CC BY
56
УДК 330.65
А.Б. Курлое* ИНФОРМАЦИОННО-ЗНАНИЕВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ КАК АТРИБУТ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОХОЗЯЙСТВЕННОЙ СРЕДЫ
Рассматриваются проблемы информационной технологизации современной со-циохозяйственной среды. Актуализируется ресурсный потенциал социальной информации и инструментальных знаний в процессе современной хозяйственной деятельности. Аргументируются положения о том, что социальная информация превратилась в массовый продукт, породив рынок информационных услуг, провоцируя сдвиг совокупного спроса в сторону удовлетворения соответствующих потребностей. Доказывается, что экономический рост и все определяющие его факторы являются культурной принадлежностью лишь части человечества, что и является одной из крупнейших социальных проблем.
Ключевые слова: информационные технологии, технологизация социохозяйствен-ной среды, социальная информация, инструментальные знания, экономический рост, «пролетариат знания».
Прежде чем обратиться к рассмотрению процессов инновационного изменения форм и порядков социохозяйственной действительности, происходящих в последнее время под воздействием различных информационных технологий, активно внедряемых в нашу жизнь, необходимо рассмотреть тот субстрат, на котором «выращивается» социальность с новыми признаками, структурой и свойствами. В качестве такового предлагаем рассматривать социохозяйственную среду (пространство), которая и подлежит, технологическому воздействию с использованием всего арсенала современных информационно-коммуникационных средств.
Итак, с точки зрения П. Бурдье, «социальная (социохозяйственная) среда — это поле сил, точнее совокупность объективных отношений сил, которые навязываются всем входящим в это поле и которые несводимы к намерениям индивидуальных агентов или же к их непосредственным взаимодействиям» [1, с. 56]. Но с нашей точки зрения, это понятие имеет, прежде всего, ярко выраженную антропологическую доминанту. Апелляция к ней позволяет более точно пояснить существо качественных связей индивида и общества, механизмы включения субъекта в различные формы хозяйственной практики. Одной из главных функций этой среды является функция социального обустройства жизнедеятельности субъектов, создание условий для удовлетворения их потребностей не только в сфере производства, но и в ассоциированном распределении материальных и духовных благ, в расширении продуктивных связей индивида с обществом. Очевидно,
что качество этой среды во многом определяет характер сложившегося организационного порядка консолидированной деятельности людей, эффективность проявления их социальности и позиционирования в различных структурах социальной практики. Следовательно, чтобы более полно использовать «человеческий ресурс», необходимо искать пути оптимизации элементной и функциональной структуры данного пространства, поддерживающего тот или иной тип отношений и связей, складывающихся в процессе социохозяйственной деятельности.
К сожалению, разбалансированность этих отношений очень часто обусловлена технологической ущербностью данной среды — отсутствием в ней реальных и потенциальных механизмов функционального поддержания быстро изменяющихся форм человеческой деятельности во всех сферах социального бытия.
Причины указанной разбалансированности могут быть сведены к следующим основным фундирующим факторам:
— неразвитость социально-экономических, со-циохозяйственных структур, обусловленная использованием архаичных техник и технологий, позволяющих лишь воспроизводить производственные и потребительские процессы без приращения их качества;
— нарушение социальных приоритетов, неадекватность средств социальной защиты граждан, обусловленные неадекватностью использования коммуникативных технологий социального управления и технологий формирования политической инфраструктуры социума;
* © Курлов А.Б., 2012
Курлов Алексей Борисович (kurlov_@mail.ru), кафедра социологии и социальных технологий Уфимского государственного авиационного технического университета, 450000, Российская Федерация, г. Уфа, ул. К. Маркса, 12.
— низкий духовный, социокультурный потенциал, недостаточный уровень коммуникационной и профессиональной культуры субъектов хозяйственной деятельности, что обусловливает ущербность используемых информационных технологий в коммуникационных процессах.
Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что технологизация социохозяйственной среды — это постоянный процесс, направленный на выявление и использование потенциалов экономических систем в целях их оптимального функционирования на основе совокупности информационно-коммуникационных технологий, поддерживающих развитие социальности субъекта в рамках различных сфер и уровней ассоциированной деятельности. Очевидно, что основанием этого процесса является социальная информация, выступающая не только в качестве неисчерпаемого ресурса хозяйственной деятельности, но зачастую и в качестве ее базового средства, цели и даже ее результата. Благодаря этому ресурсу и формируются уклады высокотехнологичного информационного общества — возникает смешанная технология, экономика, культура, построенные на основе информационно-коммуникационных взаимодействий (подробнее об этом см.: [2, с. 97—119]).
Следует отметить, что концептуальное осмысление указанных оснований инноваций в развитии социохозяйственной среды как локального, так и глобального масштаба уходит своими корнями в историю эпохи Просвещения. Пафос этой эпохи сформулирован в знаменитой формуле Ф. Бэкона «знание — это сила» и наиболее ярко реализован в трудах И. Канта (в теории познания) и К. Маркса (в политической экономии). Сейчас же можно с уверенностью утверждать, что начало исследований «новых» форм социальных взаимодействий, развивающихся на основе коммуникативных практик, связано, в первую очередь, с решающей ролью научного знания и техническим прогрессом, на которые указывал К. Маркс, сформулировав тезис о «превращении науки в непосредственную производительную силу».
Очевидно, что сегодня наука действительно становится решающей силой развития практически всех хозяйственных систем и их структурных модулей. В силу этого сейчас происходит не менее очевидное смещение приоритетов от материально-вещественных и энергетических ресурсов — к ресурсам интеллектуального и информационного характера. Информация начинает играть такую существенную роль, что появляется возможность выделять ее в качестве пятого фактора производства наряду с известными: трудом, капиталом, земельными ресурсами и человеком. За социальнокультурными скачками в отдельно взятых странах (точнее — мировых культурах) начинают прослеживаться общие закономерности и тенден-
ции, связанные с возрастающей ролью науки, инноваций, новых информационных возможностей в экономике. Этот новый экономический феномен по существу является социохозяйственной формой реализации более масштабного явления, получившего название «информационное общество», для которого знание и информация являются атрибутивными компонентами.
Знания всегда являлись средством завоевания свободы человека, средством его освобождения от влияния стихийных сил, раскрепощения личности. Но в условиях информационного общества знание выступает в новом качестве, оно становится самостоятельной силой, центральным фактором технического и социального развития. Кульминируя этот посыл, М. Кастельс отмечал: «...информация... превратились в атрибут специфической формы социальной организации, в которой благодаря новым технологическим условиям, возникшим в данный исторический период, генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальным источником производительности и власти» [4, с. 3]. Однако специфическим для информационного способа развития является воздействие знания на само знание как главный источник производительности (см.: [4, с. 39]). Это означает, в частности, что, не прибегая к эмпирии, мы можем получать новое знание о реальности, анализируя имеющуюся социальную информацию. Этот вывод имеет принципиальное значение в контексте актуализируемых здесь проблем, ибо такая форма кристаллизации знаний возможна только в рамках высокотехнологичной коммуникационной среды, где информация и знания легкодоступны для непосредственного использования и составляют неисчерпаемый ресурс всего социума.
В рамках означенной интенции мы будем основываться на том, что собственно феномен информационного общества, как и содержание этого понятия, есть комплексная данность, включающая в себя следующие аспекты (и компоненты), каждый из которых также структурирован внутри себя:
— производство нового знания (инноваций, новой социальной информации);
— использование нового инструментального знания во всех сферах социального бытия (в производстве, обмене, распределении и потреблении материальных и духовных благ);
— организация и управление социальной реальностью на основе принципов и технологий коммуникативного обмена;
— появление новых социально-культурных условий и нового состояния антропогенной среды в условиях новой высокотехнологичной социальной реальности;
— формирование новых качеств индивида, основанных на инструментальных знаниях и коммуникационной культуре.
Мы полагаем, что лишь подходы, которые учитывают это содержание и диалектическую связь между указанными компонентами, могут претендовать на полноту в отражении этой новой формы технологической организации социума. Само же оформление понятия «информационное общество» и более сущностного — «общество знаний» представляется в этой связи закономерным, ибо отражает глубинные ориентации субъектов современной практики. Конечно, существуют различные оценки и прогнозы развития этой формы социальной реальности во всем наборе ее свойств. Однако тенденция информационной аттрактив-ности, определяя основную совокупность перспектив и одновременно проблем, представляется стержневой в рамках предметной сферы данного анализа.
При этом вполне правомочно утверждать, что означенная тенденция и обусловила существенную актуализацию информационного ресурса во всех структурах деятельности современного человека. Сама же социальная информация превратилась в массовый продукт, породив рынок информационных услуг, провоцируя сдвиг совокупного спроса в сторону удовлетворения соответствующих потребностей. Реализация последних происходит посредством овладения людьми социальной информацией, превращения ее в главный ресурс своей деятельности через посредство информационнотехнических средств, повышающих эффективность их позиционирования в рамках различных форм и порядков социальной практики.
Мы полагаем, что именно по такому сценарию в процессе информатизации современного общества происходит прогрессивно нарастающее использование в социальной практике информационных технологий и собственно информации. Последняя рассматривается не только в качестве цели и средства деятельности субъекта, но и как ее результат. На этой основе и формируются инновационные технологии социохозяйственной практики, а также устанавливаются новые критерии ее результативности.
В силу этих причин в последнее время стал рельефно проявлять себя социально-онтологический и одновременно гносеологический феномен, получивший название «новая макроэкономическая среда», сформировавшаяся под влиянием новых технологий и инструментальной информации, которой овладел в ее прагматических импликациях субъект хозяйственной деятельности.
Эта «новая среда» стала рассматриваться как особый экономический строй, который базируется на трансформации знаний в финансово-экономические и управленческие инновации. Но информация (знание) как экономический фактор и ресурс принципиально отличается от всех остальных — труда, капитала, природных ресурсов, даже
самого человека, производящего новую информацию и знание в процессе своей деятельности.
В научной литературе отмечаются следующие ключевые особенности этого феномена: универсальная делимость, потенциальная неисчерпаемость, воспроизводимость, отсутствие ограничений рамками территории (в том числе национальной), информация не исчезает при делении и потреблении. Именно эти качества информации (знания) как экономического ресурса в первую очередь и определяют специфику новой социохозяйственной реальности, ибо знание, информация экстерриториальны, они могут находиться одновременно в различных частях пространства, не препятствуя возможности их использования.
Сама же информация — очень специфический «товар». Если говорить об обмене информационными продуктами, то проданные знания (и иную информацию) нельзя забрать назад, выкупить, но при этом одну и ту же информацию можно продавать неоднократно, если это не идет вразрез с законом, что формирует феномен интеллектуальной ренты. Проданная информация остается также в собственности продавца, который не расстается с ней, продав ее даже неоднократно. То есть товар-знание и сама продажа информации — иной по своей природе тип товара и, соответственно, иная форма акта купли-продажи, при которой не происходит привычного отчуждения блага от продавца.
В то же время знания, информация резко обесцениваются во времени. При этом информационный продукт, в отличие от материального, подвержен только одному виду износа — моральному. Кроме того, структура издержек при производстве наукоемких благ отличается от обычных. Основная их часть приходится на начальный период производства — на изготовление первого экземпляра, себестоимость которого несоизмеримо выше по отношению к издержкам последующих серий. Одновременно наблюдается резкое снижение издержек тиражирования, что является важнейшей чертой, позволяющей товару-знанию и всем видам товаров, которые его включают, распространяться гигантскими темпами по регионам планеты и социальным слоям. В связи с этим свойством и одновременно функцией товара-знания происходит изменение характера и структуры социально-экономической жизни в тех социальных нишах, которые соприкасаются с ним. Так, если в традиционной экономике деятельность нерегулируемых монополий приводит к завышению цен и снижению качества производимой продукции, то в «новой» информационно-технологичной экономике мы сталкиваемся с такими монопольными субъектами, которые увеличивают объемы производства и одновременно снижают цены (например, ситуация с тарифами на услуги мобильной
связи). Это становится возможным благодаря существенному снижению издержек вследствие использования новых технологий, которые дешевеют гораздо быстрее, чем это наблюдалось во время предыдущих технологических революций. Такое принципиальное различие традиционных и новых социохозяйственных монополий вызывает особый восторг идеологов капитализма, но налицо слабая изученность этого нового феномена наряду с широтой его практического использования, что создает множество рисков и угроз.
В «новой» социохозяйственной среде возникает еще одна разновидность «эффектов». Если в экономике традиционных товаров увеличение количества потребителей уменьшает полезность, получаемую каждым, ибо один и тот же объем благ приходится на все большее количество потребителей; то в случае с «товаром-знанием» человек сталкивается с таким явлением, как «сетевой внешний эффект». В этом случае полезность блага для одного человека зависит от количества других людей, участвующих в процессе его потребления. Это приводит к тому, что возникает новая структура приоритетов монополий, которые в современных условиях заинтересованы не в сохранении монопольно высоких цен, а в максимальном, с тенденцией к монополизации рынка, их удешевлении. Сам рынок в данном случае становится предметом монополизации как механизм обращения товара, а не как какой-то совокупный товар.
Следующим результатом информационной тех-нологизации современного социально-экономического пространства, начинающим играть ключевую роль в развитии хозяйственных отношений, является появление и все большее распространение сетевых организационных технологий. Они изменяют логику организации участников рынка. Благодаря им происходит переход от вертикально интегрированных хозяйственных и сопровождающих их финансовых структур к пространственно интегрированным. Эти изменения обусловливают перевод формальной возможности создания невиданного ранее феномена виртуальных корпораций в разряд реальных. При этом новые информационные технологии не только меняют экономические параметры, но также влияют на политические, социальные и правовые аспекты жизни общества. Достаточно упомянуть о появлении идеи и версий «электронного правительства», о законодательном оформлении электронной подписи хозяйствующих и управляющих субъектов и др. Таким образом, в современных условиях «новая» идеология развития социохозяйственных систем меняет традиционные представления об источниках экономического роста и побуждает все большее количество исследователей обращаться к социально-экономическим последствиям использования информационных технологий.
Вместе с тем инновационные и информационные процессы нельзя воспринимать абстрактно, поскольку понятно, что информация несет на себе глубокий след общественных отношений, отпечаток потребностей, интересов и ментальных черт тех общностей, преференции которых она отражает. В этом и состоит главная сущность социальной информации и, вероятно, всякого нового знания. Нужно говорить также и о том, что информация и новое знание, не соответствующие внутренним закономерностям функционирования общества, его ментальной и культурной традиции, несет по отношению к нему массу деструктивных последствий. Поэтому, рассматривая заявленное в этой статье проблемное поле, необходимо хотя бы кратко остановиться на социально-культурных последствиях и проблемах становления и развития новой высокотехнологичной социохозяйственной реальности.
Итак, важнейшим результатом информационной технологизации хозяйственной сферы и одновременно главным аргументом сторонников данной концепции является ее мощное влияние на экономический рост. Однако сам этот рост, в различных его понятийных импликациях, оказывается первым вопросом на пути обсуждения поставленной проблемы.
Кажущаяся очевидность объективной потребности всякого общества и человечества в целом в непрерывном экономическом росте подкрепляется целым рядом весомых аргументов. В первую очередь это объективное расширение возможностей человека по освоению планеты и ее ресурсов, расширение его возможностей по обеспечению все большей части населения продовольствием, другими необходимыми для жизнеобеспечения средствами существования и т. д.
Но необходимо подчеркнуть, что проблема экономического роста не является столь одномерной. Главный аргумент здесь — обращение к существу феноменального, внешнего уровня различных форм социальности: не всякая современная культура демонстрирует высокие темпы экономического роста. Наиболее высокими они оказываются в развитых странах, в связи с чем их отрыв от менее развитых не сокращается, а возрастает. Это с очевидностью обостряет множество планетарных проблем, в первую очередь проблем взаимоотношения между богатым «севером» и бедным «югом». При этом корни нарастания этой диспропорции скрываются глубже — отнюдь не все культуры являются носителями самой идеологии «роста», в том числе экономического, который потому и оказывается для них не органическим, а внешне обусловленным, навязанным европоцент-ричной социальностью. Большинству неевропейских культур, как показывает история, не присуща сама парадигма развития и роста, внутренняя си-
стема мотивации и ценностей, ориентированных на рост.
Так, традиционные культуры Востока больше тяготеют к консервации сущего, а не к его ре-или трансформации, поэтому их развитие является лишь ответом на вызовы эпохи, способом самосохранения на фоне американо-европейской экспансии. Эти тенденции подтверждаются следующим очевидным фактом: большинство цент-ральноазиастких республик бывшего СССР, несмотря на достаточно большой исторический период приобщения к европейской культуре благодаря влиянию России, встав на путь самостоятельного развития, буквально за несколько лет вновь вернулись в допросвещенческую эпоху, все более дрейфуя в направлении исламского фундаментализма без каких-либо иллюзий самостоятельного возвращения в просвещенное культурное пространство.
В связи с этим можно уверенно утверждать, что не только разработка всеохватывающей теории экономического роста, но и само всеобщее распространение идеологии и технологий роста является невыполнимой задачей. Следовательно, экономический рост и все определяющие его факторы являются, как минимум, культурной принадлежностью лишь части человечества, что и является одной из крупнейших социальных проблем (подробнее об этом см.: [5, с. 74—82; 6, с. 16—25]).
Завершая анализ, посвященный рассмотрению результатов информационной технологизации современного пространства экономической деятельности, подчеркнем, что «новые» реалии развития социохозяйственных систем, базируясь на знании и информации, науке, инновациях, имеют природу и производимый продукт, существенно отличающие этот высокотехнологичный цивилизационный тип от природы и продукта предшествующих экономических форм. При этом «новая» экономика предстает как реальность, включенная и взаимодействующая с иными культурными подсистемами, играя все более активную роль в эволюции социальности человеческого сообщества.
Эта новая реальность должна рассматриваться как целостный комплекс, который включает в себя производство нового инструментального знания (информации), его внедрение в социохозяйствен-ную практику (производство, распределение, обмен и потребление благ), специальные формы организации и управления. Являясь порождением европейской и подобной по стилю рациональности российской культуры, идеи Просвещения составили актуальные основания феномена «новых» социохозяйственных систем. Однако они (идеи) постепенно трансформировались в Европе под воздействием буржуазной реформации, а распространяясь в страны Азии, приобрели ряд специфических черт, отразившись во всех аспектах
организации и управления жизнью общества, породив спектр новых перспектив и одновременно глобальных проблем в плане развития цивилизационных процессов и человечества в целом.
Резюмируя содержание этой статьи, отметим еще и следующие, на наш взгляд, весьма актуальные аспекты рассматриваемой здесь проблемы.
Во-первых, как уже было показано выше, информационная технологизация социального пространства обеспечила мощный толчок к его трансформации на базе новых целевых приоритетов, кардинально изменивших характер субъектной и ассоциированной деятельности современного человека. Эти изменения настоятельно потребовали объективного снятия неопределенности в осмыслении природы, функций, содержательной структуры социальной информации и принципов ее циркуляции и воспроизводства в обществе. Благодаря этому сформировалась и стала быстро развиваться новая интенциональность в лоне практической философии, а также в сферах прикладного научного знания, что обусловило становление таких методологических конструктов, как теория социальной информации и коммуникации, информология, теории маркетинга, Public Relations, рекламы и др. Мощный импульс к развитию получил и интегративный инструментарий информационной аналитики, которая в этих условиях становится все более востребованной во всех сферах общественного производства.
Во-вторых, наряду с отмеченными выше последствиями информационной технологизации современного социального пространства нельзя не заметить и то обстоятельство, что рассматриваемое нами «общество знания» далеко не всегда оправдывает свое название. Так, Д. Белл констатирует тот факт, что резкий рост информационных потоков не привел к соответствующему росту знаний, что вызывает у него серьезную тревогу (см.: [7, с. 58]).
Разделяя эти тревожные ожидания, мы обращаем внимание также на процессы дегуманизации, столь характерные для данного социума. Следует заметить, что такая ситуация чревата разрушением социокультурной преемственности трансляции знаний, ценностей, образцов, составляющих мировую сокровищницу культуры. Индивид при этом, утопая в информационном шуме, все больше привязывается к насущной ситуации, пытаясь адаптироваться к ней. Благодаря этому формируется новый социальный тип, во многом отрешенный от интеллектуально-знаниевых ценностей, исповедующий принципы прямой рефлексии и линейного мышления, не дающих ничего, кроме ощущений включенности в тот или иной локальный коммуникационный акт.
Этому активно способствуют и различные структуры информационного общества, продуци-
рующие в массовом объеме мощную индустрию развлечений, построенную всецело на примитивных коммуникациях, кульминирующих определенные психологические состояния субъекта и не более того. В итоге консьюмеристские формы и механизмы коммуникации, осуществляя интеграцию субъектов в современном обществе, воссоздают уникальную по своим жизненным признакам масштабную социальную когорту — «пролетариат знания» — людей, отлученных от интеллектуальной культуры, не способных к объективному познанию мира и его гармонизации информа-ционно-знаниевыми средствами.
В-третьих, аналогичная «интеллектуальная пролетаризация», как это ни парадоксально, характерна и для современного научного сообщества. В его структуре всегда было достаточно много «шлака», но именно сегодня эти субъекты быстро размножаются, используя различные коммуникационные практики самопрезентации, имитирующие «потенциал» их социальности. Правда, эти индивиды легко фильтруются благодаря их особому поведению в процессе осуществления названных практик. Дело в том, что прожекты и преференции, о которых они вещают, адаптируясь к конъюнктуре тех или иных направлений научных изысканий, бытийствуют лишь в форме симулякров, ибо презентуют только процесс, но не результат; создавая мнимый образ научной компетенции без каких-либо перспектив ее развития.
Такие представители околонаучной общественности, не имея возможности самоутвердиться на фоне научного Логоса, активно коммуницируют по поводу решения вопросов организации научной деятельности, определения ее направлений и выработки критериев оценки получаемых результатов. В таком коммуникативном процессе «.. .опу-
стевшее место научной истины занимает конвенция» (см.: [8, с. 375]), благодаря которой и сохраняется видимость процесса научных изысканий. В этих условиях гибнет не только истина, а сама возможность ее проявления.
И наконец, рассмотренные здесь аспекты процесса информационной технологизации социохозяйственной среды и соответствующие им проявления новой масштабной социальности выступают в качестве чрезвычайно актуальных предметных направлений современных аналитических исследований. Их результаты должны обеспечить возможность создания новых технологий преобразования этой действительности с учетом постоянно обновляемых преференций Homo economicus — человека познающего, коммуницирующего и рационально действующего.
Библиографический список
1. Бурдье П. Социология политики / пер. с фр.; под общ. ред. Н.А. Шматко. М.: Socio-Logos, 1993.
2. Курлов А.Б., Петров В.К. Основы информационной аналитики. М.: Юрист, 2009.
3. Поппер К. Открытое общество и его враги. М: Культурная инициатива, 1992. Т. 2.
4. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ ВЩЭ, 2000.
5. Курлов А.Б. Философия предпринимательства. Уфа: Китап, 2007.
6. Курлов А.Б. Информационная обусловленность бытия современных социохозяйственных систем // Социально-гуманитарные знания. 2007. № 8.
7. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004.
8. Теннис Ф. Общность и общество. СПб.: Владимир Даль, 2002.
А.Б. Kurlov*
INFORMATION -KNOWLEDGE TECHNOLOGIES AS AN ATTRIBUTE OF MODERN SOCIAL AND ECONOMICAL ENVIRONMENT
Problems of use of information technologies in modem economic environment are considered. The resource potential of social information and tool knowledge is actualized in the process of modern economical activities. Propositions that social information has turned to a mass product, having caused the market of informational services, provoking shift of cumulative demand aside satisfactions of the appropriate requirements are argued.
It is proved that economic growth and all factors determining it are a cultural belonging only to the part of a mankind that is one of the largest social problems.
Key words: information technologies, technologization of social and economic environment, social information, tool knowledge, economic growth, «proletariat of knowledge».
* Kurlov Alexey Borisovich (kurlov_@mail.ru), the Dept. of Sociology and Social Technologies, Ufa State Aviation Technical University, Ufa, 450000, Russian Federation.
