CC BY
20
УДК 81.371 ТРОШИНА Н.В.
кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка, Брянский государственный университет E-mail: [email protected]
UDC 81.371
TROSHINA N.V.
Candidate of Philology, associate professor, department of Russian language, Bryansk State University E-mail: [email protected]
ИМЕННЫЕ ПРЕДИКАТЫ С КОМПАРАТИВНОЙ СЕМАНТИКОЙ КАК СРЕДСТВО РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КУЛЬТУРНЫХ КОДОВ В ПОЭЗИИ АРСЕНИЯ ТАРКОВСКОГО
NOMINAL PREDICATES WITH COMPARISON SEMANTICS AS A MEANS FOR REPRESENTATION OF CULTURAL CODES IN ARSENIY TARKOVSKY'S POETRY
В статье анализируются именные предикаты с компаративной семантикой в поэзии Арсения Тарковского. Образные основания сравнений, участвующих в выражении художественных смыслов, рассматриваются через призму культурных кодов (объектного, антропоморфного, биоморфного, мифологического, анимического, темпорального). Автором предпринята попытка системного описания эталонов сравнения в именных предикатах, представленных в поэтических текстах.
Ключевые слова: именное сказуемое, компаративная семантика, эталон сравнения, культурный код, Арсений Тарковский.
The article analyzes nominal predicates with comparative semantics in the poetry of Arseniy Tarkovsky. The imaginative bases of the comparisons involved in the expression of artistic meanings are considered through the prism of cultural codes (object, anthropomorphic, biomorphic, mythological, animistic, temporal). The author made an attempt to systematically describe the standards of comparison in nominal predicates presented in poetic texts.
Keywords: nominal predicate, comparison semantics, reference standard, cultural code, Arseniy Tarkovsky.
Одним из наиболее ярких, весьма употребительных и продуктивных приемов создания образа и художественной выразительности в поэтическом тексте является сравнение, базирующееся на сопоставлении по сходству и различию разнообразных свойств, качеств и признаков отдельных предметов и явлений окружающей действительности. Будучи элементом художественного мышления, сравнение помогает раскрыть образ, добавить ему личностный, субъективный компонент, отражающий мысли автора, его индивидуальные ассоциации.
Разнообразные сравнения выступают ярким средством создания словесной образности в лирике Арсения Тарковского. При этом весьма продуктивным средством формирования компаративной семантики оказываются единицы синтаксического уровня (сравнительные обороты, сравнительные придаточные части, творительный сравнения, родительный сравнения, предикатные сравнения). Одной из наиболее ярких единиц в плане структуры, значения, образно-изобразительных возможностей является составное именное сказуемое.
В целом именное сказуемое, по сравнению с глагольным, обладает большим потенциалом в выражении семантики сравнения. Это объясняется, с одной стороны, наличием в сказуемом явных маркеров сравнения: сравнительных частиц как, будто, как будто, словно, что и др., сравнительно-уподобительных предлогов наподобие, вроде. С другой стороны, выражению компаративной семантики способствует наличие в именной части сказуемого предметной и признаковой лексики, которая, в сравнении с процессуальной, в силу своих категориальных свойств способна выражать более широкий спектр компаративных отношений между элементами высказывания.
Предложения, содержащие именные предикаты с семантикой сравнения, представляют собой свернутые конструкции, при трансформации их в развернутые конструкции может
быть восстановлен:
1. глагол-связка с вневременным значением: «Она из тех забытых лет, / Где капля малая лазори / Как море синее во взоре» [7, т. 1, с. 132] = капля малая лазори такая, каким бывает море синее во взоре;
2. знаменательный глагол несовершенного вида: «Ты не слышишь меня, голос мой - как часы за стеной» [7, т. 1, с. 60] = голос мой звучит, как тикают часы за стеной.
Сравнение, в соответствии с синтаксической традицией, в полном, идеальном варианте представляется трехчленной структурой, которая включает в себя объект, эталон и основание сравнения. Объект сравнения - это предмет, явление, действие, находящееся в поле внимания говорящего и оцениваемое им. Под эталоном сравнения понимается обозначение того предмета, действия, явления, с которым осуществляется сопоставление. Основание (модуль) сравнения - это признак, который определяется у обоих рассматриваемых предметов и на базе которого производится их сопоставление.
Особенность предложений с составными именными сказуемыми, содержащими сравнение, заключается в том, что в них объект сравнения занимает позицию подлежащего, а эталон сравнения - позицию сказуемого, при этом основание сравнения в такой конструкции не всегда эксплицируется: «Входите, дорогие гости, / Сегодня кофе как вино!» [7, т. 1, с. 168] - кофе такой, каким бывает вино (бодрящий, пьянящий, хмельной). В подобных случаях основание сравнения чаще всего опирается на узуальные смыслы, но в поэтическом тексте они трансформируются, дополняются, поэтому восстановление скрытого основания сравнения становится для читателя своего рода разгадкой художественного замысла поэта.
Эталоны сравнения в именных предикатах - наиболее творческий, индивидуальный элемент данной структуры. Именно эталоны сравнения в поэтических текстах Арсения Тарковского позволяют раскрыть основные категории мироощущения поэта, сложное и порой причудливое взаимо-
© Трошина Н.В. © Troshina N.V.
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - РИТШЬОИСЛЬ
действие символов художественного мира. Они являются средством языковой репрезентации культурных кодов.
Культурный код, по определению Н.Ф. Алефиренко, представляет собой «систему означивания, то есть сформированную стереотипами этнокультурного сознания конфигура-тивную совокупность знаков и механизмов их применения...» [1, с. 61-62]. Культурный код отражает способ мышления людей, детерминирует формы и содержание языковых репрезентаций. По замечанию М.Л. Ковшовой, культурный код «означает соответствие между планом выражения и планом содержания знака; кодом задаётся значимость знака, а интерпретатор эту значимость определяет, «расшифровывает», то есть понимает знак. Код вырабатывается и осуществляет свою функцию в культуре» [Ковшова 2007: 30].
В современных лингвистических исследованиях выделяют несколько основных культурных кодов: объектный (фе-тишный), биоморфный, антропоморфный, акциональный, анимический, мифологический, темпоральный, пространственный и др. Культурный код определяется «по базовому образу в результате обобщения внутренних форм однотипных косвенных номинаций. Так, базовым образом антропоморфного культурного кода будет «человек», фетишного - «предмет», биоморфного - «растение»/«животное», анимического - «природная стихия», акционального - «действие» и т.д.» [8, с. 66].
Цель предпринятого исследования заключается в описании эталонов сравнения, входящих в именные предикаты и раскрывающих художественные образы в поэзии Арсения Тарковского в свете различных культурных кодов. Для достижения названной цели необходимо проанализировать именные предикаты, содержащие сравнения, в поэзии А. Тарковского через призму культурных кодов; описать разнообразие изобразительно-выразительных возможностей компаративных именных предикатов в плане выражения культурных смыслов.
Предварительные наблюдения над именными предикатами со значением сравнения в поэтическом идиолекте Арсения Тарковского позволяют утверждать, что они имеют значительный выразительный потенциал в плане репрезентации культурных кодов, отражают специфику авторского художественного мышления.
Наиболее часто с помощью именных предикатов с компаративной семантикой в исследуемых поэтических текстах эксплицирован объектный культурный код, который связан с созданием скрытых смыслов через описание предметного мира. По словам С.А. Манскова, в художественном пространстве поэзии Арсения Тарковского предметы могут быть охарактеризованы как «бытийные» [5, с. 63], они отражают парадигму «Я - Предмет - Мир», концептуальную для поэта; кроме того, предметы, заполняющие поэтическое пространство, обладают символическими значениями, которые восходят к претекстам и архетипам. «Бытийные предметы», названия которых в исследуемых стихотворениях используются как эталоны сравнения в именных предикатах, можно, согласно классификации, предложенной С. А. Мансковым, представить двумя группами: предмет-индекс, предмет-инструмент [5, с. 63].
Среди предметов-индексов, которые в зашифрованной форме содержат концептуальные для поэта смыслы, отметим следующие: зеркало, часы, чаша.
Примечательно, что в компаративных конструкциях с эталонами зеркало, часы объектами сравнения оказываются бабочка и сверчок. Это вовсе не случайно. По словам М.Н. Эпштейна, «образы насекомых особенно близки поэзии Тарковского - это как бы предельно малые молекулы живого, загадочный шифр природы...» [11, с. 264]. И сравнения, представленные в именных предикатах, это подтверждают.
«А имя бабочки - рисунок, Нельзя произнести его, И для
чего ей быть в покое? Она как зеркальце простое» [7, т. 1, с. 132]. Данное сравнение актуализирует признак «способность отражать», это сакральное свойство зеркала в метафорическом плане соотносится с представлением бабочки как хранительницы тайн мироздания, символа бессмертия души, возрождения, бесконечности жизненного движения. В целом в поэзии Тарковского (стихотворения «Бабочка в госпитальном саду», «Ветер», «Телец, Орион, Большой пес» и др.) бабочка выступает в качестве знака категории «небесное», она будто «книжечка чудес», «сама и тень и свет», даже имя её нельзя выразить «земными» словами.
Название другого «бытийного предмета»-индекса легло в основу эталона сравнения в стихотворении «Сверчок»: «Ты не слышишь меня, голос мой - как часы за стеной...» [7, т. 1, с. 60]. Голос сверчка, его язык - с одной стороны, безыскусный, полный искренней простоты, с другой стороны, загадочный, чарующий - в контексте поэзии Арсения Тарковского максимально приближен к высокому голосу поэта-творца; сверчок - своего рода «энтомологический» двойник поэта [6]. Сравнение голоса сверчка со звуком часов, отсчитывающих время и хранящих его тайну, актуализирует богоизбранность творческого дара, пророческое предназначение поэта, носителя памяти о времени уходящем.
Явную или скрытую «поэтогоническую» семантику можно обнаружить и в сравнениях, эталоны которых являются названиями различных ёмкостей (сосуд, чаша, кувшин и др.). «Все мировые стихии, бесценные живительные субстанции, космические «параметры» (воздух - вода - кровь - любовь - время) Тарковский помещает в чудесные ёмкости, уподобленные домашней утвари, наполняющей жилище человека» [6, с. 152]. Сравнение с эталоном чаша встречается в стихотворении «Поэт начала века»: «Твой каждый стих - как чаша яда, /Как жизнь, спаленная грехом...» [7, т. 1, с. 294]. Чаша с отравляющим зельем - вместилище боли, страдания, предощущения беды, которые испытал поэт, перешагнувший порог нового века.
К предметам-инструментам, названия которых встречаются в исследуемых синтаксических структурах, можно отнести нотную тетрадь, копье.
Сравнение с эталоном нотная тетрадь, как и названные выше, связано с поэтологической проблематикой, концептуальной для творчества Тарковского. В стихотворении «Вы, жившие на свете до меня.» упоминаются два предмета-инструмента, которыми творится поэтический мир: «Мой город - весь как нотная тетрадь, / Еще не тронутая вдохновеньем, / Пока июль по каменным ступеням / Литаврами не катится к реке, / Пока перо не прикипит к руке...» [7, т. 1, с. 80]. Чистая нотная тетрадь - предощущение начала творения, и от поэта, который возьмет перо, будет зависеть ход этой мистерии и её результат.
Образ копья, орудия смерти, напротив, несёт семантику загубленной жизни и творчества, прерванного поэтического слова: «И смутно и боязно в роще беззвучной / Творить ненавистное дело свое: / Деревья - под корень, и ветви - поштучно... / Мне каждая ветка - что в горло копье» [7, т. 1, с. 33]. Примечательно, что данное сравнение представлено в одном ряду с образом дерева. «Дендрологические персонажи» (трава, лоза, дерево и его кора, ветви, листья) в поэзии Тарковского единокровно связаны с человеком, что подчеркивается и сравнениями: «О, эти руки с пальцами, как лозы, / Открытые и влажные глаза...» [7, т. 1, с. 142]; «И марля, как древесная кора, /На теле затвердела...» [7, т. 1, с. 131]. Действительно, в поэзии Арсения Тарковского лирический субъект сам мыслится как «древесное образование» [4], человек и дерево словно изоморфны. В стихотворении «После войны» отождествление человека (а точнее поэта-творца) с деревом выходит на высший уровень метаморфозы: «Как дерево поверх лесной травы /Распластывает листьев пятерню
/ И, опираясь о кустарник, вкось, / И вширь, и вверх распространяет ветви, /Я вытянулся понемногу. Мышцы /Набухли у меня, и раздалась / Грудная клетка. Легкие мои / Наполнил до мельчайших альвеол / Колючий спирт из голубого кубка, / И сердце взяло кровь из жил, и жилам /Вернуло кровь, и снова взяло кровь, / И было это как преображенье / Простого счастья и простого горя /В прелюдию и фугу для органа» [7, т. 1, с. 140]. Подобно дереву, набирающему силу, выздоравливающий человек преодолевает физическую немощь. Но самое главное: лирический герой переживает духовное преображение, постигает тайну поэтического слова (и эта семантика отражена в эталоне сравнения, включенном в именную часть сказуемого).
Именные предикаты со сравнительным значением являются репрезентантами и антропоморфного культурного кода, который связан с олицетворением, очеловечиванием предметов окружающего мира, явлений природы, различных действий и процессов. В рамках антропоморфного культурного кода выделяется соматический (телесный), он представлен номинациями частей тела человека. В целом антропологические сравнения у Тарковского частотны, разнообразны по моделям, основное средство их выражения - сравнительный оборот [9]. Случаи использование сравнения в составном именном сказуемом единичны; но и они являются ярким воплощением концептуальных для поэта смыслов.
В стихотворении «Имена» Тарковский, постулируя связь между именем и человеком в духе учения Павла Флоренского, использует сравнение имени с родимым пятном: «И можно кожу заживо сорвать, /Но имя к нам так крепко припечатано, / Что силы нет переименовать, /Хоть каждое затерто и захватано. / У нас не зря про имя говорят: / Оно - / Ни дать ни взять родимое пятно» [7, т. 1, с. 268]. Данное сравнение отражает сакральный смысл имени, которое с рождения и до смерти сопровождает человека и предопределяет его судьбу. Имя связано с духовной сущностью, оно словно мистический центр личности, являющийся маркером её уникальности.
На пересечении антропоморфного и акционального культурных кодов оказываются сравнения с эталонами смех, шаги: «Был первый снег как первый смех / И первые шаги ребенка» [7, т. 1, с. 137]. Данные компаративные конструкции актуализируют не только признаки объекта сравнения - снега («чистый», «свежий»), но и целый спектр эмоциональных состояний лирического героя, таких как непосредственность, душевная чистота, светлое, открытое восприятие мира. Способность воспринимать окружающее через категорию «положительной» детскости - это особая ментальность, особый тип отношения к миру, состояние человека, не растерявшего богатства души в процессе взросления.
Еще одно сравнение из ряда антропоморфных (точнее -соматических) представлено в стихотворении «1914»: «Я в детстве боялся растений: / Листва их кричала мне в уши, / Сквозь окна входили, как тени, / Их недружелюбные души. / Бывает, они уже в мае / Свой шабаш справляют. В июле -/ Кто стебли, кто ветви ломая - / Пошли, будто спирту хлебнули: / - Акация - хмель - медуница - /Медвежье ушко -клещевина - /Мать-мачеха - ясень - кислица - / Осина - крушина - калина... /Одни - как цыганские плечи, /Со свистом казачьим - другие» [7, т. 2, с. 75]. В сознании русского человека устойчив концептуальный сценарий «гулянье - выпивка - пляска цыган»; сравнение с цыганами актуализирует признаки «веселье», «безудержность», входящие в диссонанс с картиной предстоящих событий 1914 года: «Таким было только начало. / Запутавшись в гибельном споре, / То лето судьба увенчала / Венцом всенародного горя» [7, т. 2, с. 75]. Примечательно, что главными участниками «шабаша» и объектом сравнения выступают деревья, это еще раз утверждает один из основных мотивов лирики Тарковского - древесную самоидентификацию человека.
Не менее важным образом в поэтическом мире Тарковского является образ травы, репрезентирующий био-морфный культурный код, который связан с представлением образов животного и растительного мира. Символическое значение этого образа многогранно: трава - это и некий онтологический первоэлемент (стихотворения «Струнам счет ведут на лире...», «Да не коснутся тьма и тлен...»), и колыбель природы («Под сердцем травы тяжелеют росинки.»), и зримое воплощение бессмертия («За хлеб мой насущный...», «Зуммер»), и двойник поэта-творца, носитель тайны языка, поэтической мудрости («Степь», «Я учился траве, раскрывая тетрадь»). В стихотворении «Анжело Секки» встречается образ сухой травы: «Дыханье Рима - как сухие травы» [7, т. 1, с. 85]. Жухлость травы - это утрата жизненной силы, знак гибели. Именно таков Рим с его мертвящей атмосферой деспотии, политическими бурями, которые ломают судьбы творческих людей.
Транслирование в поэтический текст имен мифических персонажей в качестве эталона сравнения является средством реализации мифологического культурного кода, отражающего религиозные и мифологические воззрения человека. «Ономастические цитаты - очень мощное средство аккумуляции реминисцентного содержания и его реализации в тексте» [2, с. 178]. Имя мифического персонажа в поэзии Тарковского становится отправной точкой развертывания целого сюжета, и сравнение, участвующее в создании образа, определяет энергетический центр всего поэтического текста [10]. Подобным образом функционирует эталон сравнения Марсий в стихотворении «После войны»: «Меня хватило бы на все живое - / И на растения, и на людей, / В то время умиравших где-то рядом / В страданиях немыслимых, как Марсий, / С которого содрали кожу. Я бы / Ничуть не стал, отдав им жизнь, бедней / Ни жизнью, ни самим собой, ни кровью, / Но сам я стал как Марсий. Долго жил / Среди живых, и сам я стал как Марсий» [7, т. 1, с. 141]. Сатир Марсий, дерзнувший состязаться с Аполлоном в игре на флейте и поплатившийся за это, - воплощение отказа от слепого подчинения правилам, противостояния, демонстрирующего независимость личности, силу духа. Вместе с тем, имя мифического персонажа стало для поэта «символом безмерного человеческого страдания и сострадания всему живому на земле» [6, с. 8].
Эталоны сравнения в именных предикатах репрезентируют и анимический культурный код, связанный с образами явлений и стихий природы. В стихотворении «Бабочка в госпитальном саду» поэт использует эталон сравнения море: «Она из тех забытых лет, / Где капля малая лазори / Как море синее во взоре» [7, т. 1, с. 132]. Сравнение эксплицирует признаки «широкий», «безбрежный», что актуализирует представление о прошлом, наполненном безграничным счастьем и безмятежностью.
Темпоральный культурный код (связанный с созданием образов через обозначение времени) определяется эталонами сравнения с темпоральной семантикой. Примером может послужить сравнение в стихотворении «Дума»: «Когда была война, поистине как ночь /Была моя душа» [7, т. 1, с. 366]. В поэзии Тарковского прослеживается тесная связь образов ночи и души: ночь - время глубоких переживаний, душевной тоски, мучительных воспоминаний и пророческих снов (стихотворения «Ветер», «Эвридика»), это время власти тьмы и смерти («Хвала измерившим высоты...», «Мне в чёрный день приснится.»). Сравнение с эталоном ночь в стихотворении «Дума» представляет особое состояние души, которая в атмосфере хаоса войны погрузилась в глубокую скорбь, утратила позитивное восприятие мира.
Описание именных предикатов с компаративной семантикой в поэтических текстах Арсения Тарковского приводит к выводу о том, что данные синтаксические конструкции обладают значительным потенциалом в плане актуализации
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
значения сравнения и репрезентации культурных кодов (объектного, антропоморфного, акционального, биоморфного, мифологического, анимического). Анализ эталонов сравнения в составных именных сказуемых позволяет раскрыть некото-
рые особенности поэтического мира Тарковского, в котором преломление культурных символов, архетипных образов через авторское художественное мышление организует систему уникальных сравнений.
Библиографический список
1. Алефиренко Н. Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. 392 с.
2. Козицкая Е.А. Цитата, «чужое» слово, интертекст: материалы к библиографии // Литературный текст: проблемы и методы исследования / «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте: сб. науч. трудов. Тверь, 1999. Вып. V. С. 177-179.
3. Ковшова М.Л. «Культурный код» как элемент культурной интерпретации фразеологизмов в лингвокультурологической парадигме исследования // Знание. Язык. Культура: материалы Междунар. науч. конф. «Славянские языки и культура». Тула: Петровская Гора, 2007. С. 30-33.
4. Мансков С.А. Древесный код поэзии А. Тарковского // Филологический анализ. Барнаул, 1999. Вып. III. С. 86-95.
5. Мансков С.А. Предметный мир поэзии А. Тарковского // Вестник БГПУ (Современные гуманитарные науки). 2001. №1. С. 63-70.
6. РезниченкоН. «От земли до высокой звезды»: Мифопоэтика Арсения Тарковского. Нежин - Киев: Издатель Н. М. Лысенко. 2014. 272 с.
7. Тарковский А. Собр. соч. В 3 т. М.: Художественная литература, 1991.
8. ТокаревГ.В. Образ человека в русской картине мира // Теория языка и межкультурная коммуникация. Курск, 2012. С. 66-75.
9. Трошина Н.В., Фёдорова С.К Репрезентация биоморфного культурного кода в сравнительных оборотах в поэзии Арсения Тарковского // Вестник Брянского государственного университета. № 2 (2013): История и политология. Право. Литературоведение. Языкознание. Брянск, 2013. С. 352-355.
10. Трошина Н.В., Фёдорова С.К. Сравнительные конструкции как средство репрезентации мифологического культурного кода в поэзии Арсения Тарковского // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Нижний Новгород, 2017. № 2. С. 243-248.
11. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной». Система пейзажных образов в русской поэзии. М.: Высшая школа, 1990. 304 с.
References
1. Alefirenko N.F. The poetic energy of a word. Synergetics of language, consciousness and culture. Moscow: publishing house «Academia», 2002. 392 p.
2. Kozitskaya E.A. Quotation, «another's» word, intertext: materials for bibliography // Literary text: problems and methods of research / «Your» and «someone else's» word in the literary text: Sat. sci. works. Tver, 1999. Issue. V. Pp. 177-179.
3. Kovshova M.L. «Cultural code» as an element of the cultural interpretation of phraseological units in the linguistic and cultural paradigm of the study // Knowledge. Language. Culture: materials of the Intern. scin. conf. «Slavic Languages and Culture». Tula: publishing house «Petrovskaya Gora», 2007. Pp. 30-33.
4. Manskov S.A. Woody code of the poetry of A. Tarkovsky // Philological analysis. Barnaul, 1999. Issue. III. Pp. 86-95.
5. Manskov S.A. The subject world of A. Tarkovsky's poetry // Bulletin of the Belarusian State Pedagogical University (Modern Humanities). 2001. No. 1. Pp. 63-70.
6. Reznichenko N. «From the Earth to the High Star»: Mythopoetics by Arseniy Tarkovsky. Nezhin - Kiev: Publisher NM Lysenko, 2014. 272 p.
7. Tarkovsky A. Collected Works. op. In 3 vols. Moscow: publishing house «Hudozhestvennaja literatura», 1991.
8. Tokarev G.V. The image of man in the Russian picture of the world // Theory of language and intercultural communication. Kursk, 2012. Pp. 66-75.
9. Troshina N.V., Fedorova S.K. Representation ofthe biomorphic cultural code in comparative turns in the poetry of Arseniy Tarkovsky // The Bryansk State University Herald. No. 2 (2013): History and Political Science. Right. Literary studies. Linguistics. Bryansk, 2013. Pp. 352-355.
10. Troshina N.V., Fedorova S.K. Comparative constructions as a means of representation of the mythological cultural code in the poetry of Arseniy Tarkovsky // The Nizhny Novgorod State University. N.I. Lobachevsky Herald. Nizhny Novgorod, 2017. No. 2. Pp. 243-248.
11. EpshteinM.N. «Nature, the world, the cache of the universe». System of landscape images in Russian poetry. Moscow: publishing house «Higher School», 1990. 304 p.
