CC BY
38
Имплементация в российское право конструкции смарт-контрактов как формы гражданско-правовых договоров в электронном виде
Скиперский Алексей Сергеевич,
аспирант кафедры Гражданского и предпринимательского права, Российская государственная академия интеллектуальной собственности E-mail: skiperskiy_aleks@mail.ru
В статье рассматривается проблема имплементации в российское право конструкции смарт-контрактов в качестве формы гражданско-правовых договоров в электронном виде. Термин «смарт-контракт» относится как к компьютерным программам, в рамках которых может быть определен и выполнен набор обязательств, так и к договорам. Обращено внимание на внесение изменений в Гражданский Кодекс Российской Федерации о возможности заключения договора в электронной форме. Рассматривается вопрос о том, является ли смарт-контракт аналогом договора в электронной форме, или это разные понятия. Акцентируется внимание на различных доктринальных подходах к толкованию термина «смарт-контракт». В статье содержатся предложения по внесению изменений и дополнений в действующее российское законодательство.
Ключевые слова: смарт-контракт, договор в электронной форме, блокчейн, технологическая платформа, форма сделки, гражданское законодательство.
Особенностью российской экономики является ее сильное взаимодействие с экономиками других государств. Следствием данного обстоятельства является то, что российские субъекты в хозяйственной деятельности сталкиваются с правовыми явлениями, не существующими в правовой системе России и не достаточно изученными в отечественных юридических кругах. Такие правовые явления появляются в практике и законодательстве иностранных государств в результате постоянных экономических изменений и нацелены на предоставление хозяйствующим субъектам новых правовых инструментов для поддержания делового оборота.
Технологический прогресс привел к стремительной цифровизации экономики, вследствие чего происходит трансформация правовых явлений. Одним из подобных явлений является постепенное создание нового института гражданского права, который в законодательстве и практике зарубежных стран на английском языке именуется «smart contract» («смарт-контракт»).
Указанный правовой институт является следствием компьютеризации жизни современного общества. В настоящее время термин «смарт-контракт» применяется в законодательстве некоторых иностранных государств и зарубежной правовой доктрине для обозначения компьютерной программы, гражданско-правового договора, формы гражданско-правового договора. Важно отметить, что термин «смарт-контракт» может вызвать недопонимание у любого юриста, поскольку под этим термином подразумеваются разные вещи. Так, для юристов смарт-контракт будет обозначением юридической конструкции, в то время как для программистов он будет являться компьютерной программой, то есть совершенно другим явлением.
В российском законодательстве данный правовой институт отсутствует, вследствие чего нет и общепризнанного правового термина «смарт-контракт».
Задачу правового определения термина «смарт-контракт» уже ставили российские законодатели.
Так, 01.10.2019 вступил в силу Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-Ф3 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - Закон № 34-Ф3) [1 ] которым были изменены правила о соблюдении формы сделки. С этого момента сделка считается соблюденной, если она совершена в том числе с помощью электронных либо иных технических средств, позволя-
5 -о
сз
<
ющих воспроизвести содержание сделки на материальном носителе в неизменном виде. Закон № 34-Ф3 также установил, что договор в письменной форме может быть заключен путем составления одного документа (в том числе электронного), подписанного сторонами, или обмена письмами, телеграммами, электронными документами либо иными данными.
Указанными введениями в ГК РФ было легализовано заключение договора в электронной форме следующими способами:
1) Заключение договора путем составления одного электронного документа;
2) Заключение договора посредством обмена электронными документами.
Представляет интерес то, что изначально в пункте 3 пояснительной записки «К проекту Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» [2] предлагалось внести изменения в статьи 160, 432, 493, 494 ГК о форме сделок для упрощения совершения сделок с цифровыми правами. Предполагалось, что выражение лицом своей воли с помощью электронных или иных аналогичных технических средств (например, путем передачи сигнала, в том числе при заполнении формы в сети «Интернет») будет приравнено к простой письменной форме сделки. Именно такую форму сделки авторы законопроекта называли смарт-контрактом, о чем они прямо указали в пояснительной записке.
Особенность правовой логики авторов законопроекта заключалась в том, что факт совершения сделки путем использования электронных или иных технических средств не подлежал оспариванию во всех случаях, кроме непосредственного вмешательства в работу таких средств совершения сделки. Как пояснял депутат Государственной Думы Российской Федерации Крашенинников П.В.: «К примеру, некое лицо является обладателем цифрового права на бокс с алмазами, имеющий индивидуализирующий его номер и хранящийся у профессионального хранителя. В информационной системе сделка с таким объектом будет исполнена «автоматически» - у продавца будет списано цифровое право, а у покупателя деньги, и оспорить эти списания по общему правилу будет нельзя» [3].
Вместе с тем, по итогам рассмотрения первоначального законопроекта ФЗ № 34-ФЗ термин «смарт-контракт» не был включен в окончательный текст федерального закона и не появился в российском законодательстве.
Это означает, что российские законодатели не смогли найти путь юридического оформления смарт-контракта применительно к разным сферам хозяйственного оборота. Но в то же время они — установили возможность заключения договора 2 в электронной форме.
й Возникает вопрос, является ли договор в элек-° тронной форме аналогом термина «смарт-ав контракт», или это совершенно разные понятия.
Видится целесообразным обратить внимание на дискуссию российских юридических научных кругов о смарт-контракте в свете вышеуказанных изменений в ГК РФ, предложенных при разработке Закона № 34-Ф3.
Так, создатель идеи смарт-контракта американский программист Ник Сабо изначально полагал, что это транзакционный протокол (код), который позволяет осуществить исполнение условий договора. При этом такой протокол не является самостоятельной разновидностью договора, а представляет лишь его форму [4].
Однако в настоящее время значительное число ученых-юристов рассматривают смарт-контракт в качестве гражданско-правового договора, а не его формы.
В российской доктрине наиболее распространенным является подход Савельева А.И., определившего смарт-контракт как договор, существующий в форме программного кода, имплементи-рованного на платформе блокчейн, который обеспечивает автономность и самоисполнимость условий такого договора по наступлении заранее определенных в нем обстоятельств.
В соответствии с п. 1 ст. 420 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. По мнению Савельева А.И., такие контракты соответствуют указанной норме ГК РФ по следующим критериям. Во-первых, это экономические отношения перехода определенных ценностей от одного субъекта к другому. Во-вторых, воля сторон смарт-контракта должна быть выражена способом, установленным в соответствующей системе. Таким способом может быть определенное распоряжение, содержащее электронно-цифровую подпись. При этом условия такого соглашения сторон являются доступными любому лицу, поскольку они опубликованы в публичном блокчейне. В-третьих, после совершения действий стороны смарт-контракта становятся связанными условиями такого соглашения.
По мнению Савельева А.И., тот факт, что некое соглашение было заключено с помощью компьютера не влияет на возможность его использования в качестве гражданско-правового договора [5].
Интересна точка зрения Карцхия А.А., считающего, что смарт-контракты должны рассматриваться в неразрывной связи с технологией блок-чейн. Он отмечает, что они являются договорами в обычном правовом смысле. Такие договоры, используя компьютерные алгоритмы, определяют последовательность действий для рутинных, повторяющихся операций (купля-продажа при биржевых финансовых сделках, электронные платежи, договоры страхования) [6].
Как отмечает Чурилов А.Ю., смарт-контракт представляет собой договорную конструкцию, заключаемую и существующую исключительно в сети блокчейн. Особенностью этой конструкции яв-
ляется невозможность ее изменения после попадания в блокчейн, а также автоматическое исполнение возникающего встречного договорного обязательства без необходимости отдельного волеизъявления сторон договора [7].
Также интерес представляет определение смарт-контракта, предлагаемое Ефимовой Л.Г., Михеевой И.Е. и Чуб Д.В., которые указывают, что компьютерная программа под названием «смарт-контракт» в правовом поле будет выполнять разные функции в зависимости от тех отношений, в которых она применяется. В связи с этим смарт-контракт может использоваться для разных целей, в том числе для применения в договорной практике. Авторы отмечают, что такую компьютерную программу можно использовать двумя способами:
- как способ исполнения гражданско-правового
договора, заключенного в простой письменной
или устной форме;
- как способ заключения и исполнения договора
в электронной форме [8].
В части использования смарт-контрактов как договорной формы распоряжения исключительным правом в сфере интеллектуальной собственности стоит отметить следующее.
Гончаров А.И., Иншакова А.О., Матыцин Д.Е. отмечают, что появление технологии блокчейн привело к развитию специализированных платформ, использующих смарт-контракты для сделок в сфере авторского права, в частности, для выплаты вознаграждений по лицензионным договорам без участия посредников. По их мнению, это упрощает заключение и реализацию подобных сделок и снижает расходы сторон для сотрудничества и защиты своих прав. В качестве примеров таких платформ можно назвать Photochain (используется для публикации цифровых изображений и фотографий), Creativchain (используется для регистрации и распространения цифровых произведений), Ujo Music (сервис по распространению музыкальных произведений), Art Walley (платформа для подтверждения подлинности и происхождения произведений искусства и их продажи напрямую между пользователями).
Они полагают, что смарт-контракты по распоряжению исключительным правом могут заключаться на указанных платформах. В связи с этим они обращают внимание на то, что особо проблематичным представляется вопрос об урегулировании вознаграждения (роялти) правообладателям. Смарт-контракты позволят предотвратить возможные споры, связанные с этой процедурой, так как в этом случае не потребуется участие посредников. Упрощение процесса выплат особенно актуально для малоизвестных исполнителей, которые не могут себе позволить привлечение дорогостоящих агентов.
Анализ вышерассмотренного позволяет сделать вывод о том, что смарт-контракт как договор, реализуется через специализированную технологическую платформу [9].
Следует обратить внимание, что в настоящее время в ГК РФ не содержится правовых норм, регулирующих технологические платформы в каких-либо сферах.
Акцентируя внимание на вышеприведенных доктринальных определениях смарт-контракта, можно выявить наличие разных подходов ко взаимосвязи смарт-контракта как договора с блокчей-ном, выступающим в роли технологической части.
По аналогии с блокчейн-платформой нормативный подход к определению смарт-контракта на сегодняшний день в российском законодательстве также отсутствует.
Говоря о договорах, заключаемых в электронной форме, следует отметить, что основной примечательностью подобных договоров является взаимодействие сторон договора путем использования электронных средств, что влечет к заключению договора в дистанционно-бесконтактной форме.
Согласно части 1 статьи 420 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей.
В соответствии с частью 1 статьи 432 ГК РФ договор считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора.
Частью 2 статьи 432 ГК РФ установлено, что договор заключается посредством направления оферты одной из сторон и ее акцепта другой стороной.
Обычно под электронным способом взаимодействия подразумевается создание и пересылка электронных писем через почтовые приложения поисковых систем в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет». Также можно отметить, что зачастую заключение договора через применение гибридного способа - отправление электронных образов документов осуществляется на электронную почту контрагента по договору с последующим отправлением оригиналов документов обычным почтовым письмом.
Следовательно, договор в электронной форме - это, по сути, бумажный договор, имеющий электронную форму в разных видах. Представляется логичным, что смарт-контракт не является подобным электронным договором, как минимум, по причине использования компьютерного программного обеспечения.
По мнению автора настоящей статьи, в силу того, что в конструкции смарт-контракта можно выявить правовой и технологический аспекты и имеются весьма отличающиеся подходы к опреде- р лению смарт-контракта и его взаимосвязи с про- Д граммным компьютерным обеспечением, подоб- Ч
m
ные договоры должны иметь несколько уровней К правового регулирования. S
Вначале должно быть выработано общее по- у нятие смарт-контракта с его включением в ГК А
РФ, поскольку смарт-контракт как форма договора может использоваться при подготовке самых различных договоров, в том числе поименованных во второй части ГК РФ. При этом особое внимание должно быть уделено, в частности, следующим элементам гражданско-правового договора:
- форма совершения сделки;
- возмездность/безвозмездность сделки;
- способы верификации сторон, заключивших сделку;
- пространство (территория), в рамках которого признается смарт-контракт.
На втором уровне подлежат регулированию специализированные смарт-контракты. Полагаю, что в качестве специализированных можно выделить те контракты, предметом которых являются такие новые объекты, как цифровые активы и криптовалюта.
Поскольку взаимосвязь смарт-контракта с программным обеспечением имеет ярко выраженный характер, она подлежит специальному регулированию. Используемое в контракте программное обеспечение имеет правообладателя, что, в свою очередь, требует разрешения вопроса о возможности использования программного обеспечения при заключении и действии смарт-контракта.
Следовательно, смарт-контракт можно квалифицировать как форму трехсторонней сделки для учета интересов обладателя права на программное обеспечение, что потребует внесения соответствующих дополнений и изменений в четвертую часть ГК РФ для регулирования таких отношений между сторонами.
Учитывая, что сторонами договора могут быть лица из разных юрисдикций, возникает необходимость применения норм международного частного права. Так, согласно правилам ст. 1209 ГК РФ для определения формы сделки применяется право страны, подлежащее применению к самой сделке. Вместе с тем, сделка не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования права страны места совершения сделки к форме сделки. В силу указанного при заключении смарт-контракта между российским и иностранным лицом может возникнуть коллизия в том, право какой стороны может и должно применяться к контракту, и что необходимо делать, если коллизионное право одной стороны отсылает к праву другой стороны и наоборот.
В силу сложности конструкции смарт-конт-рактов, механизм разрешения споров по ним должен быть закреплен в процессуальном законодательстве. Следует обратить особое внимание на то, что скорее всего споры по смарт-контрактам ^ должны разрешаться в специализированных су-£ дах, поскольку они могут касаться практических й вопросов применения цифровых технологий, ~ а также толкования иностранного права, приме-^ ненного в смарт-контракте.
Литература
1. Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-Ф3 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» / «Российская газета», N60, 20.03.2019, «Парламентская газета», N11, 22-28.03.2019, «Собрание законодательства РФ», 25.03.2019, N12, ст. 1224
2. Пояснительная записка «К проекту федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» (проект федерального закона N424632-7). URL: https://sozd. duma.gov.ru/ (дата обращения: 20.05.2022)
3. «Криптореформа» Гражданского кодекса: эксперты оценили новые поправки. URL: https://pravo.ru/news/201311/ (дата обращения: 20.05.2022)
4. Szabo N. Smart Contracts. Essays on Smart Contracts, Commercial Controls and Security. 1994. URL: https://www.fon.hum.uva.nl. (дата обращения: 20.05.2022)
5. Савельев А.И. Договорное право 2.0: «умные» контракты как начало конца классического договорного права / Вестник гражданского права. 2016. N3. С. 32-60.
6. Карцхия А.А. Цифровой императив: новые технологии создают новую реальность / ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N8. С.17-26.
7. Чурилов А.Ю. К проблеме понятия и правовой природы смарт-контракта / Юрист. 2020. N7. С.25-30.
8. Ефимова Л.Г, Михеева И.Е., Чуб Д.В. Процессуальные аспекты использования смарт-контрактов в гражданском обороте по праву России и зарубежных стран / Вестник гражданского процесса. 2020. N4. С. 235-253.
9. Гончаров А.И., Иншакова А.О., Маты-цин Д.Е. Имплементация цифровых технологий в правовое регулирование оборота результатов интеллектуальной деятельности и совершенствование защиты прав их авторов / Юрист. 2022. N2. С. 15-28.
IMPLEMENTATION IN RUSSIAN LAW OF THE DESIGN OF SMART CONTRACTS AS A FORM OF CIVIL LAW CONTRACTS IN ELECTRONIC FORM
Skipersky A.S.
Russian State Academy of Intellectual Property
The article deals with the problem of implementing the construction of smart contracts into Russian law as a form of civil law contracts in electronic form. The term «smart contract» refers both to computer programs within which a set of obligations can be defined and fulfilled, and to contracts. Attention is drawn to the introduction of amendments to the Civil Code of the Russian Federation on the possibility of concluding an agreement in electronic form. The question of whether a smart contract is an analogue of an agreement in electronic form, or these are different concepts, is being considered. Attention is focused on various doctrinal approaches to the interpretation of the term «smart contract». The article contains proposals for amendments and additions to the current Russian legislation.
Keywords: smart contract, contract in electronic form, blockchain,
technology platform, contract form, civil legislation.
References
1. Federal Law No. 34-FZ of 18.03.2019 «On Amendments to Parts One, Two and Article 1124 of Part Three of the Civil Code of the Russian Federation» / «Rossiyskaya Gazeta», No. 60, 20.03.2019, «Parliamentary Gazette», No. 11, 2228.03.2019, «Collection of Legislation of the Russian Federation», 25.03.2019, N12, article 1224
2. Explanatory Note «To the Draft Federal Law «On Amendments to Parts One, Two and Four of the Civil Code of the Russian Federation» (draft Federal Law No. 424632-7). URL: https:// sozd.duma.gov.ru / (access: 05/20/2022)
3. «Crypto reform» of the Civil Code: experts evaluated the new amendments. URL: https://pravo.ru/news/201311 / (access: 05/20/2022)
4. Szabo N. Smart Contracts. Essays on Smart Contracts, Commercial Controls and Security. 1994. URL: https://www.fon. hum.uva.nl. (accessed: 05/20/2022)
5. Savelyev A. I. Contract law 2.0: «smart» contracts as the beginning of the end of classical contract law / Bulletin of Civil Law. 2016. N3. pp. 32-60.
6. Kartskhiya A.A. Digital imperative: new technologies create a new reality / IS. Copyright and related rights. 2017. N8. p. 1726.
7. Churilov A. Yu. On the problem of the concept and legal nature of a smart contract / Lawyer. 2020. N7. P. 25-30.
8. Efimova L.G., Mikheeva I.E., Chub D.V. Procedural aspects of the use of smart contracts in civil turnover under the law of Russia and foreign countries / Bulletin of Civil Procedure. 2020. N4. pp. 235-253.
9. Goncharov A.I., Inshakova A.O., Matytsin D.E. Implementation of digital technologies in the legal regulation of the turnover of intellectual property results and improvement of the protection of the rights of their authors / Lawyer. 2022. N2. pp. 15-28.
