CC BY
21
Эрнест Султанов,
публицист
ИГРЫ ПО-ШИИТСКИ: ПЕРСПЕКТИВЫ НОВОГО ИРАКСКОГО РЕЖИМА
Закрепленная в новой Конституции Ирака демократическая модель позволяет шиитской элите впервые со времен Аббасидов приступить к созданию собственного режима. Для этого шиитам необходимо не допустить внутреннего раскола и обеспечить себя лояльными и профессиональными кадрами. Ключевую роль на пути создания нового режима будет играть умение учиться на исторических ошибках. Новая иракская Конституция закрепляет демократическую систему и парламентскую форму правления. Эти правила игры наиболее приемлемы для шиитов, которые после декабрьских выборов получили возможность сформировать легитимное правительство как минимум на четыре года. Слабость этого правительства в том, что у него нет своих преданных профессиональных кадров. Так, например, нынешние полковники и генералы иракской полиции и армии - это в лучшем случае бывшие младшие офицеры. Кроме того, многие из них ощущают себя временщиками, которые не брезгают коррупцией и похищениями. Поэтому в ближайшее время решать ключевые для выживания страны и режима проблемы экономики, борьбы с коррупцией и обеспечения безопасности в одиночку шииты не смогут. Им придется использовать политические альянсы с самыми разными силами: баасистами и эмигрантами, суннитами и курдами, иранцами и американцами. Однако в долгосрочной перспективе режиму не удается удержаться у власти, только лишь балансируя между этими силами. Во-первых, эти интересы противоречат не только друг другу, но и долгосрочным интересам самих шиитов.
Таким образом, чтобы не повторять судьбу временных политических режимов Касема и Арефа, шиитской элите придется, как это ни парадоксально, использовать опыт Саддама Хусейна. Так, несмотря на внешнеполитические и военные поражения, предыдущий багдадский режим был очень стабилен. Связано это с тем, что Садам Хусейн придавал особое значение кадрам, которые начал готовить еще до своего прихода к власти. В долгосрочном плане для шиитской элиты проблема кадров также является приоритетной. Будущее режима будет определяться не столько ре-
зультатами выборов, сколько лояльностью профессионалов, которые займут командные высоты в армии, бюрократии и экономике. Кроме того, для восстановления порядка в стране необходимо будет использовать жесткие меры. То есть необходимо будет использовать саддамскую систему. Дело в том, что уровень нищеты и безнадежности в стране достиг такого уровня, что только крайне жесткие меры могут остановить терроризм и бандитизм, без чего ни о каком восстановлении страны не может быть и речи. Последние скандалы вокруг тайных тюрем уже показали, что шииты готовы к решительным мерам. Причем для проведения более жесткой политики им потребуются опытные старые кадры.
Таким образом, новый режим, чтобы выжить, должен будет копировать старый. Американцам придется смириться с этим, поскольку они крайне заинтересованы в стабильном Ираке. Для того чтобы соблюсти приличия, разумеется, будут сохранены определенные элементы формальной демократии, такие как выборы. Возможно, наименьшую угрозу для нового режима представляют сунниты. Дело в том, что от смены власти в Багдаде однозначно проиграли лишь несколько наиболее близких к бывшему раису кланов. Что же касается суннитского большинства, то одновременно с привилегиями близость к режиму традиционно означала для них и повышенные риски. Так, при первых республиканских режимах была уничтожена, либо вынуждена покинуть страну, вся прежняя королевская элита, состоявшая в основном из суннитов. При последующих военных переворотах была устранена уже значительная часть баасистской элиты (также суннитской). Наконец, после прихода к власти Саддама Хусейна пострадали также в основном сунниты из знатных родов, ни к одному из которых сам бывший президент не относился. Эффективность нового режима как раз и будет состоять в вовлечении суннитов в свою политику. При этом объединение суннитов с новой шиитской элитой вполне реально. Перед ними стоят общие угрозы: разделение страны на богатые нефтью автономии и остальную часть, а также сохранение иностранного (американского, английского, иранского, израильского) контроля. В свою очередь, и вытекающие из этого задачи у них общие: повышение благосостояния населения страны. Одним из следствий такой интеграции могло бы стать объединение сопротивления оккупации. Так, во время восстаний в Фалудже и Наджафе шиитские и суннитские лидеры уже объединяли свои
усилия. Однако у такого альянса есть влиятельные противники. Именно эти силы стоят за волной «слепых терактов», в результате которых жертвами становятся простые шииты и сунниты. Эти же силы используют виртуального террориста аль-Заркава, который объявил «священную войну» шиитам. В свою очередь, перед выборами были убиты многие суннитские лидеры. Таким образом, как и во времена английской оккупации Ирака, делается все, чтобы противопоставить суннитов и шиитов.
Шииты также являются далеко не однородной силой. Существует определенная конкуренция между религиозными и политическими лидерами. Связано это в том числе и с историческими условиями. Не имеющие возможности сделать карьеру шиитские пассионарии шли либо в мечеть, либо в радикальные левые партии. Так, например, если в Басе сунниты составляли 85%, то в компартии Ирака подавляющее большинство составляли шииты. Потому, например, среди вернувшихся из западных стран политиков-шиитов многие объединены не столько религиозными, сколько «левыми» взглядами. Есть противоречия между различными группами эмигрантов: часть из них жила в Европе и США, другая - в соседнем Иране. В свою очередь, несмотря на репрессии во времена Саддама, ведущие шиитские религиозные кланы сохранили свое влияние. Противники нового режима всегда могут воспользоваться региональными, племенными и клановыми противоречиями. Эти противоречия наиболее опасны в рамках взаимоотношений между Багдадом и Басрой. Дело в том, что в Южном Ираке ключевое значение помимо фактора религиозной общности играет племенной фактор. При этом для племенной элиты гораздо важнее повышение собственного благосостояния, например через автономию, чем призрачные общешиитские или общеиракские интересы.
За влияние на племенную элиту уже соперничают англичане и иранцы. Для англичан Южный Ирак становится зоной особых интересов, прежде всего в нефтяной сфере. С другой стороны, и Иран заинтересован в сохранении своего влияния, выступая в качестве арбитра в отношении между региональными, политическими и религиозными элитами. Игра мускулами между внешними силами ведется в том числе через теракты. В этом плане показательны последние обвинения в отношении иранских спецслужб, которые, по мнению англичан, стоят за диверсиями против окку-
пационных войск. Причем эти диверсии, в результате которых впервые за долгое время погибло значительное количество британских военнослужащих, начались сразу же после угроз Лондона по вопросу о ядерной программе Ирана. В качестве отместки англичане начали производить аресты среди чиновников и полицейских, заподозренных в связях с Тегераном. Кроме того, вслед за событиями в Южном Ираке ряд взрывов прогремел и в иранской провинции Хузистан.
Для Ирана важно иметь возможность оказывать через Ирак давление на оккупационные силы. Уверенность, с которой в последнее время выступает Тегеран, показывает, что иранские спецслужбы вполне контролируют ситуацию на тех территориях, где размещены не только английские, но и американские базы. А это означает, что Вашингтон вряд ли пойдет на прямую конфронтацию с Ираном в этих условиях. И англичане, и иранцы стремятся усиливать свое влияние на влиятельный Высший свет исламской революции Ирака (ВСИРИ), во главе которого стоят члены влиятельного религиозного семейства аль-Хакимов. В качестве противовеса ВСИРИ выступает распущенная год назад Армия Махди, которая начала возрождаться под лозунгами «нет разделу Ирака». Армию Махди возглавляет представитель другого влиятельного религиозного семейства Садров - Муктада Садр. В свою очередь, еще одна религиозная величина, Великий аятолла Систани является для влиятельных шиитских семейств во многом компромиссной фигурой. Дело в том, что, во-первых, он непререкаемый религиозный авторитет. А во-вторых, он перс по происхождению.
Иран является на сегодняшний день главным официальным союзником нынешнего правительства в Багдаде. Многие из шиитских лидеров именно в Иране пережидали времена Саддама Хусейна. В частности, ВСИРИ был создан в лагерях беженцев на территории Ирана, а его штаб-квартира вплоть до свержения режима Саддама Хусейна находилась в Тегеране. Поэтому Иран во многом воспринимает шиитское правительство в Ираке как своего «младшего брата», в то время как у иракских шиитов есть собственные долгосрочные планы. Осознавая потенциальную угрозу, Тегеран в своей игре делает ставку сразу на несколько противостоящих друг другу шиитских групп. Иракские аятоллы не спешат оспаривать лидерство Кума и титул марджау таклид (образца для подражания), который носит духовный глава Ирана аятолла Хаменеи. Два
известных иракских аятоллы, которые выступали с такими лозунгами, погибли в результате странных терактов, поэтому, например, аятолла аль-Систани вообще не высказывается по этой теме. При этом у иракских шиитов существует серьезная проблема кадров: практически все потомственные семьи не имеют в своем составе религиозных деятелей высшего звена. Однако если иракским шиитам создать свой режим, то они смогут оспорить у Тегерана первенство в региональной, религиозной и нефтяной политике.
Еще более тонкую игру новое шиитское правительство вынуждено будет вести с американцами. Дело в том, что в 1920 г. при аналогичных событиях шииты уже ненадолго сумели взять власть в свои руки. Не сумев договориться с англичанами, шиитское правительство в Багдаде было свергнуто оккупационными войсками, которые сделали ставку на суннитскую династию и оставшиеся от прежней системы кадры. Сейчас такой вариант также возможен. Поэтому, например, шиитское правительство очень быстро нашло общий язык с оккупационными войсками. Учась на ошибках прошлого, новое правительство вряд ли по собственной воле будет ввязываться в конфликты, пока режим недостаточно крепко стоит на ногах. В этом плане показательны недавние заявления Вашингтона о перспективах вывода войск из Ирака. Так, К. Райс определила срок в десять лет, в течение которых ответственность за страну должен полностью взять на себя новый иракский режим. Правда, речь будет идти о нынешнем шиитском режиме только в том случае, если он сумеет доказать не только свою эффективность и жизнеспособность, но и независимость от Тегерана. Таким образом, перед нынешним шиитским режимом стоит тонкая задача, от решения которой будет зависеть его выживание. С одной стороны, он должен не рассориться с иранцами, а с другой - доказать американцам, что Багдад - это противовес Тегерану, а не его довесок.
«Вестник аналитика», М., 2006 г., № 1, с. 115-123.
В. Эдуардов,
