CC BY
10УДК 343.1 ББК 67.410.2
doi: 10.25724/VAMVD.XQRS
Е. И. Свежинцев
ИНФОРМАЦИЯ В СФЕРЕ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА:
СУЩНОСТЬ И КЛАССИФИКАЦИЯ
Статья посвящена вопросу выработки новых подходов к понятию «информация» в сфере уголовного судопроизводства, к совершенствованию классификации информации, а также изучению этапов уголовно-процессуального познания. По результатам исследования формулируется авторское определение понятия «информация» применительно к сфере уголовного судопроизводства, раскрываются ее уголовно-процессуальные формы, такие как информационная единица и информационный объект. Автор предпринимает попытку подробной систематизации указанных форм, предлагает информационные единицы в зависимости от этапа познания делить на предварительные и доказательственные, а информационные объекты — на модели произошедшего события и план деятельности субъекта доказывания. Кроме того, дается авторская классификация этапов уголовно-процессуального познания, анализируется с учетом этого процесс постепенной трансформации упрощенной интеллектуальной модели произошедшего события в итоговую информационную модель, которая будет представлена конечному адресату доказывания. В статье с учетом специфики уголовно-процессуального познания исследуется проблема искажения итоговых информационных моделей происшедшего криминального события, формируемых в ходе уголовно-процессуального доказывания, при их передаче последующему субъекту доказывания в ходе производства по уголовному делу.
Ключевые слова: уголовно-процессуальное познание, доказывание, субъекты уголовно-процессуального познания, уголовно-процессуальные единицы информации, доказательство, информационные объекты, план деятельности.
Eu. I. Svezhintsev
INFORMATION IN THE CONTEXT OF CRIMINAL PROCEEDINGS:
ESSENCE AND CLASSIFICATION
The given article deals with the issue related to developing new approaches to define the concept of "information" in the context of criminal proceedings, to improve the classification of information as well as to examine the stages of criminal procedural knowledge. Based on the results of the research the author's definition of the concept of "information" is formulated in the context of criminal proceedings. The author determines its criminal procedural forms such as an information segment and an information object. The author attempts to systematize these forms in detail, proposes to divide information segments (depending on the stage of cognition) into preliminary and evidentiary ones whereas information objects — into the models of the event that has occurred and the activity plan of the subject whose task is proving. In addition, the author gives his own classification of stages of the criminal procedural knowledge, and, taking it into account, he analyzes the process of gradual transformation of a simplified intellectual information model of the event that has occurred into a final information one which will be presented to the last addressee of proving process (a prosecutor, a judge). In the article, having consideration for the specifics of criminal procedural knowledge, the author examines the problem of distortion of the final information models of the criminal event that has occurred to be formed in the criminal and procedural proving process, when the mentioned models are delivered to the subsequent subject of proving in the context of criminal proceedings.
Key words: criminal procedural knowledge, proving, subjects of criminal procedural knowledge, criminal procedural segments of information, evidence, information objects, activity plan.
В современном мире происходит создание и накопление огромного объема информации о различных сферах общественной жизни, в том числе такой важной правоохранительной сферы, как уголовное судопроизводство. Данный факт вызывает необходимость в дальнейшем поиске более точного подхода к пониманию самой сущности информации и регламентации процедур взаимодействия с ней, а также в ужесточении требований к ее надежности, при этом дает толчок к разработке различных способов измерения количества информации и параметров, характеризующих ее качество.
В настоящее время принято считать, что информация не является объектом материальной природы, а лишь выступает результатом мыслительной деятельности человека. За годы изучения данного явления было создано множество теорий, которые раскрывали ее понимание через различные подходы.
В первом, «обыденном» подходе слово «информация» понимается как синоним слов: сведения, знания, сообщения.
Во втором, «кибернетическом» (кибер — рулевой, кибернетика — наука об управлении), слово «информация» используется для характеристики управляющего сигнала, передаваемого по линии связи.
В третьем, «философском», слово «информация» связано с понятиями «взаимодействие», «отражение», «познание». В Философском энциклопедическом словаре информация определяется как ознакомление, разъяснение, представление, понятие, сообщение, осведомление о положении дел, сведения о чем-либо, передаваемые людьми; уменьшаемая, снимаемая неопределенность в результате получения сообщений; передача, отражение разнообразия в любых объектах и процессах [1, с. 222].
B четвертом подходе, назовем его «вероятностным» (К. Шеннон), слово «информация» вводится как мера уменьшения неопределенности системы (чем больше информации, тем меньше неопределенность и выше достоверность знания), что позволяет количественно измерять информацию, при этом чем в большей степени то или иное событие снижает неопределенность (энтропию) системы, тем больше информации оно несет [2, с. 244—245].
В то же время в своем исследовании при изучении функционирования конституционного права на доступ к информации в сфере уголовного судопроизводства [3, с. 33] мы исходили из законодательного понимания информации, закрепленного в Федеральном законе «Об информации» от 27 июля
2006 г. № 149-ФЗ1, как сведений (сообщений, данных) независимо от формы их представления, причем нами отмечалось, что в этом же законе для субъектов, имеющих право ею пользоваться, устанавливаются границы доступа к различного рода информации.
Следует подчеркнуть, что современными авторами понятие «информация» рассматривается в различных аспектах — в зависимости от предмета их исследования. Так, Н. А. Зигура определяет «компьютерную информацию в сфере уголовного судопроизводства» как сведения, представленные в электронно-цифровой форме на материальном носителе, создаваемые аппаратными и программными средствами фиксации, обработки и передачи информации, а также набор команд (программ), предназначенных для использования в электронно-вычислительной машине (ЭВМ), системе ЭВМ или управления ими [4, с. 10].
Е. Н. Насонова рассматривает информацию как объект гражданского права в случаях, при которых сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах находят свое отображение на материальных объектах в виде символов, образов, сигналов и технических решений [5, с. 38]. Информация исследуется в контексте политических процессов Т. Г. Батуриной как феномен «социальной информации» [6, с. 17—30].
Применительно к сфере уголовного судопроизводства А. И. Зазулин в своем монографическом исследовании пришел к выводу, что информация является содержательной частью доказательств вместе с ее носителем. В то же время, исходя из анализа понятия «доказательство», под самой информацией в уголовном судопроизводстве им понимаются сведения, на основании которых устанавливается наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела [7, с. 64—72].
Вместе с тем А. В. Победкин в своем диссертационном исследовании берет за основу именно «вербальную информацию» как основной пласт информации, с которой взаимодействует правоприменитель, и определяет ее как «признаки объекта, выделяющие его из внешней среды и характеризующие его внутреннее строение (данные об объекте), существующие в виде сигналов различ-
1 Об информации, информационных технологиях и о защите информации: федер. закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ (последняя редакция). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс» (дата обращения: 14.11.2020).
ной физической природы и формы, выполняющих функцию носителя данных к иному (воспринимающему) объекту, который, в силу высокого уровня организации, имеет возможность эти данные воспринять, переработать, интерпретировать и, при необходимости, использовать в аспекте стоящих перед ним задач» [8, с. 18].
Изучив рассматриваемые определения информации в различных областях науки, можно прийти к выводу о ее многогранном характере, что обусловливается тем фактом, что она является нематериальной единицей, возникающей в сознании конкретного субъекта и отражающей субъекты, объекты или явления материального и нематериально мира, их признаки и свойства.
Можно заметить закономерность: ее содержательная часть будет зависеть только от целей, для которых субъект познания хочет ее использовать. Данный факт говорит нам о том, что правоприменителем используется именно прагматический подход к исследованию информации [9, с. 5], где ценность информации заключается в том, что с помощью сбора последней увеличивается вероятность достижения цели, поставленной перед субъектом познания. В то же время для установления возможности и эффективности использования указанной информации правоприменитель опирается на показатели качества информации, вводимой в уголовно-процессуальное познание, которые в теории доказывания отражают процессуально значимые свойства единичных доказательств или их совокупности: относимость, допустимость, достоверность и достаточность.
Таким образом, в зависимости от целей, имеющихся у субъекта уголовно-процессуального познания, он может акцентировать внимание на различных свойствах одного и того же объекта или явления, после чего вычленить его нематериальную единицу с соответствующим содержанием, а в дальнейшем классифицировать ее по различным основаниям (признакам, критериям) для использования в процессе доказывания. Однако стоит отметить, что данная деятельность в уголовном процессе инициируется извне, так как упрощенную интеллектуальную модель произошедшего события (в логике — суждение) изначально субъекту доказывания предоставляет либо лицо, чьи интересы были затронуты данным событием, либо его очевидцы. После чего познающим субъектом производятся рассматриваемые операции с целью подтверждения, доработки этой модели, чтобы в дальнейшем, набрав определенный объем интеллектуальных единиц, прошедших клас-
сификацию, установить качественную характеристику указанной модели, а именно ее истинность или ложность. В результате чего правоприменитель или продолжает расследование, выстраивая новую версию, или принимает итоговое решение из сформированной итоговой информационной модели случившегося.
Изложенное позволяет говорить о важности осуществления правильной классификации информации, которую правоприменитель внедряет в сферу уголовного судопроизводства. Ведь при ошибочном осуществлении данной операции произойдет некорректное деление интеллектуальных единиц, исследуемого объекта и явления, что весьма негативно скажется на всем процессе расследования. Чаще всего это обусловлено некорректным выбором основания (критерия, признака) деления предмета или использования интеллектуальных объектов, полученных при делении по различным основаниям (пересечение понятий).
Соответственно, правоприменитель, совершая различные следственные и иные процессуальные действия, создает новую или использует уже имеющуюся информацию об объектах и явлениях материального и нематериально мира, вводя ее в область уголовно-процессуального познания, тем самым вычленяя из исследуемых явлений новые черты и свойства, обусловленные спецификой этого познания и процедурными аспектами доказательственной деятельности.
Все это позволяет говорить о важности двух аспектов в понимании информации в сфере уголовного судопроизводства. Во-первых, для осуществления корректной работы с информацией основное значение имеет сам субъект познания (правоприменитель), что выражается в уровне его профессиональной подготовки, «интеллектуального кругозора» и правильного восприятия своей функции в сфере уголовного судопроизводства. А во-вторых, актуальность изучения информации через познавательную деятельность субъектов уголовно-процессуального познания позволяет выявить ее «нематериальный» характер и соответствующие ее разновидности, формируемые в ходе этой деятельности.
Исходя из сущностного понимания информации, необходимо провести ее классификацию в сфере уголовного судопроизводства через изучение понятий уголовно-процессуальной деятельности и уголовно-процессуального познания, показывая при этом важность самого субъекта познания.
Так, общей целью уголовно-процессуальной деятельности является получение объективных
знаний о событиях прошлого и настоящего, вовлеченных в сферу уголовно-правового регулирования, с целью вынесения обоснованного итогового процессуального решения. Следовательно, уголовно-процессуальная деятельность является одним из видов познавательной деятельности человека.
Весьма интересной, но в отдельных моментах спорной, видится позиция А. И. Зазулина относительно сущностного понимания уголовно-процессуального познания, изложенная в его монографии. Во-первых, по его мнению, познание, связанное с производством по уголовному делу, включает в себя различные познавательные процессы, которые можно разделить на следующие виды: обыденное (житейское) познание, научное познание, оперативно-разыскное познание и уголовно-процессуальное познание [7, с. 18]. Таким образом, получается, что все субъекты познания (участники уголовного судопроизводства) могут вносить свои результаты деятельности в конкретный материал проверки или уголовное дело без какой-либо их обработки со стороны основного субъекта доказывания (правоприменителя), что видится не совсем корректным. Ведь ранее мы уже пришли к выводу, что правоприменитель в ходе своей деятельности пользуется либо уже сформированной информацией об объектах и явлениях материального или нематериального мира, либо формирует ее сам. Этот факт говорит нам о том, что все те информационные объекты и единицы информации, созданные различными видами человеческого познания, все равно проходят через интеллектуальные операции субъекта, осуществляющего именно уголовно-процессуальное познание. Соответственно, в ходе уголовного судопроизводства осуществляется именно уголовно-процессуальное познание, но при этом субъект, его осуществляющий, может пользоваться результатами других видов познания — после их соответствующей интеллектуальной обработки.
Во-вторых, автор дает определение уголовно-процессуального познания как деятельности участников уголовного судопроизводства по выдвижению версий относительно обстоятельств уголовного дела и их доказыванию, причем в ходе доказывания допускается использование преюди-ций, презумпций и общеизвестных фактов, а также результатов оперативно-разыскной деятельности [7, с. 24—25]. Данное определение видится нам неполным, так как оно не отражает все процессы, в которые вовлекаются познающие субъекты в ходе уголовного судопроизводства. В связи
с этим попытаемся его модернизировать, что позволит нам построить классификацию уголовно-процессуальной информации исходя из целей ее использования субъектами уголовно-процессуального познания.
Итак, говоря об уголовно-процессуальном познании, с учетом понимания данной деятельности как интеллектуально-практической, мы можем выделить следующие этапы осуществления этой деятельности: 1) рассмотрение первоначальной модели (версии) произошедшего события; 2) выдвижение предварительных моделей (версий) относительно произошедшего события, а также планирование с учетом этого направления деятельности правоприменителя; 3) уголовно-процессуальное доказывание; 4) подтверждение или опровержение ранее созданных интеллектуальных объектов в виде информационных моделей произошедшего события.
Предварительно сделаем оговорку, что законодателем установлена определенная процедура инициирования уголовно-процессуального познания, состоящая в приеме «сообщения о преступлении», которое является первоначальной упрощенной интеллектуальной моделью произошедшего события, сформированной различными субъектами познания, в том числе теми, которые непосредственно являлись участниками или очевидцами рассматриваемого события.
На первом этапе уголовно-процессуального познания правоприменитель осуществляет рассмотрение первоначальной упрощенной интеллектуальной модели произошедшего события, которая представлена в четырех формах — в виде поводов, установленных ч. 1 ст. 140 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ).
Деятельность правоприменителя при этом начинается с изучения представленных фактов, полученных из поводов, — для установления первоначального алгоритма производства следственных и иных процессуальных действий.
В результате данной деятельности в сознании правоприменителя при производстве интеллектуальных операций познания (отражение и преобразование информации) и анализа (извлечение из массива собранной информации сведений, которые необходимы для достижения целей уголовного судопроизводства) формируются предварительные единицы информации, которые позволяют направить первоначальную деятельность правоприменителя.
Необходимо подчеркнуть, что данные единицы информации еще не являются доказательственными, что обусловлено рядом причин.
Во-первых, они содержат в себе сведения, которые еще не могут быть в полной мере оценены правоприменителем с точки зрения относимости, а также могут носить вероятностный характер и для своего подтверждения требовать установления дополнительных фактов. В связи с этим правоприменитель либо производит их дальнейшее изучение в своем сознании (при необходимости может отразить их в непроцессуальных документах), либо отбрасывает их как элемент, не нашедший подтверждения.
Во-вторых, они не имеют своего процессуального воплощения в материалах процессуальной проверки, так как не отражаются в соответствующих документах. Исходя из этого можно сделать вывод о том, что данные единицы информации не прошли еще «полноценной огранки», необходимой для того, чтобы называть их доказательствами, но в то же время являются весьма значимыми, так как важны для анализа произошедшего события, формирования предварительных версий о нем и направления хода процессуальной деятельности в рамках проверочных мероприятий, а также подготовки непроцессуальных документов (рапорты и справки), отражающих ход процессуальной проверки.
Кроме того, на этом же этапе начинается сбор и доказательственных единиц информации с помощью следственных и иных процессуальных действий (о процедуре уголовно-процессуального доказывания будет рассказано позже). Хотелось бы подчеркнуть, что этап уголовно-процессуального доказывания является неразрывным и взаимосвязанным элементом уголовно-процессуального познания, поэтому может осуществляться на всем его протяжении.
К данному этапу могут относиться и случаи передачи материалов процессуальной проверки другому правоприменителю. В связи с этим последнему также будет необходимо осуществить первоначальный анализ всех материалов, чтобы сориентироваться в дальнейшем направлении процессуальной деятельности и при этом понять, на каком этапе познания и с какими результатами остановился предыдущий исполнитель.
На втором этапе правоприменитель, используя предварительные и доказательственные единицы информации (стоит отметить, что первоначально доказательственных единиц информации меньше), подтверждает или опровергает уп-
рощенную интеллектуальную модель произошедшего события (не устанавливаются признаки состава преступления, а лишь «усматриваются» признаки преступления). В случае опровержения их наличия процессуальная проверка заканчивается принятием решения об отказе в возбуждении уголовного дела. При установлении признаков преступления властный субъект создает свои предварительные информационные модели (версии) по факту произошедшего события с целью их проверки, планирует деятельность с учетом каждой из них, а также планирует производство каждого следственного действия для реализации назначения уголовного судопроизводства.
Вместе с тем важно учитывать, что создается именно несколько моделей произошедшего события, и они все являются предварительными. Данный факт обусловлен тем, что правоприменитель не имеет еще полноценного набора доказательственной информации, позволяющей ему воссоздать адекватную картину произошедшего события. В настоящий момент все эти модели частично заполнены предварительными единицами информации, которые и создают эту вариативность. В то же время для целей установления итоговой информационной модели произошедшего события правоприменителю необходимо собрать достаточную совокупность доказательственных единиц информации, которые могут быть сформированы после прохождения всех элементов уголовно-процессуального доказывания.
Стоит отметить, что при выстраивании указанных интеллектуальных моделей правоприменитель использует: 1) ранее созданные им единицы информации, 2) сформированные им новые единицы информации, 3) единицы информации, полученные извне (общеизвестные факты, преюди-ции и презумпции). В том числе может быть использована информация, добытая в ходе оперативно-разыскного познания с использованием гласных и негласных оперативно-разыскных мероприятий, в связи с чем оперативно-разыскная информация, полученная в целях установления познаваемого события, может быть использована после соответствующего рассекречивания и передачи органу, осуществляющему уголовно-процессуальное познание, как доказательственная или предварительная информация.
В данном случае видится четкая граница, отделяющая порядок формирования доказательственной и предварительной единицы информации. Как говорилось ранее, из одних и тех же субъектов, объектов и явлений материального и немате-
риального мира субъектом познания могут быть выделены разнообразные единицы знания, используемые в различном назначении. И говоря о доказательственной информации, необходимо понимать, что для ее получения необходимо производство субъектом доказывания полноценной одноименной процедуры (о которой будет рассказано позже), иначе доказательственная информация не будет создана.
Третьим и самым важным этапом уголовно-процессуального познания является уголовно-процессуальное доказывание, так как именно на основе созданных в ходе него информационных единиц формируется и находит свое качественное подтверждение итоговая информационная модель произошедшего события.
Говоря о сущности доказывания, хотелось бы изучить его законодательное понимание и мнения, которые сложились на этот счет среди научного сообщества.
Как самим законодателем (ст. 85 УПК РФ), так и большинством ученых [10, с. 296; 11, с. 320] выделяются три основных элемента доказывания: собирание, оценка и проверка доказательств. Л. Д. Кокорев и Н. П. Кузнецов отмечают в качестве элемента доказывания также обоснование выводов по делу в целях установления истины и решения задач уголовного процесса [12, с. 206; 13, с. 9]. В. С. Балакшин помимо сбора, проверки и оценки доказательств указывает также в качестве отдельного элемента доказывания закрепление доказательств [14, с. 111]. Точка зрения о том, что закрепление доказательств является отдельным от их собирания элементом доказывания в свое время высказывалась также И. Б. Михайловской [15, с. 62] и М. С. Строговичем [10, с. 302].
С. А. Шейфер, наоборот, считал, что закрепление доказательств не является самостоятельным элементом процесса доказывания. В своей монографии он пояснил, что «вопреки мнению некоторых исследователей, формирование доказательств не сводится лишь к закреплению полученной информации, а само закрепление не есть отдельный этап собирания (формирования) доказательств, так как представляет собой органичный, неотделимый элемент этой деятельности» [16, с. 38].
В то же время В. А. Лазарева понимает под уголовно-процессуальным доказыванием деятельность по обоснованию обвинения, а собирание, проверку и оценку доказательств не относит к доказыванию [17, с. 14]. Другие ученые, например Н. П. Кузнецов и Е. И. Сидорова, помимо со-
бирания, проверки и оценки доказательств выделяют также такой элемент, как использование доказательств, понимая под ним обоснование выводов, сделанных на основе полученных доказательств [13, с. 37; 18, с. 36].
Вместе с тем А. И. Зазулин относит к уголовно-процессуальному доказыванию как процессуальную (практическую) деятельность, так и мыслительную, как бы разделяя их, указывая при этом, что данные виды деятельности осуществляются взаимосвязанно между собой. К процессуальной деятельности ученый относит сбор доказательств, а к мыслительной — проведение логических и причинных связей между выявленными обстоятельствами, обоснование своих выводов по уголовному делу с помощью собранных, оцененных и проверенных доказательств, при этом с использованием преюдиций, презумпций и общеизвестных фактов [7, с. 24—25].
Хотелось бы подискутировать о его тезисе о том, что мыслительная деятельность в виде оценки доказательств и их проверки не является процессуальной деятельностью. Дело в том, что законодательные установления определяют границы дозволенного в уголовно-процессуальной деятельности субъектов доказывания, ориентируют ее, подчиняя решению определенных задач [19, с. 32]. А исходя из ст. 85 УПК РФ, нормативная структура доказывания представлена в виде собирания, проверки и оценки доказательств, что указывает на то, что мыслительная деятельность субъекта доказывания происходит не в отрыве от процессуальной деятельности, а наоборот, является ее неотъемлемым элементом и производится по ее правилам.
Тем не менее нормативная структура уголовно-процессуального доказывания являет собой абстрактную модель, которая не учитывает особенности преобразования первичной информации в доказательства (т. е. процесс формирования доказательств законодателем в ст. 85 УПК РФ обозначен как их собирание, что не соответствует реальному механизму трансформации первоначальных сведений в новую информационную сущность — доказательство). Именно поэтому представляется более точным использование для уяснения сущности доказывания логико-деятельностной структуры уголовно-процессуального доказывания, изложенной в монографии Е. А. Зайцевой и А. И. Садовского [19, с. 32—35]. Данная структура представлена в виде единства четырех компонентов: формирования доказательств, проверки доказательств, оценки доказательств, использования доказательств.
В указанной структуре ясно отражается процесс трансформации первоначальной информации в полноценное доказательство с последующим его использованием в целях установления значимых обстоятельств дела. В связи с этим хотелось бы взять данную структуру уголовно-процессуального доказывания за основу и кратко изложить суть каждого из компонентов с учетом материала, отраженного нами в начале настоящей статьи.
Так, первый компонент представлен указанными авторами как совокупность операций поискового, познавательного (отражение и преобразование информации) и удостоверительного (трансформация сведений «для себя» в сведения «для других» субъектов доказывания) характера [19, с. 31]. В то же время само вовлечение информации в сферу деятельности субъекта познания может происходить двумя путями: либо целенаправленным обнаружением самим субъектом первоначального источника доказательственной информации (субъекты, объекты и явления материального и нематериального мира, их характеристики и свойства), либо добровольным (или по требованию) представлением информации другими субъектами. После этого правоприменитель вычленяет из нее новые черты и свойства с помощью следственных и иных процессуальных действий и придает ей процессуальную форму одного из источников доказательств, предусмотренных ч. 2 ст. 74 УПК РФ.
Необходимо отметить, что указанный компонент позволяет внедрять в сферу уголовного судопроизводства в качестве доказательственной информации специфические разновидности информации, которые ранее проходили процедуру мыслительной обработки в виде преюдиций, презумпций и общеизвестных фактов, а также результатов оперативно-разыскной деятельности.
Кроме того, следует подчеркнуть, что процесс формирования доказательств содержит «подэтап», в ходе которого могут быть скомпонованы предварительные единицы информации; но только проблема в том, что после их получения с ними должны быть произведены удостоверительные операции для придания им уголовно-процессуальной формы (они обязательно должны быть отражены в процессуальных документах, составляемых в ходе или по итогам следственных и иных процессуальных действий).
Однако часть предварительных единиц информации может быть признана не имеющей отношения к проверяемому или расследуемому
событию, ввиду чего они не используются в дальнейшем в доказывании. Это обусловливается сложностями, возникающими при решении вопроса относимости факта, который устанавливается промежуточными единицами информации. Но перед тем как продолжить анализировать данную проблему, хотелось бы закончить характеристику оставшихся элементов процедуры доказывания для удобства понимания формирования доказательственных единиц информации.
Вторым компонентом структуры доказывания является проверка доказательства. В ходе данной деятельности, включающей как практический, так и мыслительный аспект, правоприменитель с помощью сопоставления с другой доказательственной информацией, уже имеющейся в данном уголовном деле, а также установления источников информации, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемую информацию, определяет достоверность собранных данных и доброкачественность источников их получения для правильного установления обстоятельств уголовного дела.
Третьим элементом является оценка доказательств. Данная мыслительная деятельность, протекающая в рамках логических операций в сознании правоприменителя, осуществляется в соответствии с законом и правосознанием по внутреннему убеждению субъекта доказывания, основанному на всестороннем, полном и беспристрастном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, — с целью определения относимости, допустимости доказательственной информации, ее достоверности и достаточности сформированных логических и причинных связей для установления обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.
Последним элементом в структуре доказывания является использование доказательств. Указанная деятельность правоприменителя состоит в соотнесении полученной интеллектуальной единицы — доказательства с соответствующими обстоятельствами, подлежащими доказыванию (ст. 73 УПК РФ). Правоприменитель при этом определяет, какие из обстоятельств еще не являются доказанными, и продолжает осуществлять процедуру доказывания по указанному обстоятельству.
Описанные выше процессы в рамках доказывания осуществляются параллельно и взаимосвязано: одна и та же информация может одновременно проверяться и оцениваться, служить логической предпосылкой для поиска новых доказательств и обоснования уже сделанных выводов.
В связи с этим данные элементы доказывания не имеют установленной последовательности и могут протекать одновременно.
Получив целостную картину процесса доказывания, можно точнее рассмотреть проблему, возникающую у правоприменителя при анализе предварительных единиц информации в процессе доказывания. Данная проблема обусловлена тем, что последний, изучая огромный массив информации, должен устанавливать не только обстоятельства, входящие в предмет доказывания (главный факт), но и другие дополнительные факты, что вызывает у него сложность в определении взаимосвязи (относимости) содержания единиц информации с устанавливаемыми обстоятельствами в рамках исследуемого события.
Нагляднее эту проблему можно увидеть при рассмотрении разновидностей доказательственных единиц информации, так как они в силу своей сформированности могут быть классифицированы, что нельзя сказать о предварительных единицах информации.
Отметим, что первостепенное значение для правоприменителя имеет установление обстоятельств, входящих в предмет доказывания (главный факт). Однако проводить классификацию его элементов необходимости не видим, так как их полный перечень уже представлен законодателем в ст. 73 УПК РФ.
В то же время хотелось бы более подробно остановиться на анализе дополнительных фактов, также являющихся важными элементами доказывания. Для этого сделаем краткий обзор весьма удачной классификации данных фактов, которая была дана А. И. Винбергом в монографии «Теории доказательств в советском уголовном процессе» [20, с. 258—279], где автор выделял следующие их виды: промежуточные, вспомогательные и ориентирующие.
Так, говоря о промежуточных фактах, необходимо отметить, что они не включаются в обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу, и служат лишь средством для установления обстоятельств, составляющих предмет доказывания по делу. Данные факты не создают своего отдельного «предмета доказывания», а наоборот, представляют собой «промежуточные тезисы» и необходимы для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, которые можно рассматривать как «конечные тезисы» доказывания.
К примеру, для установления организаций, через которые происходило хищение денежных
средств путем мошенничества, были произведены следственные действия по выявлению контрагентов (организаций), занимающихся таким видом деятельности, как транспортировка и хранение. Получение и использование указанной информации позволило установить факты, входящие в предмет доказывания, и раскрыть преступление. Факт — вид деятельности «транспортировка и хранение» — не может быть отнесен к предмету доказывания по делу. Однако этот факт на определенном этапе расследования был предметом внимания следователя и имеет значение в дальнейшем для проверки и оценки показаний свидетелей и обвиняемого лица.
Таким образом, основываясь на определении, данном А. И. Винбергом, под «промежуточными» понимаем факты, которые помогают в установлении (или опровержении) обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу.
Стоит отметить, что, как правильно указывалось Г. М. Миньковским, «многостороннее значение одних и тех же фактов реальной действительности ни в коей мере не колеблет принципиального положения о необходимости четко отграничить факты, входящие в предмет доказывания, от промежуточных» [20, с. 142]. Соответственно, обстоятельства, подлежащие доказыванию, остаются таковыми вне зависимости от того, что они выступают вспомогательным средством установления других важнейших обстоятельств.
Следующим видом факта, который также устанавливается правоприменителем, является вспомогательный (оценочный). Его главной особенностью является то, что с помощью него устанавливают не отдельные элементы предмета доказывания (главный факт) и не рассмотренные нами промежуточные факты, а уровень достоверности вывода от имеющихся сведений к обосновываемому обстоятельству. К данной разновидности фактов можно отнести следующую информацию: о незаинтересованности участника уголовного судопроизводства в исходе дела; состоянии зрения и слуха свидетеля или потерпевшего; внешних условиях восприятия события преступления; квалификации эксперта, научной обоснованности использованной им методики; взаимоотношениях потерпевшего или свидетеля с участниками процесса; нарушениях установленного законом порядка следственных действий.
К завершающим видам используемой информации хотелось бы отнести ориентирующие факты. Они необходимы правоприменителю для установления главного факта (предмета доказывания).
К таким фактам относятся: показания участников уголовного судопроизводства о том, что необходимые сведения по делу могут быть получены у конкретного лица или в определенном месте, при этом человек, дающий показания, по существу дела ничего не знает. Схожее предназначение имеют и документы, в которых содержатся сведения о местонахождении необходимой доказательственной информации. Сюда же можно отнести сведения о возможных препятствиях к взаимодействию с носителем информации, искажениях и пробелах в ее содержании.
Подводя итог сказанному, отметим, что вспомогательные, оценочные и ориентирующие факты, так же как и главный факт, могут стать доказательствами, при условии, что все они получены из самостоятельного источника и имеют соответствующую процессуальную форму.
Наряду с этим данные виды фактов приобретают свое значение, лишь имея взаимосвязь с прямыми и косвенными фактами (входящими в предмет доказывания) с целью их установления, поскольку они создают многоступенчатые связи, тем самым увеличивая надежность создаваемой модели произошедшего события.
Таким образом, можно выделить следующие доказательственные единицы информации (факты), которые устанавливаются правоприменителем в ходе процедуры доказывания:
а) предмет доказывания (главный факт);
б) промежуточные факты (установление промежуточных фактов, совокупность которых позволяет в конечном счете установить обстоятельство, входящее в предмет доказывания);
в) вспомогательные факты (проверка полноты и достоверности собранных фактических данных путем исследования условий их формирования, передачи, хранения);
г) ориентирующие факты (факты, непосредственно указывающие на местонахождение сведений, входящих в предмет доказывания).
В ходе уголовно-процессуального доказывания правоприменитель получает достаточный набор относимых, допустимых и достоверных единиц информации в сфере уголовного судопроизводства, имеющих надлежащее процессуальное оформление (доказательств).
Такое многообразие доказательственных единиц информации и сложность в их анализе и сортировке правоприменителем могут повлечь проблему, связанную с ошибочным «отбрасыванием» предварительных единиц информации, которые могли и должны были стать доказательственными,
что в свою очередь может привести к созданию ошибочной модели (версии) произошедшего события и привлечению к ответственности невиновного лица. Однако нельзя с полной уверенностью утверждать, что на последующих этапах другими правоприменителями данная ошибка будет выявлена, так как предварительные единицы, не учтенные прошлым субъектом познания, остались «информацией для себя», не достигнув последующих адресатов доказывания. А ввиду прошедшего времени новый субъект познания может данные единицы информации уже не обнаружить.
Далее, хотелось бы перейти к четвертому, завершающему элементу уголовно-процессуального познания, которым является трансформация одной из созданных информационных моделей в подтвержденную полноценно собранную модель произошедшего события. Указанная деятельность осуществляется правоприменителями в ходе как досудебного, так и судебного производства с составлением итоговых документов. В то же время, как правильно сказал Р. С. Белкин, «проверка версии пронизывает процесс доказывания от начала до завершения» [20, с. 426], поэтому необходимо понимать, что этапы работы с такими интеллектуальными объектами, как информационные модели произошедшего события, неразрывно связаны с деятельностью по уголовно-процессуальному доказыванию.
В ходе этой деятельности осуществляется логическая сборка уже имеющегося, достаточного количества информационных единиц — доказательств, которые позволяют заново отстроить и качественно подтвердить одну из предварительных моделей произошедшего события, первоначально созданную из ориентирующих единиц информации. Так правоприменителем формируется информационный объект — окончательная информационная модель произошедшего события, основанная на достаточной совокупности созданных правоприменителем с помощью уголовно-процессуального доказывания информационных единиц — доказательств. Данную модель правоприменитель фиксирует в завершающем процессуальном документе, установленном УПК РФ для соответствующего этапа уголовного судопроизводства.
Таким образом, можно говорить о следующих разновидностях уголовно-процессуальных единиц информации, которые формируются правоприменителем в ходе осуществления уголовно-процессуального познания: предварительных и доказательственных. Причем доказательствен-
ные единицы информации в зависимости от завершенности их формирования и роли в процессе доказывания можно разделить на такие подгруппы, как: факты, устанавливающие предмет доказывания (главный факт); промежуточные факты; вспомогательные факты и ориентирующие факты.
Необходимо также отметить, что правоприменителем на основе указанных единиц информации формируются такие интеллектуальные (информационные) объекты, как информационная модель произошедшего события (упрощенная, предварительная и итоговая), а также план деятельности (проверочных мероприятий, расследования, следственного действия). Причем первые интеллектуальные объекты носят ретроспективный характер, являясь представлением познающего субъекта о событии прошлого, а вторые информационные объекты (планы) имеют перспективную направленность, определяя вектор и границы предстоящей процессуальной деятельности.
Говоря же о сущности самой информации, можно сделать вывод, что информация в сфере уголовного судопроизводства является нематериальной единицей, возникающей в сознании правоприменителя и отражающей субъекты, объекты или явления материального и нематериально мира, их признаки и свойства, которые формируются в соответствии с задачами уголовно-процессуального познания.
В связи с этим необходимо подчеркнуть, насколько важен для уголовно-процессуальной дея-
1. Философский энциклопедический словарь / под общ. ред. С. С. Аверинцева. 2-е изд. Москва: Сов. энцикл., 1989. 814 с.
2. Шенон К. Работы по теории информации и кибернетике. Москва: Изд-во иностр. лит., 1963. 829 с.
3. Свежинцев Е. И. Реализация права на доступ к информации в досудебном производстве по уголовным делам: монография / под ред. Е. А. Зайцевой. Волгоград: ВА МВД России, 2020. 200 с.
4. Зигура Н. А. Компьютерная информация как вид доказательств в уголовном процессе России: дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2010. 234 с.
5. Насонова Е. Н. Информация как объект гражданского права: дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 2002. 185 с.
6. Батурина Т. Г. Информация в политическом процессе: дис. ... канд. филос. наук. Новосибирск, 2003. 152 с.
тельности субъект доказывания, что обусловливается тем фактом, что все процедуры, совершаемые с огромным массивом информации в ходе уголовно-процессуального познания, производятся с учетом его мировосприятия. Поэтому формируемые субъектами доказывания информационные модели произошедшего события всегда имеют определенное «наслоение субъективного»: правоприменитель при передаче уголовного дела другому субъекту доказывания не может обеспечить адекватное восприятие последним его информационной модели, так как принявший к производству уголовное дело субъект повторно производит операции уголовно-процессуального познания с учетом своих когнитивных особенностей — на основе представленных ему информационных единиц. И сформированная им интеллектуальная модель не всегда совпадает с моделью, представленной лицом, изначально осуществлявшим производство по уголовному делу. Ситуация еще осложняется тем, что последующим субъектом доказывания не проводится анализ первоначального массива информации, поэтому данное познание может осуществиться не совсем корректно, что приведет к искажению собранной итоговой доказательственной информации. И в этом заключается одна из ключевых проблем уголовно-процессуального познания.
1. Philosophical encyclopedic dictionary. Under total ed. S. S. Averintseva. 2nd ed. Moscow: Soviet encyclopedia; 1989: 814 (in Russian).
2. Chenon K. Works on information theory and cybernetics. Moscow: Foreign Literature Publishing House; 1963: 829 (in Russian).
3. Svezhintsev E. I. Realization of the right to access to information in pre-trial criminal proceedings. Monograph. Edited by E. A. Zaitseva. Volgograd: Volgograd Academy of Ministry of Internal Affairs of Russia; 2020: 200 (in Russian).
4. Zigura N. A. Computer information as a type of evidence in the criminal process of Russia. Dissertation of candidate of juridical sciences. Chelyabinsk; 2010: 234 (in Russian).
5. Nasonova E. N. Information as an object of civil law. Dissertation of candidate of juridical sciences. Moscow; 2002: 185 (in Russian).
6. Baturina T. G. Information in the political process. Dissertation of candidate of philosophical sciences. Novosibirsk; 2003: 152 (in Russian).
7. Зазулин А. И. Использование цифровой информации в доказывании по уголовным делам: монография. Москва: Юрлитинформ, 2019. 168 с.
8. Победкин А. В. Теория и методология использования вербальной информации в уголовно-процессуальном доказывании: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Москва, 2005. 64 с.
9. Козловская Л. В., Ковалевич Л. А. Информационная культура: учеб. пособие. Красноярск: Красноярский гос. техн. ун-т, 2002. 107 с.
10. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса: Основные положения науки уголовного процесса. Т. 1. Москва: Наука, 1968. 468 с.
11. Белкин А. Р. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве. Москва: Норма, 2005. 527 с.
12. Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Элькинд П. С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1978. 303 с.
13. Кузнецов Н. П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса России: дис. ... д-ра юрид. наук. Воронеж, 1998. 444 с.
14. Балакшин В. С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания (важнейшие проблемы в свете УПК Российской Федерации): дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2005. 533 с.
15. Безлепкин Б. Т., Гуткин И. М., Михайлов В. А., Михайловская И. Б. Уголовно-процессуальные основы деятельности органов внутренних дел: учеб. пособие / под ред.Б. Т. Безлепкина. Москва: Изд-во Акад. МВД СССР, 1988. 181 с.
16. Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования: монография. Москва: Норма, 2009. 238 с.
17. Лазарева В. А. Влияние состязательности уголовного судопроизводства на понятии теории доказательств // Юридический аналитический журнал. 2006. № 1 (15). С. 14—19.
18. Сидорова Е. И. Собирание и использование доказательств как элементы процесса доказывания в уголовном судопроизводстве // Вестник Воронежского института МВД России. 2007. № 4. С. 36—38.
19. Зайцева Е. А., Садовский А. И. Формирование доказательств следователем с использованием специальных познаний и научно-технических средств: монография. Волгоград: ВА МВД России, 2013. 289 с.
7. Zazulin A. I. Use of digital information in proving in criminal cases. Monograph. Moscow: Jurlitinform; 2019: 168 (in Russian).
8. Pobedkin A. V. Theory and methodology of using verbal information in criminal procedural proving. Abstract of dissertation of doctor of juridical sciences. Moscow; 2005: 64 (in Russian).
9. Kozlovskaya L. V., Kovalevich L. A. Information culture. Tutorial. Krasnoyarsk: Krasnoyarsk State Technical University; 2002: 107 (in Russian).
10. Strogovich M. S. The course of the Soviet criminal procedure: Basic principles of the science of criminal procedure. Vol. 1. Moscow: Nauka; 1968: 468 (in Russian).
11. Belkin A. R. Evidence theory in criminal proceedings. Moscow: Norma; 2005: 527 (in Russian).
12. Gorsky G. F., Kokorev L. D., Elkind P. S. Problems of evidence in the Soviet criminal process. Voronezh: Publishing house of Voronezh University; 1978: 303 (in Russian).
13. Kuznetsov N. P. Proof and its features at the stages of the criminal process in Russia. Dissertation of doctor of juridical sciences. Voronezh; 1998: 444 (in Russian).
14. Balakshin V. S. Evidence in the theory and practice of criminal procedural proof (the most important problems in the light of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation). Dissertation of doctor of juridical sciences. Ekaterinburg; 2005: 533 (in Russian).
15. Bezlepkin B. T., Gutkin I. M., Mikhailov V. A., Mikhailovskaya I. B. Criminal procedural foundations of the activities of the internal affairs bodies. Textbook. Ed. by B. T. Bezlepkin. Moscow: Publishing house of Academy of Ministry of Internal Affairs of the USSR; 1988: 181 (in Russian).
16. Sheifer S. A. Evidence and proving in criminal cases: problems of theory and legal regulation. Monograph. Moscow: Norma; 2009: 238 (in Russian).
17. Lazareva V. A. The influence of the adversarial nature of criminal proceedings on the concept of the theory of evidence. Legal analytical journal, 14—19, 2006 (in Russian).
18. Sidorova E. I. Collection and use of evidence as elements of the proof process in criminal proceedings. Bulletin of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 36—38, 2007 (in Russian).
19. Zaitseva E. A., Sadovsky A. I. Formation of evidence by the investigator using special knowledge and scientific and technical means. Monograph. Volgograd: Volgograd Academy of Ministry of Internal Affairs of Russia; 2013: 289 (in Russian).
20. Теория доказательств в советском уголовном процессе / отв. ред. Н. В. Жогин. 2-е изд., испр. и доп. Москва: Юрид. лит., 1973. 736 с.
© Свежинцев Е. И., 2021
20. The theory of evidence in the Soviet criminal process. Executive ed. N. V. Zhogin. 2nd ed., rev. and add. Moscow: Juridical literature; 1973: 736 (in Russian).
© Svezhintsev Eu. I., 2021
Свежинцев Евгений Иванович,
старший преподаватель кафедры уголовного процесса учебно-научного комплекса по предварительному следствию в органах внутренних дел Волгоградской академии МВД России, кандидат юридических наук; e-mail: E.svezhintcev@yandex.ru
Svezhintsev Eugenie Ivanovich,
senior lecturer at the department
of criminal procedure
of the training and scientific complex
of the preliminary investigation
in the law-enforcement bodies
of the Volgograd Academy
of the Ministry of the Interior of Russia,
candidate of juridical sciences;
e-mail: E.svezhintcev@yandex.ru
* * *
