CC BY
25
С.В.Погорельская
Иммиграция без иностранцев? (Особенности внутригерманской дискуссии о новой иммиграционной политике)
стенных проблем гражданское единство: 93% опрошенных считали, что проблема иммиграции «должна быть урегулирована». Казалось бы, тем самым граждане полностью поддерживали правящую «красно-зеленую» коалицию (социал-демократы (СДПГ) и Союз 90/Зеленые), считавшую принятие единого закона об иммиграции (до сих пор въезд иностранцев в ФРГ и их пребывание в стране регулировалось рядом различных нормативов) одной из своих важнейших внутриполитических инициатив. По словам министра внутренних дел социал-демократа Отто Шили, новый проект представлял собой образец «самого современного иммиграционного законодательства Европы» (13).
Из солидных демократических партий против подобного закона выступали консервативные Христианско-демократический и Христиан-ско-социальный союзы (ХДС/ХСС), опасавшиеся, что тем самым будет «легализован» массовый въезд иностранцев в ФРГ и она превратится в так называемую «Е1г^апс1египд51апс1» - «страну, официально принимающую иммигрантов». Консервативные политики полагали, что для Герма-
феврале 2003 г., в разгар дискуссий о новом иммиграционном законе, опросы общественного мнения в ФРГ демонстрировали небывалое для спорных обще-
нии, относительно небольшого государства (по сравнению с такими принимающими иммигрантов странами, как США или Канада) с высокой плотностью населения, значительным уровнем безработицы и развитой системой социального обеспечения, переход в статус «принимающей» страны означал бы социальную катастрофу. Поэтому они предлагали не только ограничить въезд, но и ужесточить существующие законы, регулирующие пребывание иностранцев в Германии, с тем чтобы выдворить возможно большее количество уже живущих в ней иммигрантов за пределы германских границ. Их уверенность в том, что своей политикой они выражают «волю народа», подкреплялась реалиями предвыборной борьбы: предложения «сократить» иностранцев пользовались - и пользуются до сих пор - большой популярностью у избирателей, независимо от их партийной принадлежности. На это указывают данные репрезентативных независимых статистических исследований: например, в 2002 г. в ходе работы над исследовательским трудом «Ситуация в Германии» было выявлено, что более 55% опрошенных полагают, что в ФРГ живет слишком много иностранцев (8), 41% считали, что иностранные дети негативно влияют на уровень образования немецких детей, 20% не хотели бы жить по соседству с иностранцами (3, с. 4). Опросы общественного мнения, проведенные Институтом исследования общественного мнения (ЭМНИД), показали, что основное сопротивление новому закону об иммиграции исходит от тех граждан, которые страшатся за свои рабочие места. 76% опрашиваемых полагают, что въезд иностранцев только ухудшит ситуацию на рынке труда, 56% считают, что иммиграцию нужно в принципе ограничить (11, с. 3). Интересные данные привела исследовательская группа Билефельдского института междисциплинарного исследования конфликтов и насилия. По ее опросам, 28% немцев полагали, что в случае нехватки рабочих мест иностранцев, приехавших в ФРГ работать, следует выдворять по месту их проживания. Каждый второй опрошенный в принципе был уверен, что в Германии и так скопилось слишком много иностранцев (3, с. 3-4).
Именно в силу непопулярности своего нового законопроекта об иммиграции социал-демократы призывали консерваторов из соображений по-литкорректности воздержаться от вынесения темы «иностранцев» в предвыборную борьбу.
Небывалое единство граждан, требующих «урегулировать» иммиграцию (в противовес противящимся созданию нового закона консерваторам), может на первый взгляд показаться свидетельством необычайных изменений в массовом сознании немцев, неожиданно расставшихся с привычной, культивировавшейся десятилетиями ксенофобией. Однако - только на первый взгляд. Парадокс заключается в том, что «урегулирование» иммиграции мыслится населением совершенно иначе, нежели его понимают политики из СДПГ и партии «зеленых». Не открыть страну иностранцам, а, напротив, сократить наконец их приток мечтают немецкие граждане! (9). «Иммиграции из западных стран - да, иностранцам - нет» - вот их девиз. Для того чтобы понять этот парадокс, нужно знать особенности германской политической культуры последних десятилетий, по крайней мере тех ее сегментов, которые связаны с восприятием «иностранцев» и иммиграционной политики.
Во-первых, официально ФРГ никогда не являлась «принимающей страной», однако на сегодняшний день она переполнена иностранцами, причем по большей части такими, которые хотят получать социальные пособия, но не хотят интегрироваться. Во-вторых, на политическом уровне и в средствах массовой информации тема «иммиграции» на протяжении многих лет подается лишь в негативном ключе. И, в-третьих, на уровне обыденного, повседневного восприятия слово «иностранец» имеет четкую негативную социально-психологическую нагрузку и во многом расходится с правовой трактовкой данного понятия.
Переполненность ФРГ «не теми» иностранцами - следствие неверной (в этой оценке на сегодняшний день едины практически все политические силы) иммиграционной политики прошедших десятилетий. «Экономическое чудо» послевоенных лет, расцвет западногерманской промышленности и нехватка рабочей силы в конце 1950-х - начале 1960-х годов повлекли за собой экспорт неквалифицированных кадров из южноевропейских
1 Под «политической культурой» автор предлагаемой статьи понимает присущий определенному обществу в определенный отрезок времени исторически сложившийся характер восприятия внутри- и внешнеполитических вызовов, тип концептуализации и реализации внутренней и внешней политики. - Прим. авт.
стран (как правило, Португалии, Греции, Италии и Югославии) и из Турции. Слово «гастарбайтер» - рабочий-гость - подразумевало возвращение иммигрантов-гастарбайтеров по месту проживания по окончании контракта. Массового возвращения не случилось. Многие гастарбайтеры первого поколения работают до сих пор на тех же предприятиях, нередко с теми же минимальными знаниями немецкого языка, с которыми когда-то приехали в страну. Их дети и внуки по большей части интегрировались в немецкое общество. Существующее законодательство позволяет уже по прошествии нескольких лет работы в ФРГ получить разрешение на постоянное проживание, а со временем - и на гражданство.
В начале 1970-х годов (с 1973 г.) ввоз неквалифицированных «гастар-байтеров» и вообще любой рабочей силы из-за рубежа был запрещен. Тут же, впрочем, был создан норматив под названием «Регулятор исключений к запрету», который все более разрастался с годами (в 2004 г. он насчитывал уже девять страниц) и по которому до сих пор в страну ежегодно по временным рабочим договорам въезжают до 300 тыс. иностранцев. Примечательно, что лишь 2% (!) от этого числа - высококвалифицированные кадры (специалисты в сфере высоких технологий, научные работники)2 (12, с. 4). Таким образом, с конца 1950-х годов «работающая» иностранная часть населения ФРГ пополняется за счет низкоквалифицированной рабочей силы. Что касается ГДР, то и здесь, хоть и несколько позже, начинают использовать труд столь же малоквалифицированных вьетнамцев и мозамбикцев, как правило, под предлогом помощи и обучения.
Отсюда первый, важнейший стереотип нынешнего массового немецкого сознания в отношении к «иммиграции»: иностранцы делают ту грязную работу, которую не хотят делать немцы. Иностранцы чистят туалеты, работают на мусоросжигающих заводах и прочих грязных, опасных и к тому же малооплачиваемых производствах. И при этом они, конечно, очень счастливы, потому что в их «слаборазвитых» странах им жилось намного хуже.
2 Эти данные приводит Рита Зюйсмут, активная сторонница нового закона, с 1988 по 1998 г. - президент Бундестага, ныне - председатель Комиссии по делам иммиграции и интеграции. - Прим. авт.
Второй стереотип, определяющий восприятие темы «иммиграции» на уровне электората: «иностранец» - это существо из «слаборазвитой» страны. Признаки «слаборазвитости» определяются в данном случае не по общепринятым критериям Федерального министерства сотрудничества и развития, а по культурно-психологическому восприятию немецкого обывателя. Например, в 1990-е годы «иностранцем» мог быть иммигрант из страны Третьего мира, из России или, допустим, из Боснии. Иностранец, согласно расхожему стереотипу, не может быть «культурнее» и «развитее» немца. Приезжая в страну, иностранец сначала испытывает культурный шок от высокоразвитости немецкого общества, а потом начинает приобщаться к «немецкой руководящей культуре»3. Или не начинает и оседает в замкнутых диаспорах, - такие иностранцы нежелательны, ибо нарушают культурную гомогенность германского государства.
Таким образом, пресловутая немецкая «враждебность к иностранцам» в повседневном контексте вовсе не означает, например, враждебности к белым американцам, канадцам, австралийцам, проживающим в ФРГ, хотя формально они (в отличие от граждан ЕС) и являются иностранцами. Политический антиамериканизм, время от времени вспыхивающий на леворадикальном краю политического спектра, не имеет ничего общего с «враждой к иностранцам». На политическом уровне вражда к иностранцам открыто разжигается ультраправыми силами; в латентном виде она в большей или меньшей степени присутствует у большинства населения и в экстремальных формах выражается в нападениях на иностранцев, в поджогах населенных ими жилых домов и общежитий. Жертвами ее в 1990-е годы становились африканцы, вьетнамцы, турки, а иной раз - и россияне.
3 Понятие «немецкой руководящей культуры» (Deutsche Leitkultur) было в конце 1990-х годов выдвинуто консервативным политиком Ф. Мерцем в противовес провозглашаемой левыми интеллектуалами безграничной «мультикультурности». Вскоре Мерц вынужден был отказаться от него, поскольку в словосочетании «немецкая руководящая» было усмотрено нарушение принятых в ФРГ правил политкорректности. Однако у немецкого населения лозунг пользовался и продолжает пользоваться популярностью, а после событий 11 сентября 2001 г. и официальная политика предлагает сходный (хоть и усеченный) вариант - обязательность приоритета европейских и демократических ценностей и культурных норм для иммигрантов, въехавших в ФРГ из стран иных культурных и политических традиций. - Прим. авт.
Стереотип «незападного» иностранца в нынешней ФРГ, как правило, негативен. Либо это - нелегальный строительный рабочий из Украины, работающий за полцены, - из-за него немец не может найти работу. Либо - проститутки из Восточной Европы, бедные жертвы, которых заманили в Германию обманом, обещая златые горы (как правило, работу горничными или массажистками). Либо - криминальные албанцы, держащие в своих руках торговлю наркотиками и порнобизнес. Либо - безжалостная «русская мафия». Или же, наконец, псевдополитические беженцы и подозрительные исламские студенты, которые в один прекрасный день садятся в самолеты и врезаются на них в нью-йоркские небоскребы.
Третий стереотип массового сознания связан с представлениями о целях иммигрантов (негативная интерпретация темы иммиграции в СМИ является в данном случае лишь его выражением). Немецкий обыватель уверен: «Они все хотят у нас остаться!» Иностранец не приезжает просто поработать «на время». Проникнув один раз в немецкий рай, он остается в нем навсегда. Поскольку, в отличие от сознательных немцев, он «бесконтрольно размножается» и на этой почве нищает еще больше (дети в ФРГ -удовольствие дорогое), он истощает систему социального обеспечения.
Анализ дебатов на страницах немецкой прессы конца 1990-х годов показывает, что стереотип этот не пощадил и новые веяния иммиграционной политики. Знаменитая тема «компьютерных индусов» была первой ласточкой грядущих иммиграционных проектов «красно-зеленой коалиции». Речь шла о завозе высоковалифицированных программистов (преимущественно из Индии) по требованию немецкой промышленности в связи с нехваткой соответствующих кадров в ФРГ Шоком и откровением явился для немецких граждан тот факт, что их собственные многочисленные безработные программисты не обладают необходимой квалификацией, а индусы (иностранцы!) - обладают. Консервативные политики (в частности, Ф. Мерц) моментально отозвались требованием инвестировать в собственных немецких детей, в подготовку своих кадров, выдвинув лозунг «дети вместо индусов» («Kinder statt Inder»). Однако важнейшим вопросом в читательских письмах оставался такой: как избавиться от индусов, когда у них закончатся договоры на работу? Ведь они приедут не одни, а с семьями. Промышленники эгоистичны, говорили немецкие граждане, они при-
глашают на временные договоры рабочую силу, которая потом осядет в стране, ляжет тяжким грузом на систему социального обеспечения. Индусы еще не приехали, а на страницах газет уже спорили о том, как их будут выдворять. И лишь изредка указывалось, что Германия в общем-то и не является привлекательной целью для этой категории мигрантов - они предпочитают США. Действительно, дальнейшее развитие событий показало, что ожидания немецкой промышленности в данном случае не оправдались: в ФРГ прибыли всего лишь 15 тыс. иностранных специалистов, значительно меньше, чем предполагалось.
Западногерманская иммиграционная политика формировалась в годы идеологического, военного и политического противостояния блоков (Восток - Запад) и определялась как его критериями, так и внутриполитическими особенностями ФРГ, в частности «преодолением нацистского прошлого». В отличие от США, заинтересованных в первую очередь в ввозе «мозгов», «иностранное» население ФРГ (после отказа от завоза рабочей силы в 1 973 г.) пополнялось за счет следующих основных потоков.
1. Этнические немцы. Как известно, Конрад Аденауэр, провозгласив в свое время ФРГ родиной всех немцев, положил начало соответствующей иммиграционной политике, оправдывавшей себя в идеологическом ключе в условиях существования двух немецких государств, тем более что реально ФРГ практически ничем не рисковала, поскольку немецкие национальные меньшинства, как коренные (судетские немцы, зибербюргские саксы, банатские швабы и т.д.), так и жители областей немецкого рейха, отошедших государствам-победителям, проживали преимущественно на территории социалистических стран. После первой массовой послевоенной волны беженцев и депортированных приток этнических немцев в ФРГ быль очень невелик. Немецкие переселенцы охотно принимались в ФРГ по «выгодному» статусу «вынужденных переселенцев», или, если переводить буквально, «выселенцев» (АиБ51еС!ег), получали солидные пособия и одноразовые компенсации за «преследование» по национальному признаку (например, так называемые «комендатурские» деньги, которые получали по приезде в ФРГ российские немцы). В годы идеологического противостояния эта немногочисленная тогда категория иммигрантов имела хорошую славу -прилежны, порядочны, принадлежат к немецкой культуре, быстро интегри-
руются. Ситуация в корне изменилась уже к концу 1980-х годов, когда после распада социалистического лагеря, и особенно после развала СССР в 1991 г., в ФРГ хлынул массовый поток вытесненных в ходе национальных конфликтов из Казахстана, Киргизии и иных областей бывшего Союза «советских» немцев, которые настолько мало напоминали «немцев» (на диалектах немецкого языка говорили разве что старики), что жители ФРГ до сих пор называют эту категорию переселенцев «русскими», а сами они именуют себя «русаками». Идеологически и внешнеполитически тема въезда немцев исчерпала себя с воссоединением Германии и распадом системы социализма. Еще Вилли Брандт, посетивший в качестве председателя Социнтерна Советский Союз при Горбачеве, намекал, что для ФРГ было бы желательным возвращение переселившихся в ФРГ советских немцев назад в СССР. Для нынешней же Германии в принципе выгоднее иметь жизнеспособные немецкие национальные меньшинства в тех регионах Восточной Европы, где, как предполагается, имеется «немецкое культурное наследие» (или, говоря языком функционеров Лиги изгнанных, на «немецком Востоке»), нежели обустраивать их в ФРГ. Предпринимались попытки удержать немецкие меньшинства от выезда в ФРГ, в этих целях инвестировались немалые средства, однако экономические меры особого эффекта не принесли. На политико-правовом уровне все попытки ограничить въезд «вынужденных переселенцев» наталкивались на ожесточенное сопротивление блока ХДС/ХСС, в котором традиционно, еще со времен становления первых землячеств в начале 1 950-х годов, сильно лобби «изгнанных» и который не без оснований считает немецких переселенцев самыми верными своими избирателями. Тема «вынужденных переселенцев» является одной из спорных и в нынешних дебатах о новом иммиграционном законе. На сегодняшний день эта группа иммигрантов продолжает лидировать количественно, хотя в целом и их приток постепенно ослабевает: если в 2001 г. в ФРГ въехали 98 тыс. «вынужденных переселенцев», то в 2002 г. - уже 91 тыс. (7, с. 2).
2. Так называемые «контингентные беженцы», т.е. случайные группы, объединенные едиными характеристиками, принимаемые по квотам и обозначаемые понятием «ограниченный контингент». Этот контингент в 1990-е годы по большей части составляли лица еврейской национально-
сти из бывшего СССР, принимавшиеся в ФРГ с целью «восстановления немецкой еврейской общины», сильно пострадавшей в гитлеровский период. Антисемитизм в Германии политически табуизирован. Предполагается, что он остается уделом праворадикальных сил. Акты вандализма, совершенные правыми радикалами на еврейских кладбищах и в синагогах, действительно случались в начале 1990-х годов, однако, по статистическим данным последних лет, основное число покушений на еврейских сограждан осуществляется ныне отнюдь не членами НДПГ, ННС или РЕСП, а живущими в ФРГ исламскими фундаменталистами, т.е. по большей части иммигрантами. В одном лишь Берлине, где число антисемитски мотивированных покушений возросло с 56 в 2000 г. до 255 в 2003 г., живет, по данным Службы конституционной защиты, около 3900 исламских экстремистов, из них около 200 - члены «Хамас» и «Хизбалла» (8). Значительная часть этих воинствующих фундаменталистов (за исключением разве что потомков турецких гастарбайтеров в третьем поколении, безработной молодежи с немецким гражданством - излюбленной цели исламистских вербовщиков) попала в ФРГ в рамках третьего, особо ненавидимого немецким обывателем потока «политических беженцев».
3. Настоящие «политические беженцы», т.е. лица, преследуемые в своих государствах по политическим мотивам, теряются в этом широком потоке, вобравшем в себя многочисленных нищих из Третьего мира. Не сумев доказать факта политического преследования (процедура эта после воссоединения Германии все более усложняется), они, как правило, не уезжают (если их не выдворяют), а остаются в ФРГ под всевозможными предлогами, уходят на дно, пополняют уголовный мир. Истинные же политические беженцы не слишком многочисленны: в годы идеологического противостояния ими были диссиденты и невозвращенцы из социалистических стран, на сегодняшний день ими, например, могут быть курды, выступавшие за независимость Курдистана и преследуемые турецкими властями, исламские активисты, преследовавшиеся в своих странах, палестинцы и т.д. Предпринятые после террористических актов 11 сентября 2001 г. Службой конституционной защиты расследования показали, что немалая часть нынешних «политических беженцев» вполне успешно совмещает получение социального пособия в ФРГ с деятельностью «на пользу
исламского терроризма» за рубежом. Нередко политические беженцы приносят в принявшую их страну свои конфликты; в качестве примера можно привести вражду между турками и курдами, громкие демонстрации под лозунгом «За независимый Курдистан» или же митинги косовских албанцев в конце 1990-х годов. В старой ФРГ такие чисто «иностранные» демонстрации сотрясали маленький Бонн, вызывая у коренного немецкого населения приступы ксенофобии (курды, например, приезжали на автобусах на окраины, формировались в колонны, организованно, с пением и скандированием лозунгов входили с четырех сторон в центр города и начисто вытаптывали предназначенную для демонстраций университетскую лужайку).
Таким образом, в течение нескольких десятилетий иностранное население ФРГ (мы имеем в виду лиц, официально принимавшихся на жительство, в отличие, например, от студентов, обязанных покинуть страну по окончании учебы) формировалось преимущественно за счет лиц социально ущербных, нуждающихся в долгосрочной поддержке. Свою лепту в закрепление этой социальной ущербности вносило и законодательство, согласно которому найм иностранной рабочей силы облагался таким количеством оговорок и запретов, что проживающим в ФРГ иммигрантам, в том числе и квалифицированным, знающим язык кадрам, было легче получать социальное пособие и нелегально подрабатывать где-нибудь в пиццерии, нежели получить работу по своей специальности, например инженера. Впрочем и в сфере неквалифицированного труда дело обстояло не лучше. Работодатель, имея свободное рабочее место и кандидатуру иностранца, отвечающего всем необходимым для этой работы требованиям, обязан был предложить это место сначала немецкому безработному. Немецкий безработный не мог отказаться от места, не утратив тем самым права на получение пособия по безработице. Единственным спасением для него был норматив «границы допустимости» (Grenze der Zumutbarkeit), который уберегал, например, безработного инженера от необходимости соглашаться на рабочее место посудомойщика (именно этот норматив, пережиток времен социального благоденствия, хочет ныне отменить правительство канцлера Шрёдера). В случае если немецкого безработного не находилось, работодатель должен был искать безработного в ЕС, и только если и такового ему не предлагалось, он имел право принять иностранца.
Автор данной статьи, в бытность свою студенткой в Бонне в начале 1990-х годов, наблюдала немало случаев, когда на рабочие места, самостоятельно «найденные» иностранными студентами, после запроса работодателя о разрешении взять на работу иностранца, один за другим присылались с биржи труда абсолютно не заинтересованные в получении этого места немецкие безработные. Таким образом, существовавшее законодательство, затрудняя найм иностранной рабочей силы, способствовало закреплению как проблематичного социального статуса иммигрантов, так и соответствующих негативных стереотипов у населения.
Пойдя по пути ограничения занятости иностранного населения, ФРГ была вынуждена использовать механизмы социальной помощи в качестве главного инструмента интеграции иммигрантов. Вся тяжесть финансовых расходов на эти цели ложилась, таким образом, на плечи социального государства, делилась между субъектами федерации и коммунами. Иммигрантам оплачивали начальные курсы немецкого языка. «Распределение» иммигрантов осуществлялось таким образом, что не осталось практически ни одного города, где бы не было общежития для «ищущих политического убежища». Принятых на постоянное жительство иммигрантов селили в домах муниципального жилого фонда, по мере возможностей стараясь не допускать образования «гетто», «перемешивая» иностранцев с немцами - с бедными немцами, с безработными немцами, с немцами, живущими на социальное пособие. Иммигранты, отказавшиеся селиться по «распределению», теряли право на социальную (т.е. льготную) квартиру. Места «компактного проживания» определенных национальностей возникали, однако, все равно. Достаточно назвать «маленький Стамбул» в Кёльне или район Кройцберг в Берлине (в Берлине в 2002 г. проживали 122 744 турка, из них 23 645 - в Кройцберге) (10, с. 3).
В этой связи встает вопрос о так называемой «мультикультурности», груз которой оказался непосильным для немецкого общества, как, впрочем, и для остальных европейских государств, наводненных иммигрантами иных культурных традиций. Причем, в отличие, например, от такого национального государства, как Франция, былой колониальной державы, стоически воспринимавшей неизбежную мультикультурность как нечто, подлежащее преодолению, и не сомневавшейся в приоритете «своей» национальной
культуры по отношению к культурным традициям иммигрантов, ФРГ в бытность свою Западной Германией относилась к этой теме черезвычайно бережно. В то время как ГДР преодолевала «национальные пережитки» на путях создания единой социалистической культуры, в ФРГ - на уровне политического образования населения - пестовались идеи мультикультур-ности, т.е. мирного, дружелюбного сосуществования различных культур в рамках одного государства. Опорой этих проектов были левые интеллектуалы поколения 1968 г.4, а одобрительное отношение к мультикультурности вытекало из последовательно осуществлявшейся с середины 1970-х годов политики «преодоления нацистского прошлого».
«Преодоление нацистского прошлого» - второй (после противостояния Восток-Запад и противоборства двух немецких государств) важнейший фактор, решающим образом определивший формирование западногерманской иммиграционной политики, вызвавший те политически мотивированные перекосы и соответствующие структурные дефициты, преодолеть которые призван новый закон об иммиграции. Поскольку именно национальная идея в ее утрированной форме привела Германию к краху, политики, идеологи и интеллектуалы Западной Германии, особенно после 1968 г., предпочитали «дистанцироваться» от всего, что могло напомнить возвращение к временам гитлеровского рейха. В обществе проповедовались постнациональные ценности, место национального патриотизма занял «конституционный патриотизм» (в различных вариациях, от консервативного - у Дольфа Штернбергера до левого - у Юргена Хабермаса). Государство целенаправленно занималось политическим образованием граждан, Федеральный центр политобразования (он существует до сих пор и недавно переехал из Бонна в Берлин) был подчинен МВД. Существовал целый ряд политически маргинализированных тем, так называемых «табу», которые просто не принято было обсуждать на официальном по-
4 1968 г. - пик студенческих волнений в ФРГ. Из «поколения 1968 г.» вышли не только террористы «красных бригад», гимназические учителя и университетские профессора, но и целая плеяда «левых» политиков, преимущественно социал-демократов и «зеленых», в том числе нынешний министр внутренних дел Отто Шили и министр иностранных дел Йошка Фишер. - Прим. авт.
литическом уровне. Политик, впавший в искушение использовать эти темы в предвыборной борьбе (как это попытался сделать либерал Юрген Мел-леманн в 2002 г.), вытеснялся из большой политики в «ультраправый» лагерь, терял иммидж демократического лидера.
В формировании не только внешней, но и внутренней политики определяющими были два морально и идеологически окрашенных понятия: «особая ответственность» и «историческая ответственность» ФРГ. Под «особой ответственностью» понималась роль ФРГ как форпоста Запада в противостоянии двух военно-политических блоков. Под «исторической» - ответственность Германии как страны, развязавшей Вторую мировую войну. Оба этих понятия на внешнеполитическом уровне повлекли за собой формирование концепций «сдержанности», «цивилизующей державы», развития «особых отношений» с государством Израиль; на внутриполитическом же уровне они формировали в числе прочего идеологическую направленность иммиграционной политики. Богатая Западная Германия с ее воистину либеральнейшими законами предоставления политического убежища (вскоре после воссоединения Германии эти законы были пересмотрены и ужесточены) и квотами для «контингентных» беженцев еврейской национальности «искупала» грехи нацистского прошлого. Принимая же на жительство представителей немецких национальных меньшинств из социалистических стран, ФРГ еще раз демонстрировала свою отрицательную позицию по отношению к «советской окуппационной зоне» - ГДР, подчеркивая, что лишь Западная Германия является законным немецким государством.
Воссоединение Германии на первых порах повлекло за собой механический перенос западногерманских внутри- и внешнеполитических норм на всю территорию нового государства. В течение 1990-х годов внешняя политика была постепенно перестроена с учетом новых реальностей мирового политического процесса. Ныне, в начале нового тысячелетия, на очереди стоят два в значительной мере взаимосвязанных западногерманских «достижения» - социальное государство и иммиграционная политика. И если в сфере социальной политики реформы (если масштабные сокращения социальных гарантий можно назвать «реформами») были проведены в начале 2004 г., то реформа иммиграционной политики на мо-
мент написания данной статьи (март 2004 г.) остается предметом споров между правящей коалицией и оппозицией. Новый закон об иммиграции был принят бундестагом в 2002 г., но не был ратифицирован Советом федерации, в котором большинством располагали оппозиционные партии. С тех пор ведутся переговоры с целью выработки общего компромисса. Однако тема иммиграции является более идеологизированной, нежели ряд иных актуальных тем внутренней и внешней политики. По идеологической значимости ее можно сравнить, пожалуй, со спорами середины 1990-х годов «о модификации основополагающих принципов» немецкой внешней политики.
Чтобы пояснить российскому читателю весь масштаб идеологической заряженности данной темы в нынешней ФРГ, приведем небольшой пример. В мартовском номере российского журнала «Мировая экономика и международные отношения» опубликована статья В. Орешина, посвященная проблемам иммиграции в России. Негативные последствия иммиграции для российского общества, перечисляемые и рассматриваемые автором (в частности, проблема нелегалов, перегрузка системы социального обеспечения и т.д.), или, например, его утверждение, что «проблему восстановления национального демофонда нельзя решить за счет иностранцев» (1, с. 79), - все это аргументы здравого смысла, пригодные не только для России, но и для многих западных обществ. Будь, однако, подобная статья по теме иммиграционной политики опубликована немецким автором в ФРГ, он автоматически был бы зачислен в лагерь ультраправых интеллектуалов, типа авторов, группирующихся вокруг издания «Юнге Фрай-хайт», и подвергся бы политическому остракизму со стороны университетской науки (ибо большая часть нынешней профессуры в ФРГ - представители знаменитого поколения 1968 г.).
Цель законопроекта заключалась как раз в том, чтобы устранить обусловленные идеологизированностью и морализаторством перекосы старой иммиграционной политики и приспособить ее к требованиям времени. ФРГ должна, по замыслу авторов проекта, признать свой статус «принимающей страны» и в этой связи разработать систему квот для въезда тех иностранцев, которые действительно нужны немецкому обществу, сократив приток тех, которые мертвым грузом ложатся на плечи системы соци-
ального обеспечения. В первую очередь предполагается облегчить въезд для молодых высококвалифицированных кадров.
Однако не только сам законопроект нес на себе следы идеологического взгляда на проблему, вся дискуссия по нему была пронизана идеологией. Например, Союз 90/Зеленые, ссылаясь на гуманистические основы демократии, предлагал разработать возможности легализации нелегалов, проживших определенное количество времени в ФРГ На страницах прессы появлялись даже призывы к спорящим сторонам: «Больше прагматизма, меньше идеологии в дискуссии на федеральном уровне! Это принесет пользу как стране в целом, так и немецкой экономике» (5, с. 2). Политические обозреватели отмечали, что консервативная оппозиция, по-видимому, умышленно использовала тему иммиграции для того, чтобы расколоть «красно-зеленую» коалицию, политически маргинализировать Союз 90/Зеленых, имея в виду возможность политического союза с социал-демократами в ходе предвыборной борьбы и образования «большой коалиции» в случае победы на выборах. Зеленые же, считавшие весь законопроект своим детищем, грозили в случае очередного его провала добиться принятия соответствующих нормативов на уровне ЕС.
Обсуждение закона об иммиграции в начале 2004 г. выявило серьезные разногласия между консервативной оппозицией и правящей коалицией по следующим вопросам.
1. С подачи Союза 90/Зеленых важнейшим положением нового закона об иммиграции является так называемая «система пунктов» (§ 20 законопроекта). Под ней подразумевается новая система трудовой миграции. Согласно проекту красно-зеленой коалиции, лица, отвечающие ряду критериев (как правило, молодые высококвалифицированные элитные кадры со знанием немецкого языка), должны получить право на свободный въезд в страну - без доказательства наличия для них рабочего места в Германии.
Идея здравая, если учесть, что в последние годы происходил массовой отток из ФРГ квалифицированных кадров - в первую очередь молодых ученых - в США, Канаду, Австралию. В целом, по данным опросов, все больше немцев стремится покинуть Германию и попытать счастья за океаном, причем, по данным Федеральной статистической службы, более по-
ловины эмигрантов составляют молодые люди в возрасте от 18 до 40 лет. В 2002 г. из Германии выехали 622 тыс. человек. В 1999 г. страну покинули 7200 молодых ученых - немного по нашим масштабам, но для Германии - существенно. На июнь 2002 г. только в США по длительным контрактам работали 5 тыс. молодых немецких ученых, причем 1 500 из них решили остаться там на постоянное место жительства (2).
Причин подобной «утечки мозгов» несколько: сначала в США хлынули невостребованные (причем нередко невостребованные лишь по идеологическим причинам) квалифицированные ученые бывшей ГДР, затем -молодые ученые. Ухудшение экономической ситуации, необходимость экономии бюджетных средств больно ударили по государственному сектору и, следовательно, по фундаментальной университетской науке. Положение молодых ученых, работающих, как правило, по временным рабочим договорам5, осложнилось и в связи с принятым в прошлом году Законом о высшей школе, ограничившим в целом возможность работы на временных договорах 15 годами, приравнявшим все университеты к единому работодателю и уже вступившим в силу. Поколение 40-летних ученых, до сих пор каждые пять лет успешно кочевавших по стране из одного университета в другой, было по сути поставлено перед непреодолимым барьером - либо поиск постоянного места (а в 40 лет найти его практически невозможно), либо уход с научной работы, либо эмиграция (предпочтительно в США). Ситуация парадоксальна: страну покидает уникальный научный потенциал, будущее германской науки, а преодолевать дефицит кадров предполагается путем массового ввоза «интеллектуального пролетариата» из стран Восточной Европы, России и других «незападных» стран.
Консервативная оппозиция противилась поначалу даже разрешению на въезд иностранных высококвалифицированных кадров, требуя инвестировать в собственную науку, в социальный сектор, в молодежь; она полагает, что стране с 4,6 млн. безработных не следует открывать свой нацио-
5 На сегодняшний день университеты и исследовательские центры предпочитают именно временные договора сроком на пять лет, ибо превышение этого лимита дает молодому ученому право претендовать на постоянное место и тем самым на более существенные социальные гарантии. - Прим. авт.
нальный рынок труда для иностранцев. На сегодняшний день намечается компромисс - консерваторы готовы разрешить въезд ограниченного количества элитной рабочей силы, но только при условии, что для них уже выделены в Германии рабочие места (это предложение сводит на нет «систему пунктов», предлагаемую «зелеными»). Социал-демократы в принципе готовы были уступить этому требованию оппозиции, однако «зеленые» до последнего времени настаивали на сохранении своей «системы пунктов», считая ее ядром всего законопроекта. Кроме того, консерваторы и правящая коалиция расходятся в представлениях о статусе высококвалифицированных иностранных специалистов: в то время как социал-демократы и Союз 90/Зеленые готовы сразу же предоставить им право на длительное пребывание, консерваторы настаивают на том, что время пребывания должно быть ограничено рабочим договором.
Менее спорным является вопрос об иностранных выпускниках высших учебных заведений Германии. По существующему законодательству иностранный студент обязан покинуть страну через 14 дней после заключительного экзамена - в противном случае он будет выдворен в наручниках с последующим пятилетним запретом на въезд в страну. Выехать он обязан даже в том случае, если для него в ФРГ уже есть рабочее место - в университете или в промышленности. Выехав, он может тут же просить разрешения на въезд, мотивируя его наличием рабочего места. Однако в данном случае автоматически включается длительная процедура, описанная выше: начинаются поиски немецких кандидатов, биржа труда посылает работодателю одного за другим менее квалифицированных, - но зато немецких - кандидатов, скандаля, апеллируя к национальным чувствам, угрожая судом. От работодателя требуется очень высокий уровень мотивации, чтобы в подобных условиях все же добиться въезда выбранного им иностранного выпускника немецкого вуза.
Интересно, что подобная политика прикрывалась опять-таки идеологическими мотивами «помощи в развитии» странам Третьего мира и впоследствии трансформирующимся государствам постсоветского пространства; иностранные выпускники из этих стран должны сознательно возвращаться к себе на родину, неся туда помимо приобретенных знаний, еще и свет западной цивилизации. Эта идеология до сих пор встречает одобре-
ние у значительной части населения: 44% немцев полагают, что уж если принимать иностранцев, так не тех, «кто нужен нам, а тех, кому мы нужны!» (11, с.3). Практика показала, однако, что чувствующие себя «нежеланными иностранцами» высококвалифицированные и практически мыслящие выпускники немецких вузов из «незападных» стран, не будучи, в отличие от немцев, мучимы разного рода «исторической ответственностью», не проявляя в силу этого ожидаемой от них немецкими «благотворителями» высокой политической сознательности и не желая возвращаться в свои страны, где уровень жизни низок, правовые гарантии на нуле, а политическая нестабильность высока, заранее подыскивают себе рабочие места в США или в иных западных странах с более разумным, нежели в ФРГ, миграционным законодательством. Поэтому на сегодняшний день предполагается отмена положения об обязательном и срочном выезде студентов по окончании учебы. Спор идет лишь о сроках: правительство предлагает выделить иностранным выпускникам год на поиски работы в ФРГ оппозиция предлагает ограничиться шестью месяцами.
2. Законопроект, как видно выше, предполагает отмену введенного в начале 1970-х годов запрета на ввоз рабочей силы. Если по поводу высо-ковалифицированных кадров разногласия между правительством и оппозицией практически преодолены, то вопрос о въезде среднеквалифици-рованной рабочей силы из стран, не принадлежащих к ЕС, остается спорным. ХСС особо подчеркивает необходимость обеспечения приоритета для немецкой рабочей силы, даже если она менее квалифицирована, нежели иностранные соискатели.
Что же касается запрета на въезд неквалифицированной рабочей силы, то он остается в действии. В действии остаются и существующие исключения к нему, например, на въезд сезонных сельскохозяйственных рабочих. Приоритет при въезде отдается иммигрантам из стран ЕС, для стран - кандидатов в члены ЕС предполагается выработка особых нормативов.
3. Спорным остается и вопрос об интеграции иммигрантов, вернее, о том, кто будет нести бремя расходов. Предполагается введение обязательных для всех иммигрантов «интеграционных курсов». Консерваторы хотят, чтобы стоимость этих курсов оплачивала промышленность, приглашающая рабочую силу, но никак не государство.
4. В вопросе о беженцах и прочих «гуманитарных» аспектах иммиграции законопроект в своем нынешнем варианте предполагает руководствоваться будущими едиными решениями ЕС. Ужесточение права на политическое убежище привело к тому, что число претендентов на него в начале 2004 г. было самым низким за последние 20 лет (7, с. 2). Союз 90/Зеле-ные предлагал включить в категорию беженцев и тех лиц, которые преследуются в своих странах не только на государственном, а и на более низких уровнях, или же дискриминируются по половому признаку (как, например, женщины в Судане). В ХДС/ХСС единства по этому вопросу не было, однако в целом блок склоняется к тому, чтобы отклонить это предложение.
5. Важным пунктом являлось и урегулирование вопроса о краткосрочных временных разрешениях на пребывание (в течение трех месяцев иностранца «терпят» в стране). До сих пор возможна была «цепная реакция»: люди жили по пять и более лет в Германии, продлевая каждые три месяца свои краткосрочные разрешения. Эту возможность предполагается устранить. Зато тем, кто уже умудрился прожить в ФРГ долгий срок с подобными разрешениями или же вообще нелегально, «зеленые» хотят предоставить право на длительное пребывание (в итоге дающее право на гражданство), полагая, что у лиц, долгое время проживших в стране, меньше проблем с интеграцией, нежели у новых иммигрантов.
6. Особо важным пунктом остается вопрос о внутренней безопасности. Оппозиция настаивает на том, чтобы в новый закон об иммиграции был включен пункт об облегченной процедуре депортации иностранцев, нарушивших закон, и о затруднении въезда для подозрительных лиц. Играя в политических интересах на эмоциях избирателей и на сложившихся негативных стереотипах, консервативная оппозиция напрямую связывает тему иммиграции с терроризмом и ростом преступности. Указывая на то, что уже одно только облегчение визового режима с некоторыми странами СНГ привело к массовому въезду криминальных элементов, консерваторы предсказывают грядущий апокалипсис, если тема «криминальных» иностранцев не будет урегулирована новым законом об иммиграции.
Таким образом, разногласий было более чем достаточно. «Зеленые» политики, защищая свои позиции, предупреждали общественность, что
логика консервативной оппозиции приведет к «принятию закона об иммиграции без иммигрантов» (4). Однако эта логика близка общественному мнению: по результатам опросов, немецкий народ не возражает против иммиграции, если только в страну будут въезжать не «иностранцы», а граждане Европейского союза и иных западных государств. Принятие действительно современного законодательства об иммиграции предполагает, как было показано выше, серьезные изменения соответствующих сегментов политической культуры нынешней ФРГ Они сложились в свое время в Западной Германии в условиях идеологического противостояния блоков, определяли все прошедшие десятилетия формирование иммиграционной политики и соответствующих стереотипов у населения (причем политика и стереотипы взаимно подпитывали друг друга) и не отвечают нынешним политическим и экономическим реалиям глобализирующегося мира.
Список литературы
1. Орешин В. Россия и международная миграция трудовых ресурсов //Мировая экономика и международ. отношения. - М., 2004. -№ 3. - С. 74 -89.
2. Погорельская С. Brain Drain по-немецки // Лит. газ. - М., 2003. - 25 июня - 1 июля, № 26 // Mode of access: www.lgz.ru.
3. Bittner J. Deutschland: wo jeder sich vor jedem furchtet // Zeit. - Hamburg, 2002. -7. Nov. - S. 3-4.
4. Bündnis 90/ Die Grünen. Angebot der Union: Zuwanderungsgesetz ohne Zuwanderung // Pressemitteilung. - B., 2004. - 8. Febr. //Mode of access: http://www.gruene-fraktion.de.
5. Hanke T. Ideologen im Abseits // Handelsblatt. - B., 2004. - 11 März. - S.2.
6. Fоеrster J. Rechtsextremisten und Islamisten nahern sich in Berlin an // Frankfurter Rundschau. -Frankfurt. a. M., 2003. - 26. Mai //Mode of access: www. fr-aktuell.de.
7. Keil L. Deutschland hat immer weniger Zuwanderer // Welt. - B., 2004. - 17. Jan. - S.2.
8. Krupp K. Die Angst vor den Anderen // Berliner Ztg. - B., 2002. - 8.November. - S.2.
9. Piel E. Auslander rein // Frankfurter Allg. Ztg. - Frankfurt.a.M., 2003. - 23. Febr. //Mode of access: www.fr.-aktuell.de.
10. Rübel J. Die Kopftücher auf Kreuzbergs Straßen nehmen zu // Welt. - B., 2004. - 10. Jan. -S.3.
11. Schöppner K.-P. Die Zuwanderung möge begrenzt werden // Welt. - B., 2002. - 19. März. -S. 3.
12. Süssmuth R. Zuwanderung: eine verzerrte Debatte // Süddt. Ztg. - München, 2004. -8. März. - S.4.
13. Von modernsten Zuwanderungsrecht Europas ist nicht mehr viel übrig // DPA-Meldung. -2004. - 26. Jan.
