CC BY
48УДК 323.396
ИНКОРПОРИРОВАНИЕ ГРУПП СУБРЕГИОНАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ ВО ВЛАСТЬ: ТАКТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ПОВЕДЕНИЯ1
© Илья Александрович ХАБАРОВ
кандидат политических наук, заместитель руководителя Аппарат Общественной палаты Тамбовской области 392000, Российская Федерация, г. Тамбов, ул. Советская, 118 E-mail: [email protected]
Предложен оригинальный подход к исследованию моделей поведения субрегиональных политических элит на заключительном этапе борьбы за власть - их вхождении в административную элиту. Цель - показать, как тактически ведут себя локальные элиты и группы локальных элит при постановке задач вхождения во власть. Исходя из доминирующей до самого недавнего времени модели муниципального управления, проиллюстрирована специфика использования тактических приемов, типичных и наиболее эффективных для представителей групп политической элиты. В рамках элитистской парадигмы с применением графических схем рассмотрены различные способы смены субрегиональных политических режимов в течение одного либо нескольких электоральных циклов. С учетом характеристик политических элит городов и районов Тамбовской области предложена классификация локальных политических режимов.
Ключевые слова: инкорпорирование; группа политической элиты; административная элита; сплоченность политической элиты; политический режим; модель муниципального управления
Процесс легализации - укрепления в институциональной системе координат - группы политической элиты может проходить различными путями. Удачное инкорпорирование способствует установлению стабильного политического режима, олицетворяемого зачастую властным тандемом. Тандемо-кратия на локальном уровне стала следствием реанимации представительного органа в 1995/1996 гг. и, соответственно, появлением двух формальных центров политической власти в городах и районах России. До этого, в 1990 г., неформальным центром был Совет. С 1991 г. власть перешла к исполнительному органу, с 1993 г. единолично осуществляющему политику в субрегионе. В условиях более активного применения олигархических принципов элитообразования и сосуществования представительного и исполнительного органов власти появились различные модели инкорпорирования субъектов в административную элиту и формирования местных политических режимов. Данный сюжет неотде-
1 Статья написана в рамках проекта «Власть партии versus «партия власти»? Сравнительное исследование кадровой политики, механизмов, каналов и «лифтов» элитного рекрутинга, управленческих кадров послевоенного СССР (1946-1991 гг.) и постсоветской России (1991-2016 гг.)», поддержанного РГНФ. Грант № 14-33-01017 (руководитель - Д.Г. Сельцер).
лим от текущей повестки дня развития государства и общества.
Как показал опыт фундаментальных исследований, модели поведения номенклатуры КПСС были во многом заложены особенностями становления новой российской государственности в 1980-1990 гг. [1-10]. Заглавный вопрос статьи имеет прямую корреляцию с особенностями институциализации власти и политического участия в локальных сообществах и, в этой связи, перспективами гражданского и преторианского обществ С. Хантингтона [11], условиями формирования авторитарных политических режимов и необходимостью развития эффективных каналов согласования интересов [12], и целым комплексом иных проблем, сама постановка которых позволяет сегодня говорить об успешном становлении современных российских элитологических школ [13].
Типичные тактические приемы поведения местных элит для проникновения в административную плоскость, рассмотренные нами, имеют прямую зависимость от характера доминирующей модели муниципального управления [14].
В этой связи необходимо подчеркнуть, что особенностью муниципального управления в институциональном срезе явилось введение нового актора административной эли-
ты субрегионов - главы муниципального образования после вступления в силу норм Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-Ф3 «Об общих принципах местного самоуправления в Российской Федерации», а также абсолютного доминирования управленческой модели «глава администрации + глава муниципального образования» и относительной непопулярности модели «сити-менеджер» (например, до 2010 г. из 30 городских округов и муниципальных районов Тамбовской области модель «сити-менеджер» реализована лишь в областном центре). Последующие эпохи внедрения модели «сити-менеджер» (2010-2014 гг.) и современной модели, усиливающей значение конкурсных процедур (2014 г. - настоящее время), позволяют в новых условиях оценить особенности политической борьбы групп элит субрегионального уровня с предусмотренными выборными процедурами. Ход и содержание муниципальной реформы описаны в литературе [15]. Детализирован и эмпирический инструментарий [16-17]. Ясно, что при любой конфигурации органов местного самоуправления имели место и элитные взаимодействия [18-23], и разделения [24-25], и коалиции [26], и широкое разнообразие адресатов ответственности, формальных и неформальных практик [27-28], и конкуренция вплоть до конфликтов разного уровня [29], в своей совокупности формирующие локальные политические режимы России [30-35].
I. Высокая степень сплоченности политической элиты. Устойчивое развитие.
а) Ставка на двоих: «лобовая атака»
Модель предполагает использование механизмов и инструментов инкорпорирования в представительный орган и в администрацию. Массированное проникновение политической элиты на обе руководящие должности субрегионов при доминировании одного из «выдвиженцев» (безусловный лидер элиты) либо на паритетных началах (рис. 1).
В зависимости от условий предпринимаются действия в первую очередь либо в отношении Совета, либо главы администрации (главы МО). Более распространен сценарий проникновения в Совет с последующим выдвижением кандидатуры на пост главы. От этого зависит направленность неформальных практик поддержки (главой - председателю, председателем - главе). Гарантией успеха является неформальное и формальное (в Совете) доминирование группы А. В качестве примеров можно привести гавриловский кейс 1999/2000 гг., никифоровский кейс 1999/2000 гг., бондарский тандем-кейс 1995/1996 гг. и пр. Таким образом, доминирование той или иной фигуры в сцепке не зависело от органа, который она возглавляла. Важен был неформальный рейтинг в среде экономической элиты. Вместе с тем очевидно, что доминирующие позиции изначально не мог занимать формальный ставленник группы из социальной сферы.
А
Группа А
Совет
I
Глава администрации (МО) А-2
Председатель А-1
1) «Тандем равных»: А-1 + А-2
2) Доминирование А-1
3) Доминирование А-2
Рис. 1. Ставка на двоих: «лобовая атака»
б) Ставка на одного: «ползучая экспансия» (рокировка)
Модель предполагает постепенное вживление в состав административной элиты. Результат достигается за счет перехода лидера группировки из одного органа в другой, при закреплении на освободившейся должности единомышленника. Схема возможна при наличии явного лидера в группе и безусловном доминировании группы в Совете. В отмеченных условиях схема гарантирует более безопасное инкорпорирование и создание прочного властного тандема (рис. 2). Возможны две разновидности модели.
И одна, и другая схемы предполагают выражение «ведущий-ведомый». Большее распространение получила схема «сильный председатель», на что повлияла, видимо, роль Совета в качестве опорной базы контрэлиты и сами сроки выборов в Совет, в большинстве случаев опережающие выборы главы администрации (главы МО). Тем не
менее решение об использовании той или иной модели является коллективным решением актива группы. В качестве примеров стоит привести мордовский кейс 2000 г., уваровский кейс 2000 г., моршанский кейс 2003 г. и другие случаи. Вместе с тем возможен и переход с поста главы администрации на должность председателя Совета. Эта схема может быть использована в случае «усталости» (действительной либо мнимой) от власти лидера группы, позволяя ему, тем самым, во-первых, сохранить режим и влиятельность властвующей группы и, во-вторых, сохранить собственные формальные позиции в органах местного самоуправления. «Отход от дел», таким образом, имеет весьма условное значение. Следовательно, представительный орган формально может играть роль пула внутри местных элит и органов власти, хотя новый председатель (экс-глава) по-прежнему может олицетворять неформальный центр власти в субрегионе.
1. «Сильный председатель»
Группа А
Совет А
1
Председатель А-1
1
«Наследник» А-2
Глава администрации (МО) А-1
Переход-рокировка
Тандем «сильный председатель» (А-1)
2. «Сильный глава»
Группа А
Совет А
Председатель
А-2 «Наследник» А-2
Переход— рокировка
Глава администрации (МО) А-2
1
«Наследник» А-1
Тандем «сильный глава» (А-2)
Рис. 2. Ставка на одного: «ползучая экспансия»
II. Низкая степень сплоченности политической элиты. Противостояние.
В условиях разобщенности хозяйственников возможны несколько сценариев развития ситуации на выборах. Взаимоотношение группировок может носить компромиссный характер либо характер войны. Политическая элита может быть представлена двумя равновеликими группами либо множеством экономических и политических центров. От этого зависит характер противостояния, имеющего выражение в войне двух группировок либо «войне всех против всех». Отметим, что при этом используются те же схемы легализации, что и в условиях стабильности, с той лишь разницей, что к ним прибегает не один, а несколько акторов. В условиях множественности политических неформальных центров (полиархия) компромисс групп является скорее временной фазой, олицетворяющей согласие акторов по поводу одного из спорных моментов. Далее политическая элита имеет перспективы либо дальнейшего сплочения (что возможно, учитывая дисперсионный характер группировок) и перехода к устойчивому развитию, либо войны и дальнейшего раскола (рис. 3).
В условиях столкновения разнополярных групповых интересов целью групп являются оба органа МСУ. Обе группы стремятся в Совет с перспективой избрания председателем одного из своих лидеров, выдвигают свои кандидатуры на пост главы администрации. Помимо формально выраженной борьбы в Совете на оргсессии, избрание председателя происходит в условиях использования неформальных практик, как и избрание главы администрации (параллельно с официальными процедурами выдвижения кандидатур и предвыборной борьбы). В условиях фронды обе группы, как правило, имеют шансы достаточно укрепиться в Совете, что предопределяет схожие изначально выгодные позиции хозяйственников в своих субрегионах. Далее возможны три варианта развития событий (рис. 4):
А) абсолютная победа властвующей группы А, удержавшей власть в результате «лобовой атаки» контрэлитной группы Б, и сохранение существующего режима. В этих условиях фрондирующая группа контрэлиты либо раскалывается (значительная часть
группы Б присоединяется в группе А, либо накапливает силы для нового удара по режиму на грядущих выборах, либо в значительно ослабленном виде продолжает неформальное противостояние;
Б) абсолютная победа в результате «лобовой атаки» контрэлитной группы Б. Ставшая контрэлитой, группа А имеет аналогичные перспективы раскола и компромисса с победителями, сохранение независимого противостояния (реже) и концентрации сил для реванша на последующих выборах (при невозможности компромиссного соглашения и сплочения группировок);
В) институциональный конфликт. Частичная победа контрэлиты группы Б, которая может быть выражена либо в победе на орг-сессии Совета, либо в победе на выборах главы администрации (главы МО). Это подразумевает несколько вариантов развития события в последующем. Рассмотрим случай, при котором контрэлита добилась успехов в номинировании персоны на пост главы администрации.
В первом случае группа А удержалась у власти, вытеснив с поста главы администрации представителя конкурирующей группировки. Появление тандема А может быть следствием различных комбинаций: 1) в результате выборов («лобовая атака» на выборах главы либо «ползучая экспансия»); 2) досрочно с применением неформальных процедур (отстранение по суду и пр.). Аналогичным образом ситуация может развиваться и в случае победы контрэлитной группы Б, интересы которой фокусируются на посту председателя Совета. Ситуация сохранения противостояния при паритете сил знаменует закрепление достигнутых успехов обеих групп до последующих выборов, что зачастую приводит к дестабилизации политического режима, трудностям в осуществлении властных полномочий и пр. Если в период до новых выборов группы не могут прийти к консенсусу (либо досрочному отстранению одного из действующих лиц), в последующем электоральном цикле борьба возобновляется с исходных позиций. Углубление институционального конфликта влечет за собой политический и экономический кризис в субрегионе.
Группа А
Совет
\ 1
Глава администрации (МО)
Председатель М-------
Группа А - властвующая элита Группа Б - контрэлита
Рис. 3. Модели взаимоотношений группировок
Группа Б
А; Б Совет
и
Председатель
Глава
администрации (МО) Б-1
1) победа Группы А:
А-1
А; Б Совет
I
Председатель А-1 (А-2)
Глава
администрации (МО) А-2 (А-1)
Тандем А
2) победа Группы Б:
А; Б Совет
I
Председатель Б-1(Б-2)
Глава
администрации (МО) Б-2 (Б-1)
Тандем Б
3) сохранение Status-дио. «Ничья» А : Б. Паритет сил.
Рис. 4. Варианты развития событий в результате столкновения сил
+
+
Необходимо отметить, что институциональный конфликт может носить промежуточный характер: противостояние властвующей элиты и контрэлиты между выборами в Совет (оргсессией) и выборами главы администрации, что во временном выражении чаще представляло один год. Это было временем между первой и второй атаками контрэлиты в орган местной власти. В случае, если контрэлита добилась успеха на выборах в один орган власти, потерпев поражение на других, события развивались по отмеченным сценариям.
Таким образом, смена составов политико-административных (персонально-административных) элит проходила либо революционным (в результате успешной «лобовой атаки» или «ползучей экспансии», институционального противостояния), либо эволюционным путями. При эволюционном обновлении административной элиты внимание группы властвующей элиты может быть сконцентрировано либо на одной фигуре (смещение в силу неадекватности, непрофессионализма, излишнего авторитаризма, отсутствия политической воли либо вопиющих личных слабостей), либо на изменении тандема в целом. Главным условием эволюционного пути является значительная сплоченность, монолитность внутри экономических и политических элит. Это путь стабильного политического и экономического развития субрегиона. Устранение может быть произведено с согласия представителя административной элиты либо при сопротивлении последнего. Используемые материалы свидетельствуют об отсутствии шансов у инкум-бента сохранить власть в этих условиях.
При революционной смене (либо трансформации) политико-административной элиты важными факторами процессов выступают активность групп и распределение ресурсов между группами политической элиты. Смена элит революционным путем проходит в субрегионах с низкой степенью сплоченности элиты, что нивелирует саморегулирующие способности местных режимов, открывая путь во власть порой откровенно неадекватным (хотя и не случайным) фигурам. В этих условиях, помимо местных конкурирующих групп, в качестве контрэлиты могут выступить группировки соседних субрегионов (в том числе областного центра) либо
группировки города на территории соответствующего района. Принципиальная стратификация групп представлена была в 20002004 гг. в городах региона, где столкнулись когорты бизнеса (не всегда в силах органично вписаться в схему взаимодействий хозяйственников) и директоров крупных предприятий. Именно «революционные» события в городах ознаменовали трансформацию городских административно-политических элит.
«Революционные» события могут происходить в условиях: 1) сосуществования двух равновеликих групп; 2) множественности политических и экономических центров.
Последнее имеет выражение в самостоятельной политической активности небольших групп либо, собственно, амбициозных руководителей (в единственном лице). Основная масса хозяйственников может проявлять пассивность либо придерживаться осторожных позиций, не позиционируя себя открыто на политическом поле (то есть проявлять осторожность в конвертации). В этих условиях структура политической элиты отличается аморфностью и сегментацией. Подобное положение дел допускает множество схем и механизмов инкорпорирования во власть, создание режимов и взаимодействие с конкурирующими группировками и действующими лицами политики. Зачастую последние приобретают характер «войны всех против всех». В качестве примера максимальной разобщенности экономической элиты можно привести Ржаксинский, Рассказовский (середина 1990-х гг.) районы. В ситуации противостояния двух группировок также возможно различное выражение конфликта: 1) временное усиление одной из групп, частая смена тандемов; 2) примерный паритет сил группировок, частые революционные изменения внутри тандемов, теряющих свою силу (раскол тандемов) и институциональные конфликты.
III. Стабильность субрегиональных политических режимов и характеристики элит.
Как показал анализ, стабильность режимов во многом определяют сущностные характеристики политической элиты, конфигурация взаимодействий ее групп, костяк которых составляют представители экономической элиты (табл. 1 ).
Таблица 1
Взаимосвязь состояний элиты и режима
№ п/п Состояние элиты Состояние режима
1 Сплоченность элиты высокая а) стабильность режима; б) слабая сменяемость первых лиц; в) эволюционный способ обновления элиты
2 Сплоченность элиты низкая Временное усиление одной из групп а) нестабильность режимов; б) высокая сменяемость первых лиц; в) революционный способ обновления элиты путем ротации тандемов
3 Сплоченность элиты низкая Паритет группировок а) нестабильность режимов; б) высокая сменяемость первых лиц; в) революционный способ обновления элиты путем ротации внутри тандемов; институциональный кризис
4 Сплоченность элиты минимальная Полиархия а) крайняя нестабильность режимов; б) высокая сменяемость первых лиц; в) революционный способ обновления элиты
Вместе с тем многое зависит от второго, «легализованного» актора властвующей элиты - административной элиты. При этом речь идет о личностных, персональных характеристиках администраторов, так как качественные характеристики продолжают напрямую зависеть от аналогичных показателей политической элиты.
По сути, личностные характеристики представителя административной элиты связаны с возможностью появления ярких серьезных политических фигур в субрегионах, играющих роль доминаторов, «ведущих» в тандемах. Непререкаемый авторитет в среде местной политической элиты (либо абсолютного ее большинства) и симпатии областного руководства способствуют легкости легализации персоны-доминатора из неформальной среды политической элиты в административную. Процесс укрепления политических позиций таких фигур допускает два сценария развития событий:
- поддержка областных структур вследствие опыта и авторитета в местной элитарной среде как наиболее «проходного» и компетентного кандидата;
- поддержка местных групп вследствие тесных связей кандидата с областными структурами.
В случае принципиального несовпадения интересов региональных элит и местной элиты появление доминатора затруднено, но возможно.
Анализ характеристик как политических, так и административных элит позволяет условно выделить типичные группы террито-
рий относительно специфики моделей поведения политико-административных элит и сложившихся режимов власти.
1. Стабильные муниципальные образования с минимальной сменяемостью первых лиц: стабильность политико-административной элиты и стабильность состава администраторов. Гегемония единой сплоченной группы и существование персоны доминато-ра. Традиционно последний олицетворяет фигуру главы администрации (главы муниципального образования). Персонально - это яркий лидер, пользующийся авторитетом в среде политической элиты (а зачастую - и в широких слоях населения), и доверием региональных элит. Изменчивость политической конъюнктуры учит доминаторов гибкости. Твердые позиции в местном политическом активе помогают пережить смену областного руководства.
2. Районы и города с относительно стабильными режимами. Единство политической элиты выражается зачастую в доминировании одной из групп, представленной наиболее влиятельными и активными акторами. Смена администраторов осуществляется эволюционно, хотя допускает возможность обострения, временных расколов. Сценарий предполагает наличие ярких лидеров, однако недостаточно влиятельных для обеспечения продолжительной стабильности, либо их влиятельность не предотвратила жарких баталий вокруг избрания руководителя исполнительного органа в различные периоды. Широко распространены рокировки в тандемах. К статусу доминаторов приближа-
ется ряд руководителей исполнительных органов, вышедших на политическое поле сравнительно недавно, но имеющих перспективу стать константой территории в последующем.
3. Районы и города с нестабильными режимами, расколотыми политическими и преимущественно «революционными» способами обновления политико-административных элит. От степени разобщенности политической элиты зависит характер противостояния: от борьбы 2-3 групп (один или несколько лидеров, стремящихся к доминированию) к «войне всех против всех».
Необходимо подчеркнуть условность подобного разделения субрегионов на группы. Противоречия внутри относительно единой элиты легко раскалывают («раскачивают») ее, ряд акторов образуют самостоятельную группу с собственным кандидатом, что отражает дисперсную сущность взаимодействий внутри элиты.
Именно она повлияла на изменение политических режимов в ряде субрегионов с изменением расстановки сил на политической арене. В этой связи стоит отметить возможность перехода субрегионов с враждующими между собой группами элит к устойчивому политическому и экономическому развитию. В рамках электорального цикла экономическая элита имеет шансы внутренней интеграции либо путем концентрации вокруг фигуры лидера властвующей группы, либо через подчинение одной группой другой с последующим компромиссным соглашением. Таким образом, из состояния «тотального противостояния» субрегион вполне имеет шансы перейти в состояние войны двух группировок либо сразу к устойчивому политическому режиму.
При этом многое зависит от глубины и особенностей раскола элиты, в основе которых зачастую лежат, в силу специфики политического поля субрегионов, не только экономические интересы и их пересечение, но и субъективные факторы (личная вражда, родственные отношения и пр.). На этом фоне идеологическое измерение конфликтов практически не имеет значения во внутриэлитар-ных взаимодействиях, оставаясь лишь доступным широким массам населения формальным выражением отмеченных тенденций.
Список литературы
1. Волосов Е.Н. Технократическая элита Анга-ро-Енисейского региона в 1964-1991 гг.: опыт исторического анализа. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2010.
2. Волосов Е.Н. Технократическая элита Анга-ро-Енисейского региона перед лицом новых экономических и политических вызовов (1985-2000 гг.). Иркутск: Оттиск, 2012.
3. Коновалов А.Б. Партийная номенклатура Сибири в системе региональной власти (19451991). Кемерово: Кузбассвузиздат, 2006.
4. Мохов В.П. Представительство элит как социальный феномен в дискуссиях о распаде СССР // Теория и практика общественного развития. 2015. № 18. С. 222-227.
5. Мохов В.П. Восстание элит в распаде СССР // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики.
2015. № 11 (61). Ч. 2. С. 146-149.
6. Мохов В.П. Эволюция региональной политической элиты России. 1950-1990. Пермь, ПГТУ, 1998.
7. Мохов В.П. Элитизм и история: Проблемы изучения советских региональных элит. Пермь: ПГТУ, 2000.
8. Мохов В.П. Топология политического пространства. Пермь: ПГТУ, 2002.
9. Мохов В.П. Региональная политическая элита России (1945-1991 гг.). Пермь: Перм. кн. изд-во, 2003.
10. Сельцер Д.Г. Взлеты и падения номенклатуры. Тамбов: Тамбовполиграфиздат, 2006.
11. Мохов В.П., Бурылова Л.А. Городская администрация и группы интересов: проблема ин-ституциализации отношений // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2010. Вып. 5 (85). С. 23-28.
12. Бойко С.С. Политический капитал российской корпорации и его влияние на региональный политический процесс: На примере Прикамья: дис. ... канд. полит. наук. М.: РАГС при Президенте РФ, 2005.
13. Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты как объект исследований в отечественной политической науке // Политическая наука.
2016. № 2. С. 38-73.
14. Туровский Р.Ф. Российское местное самоуправление: агент государственной власти в ловушке недофинансирования и гражданской пассивности // Полис. Политические исследования. 2015. № 2. С. 35-51.
15. Гельман В., Рыженков С., Белокурова Е., Борисова Н. Реформа местной власти в городах России, 1991-2006. СПб.: Европейский ун-т в Санкт-Петербурге, 2008.
16. Ледяев В.Г. Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах. М.: НИУ ВШЭ, 2012.
17. Ледяев В.Г. Опыт изучения власти в городских сообществах: российская проекция // Власть и элиты. 2015. Т. 2. С. 301-325.
18. Чирикова А.Е., Ледяев В.Г. Власть в малых российских городах: модели взаимодействия исполнительной и представительной власти // Мир России: Социология, этнология. 2015. Т. 24. № 3. С. 6-32.
19. Сельцер Д.Г., Хабаров И.А. Динамичная модель трансформации локальных политических элит на этапе перехода власти от Б.Н. Ельцина к В.В. Путину // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2015. № 2 (15). С. 43-54.
20. Сельцер Д.Г., Хабаров И.А. Постсоветская трансформация районно-городских политических режимов на этапе перехода власти от Б.Н. Ельцина к В.В. Путину // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2015. № 2 (15). С. 55-63.
21. Чирикова А.Е., Ледяев В.Г., Ледяева О.М. Муниципальная реформа и распределение власти в руководстве малого российского города // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2015. Вып. 4 (144). С. 7-16.
22. Ledyaev V., Chirickova A., Seltser D. Who governs? Power in the local Russian community // Journal of Political Power. 2014. Т. 7. № 2. P. 211-231.
23. Чирикова А.Е., Ледяев В.Г., Сельцер Д.Г. Власть в малом российском городе: конфигурация и взаимодействие основных акторов // Полис. Политические исследования. 2014. № 2. С. 88-105.
24. Сельцер Д.Г. «Варяги» в практике локального управления современной России // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2015. № 1 (14). С. 122-141.
25. Сельцер Д.Г. Прорабы и конструкции: локальные элиты и муниципальная власть в России // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2014. № 1 (13). С. 163-176.
26. Чирикова А.Е., Ледяев В.Г., Сельцер Д.Г. Коалиции исполнительной и представительной власти в малых городах России // Вестник Тамбовского университета. Серия Политические науки и право. Тамбов, 2015. № 2 (2). С. 5-15.
27. Чирикова А.Е., Ледяев В.Г. Локальные элиты в малых российских городах: формальные и неформальные ресурсы власти // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2014. № 1 (13). С. 129-162.
28. Ледяев В.Г., Чирикова А.Е. Губернатор и его команда в пространстве городской политики малых российских городов // Вестник Пермского университета. 2013. № 3. С. 4-25.
29. Сельцер Д.Г. Конкурирующие элиты и выборы: историко-политический подход // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2005. Т. 3. № 1. С. 27-38.
30. Gelman V., Ryzhenkov S. Local regimes, subnational governance and the 'power vertical' in contemporary Russia // Europe-Asia Studies. 2011. Vol. 63. № 3. P. 449-465.
31. Gelman V. State power, governance, and local regimes in Russia // Russian Politics and Law. 2011. Vol. 49. № 4. P. 42-52.
32. Bychkova O., Gelman V. Economic actors and local regimes in Russia's large cities // Russian Politics and Law. 2011. Vol. 49. № 4. P. 64-75.
33. Гельман В.Я., Рыженков С.И. Локальные режимы, городское управление и «вертикаль власти» в современной России // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2010. Т. 6. № 4. С. 130-151.
34. Туровский Р.Ф. Местное самоуправление в России и эволюция политического режима // PRO NUNC. Современные политические процессы. 2015. № 1 (14). С. 82-98.
35. Туровский Р.Ф. Региональные политические режимы в современной России: сравнительный анализ // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2013. № 1 (70). С. 73-82.
References
1. Volosov E.N. Tekhnokraticheskaya elita Angaro-Eniseyskogo regiona v 1964-1991 gg.: opyt istoricheskogo analiza [Technocratic Elite of Angara and Yenisei territory in 1964-1991: experience of historical analysis]. Irkutsk, Publishing house of Irkutsk State University, 2010. (In Russian).
2. Volosov E.N. Tekhnokraticheskaya elita Angaro-Eniseyskogo regiona pered litsom novykh ekonomicheskikh i politicheskikh vyzovov (1985-2000 gg.) [Technocratic Elite of Angara and Yenisei Territory Faces New Economic and Political Challenges (1985-2000)]. Irkutsk, Ot-tisk Publ., 2012. (In Russian).
3. Konovalov A.B. Partiynaya nomenklatura Sibiri v sisteme regional'noy vlasti (1945-1991) [Party's Nomenaclature of Siberia in the System of Regional Power]. Kemerovo, Kuzbassvuziz-dat Publ., 2006. (In Russian).
4. Mokhov V.P. Predstavitel'stvo elit kak sot-sial'nyy fenomen v diskussiyakh o raspade SSSR [Representation of elite as social phenomenon in discussions about breakup of USSR]. Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya [Theory
and Practice of Social Development], 2015, no. 18, pp. 222-227. (In Russian).
5. Mokhov V.P. Vosstanie elit v raspade SSSR ["Elites' uprising" in disintegration of the USSR]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvove-denie. Voprosy teorii i praktiki - Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Cultur-ology and Study of Art. Issues of Theory and Practice, 2015, no. 11 (61), part 2, pp. 146-149. (In Russian).
6. Mokhov V.P. Evolyutsiya regional'noy poli-ticheskoy elity Rossii. 1950-1990 [Evolution of Regional Political Elite in Russia. 1950-1990]. Perm, Perm State Technical University Publ., 1998. (In Russian).
7. Mokhov V.P. Elitizm i istoriya: Problemy izucheniya sovetskikh regional'nykh elit [Elitism and History: Problems of Soviet Regional Elite Investigation]. Perm, Perm State Technical University Publ., 2000. (In Russian).
8. Mokhov V.P. Topologiya politicheskogo pro-stranstva [Topology of Political Space]. Perm, Perm State Technical University Publ., 2002. (In Russian).
9. Mokhov V.P. Regional'naya politicheskaya elita Rossii (1945-1991 gg.) [Regional Political Elite of Russia (1945-1991)]. Perm, Perm Book Publ., 2003. (In Russian).
10. Seltser D.G. Vzlety i padeniya nomenklatury [Ups and Downs of Nomenaclature]. Tambov, Tambovpoligrafizdat Publ., 2006. (In Russian).
11. Mokhov V.P., Burylova L.A. Gorodskaya ad-ministratsiya i gruppy interesov: problema insti-tutsializatsii otnosheniy [City administration and groups of interests: a problem of institutionalization of relations]. Vestnik Tambovskogo universi-teta. Seriya Gumanitarnye nauki - Tambov University Review. Series: Humanities, 2010, no. 5 (85), pp. 23-28. (In Russian).
12. Boyko S.S. Politicheskiy kapital rossiyskoy kor-poratsii i ego vliyanie na regional'nyy poli-ticheskiy protsess: Na primere Prikam'ya. Diss. ... kand. polit. nauk [Political Capital of Russian Corporation and Its Influence on Regional Political Process: Based on Example of the Kama River Area. Cand. pol. sci. diss.]. Moscow, RANEPA Publ., 2005. (In Russian).
13. Gaman-Golutvina O.V. Politicheskie elity kak ob"ekt issledovaniy v otechestvennoy poli-ticheskoy nauke [Political elites as an object of research in national political science]. Poli-ticheskaya nauka - Political Sciences. 2016, no. 2, pp. 38-73. (In Russian).
14. Turovskiy R.F. Rossiyskoe mestnoe samo-upravlenie: agent gosudarstvennoy vlasti v lovushke nedofinansirovaniya i grazhdanskoy passivnosti [Russia's local self-government: the agent of the government in the trap of insuffi-
cient funding and civil passivity]. Polis. Politicheskie issledovaniya - Polis. Political Studies, 2015, no. 2, pp. 35-51. (In Russian).
15. Gelman V., Ryzhenkov S., Belokurova E., Bo-risova N. Reforma mestnoy vlasti v gorodakh Rossii, 1991-2006 [Reform of Regional Power in Cities of Russia, 1991-2006]. St. Petersburg, European Institute at St. Petersburg Publ., 2008. (In Russian).
16. Ledyaev V.G. Sotsiologiya vlasti. Teoriya i opyt empiricheskogo issledovaniya vlasti v gorodskikh soobshchestvakh [Sociology of Power. Theory and Experience of Empirical Investigation of Authority in Urban Community]. Moscow, National Research University Higher School of Economics Publ., 2012. (In Russian).
17. Ledyaev V.G. Opyt izucheniya vlasti v gorodskikh soobshchestvakh: rossiyskaya proektsiya [Experience of investigation the authority in urban communities: Russian projection]. Vlast' i elity [Authority and Elite], 2015, vol. 2, pp. 301-325. (In Russian).
18. Chirikova A.E., Ledyaev V.G. Vlast' v malykh rossiyskikh gorodakh: modeli vzaimodeystviya ispolnitel'noy i predstavitel'noy vlasti [Power in the small russian towns: models of interactions between the legislative and executive branches of local government]. Mir Rossii: Sotsiologiya, etnologiya - Universe of Russia: Sociology, Ethnology, 2015, vol. 24, no. 3, pp. 6-32. (In Russian).
19. Seltser D.G., Khabarov I.A. Dinamichnaya model' transformatsii lokal'nykh politicheskikh elit na etape perekhoda vlasti ot B.N. El'tsina k V.V. Putinu [Dynamic model of transformation of the local policy elite at the stage of power transition from B.N. Eltsin to V.V. Putin]. PRO NUNC: Sovremennye politicheskie protsessy - PRO NUNC: Current Political Processes, 2015, no. 2 (15), pp. 43-54. (In Russian).
20. Seltser D.G., Khabarov I.A. Postsovetskaya transformatsiya rayonno-gorodskikh poli-ticheskikh rezhimov na etape perekhoda vlasti ot B.N. El'tsina k V.V. Putinu [Postsoviet transformation of city district political regimes at the stage of power transition from B.N. Eltsin to V.V. Putin]. PRO NUNC: Sovremennye politicheskie protsessy - PRO NUNC: Current Political Processes, 2015, no. 2 (15), pp. 55-63. (In Russian).
21. Chirikova A.E., Ledyaev V.G., Ledyaeva O.M. Munitsipal'naya reforma i raspredelenie vlasti v rukovodstve malogo rossiyskogo goroda [Municipal reform and the distribution of power in administration of a small Russian town]. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya Gumanitarnye nauki - Tambov University Review. Series: Humanities, 2015, no. 4 (144), pp. 7-16. (In Russian).
22. Ledyaev V., Chirickova A., Seltser D. Who governs? Power in the local Russian community.
Journal of Political Power, 2014, vol. 7, no. 2, pp. 211-231.
23. Chirikova A.E., Ledyaev V.G., Seltser D.G. Vlast' v malom rossiyskom gorode: konfigurat-siya i vzaimodeystvie osnovnykh aktorov [Power in a small Russian town: configuration and interaction of major local actors]. Polis. Politicheskie issledovaniya - Polis. Political Studies, 2014, no. 2, pp. 88-105. (In Russian).
24. Seltser D.G. «Varyagi» v praktike lokal'nogo upravleniya sovremennoy Rossii ["The varangians" in local government of Modern Russia]. PRO NUNC: Sovremennye politicheskie protsessy - PRO NUNC: Current Political Processes, 2015, no. 1 (14), pp. 122-141. (In Russian).
25. Seltser D.G. Proraby i konstruktsii: lokal'nye elity i munitsipal'naya vlast' v Rossii [Foremen and constructions: local elite and municipal authorities in Russia]. PRO NUNC: Sovremennye politicheskie protsessy - PRO NUNC: Current Political Processes, 2014, no. 1 (13), pp. 163176. (In Russian).
26. Chirikova A.E., Ledyaev V.G., Seltser D.G. Koalitsii ispolnitel'noy i predstavitel'noy vlasti v malykh gorodakh Rossii [Coalition of executive and representative power in towns of Russia]. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya Politi-cheskie nauki i pravo - Tambov University Review. Series: Politics and Law, 2015, no. 2 (2), pp. 5-15. (In Russian).
27. Chirikova A.E., Ledyaev V.G. Lokal'nye elity v malykh rossiyskikh gorodakh: formal'nye i ne-formal'nye resursy vlasti [Local elite in Russian towns: formal and informal resources of authorities]. PRO NUNC: Sovremennye politicheskie protsessy - PRO NUNC: Current Political Processes, 2014, no. 1 (13), pp. 129-162. (In Russian).
28. Ledyaev V.G., Chirikova A.E. Gubernator i ego komanda v prostranstve gorodskoy politiki malykh rossiyskikh gorodov [Governor and his team in the political arena of small Russian
towns]. Vestnik Permskogo universiteta - Review of Political Science, 2013, no. 3, pp. 4-25. (In Russian).
29. Seltser D.G. Konkuriruyushchie elity i vybory: istoriko-politicheskiy podkhod [Competitive elites and elections: historical and political approach]. PRO NUNC: Sovremennye politicheskie protsessy - PRO NUNC: Current Political Processes, 2005, vol. 3, no. 1, pp. 27-38. (In Russian).
30. Gelman V., Ryzhenkov S. Local regimes, subnational governance and the 'power vertical' in contemporary Russia. Europe-Asia Studies, 2011, vol. 63, no. 3, pp. 449-465.
31. Gelman V. State power, governance, and local regimes in Russia. Russian Politics and Law, 2011, vol. 49, no. 4, pp. 42-52.
32. Bychkova O., Gelman V. Economic actors and local regimes in Russia's large cities. Russian Politics and Law, 2011, vol. 49, no. 4, pp. 64-75.
33. Gelman V.Ya., Ryzhenkov S.I. Lokal'nye rez-himy, gorodskoe upravlenie i «vertikal' vlasti» v sovremennoy Rossii [Local regimes, city administration and "top-down operation" in Modern Russia]. Politicheskaya ekspertiza: POLITEKS - Political Expertise: POLITEX, 2010, vol. 6, no. 4, pp. 130-151. (In Russian).
34. Turovskiy R.F. Mestnoe samoupravlenie v Ros-sii i evolyutsiya politicheskogo rezhima [Local government in Russia and evolution of political regime]. PRO NUNC: Sovremennye politicheskie protsessy - PRO NUNC: Current Political Processes, 2015, no. 1 (14), pp. 82-98. (In Russian).
35. Turovskiy R.F. Regional'nye politicheskie rez-himy v sovremennoy Rossii: sravnitel'nyy analiz [Regional political regimes in Modern Russia: a comparative study]. Vestnik Rossiyskogo gu-manitarnogo nauchnogo fonda [Bulletin of Russian Humanitarian Scientific Fund], 2013, no. 1 (70), pp. 73-82. (In Russian).
Поступила в редакцию 03.11.2016 г. Received 3 November 2016
UDC 323.396
INCORPORATION OF SUBREGIONAL ELITE GROUPS IN POWER: TACTIC MODELS OF BEHAVIOUR
Ilya Aleksandrovich KHABARO V
Candidate of Politics, Deputy Head
Civic Chamber Establishment of Tambov province
118 Sovetskaya St., Tambov, Russian Federation, 392000
E-mail: [email protected]
The unusual approach to research of models of behaviour of subregional political elites at final stage of struggle for power - their inclusion in administrative elite is proposed. The aim is to show the tactic behaviour of local elites and groups of local elites at the stating the aim of inclusion in power. On the lately dominating model of municipal government, the specifics of tactic approaches is illustrated, typical and more effective for the representatives of political elite groups. Within the framework of elite paradigm with the use of graphic schemes the different ways of changing subregional political regimes for one or more electoral cycles are considered. Taking into consideration the characteristics of political elite of cities and regions of Tambov province the classification of local political regimes is proposed.
Key words: incorporation; political elite group; administrative elite; solidarity of political elite; political regime; municipal government model
Информация для цитирования:
Хабаров И.А. Инкорпорирование групп субрегиональной элиты во власть: тактические модели поведения // Вестник Тамбовского университета. Серия Политические науки и право. Тамбов, 2016. Т. 2. Вып. 4 (8). С. 28-39.
Khabarov I.A. Inkorporirovanie grupp subregional'noy elity vo vlast': takticheskie modeli povedeniya [Incorporation of subregional elite groups in power: tactic models of behaviour]. Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya Politicheskie nauki i pravo - Tambov University Review. Series: Politics and Law, 2016, vol. 2, no. 4 (8), pp. 28-39. (In Russian).
