CC BY
22
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЯЗЫ КОВ И КУЛЬТУР В ЕВРАЗИИ
65
УДК 811.1
С. Г. Проскурин
ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ИСТОКИ ИМЕНОВАНИЯ БОГА В ХРИСТИАНСКОЙ ТРАДИЦИИ
Индоевропейская традиция именования богов с переходом к монотеизму сохраняет актуальность и ее принципы влияют на выбор имени христианского бога. Как будет показано в этой статье, христианское имя допускает как анаграмму, так и символическое прочтение, что само по себе уже было заложено в исконных представлениях индоевропейских народов.
Имя бога - анаграмма. У индоевропейцев имена богов часто восстанавливаются по созвучию, т. е. повторению в каком-либо тексте слогов, принадлежащих тому священному имени, которому посвящается текст. Наиболее ранним из доступных текстов индоевропейской традиции, в котором встречается этот прием, является древнехеттский стихотворный гимн, посвященный богу Pirwa (*Perwa), хеттскому соответствию славянского Перуна. В строках гимна, посвященного Пирве, имя бога анаграмми-руется и предстает как созвучие извлекаемое из текста:
(P)da-a-ir-wa tu-li-ya -an a-az-za wa-lu-us -ki -u-wa-an ti-i-e-er (Bo. 64S3, i2-i3)
И они собрание взяли,
Славить начали его
При прочтении текста актуализируются строчный смысл (собрание) и надстрочное созвучие имени индоевропейского бога. Из приводимого двустишия уже ясно, что слава возносилась не только собранию воинов, но также богу Пирве, лицу, которому и посвящен гимн. Анаграмма принадлежала к такому элементу языка индоевропейской поэтики, который отвечает за сакрализацию имени, т. е. имя бога прямо не называется, но подразумевается, не произносится отдельно, но восстанавливается при чтении, слушании.
Как в свое время показал Ф. де Соссюр, этому приему имеется много примеров в древнеиндийской традиции. «Можно взять почти любой гимн наудачу и убедиться в том, что, например, гимны посвященные Agni Angiras (бог огня, имя которого родственно русск. огонь, лат. ignis. Примеч. авт. -
С. П.), представляют собой как бы целый ряд каламбурных созвучий, например таких, как girah (песни), anga (соединение) и т. п., что свидетельствует о главной заботе автора - подражать слогам священного имени» [Соссюр, 1977. С. 640].
Анаграмма - это интенция автора высказывания, однако всегда предстает в интерпретации адресата. Анаграммы индоевропейцев создавали контекст сообщения, а сама поэзия была звукописующей (pho-nique), в ней время от времени должны повторяться слоги определенного имени.
По мысли де Соссюра, основанием для появления анаграмм могло бы быть религиозное представление, согласно которому обращение к богу, молитва, гимн не достигают своей цели, если в их текст не включены слоги имени бога.
В иудео-христианской традиции раскрытие имени бога традиционно восходит к речению (Исх. Гл. 6, ст. 2) «и открылся Аврааму, Исааку и Иакову богом Шадай, но под именем моим, Иегова, я не был известен им».
Индоевропейские тексты также воспроизводят семитское имя бога Иегова, Яхве (Yehowah), но представляют его не в записи согласными YHWH как в древнееврейском, а как анаграмму, случайный подбор слогов. Согласно одной из версий, древнеанглийский гимн Кэдмона, выдающееся произведение англосаксонской традиции, имеет один звуковой сегмент, который передается англосаксонским местоимением gihuaes с семантикой «каждый» и созвучен имени Яхве. По-видимому, в самом стихотворении реализуется индоевропейский принцип анаграммы: имя бога воспроизводится как аллюзия.
Nu sculon herigean heofonrices weard, Meotodes meahte and his modgepanc Weorc wuldorfaeder,
swa he wundra ge-hwaes, Ece drihten, ord onstealde...
Теперь восславим защитника небес,
силу господа и его ум,
создание блестящего отца, так как он
1818-7935. Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2006. Том 4, выпуск 1 © С. Г. Проскурин, 2006
каждого удивляет,
вечный господь, начало установивший.
В описании истории создания Гимна Беда Достопочтенный пишет, что во сне неграмотному крестьянину явился Господь и попросил его сочинить стихотворение, посвященное творению мира.
После пробуждения Кэдмон вспоминает слова, вложенные в его уста Господом, и приводит их для записи ученым мужам.
Индоевропейское начало превалирует в одном из первых англосаксонских христианских стихотворных памятников, а сам характер иносказания, т. е. создания контекста высказывания о боге, созвучен, например, древнейшей хеттской традиции, древнеиндийским гимнам и т. д.
Имя бога как бы изъясняет абсолютную сущность, оно может быть доступно только как анаграмма. Имя бога ожидается в тексте и его наличие предполагается самим контекстом повествования, оно как бы изначально задано, словно эпиграф в тексте литературного произведения.
Иногда анаграммы определяются на большей длине текста, чем отдельный контекст и совсем не обозначены контекстом повествования.
Так, в знаменитой строке 400 из 11-й главы «Одиссеи» «Бурные волны воздвигшим на бездне морской» (пер. Жуковского) восстанавливается имя )Ауац”^^: Орса] 0руаА,”^ 0ц~yартov 0uтц,%v [Сос-
сюр, 1977. С. 645]. Разумеется, анаграмма Агамемнона в «Одиссее» - это своего рода напоминание о герое. Напротив, в тексте англосаксонского памятника «Гимн Кэдмона» анаграмма предстает чем-то вроде дополнительного смысла, раскрывающего таинство, открытое только посвященному.
Копирование ранней христианской поэзией индоевропейских приемов именования божеств является классическим примером рецепции в традиции, когда фундаментальное представление заимствуется из другой культуры, иногда не родственной и т. д., но также перерабатывается в сути и предстает как индоевропейский феномен.
Для передачи новых идей индоевропейские культуры в период христианизации пользовались плодами всего накопленного потенциала словесности. Филиация мотивов способствовала открытию индоевропейских приемов именования бога, которые и формировали фундамент христианского мировоззрения.
Анаграмма не являлась исключением из этого списка. Однако первые христиане
прибегали к анаграммам по принуждению, «наипаче тогда, когда надлежало им скрывать свое вероучение от язычников» [Епископ Порфирий (Успенский), 1996. С. 160]. Преследование христиан в Римской империи хорошо засвидетельствовано в документах того времени. Так, в эдикте императора Валериана говорится о наказании, которому должны подвергнуться сословия за приверженность христианству. Светоний пишет, что император Клавдий издал распоряжение об изгнании из Рима иудеев, «постоянно волнуемых Хрестом»
и т. д. (См. подробно: [Свенцицкая, 1987. С.161-175]). В таких условиях возникает необходимость в кодировании воззрений, в иносказаниях и т. п.
Нам интересны христианские образы бога, появившиеся сразу после принятия христианства, до икон, до какого-либо его художественного осмысления. Так, ранние христиане изображали христианского бога в виде рыбы. Такие изображения рисовались на стенах, гробницах, вырезались на перстнях, печатях, медальонах.. По-видимому, это один из первых христианских образов бога, в основе которого лежит представление о Слове. Подчеркнем семиотический аспект интерпретации анаграмм - их иконичность. Смысл знаков-икон заключается в реставрации принципов означаемого на основе означающего. Речь идет об особом виде иконичности - анаграммируемые имена - это всегда потребность в воссоздании основных черт означаемого, в данном случае - именования бога.
Произнесение имени божества - это всегда «эвфемизация действительности» [Степанов, 2003]. Во-первых, при таком именовании используются слова, связанные с хорошим предзнаменованием. Во-вторых, люди стремятся также умолчать что-либо, а именно не навести беды сказанным. Здесь нет противоречия. Так, эти два момента: произнести и умолчать реализованы в семантике др.-греч. Ефпцвю, еифпм^а. Первое из этих слов - глагол, согласно словарю Лиделла-Скотта - Джонза, означает «использовать слова, связанные с хорошим предзнаменованием» (use words of good omen), букв. «говорить хорошо, благогово-рить «второе имя существительное, означающее соответствующее действие. Дальше упомянутый словарь раскрывает это общее значение как: 1) avoid all unlucky words, during sacrid rites: hence, as the surest mode of avoiding them, keep a religious silence «избегать всяких несчастливых слов во время священных ритуалов, откуда, как самый
надежный способ достичь этого, - хранить религиозное молчание; 2) торжественно
восклицать (букв.) кричать с триумфом (shout in triumph) [Степанов, 1993. С. 8]. Такое определение эвфемизации прекрасно иллюстрировано вышеприведенными гимнами, где имя бога произносится, но не называется (!). Тем самым исключается негативная практика - не накликать беды, упомянув имя бога, и поддерживается непосредственная связь с сакральным именем. Таким образом, перед нами абсолютно уникальный случай иконичности - иконичность, проливающая свет на религиозное таинство имени бога как варианта его произнесения.
С самого начала поиска ответа на вопрос, почему первые христиане, такие как, например, Клемент Александрийский (II в. н. э.), призывали своих современников к изображению символической рыбы, необходимо обратиться к контексту христианизации - потребности в древнегреческом материале. Дело все в том, что образ рыбы как иконы был ближе всего создателям новозаветных евангелий, а также более раннему переводу «семидесяти толковников» (Сеп-туагинте), т. е. древнегреческому дискурсу, поскольку соотносился как анаграмма или как сокращенная запись, акростих об Иисусе Христе на древнегреческом со словом IX0YE «рыба». Запишем анаграммируемые имена в столбик, означив анаграмму IX0YE как максимальную сумму возможностей использования греческих фонетиков имени бога в одном коротком слове (рис. 1).
ICQUS
I))hsouj
Cristo/j
Рис. 1
Очень рано слово начинает толковаться как акроним, как некая алфавитная типология (См. подробно: [Степанов, Проскурин, 1993]) в традиции Сивиллиных книг: IX0YN, latine piscem, sacris litteris majores nostri interpretati sunt, hoc ex Sibillynis versibus colligentes. «Слово IX0YE, по-латыни piscis, наши предки истолковали священными буквами, заимствуя это из Си-виллиных стихов». Анаграмма бога получила интерпретацию как акроним. Блаженный Августин в своей книге «О граде Бо-жием» ясно истолковывал значение акростиха, о котором идет речь: «Если вы от пяти греческих слов: I)))hsouj Cristo/j Qeou
Ui)oj Swth/r отделите первые заглавные буквы и соедините их вместе, то получите одно слово ICQUS, которым обозначается Христос» [Епископ Порфирий (Успенский),
1996. С. 157]. Греческий текст прочитывается «Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель». Епископ Порфирий (Успенский) считает, что место происхождения акростиха -г. Александрия, где в среде александрийских иудеев-терапевтов и первых христиан была развита традиция писания Сивилли-ных прорицаний. Автор гипотезы полагает, что акронимическая природа имени как обозначения христианского бога является первичной.
Однако более достоверным является, с нашей точки зрения, иной взгляд на историю образа. Возникнув как напоминание об имени бога, слово затем реинтерпртируется как акроним. Образ рыбы доминирует в графическом изображении Богочеловека в течение значительного периода времени (до появления портретных изображений и обретения плащаницы). К тому имеется ряд сильных предпосылок в индоевропейской традиции. Любопытно обратиться к материалам кельтской традиции, о которой писал В. П. Калыгин: «Насколько можно судить по имеющимся материалам, персонификацией мудрости служил Find File, своего рода первопоэт. Финд. Поэт представляет собой одно из воплощений архаического божества Find (ср. гал. Vindonnos, вал. Gwyn)... Одноглазый лосось Fintan (uindo-seno, т. е. «старый Финд») приплывает к источнику, чтобы проглотить падающие в него орехи, дающие знание [Калыгин,
1997. С. 68]. Таким образом, связь божества и рыбы была понятна индоевропейцам.
А теперь обратимся к описаниям предметов, содержащих рисунок рыбы, сделанных Епископом Порфирием (Успенским) во время его путешествия в Италию в XIX в. Автор книги «Святыни земли Италийской» пишет: «Выше срисован мной IX0YС (запись литерой С можно объяснить влиянием латыни. Примеч. авт. - С. П.), с камня опала, хранящегося в музее Виттори». На лицевой стороне, очень хорошо вырезано это греческое слово, а на задней - якорь, как эмблема надежды на Христа Бога (рис. 2): (Рисунок взят из книги Епископа Порфирия (Успенского) «Святыни Земли Италийской. Из путевых записок 1854 года».)
Тексты на опале, а также рисунчатые знаки представляют собой уникальное сочетание анаграммы Христа с монограммой бога в виде якоря. Формализованная на латинский лад древнегреческая буква Е в тек-
Рис. 2
сте анаграммы соседствует с идеограммой бога, что, на наш взгляд, свидетельствует о сдвиге в традиции - переходе от устной традиции изложения к письменной записи. И снова перед нами сильный древнегреческий подтекст. Якорь предстает как рисунчатый образ древнегреческого алфавита с перекрестием символизировавшим букву А и основанием в виде буквы ю. Новозаветная формула бога (A ю) предстает как имя мира, в котором имя бога начинает, безусловно, выступать как акроним, т. е. свернутый текст о Христе (ср. азбучные молитвы о боге древнерусской традиции). Однако такие интерпретации, скорее, принадлежат к развитой традиции интерпретации.
Монограмм Христа, составленных из двух первых греческих букв его имени, было много, включая изображения на священном знамени labarum императора Константина. Однако это плод уже утвердившейся письменной традиции: littera P in medio sui decussata, т. е. буква Р в середине разделенная буквой X.
Епископ Порфирий (Успенский) приводит целый ряд монограмм стилизованных под алфавитный ряд (правда из текста, непонятно, кем - им самим или же все-таки кем-то еще) (рис. 3). (Рисунок взят из книги Епископа Порфирия(Успенского) «Святыни Земли Италийской. Из путевых записок 1854 года».)
Даже если рассматривать ряд монограмм как составленный Епископом Порфирием, обращает на себя внимание принцип их диверсификации, возникающий при их сравнении. Собранные все вместе они стилизуются под алфавитный ряд, остается только задать последовательность и перед нами готовый алфавит. Об этом свидетельствуют развороты в изображении монограмм, их
различные формы. Формы знаков этого христианского письма, действительно, напоминают некоторые элементы христианских письменностей, возникших гораздо позднее (к примеру, буквы азь, иже, слово славянской глаголицы) (рис. 4).
Как мы видим, сами монограммы знаменуют новый этап имени бога - письменный. Имя бога - идеограмма записи имени.
Любопытно, что сама Библия и ее переводы иллюстрируют этапы в становлении христианской культуры, т. е. наличие переломов от традиции устной к традиции письменной. Устные формулы - речения, восходящие к гипотетическому источнику Q, формализуются, например, в частности, через начало фраз с союза «и» (кал) и употребление частицы «же» (5в) в Евангелиях Нового завета. Изначально это характерно для декламирования, говорения вслух. Но однажды записанное речение оказывается формульным и последовательно воспроизводится в классическом синтаксисе Библии в письменных переводах.
Итак, имя бога, как и текст о боге, претерпевает семиотическую трансформацию -меняется форма памяти или форма наследования информации: от устного воспроизведения к записи. Семиотический пункт этого процесса, т. е. смена форм хранения информации наблюдается в замене анаграммиро-вания - акронимированием при «реставрации» имени христианского бога.
Любопытно, что в традиции перевода также господствуют аналоговые тенденции (преобладание транслитерации в XIX в., при замещении ее транскрипцией в XX в., в частности при переводе с английского на русский). Возможно, формы хранения негенетической информации могут меняться с разными векторами, т. е. от записи к устной
Рис. 3
Рис. 4
форме и, наоборот, от устной формы к записи.
Имя бога может быть также показано символом. Интересно, что разные традиции по-разному интерпретируют божества. Так, в ассиро-вавилонской традиции доминирует зооморфный ряд божеств, то же в Египте. Индоевропейская культура, представлявшая образы богов только антропоморфно, допускает символическое толкование божеств в виде зооморфных образов лишь отчасти. Так, образ Христа часто передается агнцем. Так в погребальном скрове Домициллы, в скрове св. Петра и Маркеллина прорисован агнец, в последнем случае окруженный нимбом в знак святости таинства (рис. 5). (Рисунок взят из книги Епископа Порфирия (Успенского) «Святыни Земли Италийской. Из путевых записок 1854 года».)
Рис. 5
Изображение христианского бога в виде агнца, а также выбор имени, связан с индоевропейским ритуалом жертвоприношения.
Ритуал возлияния на примере латинских источников свидетельствует о дуализме форм домашних жертвенных животных. В индоевропейской традиции имеется как бы два имени для животного: профанное и сакральное. Приступая к жертвоприношению, владелец земельного участка должен был произнести следующие слова: suou-etaurilibus lactentibus esto; это молитва обращенная к Марсу, чтобы он принял sou-etaurilia lactentia, трех совсем молодых, молочных животных. Молитва произносится еще раз в следующем виде: Mars, pater, ei-usdem rei ergomacte hisce suotaurilibus lac-tentibus esto «Отец Марс, во имя этого же будь славен вот этим жертвоприношением молодых животных». Затем Катон продолжает: ubi porcum imolabis, agnum uitulumque oportet «когда ты совершишь заклание por-cus, agnus, uitulus необходимо будет. Сравним термины молитвы sus, ouis, taurus и
сакральные имена реально приносимых в жертву животных porcus, agnus, uitulus. Дублетность форм в употреблении свидетельствует о наличие обыденного и сакра-лизованного пластов лексики, продолжающих на выходе из ритуала традицию именования божественных животных. Не зря в дальнейшем Христос зовется «агнец божий», т. е. налицо преемственность в именовании бога индоевропейскому культу жертвоприношения с двумя пластами лексики: сакральной и профанной.
В истории индоевропейских представлений приемы именования бога становятся ресурсом новых христианских номинаций, но с опорой на известные традиции приемы. И это не всегда перевод. Индоевропейская составляющая христианской традиции - это новый современный разворот проблемы обретения христианского мировоззрения с акцентом на исконные источники христианских образов.
The article deals with Christian names of God in the early period of Christianity. Its analysis is based on Indo-European premises in regards to such naming.
Список литературы
Епископ Порфирий (Успенский). Святыни Земли Италийской. Из путевых записок 1854 года. М.: Изд-во Спасо-Преображен. Валаам. монастыря, 1996.
Калыгин В. П. Истоки древнеирландской мифопоэтической традиции: Автореф.
дис. ... д-ра филол. наук. М., 1997.
Свенцицкая И. С. Христианство: страницы истории. М.: Изд-во полит. истории, 1987.
Степанов Ю. С. Смысл, абсурд и эвфемизмы // Вестн. НГУ / Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. Новосибирск, 2003. Т. 1. Вып. 1. С. 7-10.
Степанов Ю. С., Проскурин С. Г. Константы мировой культуры. Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия. М.: Наука, 1993.
Ф. Соссюр де. Отрывки из тетрадей Ф. де Соссюра, содержащих записи об анаграммах // Труды по языкознанию. М., 1977. С. 639-646.
