CC BY
191
УДК 94 (367)
ИМПЕРИЯ ФРАНКОВ И БАЛТИЙСКИЕ СЛАВЯНЕ В ЭПОХУ КАРОЛИНГОВ
А. Пауль
«Российско-немецкий исторический семинар» (Любек, Германия)
e-mail: [email protected] Scopus Author ID: 56330641300 ResearcherID: P-2023-2015 http://orcid.org/0000-0001-8198-1450 SPIN-код: 7859-7721
Авторское резюме
В статье анализируются отношения Франкской империи и балтийских славян (ободритов и вильцев) в VIII - IX вв. Наряду с письменными источниками рассматривается посвящённая вопросу историография конца XX века, а также современные данные археологии. Кроме этого, представлен краткий разбор истории союза ободритов с Каролингами, результатом которого стало широкое распространение культуры Франкской империи среди славянской знати к северу от Эльбы. Приведённые данные подтверждают, что в эпоху ранних Каролингов происходит заимствование и усвоение балтийскими славянами многих элементов материальной культуры франкских элит и технологий, связанных с военным и керамическим ремеслом. Автор приводит некоторые замечания относительно обычая погребальных камер, попавшего в ободритскиеземли из соседней Саксонии, а также возможных лингвистических заимствований из древневерхненемецкого в полабские диалекты.
Ключевые слова: ободриты, вильцы, Франкская империя, эпоха Каролингов.
FRANKISH EMPIRE AND BALTIC SLAVS IN CAROLINGIAN TIMES
Andreas Paul
The Russian-German Historical Seminar (Lübeck, Germany) e-mail: [email protected]
Abstract
The article focuses on the relations of the Frankish Empire and the Polabian Slavs (Obodrites and Wiltzians) in the 8th - 9th centuries. Along with the sources, the author reviews the latter-day historiography devoted to the topic, as well as present-day archeological materials; an overview is also presented of the alliance between the Obodrites and the Carolingians, which resulted in wide disseminat ion of the culture of the Frankish Empire among the Slavic nobility north of the Elbe. The author concludes that in the early Carolingian times the Polabian Slavs borrowed and assimilated many elements of the material culture of the Frankish elites and the Frankish Empire's technology related to weapon and ceramic crafts. The author makes a few comments on the burial chambers' tradition, which was borrowed by the Obodrites from the neighboring Saxons, and points to the possible linguistic borrowings from Old High German to Polabian dialects.
Keywords: Obodrites, Wiltzians, Frankish Empire, Carolingian times.
* * *
Вопрос отношений балтийских славян с Франкской империей и сменившим её Восточным королевством уже не раз попадал в поле зрения исследователей. Действительно, упоминания контактов, союзов и войн с ободритами и вильцами занимают значительную долю в письменных источниках эпохи Каролингов. Также и данные археологии указывают на немалое культурное влияние Франкской империи на северо-западные славянские племена в IX веке. Появление в последние десятилетия нового, в первую очередь - археологического материала, позволяет сделать к уже имеющимся на настоящий момент наработкам немецких исследователей некоторые добавления.
I. Письменные источники
Начало контактов балтийских славян и франков восходит к эпохе Меровингов. Нуждаясь в союзниках во время завоевания Саксонии, франкские правители уже с первой половины VIII века начали привлекать для этой цели проживавшие по другую сторону Эльбы племена. В хронике продолжателей Фредегара упоминается, что во время восстания саксов 748 гг. Пипин обратился к королям вендов и с их помощью устранил мятеж (Continuationes chronicarum quae dicuntur Fredegarii: 31). Мецкие анналы уточняют, что речь шла о нескольких славянских вождях, выступившими с огромным 100.000 войском. Судя по географическому положению и участию фризов, речь должна была идти о соседствовавших с Саксонией с востока и севера вильцах или ободритах.
По нескольким косвенным указаниям в источниках можно заключить, что контакты с вильцами и ободритами существовали уже на ранней стадии возвышения династии Каролингов. В 789 году осаждённый Карлом Великим вильцский король Драговит заявил, что получил право на власть от principe Carolo (Anneles Mettenses Priores: 789). Во франкских источниках так обозначали основателя каролингской династии Карла Мартелла, умершего в 741 году. Эйнхард утверждал, что ободриты были подчинены франками в некий не названный период правления Карла Великого в ходе войны (Einhard:15). Так как отношения ободритов и франков хорошо известны после 789 года, это подчинение могло прийтись только на более раннее время.
С конца VIII века отношения с вильцами и ободритами стали одним из главных аспектов франкской политики на севере. С этих пор и на протяжении всей первой трети IX века упоминания обоих племён во франкских хрониках становятся практически ежегодными. Исследователями в этот период выделяется не менее 15 личных встреч ободритских и вильцских князей с франкскими правителями в разных частях империи (Brather 1996: 76).
Рис. 1. Упоминаемые в источниках личные контакты правителей ободритов, вильцев и франков между 780 и 840 гг. (по: Brather 1996). (1) Славянские крепости: 1.Старигард;
2.Мекленбург; 3.Деммин; (2) Франкские крепости и города: 1.Эссефельд; 2.Гамбург;
3.Дельбенде; 4.Холленштедт; 5.Бардовик; б.Хёбек (Хохбуки); 7.Ферден; 8.Вольмирштедт; 9./10.Магдебург (по обе стороны реки); (3) Каролингские резиденции: 1.Падеборн; 2.Аахен; З.Ингельхейм; 4.Франкфурт; 5.Компьень
Отношения с вильцами и ободритами носили разный характер. Правители вильцев признавали верховную власть франкских королей по крайней мере с конца VIII века. Ободриты же, при жизни Карла Великого, в части франкских источников называются союзниками-федератами (foederati - Annales Regni Francorum: 789) и коалиционерами (societati recepti - Annales Regni Francorum: 798), то есть представляются дружественной независимой силой. В другой части источников говорится об их вассальной зависимости от Карла (Annales Laureshamenses: 795; Einhard: 15).
Во всех франкских источниках конца VIII - начала IX вв. ободритам даётся крайне положительная характеристика. В Лоршских анналах они названы «нашими славянами» (Slavi nostri, qui dicuntur Abotridi) и даже указывается, что, несмотря на их язычество, на стороне ободритов был христианский Бог ( Annales Laureshamenses: 798). Вильцы при этом характеризуются как «всегда враждебные франкам» (Annales Regni Francorum: 789). В действительности, в рассматриваемый период, ободриты
были явными «фаворитами» ранних Каролингов. Во всех их войнах и конфликтах с соседями (саксами, данами, а также славянскими племенами вильцев, линонов и смельдингов) империя неизменно оказывала им военную и дипломатическую помощь.
По всей видимости, полное и окончательное признание ободритами вассальной зависимости от франков произошло намного позже вильцев и было тесно связано с личностью ободритского князя Дражко. В 798 году против Карла Великого подняли восстания саксы в северных областях Нордальбингия и Вигмодия. Дражко выступил против нордальбингов и нанёс их войску сокрушительное поражение. Кроме Дражко, в этой битве принимал участие и легат Карла по имени Эсбурис. Сам Карл тем временем был занят подавлением восстания в Вигмодии. В этом году франкские источники указывают титул Дражко как ещё dux (Annales Regni Francorum: 798; Annales Mettenses Priores: 798).
В следующем 799 году Карл Великий, находясь в своей саксонской резиденции в Падеборне, послал своего сына Карла с войском в северную часть Саксонии для решения каких-то дел с ободритами, вильцами и саксами-нордальбингами. При этом Анналы королевства франков сообщают о войне с нордальбингами, а Мецкие анналы о мирном прибытии их послов (Annales Regni Francorum: 799; Annales Mettenses Priores: 799). Следующий мятеж нордальбингов состоялся уже в 802 году, в результате чего Карл снова вынужден был посылать на его подавление войско (Annales Regni Francorum: 799).
По всей видимости, убедившись в неэффективности карательных экспедиций против мятежных районов северной Саксонии, Карл решил прибегнуть к более жестким методам. Значительная часть саксонского населения Вигмодии и Нордальбингии была депортирована и расселена в более спокойных провинциях Франкской империи. Управление провинцией Нордальбингия с оставшимся в ней населением было передано Дражко, которому Карл одновременно пожаловал и королевский титул (rex) (Annales Mettenses Priores: 804). Территориально королевство Дражко от этого приобретения должно было увеличиться не менее, чем на треть, или даже вдвое. Вдобавок ободриты получили выход к Северному морю, контроль над частью важных саксонско-фризско-датских торговых путей и политические выгоды от устранения угрожавшего им датско-саксонского союза. Однако вместе с этим Дражко должен был признать верховную власть Карла, ставшего к этому времени уже императором.
В VIII-IX вв. франки однозначно превосходили окружавшие их германские, славянские и прочие племёна в военном плане. Нагляднее всего об этом говорит скорость и масштабы их экспансии в северном и восточном направлении. Частично успех был обусловлен эффективными долгосрочными стратегиями и умелой политикой. Некоторые племёна удалось включить в империю банальным «подкупом» их правителей в виде богатых подарков. Кроме того, и само по себе военное ремело франков было развито лучше, чем у соседних народов. Это касалось как технологий, так и тактики ведения боя. Франки оказывали военную помощь
ободритским правителям в иных случаях не только войсками или оружием, но и военными специалистами - полководцами.
Не менее сильным было и политическое влияние, неминуемо переходившее во влияние культурное. В конце VIII - начале IX вв. ободритская знать активно перенимала элементы придворной культуры Каролингов. Это касалось не только оружия, украшений, но и предметов быта (например посуды) и облика дворцов.
Возможность носить королевский титул и находиться в числе союзников, быть на равных позициях с другой европейской знатью при дворе Каролингов, была достаточно соблазнительной для целого ряда на тот момент «местячковых» славянских князей. Для достижения такой краткосрочной выгоды, в некоторых случаях они жертвовали собственной независимостью. Подтвердившие у франкских правителей королевский титул получали военную помощь для покорения соседних племён и создавали собственные маленькие «империи». Такими были вильцский король Драговит и ободритский король Дражко. При жизни оба были правителями обширных областей и множества племён. В «империю» Дражко, к примеру, входил ряд славянских племён иного, чем ободриты, происхождения (линоны и смельдинги), а также и вовсе чужие им по языку и крайне враждебно настроенные племена саксов-нордальбингов.
Несмотря на внешний прирост территорий и военное усиление, новые славянские «королевства» оказывались достаточно неустойчивыми изнутри. Уже при жизни Дражко удавалось удерживать власть исключительно силой, причём иногда приходилось прибегать к помощи франков. При удобном случае, например во время нападений врагов (вильцев и данов), линоны и смельдинги поднимали мятеж и «ударяли в спину» ободритскому королю. Институт власти в славянских королевствах «франкского» типа был чуждым основной массе населения нововведением. Потому после смерти «короля», зачастую наступал коллапс всей системы, а само общество возвращалось к крайне архаическим формам во властных, общественных и религиозных структурах.
После смерти Драговита огромное королевство вильцев было разделено между его сыновьями. К концу первой трети IX века вильцы всё реже и реже упоминаются во франкских источниках в качестве значительного независимого регионального игрока. К середине или во второй половине IX века союз вильцев прекращает своё существование по внутренним причинам, то есть из-за некой череды смут и междоусобиц. В конце IX века на его обломках создаются два новых политических субъекта - отошедший к архаичному языческому славянскому укладу союз лютичей и королевство стодорян, тяготевшее к христианским соседям (саксам и чехам).
После смерти Дражко в 809 году на смену ему приходит князь Славомир, принадлежавший к другой династии. В 816 году Людвиг Благочестивый, возможно, в отличие от своего отца, не очень хорошо представляя себе местную специфику, попытался урезать Славомира в правах, разделив ободритское королевство между
ним и сыном Дражко. Это привело к воссстанию Славомира, пленению его франками, а вместе с тем и к общей деградации отношений ободритов и франков.
Сам по себе Славомир, очевидно, был вполне доволен подчинённым положением по отношению к императору франков. В 815 году он предоставил войска для похода в Ютландию, а в 821 году даже согласился принять христианство в обмен на восстановление его на ободритском престоле. Его восстание 817-819 гг. источники объясняют именно его недовольством и реакцией на утрату «королевских» привилегий. Восстание Чедрага в 821 году возможно также было связано с этим прецедентом. По достижении положенного возраста или просто по факту возвращения из датского плена в 817 году, Чедраг был назначен соправителем Славомира. После пленения Славомира Людовиком Благочестивым в 819 году, он и вовсе стал единоличным правителем. Тем не менее, уже в 821 году он поднимает мятеж, пытаясь добиться независимости от франков. Единственным намёком на возможную причину его восстания кажется сам титул, которым Чедрага именуют весьма скрупулёзные в этом плане Франкские анналы. В то время как титул Славомира и до, и после изгнания указывается как rex, Чедраг в них даже во время единоличного правления фигурирует всего лишь как princeps.
Ободритские послы упоминаются в 822, 823 и 826 гг. при дворе Людвига Благочестивого, после чего сообщения о них в источниках становятся редкими и приобретают совсем иной характер. Зачастую речь теперь ведётся просто о неких неопределённых «славянах», без указания племени, а характер их отношений с франками становится схож на войны с саксами в VIII веке. Постоянные мятежи славян чередуются с карательными походами на них франков и саксов, что, судя по частоте повторений не приносило заметного результата. Имена ободритских правителей теперь упоминаются исключительно в контексте убийства или подчинения их в ходе войны. Вполне логично, что на этом фоне происходит ещё большее сближение балтийских славян с северными германцами (в первую очередь данами, но, возможно, и шведами), а также и славянских языческих племён между собой, в рамках своеобразной «языческой антифранкской коалиции». Объективно же с первой трети IX века франки утратили контроль над землями балтийских славян, потому на протяжении всего следующего столетия упоминания их в письменных источниках сильно сокращаются. В результате период между второй половиной IX века и второй третью X века представляет своеобразное «белое пятно» в истории ободритов и вильцев, по которому не представляется надёжно реконструировать происходившие на юге Балтики события.
II. Археологические источники
На наличие франкского импорта и заимствований тех или иных элементов материальной культуры балтийскими славянами нередко указывалось немецкими археологами. Большинство из таких замечаний, впрочем, выдвигалось лишь в контекстах единичных находок. Первые шаги по их систематизации и осмыслению
феномена в целом начали проявляться лишь с конца 1970-х, и значительно оживились в 1990-х гг. На настоящий момент уже едва ли имеет смысл привлекать старые статьи Херрманна (Herrmann 1979), Жака (Zak 1979) и Ваховского (Wachowski 1992) о франкских элементах в западнославянской культуре, так как имеется критический анализ их Братером (Brather 1996). Вместе с тем, до сих пор представляет интерес работа Габриеля о «придворной» культуре вагрской знати, касающаяся и других южнобалтийских регионов (Gabriel 1991). Ценные дополнения к ней были сделаны Мессалем (Messal 2015). Последним крупным трудом на данную тему на настоящий момент стала монография Гердса об изучении могильника в Гросс Штрёмкендорфе (Gerds 2015).
В своей статье Братер разделял «чужеземные товары» эпохи Каролингов, найденные в землях балтийских славян, на несколько основных категорий:
1. Завезённые из Франкской империи вещи:
- Оружие: франкские мечи и шпоры с петлёй и клёпанным шипом (Osensporen/Schlaufensporen) (Brather 1996: 54-59);
- «Украшения», под которыми понимаются как украшение англокаролингскими орнаментами различных предметов (в основном деталей ремней, всаднического обмундирования, ножен мечей), так и непосредственно носимые на одежде украшения, произведённые в западной части Каролингской империи (Франция и западная Германия) (Brather 1996: 59-61);
- Предметы быта, такие как керамика (Татингская, Бадорфская, круглые саксонские горшки, керамика с примесью ракушек), стеклянная посуда и изделия из базальтовой лавы (ручные мельницы) (Brather 1996: 69-72).
2. Вещи, формы которых возникли у славян под влиянием франкских прототипов и технологий:
- Керамика (Фельдбергская, «изящная ольденбургская керамика»);
- Шпоры с крючком (Hackensporen);
- Архитектура (старигардского большого дома, крепостей)
В силу ограниченности объёма, в рамках данной статьи нет возможности для подробного описания всех находок из перечисленных выше категорий. Все эти вещи, кроме 2.(3), известны как с территорий вильцев, так и ободритов. Информацию об отдельных находках, вместе с картами распространения и комментариями по датировкам, можно получить из указанных выше ссылок. В случае развития форм фельдбергской керамики и шпор с крючком речь идёт о культурном влиянии ещё эпохи Меровингов.
Можно признать справедливыми выводы исследователя о наблюдаемом перенятии славянскими элитами «придворной» культуры франкской знати (Brather 1996: 80-81). Действительно, все категории находок, кроме разве что базальтной лавы, были связаны с военным делом, роскошью и культурой элит. Нередко посещавшие
резиденции франкских королей и императоров вильцские и ободритские князья, их сопровождение и послы, могли получать некоторые из этих дорогостоящих вещей в процессе обмена дарами, сопровождавшим подобные встречи. Привозимые на родину, они могли служить символом статуса их владельца и становиться прототипами для местных подражаний. Кроме того, пример с посольством Готтфрида к Карлу Великому показывает, что в качестве послов могли выступать и купцы (Annales Regni Francorum: 809).
Рис. 2. Шпоры с петлёй «франкского типа» из Вагрии: Берндорф (3) и Старигард/Ольденбуг (6) (по: Gabriel 1991)
Вполне подтверждая письменные источники, археологические находки также показывают наибольшее влияние франкской культуры на ободритов в конце VIII -первой половине IX вв. Так, крепость Старигард/Ольденбург в горизонте 2а (приблизительно между 775 и 830 гг.) начинает переживать свой первый расцвет. Площадь крепости увеличивается практически вдвое, что говорит, как о её возросшем значении, так и о увеличении населения (предположительно - знатного) в её пределах. Уже в конце VIII века внутри появляется выдающееся своими размерами строение, интерпретированное Габриелем, как первый двор вагрийского князя. Строение не находит аналогов на юге Балтики того времени, но показывает большое сходство с королевской резиденцией Карла Великого в Падеборне того же времени (Gabriel 1991: 155-157). Непосредственно внутри или рядом с княжеским двором были найдены осколки стеклянных бокалов, произведённых во Франкской империи (Gabriel 1991: 197).
Рис. 3. Очертания «княжеского дворца» в Старигарде/Ольденбурге на протяжении трёх фаз существования (по: Gabriel 1991)
Картину находок дополняют найденные в крепости и датируемые тем же временем многочисленные предметы с англо-каролингской орнаментикой: детали ремней и конской упряжи, накладки и ремешки для ножен мечей, а также франкские петельчатые шпоры (Gabriel 1991: 182-193), которые присутствуют здесь вместе с местными, уже славянскими имитациями.
Рис. 4. Подборка находок изделий с англо-каролингской орнаментикой из славянских земель юго-восточной Балтики (по: Dulinicz 2006)
Показательно присутствие в Старгарде импортной западноевропейской керамики из Франкской империи исключительно в горизонте 2 (775-885 гг.). Речь идёт об осколках саксонских круглых горшков и фризско-франкских кувшинов Татингского типа. Исключительно в том же горизонте 2 встречается и особенный тип керамической посуды, названной Габриелем «изысканной ольденбургской
керамикой». Этот тип возник в Старигарде на основе местной фельдбергской керамики под влиянием орнаментировки франкских татингских кувшинов (Gabriel 1991: 136). «Изящная ольденбургская керамика» изготавливалась лишь недолгий период в IX веке, однако не исчезла бесследно. По мнению Мессаля, исследовавшего вильцскую крепость рядом с поселением Глинке, в восточной части земли Мекленбург-Передняя Померания, используя Ольденбургскую керамику в качестве примера, в IX веке местные гончары развили традиционную фельдбергскую керамику до новой, ещё более роскошной формы, названной им типом Глинке (Messal 2015: 84-95). Подобно «изящной ольденбургской», тип Глинке изготавливался лишь в этой единственной крепости, являясь наглядным примером заимствования элитной культуры по требованию и для нужд местной славянской знати.
Рис. 5. Столовая керамика Каролингской эпохи (по: Gabriel 1991). 1.Ольденбургская изящная керамика; 2-4.Стеклянные бокалы из Ольденбурга;
5-6. Татингская керамика из Бирки
Наработки Братера можно дополнить крайне интересным материалом, найденным рядом с деревней Гросс Штрёмкендорф в Висмарской бухте, в районе расселения «восточных ободритов» или «ободритов в узком смысле». Основанное в первой половине VIII века, это древнеславянское поселение было типичным приморским эмпорием своего времени. В это время на южном побережье Балтики возникла целая цепь подобных торговых поселений (Росток-Дирков, Ральсвик на Рюгене, Менцлин на Пене, Волин), обеспечивавших торговлю местных жителей по морю со странами Скандинавии, Прибалтики, северной Руси и Восточной Европы. Обычными ремёслами здесь были обработка цветного металла, кузнечное и ювелирное дело, обработка стекла и производство бусин, обработка янтаря, кости и рога, включая производство гребней. В настоящее время ни у кого из немецких археологов уже нет сомнений в том, что в случае Гросс Штрёмкендорфского поселения речь идёт об историческом Рерике, разрушение которого описывается во Франкских анналах в 808 году.
Среди найденных в Гросс Штрёмкендорфе вещей бросается в глаза наиболее высокий процент присутствия западноевропейской керамики среди всех остальных эмпориев балтийских славян. Около 5,6% от общего числа находок составляет найденная здесь керамика типов Татинг, Бадорф, Маен, Вальберберг, саксонские и фризские типы (в том числе с примесью раковин и амфоры), а также меровингская чёрная керамика (Brorsson 2010: Tab. I). При этом половина этой импортной западноевропейской керамики была произведена в «центральном» для франкской империи Рейнском регионе. Другая половина приходится на типично фризские типы, в то время, как саксонские типы представлены всего 0,1%. Для сравнения, в Старигарде импортная западноевропейская керамика в тот же период представлена менее, чем 1%, а доля скандинавской керамики в Гросс Штрёмкендорфе составляет лишь 2,2%.
Едва ли произведённая на западе Франкской империи керамика завозилась на север с целью её дальнейшей продажи самой по себе. В славянских землях в то время была повсеместно было развито собственное керамическое производство, предоставлявшее широкий спектр продуктов разного качества и ценности, от простых и грубых горшков ручной лепки, до не уступаших западным образцам гончарных изделий и уже упомянутой выше эксклюзивной керамики для элит. Конкурировать с ними на рынке завозимые издалека товары того же качества едва ли могли. Скорее импортная керамика попадала из Франкской империи на юг Балтики вместе с купцами. Часть её могла применяться для перевозки самих товаров - как «экзотических», вроде вина или специй, так и самых банальных, вроде тех же стеклянных осколков или украшений. В раннем Средневековье керамические горшки изпользовались не только для готовки, но и для хранения многих вещей, к примеру, тех же монет (как это показывают клады). Каждый керамический сосуд мог иметь свою собственную историю и не обязательно в каждом случае указывать именно на германских купцов. Славянский купец, продавший во Фризии партию какого-нибудь банального товара, вроде зерна, сельди или рабов, мог возвратиться
назад с монетами во фризском сосуде, приобретённом на том же рынке или полученном вместе с монетами. Потому значительная доля импортной керамики говорит лишь об оживлённой торговле в Гросс Штрёмкендорфе по «западному торговому пути» (из Рейских областей, через Фризию). Из чего можно сделать вывод, что в конце VIII - начале IX вв. торговля с западной Германией представляла гораздо более значимое направление для местных купцов, чем во все последующие века, в которые западноевропейская керамика представлена лишь единичными находками на фоне сотен местных.
Рис. 6. Распространение импортной посуды и предметов быта (по: Brather 1996)
Исследовавший найденный в Гросс Штрёмкендорфе значительный материал стеклянных вещей Пёхе пришёл к выводу, что для местного производства бусин здесь использовались импортированные из центров изготовления стеклянной посуды заготовки. При несомненном западном происхождении подавляющего большинства стеклянных изделий, предполагается, что в Гросс Штрёмкендорф, как и в Скандинавию, они могли поступать по тому же «западному торговому пути» через Фризию из Рейнского региона или южной Англии (РоЛе 2005: 204-205).
Этот же маршрут иллюстрируют и другие группы находок, таких как круглые медальоны из сплава цинка и свинца. В 2003 году было известно лишь 9 таких находок, 3 из которых приходятся на Гросс Штрёмкендорф. Остальные (кроме одной, у которой место находки неизвестно) найдены также в торговых центрах
Фризии, Вестфалии и Рейнского региона. Один медальон был найден во Фризии в захоронении VIII века, из чего прояснилось, что их носили как украшение на шее вместе со стеклянными бусами. Единственная форма для отливки таких медальонов найдена также в Гросс Штрёмкендорфе. На основании идентичности всех находок, археолог К. Берген предполагает, что производились они скорее именно здесь, в другие регионы попадая в процессе торговли (Bergen 2003). Действительно, эти подвески едва ли можно рассматривать как прямое указание на «рерикское» происхождение их носителей. Судя по тому, что Гросс Штрёмкендорф был в то время одним из крупнейших центров по производству стеклянных бус в регионе, здесь речь может идти уже об обратном примере - импорте украшений из ободритских земель во Франкскую империю.
Рис. 7. Находки круглых подвесок «рерикского» типа в Западной Европе (по: Bergen 2003)
В качестве ещё одной связывающей Гросс Штрёмкендорф с саксонскими и фризскими областями на побережье Северного моря находки можно назвать мечь типа Имменштедт, найденный в одном из лодочных захоронений. Саксонские регионы Вигмодия и Рустрингия входили в то время в зону ободритских интересов. Они помогали Карлу как в их завоевании, так и в усмирении тамошних метяжей. Достаточно неточные высказывания франкских источников относительно событий 804 года позволяют даже предполагать, что Вигмодия могла быть передана Дражко вместе с Нордальбингией после депортации саксов из обоих областей. Распространение мечей Имменштедского типа могло быть связано и с активностью фризских купцов.
Рис. 8. Находки мечей типа Имменштедт
III. Духовная культура
По всей видимости, к ранней Каролингской эпохе может восходить и усвоение славянами таких элементов культуры франкской империи, как погребальный обряд знати. Внимание привлекает открытое в могильнике Гросс Штрёмкендорфа камерное захоронение, являющееся наиболее ранним из известных на южной Балтике. Камерные захоронения были широко распространены в Европе уже в первой половине первого тысячелетия н.э.. Однако в Скандинавии и на Британских островах традиция этого обряда прерывается в эпоху Великого переселения народов. В центральной Европе в это время обычай погребальных камер сохраняется по линии Альп и Дуная - древней границе Римского и «варварского» мира.
Очевидно, этот обряд должен был являться элементом ещё языческой культуры «варварских» племён на раннем этапе их романизации и христианизации. В южной части Германии, аллеманских и баварских землях, он был известен до VII века, после чего начинает «отступать» на север. В VII-VIII вв. камерные захоронения широко распространяются в Саксонии и появления этого обряда здесь определённо можно связать с франкским влиянием. К концу VIII века использование погребальных камер сохраняется в основном в самых северных областях Саксонии, в Нордальбингии, округе Гамбурга, Вигмодии и прилегающей части Фризии. Последние северо-саксонские захоронения датируются началом IX века.
Потому вполне обоснована аргументация Гердса о том, что в Гросс Штрёмкендорф этот погребальный обряд должен был попасть из северной Саксонии или Фризии (Gerds 2015: 88). Нельзя оставлять в стороне и то обстоятельство, что в последние годы существования Рерика ободритам принадлежала населённая саксами Нордальбингия (804-808/809 гг.). С точки зрения франкско-славянских связей эта находка также может оказаться крайне интересной.
На юге Балтики камерные захоронения были широко известны археологам и до находки в Гросс Штрёмкендорфе. Принадлежность их местным славянам не вызывает сомнения (Biermann 2009: 139-140). Однако до сих пор никому из исследователей пока не удавалось ответить на вопрос, откуда эта традиция здесь появилась. Точнее, вопрос состоял в том, откуда произошло её заимствование. Аргументировать независимое развитие, ввиду идентичности славянских камер саксонским и скандинавским, представляется непосильной задачей. Известные ранее южнобалтийские камерные захоронения были датированы X-XII вв. В этом контексте датируемая концом VIII - началом IX вв. находка из Рерика оказывается своеобразным «связующим звеном» между прекратившейся к началу IX века в северной Саксонии традицией и более поздними славянскими камерными захоронениями.
Археология Гросс Штрёмкендорфа позволяет проследить также и путь проникновения камерных захоронений в Данию. Прежде выдвигалась достаточно спорная гипотеза об их заимствовании из Швеции. Однако в самой Швеции основная масса камерных захоронений относится к X в. IX в. здесь датированы лишь
редкие камеры. В Дании же они впервые появляются в Хедебю во второй четверти IX века в виде камерного лодочного захоронения, и получают более широкое распространение в середине IX века. Учитывая, что в Рерике такой обряд практиковался незадолго до переселения его жителей в 808 г. в Хедебю, картина представляется достаточно наглядной. По всей видимости в конце VIII - начале IX вв. этот обряд из северной Саксонии или Фризии проник сначала в ободритские земли и отсюда - возможно даже посредством исторически известного переселения жителей Рерика - попадает в Хедебю (первая половина IX века), из которого распространяется далее по всей Дании и даже Швеции (конец IX - X вв.).
Рис. 9. Камерные захоронения VIII и IX вв. в северной Германии и южной Скандинавии (по: Gerds 2015)
Рис. 10. Распространение камерных захоронений в контексте политичекого деления и исторических событий VIII-IX вв. (по: Gerds 2015 с добавлениями автора). Чёрный квадрат - находки камерных захоронений VIII-IX вв. (по: Gerds 2015); Красные цифры - датировки захоронений времён наибольшего сближения ободритов и франков и экспансии ободритов в Саксонию (конец VIII - начало IX века и позднее); Бардовая линия - границы королевства ободритов в начале IX века; Красная линия - исторически известное переселение жителей Рерика в Хедебю в 808 году; Зелёная штриховка - колонизированная славянами часть исторической Саксонии с преобладающим славянским населением в VIII-IX вв.; Серая штриховка - северные провинции Саксонии, входившие в конце VIII - начале IX вв. в сферу влияния и интересов ободритского королевства
Видеть в камерных захоронениях в приграничных с северной Саксонией славянских и датских землях VШ-IX вв. захоронения исключительно самих саксонцев было бы грубым упрощением. Необходимо учитывать, что исходной точкой, из которого эта традиция распространялась со второй трети IX века по Скандинавии, был регион смешения саксонской, датской и славянской культур между Рериком и Хедебю. В арехологических находках обоих эмпориев того времени отчётливо и в значительных долях присутствуют элементы культур всех трёх народов. Именно в
это время здесь начала складываться уникальная мультиэтническая циркумбалтийская культура. Принадлежность к ней была не отхождением аутентичных традиций регионов, а показателем высокого купеческого статуса. На распространение обряда камерных захоронений в северной и центральной Европе повлияло сразу оба описанных выше фактора: заимствование «западной» (римской/ франкской/христианской/саксонской) придворной культуры «варварскими» (саксонскими, славянскими, скандинавскими) элитами и сложение мульти -этнической циркумбалтийской купеческой культуры.
IV. Лингвистические заимствования эпохи Карла Великого
Известно, что культурный обмен часто сопровождается и лингвистическими заимствованиями. В таких случаях заимствуются названия не только для технических, но и для культурных новшеств. О том, насколько велико было франкское влияние на славян в эпоху Карла Великого можно судить уже по общеславянскому заимствованию его имени в качестве названия верховного правителя «король». Вторым таким общеславянским заимствованием могло быть слово «броня» в качестве обозначения средневековых металлических доспехов.
К 805 году относится указ Карла Великого, в историографии известный как уже упоминавшийся выше «Диденхоффский капитулярий» (Duplex capitulare missorum in Theodonis villa datum). Помимо прочего там содержится запрет на продажу arma (оружие) и bronias (броня) славянам в приграничных с ними городах. Из этого можно заключить, что ранее торговля обоими товарами должна была быть весьма оживлённой.
Несмотря на то, что предположение Брюкнера о заимствовании названия «брони» из германского в контексте этой торговли времён Карла Великого не было поддержано другими лингвистами, с исторической точки зрения оно кажется отнюдь не лишённым оснований. Можно отметить, что автор Диденхоффского капитулярия не смог или не стал переводить brunias на латынь, в то время как нападательное оружие он перевёл словом латинским словом arma. Вполне естественно, что в торговом обороте франков и славянами использовались местные германские названия оружия. Для одного из них книжник просто не сумел подобрать латинского перевода. И если в то время в славянские диалекты действительно был заимствован термин «броня», то естественным было бы и заимствование одновременно и других германских названий для наступательных вооружений.
В частности, стоит обратить внимание на то, что общеславянское слово древнеславянское слово *тесь (мечь) в дравенополабском было заменено на Warow, Warang. Издатель словаря дравено-полабского языка славист Р. Олеш объяснял эти слова, как заимствование из средненижненемецкого Were - «оружие» (Olesch 1984: 1359). Однако известный в дравено-полабском языке ряд однокоренных слов явно указывает на то, что изначальным семантическим смыслом «варанга» было не
«оружие» вообще, а конкретно колюще-рубящее оружие: Warang, Warow (меч), Waro (шпага). В предполагаемый Олешем период (XIV-XVI вв.) в регионе контакта дравенополабов с немцами, в немецком языке помимо общего обозначения для оружия Were употреблялись и более специфические слова Degen («шпага, меч, колющее наступательное оружие») и Schwert («мечь»). Заимствование не этих, семантически гораздо более близких терминов, а отдалённого Were, в этой связи кажется несколько странным.
Само средневерхненемецкое Were («оружие») развилось из более древних древневерхненемецких форм:
- Weri («оружие»), X-XII вв.
- Werida («мечь, копьё, франкская пика»), первая треть IX века.
Таким образом семантически наиболее близкой к дравено-полабскому Warang, Warow оказывается форма, восходящая к первой трети IX века (O'Sullivan 2013: 290-291) - как раз времени создания Диденхоффского капитулярия. Можно указать и на ещё одно любопытное совпадение. Регионы «Дравен» и «Гановерский Вендланд», где было записано дравено-полабское Warang, находятся как раз в районе одного или даже двух исторических городов, в которых в 805 году была запрещена торговля со славянами этим самым arma-Werida. На западе район исторического проживания славян - предков дравено-полабов доходил до города Бардовик, а на востоке до крепости Meчов, в которой археолог Шнеевайс подозревает другой упоминаемый в Диденхоффском капитулярии город Шезла.
Другими словами, заимствование Warang сохранилось у прямых потомков того самого приграничного славянского населения, с которым до 805 года франки и саксы вели торговлю оружием и семантически это заимствование наиболее соответствует древневерненемецкой форме именно первой трети IX века. Принимается, что славяне заселили местность Гановерского Вендланда в VII веке. С собой они должны были принести и знание славянского «меч», восходящего к праславянской древности. Любопытно, что косвенно на это может указывать и славянский топоним Мечов (нем. Metschow), всего в нескольких км от франкской крепости Хохбуки.
Особого противоречия это обстоятельство не представляет, ведь именно для регионов тесных немецко-славянских контактов было свойственно двуязычие и смешанная славянско-немецкая топонимика (немецкая основа со славянским словообразованием или наоборот, славянская основа с германским словообразованием). Кроме того, в Средние века район крепости Мечов был не только зоной славянско-германских контактов, но и границей Франкской империи одновременно с ободритами и вильцами. Начиная от находившейся по другую сторону Эльбы линонской столицы Ленцен, начинались земли вильцев. Западнее крепости Ленцен начиналось королевство ободритов.
Рис. 11. Граница франков и славян в IX века (по: Schneeweiss 2013 с добавлениями автора). Красная линия - граница по реке Эльба; Зелёный кружок - приграничные крепости -торговые центры IX века; Bardowick, Höhbeck, Magdeburg, Erfurt - упомянутые в Диденхоффском капитулярии франкские крепости, продававшие славянам оружие; Синий овал - исторические области носителей дравено-полабского языка Дравен и Ганноверский Вендланд, в которых в VIII-IX вв. преобладало славянское население.
Славянское «меч» было заменено германским «варанг» лишь в части полабских диалектов, в то время как в диалекте, например, родственных вильцам линонов заимствования не произошло. Если же активно отстаиваемая Шнеевайсом в 2010-х гг. (на основании археологического материала) гипотеза о тождестве Мечова и Шезлы верна, то в дискуссии в качестве аргумента можно включить и сам топоним. Семантически полабское «Мечов» крайне удачно подходит для славянского названия франкского торгового поселения, где славяне покупали эти самые мечи у франков. Безотносительно вопроса о времени заимствования «варанг» в дравенополабский, этот топоним можно рассматривать как возможный лингвистический след той самой торговли мечами времён Карла Великого.
Рис. 12. Крепости УШ-1Х вв. в районах Дравен и Ганноверский Вендланд (по: Schneeweiss 2013). Белый кружок - славянская крепость VIII-IX вв.; Красный кружок - саксонкая/франкская крепость VIII-IX вв.; Квадрат -крепость XXI вв.
ЛИТЕРАТУРА
Annales Laureshamenses 1826 - Annales Laureshamenses // Fragmentum annalium Chesnii. Monumenta Germaniae Historica. SS. Hannover: Impensis Bibliopolii Avlici Hahniani, 1826.
Annales Mettenses priores 1905 - Annales Mettenses priores // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores Rerum Germanicarum in usum scholarum. Hannover & Leipzig, 1905.
Annales Regni Francorum 1895 - Annales Regni Francorum // Monumenta Germaniae Historia. SSG in us. schol. Hannover, 1895.
Bergen 2003 - Bergen C. Runde Bleianhänger aus Groß Strömkendorf bei Wismar // Die Kun de: Zeitschrift für niedersächsische Archäologie. Bd. 54. Hannover: Niedersächsischer Landesverein für Urgeschichte, 2003.
Biermann 2009 - Biermann F. Bootsgrab-Brandgrab-Kammergrab. Die slawischen Gräberfelder von Usedom im Kontext der früh- und hochmittelalterlichen Bestattungssitten in Mecklenburg und Pommern. Leidorf, 2009.
Brather 1996 - Brather S. Merowinger- und karolingerzeitliches «Fremdgut» bei den Nordwestslawen. Gebrauchsgut und Elitenkultur im südwestlichen Ostseeraum // Prähistorische Zeitschrift. Band 71. Walter de Gruyter. Berlin; New York, 1996.
Brorsson 2010 - Brorsson Т. The pottery from the early medieval trading site and cemetery at Groß Strömkendorf, Lkr. Nordwestmecklenburg. Wiesbaden, 2010.
Continuationes chronicarum 1888 - Continuationes chronicarum quae dicuntur Fredegarii // Monumenta Germaniae Historica. SRM. Т. I. Hannover, 1888.
Dulinicz 2006 - Dulinicz M. Frühe Slawen im Gebiet zwischen unterer Weichsel und Elbe. Neumünster: Wachholtz, 2006.
Duplex capitulare missorum 1883 - Duplex capitulare missorum in Theodonis villa datum // Monumenta Germaniae Historica. Capitularia regni Francorum 1. Hannover, 1883. Nr. 43-44. S. 120-126.
Einhard 1911 - Einhardi Vita Karoli Magni // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum separatim editi 25. Hahn, sechste Aufl. Hannover, 1911.
Gabriel 1991 - Gabriel I. Hofkultur, Heerwesen, Burghandwerk, Hauswirtschaft // Müller-Wille M. (Hrgs.) Strarigard/Oldenburg. Ein slawischer Herrschersitz des früheren Mittelalters in Ostholstein. Wachholtz Verlag Neumünster, 1991.
Gerds 2015 - Gerds M. Das Gräberfeld des frühmittelalterlichen Seehandelsplatzes von Groß Strömkendorf, Lkr. Nordwestmecklenburg. Reichert Verlag Wiesbaden, 2015.
Herrmann 1979 - Herrmann J. Der Beitrag der Archäologie zur Geschichte der Beziehungen zwischen fränkischen Reich und nordwestslawischen Stämmen // Prace i mat. muz. Ser. arch. 25. Lodz, 1979.
Messal 2015 - Messal S. Glienke: eine slawische Burg des 9. und 10. Jahrhunderts im östlichen Mecklenburg. Reichert Verlag Wiesbaden, 2015.
Olesch 1984 - Olesch R. Thesaurus linguae dravaenopolabicae. T. 3. Köln [u.a.]: Böhlau, 1984.
O'Sullivan 2013 - OSullivan. Waffenbezeichnung in althochdeutschen Glossen. Akademie Verlag. Berlin, 2013.
Pöche 2005 - Pöche A. Perlen, Trichtergläser, Tesserae. Spuren des Glashandels und Glashandwerks auf dem frühgeschichtlichen Handelsplatz von Gross Strömkendorf. Schwerin, 2005.
Schneeweiss 2013 - Schneeweiss J. Münz- und Gewichtsgeldwirtschaft an der westlichen Peripherie der slawischen Welt // Economies, monetisation and society in the West Slavic lands 800-1200 AD. Szczecin: Wydawn. Instytutu Archeologii i Etnologii PAN, 2013.
Wachowski 1992 - Wachowski K. Kultura karolinska a Slowianszczyczna zachodnia // Studia arch. 23. Wroclaw, 1992.
Zak 1979 - Zak J. Frankijskie elementy kulturowe w kulturze protopolskiej (V/VI-IX w.) // Pomorania ant. 1979.
REFERENCES
Annales Laureshamenses 1826 - Annales Laureshamenses [Annals of Lorsch], in: Fragmentum annalium Chesnii [Part of annalium Chesnii], Monumenta Germaniae Historica. SS, Hannover, Impensis Bibliopolii Avlici Hahniani Publ., 1826 [in Latin].
Annales Mettenses priores 1905 - Annales Mettenses priores [Annals of Metz], in: Monumenta Germaniae Historica, Scriptores Rerum Germanicarum in usum scholarum, Hannover & Leipzig, 1905 [in Latin].
Annales Regni Francorum 1895 - Annales Regni Francorum [Annals of the Frankish empire], in: Monumenta Germaniae Historia, SSG in us. schol., Hannover, 1895 [in Latin].
Bergen 2003 - Bergen C. Runde Bleianhänger aus Groß Strömkendorf bei Wismar [Round lead suspension bracket from Groß Strömkendorf about Wismar], in: Die Kunde: Zeitschrift für niedersächsische Archäologie. Bd. 54 [The magazine on archeology of Lower Saxony. Volume 54], Hannover, Niedersächsischer Landesverein für Urgeschichte Publ., 2003 [in German].
Biermann 2009 - Biermann F. Bootsgrab-Brandgrab-Kammergrab. Die slawischen Gräberfelder von Usedom im Kontext der früh- und hochmittelalterlichen Bestattungssitten in Mecklenburg und Pommern [Boots grave-Fire grave-Chamber grave. The Slavic Cemesty of Usedom in the context of early and high medieval burial customs in Mecklenburg and Vorpommern], Leidorf, 2009 [in German].
Brather 1996 - Brather S. Merowinger- und karolingerzeitliches «Fremdgut» bei den Nordwestslawen. Gebrauchsgut und Elitenkultur im südwestlichen Ostseeraum [Merovingian and Carolingian Imports in the Lands of northwestern Slavs. Commodity and elite culture in the southwestern Baltic region], in: Prähistorische Zeitschrift. Band 71 [Prehistoric magazine. Release 71], Walter de Gruyter, Berlin; New York, 1996 [in German].
Brorsson 2010 - Brorsson T. The pottery from the early medieval trading site and cemetery at Groß Strömkendorf, Lkr. Nordwestmecklenburg, Wiesbaden, 2010 [in English].
Continuationes chronicarum 1888 - Continuationes chronicarum quae dicuntur Fredegarii [Continuationes of the Chronicle of Fredegar], in: Monumenta Germaniae Historica, SRM, T. I, Hannover, 1888 [in Latin].
Dulinicz 2006 - Dulinicz M. Frühe Slawen im Gebiet zwischen unterer Weichsel und Elbe [Early Slavs in the area between the lower Vistula and Elba], Neumünster, Wachholtz Publ., 2006 [in German].
Duplex capitulare missorum 1883 - Duplex capitulare missorum in Theodonis villa datum [Double capitulare of Diedenhofen/Thionville], in: Monumenta Germaniae Historica, Capitularia regni Francorum 1, Hannover, 1883, Nr. 43-44, pp. 120-126 [in Latin].
Einhard 1911 - Einhardi Vita Karoli Magni [Life of Charles the Great], in: Monumenta Germaniae Historica, Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum separatim editi 25, Hahn, sechste Aufl, Hannover, 1911 [in Latin].
Gabriel 1991 - Gabriel I. Hofkultur, Heerwesen, Burghandwerk, Hauswirtschaft [Court culture, army, castle craft, housekeeping], in: Müller-Wille M. (Hrgs.) Strarigard/Oldenburg. Ein slawischer Herrschersitz des früheren Mittelalters in Ostholstein [Starigard/O ldenburg. A Slavic ruling seat of the early Middle Ages in Ostholstein], Wachholtz Verlag Neumünster, 1991 [in German].
Gerds 2015 - Gerds M. Das Gräberfeld des frühmittelalterlichen Seehandelsplatzes von Groß Strömkendorf, Lkr. Nordwestmecklenburg [The cemetery of the early medieval emporis of Gross Stroemkendorf Lkr. Nordwestmecklenburg], Reichert Verlag Wiesbaden, 2015 [in German].
Herrmann 1979 - Herrmann J. Der Beitrag der Archäologie zur Geschichte der Beziehungen zwischen fränkischen Reich und nordwestslawischen Stämmen [The contribution of arche ology to history of Relations between Frankish empire and the West Slavs], in: Prace i mat. muz. Ser. arch. 25 [Works and materials on archeology. Release 25], Lodz, 1979 [in German].
Messal 2015 - Messal S. Glienke: eine slawische Burg des 9. und 10. Jahrhunderts im östlichen Mecklenburg [Glienke: a Slavic castle of the 9th and 10th centuries in eastern Mecklenburg], Reichert Verlag Wiesbaden, 2015 [in German].
Olesch 1984 - Olesch R. Thesaurus linguae dravaenopolabicae. T. 3 [Dravänopolabic Languages. Volume 3], Köln [u.a.]: Böhlau Publ., 1984 [in German].
O'Sullivan 2013 - OSullivan. Waffenbezeichnung in althochdeutschen Glossen [Weapons name in the old Geman glosses], Akademie Verlag, Berlin, 2013 [in German].
Pöche 2005 - Pöche A. Perlen, Trichtergläser, Tesserae. Spuren des Glashandels und Glashandwerks auf dem frühgeschichtlichen Handelsplatz von Gross Strömkendorf [Beads, funnel glasses, Tesserae. Traces of glass trading and glass crafts on the early historic trading venue of Gross Strömkendorf], Sch werin, 2005 [in German].
Schneeweiss 2013 - Schneeweiss J. Münz- und Gewichtsgeldwirtschaft an der westlichen Peripherie der slawischen Welt [Weight money economy on the western periphery of the Slavic world], in: Economies, monetisation and society in the West Slavic lands 800-1200 AD, Szczecin, Wydawn. Instytutu Archeologii i Etnologii PAN Publ., 2013 [in German].
Wachowski 1992 - Wachowski K. Kultura karolinska a Slowianszczyczna zachodnia [The Culture of Carolings and the West Slavs], in: Studia arch. 23 [Researches on archeology. 23], Wroclaw, 1992 [in Polish].
Zak 1979 - Zak J. Frankijskie elementy kulturowe w kulturze protopolskiej (V/VI-IX w.) [Frankian cultural elements in the Pre-polish culture], in: Pomorania ant. [Pomor antiquities], 1979 [in Polish].
Пауль Андрей - Историк, общественно-научный проект «Российско-немецкий исторический семинар» (Любек, Германия). Andreas Paul - Historian, public and scientific project «The Russian-German Historical Seminar» (Lübeck, Germany). E-mail: [email protected]
