. С. 92-100.
9. По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 6, пункта 2 статьи 21 и пункта 1 статьи 22 ФЗ "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с жалобами межрегиональной ассоциации правозащитных общественных объединений "Агора", межрегиональной общественной организации "Правозащитный центр "Мемориал", международной общественной организации "Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество "Мемориал", региональной общественной благотворительной организации помощи беженцам и вынужденным переселенцам "Гражданское содействие", автономной некоммерческой организации правовых, информационных и экспертных услуг "Забайкальский правозащитный центр", регионального общественного фонда "Международный стандарт" в Республике Башкортостан и гражданки С. А. Ганнушкиной: постановление Конституционного Суда РФ от 17 февр. 2015 г. № 2-П // Собрание законодательства РФ. 2015. №9. Ст. 1389.
10. Липинский Д.А., Шишкин А.Г. Понятие меры юридической ответственности // Журнал российского права. 2013. №6. С. 40-49.
11. Лучков В.В. Юридическая ответственность в механизме правового регулирования: дис. ... канд. юрид. наук. Тольятти, 2004. 208 с.
12. Витрук Н.В. Общая теория юридической ответственности: моногр. 2-е изд., испр и доп. М.: НОРМА, 2009. 432 с.
13. Емелькина И.В. Нормативность и юридическая ответственность в российском праве // Мир науки и образования. 2017. №1. С.5.
14. Блажевич И.Н. Комплексные отрасли и институты права // Академический вестник. 2010. №3. С.23-26.
15. Чирков А.П. Ответственность в системе права: учеб. пособие. Калининград, 1996. 77 с.
16. Капустина М.А. Институт юридической ответственности как элемент системы правового регулирования // Вопросы российского и международного права. №9. 2016. С.52-62.
17. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им.В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М.: ООО «А ТЕМП», 2006. 944 с.
18. Большой толковый словарь русского языка / Сост. и гл. ред.С. А. Кузнецов. СПб.: «Норинт», 2000. 1536 с.
19. Макарейко Н.В. Государственное принуждение в механизме обеспечения экономической безопасности: теоретические и прикладные проблемы: дис. ... д-ра юрид. наук. Нижний Новгород, 2016. 758 с.
20. Гусякова Э.А. Структура института защиты права // Право и государство: теория и практика. 2010. №5. С.6-10.
21. Звенигородская Н.Ф. Понятие и характеристика ответственности по семейно-правовым договорам: общее и частное // Семейное и жилищное право. 2009. № 6. С. 10-16.
22. Жерелина О.Н., Кириллова Е.А. Институт юридической ответственности государства // Пробелы в российском законодательстве. 2017. №6. С.80-84.
23. Старилов М.Ю. Эффективность института мер предварительной защиты в административном судопроизводстве: постановка проблемы, условия и критерии применения, судебная практика// Вестник ВГУ. Серия: Право. 2018. №2. С.176-188.
24. Российская газета. 2017. 20 ноября.
25. Российская газета. 2016. 6 апреля.
26. Гражданское право: учеб.: в 3 т. / [Е. Н. Абрамова и др.]; под ред. А.П. Сергеева. М.: Велби, 2012. Т.1. 1006 с.
27. Кархалев Д.Н. Соотношение мер защиты и мер ответственности в гражданском праве России: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. 190 с.
28. Хужин А.М. Невиновное поведение в праве (общетеоретический аспект): автореф. ... дис. ... д-ра юрид. наук. Нижний Новгород, 2013. 54 с.
29. Тягай Е.Д. Особенности защиты и меры юридической ответственности за нарушение прав собственников недвижимого имущества в США // Lex Russica. 2017. №5. С.205-218.
30. SBF Group. Chinalaw.center. URL: https://chinalaw.center/civil_law/china_general_principles_of_civil_law_ revised_2009_russian/ (01.04.2019).
31. Макарова О.В. Обеспечение безопасности лиц, способствующих предупреждению и раскрытию коррупционных преступлений // Журнал российского права. 2015. №7. С.97-105.
32. Липинский Д.А., Бессолицын А.Г. О мерах защиты и юридической ответственности // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Юридические науки. 2010. №3. С.109-114.
33. Стремоухов В.А. Право человека на защиту и формы его защиты в Российской Федерации // Ленинградский юридический журнал. 2017. №1. С.9-20.
34. Макин Н.А. Классификация мер юридической защиты // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Юридические науки. 2011. №4. С.63-68.
35. Захарцев С.К К вопросу о формировании понятия правоохранительная политика // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2010. N7. С.304-309.
36. По делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой граждан КА. Алексеева, Я.К Eвтушенко и Д.А. Исакова: постановление Конституционного Суда РФ от 23 сент. 2014 г. M 24-П // Российская газета. 2014. 3 октября.
References and Sources
1. Kirimova E.A. Pravovoj institut (teoretiko-pravovoe issledovanie): avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Saratov, 1998. 23 s.
2. Spravochnik kvalifikacionnyh trebovanij k special'nostyam, napravleniyam podgotovki, znaniyam i umeniyam, kotorye neobhodimy dlya zameshcheniya dolzhnostej gosudarstvennoj grazhdanskoj sluzhby s uchetom oblasti i vida professional'noj sluzhebnoj deyatel'nosti gosudarstvennyh grazhdanskih sluzhashchih // Ofic. sajt Ministerstvo truda i social'noj zashchity naseleniya. - URL: https://rosmintrud.ru (01.04.2019 g.).
3. Cyurina N.V. YUridicheskaya otvetstvennost' kak institut prava // Sibirskij yuridicheskij vestnik. 2013. №1. S.29-34.
4. Po delu o proverke konstitucionnosti polozhenij statej 15, 1064 i 1068 Grazhdanskogo kodeksa Rossijskoj Federacii, podpunkta 14 punkta 1 stat'i 31 Nalogovogo kodeksa Rossijskoj Federacii, stat'i 199.2 Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii i chasti pervoj stat'i 54 Ugolovno-processual'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii v svyazi s zhalobami grazhdan G.G. Ahmadeevoj, S.I. Lysyaka i A.N. Sergeeva: postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 08 dek. 2017 g. M 39-P // Sobranie zakonodatel'stva RF. 2017. №51. St. 7914.
5. Gureev V.A., Aksenov I.A. Vzyskatel' v ispolnitel'nom proizvodstve: yuridicheskaya zashchita prav i interesov. M.: Red. "Ros. gaz.", 2017. Vyp.16. 144 s.
6. Mackevich A.V. Funkcii yuridicheskoj otvetstvennosti v sovremennom obshchestve: ponyatie, sistema, tendencii razvitiya // Rossijskij sledovatel'. 2006. № 12. S.63-64.
7. Kuz'min I.A. Sistema prava i sistema yuridicheskoj otvetstvennosti. Irkutsk: Izd-vo IGU, 2018. 163 s.
8. Kuz'min I.A. Ob"ekt material'nogo pravootnosheniya yuridicheskoj otvetstvennosti // Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya «Pravo». 2013. M 1. S. 92-100.
9. Po delu o proverke konstitucionnosti polozhenij punkta 1 stat'i 6, punkta 2 stat'i 21 i punkta 1 stat'i 22 FZ "O prokurature Rossijskoj Federacii" v svyazi s zhalobami mezhregional'noj associacii pravozashchitnyh obshchestvennyh ob"edinenij "Agora", mezhregional'noj obshchestvennoj organizacii "Pravozashchitnyj centr "Memorial", mezhdunarodnoj obshchestvennoj organizacii "Mezhdunarodnoe istoriko-prosvetitel'skoe, blagotvoritel'noe i pravozashchitnoe obshchestvo "Memorial", regional'noj obshchestvennoj blagotvoritel'noj organizacii pomoshchi bezhencam i vynuzhdennym pereselencam "Grazhdanskoe sodejstvie", avtonomnoj nekommercheskoj organizacii pravovyh, informacionnyh i ekspertnyh uslug "Zabajkal'skij pravozashchitnyj centr", regional'nogo obshchestvennogo fonda "Mezhdunarodnyj standart" v Respublike Bashkortostan i grazhdanki S. A. Gannushkinoj: postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 17 fevr. 2015 g. N° 2-P // Sobranie zakonodatel'stva RF. 2015. №9. St. 1389.
10. Lipinskij D.A., SHishkin A.G. Ponyatie mery yuridicheskoj otvetstvennosti // ZHurnal rossijskogo prava. 2013. №6. S. 40-49.
11. Luchkov V.V. YUridicheskaya otvetstvennost' v mekhanizme pravovogo regulirovaniya: dis. ... kand. yurid. nauk. Tol'yatti, 2004. 208 s.
12. Vitruk N.V. Obshchaya teoriya yuridicheskoj otvetstvennosti: monogr. 2-e izd., ispr i dop. M.: NORMA, 2009. 432 s.
13. Emel'kina I.V. Normativnost' i yuridicheskaya otvetstvennost' v rossijskom prave // Mir nauki i obrazovaniya. 2017. ML S.5.
14. Blazhevich I.N. Kompleksnye otrasli i instituty prava // Akademicheskij vestnik. 2010. №3. S.23-26.
15. Chirkov A.P. Otvetstvennost' v sisteme prava: ucheb. posobie. Kaliningrad, 1996. 77 s.
16. Kapustina M.A. Institut yuridicheskoj otvetstvennosti kak element sistemy pravovogo regulirovaniya // Voprosy rossijskogo i mezhdunarodnogo prava. №9. 2016. S.52-62.
17. Ozhegov S.I. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka: 80 000 slov i frazeologicheskih vyrazhenij / Rossijskaya akademiya nauk. Institut russkogo yazyka im.V.V. Vinogradova. 4-e izd., dop. M.: OOO «A TEMP», 2006. 944 s.
18. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo yazyka / Sost. i gl. red.S. A. Kuznecov. SPb.: «Norint», 2000. 1536 s.
19. Makarejko N.V. Gosudarstvennoe prinuzhdenie v mekhanizme obespecheniya ekonomicheskoj bezopasnosti: teoreticheskie i prikladnye problemy: dis. ... d-ra yurid. nauk. Nizhnij Novgorod, 2016. 758 s.
20. Gusyakova E.A. Struktura instituta zashchity prava // Pravo i gosudarstvo: teoriya i praktika. 2010. №5. S.6-10.
21. Zvenigorodskaya N.F. Ponyatie i harakteristika otvetstvennosti po semejno-pravovym dogovoram: obshchee i chastnoe // Semejnoe i zhilishchnoe pravo. 2009. № 6. S. 10-16.
22. ZHerelina O.N., Kirillova E.A. Institut yuridicheskoj otvetstvennosti gosudarstva // Probely v rossijskom zakonodatel'stve. 2017. №6. S.80-84.
23. Starilov M.YU. Effektivnost' instituta mer predvaritel'noj zashchity v admini strati vnom sudoproizvodstve: postanovka problemy, usloviya i kriterii primeneniya, sudebnaya praktika // Vestnik VGU. Seriya: Pravo. 2018. №2. S.176-188.
24. Rossijskaya gazeta. 2017. 20 noyabrya.
25. Rossijskaya gazeta. 2016. 6 aprelya.
26. Grazhdanskoe pravo: ucheb.: v 3 t. / [E. N. Abramova i dr.]; pod red. A.P. Sergeeva. M.: Velbi, 2012. T.1. 1006 s.
27. Karhalev D.N. Sootnoshenie mer zashchity i mer otvetstvennosti v grazhdanskom prave Rossii: dis. kand. yurid. nauk. Ekaterinburg, 2003. 190 s.
28. Huzhin A.M. Nevinovnoe povedenie v prave (obshcheteoreticheskij aspekt): avtoref. ... dis. ... d-ra yurid. nauk. Nizhnij Novgorod, 2013. 54 s.
29. Tyagaj E.D. Osobennosti zashchity i mery yuridicheskoj otvetstvennosti za narushenie prav sobstvennikov nedvizhimogo imushchestva v SSHA // Lex Russica. 2017. №5. S.205-218.
30. SBF Group. Chinalaw.center. URL: https://chinalaw.center/civil_law/china_general_principles_of_civil_law_revised_2009_russian/ (01.04.2019).
31. Makarova O.V. Obespechenie bezopasnosti lic, sposobstvuyushchih preduprezhdeniyu i raskrytiyu korrupcionnyh prestuplenij // ZHurnal rossijskogo prava. 2015. №7. S.97-105.
32. Lipinskij D.A., Bessolicyn A.G. O merah zashchity i yuridicheskoj otvetstvennosti // Vektor nauki Tol'yattinskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: YUridicheskie nauki. 2010. №3. S.109-114.
33. Stremouhov V.A. Pravo cheloveka na zashchitu i formy ego zashchity v Rossijskoj Federacii // Leningradskij yuridicheskij zhurnal. 2017. №1. S.9-20.
34. Makin N.A. Klassifikaciya mer yuridicheskoj zashchity // Vektor nauki Tol'yattinskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: YUridicheskie nauki. 2011. №4. S.63-68.
35. Zaharcev S.N. K voprosu o formirovanii ponyatiya pravoohranitel'naya politika // Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2010. №7. S.304-309.
36. Po delu o proverke konstitucionnosti chasti 1 stat'i 6.21 Kodeksa Rossijskoj Federacii ob administrativnyh pravonarusheniyah v svyazi s zhaloboj grazhdan N.A. Alekseeva, YA.N. Evtushenko i D.A. Isakova: postanovlenie Konstitucionnogo Suda RF ot 23 sent. 2014 g. № 24-P // Rossijskaya gazeta. 2014. 3 oktyabrya.
КУЗЬМИН ИГОРЬ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, кафедра конституционного права и теории права Юридического института Иркутского государственного университета (grafik-87@mail.ru) KUZMIN, IGOR A. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Constitutional Law and Theory Law, Law Institute of Irkutsk State University.
