CC BY
268
Алексей БАБКОВ
иконографический ПОДХОД В РАБОТАХ ФРАНЦУЗСКИХ ГЕОПОЛИТИКОВ
Автор статьи рассматривает работы основателей французской геополитической школы с целью определения критериев и принципов, на основании которых происходит выделение так называемого «внутреннего геополитического пространства ». Термин «иконография» становится ключевым в понимании особого направления в геополитике.
The author analyses works of the founders of French geopolitical school to find out main criteria for constructing so called internal geopolitical space. «Iconography» is the key term to understand current trend in geopolitical science.
Ключевые слова:
геополитика, иконография, циркуляция, Видаль де ля Блаш, Жан Готтманн, Ив Лакост, Мишель Фуше; geopolitics, iconography, circulation, Vidal de la Blache, Jacques Ancel, Jean Gottmann, Yves Lacoste, Michel Foucher.
БАБКОВ
Алексей Валерьевич — начальник клдела массовых коммлникаций АЛО «Центр Желдорреформа» babkov@rzdreforma. ru; abv78@mbilru
В последние годы в мировой и отечественной геополитике сложилось новое направление, ориентирующееся на исследование так называемого «внутреннего геополитического пространства». Своими корнями данное направление восходит к французской геополитической школе, которая по своим методологическим принципам и выбору предмета исследования заметно отличается от англосаксонской и немецкой школ. Особое значение предложенные ею подходы имеют для изучения геополитического статуса пограничных регионов Российской Федерации. Исходя из этого, в предлагаемой статье предпринята попытка проанализировать наиболее интересные разработки и идеи ведущих представителей французской геополитической школы.
Во Франции интерес к геополитическим исследованиям возник несколько позже, чем в англосаксонских странах и Германии. Ф. Моро-Дефарж отмечал, что в то время как «в период с 1890 по 1945 год, когда широкую известность получили работы англо-американских (А. Мэхэн, X. Маккиндер) и немецких геополитиков (Ф. Ратцель и особенно К. Хаусхофер), во Франции не было сколько-нибудь заметных ученых или научных течений в этой области знаний. Конечно, было немало работ, где затрагивались вопросы соотношения между пространством и политикой, но не возникло ни одной систематизированной геополитической доктрины»1. Однако сегодня становится очевидным тот факт, что, начиная со второй половины XIX в., во Франции начало складываться свое уникальное направление в геополитической области знаний. На фоне популярности немецкой геополитической школы работы французских исследователей никто всерьез не рассматривал. На них обратили внимание только после окончания Второй мировой войны и периода забвения геополитики, которая, как казалось, стала одной из идеологических платформ немецкой военной экспансии.
Сегодня французскую геополитическую школу многие связывают с возрождением уникальной области знаний в необычной интерпретации. Одной из важнейших составляющих нового течения в геополитике стало выявление и анализ социальных, экономических, информационно-технологических, культурно-идеологических и иных составляющих факторов, определяющих место, роль и влияние на международной арене не только государств, но и отдельных регионов. В этом русле сложилось осознание необходимости выделить феномен внутреннего геополитического пространства как
1 Моро-Дефарж Ф. Введение в геополитику. — М. : Конкорд, 1996, с. 1.
важного звена в реализации внешнеполитической стратегии одного или нескольких государств.
Представители французской геополитической школы подвергли существенной корректировке методологию, концепции и подходы англо-американской и немецкой школ геополитики. В стремлении преодолеть жесткий географический детерминизм и политическую ангажированность традиционных геополитических теорий французские мыслители Альберт Деманжон (Albert Demangeon), Видаль де ля Блаш (Vidal de la Blache), Жак Ансель (Jacques Ancel), Жан Готтманн (Jean Gottmann), Ив Лакост (Yves Lacoste) и Мишель Фуше (Michel Foucher) предложили новый взгляд на место геополитики в общественной жизни. Этот подход во многом определил внутриевропейские процессы интеграции во второй половине XX в. и дал ключ к пониманию сути и перспектив происходящих в послевоенной Европе процессов.
Представители французской геополитической мысли предложили новую трактовку геополитического метода познания окружающей действительности. Они применили геополитический анализ для объяснения не только глобальных политических процессов, в которых базовой единицей измерения было государство, но и для объяснения сугубо региональных явлений, оказывающих важное, если не решающее, воздействие на политическую жизнь как отдельных, так и ряда связанных друг с другом общими интересами государств. Причиной такого поворота в геополитике стало то, что французские авторы в основу своих исследований «положили» человека, его интересы, его образ жизни. Соответственно, уже не государство определяло то, каким должен быть человек, а напротив, — человек определял государство и его влияние в мире.
Основными структурообразующими элементами французской геополитической школы выступили такие понятия, как «иконография», «пространство», «циркуляция» и границы — «frontier» и «boundary», которые стали инструментами развития антропологического течения в геополитике, сформированного в начале XX в. Видалем де ля Блашем.
В 1898 г. Видаль де ля Блаш в своей статье впервые утверждал, что «человек, так же как и природа, может рассматривать-
ся в качестве географического фактора»1. Это стало началом антропологического направления в геополитике, которое впоследствии у де ля Блаша оформилось в серьезную концепцию. В целом она может восприниматься как противопоставление идеям немецких геополитиков и конкретно Фридриху Ратцелю. Развивая более широко свои идеи в исследованиях «Картина географии Франции» (1903) и «Восточная Франция» (1917), Видаль де ля Блаш отмечал, что не государство, а человек является «важнейшим географическим фак-тором»2, при этом человек еще и «наделен инициативой». Он не только фрагмент декорации, но и главный субъект геополитического действа. «Географическая индивидуальность не есть что-то данное заранее природой; она лишь резервуар, где спит заложенная природой энергия, которую может разбудить только человек»3. Именно такие «географические индивидуальности», взаимодействуя друг с другом, формируют очаги цивилизации, которые определяют устойчивость и влияние государств и империй. В этом контексте исследователь использует оборот «образ жизни»4 (genre de vie), который позже в трудах Жана Готтманна трансформируется в емкое понятие «иконография».
Кроме того, Видаль де ля Блаш предлагает новую трактовку геополитического пространства. Если ядро теории германских геополитиков составляют категории «пространство» (Raum), «географическое положение государства» (Lage), «потребность в территории», «чувство пространства» (Raumsinn), то у Видаля де ля Блаша в центре стоят воля и инициативная деятельность человека. Он предлагал рассматривать географическое пространственное положение как «потенциальность», «возможность», которая может актуализовать-ся и стать политическим фактором, а может и не актуализоваться. Это во многом зависит от субъективных качеств человека, данное пространство населяющего.
Антропологический подход исследова-
1 Vidal de la Blache P. La geographic politique, apropos des ecritsde M. Frederic Ratzel // Annales de geographic, 1898, p. 97—110.
2 Vidal de la Blache P. Tableau de la Geographic de la France. - P., 1903; Vidal de la Blache P. La France de l'Est. - P. : A. Colin, 1919.
3 Vidal de la Blache P. La geographic Humaine. — P. : A. Colin, 1921, p. 46—51.
4 Ibid., p. 210—220.
теля к трактовке геополитики приводит его к смелым для своего времени выводам. Анализируя геополитическое соперничество Франции и Германии по вопросу Эльзаса и Лотарингии и в целом восточной Франции, де ля Блаш предложил сделать эти регионы ареалом взаимного сотрудничества между Германией и Францией1. Необычное предложение в период, когда подавляющее большинство авторов мыслило категориями «противостояния», «экспансии», «борьбы» и т.д.
После Второй мировой войны идеи Видаля де ля Блаша были заново переосмыслены во Франции. В этой связи особо стоит отметить работы Жана Готтманна. В 1950-х гг. в книге «Политика государств и их география», а также изданном позже курсе лекций по политической географии он разработал концепцию геополитики, центральными понятиями которой стали «иконография» (iconographie) и «циркуляция» (circulation).
«Иконография» Готтманна выросла из «образа жизни» де ля Блаша и предполагала систему определенных символов и знаков, на основании которых у участников той или иной социальной группы рождается чувство общности и самоидентификации в приложении к политической организации этой группы. Для Готтманна иконография, как правило, проявляется в виде ключевой государственной идеи. Можно сказать, что набор этих символов цементирует общество в рамках конкретного государства и определяет его принадлежность к этому государству. В качестве иконографических символов могут рассматриваться гимн, флаг или же государственные идеи, направленные на сплочение общности. Примером такой идеи может быть желание вернуть утраченные в результате прежних войн территории, на которых общество или его часть прежде проживало.
Однако в рассуждениях Готтманна «иконографическое» содержание может легко выводить сообщества за пределы одного государства или, напротив, — размещать в рамках одного государства разные сообщества. Эта возможность определяется тем, что «иконография», кроме как набор условных символов, трактуется и как «ду-
1 Vidal de la Blache P. La France de l'Est. - P. : A. Colin, 1919.
ховный комплекс»2. В нем символы принадлежности к социуму с ходом времени могут отрываться от своих географических корней и перемещаться в пространстве. Одновременно духовные символы перемещаются вместе с самими представителями общности. Например, русские поселенцы в Сибири приносили с собой свои элементы культуры и быстро воспроизводили тот образ жизни, который вели на прежних территориях. В итоге, проводя экспансию на Восток, российское государство получало на колонизируемых землях жителей, признающих свою принадлежность к одному государству.
В трактовке Готтманна «духовные образования» «иконографии» похожи на элементы культуры, которые в равной степени тяжело изменяемы. В процессе политической организации общества они могут обеспечивать политическое единство внутри социума, разделяющего одни культурные ценности, и напротив, — приводить к политической разобщенности в силу культурных различий.
Закрепляя антропологический подход в геополитике, Жан Готтманн все дальше уходит от географического детерминизма как краеугольного камня: «Региону, чтобы отличаться от соседних, требуется гораздо больше, чем горе или долине, данному языку... Ему необходима, по существу, сильная вера, основанная на определенном религиозном кредо, определенной социальной точке зрения, определенной модели политической памяти, на части и на совокупности всех трех». Таким образом, можно подытожить, что основными элементами «иконографии» являются вера или религиозное кредо, политическая память или просто история и социальная организация общества3.
Принцип «иконографического» анализа для Готтманна стал только одним из двух ключей к пониманию геополитических процессов. Вторым таким ключом оказалось понятие «циркуляция» (франц. circulation — движение, передвижение, взаимодействие, оборот), которое позже автор все чаще ассоциировал с понятием «коммуникация» (communication)4. «Циркуляция» — это взаимодействие и
2 Gottmann J. La Politique des Etats et leur geogra-phie. — P. : A. Colin, 1952, p. 157.
3 http://society.polbu.ru/tihonravov_geopolitics/ ch35_iii.html
4 Gottmann J. Op. cit., p. 119, 215.
перемещение людей, товаров, капиталов, идей и пр. по определенным маршрутам. Данные каналы «движения» с перемещением различного рода ценностей и ресурсов способны актуализировать или, напротив, приводить в забвение те или иные территории. Все это говорит о возможности дифференциации геополитических пространств в зависимости от центров активности сообществ. А это приводит уже к нивелированию государств как главных действующих акторов в международной жизни. Однако Готтманн не стремится перенести основные акценты в геополитике с уровня государств на регионы, однако базовые идеи для такого подхода в его трудах заложены. Особенно четко это прослеживается во взаимодействии двух понятий — «иконографии» и «циркуляции».
Коммуникационные потоки могут пересекаться, усиливаться или ослабевать, например, в результате технического прогресса. Это, в свою очередь, приводит к перемещению людей и организованных групп, к образованию новых или смешению старых сообществ. «Циркуляция» неизбежно приводит и к расслоению «образов жизни», или «иконографий», — начиная с регионального уровня и заканчивая империями/цивилизациями. На каждом уровне коммуникационные потоки формируют свое геополитическое пространство, наполняют его смыслом и создают свой уникальный «образ жизни» или «иконографию».
Многие геополитики (Ф. Ратцель, Р. Челлен, Ж. Готтманн и др.) характеризовали понятие геополитического пространства как основополагающее для модели любой геополитической ситуации. Для упрощения представления его системы можно привести аналогию с моделью пространственной структуры в архитектурной композиции. Она рассматривается как артикулированная, общая и открытая схема. Как отмечал И. Араухо, «возможности пространственной структуры зависят от способности ее вмещать, путем соответствующей “степени артикуляции”, определенную суть, поскольку не выраженная отчетливо форма едва ли сможет включать какое-либо содержание. Если эта артикулированная формальная схема имеет “общий” характер и предусматривает возможности изменения плотности, распределения и масштаба, то пространс-
тво будет способным вместить большее содержание»1.
По аналогии так же можно представить и геополитическое пространство. Оно формируется на базе географического пространства, но вовсе этим не ограничивается. Тут необходимо провести различия между территорией и пространством. С точки зрения французской геополитической школы пространство включает в себя как собственно физическое пространство или конкретную территорию с четко очерченными границами (поля, горы, реки и пр.), так и его «духовные символы». Они определяются «образом жизни» конкретных людей, объединенных в сообщества по ряду критериев, например по национальной, религиозной и расовой принадлежности. Таким образом, пользуясь терминологией И. Араухо, можно сказать, что территория является неотчетливо выраженной формой, которая имеет «общий характер». «Духовные символы» — суть содержание формы, они способны изменять плотность и масштаб пространства, «артикулировать» это пространство. Апеллируя к работам французских исследователей, можно заключить, что геополитическое пространство «артикулирует» человек.
Подобное понимание пространства сложилось еще в конце XIX в. в работах Видаля де ла Блаша, однако в четкую концепцию этот подход оформился только во второй половине XX в.
В 1976 г. географ по образованию Ив Лакост начинает издавать во Франции журнал по геополитике «Геродот». Вокруг него сплотились ведущие геополитики страны. Все материалы в «Геродоте» были построены на основе трех элементов: географические карты, границы-ориентиры, история. Соответственно, геополитическое пространство также выстраивается на основании этих элементов. Но если география и история были достаточно разработанными понятиями, то насчет границ разгорелась активная дискуссия.
Возникал вопрос: если пространство не может быть определено только территорией, так как преобразуется человеком, то как в этой ситуации определять границы геополитического пространства?
Попытки развить эту тему были предприняты еще Жаком Анселем, который
1 Араухо И. Архитектурная композиция. — М., 1982, с. 97.
в работе «Геополитика» (1936) подверг критике идею «естественных границ». Анализируя различные исторические примеры, он пришел к выводу, что единственный естественный барьер — это не горы или реки, а территория, не заселенная людьми1. Например, пустынные территории севера России. Через полвека член редколлегии журнала «Геродот» Мишель Фуше в работе «Фронты и фрон-тьеры» (1989) разовьет тему геополитических границ в полноценную концепцию. Она окончательно снимала вопрос о том, как правильно определять пределы геополитического пространства. М. Фуше утверждал, что границы — не только межгосударственное явление, они также могут пролегать между регионами, социальными и культурными группами и пр.2
Ключ к решению проблемы был найден в разделении понятия «граница» на два составных элемента: front и frontier. По мнению Фуше, «границы представляют собой элементарные пространственные структуры, имеющие линейную форму, а их функция сводится к обозначению нарушений геополитической непрерывности в трех плоскостях: реальной, символической и воображаемой»3.
«Реальное» разделение пространства можно определить понятием front. Оно обозначает более или менее четко обозначенную линию между двумя и более территориями, отделяющую «наше» от «чужого». Что касается символического или воображаемого разделения пространства, то тут более подходит понятие frontier. В отличие от front, оно предполагает наличие приграничной зоны без четкой разделительной линии.
В итоге территориальные границы между государствами, отмеченные водоразделами рек или горными хребтами, можно назвать front. Что касается разграничения религиозного или культурного пространств, то тут четкой границы быть
1 Ancel J. Geopolitique. — P. : Librarie Delagrave, 1936, p. 55.
2 Foucher M. Fronts et Frontieres, un tour du monde geopolitique. — Paris : Fayard, 1988; reed. 1991.
3 Моро-Дефарж Ф. Указ.соч., с. 141.
не может. Культурные взаимопроникновения могут быть настолько сложными, что между ними в лучшем случае можно определить некую рассеянную пограничную линию, которая хорошо укладывается в понятие frontier.
Концепция границ Мишеля Фуше сняла один из последних серьезных вопросов французской геополитической школы. Разумеется, еще долгие годы теории ведущих геополитиков Франции будут пересматриваться, подвергаться критике и рождать споры. Уже сегодня сложилось мнение, что практическая геополитика настолько глубоко ушла в анализ деталей, что не может быть в полном смысле называться геополитикой. Она становится социологией, историей и пр.
На наш взгляд, будущее геополитики как раз состоит в том, что она все более будет выходить из области «абстрактной науки», пытаясь объяснить причину и следствие происходящих политических процессов в мире. По мере того как исследователи будут находить все больше решений в этой плоскости, геополитика сможет реалистично прогнозировать политическое развитие обществ, государств и цивилизаций.
Возвращаясь к французской геополитической школе, стоит отметить, что именно в ней была предпринята попытка объяснить международные процессы, руководствуясь не традиционным принципом «от общего к частному», а напротив, — «от частного к общему». Через понимание вещей частного порядка можно выйти на осознание более общих закономерностей.
Французские геополитики XIX—XX вв. создали ряд концепций, которые еще не были целенаправленно сведены в общую теорию, предлагающую единый метод геополитического анализа. Но уже сегодня, используя теории Видаля де ля Блаша, Жана Готтманна, Ива Лакоста, Мишеля Фуше и ряда других исследователей, мировая геополитическая наука получила необходимый инструментарий для анализа региональных процессов, которые во многом могут объяснить логику как внутригосударственных, так и международных геополитических трансформаций.
