CC BY
39Вопросы экономического- развития
ИННОВАЦИОННАЯ БЛИЗОРУКОСТЬ КАК ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ОГРАНИЧИТЕЛЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА
М.А. ПЕСТУНОВ,
кандидат технических наук, доцент Челябинский государственный университет
События 1990-х гг. обусловили современную конъюнктуру российского рынка, на которую оказывают влияние такие факторы, как ухудшение структуры выпуска продукции, «вымывание» из выпуска сложной интеллектуальноемкой продукции, освоение легких упрощенных модификаций продукции, ориентированных на короткий производственный цикл. Сокращается освоение новых видов продукции. Российские предприятия испытывают спад инвестиций не только в основной капитал, но в первую очередь в нематериальные активы предприятия. Это означает, что несмотря на фактические данные, свидетельствующие об увеличении реального ВВП России, нет оснований говорить о наличии устойчивого экономического развития российских предприятий на современном этапе. Более того, барьеры роста не снижаются. В настоящей работе сделана попытка использовать идеи И.В. Розмаинского для описания проблем формирования неэффективного инновационного поведения. Автор полагает, что пониманию причин неэффективного инновационного поведения, падению инвестиций в объекты интеллектуальной собственности и факторов, обеспечивающих устойчивое развитие предприятия, может способствовать анализ такого феномена, как инновационная близорукость.
Понятие инновационной близорукости
Для начала по аналогии с оценкой инвестиционной близорукости [1] введем понятие шорт-термизма [short-termism], или краткосрочной временной ориентации, означающее приведение значений переменных (время поступления платежей, период платежей, величина платежа, вероятность поступления и т. д.) каждого последу-
ющего будущего периода по более высокой ставке дисконтирования. Такой способ оценки будущих денежных потоков может быть главным образом следствием неуверенности инвестора в своих ожиданиях относительно будущего [2].
Разновидностью шорт-термизма как искаженной оценки будущего времени является инновационная близорукость [innovation myopia]. Она представляет собой исключение из рассмотрения инвестиций в объекты интеллектуальной собственности (нематериальные активы фирмы), начиная с некоторого будущего периода времени. Другими словами, инновационная близорукость означает уменьшенный, или суженный, интервал планирования и прогнозирования инвестора.
На практике инновационная близорукость проявляется в предпочтении инвестиций в так называемое перевооружение, или в материальные активы. Точнее говоря, растущий спрос на материальные активы, эффективность которых легко определяется (чистый операционный доход, внутренняя норма доходности, срок окупаемости, рентабельность), сопровождаются падением интереса к объектам интеллектуальной собственности (ОИС) с длительным периодом окупаемости, с высокими рисками и трудно определяемым доходом, которые могут использоваться в качестве нематериальных активов. Для лучшего представления выясним основные причины распространения инновационной близорукости среди экономических субъектов и ее превращения в устойчивый неэффективный институт или норму поведения, которую можно назвать институциональной ловушкой. По определению В.М. Полте-ровича, это неэффективный, но устойчивый институт, или норма поведения [3].
Инновационную близорукость можно трактовать как особую форму экономического поведения при высокой степени фундаментальной (или онтологической) неопределенности будущего [4]. Это означает, что будущие значения переменных не известны, и без специального дополнительного исследования они не могут быть определены при помощи эконометрических методов, например, теории вероятности [5]. Другими словами, онтологическая неопределенность обозначает такую неопределенность будущего, в отношении которой нельзя найти однозначного решения, например, максимизация ожидаемой прибыли за счет увеличения выпуска продукции или получение выигрыша в цене продукта, или получение выигрыша в себестоимости. Максимизация ожидаемой прибыли могла бы использоваться тогда, когда неопределенность сводилась бы к риску неполучения нужного результата, т. е. было бы возможным заранее спрогнозировать возможные будущие исходы событий и распределение их вероятностей. Возможность использования маржинального принципа применительно к информации предполагает, что информация о будущем, например, в виде вероятностного распределения потока зарегистрированных патентов на изобретения, все-таки есть, но ее нахождение и обработка для человека с ограниченными возможностями связаны с осуществлением определенных и непривычных для повседневной деятельности затрат, откуда и термин «ограниченная рациональность». Онтологическая неопределенность является свойством окружающего мира (т. е. информации о будущем), а мы ведем речь о технологическом будущем (до тех пор, пока оно не наступило, объективно не существует). Будущее в виде образа инновации существует в мозгах инженеров-изобретателей и как более близкий вариант — в виде полных описаний патентов к изобретениям и другой научно-технической информации; и какой точный образ, который примет фактически достигнутая инновация, не очень хорошо предсказуем, особенно в начале работы [6]. Поэтому при любых возможностях нахождения и обработки информации будущее будет определено только в вероятностном аспекте, так как к моменту оценки прогнозируемого периода мир техники изменится, т. е. источник неопределенности заключен не только и даже не столько в человеке, сколько в самом существе окружающего мира [4].
Уровень неопределенности будущего определяется институциональной средой. Характер
взаимодействий между субъектами рынка в результате установления и следования формальным и неформальным правилам игры может снижать или повышать уровень неопределенности, что затрудняет принятие рациональных решений субъектами рынка. Для снижения уровня неопределенности необходимо прибегать к жесткому следованию формальным и неформальным правилам, например, к перманентному проведению патентно-конъюнктурных исследований. Это позволит проводить вероятностные расчеты, тем самым снижая фундаментальную неопределенность.
Инновационная близорукость как неоптимизирующее поведение
Инновационная близорукость проявляется в поведении всех структурных подразделений фирмы. В равной мере это касается технических, экономических и управленческих служб предприятия и может рассматриваться как проявление всех видов экономического поведения. Поскольку индивидуумы реализуют умения, выступая в роли членов организации, характеристики умелого поведения напрямую воздействуют на характеристики потенциальных возможностей организации [6]. Приверженность рутинам, непонимание роли объектов интеллектуальной собственности (ОИС) и каким образом их можно трансформировать в нематериальные активы (НМА) порождает неуверенность в манипуляции этими активами, которая не способствует расширению горизонта планирования. При этом некомпетентность в области инновационной деятельности можно трактовать как проявление иррациональности. Инновационная близорукость может рассматриваться и как проявление органической рациональности, поскольку всякая инновация прежде всего дезорганизует деятельность хозяйствующего субъекта, поскольку направлена на изменение рутины. И если допустить, что эффективная стратегия устойчивого развития является целью фирмы, то последующее закрепление инновационного поведения на уровне эффективных процедур может рассматриваться как трансформация органически рациональных схем в неформальные правила рациональности. Кроме того, инновационную близорукость можно трактовать и как проявление низкой степени рациональности поведения. Таким образом, рутинизация и общая неосведомленность в области интеллектуальной собственности вместе с объективными экономическими
условиями порождают неуверенность и делают наиболее эффективным поведение с краткосрочной ориентацией, что приводит к инновационной близорукости как преобладающему типу экономического поведения.
Институциональная среда, роль контрактов и неопределенность будущего
Снижению степени неопределенности могла бы способствовать эффективная институциональная среда, а значит, в ее неэффективности также можно искать причины доминирования инновационной близорукости. В переходный период сложилась такая ситуация, когда на предприятиях перестали планировать расходы на изобретательскую инновационную деятельность. В результате произошел разрыв инвестиционных цепочек в разработке нового поколения продукта, основанного на новой комбинации ОИС. Подобный инвестиционный вакуум представляет собой одно из свойств институциональной конкуренции, т. е. конкуренции правил игры, являющейся неотъемлемой характеристикой переходной экономики [7]. К институциональной среде согласно той ветви неоинституционализма, которая связана с именем Д. Норта [8], принято относить прежде всего формальные и неформальные правила. К первым относятся федеральные законы (патентный закон, закон об авторском праве, закон о коммерческой тайне, закон о бухгалтерском учете, ПБУ 14/2000), ко вторым — общепринятые неписаные правила поведения (все понимают: хочешь быть конкурентоспособным — надо следовать запросам потребителей, а значит, изобретать новые продукты). Выделяют три полезные экономические функции институциональной среды, а именно: формирование некоего унифицированного образа будущего; повышение общей склонности к оппортунизму; защита контрактов [4].
В экономической науке сложилось представление, что в условиях неопределенности будущего, т. е. отсутствия достоверной информации о будущем, приходится довольствоваться только некоторым представлением о будущем или его образом. Формирование образов будущего вскрывает конструктивистский характер ожиданий в том смысле, что они основаны не столько на объективных данных, сколько являются плодом воображения, настроения, творчества и прочих ара-циональных факторов. Чем больше этих образов и чем сильнее они между собой различаются, тем
меньше шансов угадать, что произойдет в будущем, а значит труднее планировать [1]. И этим определяется роль институциональной среды, вернее той ее части, которую можно обозначить как идеология. Вышеизложенная концепция онтологической неопределенности и ожиданий позволяет предположить, что один из основных способов для общества снизить неопределенность будущего связан с унификацией индивидуальных образов будущего. Необходимо, насколько это возможно, стереть различия между людьми в плане формирования ими образов будущего, т. е. нужно создать некий канон, в соответствии с которым они будут строить свои ожидания [4]. Функцию такого канона и может выполнять стратегия инновационного развития, которая строится по следующему алгоритму: определение уровня техники, выявление тенденций развития в исследуемой отрасли, анализ интересов фирм по различным территориям и слоям общества. Общепринятая инновационная стратегия создает единый общественный план действий, выражаемый в прогнозировании оптимального экономического роста, при наличии которого у каждого появляется ориентир для формирования ожиданий, т.е. планирование жизненного цикла продукта. Можно даже сказать, что инновационная стратегия играет координирующую роль, поскольку через нее разрозненные ожидания становятся похожими друг на друга и проявляются через совокупность качества, т.е. технико-экономических характеристик товара, средств достижения этих характеристик (изобретения, полезные модели, промышленные образцы) и цены, определяемых как себестоимость плюс норма прибыли.
Повышение общей склонности к оппортунизму благодаря эффективной институциональной среде может быть связано с двумя причинами, а именно с унификацией представлений о правилах поведения — это охрана прав на результаты творческого труда и наличие санкций за нарушение прав интеллектуальной собственности. Фактические проявления оппортунизма могут быть результатом различий в понимании правил поведения, и отнесение тех или иных действий к оппортунизму зависит от принятой стратегии развития фирмы.
Все многообразие форм развития фирмы можно свести к двум формам, различным по своему содержанию и последствиям. Первую форму развития можно условно назвать механизмами адаптационного (классического) типа (наподобие биологического развития, например, дарви-
новские механизмы естественного отбора), реализуемую через оппортунистическое поведение. Вторую форму развития — инновационной, ведущей к производству современных по технической мысли и дизайну товаров.
Инновационная форма реализуется в рамках двух стратегий. Первая стратегия поведения заключается в приобретении исключительных прав на ОИС по лицензионному соглашению. В этом случае при незначительном уровне риска снижаются трансакционные издержки и достигается высокий уровень доходности.
Вторая стратегия заключается в проведении активной инновационной политики — предприятие стремится самостоятельно и первым выйти на рынок с принципиально новым продуктом, основанном на новом поколении ОИС. В общетеоретическом плане такая стратегия предполагает существенную перестройку всей системы деятельности предприятия на основе трансформационных издержек [9].
Таким образом, оппортунизм — это не только переменная величина, но и свойство поведения, допускающее различные трактовки. Эффективная институциональная среда устраняет (или ослабляет) различие стратегий, предлагая всем тождественный набор правил. Это обеспечивает большее взаимопонимание и уменьшает трудности, связанные с различиями в трактовке того, что эффективно, а что неэффективно. Наличие санкций за нарушение прав интеллектуальной собственности еще более усиливает этот эффект.
Формальная часть институциональной среды, прежде всего законодательство, регулирующее контракты в виде спецификации прав на ОИС и лицензионных соглашений, должна, по крайней мере, отчасти гарантировать соблюдение прав интеллектуальной собственности. Следует отметить, что в современной теории ex post контрактного взаимодействия нередко делается акцент на частном порядке улаживания конфликтов, когда речь идет о сложных или нестандартных контрактах [8]. Поскольку под последними подразумеваются неоклассические и отношенческие контракты, например, франчайзинг (договор коммерческой концессии), которыми в основном и регулируют трансакции, требующие крупных инвестиций, то формальные правила в данном случае как будто не имеют значения. Однако и при таком подходе институциональная среда важна в том смысле, что при прочих равных условиях она определяет объем и структуру трансакционных издержек [3].
Применительно к тем же отношенческим контрактам это означает, что в зависимости от наличия работающих формальных правил издержки взаимодействия (что включает в себя, в частности, и обеспечение гарантий) в рамках таких контрактов будут различными, и при определенном их уровне такие контракты просто не будут заключаться, что и наблюдается в росиийской действительности. На 400 000 контрактов в год в сфере прав интеллектуальной собственности в США Россия отвечает 2 500 лицензионными соглашениями в год [9]. Переход к другой норме поведения за счет выбора второй инновационной стратегии приводит к увеличению трансформационных издержек, которые несут фирмы, переходя от одной нормы поведения к другой [3], через бифуркации к новому жизненному циклу продукта, основанному на новом поколении ОИС.
Институциональная среда и неопределенность будущего в переходной экономике
В переходной экономике отсутствуют общепринятые нормы поведения. В результате чего нарушаются коммуникации и возрастает разобщенность людей, что, в частности, означает и углубление различий в индивидуальных образах будущего, и увеличение их общего числа [1]. Это значительно затрудняет какое-либо планирование и прогнозирование на будущее как отдельным людям, так и крупным корпорациям, что должно способствовать сужению горизонта планирования, а значит, инновационной близорукости.
Различные правила игры на рынке предполагают разобщенность людей также в отношении неформальной культуры, т. е. правил взаимодействия. Фактические проявления оппортунизма могут возникать в результате не только намеренного нарушения правил, но и по причине различий в понимании ограничивающих рамок поведения. При этом отсутствие реальных санкций за нарушение правил, например нарушение патентной чистоты, или выход на рынок с откровенно контрафактной продукцией, как следствие неэффективности институциональной среды, способствует также и намеренному оппортунизму.
Наконец, неработающая формальная часть институциональной среды по защите исключительных прав означает незащищенность даже простых контрактов, что неизбежно должно сказываться на издержках ex post контрактного взаимодействия при реализации сложных контрактов.
Чрезмерно высокие трансакционные издержки, связанные с реализацией сложных контрактов, могут представлять собой непреодолимый барьер для реализации долгосрочных инновационных проектов.
Все эти проблемы в значительной мере порождаются и усугубляются институциональной неадекватностью государства как фактора, влияющего на состояние формальной части институциональной среды.
Институциональная неадекватность государства и другие факторы неэффективности контрактной системы. Нарушение прав ОИС. Защита ОИС
Под институциональной неадекватностью государства подразумевается неспособность государства выполнять его институциональные функции [1]. Важнейшими из них являются спецификация прав собственности и защита прав интеллектуальной собственности. Что касается спецификации прав интеллектуальной собственности, то все необходимые условия для выполнения этих функций присутствуют в российском законодательстве. Наличие адекватных рыночной экономике законов по охране прав интеллектуальной собственности, их согласованность и непротиворечивость, самостоятельность и гармонизация с международным правом по интеллектуальной собственности, казалось бы, должны способствовать развитию инновационных процессов в обществе. Однако этого не происходит. Наблюдается разобщенность трех ветвей власти, неосведомленность в области прав интеллектуальной собственности, отсутствие каких-либо образовательных программ по коммерциализации ОИС, а также неэффективность судебной системы приводит, с одной стороны, к неспособности рациональных действий менеджмента фирмы в области управления ОИС, а с другой — к высокому уровню нарушений прав интеллектуальной собственности.
Отсутствие надежной защиты прав интеллектуальной собственности представляет собой прежде всего следствие уже упоминавшейся неэффективности институциональной среды. Все эти факторы способствовали и способствуют тому, что государство в постсоветской России не обеспечивало должной защиты прав интеллектуальной собственности и не обеспечивает ее сейчас. Государственные должностные лица не «охваче-
ны» соответствующей идеологией, стимулирующей защиту прав интеллектуальной собственности, а у рядовых субъектов нет возможностей, желания и стимулов соответствующим образом повлиять на них. В общем можно сделать вывод, что указанная институциональная неадекватность государства имеет советские «корни», когда имущественные права на результаты творческой деятельности принадлежали целиком государству, и представляет собой описываемый эволюционной теорией феномен зависимости от предшествующей траектории развития [path dependency] [10].
В то же время чем эффективнее государство защищает права интеллектуальной собственности, тем больше субъекты доверяют ему, тем больше охраняются права ОИС, и инновационный процесс носит более стабильный и долгосрочный характер. В этом случае на первый план выходит аспект эффективных неформальных правил игры. Здесь наблюдается полнейший вакуум. Отсутствует элементарная система подготовки кадров. Очень мало вузов, в которых читается курс по инновационной деятельности. При этом высокая эффективность выполнения системы контрактов является важнейшим фактором, которая всецело зависит от кадрового обеспечения, способствует формированию благоприятного инвестиционного климата. Не секрет, что многие виды инноваций не могут быть разработаны и внедрены без соответствующих кадров в рамках долгосрочных инновационных проектов.
Таким образом, экономическая система, «пронизанная» надежными формальными и неформальными правилами охраны и защиты прав интеллектуальной собственности, кадровая обеспеченность снижают уровень неопределенности будущего. Именно такие системы можно наблюдать в промышленно развитых странах, где наряду с совершенными формальными правилами охраны ОИС существует реальная система защиты исключительных прав. Фирма Caterpillar corp. имеет в своем штате около 400 работников, связанных непосредственно с инновациями.
Следует добавить, что важное влияние на эффективность инновационных процессов оказывает также желание фирмы воспользоваться «чужими патентами» и не тратить средств на приобретение лицензии или проведение собственных разработок. Такое желание зависит главным образом от уже рассмотренной склонности к оппортунизму, а также степени личной ответствен-
ности (т. е. готовностью брать ее на себя и нести ее бремя). Оба эти «показателя» могут трактоваться как особые элементы неформальных правил игры. Чем меньше склонность к оппортунизму и выше степень личной ответственности, тем больше агенты склонны соблюдать права интеллектуальной собственности и тем более надежно функционирует сам институт интеллектуальной собственности. Напротив, большая склонность к оппортунизму и низкая степень личной ответственности дополняют неблагоприятное влияние на эффективность контрактной системы институциональной неадекватности государства.
Что же касается описываемых характеристик поведения применительно к постсоветским российским предприятиям, то они во многом сохранили зависимость от предшествующего периода развития. Большая склонность к оппортунизму и низкая патентная культура российских фирм были сформированы при советской власти и представляют собой следствие характерных для социализма отсутствия института прав собственности. Таким образом, невосприимчивость к научно-техническому прогрессу и нежелание внедрять ОИС, а также склонность нарушать правовые нормы в области интеллектуальной собственности являются неотъемлемыми элементами неформальной части институциональной среды плановой экономики, которая перетекает и сохраняет свою значимость и в переходной экономике России.
Корпоративная культура (рутины), инсайдерский контроль и инновационная близорукость
Снижению неопределенности наряду с неэффективной институциональной средой и сложными контрактами способствует такой тип институтов, как адекватная рыночной экономике зрелая корпоративная культура или так называемые рутины. Это и память организации, ее миссия и потенциальные возможности, в том числе и перемирие (truce), контроль, репликация и что для нас наиболее ценно — имитация [6]. Такая корпоративная культура может рассматриваться как особая внутрифирменная и межфирменная институциональная среда. Ее значение, в частности, состоит в увеличении предсказуемости поведения фирм друг для друга и для окружающих. Благодаря наличию рутины-имитации можно было бы наблюдать постоянное воспроизводство
не только стиля работы компаний, что облегчало бы планирование, по крайней мере, их ближайшему окружению, но и создание не только хорошего подобия продукта, а экономического успеха, равного успеху оригинала.
Следует отметить, что в современной России и эта часть институтов не соответствует рыночной экономике, что может быть объяснено пока еще короткой историей попыток построения рыночной системы в нашей стране, а также самой инновационной близорукостью и инсайдерским контролем со стороны собственников.
Адекватная рыночной экономике зрелая корпоративная культура, обеспечивающая некую тождественность компании самой себе во времени, также требует определенных долгосрочных инвестиций в нематериальные активы или, по крайней мере, отказа от сиюминутных выгод, получаемых за счет будущего благополучия. Тождественность компании самой себе проявляется в неизменности (или постоянном повышении) технического уровня и обеспечении конкурентоспособности ее продукции, что, несомненно, требует дополнительных вложений, эффект от которых может проявиться только в долгосрочной перспективе и который трудно измерить. К таким вложениям можно отнести вложение в разработку соответствующих ОИС, обусловленных жизненным циклом продукта. На такие поступки может пойти только компания, ориентированная на долгосрочное будущее, определяемое ее репутацией. Близорукий же инвестор в такой ситуации, наоборот, предпочтет не нести никаких потерь в настоящем, жертвуя будущими перспективами, которые он не учитывает при планировании своей деятельности.
Соответственно, такой обыденный факт современной российской экономики, как переменный характер запросов (потребность по цене) и предлагаемых неконкурентных товаров (качество/ цена), можно трактовать как проявление инновационной близорукости в поведении фирм. Переменный характер качества (определяемый техническим уровнем изделия, уровнем технологии, уровнем организации труда и уровнем организации управления) проявляется, в частности, в том, что его характеристики не соответствуют запросам потребителей. И потребитель отказывается приобретать товар низкого технического уровня, т.е. его уже не интересует черно-белый телевизор. Часто наблюдается постепенное снижение качества товаров одной и той же марки.
Качество продукции может снижаться по причине сокращения затрат на совершенствование технологии производства продукта в целях извлечения краткосрочной прибыли за счет ухудшения технологии и, как следствие, снижение деловой репутации и, следовательно, долгосрочного благополучия компании.
Такая неопределенность в отношении поддержания конкурентоспособности продукции фирмы, несомненно, затрудняет координацию действий структурных подразделений и слаженного взаимодействия между ними и делает невозможным долгосрочное планирование. Конструкторский отдел не знает, какие запросы на продукт возникнут в будущем, технологический отдел не знает, в каком направлении производить перевооружение, под какой вид продукта делать технологические инвестиции, а финансово-экономические службы не знают, какими средствами они располагают (отсутствуют амортизационные отчисления, накопленные за счет амортизации нематериальных активов), на какую статью расходов относить издержки, связанные с инновационной деятельностью. Значит, отсутствие адекватной рыночной системе зрелой корпоративной культуры в свою очередь способствует воспроизводству неэффективного института инновационной близорукости.
Можно отметить, что корпоративная культура в современной России представляет собой во многом следствие такого феномена, как инсайдерский контроль над фирмами, представляющего собой контроль собственников крупных пакетов акций, менеджеров разных уровней управления и других лиц, влияющих на управленческие решения и в той или иной степени распоряжающихся финансовыми потоками фирм [11]. Этот феномен в свою очередь стал следствием ослабления советской системы управления и последующей номенклатурной приватизации. При этом инсайдерский контроль приводит к извлечению доходов российских корпораций в виде инсайдерской ренты. Такой тип распределения слабо связан с эффективностью управления капиталом корпораций. Поэтому инсайдерский контроль означает противоречие интересов лиц, контролирующих компании, интересам самих этих компаний. Таким образом, инсайдерский контроль препятствует обеспечению тождественности компаний самим себе во времени и, следовательно, не позволяет сформировать адекватную рыночной системе корпоративную культуру.
При этом масштабы изъятия инсайдерской ренты зависят от уникальности активов контролируемого инсайдерами бизнеса, степени монополизма данной компании. Поскольку в реальности изъятие инсайдерской ренты сопровождается борьбой между собой крупных и мелких инсайдеров (корпоративными конфликтами) и, как правило, является нелегальным, то инсайдерский контроль сужает горизонт планирования агентов, а значит, способствует инвестиционной близорукости. Для снижения масштабов изъятия инсайдерской ренты, которая, как правило, изымается в виде дивидендов, необходимо включать в состав расходов и амортизацию нематериальных активов. Это будет автоматически снижать прибыль, идущую на выплату дивидендов. А вразумительное объяснение повышения затрат за счет включения в себестоимость амортизационных расходов НМА снизит накал корпоративных конфликтов.
В целом можно сделать вывод о том, что отсутствие адекватной рыночной системе зрелой корпоративной культуры и инновационная близорукость взаимообусловливают друг друга. Оба эти феномена в значительной степени порождаются инсайдерским контролем.
Значение организации близорукого инновационного поведения через финансовый учет и финансовую систему
Следует отметить, что инновационная близорукость как тип экономического поведения присутствует в любой экономике, поскольку определенные сектора хозяйства предполагают получение быстрого результата от инвестиций. Важнейший вопрос здесь заключается в том, какова доля этих близоруких в общей численности инвесторов. Еще важнее то, как организована их инновационная деятельность и организована ли она вообще.
Традиционные системы финансового управления и ценообразования определяются исключительно прямыми затратами. При этом скрытые производственные и интеллектуальные издержки остаются без внимания.
Адекватный стоимостный контроль с правильно сформированной структурой себестоимости продукции на всех стадиях жизненного цикла товара позволяет своевременно выявлять конкурентоспособные технические решения. Отражение в себестоимости всех затрат, связанных с нематериальными активами, позволяет повысить
эффективность стоимостного управления конкурентоспособностью его продукции и предприятия в целом. Бухгалтерский учет нематериальных активов в структуре себестоимости способствует оптимизации цикла создания новых объектов и сокращению периода окупаемости инвестиций.
Традиционные системы финансового управления и ценообразования в отечественном производстве сформировались в эпоху социализма и соответствовали эпохе массового производства в отсутствии конкуренции. Себестоимость продукции определяется исключительно прямыми затратами. При этом скрытые производственные и интеллектуальные издержки остаются без внимания.
Неорганизованность близоруких инноваций придает им стихийный авральный характер, результатом чего будет либо выведение инновационных ресурсов из национального хозяйства, например в виде бегства мозгов за рубеж, либо их использование в тех сферах деятельности, которые не способствуют долгосрочному экономическому росту (патентовед в качестве продавца дезинфицирующих товаров, ученый-математик в качестве брокера и др.).
Особое значение здесь приобретает развитость финансовой системы и финансовых рынков, в частности. Последний был охарактеризован Дж. М. Кейнсом как организованный рынок инвестиций. При этом важно отметить, что этот рынок организован именно для близоруких инвестиций, ориентированных на быстрый результат. Сама же организация такого рода инвестиций могла бы позволить аккумулировать эти средства для вложения в долгосрочные проекты. Метод стоимостного планирования жизненного цикла продукции с учетом использования затрат на объекты интеллектуальной собственности и учет амортизационных отчислений нематериальных активов намного эффективнее традиционных способов контроля за созданием новых объектов. Традиционно контроль производился техническими службами главного конструктора, главного технолога и был в основном направлен на достижения технического результата. Управление издержками методом лучших показателей по сравнению с лучшими отечественными и зарубежными аналогами ускоряет выявление отставания их причин, возможностей совершенствования. Однако такой подход ограничивает учитываемые факторы, оказывающие влияние на конкурентоспособность, и не позволяет использовать мощный финансово-экономический
рычаг как себестоимость в структуре, в которой заложены амортизационные отчисления на нематериальные активы [12].
Таким образом, роль бухгалтерского учета и финансовой системы заключается не только и, может быть, даже не столько в том, чтобы трансформировать сбережения в инвестиции, а в том, чтобы превратить часть прибыли в источник внутренних инвестиций в виде накопленной амортизации НМА. Финансовый учет должен выполнять функцию управления близорукими, неэффективными для экономики инвестициями в целях направления их в сферы деятельности, способствующие устойчивому развитию. В каком-то смысле финансовый учет в рыночной экономике играет роль планирующего органа в плановой экономике, поскольку определяет структуру производственных инвестиций через формирование и распределение внутренних источников инвестиций.
Изложенное позволяет предположить, что неразвитость финансового учета в современной российской экономике является тем фактором, который усугубляет негативное воздействие инновационной близорукости на экономику. Близорукие инвестиции не организованы, а значит, и не аккумулируются в виде амортизационных накоплений для последующей реализации в долгосрочных инновационных проектах. Таким образом, тяжелые последствия близорукого инновационного поведения как неэффективного института в современной России следует связывать не только с его относительно большим значением в определении совокупных инвестиций, но и с его гораздо меньшей организованностью через финансовый учет по сравнению с развитыми рыночными экономиками [11].
Инновационная близорукость, предпочтение ликвидности и выбор в пользу нематериальных активов
Как уже отмечалось, на практике инновационная близорукость реализуется в предпочтении материальных активов нематериальным активам. Агенты вкладывают средства в материальные активы с быстрым сроком окупаемости. Вложения в рисковые нематериальные активы, приносящие доход лишь по истечении длительного периода времени, отвергаются. Нетрудно заметить сходство инновационной близорукости с предпочтением ликвидности, которое согласно современной посткейнсианской традиции трактуется как предпочтение более ликвидных активов менее
ликвидным активам [13]. Как правило, более (менее) ликвидные активы приносят более (менее) быстрый доход. Но при этом они обладают менее (более) высокой рентабельностью.
Однако между инновационной близорукостью и предпочтением ликвидности существует важное различие. Предпочтение ликвидности представляет собой циклический феномен, в фазе разработки жизненного цикла продуктовые ОИС имеют низкую ликвидность. В это время технологические ОИС еще не появились. В стадии роста ликвидность продуктовых ОИС резко возрастает, так как уже понятно, к каким результатам приводит реализация продукции, основанная на этих ОИС. Ликвидность резко снижается в стадии упадка и заканчивается, как правило, по истечении фазы жизненного цикла продукта. Поэтому предпочтение ликвидности не сохраняет свою силу на длительные промежутки времени, и именно в этом аспекте от нее отличается инновационная близорукость. При неблагоприятной институциональной среде, порождающей высокую степень неопределенности будущего, предпочтение материальных активов с быстрой окупаемостью нематериальным активам может стать общераспространенной нормой поведения. Таким образом, в условиях высокой степени неопределенности будущего инновационная близорукость может стать нормой поведения. В результате вырабатывается привычная основа для формирования «прикладных правил» [rules of thumb), выражающихся в выборе активов, приносящих максимально быстрый доход. В общем, инновационная близорукость может быть не только временным феноменом, но и определенного типа институтом или институциональной ловушкой [3], важнейшим элементом неформальных правил игры при высокой степени неопределенности будущего.
В последнее время в постсоветской России инновационная близорукость проявлялась, по-видимому, прежде всего в широкомасштабном бегстве «мозгов» из страны. Например, из пятнадцати человек кафедры математического анализа Вашингтонского университета два сотрудника — талантливые ученые из России.
Инновационная близорукость и институциональные изменения
Когда инновационная близорукость становится (неформальным) институтом, то преодолеть ее можно только «соответствующими», т. е.
институциональными изменениями путем дополнительных трансформационных издержек. В условиях инновационной близорукости, превратившейся в привычку, невозможно стимулировать частные инвестиции путем денежной или фискальной политики. Инновационная близорукость может быть преодолена только путем медленных изменений формальных и неформальных правил игры. Такие изменения могут заключаться даже в искусственном наполнении нематериальными активами бухгалтерского баланса для создания источников внутренних инвестиций за счет амортизации НМА, обучения персонала фирмы патентной культуре исключительных прав, формирования новой общественной идеологии, порицающей идею быстрого обогащения за счет выпуска контрафактной продукции и считающей это обыкновенным воровством, вложения средств в реформирование судебной системы для преследования «пиратов» и т.д.
Низкий уровень инвестиций в ОИС генерирует низкую устойчивость развития и техническую деградацию. Когда подавляющее большинство субъектов исключают из своих горизонтов планирования инвестиции в разработку объектов интеллектуальной собственности, это сужает будущие периоды времени и, как следствие, нельзя рассчитывать на значительные вложения в основной капитал и технический прогресс, а отсюда — на высокие и устойчивые темпы экономического роста. Иными словами, экономическая система с заниженной оценкой будущего времени обречена на застой или в лучшем случае на низкие темпы роста.
Заключение
Инновационная близорукость, означающая преимущество инвестиций в материальные активы над нематериальными, отражает заниженную оценку будущего времени и суженный горизонт планирования субъектов, является одним из важнейших связующих звеньев между «неблагоприятной», т. е. неэффективной, институциональной средой, с одной стороны, и низкой устойчивостью и низкими темпами экономического роста вкупе с технологической деградацией, с другой стороны. Инновационная близорукость связана с такими факторами, как отсутствие возможности предвидения унифицированного образа будущего и институциональная неадекватность государства, непрозрачность хозяйственных отношений, большая склонность к оппортунизму и низкая степень лич-
ной компетенции субъектов, неэффективность контрактной системы по передаче прав интеллектуальной собственности, непонимание и недоверие к ней со стороны экономических субъектов, отсутствие корпоративной культуры и инсайдерский контроль, неразвитость системы экономических подходов и критериев, направленных на вовлечение ОИС в хозяйственный оборот. Благодаря такому множеству факторов, которые ее порождают (и тому, что часть из них может порождаться ею самой), инновационная близорукость может войти в норму поведения и загнать общество в очередную институциональную ловушку и тем самым стать особым неформальным институтом. Таким образом, инновационную близорукость можно трактовать как особый институциональный ограничитель экономической устойчивости развития фирмы.
Литература
1. розмаинский И.В., Скоробогатов А.С. Инвестиционная близорукость как институциональный ограничитель экономического роста в постсоветской России / Школа-семинар им. С.С. Шаталина, Н. Новгород, 2—10 октября 2005.
2. Juniper J. A genealogy of short-termism in capital markets (http://_business.unisa.edu.au/cobar/workingpapers/ cobar/2000-03.pdf. 2000).
3. Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы. // Школа-семинар им. С.С. Шаталина, Н. Новгород, 2—10 октября 2005.
4. Скоробогатов А.С. Макроэкономическая роль институтов: от онтологической неопределенности к концепции делового цикла / / Экономический вестник Ростовского государственного университета, 2005. - Т. 3 (№ 2). - С. 83 - 95 (http://institutional.narod. ru/journal3.2.pdf).
5. розмаинский И.В. Посткейнсианство + традиционный институционализм = целостная реалистичная экономическая теория XXI века // Экономический вестник Ростовского государственного университета, 2003. - Т. 1 (№ 3). - С. 28-35 (http://institutional.narod. ru/journalL3.pdf).
6. Нельсон р., Уинтер С. Эволюционная теория экономических изменений. — М.: Изд-во «Дело», 2002. -536 с.
7. Тамбовцев В.Л. Государство и переходная экономика: пределы управляемости. - М.: ТЕИС, 1997.
8. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. - М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997.
9. ПестуновМ.А. Прогнозирование спроса и предложения объектов интеллектуальной собственности // Вестник Оренбургского государственного университета. Роль современных информационных технологий в развивающейся экономике. - 2005 - Октябрь. - С. 181-188.
10. Кастальди К., Доси Дж. Тиски истории и возможности для новизны: некоторые результаты и открытые вопросы, связанные с зависимостью от предшествующей траектории развития в экономических процессах // Экономический вестник Ростовского государственного университета, 2005. - Т. 3 (№ 2). - С. 18-48 (http://institutional. narod. ru/journal3.2.pdf).
11. Дзарасов р.С., Новоженов Д.В. Крупный бизнес и накопление капитала в современной России. - М.: Едиториал УРСС, 2005, гл. 3. Скоробогатов А.С. Инсайдерский контроль как фактор спадфляции // Тезисы научной конференции «Теория и практика социально-экономических реформ». - Ч. II. СПб: НИИ химии СПбГУ, 1997. - С. 25-26 (http://ie.boom. ru/Scorobogatov/Scorobogatov1.html).
12. Пестунов М.А. Прогнозирование спроса и предложения объектов интеллектуальной собственности // Вестник Оренбургского государственного университета. Роль современных информационных технологий в развивающейся экономике. -2005. - Октябрь. - С. 181-188.
13. Wray L.R. Money and credit in capitalist economies. The endogenous money approach. Aldershot. Edward Elgar. 1990, р. 16.
