CC BY
127
УДК 343
Миллер Виктор Юрьевич Viktor Yu. Miller
адъюнкт адъюнктуры
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) postgraduate student
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, Russia, 603950)
E-mail: millerviktor@mail.ru
Институт доследственной (предварительной) проверки в системе современного досудебного производства по уголовным делам
Institute of pre-investigation (preliminary) verification in the system of modern pre-trial criminal proceedings
Доследственная (предварительная) проверка является неотъемлемой частью досудебного производства, организованного по следственному типу. В современном смешанном уголовном процессе доследственная проверка превратилась в разновидность, в способ выявления и раскрытия преступлений. В рамках этой разновидности процессуальной деятельности происходит собирание доказательств и формирование оснований правоприменительных актов. Реформа предварительного расследования должна унифицировать все виды следственной процессуальной деятельности.
Ключевые слова: досудебное производство, уголовный процесс, реформа предварительного расследования, доследственная проверка, доказательства.
Pre-investigation (preliminary) verification is an integral part of pre-trial proceedings organized according to the investigative type. In the modern mixed criminal process, the pre-investigation check has become a variety in the way of revealing and uncovering crimes. Within the framework of this type of procedural activity, evidence is collected and the grounds for law enforcement acts are formed. The reform of the preliminary investigation should unify all types of investigative procedural activity.
Keywords: pre-trial proceedings, criminal trial, reform of preliminary investigation, pre-investigation verification, evidence.
Современная правовая организация досудебного производства по уголовным делам является в настоящее время темой обсуждений и дискуссий [1], предметом многочисленных исследований, авторы которых занимают прямо противоположные позиции и предлагают различные варианты ее преобразования.
Стадия возбуждения уголовного дела и доследственная (предварительная) проверка непременно затрагиваются, когда заходит речь о том, каким быть современному досудебному производству по уголовным делам. Ведь и та, и другая являются неотъемлемыми частями следственной правовой организации досудебного производства, они есть продукт развития следственной уголовно-процессу-
альной формы, следственной технологии доказывания.
А что такое досудебное производство? Это та часть правоприменительного процесса, которая вынесена на рамки собственно судопроизводства. Любой теоретик скажет, что процесс правоприменения включает в себя стадию (этап) установления фактического основания правоприменительного акта. В состязательном процессе правоприменения установление фактического основания приговора (иного итогового решения) осуществляется судом с участием сторон в ходе судебного следствия. В следственном процессе установление фактического основания решения о применении уголовного закона вынесено в досудебное про-
© Миллер В.Ю., 2017
изводство. Орган предварительного расследования в одностороннем (позиция защиты для него не является обязательной), внесудебном (механизм «судебного контроля» носит отложенный характер) порядке формирует основание для принятия процессуальных решений, имеющих определяющее значение для развития уголовного дела: постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о привлечении в качестве обвиняемого, постановление о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию, обвинительное заключение.
В состязательном уголовном процессе то, что у нас сейчас является досудебным — уголовно-процессуальным производством, осуществляемым органами предварительного расследования, является досудебным уголовным преследованием, то есть деятельностью («непроцессуальной» по большей части) органов обвинительной власти (полицейских, главным образом) под руководством прокуратуры по подготовке основания для предъявления обвинения (уголовного иска) и его поддержанию-доказыванию в суде, то есть осуществлению судебного уголовного преследования.
На современном этапе развития России наследие следственной правовой традиции, сутью которой является централизация власти и ее позиционирование как единого следственного-судебного органа в противостоянии с условным преступником (обвиняемым), подвергается сомнению. Главными критиками ее являются сторонники состязательной идеологии, которые призывают к продолжению судебной реформы и преобразованию нашего уголовного процесса по состязательному типу.
Они ссылаются при этом на опыт соседей по ближнему зарубежью, некоторые из которых провели реформу предварительного расследования, которая никак не проводится у нас, несмотря на все старания. Стоит согласиться с тем, что последовательность реформирования досудебного производства неразрывно связана с настоящим, а не декоративным разделением властей и введением верховенства процессуального закона в деятельность этих властей при разрешении вопроса о применении норм уголовного права по делу.
Впрочем, даже не ставя под сомнение разумность современной правовой организации досудебного производства и наличие в ней стадии возбуждения уголовного дела, нельзя не признать того, что правовые реалии противодействия преступности серьезно изменились,
по сравнению с тем, что было на практике еще сравнительно недавно, не говоря уже о тех временах, когда создавалась современная правовая модель стадии возбуждения уголовного дела: УПК РСФСР (1960 г.).
Появились новые виды преступлений, которые как в силу объективных причин (например, информационные преступления), так и искусственных причин (речь о создании законодателем особой категории предпринимательских преступлений) требуют совершенно новых правовых, уголовно-процессуальных, тактико-криминалистических инструментов для их выявления, раскрытия и расследования [2].
Прежний юридический инструментарий требует как минимум переналадки для работы с такого рода преступлениями. К таким выводам пришли исследователи, принадлежащие к числу сторонников созданной нижегородскими учеными под руководством профессора А.С. Александрова «Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации» [3] (далее — Доктринальная модель). Так, например, С.И. Кувычков, считает, что в уголовно-процессуальном доказывании к оценке информации, представленной в электронном виде, должен использоваться не формально-правовой, а материально-технический критерий допустимости. Не стандарт протокола следственного действия, а техническая возможность верификации аутентичности информации, представленной в электронном виде, должна выступать гарантией допустимости ее использования для доказывания в суде существенных обстоятельств по уголовному делу. Важно то, что информация, представленная суду стороной в электронном виде, достоверна, а не то, как и где она была получена. Аутентичность, верифицируемость, полезность и, в конечном итоге, убедительность (репрезентативность) электронной информации сильнее, чем следственные — формальные стандарты допустимости, применяемые к «обычным доказательства» [4, с. 11]. Полагаем, что выводы, сделанные С.И. Кувычковым, не ограничиваются только категорией уголовных дел об информационных преступлениях. Они подтверждают необходимость перехода на новые правовые стандарты доказывания по всем уголовным делам.
О том же говорится и в исследовании, проведенном другим представителем нижегородской школы процессуалистов Д.И. Ураковым [5, с. 89, 133], в котором были подняты вопросы правовой организации досудебного уголовного
преследования и досудебного доказывания по делам о предпринимательском мошенничестве. Д.И. Ураков констатирует то, что «предпринимательские преступления» в силу своей специфики «раскрываются» в ходе доследственной проверки. На основе эмпирических данных им показано, что на момент принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении мошенника-предпринимателя следователю необходимо иметь доказательства умысла на совершение мошенничеств, то есть доказать элементы субъективной стороны преступления. Разумеется, должны быть доказательства и элементов объективной стороны предпринимательского мошенничества. Поскольку следственные действия еще не проводились, в качестве основного средства доказывания выступают данные, полученные оперативным путем. В том числе документы, предметы, электронные носители информации, изъятые в результате проведения гласных оперативно-разыскных мероприятий. В материалах доследственной проверки, которая зачастую проводится совместно следователем и сотрудниками оперативного аппарата, собираются те источники сведений, которые в последующем становятся доказательственной основой «процессуального» уголовного преследования, предъявления и поддержания обвинения в суде.
Д.И. Ураков, как и другие последователи Док-тринальной модели профессора А.С. Александрова, приходит к выводу о том, что досудебным уголовным преследованием охватывается весь спектр активности обвинительной власти, имеющей целью обоснование необходимости применения норм уголовного права к лицам, совершившим преступления. Любые действия, независимо от их правовой формы, связанные с выявлением, раскрытием и расследованием преступления, изобличением подозреваемого-обвиняемого в совершении преступления, применением к нему мер уголовно-процессуального принуждения, надо относить к уголовному преследованию.
Важно иметь в виду и еще одно обстоятельство, усложняющее положение правоприменителя в стадии возбуждения уголовного дела, а именно: ужесточение следственного стандарта к режиму доследственной проверки сообщений о предпринимательских преступлениях, что зафиксировал в своем постановлении от 15 ноября 2016 г. № 48 [6] Пленум Верховного Суда России. Согласно его позициям, сформулированным в пунктах 3—5 указанного постановления, в стадии возбуждения при проверке
сообщений о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности орган предварительного расследования должен основываться в своих выводах только на сведениях, полученных в порядке, предусмотренном статьей 144 УПК РФ [6]. Иными словами, логика реальных дел входит в противоречие с буквой закона: с одной стороны, необходима исчерпывающая полнота сведений о всех юридически значимых признаках предпринимательского мошенничества (равно как и другого предпринимательского преступления), с другой стороны, арсенал уголовно-процессуальных средств, официально разрешенных для достижения этой цели статьей 144 УПК РФ, явно недостаточен. Под сомнение основательность постановления о возбуждении уголовного дела по признакам предпринимательского преступления ставится и статьей 89 УПК РФ, которая запрещает напрямую использовать в доказывании результаты оперативно-разыскной деятельности. Согласно официальной правовой доктрине результаты оперативно-разыскной деятельности должны быть проверены в рамках доследственной проверки в стадии возбуждения уголовного дела «процессуальным путем». Без выполнения этого следственного правового стандарта возбуждение уголовного дела может быть признано неправомерным со всеми вытекающими последствиями. К этому надо добавить и то, что в силу частно-публичной специфики уголовных дел данной категории следователь обязан убедиться в «правосубъектности» потерпевшего — заявителя о преступлении и одновременно «субсидиарного обвинителя» по делу частно-публичного обвинения. В уголовно-процессуальной литературе уже отмечалось, что правовой статус потерпевшего от предпринимательского преступления и правомерность его заявления являются отдельным предметом процессуальной проверки, проводимой в стадии возбуждения уголовного дела по данной категории преступлений [7, с. 59—60].
Таким образом, над должностным лицом, принимающим решение о возбуждении уголовного дела, теперь постоянно висит угроза привлечения к уголовной ответственности за незаконное возбуждение уголовного дела в отношении предпринимателя (ч. 3 ст. 299 УК РФ), поскольку поводов усмотреть отступление от предложенных Пленумом стандартов законности проверочной деятельности в стадии возбуждения уголовного дела будет предостаточно.
И наконец, признаком утраты дееспособности базового правового формата стадии возбуж-
дения уголовного дела и причиной для пересмотра традиционных представлений о том, как должна проводиться работа по установлению основания для возбуждения уголовного дела и начала предварительного расследования, стали поправки, внесенные в УПК РФ Федеральным законом от 4 марта 2013 № 23-ФЗ [8]. Мы усматриваем противоречие между следственным стандартом допустимости доказательств (ст. 75, 89 УПК РФ), и нововведениями, внесенными в статью 144 УПК РФ ФЗ от 4 марта 2013 № 23-ФЗ. Суть нововведений, которые содержатся в частях 1, 1.2 статьи 144 УПК РФ, состоит в том, что появились некие аналоги следственных действий, а именно — получение объяснений, истребование и даже изъятие документов и предметов, которые могут быть в последующем использоваться в качестве доказательств. По оценке некоторых исследователей, по существу произошло уравнивание в доказательственной силе проверочных действий, оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий, то есть произошло слияние деятельности, осуществляемой в стадии возбуждения уголовного, и «настоящего расследования», уголовно-процессуальное доказывание производится в обеих этих стадиях [9, с. 12—19; 4, с. 112—117; 5, с. 86; 10, с. 44—49].
Тенденции в изменениях стадии возбуждения уголовного дела многих приводят к выводу об упразднении этой стадии. Так, А.С. Лизунов предлагает ликвидировать стадию возбуждения уголовного дела и отказаться от вынесения постановления о возбуждении. Доследственная проверка в таком случае превращается в самостоятельную часть досудебного производства, наряду с предварительным расследованием, а также действиями и решениями прокурора по поступившему к нему от органа предварительного расследования уголовному делу. В предлагаемой А.С. Лизуновым модели доследствен-ной проверки допускается осуществление всех присущих предварительному расследованию способов уголовно-процессуального познания [11, с. 10—12].
На наш взгляд, научный проект А.С. Лизуно-ва спорен в теоретическом и практическом отношениях. В теоретическом плане этот проект не затрагивает существа следственной правовой организации досудебного производства и фактически оставляет все как есть: господство органа предварительного расследования. Вместо стадии возбуждения уголовного дела — доследственная проверка. Но зачем нужна эта самостоятельная часть досудебного производ-
ства по уголовному делу. Из содержания диссертации А.С. Лизунова вытекает, что институт «уголовного дела» сохраняется и это дело может быть прекращено в конце доследствен-ной проверки, значит оно было и возбуждено? В практическом отношении весьма спорно и предложение выносить такое процессуальное решение, как уведомление о подозрении. Зачем это делать, если, например, мы не хотим противодействия расследованию со стороны защиты?
Мы считаем, что правильный подход к пониманию сущности досудебного производства основан на понятии уголовного иска — судебного обвинения. До предъявления лицу обвинения в суде деятельность органа уголовного преследования может проводиться негласно, никого не надо уведомлять о подозрении и осуществляемой деятельности, направленной на изобличение преступника.
Полагаем, что споры о том, какова правовая природа доследственной (предварительной) проверки, какое различие между доказыванием в стадии возбуждения уголовного дела и в стадии предварительного расследования, имеют смысл только в контексте следственной правовой организации досудебного производства. Важно подчеркнуть то, что неверно вообще отождествлять досудебное производство исключительно как деятельность правоприменителей. Досудебное производство включает в себя и деятельность участников со стороны защиты. Если мы встанем на состязательную точку зрения, то многие следственные презумпции, стереотипы мышления процессуалистов, утрачивают свою естественную «вразумительность» (то есть разумность и убедительность). Становится очевидной и ненужность стадии возбуждения уголовного дела.
Мы выступаем за модель досудебного уголовного преследования как широко понимаемого «уголовного розыска». Это деятельность по «раскрытию» преступления должна проводиться негласными и гласными действиями по собиранию обвинительных доказательств до той поры и в той мере, в какой этого будет достаточно для предъявления лицу уголовного обвинения или для предложения лицу, совершившему преступление, согласиться урегулировать уголовно-правовой конфликт с властью и потерпевшим в досудебном порядке с использованием административно-правового или гражданско-правового механизмов.
Фактические основания уголовной ответственности, основания применения уголовного
закона к лицу, виновному в совершении преступления, могут быть установлены только в рамках судопроизводства, то есть деятельности сторон и суда по правовым стандартам справедливого судебного разбирательства.
Примечания
1. Об этом свидетельствует тематика проводимых осенью 2017 года научно-практических форумов: «Следствие в России: три века в поисках концепции»: международная научно-практическая конференция, 12 октября 2017 г, Москва. URL: https://www. iuaj.net/node/2266; Опыт судебных реформ в России: искусство оставить все, как было. URL:https://eu.spb. ru/forthcoming-events/18084-opyt-sudebnykh-reform-v-rossii-iskusstvo-ostavit-vse-kak-bylo
2. Мы не будем вдаваться в юридико-технические тонкости проблематики конструирования законодателем новых составов преступлений. Очевидно, надо признать наличие увеличивающегося разрыва между уголовно-процессуальной формой и уголовно-правовым, материальным содержанием.
3. Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации и комментарии к ней / А.С. Александров [и др.]. М., 2015.
4. Кувычков С.И. Использование в доказывании по уголовным делам информации, представленной в электронном виде: дис ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2016.
5. Ураков Д.И. Уголовное преследование по уголовным делам о мошенничестве в сфере экономической деятельности: дис . канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2017.
6. О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 ноября 2016 г № 48 // Российская газета. 2016. 24 ноября.
7. Александров А.С., Александрова И.А. Особый порядок привлечения к уголовной ответственности предпринимателей и освобождения от нее // Уголовный процесс. 2017. № 6.
8. О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-Ф3 (ред. от 28.12.2013) // Собрание законодательства РФ. 2013. № 9, ст. 875.
9. Александров А.С., Лапатников М.В. Сокращенное дознание: устаревшее новшество // Уголовный процесс. 2013. № 4.
10. Хмельницкая Т.В. Проблемы формирования доказательств в ходе досудебного производства по
уголовному делу: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2016.
11. Лизунов А.С. Доследственная проверка как часть досудебного производства: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2017.
Notes
1. This is evidenced by the theme of the scientific and practical forums held in the fall of 2017: «Investigation in Russia: three centuries in search of the concept»: International scientific and practical conference, October 12, 2017. Moscow. URL: https: //www.iuaj.net/node/2266; «The experience of judicial reforms in Russia: the art of leaving everything as it was». URL: https: //eu.spb. ru/forthcoming-events/18084-opyt-sudebnykh-reform-v-rossii-iskusstvo-ostavit-vse-kak-bylo
2. We will not go into the legal and technical subtleties of the problems of constructing new crimes by the legislator. Obviously, we must recognize the presence of an increasing gap between the criminal procedural form of criminal law, material content.
3. The doctrinal model of the criminal procedural law of evidence of the Russian Federation and comments on it / A.S. Aleksandrov [and others]. Moscow, 2015.
4. Kuvichkov S.I. Use in the proving in criminal cases of information presented in electronic form: dissertation... candidate of legal sciences. Nizhny Novgorod, 2016.
5. Urakov D.I. Criminal prosecution in criminal cases of fraud in the sphere of economic activity: dissertation... candidate of legal sciences. Nizhny Novgorod, 2017.
6. On the practice of courts applying legislation that regulates the specifics of criminal liability for crimes in the sphere of entrepreneurial and other economic activities: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of November 15, 2016. № 48 // Rossiyskaya gazeta. 2016. November 24.
7. Aleksandrov A.S., Aleksandrova I.A. A special procedure for bringing to the criminal responsibility of entrepreneurs and release from it // Criminal process. 2017. № 6.
8. On amending articles 62 and 303 of the Criminal code of the Russian Federation and the Code of criminal procedure of the Russian Federation: federal law № 23-FZ of March 4, 2013 (as amended on December 28, 2013) // Collection of legislative acts of the RF. 2013. № 9, art. 875.
9. Aleksandrov A.S., Lapatnikov M.V. Short inquiry: obsolete innovation // Criminal process. 2013. № 4.
10. Khmelnitskaya T.V. Problems of the formation of evidence during pre-trial proceedings in a criminal case: dissertation... candidate of legal sciences. Nizhny Novgorod, 2016.
11. LizunovA.S. Pre-investigation check as a part of pre-trial proceedings: dissertation... candidate of legal sciences. Nizhny Novgorod, 2017.
