CC BY
138
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 23 2011
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 23 2011
УДК 801.1, 801.7
ИМПЛИЦИТНОСТЬ ВЫСКАЗЫВАНИЯ КАК АТРИБУТ ВЕРБАЛЬНОЙ МАНИПУЛЯЦИИ
© С. О. ГУЛЯИКИНА Пензенский государственный университет, кафедра «Английский язык» e-mail: gulyaykina@list.ru
Гуляйкина С. О. - Имплицитность высказывания как атрибут вербальной манипуляции // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2011. № 23. С. 128-131. - На материале манипулятивно окрашенных контекстов русских народных сказок рассмотрен вопрос об определяющей функции имплицитности высказывания в вербальных манипуляциях. Среди других лингвистических предпосылок и средств манипулирования имплицитность представляется наиболее действенным инструментом манипулятивного акта. Сделан вывод о том, что имплицитность является неотъемлемой составляющей успешной вербальной манипуляции.
Ключевые слова: имплицитность, вербальнаяманипуляция, межличностноеобщение (коммуникация), высказывание, воздействие.
Gulyaykina S. O. - Statement implicity as verbal manipulation attribute // Izv. Penz. gos. pedagog. univ.
im.i V. G. Belinskogo. 2011. № 23. P. 128-131. - The determining function of statement implicity in the verbal manipulations is considered with regard to the Russian folk tales contexts of manipulatory character. Along with other linguistic requisites and means of manipulation implicity proves to be the most efficient means of the manipulatory act. The author comes to the conclusion that implicity is the attribute of a successful verbal manipulation.
Key words: implicity, verbal manipulation, interpersonal communication, statement, influence.
В данной статье рассматривается необходимость определения имплицитности, т. е. сокрытия намерений говорящего в плане выражения, в качестве основопола-гающейхарактеристикиречевогоманипулятивноговоз-действия. Речевое манипулятивное воздействие представляется одним из проявлений психологического воздействия, приводящего к возникновению определённого желания у манипулируемого объекта, причём возни-кающеежеланиенасамомделенеобходимонеобъекту,а субъекту манипуляции. Вполне закономерным видится тот факт, что удачный выбор речевой репрезентации нередко определяет успех самого манипулятивного акта.
Под психологическим воздействием понимаем «изменение психологических характеристик личности, групповых норм, общественного мнения или настроения за счёт использования психологических, социально-психологических закономерностей» [2]. Как известно, одним из проявлений психологического воздействия может считаться акт общения, или коммуникативный акт, направленный на тот или иной запланированный эффект. Вербально оформленный акт такого рода коммуникации и служит объектом предпринятого нами исследования.
В исследованном корпусе материала (а именно: 477 русских народных сказок) было выявлено 1200 ре-
плик персонажей, используемых в манипулятивных ситуациях общения. Подчёркнуто разговорный характер речи сказочного героя, несомненно, сближает его с сегодняшним обывателем, что позволяет провести опре-делённыепараллелимеждуманипулирующимперсона-жем народной сказки и манипулирующим участником общения начала третьего тысячелетия.
Подчеркивая неразрывную связь социального и коммуникативногов процессе общения, Л.Л.Фёдоро-ва отмечает, что «в теории речевой коммуникации принята двухуровневая модель речевого общения, включающая социологический и коммуникативный уровни. Содержанием социологического уровня общения является социальное взаимодействие собеседников, т. е. их влияние на поведение, образ мыслей и чувства друг друга. Содержанием коммуникативного уровня является передача сообщения, точнее - обмен информацией между собеседниками. Тем самым общение не сводится просто к передаче информации, но предполагает более глубокое социальное содержание» [13].
По мнению Г. Г. Почепцова, межличностное общение, или коммуникация, имеет своей целью «принуждение другого к выполнению того или иного действия. То есть для коммуникации существенен переход от говорения Одного к действиям Другого» [9].
Считаем данное суждение правомочным как для определения процесса коммуникации в целом, так и для определения основного механизма манипуляции (как одного из явлений межличностной коммуникации) в частности.
Рассматривая речевые манипуляции как неот-ъемлемуючастьсоциальнойкоммуникации,невозмож-но оставить без внимания тот факт, что манипуляция носит негативный - скорее, деструктивный - характер. Разрушительность результатов манипулятивного воздействия неизбежна, так как в своей основе манипуляция имеет деструктивное намерение - использовать человека как средство достижения поставленной цели. Манипулятор, по словам А. В. Пузырёва, ставит своей целью достижение «того или иного блага, той или иной житейской выгодыза счёт кого-то Другого» [10]. Получение материальной или житейской выгоды представляется вполне понятным: жертва манипуляции или терпит убыток, или выполняет определённые действия без какой бы то ни было пользы для себя.
В. П. Шейнов также отмечает наличие одностороннего преимущества на стороне манипулятора, «наносящего ущерб (материальный или психологический) своей жертве» [14]. По словам американского психолога Э. Шострома, для манипулятора подобное общение превращается в своеобразный «стиль жизни», «сценарий, который регламентирует всю систему взаимодействия с миром» [16].
Речевая репрезентация, т. е. те языковые средства, с помощью которых манипулятивный акт оформлен в речи, является неотъемлемой составляющей манипуляции как способа воздействия. Именно поэтому манипуляцию следует рассматривать как явление социолингвистическое и психолингвистическое, нежели просто социальное или психологическое, так как любое взаимодействие людей, связанное с общением, невозможно без языка и средств его выражения.
Многочисленные исследования, предпринятые в рамках лингвистики и смежных с ней наук, позволяют утверждать, что сам язык обладает определёнными возможностями для проведения воздействия, в том числе и манипулятивного.
Одной из лингвистических предпосылок манипулирования является деление единиц языка на ин-формемы (содержат интеллектуальную, рациональную информацию) и прагмемы, обладающие прагматической заданностью и предназначенные для воздействия на эмоционально-волевую сферу психики человека с целью регуляции его поведения [1].
Так, например, в теории речевых актов помимо собственно произнесения принято различать такие составляющие речевого акта, как целенаправленность и воздействие на сознание или поведение адресата. Для достижения перлокутивного (термин - Дж. Остина) эфф екта, т.е.для оказания определённоговоздействия на реципиента, необходимо логически упорядочить компоненты, образующиеиллокутивную(целеопреде-ляющую) силу высказывания [7].
По мнению многих психолингвистов, любое слово - это продукт многогранного опыта взаимодей-
ствия индивида с окружающим его миром, которое способно возбудить в сознании человека несколько психических образов. Именно поэтому слова, создающие некий образ на уровне психического восприятия человека, могут служить манипулятивным целям собеседника.
К другой лингвистической предпосылке манипулирования считаем возможным отнести различие между планом содержания и планом выражения. Под планом содержания понимается то содержание, которое получает языковая единица при её употреблении в речи, т. е. информативный, коммуникативный смысл. Однако, в высказывании, кроме непосредственно выраженного, может присутствовать и скрытый, имплицитный смысл. Имплицитное содержание - это «такое содержание, которое, не имея непосредственного выражения, выводится из эксплицитного содержания языковой единицы в результате его взаимодействия со знаниями получателя текста, в том числе с информацией, черпаемой этим получателем из контекста и ситуации общения» [12]. Смысл имплицитного высказывания, «включающего те или иные языковые знаки, выходитзапределысодержаниясобственноязыковых знаков, входящих в это высказывание» [12].
При восприятии имплицитного смысла высказывания у адресата, как правило, формируется определенная интенция, намерение, что является необходимым условием успешного проведения манипулятивно-го воздействия. «В распоряжении коммуникатора нет другихсредствпобудитьреципиентаследоватьопреде-лённым рекомендациям, кроме включения инспирируемых действий в систему мотивов реципиента» [11].
Кроме действий, манипулятор также способен «инспирировать» определённую мысль, идею в сознание адресата, которая может повлечь за собой не одно, а множество действий. Достижению подобной цели служат различные приёмы так называемой «языковой демагогии».
По мнению А. Д. Шмелёва, «для «языковой демагогии» характерны такие высказывания манипулирующего, в которых внушаемое мнение относится к неассертивному компоненту смыла, представляет собой пресуппозицию или речевую импликатуру высказывания» [15]. Учёный приводит следующий пример, демонстрирующий один из эффективных способов воздействия на общественное сознание: «Журналист, проводящий опрос, вообще не делает никаких утверждений - он лишь задает вопросы; и может остаться незамеченным, что эти вопросы содержат пресуппозицию, которая a priori может быть вовсе не очевидна для опрашиваемых и которую и надо внушить публике. Например, задавая вопрос Каковы, по вашему мнению, причины снижения жизненного уровня в стране?, мы заставляем отвечающих согласиться с мыслью «жизненный уровень в стране снизился», и такоевоздействиеболееэффективно,нежелипростое утверждение Жизненный уровень в стране снизился. С утверждением можно и поспорить, подвергнуть его отрицанию, а пресуппозиция, как известно, отрицанию не подлежит» [15].
23 2011
По-видимому, язык в целом и каждый из его уровней в частности обладают богатыми возможностями имплицировать дополнительный, на первый взгляд невидимый, но в конечном итоге определяющий смысл высказываний в процессе говорения. Вспособностиязыковыхструктурфункционировать не только в качестве информантов, но и в качестве агентов психологического воздействия мы усматриваем ещё одну лингвистическую предпосылку манипулирования.
С информативной и воздействующей функциями языка тесно связана третья предпосылка речевого манипулирования - возможность употребления языковых единиц как в своём собственном (прямом), так и в несобственном (непрямом, косвенном) значении. Косвенное значение услышанного определяется нами в окружении некоего контекста, т.е. говоря об употреблении языковых единиц в несобственном значении, мы, прежде всего, имеем дело с единицами синтаксического уровня языка.
Непрямое(косвенное) высказывание построено следующим образом: его традиционное структурнограмматическое оформление не соответствует семан-тическомунаполнению, вследствие чего внутри фразы создаётся определённый конфликт (противоречие). Например, фраза « Как же мне не плакать?» пред-ставляетсобойотрицательно-вопросительноепредло-жение, однако её истинный смысл мы понимаем так: «Мне есть из-за чего плакать!» (повествовательное предложение). Полагаем, что использование подобных высказываний может служить достижению поставленной манипулятором цели: производя сообщение, он предоставляет адресату возможность самому догадаться о намерениях собеседника и затем выполнить планируемые манипулятором действия.
Об успехе манипулятивного акта принято судить по его результативности: объект манипуляции либо выполняет ожидаемые от него действия либо отказывается их выполнять, игнорирует их. Пожалуй, наивысшей степенью успешности вербальной манипуляции можно считать такое психолого-речевое воздействие, при котором объект манипулирования не просто выполняет инспирированные ему действия, а при этом считает себя «хозяином» положения и указывает собеседнику (настоящему манипулятору), что ему нужно делать.
Вербальным «сигналом» подобного активного подчинения воздействию чаще всего служит императив, звучащий из уст манипулируемого. Действительно, в проведённом нами исследовании объект манипуляции более часто (в сравнении с субъектом манипуляции) оперирует формами повелительного наклонения: 43 % и 25,2 % соответственно. Приведём несколько примеров:
Пример А: «Мужик принялся рубить; глядь - ан медведь бежит и мужику кричит: «Эй, старик! Что это за крик?» Мужик говорит: «Волков ловят да медведей». - «Ох, мужичок, положи меня в сани, закидай дровамидаувяживеревкой; авось подумают, что коло-
да лежит». Мужик положил его в сани, увязал веревкою и давай обухом гвоздить его в голову, пока медведь совсем окочурился» [4].
Пример Б: «Об чем ты, красная девица, плачешь?» - «Как же не плакать мне? - отвечает ей красная девица. - Мати нарядила сестру мою в самолучшее лопотьё, ушла с ней к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить две меры ржи до прихода своего из церкви!»Рыбкаговорит: «Неплачь, ступай наряжайся да поезжай в церковь; будет рожь вычищена!» [5].
ПримерВ:«Здравствуй, Фомка!» - «Здравствуй, батюшка!» - «Пошути мне!» - «Ах, батюшка, рад бы, да шутки дома забыл». - «Сбегай, пожалуйста!» -«Далеко бежать-то!» - «Возьми, свет, мою лошадь». -«Давай, батюшка!» [6].
Пример Г: «На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушка и ну кричать: «Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею!» - «Постой, дурак, - сказал барин, -я умею и судить и рядить; вылезай из куля!» Иванушка вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду» [6].
Приведённые примеры, по нашему мнению, наглядно демонстрируют неотъемлемые составляющие манипулятивного речевого воздействия: имплицитное значение высказывания манипулятора с одной стороны, и активный характер восприятия речи адресатом с другой стороны. Имплицитное высказывание, по словам Т. В. Полетаевой, «содержит ряд моментов подразумевания, и передаваемый им смысл значительно больше того, что составляет его прямое кодифицированное и выраженное языковыми средствами значение» [8]. Имплицитное высказывание всегда содержит определённую интенцию; в цитируемых выше примерах имплицитным смыслом и предполагаемой интенцией являются: А) Тебя (медведя) могут поймать. - Спасайся! Б) Я хочу поехать в церковь. - Надо вычистить рожь. В) Отсутствие шуток./ Необходимо добраться до дома./ Дорога домой займёт много времени. - Предоставьте возможность как можно быстрее добраться до дома. Г) Не могу в силу незнания быть воеводой. -Пусть моё место займёт тот, кто умеет это делать.
Для успешного завершения манипулятивного воздействия реципиенту необходимо понять оба - имплицитный и интенциональный - смысла высказывания (или высказываний) манипулятора. Говоря о понимании обращённой к нам речи (или текста), считаем целесообразным привести суждение А. А. Леонтьева, в котором данный процесс определяется как «процесс перевода смысла этого текста [под текстом в нашей работе мы понимаем одно или несколько манипуля-тивных высказываний - С.Г.] в любую другую форму его закрепления. Это может быть процесс парафразы, пересказа той же мысли другими словами. <...> Или процесс формирования эмоциональной оценки события. Или, наконец, процесс выработки алгоритма операций, предписываемых текстом» [3].
В рассматриваемых нами примерах адресат не только «правильно» понимает смысл услышанного, но
и воспринимает его именно так, как это нужно манипулятору: А) Медведь ищет убежище в санях, под дровами; Б) Рыбка обещает вычистить рожь за девушку; В) Поп даёт Фомке-шуту свою лошадь; Г) Барин садится вместо Иванушки в куль.
Одной из основных черт манипулятивного воздействия является иллюзия самостоятельности в принятии решения, но такого решения, какое необходимо манипулятору, а не его жертве. В изучаемых контекстах сказок субъект манипуляции психологически настраивает собеседника на возникновение определённого стремления: при помощи языковых средств (в приведённых отрывках такими средствами служат инвертированный порядок слов в предложении, превосходная степень прилагательных, междометия, частицы и т. п.) в высказывание закладывается имплицитный смысл, скрытые интенции и, следовательно, побуждение к действию. Адресат, воспринимая услышанное, самостоятельно «додумывает» заложенные в него смыслы и принимает решение действовать.
Интересным нам представляется тот факт, что действия объекта манипуляции имеют чёткую направленность на самого манипулятора: манипулируемый либо просит его о помощи/одолжении («Ох, мужичок, положи меня в сани, закидай дровами да увяжи веревкой...»; «Сбегай, пожалуйста!»), либо предлагает ему свои услуги/ помощь («Возьми, свет, мою лошадь!»), либо направляет действия манипулятора, указывает на то, что ему надо сделать («Постой.. .вылезай...», «Не плачь, ступай наряжайся да поезжай в церковь .»).У потреблениеимперативавтаких случаях вполне закономерно и свидетельствует о высоком мастерстве субъекта манипуляции: его воздействие не только осталось незамеченным, но стало собственно значимым в глазах объекта манипуляции и, более того, у манипулируемого остаётся полная уверенность в самостоятельности принятия решения и нахождения наилучшего «выхода» из создавшегося затруднения.
Подводяитогвышесказанному,отметим,чтоим-плицитность высказывания не всегда подразумевает его манипулятивный характер (нередко имплицитный смысл закладывается во фразах, демонстрирующих искусство общения), однако, манипулятивно окра-
шенное высказывание в подавляющем большинстве
случаев предполагает именно имплицитный характер.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. КиселёваЛ.А. Вопросытеорииречевоговоздействия. Л.: Изд-во Лен. Ун-та, 1978. 160 с.
2. Куницына В. Н., Казаринова Н. В., Погольша В. Н. Межличностное общение. СПб.: Питер, 2001. 544 с.
3. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М.: Смысл; Издательский центр «Академия», 2005. 288 с.
4. Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3-х томах. Т.1. М.: Наука, 1984. 512 с.
5. Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3-х томах. Т.2. М.: Наука, 1985. 464 с.
6. Народные русские сказки А.Н. Афанасьева: В 3-х томах. Т.3. М.: Наука, 1985. 496 с.
7. Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. Вып. 17. С. 33-130.
8. Полетаева Т. В. Речевые манипуляции в современной
английской рекламе: прагматический аспект. Дисс_
канд. филол. наук. СПб., 2001. 203 с.
9. Почепцов Г. Г. Паблик рилейшнз. М.: Ваклер, 2001. 284 с.
10. ПузырёвА.В. Мышление,языкичеловеческаясудьба (к постановке проблемы) // Надежность и качество: Доклады Международного Симпозиума. Пенза, 1999.
С. 132-139.
11. Рубакин А. Н. Тайна успешной пропаганды // Речевое воздействие. Проблемы психолингвистики. М.: Наука, 1972. С. 130-136.
12. ФедосюкМ.Ю.Неявныеспособыпередачиинформа-ции в тексте. М.: МГПИ им. В.И.Ленина, 1988. 83 с.
13. Фёдорова Л. Л. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вопросы языкознания. 1991. № 6. С. 46-50.
14. Шейнов В. П. Скрытое управление человеком (Психология манипулирования). Мн.: Хрвест, М.: АСТ, 2000. 848 с.
15. Шмелёв А. Д. Апелляция к реальности как демагогический приём // Московский лингвистический журнал.. 1996. Том 2. С. 405-416.
16. Шостром Э. Анти-Карнеги. Мн.: ООО «Попурри», 1999. 400 с.
