CC BY
24
УДК 81'42
DOI 10.25205/1818-7935-2018-16-4-130-142
А. В. Соснин
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» ул. Большая Печерская, д.25/12, 603155, Нижний Новгород, Россия
ИМЯ LONDON КАК ОСНОВНАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ ЛОНДОНСКОГО ТЕКСТА АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЫ
В статье проводится лингвистический анализ лексемы London, синтагматические построения с участием которой следует рассматривать как основные реализации лондонского (сверх)текста. Выявляется этимология лексемы London и рассматриваются производные от нее лексемы, а также корпус устойчивых словосочетаний и устойчивых речений с ее участием. Сверхтекст понимается как языковая единица - эмический текст, являющий собой семантический инвариант для группы текстов сходной тематики, реальных или вербализованных и потенциальных. На уровне ментальных представлений лондонскому тексту поставлена в соответствие этноспецифичная культурная константа. Помимо набора семантических признаков, лондонский текст инкорпорирует четкие алгоритмы их предикации и реализации в синтаксических последовательностях, развертываемых из общей парадигмы.
Ключевые слова: лондонский текст, реализации сверхтекста, этимология, производные слова, сочетаемость, устойчивые речения.
Этимология имени London
Необходимость выявления этимологии слова, являющегося именем сверхтекста, объясняется тем, что в сверхтексте синхронное, относительно стабильное содержание невозможно отделить от его «памяти», то есть динамического процесса возникновения словесной формы, которая служит его именем и основной реализацией и в которой заключается изначально данный в сверхтексте смысл. Речь здесь идет о «внутренней форме» слова. Ее теорию развивали В. фон Гумбольдт и А. А. Потебня [Гумбольдт, 2000; Потебня, 1997], затем она получила дальнейшее развитие в 30-х годах XX века в работах Г. О. Винокура, исследовавшего проблемы поэтической речи [Винокур, 1959]. Согласно Потебне, внутренняя форма слова или его ближайшее этимологическое значение - это буквальный смысл, который образуется из содержаний морфем, образующих слово [Потебня, 1997. С. 25].
Н. Ф. Алефиренко указывает на то, что источником языковой номинации обыкновенно служит тот признак, который наиболее ярок, очевиден и который глубже, чем другие, волнует наши «чувства и воображение» [Алефиренко, 2004. С. 77]. Внутренняя форма определяется исследователем как «синхронная эпидигматическая составляющая семантической структуры языкового знака, которая служит идиоэтническим основанием косвенно-производного наиме-
Соснин А. В. Имя London как основная реализация лондонского текста английской лингвокультуры // Вестн. Ново-сиб. гос. ун-та. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2018. Т. 16, № 4. С. 130-142.
ISSN 1818-7935
Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2018. Том 16, № 4 © А. В. Соснин, 2018
нования, т. е. отражает тот денотативный компонент, по которому был назван некоторый фрагмент реальности» [Op. cit. С. 79].
Дальнейшее этимологическое значение - это мотивация корня слова при его разбивке на морфемы, которая будет самой ранней из доступных для реконструкции. По образному замечанию Н. Б. Мечковской, ближайшее и дальнейшее этимологические значения - «это как бы историческая память языка, которая доступна творящим его субъектам, след прошлого видения предмета, которое как бы оттеняет его понимание сегодня» [Мечковская, 1996. С. 54]. Согласно В. А. Масловой, ближайшее и дальнейшее этимологические значения, соотносясь со значением лексическим, создают «исключительную стереоскопичность вербального представления реальности» [Маслова, 2001. С. 46].
В широком понимании внутренняя форма слова может включать в себя как его ближайшее, так и дальнейшее этимологические значения, определяясь как смысловая и структурная соотнесенность морфем, из которых составлено слово, с другими морфемами языка.
Говоря о культурно значимом концепте, стоящем за сверхтекстом, отметим вслед за В. Г. Зус-маном, что он моделируется на базе взаимодействия внутренней формы слова, слова его вербализующего, и контекстуальных значений; смысл же рождается в ходе «борьбы этих начал» [Зусман, 2001. С. 51]. Исследователь также указывает на то, что, когда слово включается в коммуникативную цепь, в сознание из области бессознательного могут проникать и элементы внутренней формы данного слова» [Op. cit. С. 52], т.е. семантический состав ближайшего или дальнейшего этимологического значения слова может актуализоваться в контексте.
Британская столица сохраняет в своем имени след кельтского происхождения. Как известно, Лондон существовал уже в первые века нашей эры и назывался кельтами в то время Llyn-dün 'крепость у реки'; римляне трансформировали это название в Londinium [Аракин, 1955. С. 276]. По другим источникам, первый компонент этого слова обозначает 'дикое место' [Mer-rifield, 1969, c. 24]. В исландских сагах фигурирует название Lundunaborg [Marsden, 1980. С. 34].
В последнее время исследователи склонны полагать, что слово London происходит от до-кельтского корня с добавлением кельтского суффикса, указывающего на расположение города в низовье Темзы (ниже места последнего брода в Вестминстере) и означающего 'место на судоходной реке' или 'место на реке, которую нельзя перейти вброд' [London / DBPN].
Согласно красивой легенде, Лондон был заложен как «Новая Троя». В «Истории бриттов» (The History of the Kings of Britain, 1148) Гальфрид Монмутский утверждает, что Бруту, сыну троянского воина Энея, явилась богиня Диана и вещала: «Там, где солнца закат, о Брут, за царствами галлов, / Средь Океана лежит остров, водой окружен. / Остров тот средь зыбей гигантами был обитаем, / Пуст он ныне и ждет, чтоб заселили его / Люди твои; поспеши - и незыблемой станет твердыней, / Трою вторую в нем дети твои обретут» [Монмутский, 1984. С. 14].
Брут последовал указанию богини и привел своих людей на остров Альбион, который по его имени стал называться Британией. На Темзе Брут заложил город и назвал его Новою Троей (Troia Nova). По причине искажения этого наименования город стал именоваться Триновантом (Trinovantum) [Op. cit. С. 19].
В дальнейшем мифический король древних британцев Луд обнес город стенами и переименовал его в честь себя самого в Kaerlud; впоследствии название трансформировалось в Kaer-london [Merrifield, 1969. С. 36-38].
Легенду о Новой Трое популяризировали средневековые английские поэты, в частности, последователь Чосера Джон Лидгейт в оде по случаю торжественного въезда Генриха VI в Лондон (1432), а также выдающийся шотландский поэт Уильям Данбар в поэме London, Thou Art of Townes A Per Se (1501): «Be gladde, O London! be gladde and make grete joye, / Citee of Citees of noblesse precellying, / In thy bygynnynge called Newe Troye; / For worthynesse thanke God of alle thing» [Lydgate, 2012. C. 48]; «Gladdith anon, thou lusty Troy Novaunt, / Citie that some tyme
cleped was New Troy, / In all the erth, imperiall as thou stant, / Pryncesse of townes, of pleasure, and of joy 1.
Указанием на славную историю Лондона открывается и трактат английского историка XVI в. Джона Стоу A Survay of London. Conteyning the Original!, Antiguity, Increase, Moderne estate and description of that City (1598). В нем британская столица сравнивается с Римом, «первым городом на земле», и утверждается, что она была заложена потомками великих троянцев: «As Rome, the chiefe citie of the world, to glorifie it selfe, drew her originall from the gods, goddesses, and demie gods, by the Trojan progeny, so this famous citie of London for greater glorie, and in emulation of Rome, deriveth it selfe from the very same originall» [Stow, 1908. C. 1]. Для Стоу, однако, исключительность Лондона заключается не в его древности, а в новейшей истории. Историк основывает свое повествование о становлении современного ему города на сведениях из государственных архивов и на воспоминаниях простых людей.
Серьезной наукой легенда о Бруте и Новой Трое отвергается, тем не менее, метафора «Лондон - Троя» закрепилась в английской литературной традиции. Британская столица может уподобляться Трое на основе семы 'величие': «Gladdith anon, thou lusty Troy Novaunt, / Citie that some tyme cleped was New Troy»; «Strong Troy in vigour and in strenuytie / Of royall cities rose and geraflour» 2. Этот образ широко эксплуатировался в идеологических целях во времена Британской империи.
Уподобление может также осуществляться на основе семы 'разрушение' - cр. контекст из романа Р. Олдингтона «Смерть героя» (Death of a Hero, 1929) «... the inevitable 'fuit Ilium' 3 resounds mournfully over London» [Aldington, 1985. C. 136].
Производные слова от имени London
Подобно слоям концепта, находящимся в отношениях взаимной производности [Попова, Стернин, 1999. С. 17], уровни сверхтекста как его «глобальной» вербализации производны друг от друга. Соответственно, чтобы обеспечить более полный анализ всех структурных составляющих сверхтекста, необходимо рассмотреть производные слова от слова, являющегося его именем. При этом, поскольку сверхтекст - это построение преимущественно семантическое, важно установить, какая часть семантики мотивирующего слова используется в акте создания производного слова и продолжает «жить в нем», ощущаться говорящим при его использовании, т.е. при реализации сверхтекста. Действительно, роль формальной операции словообразования тесно связана со смысловым заданием номинативного акта, подчиняясь необходимости выразить в новой единице новый смысл, в результате чего, очевидно, произойдет «приращение» семантики сверхтекста. Рассмотрение производных слов также позволяет осуществить анализ способов реализации сверхтекста на морфемном уровне.
Заметим, что производные и сложные слова, обобщая стоящие за ними знания и соответствуя их структуре, играют важнейшую роль при осуществлении категоризации в заданной области нашей реальности.
Е. С. Кубрякова в сводной форме выделяет ряд отличительных признаков, характеризующих процессы словообразования в лексике. Во-первых, создание производного слова как нового наименования с новым семантическим содержанием осуществляется на основе существующих единиц языка, т. е. при этом используются готовые знаки. Во-вторых, в структуре производного слова рекуррируют знаки или их части, которые содержатся в единице исходной, мотивирующей. Наконец, производная единица являет собой новое слово, следовательно, его формальные характеристики не воспроизводят в своей совокупности те черты, которые присущи исходному наименованию [Кубрякова, 1988]. Соответственно, исследовательница разграничивает словообразовательное, формульное значение производного слова и его реальный смысл со всеми «приращенными» значениями и указывает на неприемлемость упрощенного представления семантики комплексных знаков в виде простой суммы семантических компо-
1 Dunbar W. To the City of London. Ca. 1501. URL: http://eir.library.utoronto.ca/rpo/display/poet109.html (дата обращения: 25.01.2018).
2 Ibid.
3 Была Троя (Илион).
нентов знаков, его составляющих [Кубрякова, 2002. C. 14-15]. Это объясняется следующими причинами: (а) определенная степень «идиоматичности» производной единицы номинации; (б) значение производной единицы складывается из двух семем 4 - основы и аффикса. Действительно, по В. Г. Гаку, семантический компонент зачастую обозначается отдельной лексической морфемой [Гак, 1977. C. 13]. При этом нужно учитывать как ингерентные семы (которые могут виртуализироваться5 в контексте), так и афферентные семы, актуализуемые в контексте. Таким образом, семантика производных слов в существенной мере определяется контекстом. С одной стороны, согласно Е. С. Кубряковой, на внутренний контекст производного наименования влияет сама его деривационно-морфологическая структура: основа служит семантическим контекстом для аффикса и наоборот. С другой стороны, когда производное слово попадает в различные синтагматические последовательности, оно, безусловно, испытывает влияние единиц, его окружающих [Кубрякова, 2002. C. 21].
Производные слова от имени London были выделены методом сплошной выборки из Оксфордского словаря английского языка на исторических принципах [OEDHP]. Всего было рассмотрено восемь (в плане выражения) производных единиц от слова London, прилагательное Londinensian, являющееся производным от основы латинского прилагательного Londinensis, которое соответствует названию Лондона на латыни, а также существительное Londonization, образованное от производного глагола Londonize). В ходе анализа был сделан ряд выводов.
1. Из выделенных единиц шесть относятся или могут относиться к существительным (Londoner, Londonese в значении 'the Londonese dialect', Londonian, Londonism, Londonologist и Londonization), три - к прилагательным (Londonese в значении 'peculiar to or characteristic of London', Londonesque и Londony), и одна единица является глаголом (Londonize).
2. Все производные слова полностью мотивированны (семантически прозрачны), кроме слова Londoner в значении 'a ship belonging to London', которое является частично мотивированным или частично лексикализованным.
3. Значение слова Londoner 'a ship belonging to London' развилось из значения 'a native (or inhabitant) of London' за счет виртуализации семы 'одушевленный' при сохранении семы 'pertaining to London' и ее уточнения с помощью афферентной семы 'ship'.
4. Слово Londoner в значении 'a ship belonging to London' является устаревшим.
5. Существительное Londonese - это результат субстантивации соответствующего прилагательного.
6. Существительное Londonism может обозначать как все особенности речи лондонцев собирательно, так и ее конкретные особенности.
5. Четыре производных слова (Londonian, Londonesque, Londonize и Londonization) имеют статус редких или окказиональных.
6. В большинстве контекстов афферентными для семем Londonese и Londonesque являются семы 'derisive' и 'jocular' соответственно.
7. В большинстве контекстов афферентной для семемы Londony является сема 'derogatory'.
Сочетаемость имени London
Рассмотрение сочетаемости лексемы «Лондон», являющейся именем исследуемого сверхтекста, представляется необходимым в рамках настоящего исследования, поскольку именно
4 Семема понимается как семантическое содержание морфемы.
5 Виртуализация, или погашение семантического компонента, понимается как его нейтрализация в составе семемы в силу синтагматического соположения последней с другими семемами. Другими словами, при виртуализации семы она перестает быть релевантной, поскольку в противном случае не обеспечится связность интерпретации. Например, чтобы истолковать метафорическое выражение «London mourns», где интенсионально предикат приписывается объекту, входящему в иной семантический класс («одушевленный» vs. «неодушевленный», «человек» vs. «город»), необходимо виртуализировать несовместимые семы и актуализировать какую-либо общую сему. Виртуа-лизованные семантические компоненты, тем не менее, продолжают осознаваться говорящими: так, в приведенном контексте Лондон метафорически представлен как одушевленный организм, но в том, что это, прежде всего, город, ни у кого не остается сомнений.
в комбинаторике обнаруживаются алгоритмы реализации сверхтекстовых единств, т.е. его развертывания в реальные тексты. Другими словами, в сочетаемости лексем мы находим стандартные структурные составляющие сверхтекста больше лексемы (или, в семантическом отношении, ее семемы), которые рекуррируют в бесконечном множестве текстов. Согласно И. А. Стернину, сочетаемость позволяет выявить многообразие способов категоризации кон-цептуализуемого явления [Стернин, 2001. C. 62] и, соответственно, более полно реконструировать его языковой сверхтекст. По М. В. Пименовой, за счет наблюдения за комбинаторикой соответствующих языковых знаков представляется возможным выявить структуру концепта [Пименова, 2004. C. 82]; то же верно и для свертекстовых единств. Е. С. Кубрякова указывает на то, что вхождение слова в комбинации с другими словами предопределено как его лексическим значением, так и той сверхструктурой, которую оно реализует, а согласование слов имеет место на этих двух различных уровнях [Кубрякова, 2002. C. 18]. Приведем закон семантической сочетаемости слов в определении В. Г. Гака: два слова будут образовывать правильное сочетание лишь при условии, что, кроме специфических признаков, они будут содержать общий признак или не иметь несовместимых признаков [Гак, 1977. C. 23]. Как указывается исследователем, согласование противоречащих семантических признаков возможно лишь при условии погашения или нейтрализации в одном из членов словосочетания контрарных семантических компонентов другого члена [Op. cit. C. 28].
Наконец, как отмечалось выше, анализ отношения слова-имени сверхтекста к другим словам, устойчиво связанным с ним синтагматически, позволяет выделить частный набор присущих сверхтексту признаков. Суммируя частные наборы, можно осуществить достаточно полную семантическую реконструкцию исследуемого сверхтекстового единства. Наконец, подобно тому, как сочетаемостью слова описывается включенность концепта, именем которого служит данное слово, в когнитивные парадигмы, в ней также обнаруживается связь сверхтекстов в рамках дискурса.
В результате сплошной выборки из словарей OEDHP, ODPF, ODEP, «Webster» и «Мульти-тран» было выделено 114 устойчивых словосочетаний со словом London, являющихся реализациями различных признаков исследуемого сверхтекста. В ходе анализа словосочетаний был сделан ряд выводов.
1. Из общего корпуса устойчивых словосочетаний 75 относятся к традиционным словосочетаниям или составным неидиоматическим номинациям (например, London Stock Exchange, Recorder of London, London stone), 25 относятся к классу связных неидиоматических терминов (например, London black, London Clause, London landed terms), и 14 относятся к фразеологическим единицам различной степени идиоматичности (например, London ivy, London lickpenny, London news, London particular). Под термином вслед за И. В. Арнольд понималось «слово или устойчивое сочетание слов, которое служит уточненным наименованием понятия, являющегося специфичным для некоторой области знания» [Арнольд, 1966. С. 40]. Уточнение термина обеспечивается благодаря его нахождению в специальной литературе или включению в списки, разработанные комиссиями по стандартизации терминологии и дефиниций или, другими словами, определений, которыми точно описываются содержание и границы термина. Значение термина, указывает И. В. Арнольд, не изменяется в зависимости от дистрибутивной формулы и не включает в себя эмоциональный компонент, однако логический компонентный анализ указывает на его многоэлементный характер [Ibid.].
Традиционные словосочетания и связные термины занимают промежуточную позицию между свободными и фразеологическими словосочетаниями. Согласно Э. М. Медниковой, они отличаются от фразеологических словосочетаний отсутствием цельности номинации, но, с другой стороны, «вследствие регулярного употребления, многократного воспроизведения они стали устойчивыми формулами, не создаваемыми в речи, а вносящимися в нее» [Медни-кова, 1974. C. 74].
2. В проанализированных словосочетаниях существительное London может выступать в роли главного слова (Greater London), а в качестве адъюнкта выполнять атрибутивную функцию (London University), выступать в роли прямого дополнения (bet London to a brick), косвен-
ного дополнения (Geological Society of London, Allied Tanker Coordinating Committee in London) или быть частью составного определения (City of London Court). Позиция имени «London» в составных номинациях представлялась существенной в соответствии с принципом строгой композиционности из формальной семантики: значение составного выражения определяется (а) значениями его компонентов; (б) способом их соединения [Cann, 1993. C. 31].
3. Среди традиционных словосочетаний (составных неидиоматических номинаций) значительное место занимают словосочетания, описывающие различные лондонские учреждения, институты и структуры (например, Committee of London Clearing Bankers, Greater London Authority, London Natural History Society).
4. Словосочетания Greater London Council, London Debt Agreement, London Group и London County Council являются историзмами.
5. Среди связных неидиоматических терминов значительное место занимают словосочетания, относящиеся к экономической или коммерческой тематике, что связано с тем, что Лондон прочно занимает позицию одной из финансовых столиц мира. Поскольку многие финансовые показатели и котировки мирового значения рассчитываются в Лондоне (например, London A.M. fix price, London interbank bid rate), а важнейшие мировые финансовые институты и рынки располагаются в этом городе, их названия включают в себя слово London. Употребление этого слова также может указывать на то, что соответствующее понятие впервые появилось в Лондоне, или, в случае с экономическими терминами, указывать на отличие обозначаемых коммерческих условий от условий других городов или стран (например, London Clause, London landed terms).
6. Термины London black, London blue, London red, London russet являются архаизмами, а London bushel - историзмом.
7. Из четырнадцати выделенных фразеологических единиц одиннадцать относятся к фразеологическим сращениям, т.е., согласно В. В. Виноградову, наиболее монолитным единицам вследствие их семантической и синтаксической немотивированности [Виноградов, 1947. С. 131]. Смысл этих единиц не выводится из лексического значения их компонентов: например, bet London to a brick 'знать наверняка', London Eye 'обзорное колесо тысячелетия', London lady 'сорт картофеля'.
Две фразеологические единицы относятся к фразеологическим единствам [Виноградов, 1947. С. 135], поскольку их смысл выводится из лексического значения составных компонентов лишь частично: например, London lickpenny 'бездна, в которую утекают деньги', London news 'слухи'. Фразеологические единства характеризуются меньшей по сравнению со сращениями спаянностью. Это связано с тем, что, хотя их компоненты обладают семантической неделимостью и одновременно изолированностью, они, во-первых, обнаруживают некоторую мотивированность (в значениях отдельных слов), и, во-вторых, их синтаксическое построение совпадает с построением свободных словосочетаний.
Наконец, одна фразеологическая единица из списка является составной метафорической идиоматической номинацией (Little London beyond Wales 'Бомарис').
8. Не все фразеологические сращения полностью демотивированы: London Bridge 'разновидность игры в мостик' - номинация на основе метафорического переноса по семе 'форма'; London Eye 'обзорное колесо тысячелетия' - номинация на основе метафорического переноса по семам 'форма' и 'обзор'; London ivy 'лондонский туман' - номинация на основе метафорического переноса по семе 'образ действия' (подобно плющу, туман в Лондоне как бы вьется по зданиям); London particular 'густой лондонский туман' - номинация на основе метафорического переноса по семе 'консистенция' (по аналогии с вином «Мадера» марки London Particular, ввозившегося в Лондон в XIX в.); London smoke 'тёмно-серый цвет' - номинация на основе метафорического переноса по семе 'цвет' («цвет лондонского дыма»).
9. Объяснение мотивации фразеологического сращения London pride 'камнеломка тенистая, Saxifraga umbrosa' на основе того, что описываемое растение, «... будучи очень красивым, получило название «гордости Лондона» [London Pride / OEDHP] близко к «народной этимологии» и не может быть признано удовлетворительным.
10. В терминологии А. И. Смирницкого тринадцать из четырнадцати выделенных фразеологических единиц относятся к атрибутивно-именным [Смирницкий, 1956. C. 217]: например, London particular, London sugar, - и одна к глагольно-субстантивным [Op. cit., c. 220]: bet London to a brick.
11. Фразеологизмы London button, London lickpenny и London news являются архаизмами.
12. Фразеологизмы London ivy и London particular относятся к книжному стилю; последний был впервые зафиксирован в романе Ч. Диккенса «Холодный дом» (Bleak House, 1852).
13. Участие слова London в фразеологических сочетаниях типа bet London to a brick 'знать наверняка' указывает на высокую степень употребительности, «ангажированности» данного слова.
На диссоциацию многих устойчивых сочетаний с Лондоном как топонимом указывает, в частности, то, что слово London в них может писаться с маленькой буквы (например, london smoke, london plane, london rocket).
Устойчивые речения с именем London
Корпус устойчивых речений, обладающих статусом предложения, паремиологический фонд языка или совокупность т.н. коммуникативных фразеологических единиц [Кунин, 1986. C. 50] представляет своего рода дидактический материал, мудрость поколений, накопленную в связи с реализацией языком кумулятивной функции. Анализ же этого материала позволяет проследить исторические вехи формирования исследуемого сверхтекста как единицы, являющейся культурно-специфичной.
Семантическое наполнение стоящего за сверхтекстом концепта «рассеяно», согласно В. Н. Телии, как в содержании лексических единиц, так и во фразеологическом корпусе, па-ремиологическом фонде и в наборе устойчивых сравнений, в которых запечатлены эталонные образы, характерные для конкретного языкового сообщества [Телия, 1996. C. 96].
Вместе с фразеологическими единицами устойчивые речения относятся к т. н. языковым афоризмам. Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров определяют языковой афоризм как фразу или сентенцию, которая известна всем и потому не творится заново в речи, а извлекается из памяти [Верещагин, Костомаров, 1976. C. 71]. Замены же или перестановки в составе фразеологической единицы приводят, согласно Э. М. Медниковой, к тому, что она «либо разрушается, либо непосредственное значение отдельного ее члена - так сказать, значение потенциальное -актуализируется, и фразеологическая единица деформируется» [Медникова, 1974. C. 78].
В. Н. Комиссаров указывает на то, что в языковом афоризме некоторое явление действительности представлено как «общеизвестная истина, фундаментальный принцип или правило поведения» [Комиссаров, 1988. C. 52]. Такая языковая единица характеризуется, соответственно, массовой воспроизводимостью и приобретает значение всеобщности или, по Комиссарову, «внеконтекстную импликативность» [Ibid.].
Говоря о языковых афоризмах, М. И. Михельсон использует традиционный метафорический термин «ходячие слова», понимая под ними известные цитаты, иносказания и пословичные выражения, часто встречающиеся как в устной речи, так и литературе и характеризующиеся массовой воспроизводимостью [Михельсон, 1997. C. II].
При включении в принимающий текст языковой афоризм становится «прецедентным ин-текстом», который, по П. Х. Торопу, активизирует стоящие за ним сверхтекстовые структуры и актуализирует в сознании и памяти читателя определенный текст или группу текстов [Тороп, 1981. C. 40].
Вслед за Н. Ф. Алефиренко, который говорит о вербализации концептов во фразеологизмах, отметим, что фразеологическое значение, будучи порождением лингвокреативного мышления, являет собой продукт смысловой трансформации некоторого сверхтекста, его ассоциативно-образное перестроение в результате вербализации новых смысловых компонентов, осуществляемой на основе тех понятий и представлений, которые уже закреплены в языковых значениях и структуре сверхтекста [Алефиренко, 2004. C. 72].
На основе материала словарей ODEP и «Мультитран» 6 было проанализировано 15 устойчивых речений, в которых фигурирует имя London. В них актуализуются различные признаки исследуемого сверхтекста. В настоящее время многие из них, без сомнения, виртуализи-ровались: здесь необходимо учитывать период появления конкретного речения. Некоторую противоречивость или неожиданность речений, объективирующих в языке индивидуальные, «периферийные» признаки сверхтекста, можно объяснить тем, что в их контексте происходит актуализация различных афферентных идиолектных сем, которые могут не соотноситься с инвариантным набором признаков сверхтекста, осознаваемых социумом в их совокупности. Таким образом, имеем еще одно подтверждение вероятностного характера лондонского текста.
Итак, в речениях актуализованы следующие смысловые компоненты:
несовершенство судебной системы: A London jury; hang half and save half;
Лондон - процветающий город: Lincoln was, London is, and York shall be;
черты характера лондонцев: наглость, бесстыдство - Londoner like, ask as much more as you will take; No cousin in London, no cousin in Stockham; остроумие - Oxford for learning, London for wit, Hull for women, and York for a tit;
различные периоды и события в истории Лондона и Великобритании: London Bridge was built upon woolpacks; Nobody's nails can reach the length of London;
Лондон - «ярмарка невест»: Oxford knives and London wives;
нормативность лондонского диалекта как основы новоанглийского языка: She hath been at London to call a strea a 'straw', and a waw a 'wall';
народные поверья, так называемые городские мифы: So long as the stone of Brutus is safe, so long shall London flourish;
высокая степень употребительности, «ангажированности» слова London в поговорках, народных присказках: Which way to London? A poke full of plums; You could ride bare-arse from London on it.
Последнее также подтверждается участием слова «Лондон» в так называемых «детских стишках» (nursery rhymes), которые изобилуют фольклорными образами и отражают народные традиции и легенды: Pussy cat, pussy cat, where have you been? /I've been to London to look at the queen.
Выводы
В статье был проведен лингвистический анализ лексемы London, синтагматические построения с участием которой следует рассматривать как основные реализации лондонского текста. Под такой реализацией понималась актуализация в речи, т.е. в конкретном синтагматическом построении, набора наиболее частотных, «ядерных» текстовых признаков, которые совокупно осознаются социумом. При этом основные реализации строятся по вполне стандартным правилам: в частности, лексема, называющая сверхтекст, присоединяет конкретный набор предикатов.
Была выявлена этимология лексемы London и были рассмотрены производные от нее лексемы, а также корпус устойчивых словосочетаний и устойчивых речений с ее участием.
Традиционно считается, что слово London восходит к кельтскому Llyndun «крепость у реки», отсюда латинское Londinium > англ. London. Современные исследователи, однако, склонны полагать, что слово London происходит от докельтского корня с добавлением кельтского суффикса, указывающего на расположение города в низовье Темзы (ниже места последнего брода в Вестминстере) и означающего 'место на судоходной реке' или 'место на реке, которую нельзя перейти вброд'. Существуют и другие версии происхождения имени London, однако они не могут считаться удовлетворительными со строго лингвистической точки зрения. Необходимость выявления этимологии слова, являющегося именем сверхтекста, объясняется тем, что в сверхтексте синхронное, относительно стабильное содержание невозможно отделить от его «памя-
6 Мультитран: Электронный словарь. URL: http://www.multitran.ru (дата обращения: 01.02.2018).
ти», то есть динамического процесса возникновения словесной формы, которая служит его именем и основной реализацией и в которой заключается изначально данный в сверхтексте смысл.
За счет анализа производных слов от имени London (всего 8 + производное прилагательное от основы названия Лондона на латыни + производное существительное от производного глагола Londonize) был обеспечен более полный доступ к структурным составляющим рассматриваемого сверхтекста. При анализе каждой производной единицы учитывались две семемы - основы и аффикса. Было установлено, что семантика производного слова в значительной мере зависит от конкретной реализации сверхтекста, в которую они входят: например, Londoner: 'an inhabitant of London' vs. 'a ship belonging to London'. При этом многие из производных слов имеют статус редких или окказиональных образований (например, Londonesque и Londonization). На когнитивно-концептуальном уровне основа, выражаемая семемой London, обеспечивает конкретное концептуальное наполнение общему фреймовому или схематическому действию или явлению, выражаемому семемой аффикса. Например, суффикс -ize, выражающий фреймовое действие 'делать похожим на что-либо', 'придавать характеристики чего-либо' конкретизируется за счет основы London; в результате имеем: Londonize: 'делать соответствующим Лондону'.
Устойчивые словосочетания (всего 114) и речения (15) со словом «London» рассматривались как реализации различных признаков исследуемого сверхтекста, служащие основанием для его включенности в межтекстовые парадигмы. В этих словосочетаниях отражены устойчивые предметные отношения, являющиеся типичными в условиях данной цивилизации (например, словосочетания, описывающие различные лондонские учреждения, институты и структуры; словосочетания, относящиеся к экономической или коммерческой тематике). Среди устойчивых сочетаний были выделены составные неидиоматические номинации (75), связные неидиоматические термины (25) и фразеологические единицы различной степени идиоматич-ности (14).
Устойчивые речения рассматривались как своего рода дидактический материал, позволяющий проследить исторические вехи формирования исследуемого сверхтекста и свидетельствующий о высокой степени употребительности имени London. Некоторую противоречивость или неожиданность речений, реализующих в речи нечастотные, «периферийные» признаки сверхтектста, можно объяснить тем, что в их контексте происходит актуализация различных афферентных идиолектных сем, которые могут не соотноситься с инвариантным набором текстовых признаков, осознаваемых социумом в их совокупности.
Список литературы
Алефиренко Н. Ф. Энтоэйдемический концепт и внутренняя форма языкового знака // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 70-81.
Аракин В. Д. Очерки по истории английского языка. М., 1955. 346 с.
Арнольд И. В. Семантическая структура слова в современном английском языке и методика ее исследования (на материале имени существительного). Л.: Просвещение, 1966. 192 с.
Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. М.: Русс. яз., 1976. 269 с.
Виноградов В. В. Об основных типах фразеологических единиц в русском языке // Сборник научных трудов. Вып. 3. М.; Л., 1947. С. 127-149.
Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959. 314 с.
Гак В. Г. Сопоставительная лексикология. М.: Междунар. отношения, 1977. 264 с.
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 2000. 396 с.
Зусман В. Г. Концепт в культурологическом аспекте // Межкультурная коммуникация: Учеб. пособие. Н. Новгород: ДЕКОМ, 2001. С. 38-53.
Комиссаров В. Н. Контекстно-свободная и контекстно-связанная импликативность и проблема переводимости // Текст и перевод. М.: Наука, 1988. С. 51-63.
Кубрякова Е. С. Когнитивная лингвистика и проблемы композиционной семантики в сфере словообразования // Известия АН. Серия литературы и языка. Том 61. 2002. № 1. С. 13-24.
Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. С. 142-172.
Кунин А. В. Курс фразеологии современного английского языка: Учебник для инст. и фак. иностр. яз. М.: Высш. шк., 1986. 336 с.
Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высших учеб. заведений. М.: Издательский центр Академия, 2001. 208 с.
Медникова Э. М. Значение слова и методы его описания. М.: Высшая школа, 1974. 202 с.
Мечковская Н. Б. Социальная лингвистика: Пособ. для студ. гуманит. вузов. М.: Аспект-пресс, 1996. 205 с.
Михельсон М. И. Свое и чужое: Опыт русской фразеологии: Сб. образных слов и иносказаний: В 2 т. М.: Терра, 1997. Т. 1. 800 с.
Монмутский Г. История бриттов. Пер. с лат. А.С. Бобовича // История бриттов. Жизнь Мерлина. М.: Наука, 1984. С. 5-137.
Пименова М. В. Типология структурных элементов концептов внутреннего мира (на примере эмоциональных концептов) // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 82-90.
Попова З. Д., Стернин И. А. Понятие концепт в лингвистических исследованиях. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. 30 с.
Потебня А. А. Из лекций по теории словесности // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология. М.: Academia, 1997. С. 66-84.
Смирницкий А. И. Лексикология английского языка. М.: Изд-во литературы на иностр. языках, 1956. 260 с.
Стернин И. А. Методика исследования структуры концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2001. С. 58-65.
Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологи-ческий аспекты. М.: Школа Языки русской культуры, 1996. 288 с.
Тороп П. X. Проблема интекста // Труды по знаковым системам XVI. Тарту, 1981. С. 33-45.
Aldington R. Death of a Hero. М.: Высш. шк., 1985. 350 p.
Cann R. Formal Semantics: An Introduction. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. 344 p.
Lydgate J. King Henry Vl's Triumphal Entry into London // London: A History in Verse. Cambridge Mass.; L.: The Belknap Press, 2012. P. 40-48.
Marsden P. Roman London. L.: Thames and Hudson, 1980. 224 p.
MerrifieldR. Roman London. L.: Cassell, 1969. 212 p.
Stow J. A Survay of London. ^nteyning the Originall, Antiguity, Increase, Moderne estate and description of that Gty. Vol. 1. Oxford at the Qarendon Press, 1908. 352 p.
Webster's Third New International Dictionary of the English Language, Unabridged. Merri-am-Webster Inc. Publishers, 1994. 2662 p.
DBPN - Mills A.D. Dictionary of British Place Names. Oxford University Press, 2003. 533 p.
ODEP - Oxford Dictionary of English Proverbs. 2nd Edition. Oxford at the Oarendon Press, 1957. 740 p.
ODPF - Oxford Dictionary of Phrase and Fable. Ed. by E. Knowles. Oxford University Press, 2000. 1223 p.
OEDHP - Oxford English Dictionary on Historical Principles on CD-ROM. Ed. by A.M. Hughes. Oxford University Press, 2009.
Материал поступил в редколлегию 28.06.2018
Alexey V. Sosnin
National Research University "Higher School of Economics" 25/12 Bolshaja Pecherskaja St., 603155, Nizhniy Novgorod, Russia
LEXEME LONDON AS A KEY REALISATION OF THE LONDON TEXT OF THE
ENGLISH LINGUO-CULTURE
The article analyses the lexeme London, especially the syntagmatic sequences with it which are regarded as key realisations of the London supertext that the name of the capital generated in the English language and literature.
Supertext is viewed as a language unit - an emic text, which is the semantic invariant for a group of texts that have a similar topic. At the level of mental representations, any ethno-specific cultural concept, for instance, corresponds to its supertext which may be either real (verbalised) or potential. In accordance with this conception, the London text is constituted by a set of semantic components and contains mental algorithms for their predication. Being deployed from its text paradigm (sort of mental matrix), it may be translated (that is verbalised) by means of semantically related syntactic sequences.
The article establishes the etymology of the lexeme London and considers its derivatives.
The necessity of analysing the etymology of the word lies in the fact that the London supertext incorporates both contemporary or relatively stable meaning and the initial diachronic meaning to be looked for in the lexeme that names it. The latter constitutes the "memory" of the supertext, which is present in it in posse as a set of virtualised semantic components. Further examined are a corpus of set phrases and phraseological units containing the lexeme in question.
A study of the derivatives of the lexeme London (ten in number) has yielded a fuller access to the structural components ofthe supertext considered. The study has taken into account two sememes of each derivative - those of its stem and of its affix. As the article demonstrates, the semantics of the derivatives largely depends on the realisations of the supertext which they are part of. It has been revealed that a number of the derivatives analysed have the status of rare or nonce-words. The stem of the derivative ensures a concrete filling of a general schematic or frame-type action expressed by the affix.
Set phrases (114) and phraseological units (15) with the word London have been considered as realisations of various semantic components of the London text. These units and phrases account for the inclusion of the supertext into intertextual paradigms, and reflect the standard object-to-object relations that are typical of the British civilisation. Among the set phrases, the article distinguishes compound non-idiomatic nominations (75), bound non-idiomatic terms (25), and phraseological units featuring various degrees of idiomaticity (14).
Phraseological units permit tracing the historical stages in the formation of the London text, and testify to a high frequency of the use of its name. Phraseological units also incorporate realisations of the peripheral components of the supertext, resulting from the actualisation of its idiolectal semantic components.
Keywords: London text, supertext realisations, etymology, derivative words, set phrases, phraseological units
References
Alefirenko N. F. Entoeydemicheskiy kontsept i vnutrennyaya forma yazykovogo znaka [Ethnic concept and the inner form of the linguistic sign]. Voprosy kognitivnoy lingvistiki [Issues of cognitive linguistics]. 2004, No. 1., pp. 70-81.
Arakin V. D. Ocherki po istorii angliyskogo yazyka [Essays on the history of the English language]. M., 1955. 346 p.
Arnol'd I. V. Semanticheskaya struktura slova v sovremennom angliyskom yazyke i metodika ee issledovaniya (na materiale imeni sushchestvitel'nogo) [The semantic structure of the word in modern English (on the material of the noun)]. L.: Prosveshchenie, 1966. 192 p.
Vereshchagin E. M., Kostomarov V. G. Yazyk i kul'tura [Language and culture]. M.: Russkiy ya-zyk, 1976.269 p.
Vinogradov V. V. Ob osnovnykh tipakh frazeologicheskikh edinits v russkom yazyke [Toward the principal types of phraseological units in Russian]. Sbornik nauchnykh trudov [Collection of linguistic papers]. Vol. 3. M.-L., 1947, pp. 127-149.
Vinokur G. O. Izbrannye raboty po russkomu yazyku [Selected works on the Russian language]. M., 1959. 314 p.
Gak V. G. Sopostavitel'naya leksikologiya [Comparative lexicology]. M.: Mezhdunarodnye otnos-heniya, 1977. 264 p.
Gumboldt V. von. Izbrannye trudy po yazykoznaniyu [Selected works on linguistics]. M.: Progress, 2000. 396 p.
Zusman V. G. Kontsept v kul'turologicheskom aspekte [The concept from the cultural standpoint]. Mezhkul'turnaya kommunikatsiya: Uchebnoe posobie [Cross-cultural communication: a textbook]. N. Novgorod: DEKOM, 2001, pp. 38-53.
Komissarov V. N. Kontekstno-svobodnaya i kontekstno-svyazannaya implikativnost' i problema perevodimosti [Contextual freedom, contextual implications and the problem of translation]. Tekst i perevod [Text and translation]. M.: Nauka, 1988, pp. 51-63.
Kubryakova E. S. Kognitivnaya lingvistika i problemy kompozitsionnoy semantiki v sfere slo-voobrazovaniya [Cognitive linguistics and the issues of compositional semantics in word-formation]. Izvestiya AN. Seriya literatury iyazyka [Proceedings of the Academy of Sciences]. Vol. 61, 2002, No. 1, pp. 13-24.
Kubryakova E. S. Rol' slovoobrazovaniya v formirovanii yazykovoy kartiny mira [The role of word-formation in constructing the linguistic view of the world]. Rol' chelovecheskogo faktora v yazyke: Yazyk i kartina mira [The role of human factor in language: Language and world-view]. M.: Nauka, 1988, pp. 142-172.
Kunin A. V. Kurs frazeologii sovremennogo angliyskogo yazyka: Uchebnik dlya institutov i fakul'tetov inostrannykh yazykov [A course in English phraseology: textbook for Institutes and Faculties of Foreign Languages]. M.: Vysshaya shkola, 1986. 336 p.
Maslova V. A. Lingvokul'turologiya: Uchebnoe posobie dlya studentov vysshikh uchebnykh za-vedeniy [Linguistic cultural studies: textbook for higher educational establishments]. M.: Izdatel'skiy tsentr Akademiya, 2001. 208 p.
Mednikova E. M. Znachenie slova i metody ego opisaniya [Word meaning and methods of its description]. M.: Vysshaya shkola, 1974. 202 p.
Mechkovskaya N. B. Sotsial'naya lingvistika: Posobie dlya studentov gumanitarnykh vuzov [Social linguistics: textbook for humanitarian universities]. M.: Aspekt-press, 1996. 205 p.
Mikhel'son M. I. Svoe i chuzhoe: Opyt russkoy frazeologii: Sbornik obraznykh slov i inoskazaniy [The own and the alien: Russian phraseology: a collection of figurative words and phrases]. In 2 vols. Vol. 1. M: Terra, 1997. 800 p.
Monmouth of, G. Istoriya brittov [The History of the Kings of Britain]. Istoriya brittov. Zhizn' Merlina [The History of the Kings of Britain. Life of Merlin]. M.: Nauka, 1984, pp. 5-137.
Mul'titran: Elektronnyy slovar' [Electronic dictionary]. URL: http://www.multitran.ru (accessed: 01.02.2018).
Pimenova M. V. Tipologiya strukturnykh elementov kontseptov vnutrennego mira (na primere emotsional'nykh kontseptov) [A typology of the structural elements of the concepts of the inner world (as exemplified by emotional concepts)]. Voprosy kognitivnoy lingvistiki [Issues of cognitive linguistics]. 2004, No. 1, pp. 82-90.
Popova Z. D., Stemin I. A. Ponyatie kontsept v lingvisticheskikh issledovaniyakh [The concept in linguistic studies]. Voronezh: Izd-vo VGU, 1999. 30 p.
Potebnya A. A. Iz lektsiy po teorii slovesnosti [Extracts from lectures on the theory of philology]. Russkaya slovesnost': Ot teorii slovesnosti k strukture teksta: Antologiya [Russian philology: from the theory of philology to the structure of text: an antology]. M.: Academia, 1997, pp. 66-84.
Smirnitskiy A. I. Leksikologiya angliyskogo yazyka [Lexicology of the English language]. M.: Izd-vo literatury na inostrannykh yazykakh, 1956. 260 p.
Sternin I. A. Metodika issledovaniya struktury kontsepta [Methodology of examining the concept structure]. Metodologicheskie problemy kognitivnoy lingvistiki [Methodological issues of cognitive linguistics. Voronezh: Izd-vo VGU, 2001, pp. 58-65.
Teliya V. N. Russkaya frazeologiya. Semanticheskiy, pragmaticheskiy i lingvokul'turologicheskiy aspekty [Russian phraseology. Semantic, pragmatic and cultural aspects. M.: Shkola Yazyki russkoy kul'tury, 1996. 288 p.
Torop P. Kh. Problema inteksta [The problem of intext]. Trudy po znakovym sistemam XVI [Papers on semiotic systems XVI]. Tartu, 1981, pp. 33-45.
Aldington R. Death of a Hero. M.: Vysshaya shkola, 1985. 350 p.
Cann R. Formal Semantics: An Introduction. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. 344
p.
Dunbar W. To the City of London. Ca. 1501. URL: http://eir.library.utoronto.ca/rpo/display/ poet109.html (accessed: 25.01.2018).
Lydgate J. King Henry VI's Triumphal Entry into London. London: A History in Verse. Cambridge Mass.-London: The Belknap Press, 2012, pp. 40-48.
Marsden P. Roman London. London: Thames and Hudson, 1980. 224 p.
Merrifield R. Roman London. London: Cassell, 1969. 212 p.
Stow J. A Survay of London. Conteyning the Originall, Antiguity, Increase, Moderne estate and description of that City. Vol. 1. Oxford at the Clarendon Press, 1908. 352 p.
Webster's Third New International Dictionary of the English Language, Unabridged. Merriam-Webster Inc. Publishers, 1994. 2662 p.
DBPN - Mills A.D. Dictionary of British Place Names. Oxford University Press, 2003. 533 p.
ODEP - Oxford Dictionary of English Proverbs. 2nd Edition. Oxford at the Clarendon Press, 1957.740 p.
ODPF - Oxford Dictionary of Phrase and Fable. Ed. by E. Knowles. Oxford University Press, 2000.1223 p.
OEDHP - Oxford English Dictionary on Historical Principles on CD-ROM. Ed. by A.M. Hughes. Oxford University Press, 2009.
