CC BY
44http://nature.web.ru/db/msg.html?mid=1156440&uri=index.htm#%281%29 (дата обращения 12.05.2015)
9. Виноградов С.В. Голод 1921 года в Поволжье: причины, масштабы, последствия // Каспийский регион: политика, экономика, культура. - 2011. - № 3. - С.12-21.
10. См.: Турицын И.В. Власть и пресса в Советской России: проблема взаимоотношений и взаимовлияния в 20-е годы. - М., 1998. - С.133.
БУРОВ АЛЕКСЕЙ НИКИТОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, директор Волгоградского филиала Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова. Россия, Волгоград (anburov@mail. ru).
BUROV, ALEXEI N. - Doctor of History, Professor, Honored Worker of Science, Director of the Volgograd branch of the Russian Economic University named after G.V. Plekhanov. Russia, Volgograd.
УДК 94(100)«1920/41»
БАКЛАНОВ В.И.
ИМПЕРСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ НАКАНУНЕ
ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Ключевые слова: великодержавный национализм, национал-шовинизм, «оборонительный империализм», «агрессивный империализм», межимперский мировой порядок.
В статье осуществлен анализ основных империалистических стратегий и практик великих держав в 30-е годы XX века, в итоге, приведших мир к самой разрушительной и кровопролитной в истории человечества катастрофе - Второй мировой войне. Показано, что в рассматриваемый период одни империи оказались предельно агрессивными, нацеленными на создание реакционного мирового порядка в духе раннего Средневековья. Поэтому именно они и потерпели поражение. На их фоне старые колониальные империи (Британская и Французская), считавшие, что они несут «цивилизаторскую миссию» отсталым колониальным народам, лишь всячески стремились сохранить свое господство над покоренными народами. В то же время, глобальную эмансипаторскую миссию несли в себе совсем непохожие друг на друга империи, к тому же отрицавшие свой имперский статус - США и СССР.
BAKLANOV, V.I.
IMPERIAL RIVALRY OF GREAT POWER BEFORE WORLD WAR II
Keywords: great-power nationalism, national chauvinism, "defensive imperialism", "aggressive imperialism ', inter-imperial world order.
The article analyzes the key imperialist policies and practices of the great powers in the 30-ies of XX century, in the end, led the world to the most destructive and bloody catastrophe in human history - the Second World War. It is shown that in the period under review proved to be one of the empire extremely aggressive, aimed at creating a reactionary world order in the spirit of the early Middle Ages. Therefore, they and defeated. Against the background of the old colonial empires (British and French), believe that they are "civilizing mission" backward colonial peoples, but did everything to maintain its domination over conquered peoples. At the same time, the global emancipatory mission carried a quite dissimilar Empire, denies to its imperial status - the US and the USSR.
1. Стратегии колониальных империй Запада: Франции и Британии.
Главными действующими фигурами на мировой арене к началу 1930-х гг. являлись империалистические державы, вступившие между собой в новую фазу конкуренции и противоборства. В первую очередь, следует отметить тройку ключевых мировых лидеров в лице Великобритании, Франции и США, которые, воспользовавшись победой в войне 1914-1918 гг. и перекроив границы в мире, создали Версальско-Вашингтонскую систему. Однако, несмотря на триумфальную победу и ведущее положение в Европе, к 30-м гг. Великобритания и Франция выглядели уже не столь внушительно. Оставаясь крупнейшими колониальными империями, эти державы так и не смогли оправиться от колоссальных материальных и людских потерь эпохи Первой мировой войны. Экономическая стагнация и огромный внешний долг прямо отражались на положении населении недавних держав-победительниц, напоминая им о тяжести имперского бремени. Тем не менее, они стремились во чтобы то ни стало сохранить имперское статус-кво, господствующее положение в колониях.
Особенно поразительные изменения в великодержавном статусе и былой имперской мощи демонстрировала Франция, еще недавно бывшая самой мощной военной державой Европы и гордой победительницей Германии. От былой ее гегемонии в Европе 1920-х гг. осталась лишь иллюзия. И хотя Франция продолжала оставаться великой державой и патронировать целый ряд малых государств Восточной Европы (особенно Чехословакию, Румынию и Югославию), звезда ее гегемонии в 30-е гг. закатилась. Франция плелась в хвосте британской
внешней политики. В то же время Франция откровенно боялась возрождения германского военного потенциала и пыталась договориться с СССР о создании в Европе системы коллективной безопасности. В 1935 г. между Францией и СССР был даже подписан пакт о взаимопомощи. Но, к сожалению, попытка возродить давний франко-русский союз, аналогичный союзу Антанты перед Первой мировой войной, наталкивалась на нежелание наиболее авторитетных политических кругов страны, которые, следуя в фарватере британской политики «умиротворения Германии», ничего не сделали, чтобы остановить германский реваншизм.
Франция почти безропотно согласилась с окончанием демилитаризации Рейнской области в 1936 г. и полным переходом ее в состав Германии. И это несмотря на ее подавляющее превосходство над Германией (100 французских дивизий против 2 германских мобилизованных дивизий!). Переводчик Гитлера П. Шмидт, вспоминая о событиях марта 1936 г., приводил слова «фюрера»: «Сорок восемь часов после вступления войск в Рейнланд были временем самого большого напряжения для моих нервов во всей моей жизни. Если бы французы двинулись в Рейнскую область, мы должны были бы отступить, поджав хвост, поскольку военные ресурсы, имевшиеся в нашем распоряжении, были абсолютно недостаточны даже для слабого сопротивления» [1].
Эта первая военная акция Гитлера, осуществленная при прямом попустительстве Франции и Великобритании, имела крайне негативные последствия для всего мира. Она подтолкнула агрессора к другим оккупациям и, в конечном итоге, к развязыванию Второй мировой войны.
Так было положено начало ложной стратегии имперской Франции, мечтавшей лишь об обороне и сохранении своего исчезающего влияния. В 1938 г. ее политические круги «согласились» с аннексией Австрии. Апофеозом политики капитуляций стал Мюнхенский договор о расчленении наиболее серьезного союзника Франции - Чехословакии. Примечательно, что на конференции она могла занять более решительную позицию, поскольку имела соглашения о ненападении и с Чехословакией, и с СССР. Но премьер-министр Эдуард Даладье, будучи политиком нерешительным, вслед за британским премьер-министром Невиллом Чемберленом, согласился с требованием Гитлера о разделе Чехословакии. Позднее, на Нюрнбергском трибунале фельдмаршал Кейтель на вопрос чехословацкого представителя: «Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 г., если западные державы поддержали Прагу?» честно ответил: «Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения» [2, с.23].
Причины такой «странной» политики Франции, как впрочем, и Великобритании, заключались в том, что политические круги этих стран гораздо больше боялись советского коммунизма («красной чумы»), чем германского нацизма и мечтали направить военную мощь Германии против сталинского Советского Союза. Именно поэтому Франция, наряду с Великобританией, в ответ
на нападение Гитлера на Польшу 1 сентября 1939 г., начала так называемую «странную войну». Англо-французские армии, имевшие огромное превосходство в военных силах над Германией (86 французским и 4 английским дивизиям на западном фронте противостояли 23 немецкие дивизии), не сделали ровным счетом ничего, чтобы помочь своей «союзнице», стремительно оккупированной силами вермахта. На Нюрнбергском процессе тот же Кейтель и начальник штаба германской армии генерал Йодль признали, что Германия не потерпела в 1939 г. краха только потому, что англо-французские войска на западе не предприняли против очень слабого германского заслона никаких действий [2, с.57].
Близорукость капитулянтской политики дорого обошлась стране и очень скоро привела ее к полному краху. В мае-июне 1940 г. Франция в очень короткий срок была разбита немецкими войсками и оккупирована. Французские пацифисты, «пораженцы» и национал-фашисты облегчили Гитлеру завоевание некогда одной из самых великих держав Запада.
Несколько лучшим в 30-е годы было положение у Великобритании. По словам британского историка Пирса Брендона: Несмотря на Первую мировую войну и ее беспокойные последствия, Британская империя продолжала стоять над миром, расставив ноги, словно колосс. США и СССР были заняты своими проблемами. И Великобритания оставалась единственной супердержавой. Она доминировала в Лиге Наций. Через Локарнские договоры (1925 г.) она усмиряла Европу до подъема нацистской Германии. Сам Гитлер в своей книге «Майн Кампф» называл ее «величайшей державой на Земле» [3].
Однако дни британского владычества над капиталистическим миром уже были сочтены. Американский промышленный и финансовый потенциал намного превосходил британский. Америка, бесконечно наращивая свою мощь, готовилась к тому, чтобы занять место Великобритании в качестве флагмана в мировой капиталистической системе. Под напором американского капитала Лондон полностью уступил свою господствующую роль Америке в Латинской Америке. В Китае Британию начинала теснить Япония [4, с. 602]. К тому же британская нация явно устала от империализма и имперской ноши - «бремени белого человека». Британия перед Второй мировой войной ни о чем больше не помышляла как любой ценой сохранить свои колонии, удержать империю от распада и столкнуть лбами и истощить во взаимной борьбе ее противников, покушающихся на самую величественную империю того времени.
Англичане, так же, как и французы, больше всего стремились избежать новой войны, сравнимой с войной 1914-1918 гг. Эта война осталась в памяти англичан как «Великая война», где англичане, напрягая все усилия, добились впечатляющей победы. Тогда ее главный противник - кайзеровская Германия, и старый геополитический соперник - царская Россия, оказались разбитыми и не смогли больше угрожать Британской империи. Но цена за одержанную победу
оказалась непомерно высокой. Англичане заплатили за победу столько материальных и людских жертв, что впору было говорить о ней как о «пирровой». Не случайно министр финансов Чемберлен в 1934 г. объявил: «для нас невозможно помыслить одновременную войну против Японии и Германии. Мы просто не можем позволить себе такие расходы» [5, с. 433-434].
Британская стратегия перед Второй мировой войной заключалось в стремлении направить первоклассную германскую военную машину на Восток и столкнуть в тяжелой и затяжной войне - до их полного истощения, двух британских противников - нацистскую Германию и коммунистическую Россию. С этой целью Лондон в лице премьера Невилла Чемберлена, возглавившего в 1937 г. британское правительство, проводил так называемую политику «умиротворения» Гитлера. Это был холодный и циничный расчет. По мнению немецкого историка Себастиана Хаффнера, Чемберлен считал, «... что лучше сытая, удовлетворенная и сильная Германия, чем голодная и неудовлетворенная. Причем сильная Германия в противовес сильной России, в желании столкнуть их» [6, с. 339]. Этим были продиктованы уступки Германии Австрии и Судетской области в Чехословакии в 1938 году, а затем и всей, Чехословакии в 1939 г. И только нападение Гитлера на Польшу 1 сентября 1939 г., с которой у Лондона и Парижа были договоренности о взаимопомощи, подтолкнули эти державы к формальному объявлению войны. Но и начавшаяся затем так называемая «странная война» на западном фронте также была трезвым расчетом. В первую очередь, Великобритании. Не случайно Хаффнер открыто называет британскую и французскую «помощь» Польше «блефом» [6, с. 342]. Заняв выжидательную позицию, Лондон не собирался воевать с Германией и на этот раз.
В чем причины такой «слепоты» Запада и, в частности, искушенного в мировой политике Лондона? Дело в том, что сталинская Россия, вплоть до вторжения немецких войск во Францию, рассматривалась Лондоном как противник классово чуждый и значит более опасный, чем нацистская Германия. Великобритания и ведомая ею Франция не только бессознательно проглядели внезапно выросшего «у себя дома» нового Минотавра - германский нацизм, но и своей расчетливой политикой попустительства даже помогли ему «вырасти», явно рассчитывая управлять им, в надежде направить впоследствии этого Минотавра на коммунистическую Россию.
За такую близорукую, но цинично расчетливую политику Лондона и Парижа пришлось расплатиться всей Европе. И только Черчилль, как более дальновидный политик, возглавивший британское правительство (май 1940 г.) не стал опасаться вступить в союз с «дьяволом» Сталиным (выражение Черчилля) ради того, чтобы разгромить гитлеровский нацизм.
2. Смена имперской стратегии США: от панамериканского изоляционизма к глобальному универсализму.
Если Великобритании для поддержания своего гегемонистского статуса уже не хватало ресурсов, то у США к 30-м гг. с этим был полный порядок. С 1913 по 1929 год доля США в мировом промышленном производстве выросла более чем в два раза и достигла 43%, а ее национальное богатство увеличилось на 40 % [7]. Тем не менее, американский империализм не спешил занять место Великобритании в качестве лидера капиталистической мир-экономики. К тому же США «все еще не имели ни военной, ни политической инфраструктуры, которая позволила бы им выступать в качестве глобальной империи» [4, с. 602]. Вот почему почти вплоть до конца 30-х гг. Америка следовала своим испытанным курсом политики «изоляционизма». Эта двадцатилетняя политика оказалась очень успешной и дала возможность для США нарастить необходимую материальную и институциональную инфраструктуру для будущей стратегической глобальной экспансии. Кроме того, сознательная стратегия изоляционизма обеспечивала США долговременную «свободу рук» в мировой политике [8].
К началу Второй мировой войны президент США Ф. Рузвельт был уже готов отказаться от прежней политики невмешательства Вашингтона в европейские дела. В отличие от Лондона, для которого сохранение статус-кво перед Второй мировой войной являлось генеральной задачей, для Вашингтона, наоборот, его экономическое могущество и амбиции финансовых монополий диктовали стремление к изменению сложившегося миропорядка. Особенностью американской имперской парадигмы было то, что она принципиально не признавала любых границ: национальных, территориальных, культурных. Притязания Америки заключались в том, чтобы быть единственным носителем идеи универсальной свободы и равенства, претендовать на всемирно-историческую исключительность в качестве арбитра в решении вопросов по «справедливому» распределению мировых ресурсов [9, с. 416]. Не удивительно, что Америка не считала существующие колониальные империи европейцев справедливыми и фактически покушалась на них. Но не с целью их военного захвата, а с целью установления над ними своего экономического господства. Американцы умело завуалировали свои имперские притязания в морально-этические рассуждения о политическом суверенитете колониальных народов, точно рассчитав, что время старого колониализма безнадежно уходит.
В будущей войне американцы планировали ослабить всех стратегических соперников, причем как Великобританию, так и Германию. Но, несмотря на экономическое соперничество с Великобританией, США в будущей войне готовились поддерживать Британию. Нацистская Германия на западе, и милитаристская Япония на востоке для американского истеблишмента и общественности были не просто «плохими парнями», но и опасными соперниками в борьбе за мировую гегемонию.
Советский Союз для Америки представлялся не только идеологически, но и классово и цивилизационно чуждым государством. В политическом лексиконе Америки и стран Западной Европы конца 1930-х гг. появились специфические выражения: «красный фашизм» - применительно к сталинскому режиму и «коричневый большевизм» - по отношению к нацизму. Тех и других на Западе откровенно боялись. Тем не менее, из «двух зол», по социологическим опросам в 1937 г., американцы выбирали нацизм Германии, считая, что при нем лучше жить, нежели в Советской России [10]. Коммунистическая угроза представлялась для капиталистической Америки вплоть до начала Второй мировой войны более серьезной, чем угроза нацизма. И только захват Гитлером практически всей Европы и нападение на СССР заставили американское руководство принять сторону СССР в военном столкновении с Германией.
3. Коммунистический интервенционизм и «оборонительный империализм» СССР накануне Второй мировой войны.
Коммунистическо-тоталитарный Советский Союз, несмотря на свою подчеркнуто идеологическую антиимперскость был государством имперского типа. Русский историк-эмигрант Г.П. Федотов одним из первых разглядел в советской России своеобразную имперскую сущность и назвал ее «мнимо-федеративной Империей» [11]. Действительно декларированный федерализм и самостоятельность национальных республик на деле являлись идеологической ширмой, скрывавшей сверхцентрализм необычного советского государства со стержнеообразующей интернациональной парадигмой коммунизмом. При этом важно отметить, что в советско-коммунистической империи роль господствующей метрополии выполнял не государствообразующий русский народ, как в колониальных европейских империях, а общеимперская (союзная) партийная номенклатура, выступавшая в качестве господствующего «распорядителя» всей советской «общенародной» собственности.
По мнению современного российского исследователя, коммунизм стал своего рода оправданием создания имперской системы с вселенскими универсалистскими амбициями. СССР опирался на коммунистическую идеологию, которая ему заменяла совсем уж архаичную имперскую и использовал ее силу для проведения всечеловеческого эксперимента по построению справедливого и процветающего коммунистического общества. Даже ценой колоссальных затрат и потерь [12]. С точки зрения отечественного политолога А.М. Салмина, СССР были присущи два императива - идеологический и геополитический. Идеологический императив состоял в целеполагании мирового единства и взаимного поглощения всех наций. Это ставило в качестве долговременной цели полный коммунистический космополитизм [13]. Геополитический императив приводил к расширению стран «народной
демократии» и «социалистического содружества» (фактически вассальных) по всему периметру границ СССР.
Исследователи давно обращали внимание на тоталитарную схожесть политических режимов Германии и СССР того времени. С точки зрения политолога В. Шишкова, тоталитарные режимы Германии и СССР выступают в истории сверхпатриархальными империями, являющимися ответом и отрицанием мирового устройства с верховенством в нем модернизированных колониальных империй [9, с. 407]. Действительно, оба государства объединяли тотальный контроль над обществом и тотальная идеологизированность этих империй, где сама идеология нацеливала на распространение своего господства над всем миром, завоевание мирового господства и установление «нового порядка» (нацистская Германия) или коммунизма (СССР) [14]. Но при этом следует отметить и принципиальную разницу в идеологиях двух стран. Коммунистическая идеология СССР носила гуманистический, универсальный характер и покоилась утопических конструкциях будущего. В то же время в Германии идеология базировалась на идейной и ценностной архаике и не имела гуманистического и прогрессивного значения [15].
Важно также отметить, что с крахом надежд на скорую всемирную пролетарскую революцию и с укреплением власти ярко выраженного «державника» - Сталина, в СССР была положена «под сукно» (до лучших времен) идея мировой коммунистической революции и интернационализма. Ранее считавшийся «священной коровой», большевистский интернационализм подвергся ревизии во времена сталинского «термидора». В советско-коммунистической России с репрессивным уничтожением интернациональной «ленинской гвардии» наступало время «советского великодержавного национализма». С конца 30-х гг. советское руководство во главе со Сталиным вступило на путь борьбы за возвращение статуса великой державы и присоединения тех территорий, которые отпали в ходе революции и Гражданской войны, а также за достижение решающего преобладания в мировой политике [9, с. 411].
В то же время СССР, по крайней мере официально, не отказывался от своей отдаленной идеологической перспективы - интернационального коммунизма. Он маскировал великодержавные планы в тогу пролетарского интернационализма. «Зачищенный» в ходе массовых репрессий Коммунистический Интернационал по-прежнему выполнял свои идеологические функции по распространению мирового коммунистического движения, но, в то же время, все более становился удобным орудием гегемонистских планов Москвы в Европе. Отстаивая национальные и геополитические интересы своей страны, Сталин проявлял и гибкость, и имперский расчет, и даже цинизм.
Примеров такой, не отягощенной моралью, «красно-имперской» политики Сталина перед Второй Мировой войной было достаточно. Например, подобные проявления отмечались во время советско-финской войны (1939-1940 гг.), когда заранее было подготовлено марионеточное «советское финское правительство» во главе с коммунистом Отто Куусиненом. Так было и во время советско-польской войны в сентябре 1939 г., когда советские войска заняли Западную Украину и Западную Белоруссию, предотвратив, тем самым, вторжение туда войск Германии. Так было и в случае с «добровольным вхождением» в состав СССР трех прибалтийских республик в 1940 году. И так было с переходом Бессарабии к Советскому Союзу (1940 г.) от Румынии, чье правительство было вынуждено отдать эту молдавскую провинцию под угрозой войны. Но были ли в такой политике накануне войны одни имперские замашки СССР и Сталина лично? Далеко нет. Были и сугубо оборонительные мотивы. Вернее мотивы «оборонительного империализма», продиктованные неблагоприятной геополитической ситуацией.
С точки зрения марксистского классового учения, предстоящий конфликт с гитлеровской Германией был частью неизбежного всеобщего конфликта с мировым капитализмом. Поэтому И. Сталин считал, что не следовало доверять империалистическим Франции и Великобритании. Очевидно, он не видел большой разницы между отдельными капиталистическими государствами и не доверял как нацистской Германии, так и либерально-капиталистическим державам. Мюнхенская конференция 1938 г., на которую СССР даже не пригласили, лишь укрепила опасения И. Сталина в возможном создании антисоветского сговора Германии, Франции и Великобритании, направленного против СССР [16, с. 655]. Очевидно, что И. Сталин был осведомлен о планах Лондона и Парижа направить военную «машину» Германии против СССР и стравить тем самым «двух тиранов».
Договор Молотова-Риббентропа 1939 г., который сегодня сознательно демонизирован западным сообществом, рассматривался И. Сталиным как возможность расколоть участников Мюнхенского сговора на два лагеря; а Гитлера он надеялся перехитрить. К тому же была опасность войны, одновременно на 2 фронта - против Германии и Японии [16, с. 656]. Это была вынужденная мера, считает историк Л. Ольштынский. Но при этом договор о ненападении 23 августа 1939 г. означал крах политики Запада по «канализации» агрессии против СССР в его международной изоляции - наиболее опасного варианта развития Второй мировой войны для Москвы [2, с. 51]. «Принятие немецких предложений давало ему (Кремлю - В.Б.) возможность столкнуть друг с другом две коалиции капиталистических государств, которое советское правительство считало опасными противниками социализма, и остаться вне войны в Европе, а также получить значительные территориальные приращения. Напротив, договор с
Англией и Францией в преддверии неминуемого нападения Гитлера на Польшу означал бы для СССР начало войны с Германией без уверенности в серьезной поддержке со стороны Англии и Франции. Кроме того, летом 1939 г. Советский Союз, оказывая помощь Монгольской Народной Республике, вступил в военный конфликт с Японией в районе р. Халхин-Гол, и ему грозила война на два фронта» (так оценивает ситуацию сложного выбора СССР в 1939 г., историк В.П. Смирнов)
[17].
В то же время было бы ошибкой считать, что сталинский СССР не имел гегемонистских планов перед войной относительно Западной Европы. Императив марксистско-ленинской идеологии подталкивал к такой экспансии всякий раз, когда для этого складывалась благоприятная ситуация. Были и чисто великодержавные планы, которые диктовались возросшими амбициями второй после США советской экономики в конце 30-х гг. Причем эти планы являлись во многом зеркальным отражением планов Великобритании и Франции по отношению к СССР. Кремль рассчитывал на то, что после советско-германского договора о ненападении, Германия, с одной стороны, Великобритания и Франция -с другой, сойдутся в смертельной схватке, которая неизбежно истощит одинаково враждебные для Москвы империалистические державы. Москве при этом достанется самая выгодная роль - роль «третьего радующегося», с последующим вступлением в эту войну только тогда, когда сложится самая благоприятная геополитическая ситуация для войны.
Однако этим заветным мечтам советских идеологов не суждено было сбыться. Начавшаяся война между Германией и Францией с Великобританией не переросла в затяжную войну образца 1914-1918 гг. Наоборот, к явному неудовольствию Кремля она закончилась очень быстро. Причем сокрушительным поражением либерально-капиталистических держав. Уже в июне 1940 г. для Кремля стало очевидно, нацистская Германия еще больше укрепилась за счет завоеванной ею Западной Европы, а значит, война с нею будет для СССР неизбежной. Единственное, что в этих условиях оставалось Москве - это усиленно вооружаться и как можно дальше оттягивать неизбежную войну. Именно в этих условиях СССР, по «просьбам трудящихся», вводит войска в 3 балтийские республики, аннексирует Бессарабию, существенно отодвигая на запад свои границы. Все это делается с одной целью - обеспечить стратегическую безопасность своих границ и лучше подготовиться к войне с резко усилившейся немецко-фашистской Германией. После поражения Франции ситуация в Европе кардинально изменилась, причем явно не в интересах СССР.
Характерно, что СССР в этих условиях не пошел на, казалось бы, выгодные для него предложения Германии о разделе сфер влияния в мире. Переговоры Молотова с Гитлером и Риббентропом состоялись в Берлине в ноябре 1940 г. и речь на них шла о разделе Британской империи. Германия, предлагая разделить
между Москвой, Берлином, Токио и Римом владения и сферы влияния Британской колониальной империи явно провоцировала СССР на вступление в войну с Великобританией, на стороне Германии. Однако Москва отказалась от такого откровенного имперского дележа самой обширной империи в мире. Сталин верно отметил на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 15 ноября 1940 г., что политика гитлеровской Германии агрессивна и вероломна, а поэтому никаких договоров Гитлер соблюдать не будет. Военный союз с Германией не отвечает интересам СССР, так как вносил раскол между Москвой и Западом - возможным союзником России в случае нападения на нее Германии [2, с.92].
После того, как новые советско-германские переговоры в Берлине в ноябре 1940 г. показали невозможность взаимовыгодного компромисса, обе стороны развернули непосредственную подготовку к войне. Продолжающаяся дискуссия о превентивном ударе со стороны СССР по Германии, начатая книгой известного политэмигранта В.А. Суворова (Резуна), так и не выявила сколько-нибудь достоверных фактов, подтверждающих планы сталинского руководства по упреждающему вторжению в Германию в 1941 году. И. Сталин реалистично оценивал возможности Советского Союза, не готового к такому походу в Европу, ставшую, по сути, нацистской. К тому же, у Германии тогда были довольно мощные союзники, а у СССР (за исключением Монголии) их не было вовсе. Учитывалось также, что в случае советского нападения на Германию Великобритания и США могли поддержать Гитлера [18]. В этих условиях планировать нападение на Германию, имевшую в тылу материальный и людской потенциал Европы и столько союзников, тем более, мечтать о «мировой социалистической революции» можно было лишь в состоянии абсолютного сумасшествия. Между тем, И. Сталин, В. Молотов, хотя и были людьми циничными, порой считавшими себя вправе решать судьбы целых народов, не спрашивая на это их согласия, являлись все же весьма расчетливыми политиками.
Анализ советской внешней политики весной-летом 1941 г. убедительно показывает, что СССР не мог помышлять ни о какой экспансии, а исключительно лишь об обороне. Очевидно и другое, И. Сталин откровенно опасался войны с Германией и стремился оттянуть ее начало.
4. Имперские проекты и политика агрессивных имперских государств -Италии, Японии, Германии.
Итальянский фашизм, германский нацизм и японский милитаризм стали идейными и организационными ядрами новых империй откровенно мечтавших о силовом господстве над миром в духе раннего Средневековья, так, как будто на дворе стоял век X, но никак не XX.
Первыми новую империю, соединявшую в себе государствоцентризм, национализм и неприкрытую агрессию в средневековом духе попыталась создать фашистская Италия, с ее вождем-дуче Муссолини.
В правлении Муссолини воцарился культ прославления Римской империи и ее грандиозных завоеваний. Итальянцам внушалось мысль, что они наследники этой самой величественной в истории империи, но при этом их обобрали и ввергли в нищету плутократические государства Запада (Англия, Франция) которые упорно не хотят признать за Италией ее законного места под солнцем. Отсюда Муссолини еще во времена Эфиопской кампании (1935 г.) выдвинул следующий пропагандистский лозунг: «Вставай, пролетарская и фашистская Италия!» [19]. Популистские лозунги о «нации-пролетарке», наряду с культом Римской империи и пропагандой фашистской идеологии создавали своеобразный идейный имперский каркас выстраиваемой Муссолини Итальянской Фашистской империи, которая, по его мнению, должна была господствовать в зоне Средиземного моря [20]. А это означало столкновение с Великобританией и Францией, чьи колониальные владения располагались в Средиземноморье.
Одним из важнейших рубежей в истории итальянского империализма явилась итало-эфиопская война (октябрь 1935 - май 1936 г.), в ходе которой патриархальная и средневековая Эфиопия была завоевана капиталистической державой XX века. На месте Эфиопии была образована Итальянская Восточная Африка, а итальянский король добавил к своему званию титул императора Эфиопии. Основание империи было пышно отпраздновано в Риме. Завоевание слабой Эфиопии, пассивная политика Великобритании и Франции, а также сближение с усиливающейся нацистской Германией, толкали фашистскую Италию к дальнейшей имперской экспансии и перекройке границ Европы. Итальянский войска приняли активное участие в гражданской войне в Испании на стороне фашистского диктатора генерала Франко.
Общность интересов фашистской Италии и нацистской Германии, продемонстрированная в Испании, ускорила создание между ними военно-политического союза. В октябре 1936 г. Германия и Италия подписали секретное соглашение об определении сфер влияния в Европе и на Средиземном море. В 1937 г. Италия присоединилась к японо-германскому «антикоминтерновскому пакту». Наконец, в мае 1939 г. в Берлине был подписан итало-германский договор о военном союзе - так называемый «Стальной пакт». В соответствии с его условиями, если одна из договаривающихся стран вступала в войну, другая обязана была немедленно выступить и поддержать ее «на суше, на море и в воздухе» [20].
В 1939 г., Муссолини назвал Италию «узницей томящейся в тюрьме, имя которой Средиземноморье» и призвал двигаться через Судан к Индийскому океану [21]. С этого времени Италия прочно встала на путь военных авантюр и бесплодных попыток создать великую фашистскую империю в Средиземноморье и Северной Африке. Однако самая первая попытка Италии самостоятельно завоевать Грецию в октябре 1940 г. фактически потерпела провал. Лишь помощь
немецкой армии в Греции спасла итальянскую армию от полного поражения. В последующем это повторялось часто. Итальянцы терпели поражения от англичан, в Северной Африке и всегда их спасала помощь Германии.
В итоге, Германия занияла в союзе с Италией роль ведущего партнера, в дружбе с которым итальянские фашисты мечтали лишь о том, что Гитлер отвоюет для них и этим им придется довольствоваться. Экономическая и военно-политическая слабость Италии являлась непреодолимым препятствием к обретению великой фашисткой империи, о которой мечтал Муссолини.
Япония, в отличие от Италии, уже имела в своем активе успешную империалистическую практику в Восточной Азии (победоносные войны с Китаем и Россией), фанатично преданную и отмобилизованную японскому императору армию. Поэтому планы японских империалистов носили более масштабный характер. К тому же геополитическая ситуация после Первой мировой войны благоприятствовала быстро растущему японскому империализму. Северный гигант - Россия, нависавшая громадной тенью над Японией, была крайне ослаблена и сама едва не стала легкой добычей японских самураев в годы Гражданской войны. Ослабленная мировой войной Великобритания, едва удерживавшая свои колоссальные колониальные владения, уже не могла препятствовать экспансии Японии в Тихом океане и в Китае. Фактически распавшийся на ряд враждующих территорий Китай представлял для японской армии огромную и легкую добычу. В качестве мощной силы противодействующей японской экспансии в Азии оставались США. Но их интересы, вплоть до конца 30-х гг., ограничивались преимущественно Латинской Америкой. Так что геополитический расклад сил в регионе Тихого океана и Восточной Азии в начале 30-х гг. был весьма благоприятен для Токио, чем он не преминул воспользоваться. Милитаризм и шовинизм в Японии в этот период достигли своего апогея.
Во второй половине 30-х гг. в Японии фактически была установлена откровенная военная диктатура с ликвидацией всех политических и гражданских прав и свобод, с фанатичным духом служения божественному императору, чья власть носила символический характер. Именно эта военная диктатура, с духом самурайского служения всего общества войнам и агрессии привела Японию на путь откровенных имперских территориальных захватов, невиданных по масштабу жестокости и насилию в отношении мирного населения азиатских стран. Целью японской экспансии было создание Великой Азиатской империи, в качестве главного «приза» был выбран Китай [22].
В 1931 г. Япония оккупировала китайскую провинцию Маньчжурию, создав там независимое от Китая и марионеточное государство Маньчжоу-го во главе с последним представителем Цинской династии Пу И, ставшим «карманным» императором. В 1933 г. Япония демонстративно вышла из Лиги Наций и уже в 1937 г. развязала масштабную агрессию против Китая.
В декабре 1937 г., когда японская армия штурмом взяла китайский город Нанкин, там была устроена чудовищная резня и надругательство над мирным населением. Как свидетельствует британский историк: от 260 до 300 тысяч мирных жителей были убиты, до 80 тысяч китаянок - изнасилованы. «Пленных вешали за язык на мясницких крюках, скармливали голодным собакам. Каждую женщину отдавали 15-20 солдатам для изнасилования и надругательств» [5, с. 213].
Стоит заметить, что неприкрытый расизм и крайняя жестокость по отношению к завоеванным азиатским народам (что так ярко проявилось во Второй Мировой войне) являлись своего рода визитной карточкой японского империализма, который для народов Азии стал худшей альтернативой, чем европейский колониализм.
Авантюризм японского политического режима, твердо уверенного лишь в военном решении всех внутренних социально-экономических проблем, был поколеблен лишь в 1939 году. После поражения японской армии на Халхин-Голе, Япония отказалась от автоматического вступления в войну с СССР в 1941 году, сделав ставку на полное поражение СССР в войне с Германией. Это, в свою очередь, облегчило положение СССР, избежавшего войны на два фронта. Поражение заставило Японию пересмотреть планы предстоящих военных действий, отдав предпочтение южному направлению, что означало войну с Великобританией и США в Азии и на Тихом океане. Не было бы Халхин-Гола - не было бы Перл-Харбора, а было бы нападение Японии вместе с Германией в 1941 г., считают российские историки [16, с. 656].
Нацистская Германия, используя свою большую индустриальную мощь, и самое главное, неприкрытую, бешеную антигуманистическую пропаганду расового превосходства германской нации над другими народами, смогла в короткий срок создать сильную и хорошо вооруженную армию. Стремительный характер агрессивного германского империализма поразителен. Аппетиты у нацистских главарей, чья идеология была сдобрена причудливым сочетанием антисемитизма, национал-шовинизма и архаичного язычества, были поистине безграничными. Но, в отличие от кайзеровской Германии, они первоначально касались преимущественно Центральной и Восточной Европы, а не заморских колоний. Причем главным богатством и источником мирового могущества, по мнению Гитлера, должна была стать именно Россия, с ее несметными богатствами.
Выстраиваемая германскими нацистами тоталитарная империя III Рейха являла собой модернизируемую версию индустриального капиталистического общества, политический режим которой состоял из партийных нацистских чиновников, узурпировавших власть в стране и подчинивших себе капиталистический уклад. Нацистская идеология расового превосходства над
другими народами воплощала собой важный несущий каркас этой расово идеологизированной партократическо-тоталитарной империи, чья экспансия, по мысли ее вождя - Гитлера, должна была распространиться на весь мир. Нарочитая агрессивность «новой империи» была неслучайна. В ее основе лежала гремучая смесь Модерна и Архаики. По мнению зарубежного исследователя, для тоталитарной империи Третьего рейха была характерной «нерасторжимая связь технической модернизации и архаичного, реакционного мировоззрения» [23].
Важно также отметить, что свое логическое продолжение на основе вульгаризации и упрощения эта идеология нашла в подражательных идейных конструкциях, созданных прогерманскими коллаборационистами Европы (прежде всего, представлявших аграрные общества). А затем и в осуществлявших их реализацию движениях - нилашистов, железногвардейцев, усташей, бандеровцев и т.д. [24].
Главной целью гитлеровской экспансии стал Советский Союз, и, причем дело заключалось вовсе не в типичной идеологической ненависти нацистов к коммунизму. Как справедливо указывает отечественный исследователь: «Даже если бы вместо СССР существовала бы Россия, она все равно была бы целью гитлеровской экспансии, потому что именно за счет Востока нацисты мечтали расширить свое жизненное пространство» [25].
Империалистическая логика вековой германской геополитики «Дранг нах Остен» неумолимо диктовала нацистским лидерам их экспансию против России. Имперская экспансия гитлеровской Германии включала в себя программу «минимум» и программу «максимум». Программа «минимум», изложенная Гитлером в книге «Майн кампф», означала включение в состав Германии всех территорий в Европе, населенных этническими немцами. Выполнение первой части германской имперской геополитики успешно было завершено в 1939 г., после поглощения Австрии, Чехословакии и Клайпеды.
Программа «максимум» также была изложена Гитлером в его «программной» «Майн кампф». «Мы, национал-социалисты... приостановим бесконечную миграцию немцев на юг и запад и обратим наши взоры на земли, расположенные на востоке... Говоря сегодня о жизненном пространстве в Европе, мы в основном можем иметь в виду лишь Россию и ее вассальные пограничные государства. Сама судьба указывает нам этот путь» [26].
Как пишет немецкий историк С. Хаффнер, для «Гитлера Россия была тем объектом, той единственной целью, которую он поставил перед обновленным германским империализмом. Для гитлеровской Германии и для самого Гитлера Россия была врагом не потому, что она угрожала или даже мешала, а потому, что он поставил своей целью захватить ее. Для Гитлера Россия была тем самым объектом, завоевание России подчинялось все остальное» [6, с. 328].
Другими словами, война на Западе для Гитлера в его стратегические планы не входила, так как он не считал необходимым, подобно кайзеру Вильгельму II, создавать германскую колониальную империю. Гитлер не хотел и опасался войны на два фронта. К тому же в планах Гитлера было создание германской колониальной империи на Востоке.
Последнее отвечало интересам Великобритании и Франции, мечтавшим направить гитлеровскую армию против России. Но не все пошло так, как планировал политический авантюрист №1- Гитлер.
С Великобританией (которая вызывала у него даже восхищение) Гитлер мечтал договориться о том, чтобы англичане не мешали ему расширять владения за счет территорий Восточной и Центральной Европы. Но при этом Гитлер не собирался покушаться на британские колониальные владения. Даже в октябре 1941 г., когда вовсю шла яростная война и с Великобританией, и с СССР, Гитлер заявлял, что разрушение Британской империи «не принесло бы никакой выгоды Германии - только Японии, Соединенным Штатам и другим» [5, с. 443].
По мысли немецкого историка, ключевая гитлеровская стратегия до Второй Мировой войны заключалась в следующем: раздел мира между 3 империями, которые были бы тесно связаны между собой - заокеанской Британской империей, средиземноморской Итальянской империей и восточной Германской империей [6, с. 335]. Чуть позже, исходя из быстро меняющейся ситуации, и желая использовать Японию в борьбе с Россией, Гитлер заключает стратегический союз с Японией. Таким образом, война на Западе (в первую очередь, против Великобритании) Гитлеру была не нужна. Во многом она явилась вынужденной.
Вынужденной война стала в сентябре 1939 г. и для Гитлера, и для Великобритании и Франции, которые, официально объявив войну Германии, на самом деле ее не вели, а лишь имитировали («странная война»), подталкивая тем самым Гитлера к нападению на СССР. Германско-советский договор 1939 г. Гитлер считал «браком по расчету» и не рассматривал его как гарантию мира на долгие годы [16, с. 654]. К этому кратковременному союзу Гитлера подтолкнули опасения, что Великобритания и Франция могут ударить в тыл германской армии во время польской кампании.
И все-таки войну против Франции и Великобритании Гитлер развязал. Почему? Во-первых, по причине того, что он не смог договориться с Великобританией. Во-вторых, он не мог оставлять в будущей войне с СССР в своем тылу Францию. Ликвидация угрозы со стороны сильной Франции в 1940 г., путем ее капитуляции облегчала ему войну против России. С Великобританией было сложнее. Гитлер до последнего рассчитывал договориться с Лондоном, хотя бы в том, чтобы англичане ему не мешали в его походе на Россию. К тому же, господствуя на европейском континенте, он не опасался слабой британской армии. Но все попытки договориться с Лондоном, включая и «миссию Гесса» в мае 1941
г., успеха не имели. Занявший премьерский кабинет Уинстон Черчилль осознал, какую опасность для будущих интересов Британии представляет Гитлер и был настроен по отношению к нему категорично негативно.
Наконец, следует упомянуть и о главном стратегическом просчете Гитлера. С самого начала, готовясь к жестокой колониально-расовой войне с СССР, рассчитывая приобрести там «жизненное пространство» для Германии, Гитлер явно недооценил возможностей противника. СССР, как считал он в 1941 г. представлял собой «огромный колосс», который «созрел для падения» [6, с. 355]. Такая недооценка военной и демографической мощи СССР дорого ему стоила.
Как известно, она обернулось крахом самой бесчеловечной империи XX века.
+++
Как показали события, предшествовавшие Второй Мировой войне, империи, в комбинации с идеологией национализма и империализма, могут быть разными -как сугубо эгоистичными, так и выполняющими некую гуманистическую миссию (конечно, в узкоимперском понимании).
В рассматриваемый период одни империи оказались явно агрессивными, нацеленными на создание реакционного мирового порядка в духе раннего Средневековья. Безусловно, это нацистско-тоталитарная империя Германии, корпоративно-фашистская империя Италии и ультра-милитаристская империя Японии, воплотившие в своей политике реакционные идеи несвободы и регресса. Не случайно именно они и потерпели поражение.
Старые колониальные европейские империи (Британская и Французская), считавшие, что они несут «цивилизаторскую миссию» отсталым колониальным народам, при этом всячески стремились сохранить свое господство над покоренными народами.
Глобальную эмансипаторскую миссию несли в себе совсем непохожие друг на друга империи, к тому же отрицавшие свой имперский статус - США и СССР. Мировую и универсальную «свободу» всем народам - «по-американски» (США) и глобальную «коммунистическую свободу» - «по-сталински» (СССР), несли в себе эти две империи и два империализма.
Межимпериалистические противоречия великих держав, неразрешимые в рамках существовавшей модели международных отношений, стали главным источником конфликтности и привели, в итоге, к самой масштабной и кровопролитной из всех войн в истории человечества - Второй Мировой войне. Об этом стоит помнить всем, особенно тем, кто, под разным предлогом, пытается возродить старый межимперский мировой порядок.
Литература и источники
1. Уткин А.И. Подъем и падение Запада. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2008. - С.160.
2. Ольштынский Л.И. Угроза фашистского мирового господства: история и современность (взгляд из XXI века). - М.: КДУ, 2003.
3. Брендон П. Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997. - М.: АСТ: Астрель, 2011. - С.429-430.
4. Кагарлицкий Б. От империй - к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. - М.: ГУ-ВШЭ, 2010.
5. Фергюсон Н. Империя. Чем современный мир обязан Британии. - М.: Астрель: CORPUS, 2013.
6. Хаффнер С. Самоубийство Германской империи // Вторая мировая война: Взгляд из Германии: Сборник статей. - М.: Яуза, Эксмо, 2005.
7. Галин В. Политэкономия войны. Тупик либерализма. - М.: Алгоритм, 2007. -С.333.
8. Печатнов В.О., Маныкин А.С. История внешней политики США. - М.: Международные отношения, 2012. - С.165.
9. Шишков В.В. Политическая философия империи. - М.: РУДН, 2013.
10. Рукавишников В.О. Холодная война, холодный мир. Общественное мнение в США и Европе о СССР. - М.: Академический Проект, 2005. - С. 37.
11. Федотов Г.П. Судьба империй // Судьба и грехи России (избранные статьи по философии русской истории и культуры): В 2 т. - СПб.: София, 1991. - Т.2. -С.322-324.
12. Ясин Е. Фантомные боли ушедшей империи // После империи / Под общ. ред. А.М. Клямкина. - М.: Фонд «Либеральная миссия», 2007. - С. 48.
13. Салмин А.М. Союз после Союза. Проблемы упрочения национально-государственных отношений в бывшем СССР// Полис. - 1992. - №1-2. - С.35-37.
14. Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха: В 2-х т. Т.2. М.: Воениздат, 1991. С. 327.
15. Пащенко Л.В. Тоталитаризм: Россия-Германия в XX веке (сравнительный историко-философский анализ): Автореф. дисс. ...канд. Философ. Наук. Мурманск, 2010. С.8.
16. История человечества. В 8 т. - Т.УШ. Россия/ Под общей ред. А.Н. Сахарова. -М.: Магистр-Пресс, 2003.
17. Смирнов В.П. Краткая история Второй мировой войны. - М.: Весь Мир, 2005. -С.55-56, 61.
18. Великая Отечественная война, 1941-1945: Военно-исторические очерки. В 4 кн. - М.: Наука, 1998. - Кн.1: Суровые испытания. С.126.
19. Яхимович З.П. Национальная идея и ее роль в генезисе и трансформациях итальянской государственности и нации в XIX-XX вв.// Национальная идея: страны, народы, социумы/ Отв. ред. Оганисьян. Ин-т социологии РАН. - М.: Наука, 2007. - С.293.
20. Филатов Г. История фашизма в Западной Европе // http://www.katyn-books.ru/library/istoriya-fashizma-v-zapadnoy-evrope.html
21. Ржешевский О.А. Вторая мировая война // Мир в XX веке. - М.: Наука, 2001. -С.225.
22. Мак-Клейн Д.Л. Япония. От сегуната Токугавы - в XXI век. - М.: АСТ: Астрель, 2011. - С. 629.
23. Фрай Н. Государство Фюрера. Национал-социалисты у власти. Германия, 1933-1945. - М.: РОССПЭН, - С. 160.
24. См. напр.: Турицын И.В. Гитлеровцы и возникновение Украинской повстанческой армии: исторические реалии 1941-1943 гг. // Современная научная мысль. 2014. №3. С.45-82; Турицын И.В. Идеология и практика бандеровского нацизма (по материалам допросов в НКВД 1944-1945 гг.) // Современная научная мысль. 2015. №2. С.5-37.
25. Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. - М.: Международные отношения, 2005. - С.268.
26. Дранг нах остен. Хронос. Редактор Вячеслав Румянцев // http: //www. hrono. ru/organ/ukazatel/drang_nach. html
БАКЛАНОВ ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин Института театрального искусства им. П.М. Ершова (ИТИ). Россия, Москва ([email protected])
BAKLANOV, VYACHESLAV I. - Ph.D. in History, Associate Professor of humanities Institute of Theatrical Arts P.M. Yershov (ITI). Russia, Moscow
УДК 94(470.66).084
ИБРАГИМОВ М.М. ЧЕЧЕНСКАЯ РЕСПУБЛИКА КАК СУБЪЕКТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ИСТОРИОСОФСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Ключевые слова: общероссийская цивилизация, Чеченская Республика, Северный Кавказ, государственное строительство, межнациональное общение, международный терроризм, сепаратизм, восстановление Чечни.
В статье предложены историософские размышления о процессе развития Чечни в составе Российской Федерации, дается краткая характеристика основных этапов эволюции чеченского народа в советский и постсоветский период. Автор показал, что история и культура чеченского народа является органической составной частью кавказской и общероссийской цивилизации. Воссоздавая трудные, порой
