CC BY
48
низаций, подтверждающих компетентность субъекта легитимации; (4) через указание на членство в авторитетных профессиональных и иных сообществах.
Старейшая и испытанная тактика легитимации - создание в медиа- и PR-текстах образа целевой аудитории, одобряющей организацию и ее действия. В ряде работ отмечается, что институт и его речевые практики в потенциале должны быть одобрены общественностью [3; 6], признаны ею [7]; дискурсу института должны доверять [1; 4; 6], институт и его действия должны быть поддержаны общественностью или его авторитетными представителями: «Первый день открытия магазина был полон улыбок и комплиментов в адрес магазина и сотрудников. Многие покупатели заходили со словами: «Спасибо, что вы открылись!!! Мы же, в свою очередь, хотим выразить искреннюю благодарность всему руководству Компании «Красный куб»» (корпоративный журнал «Красный куб». 2008. № 10. С. 27)
Таким образом, моделирование семантики дискурсивной категории «легитимность» приводит нас к выводу, что в число ее смысловых компонентов входят законность, авторитетность (компетентность); характеристики (вербальные и невербальные) аудитории, легитимирующей институт: Легитимность социальному институту и его социальным и дискурсивным практикам может придавать как один из этих смысловых компонентов, так и их сочетание.
Список литературы
1. Волохонская, М. С. Дискурс-анализ как метод исследования доверия в интернет-ком-
муникации // Интегративный подход к психологии человека и социальному взаимодействию людей : материалы науч.-практ. заоч. конф. СПб., 2011. С. 197-201.
2. Волкодав, М. А. Применение политического дискурс-анализа в решении идеологических задач: на примере медиатизации политических текстов : дис. ... канд. филол. наук. Краснодар, 2007. 191 с.
3. Дейк, Т. А. ван. Воинствующая риторика мелкого союзника: политические имплика-туры и легитимация Аснаром войны в Ираке // Современный дискурс-анализ: методология. 2009. Вып. 1, т. 2. С. 38-64.
4. Кашкин, В. Б. Введение в теорию дискурса. М., 2010. 152 с.
5. Русакова, О. Ф. PR-Дискурс: Теоретико-методологический анализ / О. Ф. Русакова, В. М. Русаков. Екатеринбург, 2011. 336 с.
6. Савельева, О. О. Социальное доверие к рекламным сообщениям // III Всерос. социол. конгресс. М., 2008.
7. Скиперских, А. В. Механизмы легитимации политической власти на постсоветском пространстве : дис. ... д-ра полит. наук. Воронеж, 2007. 379 с.
8. Спиридовский, О. В. Интертекстуальность президентского дискурса в США, Германии и Австрии // Политическая лингвистика. Вып. 20. Екатеринбург, 2006. С. 161-169.
9. Фэркло, Н. Диалектика дискурса // Современный дискурс-анализ: Методология:
концептуальные обоснования. 2009. Вып. 1. Т. 1. [Электронный ресурс]. иКЬ: http://www. discourseanalysis.org.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 31 (322).
Филология. Искусствоведение. Вып. 84. С. 128-130.
Д. И. Сибиряков ИГРА В КОГНИТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОЗНАНИЯ
Феномен игры рассматривается в статье как универсальный инструмент когниции, позволяющий исследовать различные формы общественного сознания.
Ключевые слова: игра, знак, символ, функция, значение.
Игра пронизывает всю деятельность человека, начиная с первых шагов ребенка и заканчивая глубокой старостью. Именно поэтому тайной этого феномена заинтересовались еще в глубокой древности [5. С. 117], и до сих пор проблемой игры занимаются серьезные ученые [7. С. 3]. Но, несмотря на это, еще не существует признанного всеми определения этого феномена, поскольку оказалось очень трудным выявить сущностные характеристики игры. Трудности связаны с тем, что игра присуща не только человеку, но и многим видам животных. Так, например, Й. Хейзинга утверждал: «Да, можно с уверенностью заявить, что человеческая цивилизация не добавила никакого существенного признака общему понятию игры. Животные играют точно так же. как люди. Все основные черты игры уже присутствуют в игре животных» [9. С. 13]. Однако современные исследования показали, что игры человека существенно отличаются от игр животных: таким отличительным признаком человеческих игр является наличие в них знаковой деятельности нашего сознания [8. С. 135].
Еще Т. Гоббс обратил внимание на необходимость различения знаков у людей и знаков у животных: ««Знаки же, которые два животных одного и того же вида подают друг другу посредством голоса, не являются речью, потому что звуки, при помощи которых эти животные выражают надежду, страх, радость и т. д., не установлены ими произвольно - указанные чувства насильственно вызывают такие звуки в силу необходимости, обусловленной природой данных животных» (курсив наш. - Д. С.) [3. С. 232]. Т. Гоббс называет такие знаки животных сигналами и считает их биологической реакцией организма на внешние раздражители. Следует обратить внимание, что человек также обладает подобной биологической реакцией, которая в психологии получила название первой сигнальной системы. Знаки, которыми владеет только человек, в науке называются второй сигнальной системой; животным она недоступна. Именно функционирование второй сигнальной системы и отличает игры человека от игр животных.
Игра человека связана со знаками во всех областях его деятельности: игра ли это маленького ребенка или игра музыканта, политические игры, банковские игры и т. д. Нет такой сферы человеческой деятельности, в которой он не выражал бы себя с помощью знаков. Но наиболее ярко проявил себя человек в «язы-
ковых играх». «“Языковой игрой” я буду называть <...> единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен», - писал Л. Витгенштейн [1. С. 227]. В последнее время этот тезис Л. Витгенштейна привлекает пристальное внимание ученых: одни ищут здесь какой-то тайный смысл, другие - чудеса вербальной эквилибристики, третьи - открытие новых эмоциональных возможностей человека. Вместе с тем внимательное прочтение Л. Витгенштейна помогло бы исследователям приоткрыть завесу тайны над «языковой игрой»: он писал, что «значение слова - его употребление в язы-ке»[1. С. 250].
Язык в широком смысле слова - это система знаков, в этом смысле и математика - язык, и музыка - язык, и жестовая артикуляция глухонемых тоже язык. Но за каждым знаком стоит его употребление, то есть значение этого знака: «Значение представляет собой неотъемлемую часть слова как такового, - подчеркивал Л. С. Выготский. - Слово без значения есть не слово, но звук пустой (курсив наш. - Д. С.) <...>. Поэтому значение в равной мере может рассматриваться и как явление, речевое по своей природе, и как явление, относящееся к области мышления <...>. Оно есть речь и мышление в одно и то же время, потому что оно есть единица речевого мышления» [2. С. 17].
Именно тот факт, что за каждым знаком скрывается значение, неразрывно связанное с этим знаком, и составляет тайну «языковой игры». Люди, в отличие от животных, играют с помощью знаков, но на самом деле подразумевают скрывающиеся за этими знаками значения. Знак всегда статичен, а значения - динамичны: один и тот же знак, употребленный в различных контекстах, приобретает различные значения. Поэтому существующие статичные теории значения, разлагающие знаки (слова) на семы, семемы и т. д. популярности не приобрели. Конечно же, такая работа над значением, которое называется лексикографическим, тоже нужна, но фиксируется эта работа исключительно в толковых словарях.
З. Д. Попова и И. А. Стернин вскрыли недостатки лексикографической теории значения: «Особо подчеркнем, что лексикографическое значение — это в любом случае искусственный конструкт лексикографов, некоторый субъективно определенный ими минимум признаков, который предлагается пользователям словаря как словарная дефиниция. При этом лексикограф фактически априори исходит из
того, что именно в определенном лексикографами семантическом объеме употребляет и понимает данное слово основная часть носителей языка. Однако <...> любые психолингвистические эксперименты, как и многочисленные наблюдения над текстовым употреблением слова, повседневная практика разговорного словоупотребления легко опровергают данное представление о значении» [6. С. 95]. Здесь авторами вскрыт сложившийся в лексикографии кризис, преодолеть который представляется лишь путем создания принципиально новой теории значения.
Отправной точкой здесь должен служить уже упомянутый выше тезис Л. Витгенштейна о том, что «значение слова - его употребление в языке». Но ведь слово - это же знак, а его употребление в языке есть деятельность, и не просто деятельность, но деятельность целеполагающая. Целеполагающую деятельность принято называть функцией. Отсюда неумолимо следует вывод, что значение слова есть функция знака: значение слова (знака) и функция слова (знака) выступают как синонимы. Но каждый знак (слово) в зависимости от способа употребления выступает в различных значениях, то есть функциях: следовательно, значение многофункционально. Это и есть основы принципиально новой, функциональной теории значения.
Анализ научной литературы последних лет показывает, что идеи создания функциональной теории значения уже витают в воздухе: «Язык был создан для того, чтобы передавать информацию о мире и адекватным образом оперировать со всей информацией о мире, репрезентированной в голове человека. В его сущностные, в его конституирующие характеристики входили и входят выполняемые им функции (курсив наш. - Д. С.)», - пишет Е. С. Кубрякова [4. С. 164].Сама же Е. С. Ку-брякова важнейшими функциями языка как системы знаков считает коммуникативную и когнитивную [4. С. 37], на базе которых формируются другие функции: номинативная, референтная, дискурсивная, парадигматическая, синтагматическая и ряд других. Л. Витгенштейн значение имени (слова) часто связывает с указанием, то есть выделяет еще и индикативную функцию: «А значение имени иногда объясняют, указывая (курсив наш. -Д. С.) на его носителя», - и при этом постоянно подчеркивает, что для репрезентации этой функции в языке существует развитая система местоимений [1. С. 250].
Конечно же, выделенный ряд функций далеко не исчерпывает все характеристики значения. Человек своими органами чувств переживает окружающий мир, поэтому, оперируя знаками, он вкладывает в них свое эмоционально-экспрессивное отношение к этому миру, то есть легко выделяется еще и эмотивная функция. В заключение можно сказать, что значение - это родовое понятие, которое конкретизирует себя в различных функциях в зависимости от цели употребления знака. Это и есть «языковая игра», поскольку анализ значения в данной статье проводился именно на материале языка в узком смысле этого слова. Но если принять, что под языком в широком смысле слова понимается любая знаковая система, то и игра в широком смысле есть функциональная репрезентация знаковой деятельности сознания. Понимаемая таким образом игра легко может быть спроецирована на любую форму общественного сознания: математику, музыку, политику, спорт, физику, информатику, экономику, педагогику и т. д. Игра, таким образом, является универсальным инструментом когниции.
Список литературы
1. Витгенштейн, Л. Философские исследования / пер. с нем. М. С. Козловой // Языки как образ мира. М. ; СПб., 2003. С. 220-546.
2. Выготский, Л. С. Собр. соч. : в 6 т. М., 1982. Т. 2: Проблемы общей психологии / под ред. В. В. Давыдова. 1982. 504 с.
3. Гоббс, Т. Соч. : в 2 т. : пер. с лат. и англ. М., 1989. Т. 1. 622 с.
4. Кубрякова, Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004. 560 с.
5. Платон. Соч. : в 3 т.: пер. с древнегреч. М., 1972. Т. 3, ч. 2. 678 с.
6. Попова, З. Д. Когнитивная лингвистика / З. Д. Попова, И. А. Стернин. М., 2007. 314 с.
7. Ретюнских, Л. Т. Философия игры. 2-е изд. М., 2005. 256 с.
8. Сибиряков, И. В. Знак в когнитивно-дискурсивной деятельности сознания // Вестн. Че-ляб. гос. ун-та. 2010. № 1 (182). Философия. Социология. Культурология. Вып. 16. С. 131-135.
9. Хейзинга, Й. Ното Ludens. В тени завтрашнего дня / пер. с нидерланд. В. Ошиса. М., 2004. 539 с.
