CC BY
31
УДК 821.111 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10174
Naimchuk O.S., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (Nizhny Novgorod, Russia), E-mail: [email protected]
Poluyahtova I.K., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (Nizhny Novgorod, Russia), E-mail: [email protected]
Rozhin A.S., postgraduate, Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (Nizhny Novgorod, Russia), E-mail: [email protected]
GAME WITH IMAGES OF CELTIC MYTHOLOGY IN THE CORUM SERIES BY MICHAEL MOORCOCK. The article analyzes the "Chronicles of Corum" from the point of view of using images of Celtic mythology and their transformation in the artistic space of novels. The methods of mythopoetic and intertextual analysis are used, which allows to reveal principles of the game with mythological images in the studied works. It is concluded that the "Chronicles of Corum" by M. Moorcock are the most revealing in the writer's work from the point of view of an intertextual game with mythological pretext, which manifests itself on two interrelated levels: linguistic, implying the use of mythological names and names, which may vary slightly in novels or to remain in the original form recorded in Celtic mythology; as well as at the level of figurative and plot allusions that allow M. Moorcock to make the art world recognizable and thus emphasize that the earthly world is also part of the Multiverse. Key words: M. Moorcock, The Corum series, Celtic mythology, intertextual game.
О.С. Наумчик, канд. филол. наук, доц., Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, E-mail: [email protected]
И.К. Полуяхтова, д-р филол. наук, проф., Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, E-mail: [email protected]
А.С. Рожин, аспирант, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, E-mail: [email protected]
ИГРА С ОБРАЗАМИ КЕЛЬТСКОЙ МИФОЛОГИИ В «ХРОНИКАХ КОРУМА» МАЙКЛА МУРКОКА
В данной статье анализируются «Хроники Корума» с точки зрения использования образов кельтской мифологии и их трансформации в художественном пространстве романов. Используются методы мифопоэтического и интертекстуального анализа, что позволяет выявить принципы игры с мифологическими образами в исследуемых произведениях. Делается вывод о том, что «Хроники Корума» М. Муркока являются наиболее показательными в творчестве писателя с точки зрения интертекстуальной игры с мифологическим претекстом, которая проявляется на двух взаимосвязанных уровнях: лингвистическом, подразумевающем использование мифологических имен и названий, которые в романах могут незначительно варьироваться или же оставаться в исконной форме, зафиксированной в кельтской мифологии; а также на уровне образных и сюжетных аллюзий, которые позволяют М. Муркоку сделать художественный мир узнаваемым и таким образом подчеркнуть, что земной мир тоже является частью Мультивселенной. Ключевые слова: М. Муркок, «Хроники Корума», кельтская мифология, интертекстуальная игра.
Творчество английского писателя Майкла Муркока (р. 1939) широко известно как отечественному так и зарубежному читателю, он считается создателем литературной концепции Мультивселенной, в основе которой лежит объединение множества миров в сложную систему а большая часть героев писателя являются воплощениями Вечного воителя, причем далеко не все из них соответствуют стереотипу фэнтезийного героя. Несмотря на большую популярность творчества М. Муркока, исследователи чаще всего обращаются к нему в контексте особенностей «новой волны» фантастической литературы [1], [2], анализируют архетипы [3] или рассматривают его роман «Лондон, любовь моя» с точки зрения социальной проблематики и лондонского текста [4], [5], однако в научной среде почти полностью игнорируются принципы мифологизирования в творчестве писателя, они анализируются лишь на уровне форумов и обзорных статей в читательском сообществе [6]. Однако именно обращение к образам и сюжетам кельтской мифологии в «Хрониках Корума» позволяет М. Муркоку достоверно вписать в структуру Мультивселенной реальный мир, а потому исследование творчества английского фантаста с точки зрения выявления особенностей интертекстуальной игры с мифологическим претекстом представляется важным для понимания творческого метода писателя в целом.
Уже в романе «Вечный воитель» (1970) М. Муркок пытается соотнести земной мир, в котором живёт Джон Дейкер (Эрикозе), и систему иных вселенных, в которых Вечный воитель существует в других ипостасях: «Кто я - Джон Дэйкер или Эрекозе? Или одновременно и тот, и другой? Множество иных имен уносила прочь призрачная река моих воспоминаний - Корум Джайлин Ирси, Хокмун, Элрик, Обек, Рэкгир, Саймон, Корнелиус, Аскинол... Я как бы висел в темноте, лишенный плоти» [7, с. 2], однако в произведениях, посвящённых судьбе Эри-козе, единственного из героев, который помнит свои иные инкарнации, события происходят в разных мирах Мультивселенной, а земная реальность представляет собой точку отсчёта и точку возврата, но не более того. Написанные тогда же, в начале 1970-х годов, «Хроники Корума» начинаются в фэнтезийном мире, который, на первый взгляд, кажется существующим независимо от реальности Земли, однако уже в первом романе трилогии «Повелители Мечей» (1971) [8] «Рыцарь Мечей» название страны Ливм-ан-Эш (Lywm-an-Esh) вызывает ассоциации с Лайонессом (Lyonesse), сказочным островом, который, согласно Артуров-скому циклу сказаний, ушел под воду. В том же романе М. Муркока говорится о том, что последним осколком затонувшего государства является Ги Брасайл (Hy Breasail), который в средневековой литературе упоминался, например, в «Плавании Святого Брендана» [9] и стал источником для названия Бразилии, потому что моряки посчитали, что нашли тот самый легендарный остров. В романе «Король Мечей», который завершает первую трилогию, отсылка к кельтской мифологии является уже более очевидной: Корум попадает в иную реальность, где герои-
ня по имени Джейн Пенталлион пересказывает ему истории о короле Артуре и Джиневре, Тристане и Изольде, а самого Корума называет эльфом, однако этот эпизод является слишком незначительным в сюжете и служит только для того, чтобы наметить связи между мирами.
Вторая трилогия о Коруме - «Серебряная рука» (1973) [10] - уже одним своим названием указывает на образ Нуаду из мифологии ирландских кельтов и напоминает о первой битве при Маг Туиред, где Верховный бог потерял руку в сражениях с фоморами, а впоследствии использовал серебряную руку изготовленную богом-врачевателем Диан-Кехтом. Сами увечья Корума были описаны еще в первой трилогии, ведь он, как вадхаг не принадлежащий к расе людей, был лишен руки и глаза человеческими завоевателями, однако впоследствии использовал руку Пулла (Пвилла) и глаз Ринна, божественных братьев из другого мира. Роман «Бык и копье», первый в трилогии «Серебряная рука», начинается именно с описания искусственной руки, которую изготавливает Корум: «Много лет Корум отдал производству искусственных рук, используя то, что он видел в доме доктора в мире леди Джейн Пенталлион. Теперь у него был большой выбор конечностей, все наилучшего качества и служили ему не хуже, чем рука из плоти. Его любимая искусственная рука, которой он пользовался чаще всего, напоминала гибкую боевую рукавицу из серебра с филигранью — она была просто копией той руки, которую граф Гландит-а-Крэ отрезал около ста лет назад» [10, с. 327].
Важно подчеркнуть, что мотив утраты руки является сквозным и в мифологии (в германо-скандинавской традиции руку Тюра откусывает волк, а в кельтской, как уже было сказано, руки лишается Нуаду), и в литературе фэнтези (в «Силь-мариллионе» Дж. РР Толкина без руки остаётся Маэдрос, в «Хрониках Амбера» Р. Желязны руку отрубают Бенедикту, причём в последнем случае утраченная рука заменяется серебряной, кстати, в творчестве М. Муркока и Р. Желязны вообще наблюдаются сходные мотивы). А утраченный глаз является отсылкой к германо-скандинавской мифологии, где Один обменял свой глаз на глоток из источника мудрости, а также к образу одноглазого фомора Балора в кельтской мифологической традиции.
Названия первого и второго романов трилогии «Серебряная рука» («Бык и копье», «Дуб и баран») тоже являются отсылками к кельтской мифологии, так как в кельтской культурной и мифологической традиции быки и бараны занимали важное место - существовал ряд обрядов, связанных с быками, белый и бурый быки являлись героями «Похищение быка из Куальгне» [11], а баран в качестве символа агрессии ассоциировался с богами войны, которые нередко изображались с бараньими рогами на голове. Дуб в культуре кельтов считался священным деревом друидов, причем есть версия, что само слово «друид» этимологически связано с корнем «дуб», а по своему культовому значению дуб фактически является воплощением образа Мирового древа, связывающего мир людей, небе-
са и загробный мир. Выведенное в названии первого романа копье Брийонак (Bryionak), с помощью которого можно вызвать Черного Быка, является явной отсылкой к копью бога Луга, так как оно тоже возвращалось в руку своего хозяина и было выковано кузнецом племени сидов Гоффаноном (Goffanon), имя которого заимствовано из кельтских легенд практически без изменений.
М. Муркок вообще очень тщательно работает с лингвистической составляющей своих произведений, для него слово - это не просто набор случайных звуков, но значимая характеристика образа, а поэтому так важно проанализировать отсылки к кельтской мифологии на уровне имен и названий. В сюжете трилогии «Серебряная рука» воплощением темных сил, которые хотят уничтожить мир, являются «фой миоре», наименование которых почти повторяет кельтских фо-моров (др. ирл. Fomoire), морских демонов, с которыми приходилось сражаться и людям, и богам. В романе «Бык и копье» мы читаем их описание: «Говорят, что <они пришли> из-за моря, с огромного загадочного континента, о котором мы почти ничего не знаем. Сейчас он лежит безжизненный, полностью покрытый снегом. Другие рассказывают, фой миоре вышли со дна моря, из страны, где только они и могут жить. Обе эти страны наши предки называли Анвайн, но я думаю, что и фой миоре употребляют это слово» [10, с. 343]. Из кельтской мифологии заимствовано практически без изменений и слово Анвайн, так как, безусловно, опирается на наименование Аннавн (Annawn), которым обозначался Потусторонний мир в мифологии валлийских кельтов, а страх того, что фой миоре принесут вечную зиму, Самайн, тоже опирается на кельтскую мифологическую традицию. В романе М. Муркока подчеркивается, что фой миоре - «адские создания, проникшие сквозь провал в стене между плоскостями и появившиеся в этом измерении, где и обосновались после завоевания <...> мира, собираясь превратить его в еще одну преисподнюю, в которой они смогут выжить» [10, с. 382], и тем самым существование некоего потустороннего мира, в котором обитают хтониче-ские существа, становится элементом концепции Мультивселенной. Главный из фой миоре, Балар, конечно, вызывает ассоциации с кельтским Балором (др. ирл. Balor), да и описывается он одноглазым, как и в мифологической традиции: «Через мгновение из тумана показалось какое-то лицо. Оно напоминало скорее рану, чем лицо, было багровым, с висящими клочьями плоти, разорванный рот съехал на левую щеку, над ней был единственный глаз, прикрытый веками из мертвого мяса. От верхнего века тянулся шнур, вокруг головы он шел под мышку; чтобы открыть глаз, шнур дергала рука с двумя пальцами» [10, с. 408].
Имена других фой миоре изменены в большей степени, но всё равно остаются узнаваемыми - Раннон представляет собой интертекстуальную отсылку к Рианнон (вал. Rhiannon), богине лошадей и супруге владыки потустороннего мира Пуйла; Керенос - аналог кельтского Кернунна (галльск.-лат. Cernunnos), рогатого бога-охотника; Сренг - тот самый Сренг (др.-ирл. Sreng), который, согласно ирландской мифологии, изувечил бога Нуаду, а в романе М. Муркока Корум узнает в нем инкарнацию человека, отрубившему ему руку.
Практически все имена действующих лиц и географические названия взяты из кельтской мифологической традиции, и любой читатель, знакомый с ней, легко их узнает: брат Гоффанона, сид Илбрек повторяет образ Илбрека, сына Манан-нана - бога моря в мифологии ирландских кельтов; Калатин и его 27 сыновей и внуков - отсылка к «Похищению быка из Куальгне», где Кухулину пришлось сражаться с друидом Калатином и его отпрысками; возлюбленная Корума Медбх заимствована из того же произведения, где она была королевой Коннахта и развязала войну ради бурого быка; верховный друид Амергин, потерявший рассудок из-за колдовства, спасение которого становится главной сюжетной линией в романе «Дуб и баран», является безусловной отсылкой к образу ирландского поэта Амергина. Название города Каэр Ллуд (Caer Llud) построено из валлийских корней, где caer означало «крепость, замок» [12], а Ллуд в мифологии валлийских кельтов - сын Бли и брат Ллефелиса, правителя Британии. Считается, что римляне переименовали этот город в Лондрис, или Лондиниум, а сейчас мы знаем этот город под названием Лондон.
Библиографический список
М. Муркок осознанно опирался на валлийский и древнеирландский языки при создании образов, однако не пытался переписать сюжеты кельтской мифологии, но, наделяя своих героев знакомыми именами или очевидными аллюзиями, стремился вписать сюжет своих произведений в комплекс мифологических преданий, сложившихся на Британских островах и в Ирландии, тем самым подчеркивая, что описанные им события могли иметь место в реальности Земли, которая является частью Мультивселенной. В этом плане творческий метод М. Муркока отличается от подхода некоторых других писателей, в те же 1970-е годы обращавшихся к мифам или мифологизированным преданиям и стремившихся именно переписать или осовременить миф («Сага о Хрольфе Жердинке» П. Андерсона, «Полые холмы» М. Стюарт, «Зеркало Мерлина» А. Нортон и др.).
Помимо знаковых имён и названий, которые однозначно указывают на кельтскую мифологию, М. Муркок использует и узнаваемые мифологические образы и детали. Например, псы Кереноса описываются следующим образом: «Корум не ожидал, что собака окажется белой. В этой белизне было что-то отталкивающее. Только уши пса были темнее, чем туловище, и блестели, отливая цветом свежей крови» [10, с. 352]. В валлийском фольклоре подобных псов называли Cwn Annwn (гончие Аннуна), они считались участниками Дикой Охоты, которая проносилась по небесам зимой, осенью и ранней весной, а сами цвета - белый и красный - в кельтской традиции ассоциировались с потусторонним миром. Лейтмотивом романа «Дуб и баран» становится арфа Дагды, музыка которой предвещает Коруму гибель и в финале трилогии действительно приводит его к смерти, причем сам герой знает об уготованной ему судьбе: «Я не раз слышал арфу, оказавшись в этой плоскости, Джери. И мне сказали, чтобы я опасался арфы» [10, с. 416]. В кельтской мифологии Дагда считался обладателем трёх волшебных вещей - огромной дубинки, котла «Неиссякающий» и арфы из дуба, которая звучала лишь в руках своего хозяина, а игра на ней определяла установленный порядок времен года и, таким образом, гармонии мира. Традиционным для ирландских саг является и мотив изменения скорости течения времени в мире живых и на зачарованных островах, ассоциирующихся с Потусторонним миром - например, сын Финна Мак Кумала Ойсин, увековеченный Дж. Макферсоном под именем Оссиана, провёл со своей возлюбленной сидой Ниамх лишь около года, однако в Ирландии за это время минуло 300 лет, а потому ступивший на её землю герой превращается в слепого дряхлого старца. В завершающем «Хроники Корума» романе «Меч и конь» герой тоже отправляется на один из зачарованных островов, чтобы найти союзников, однако попадает в ловушку пространства и времени: «...время на Инис Скэйте и время в вашем мире имеют разную скорость. На самом деле, Ко-рум Серебряная Рука, вы пробыли тут самое малое два месяца» [10, с. 552]. К слову, название острова Ynys Scaith переводится как Остров теней и является соединением общекельтского Ynys (остров) и ирландского Scath (тень) [12], тем самым становясь элементом кельтского кода. И, наконец, упоминаемые в трилогии «сокровища мабденов» (Копье Брийонак, Чудесный Котел, Серебряный Овен, Золотой Дуб и т.д.) тоже укладываются в кельтскую мифологическую традицию, как и само наименование людей - мабдены, так как в переводе с валлийского языка слово mab означает сын, а корнское den переводится человек [6].
Таким образом, мы можем сделать вывод, что «Хроники Корума» М. Мур-кока являются наиболее показательными в творчестве писателя с точки зрения интертекстуальной игры с мифологическими образами и сюжетами и позволяют не просто воспроизвести узнаваемые элементы кельтской мифологии, но и помогают вписать сюжет в концепцию Мультивселенной. Игра с мифологическими образами в проанализированных романах проявляется на двух взаимосвязанных уровнях: во-первых, это лингвистический аспект, использование мифологических имен и названий, которые в романах могут незначительно варьироваться или же оставаться в исконной форме, зафиксированной в кельтской мифологии. Во-вторых, это уровень образных и сюжетных аллюзий, которые позволяют М. Муркоку сделать художественный мир узнаваемым и таким образом подчеркнуть, что земной мир тоже является частью Мультивселенной.
1. Липин ГВ. Майкл Муркок и Новая волна в английской научной литературе. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Днепропетровск, 1997.
2. Лазарева Т.С. Новая волна в англо-американской фантастике шестидесятых. Вестник дальневосточной государственной научной библиотеки. 2001; № 3 (12): 99 - 106.
3. Батурин Д.А. Архетипы фэнтезийной художественной культуры. Культура и антикультура: теория и практика: коллективная монография. Тюмень: Изд-во Тюменского индустриального университета, 2015: 91 - 94.
4. Новикова В.Г. Британский социальный роман в эпоху постмодернизма. Автореферат ... диссертации доктора филологических наук. Нижний Новгород, 2013.
5. Соснин А.В. Психологическая география британской столицы на примере романа Майкла Муркока «Лондон, любовь моя». Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2013; № 1: 84 - 90.
6. Фаворин К. Глоссарий к трилогии «Серебряная рука». Available at: http://moorcock.narod.ru/Worlds/Main/Glossary/ Corum2.htm
7. Муркок М. Вечный воитель. Москва: Фантастика Книжный Клуб, 2015.
8. Муркок М. Повелители Мечей. Москва: Эксмо, 2002.
9. Плавание Святого Брендана. Средневековые предания о путешествиях, вечных странниках и появлении обитателей иных миров. Санкт-Петербург: Азбука-классика, 2002.
10. Муркок М. Серебряная рука. Москва: Эксмо, 2002.
11. Похищение быка из Куальгне. Москва: Наука, 1985.
12. Храпов Д. Валлийско-русский словарь. Available at: http://www.cymraeg.ru/geiriadur References
1. Lipin G.V. MajklMurkokiNovaya volna vanglijskoj nauchnojliterature. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Dnepropetrovsk, 1997.
2. Lazareva T.S. Novaya volna v anglo-amerikanskoj fantastike shestidesyatyh. Vestnik dal'nevostochnoj gosudarstvennoj nauchnoj biblioteki. 2001; № 3 (12): 99 - 106.
3. Baturin D.A. Arhetipy fentezijnoj hudozhestvennoj kul'tury. Kul'tura i antikul'tura: teoriya i praktika: kollektivnaya monografiya. Tyumen': Izd-vo Tyumenskogo industrial'nogo universiteta, 2015: 91 - 94.
4. Novikova V.G. Britanskijsocial'nyjroman v 'epohupostmodernizma. Avtoreferat ... dissertacii doktora filologicheskih nauk. Nizhnij Novgorod, 2013.
5. Sosnin A.V. Psihologicheskaya geografiya britanskoj stolicy na primere romana Majkla Murkoka «London, lyubov' moya». Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Filologiya. Zhurnalistika. 2013; № 1: 84 - 90.
6. Favorin K. Glossarijk trilogii«Serebryanaya ruka». Available at: http://moorcock.narod.ru/Worlds/Main/Glossary/ Corum2.htm
7. Murkok M. Vechnyj voitel'. Moskva: Fantastika Knizhnyj Klub, 2015.
8. Murkok M. Poveliteli Mechej. Moskva: 'Eksmo, 2002.
9. Plavanie Svyatogo Brendana. Srednevekovye predaniya o puteshestviyah, vechnyh strannikah i poyavlenii obitatelej inyh mirov. Sankt-Peterburg: Azbuka-klassika, 2002.
10. Murkok M. Serebryanaya ruka. Moskva: 'Eksmo, 2002.
11. Pohischenie byka iz Kual'gne. Moskva: Nauka, 1985.
12. Hrapov D. Vallijsko-russkij slovar'. Available at: http://www.cymraeg.ru/geiriadur
Статья поступила в редакцию 06.11.19
УДК 811.161 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10175
Zhang Shuo, postgraduate, Department of Russian Language and Literature, Oriental Institute, School of Regional and International Studies,
Far Eastern Federal University (Vladivostok, Russia), E-mail: [email protected]
FUNCTIONAL WORDS BASED ON THE CONJUNCTION ЕСЛИ, WHICH EXPRESSES EXPLANATORY RELATIONS IN RUSSIAN. The article describes the construction of functional words based on the conjunction если, which expresses explanatory relations. The topicality of the study is determined by the need to compile a complete register of words involved in the expression of explanatory relations. The article shows the semantic-syntactic specificity of the named words, which is related to the conjunction если, describes the types of constructions formed with analyzed words, presents their interaction with the conjunctions. It is stated that the analyzed combinations most frequently function in constructions like series and texts. The author comes to the conclusion that in different types of constructions, combinations with the conjunction если, which express explanatory relations, perform the function of an analogue of a conjunction, specifier, and text joiners.
Key words: syntax, functional words, conjunction, text staples, specifier, explanatory relations, construction.
Ш. Чжан, аспирант, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, E-mail: [email protected]
СЛУЖЕБНЫЕ ЕДИНИЦЫ НА БАЗЕ СОЮЗА ЕСЛИ, ВЫРАЖАЮЩИЕ ПОЯСНИТЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
В данной статье описана структура служебных единиц на базе союза если, выражающих отношения пояснения. Актуальность исследования определяется необходимостью составления полного реестра единиц, участвующих в выражении пояснительных отношений. В статье показана семантико-син-таксическая специфика названных единиц, обусловленная союзом если, описаны типы конструкций, формирующиеся с помощью анализируемых единиц, представлено их взаимодействие с союзами. Устанавливается, что наиболее частотно функционирование анализируемых сочетаний в конструкции РЯД и в структуре текста. Автор приходит к выводу, что в разных типах конструкций сочетания с союзом если, выражающие пояснительные отношения, выполняют функции аналога союза, конкретизатора союза и текстовых скреп.
Ключевые слова: синтаксис, служебные слова, союз, текстовая скрепа, конкретизатор, пояснительные отношения, конструкция.
Пояснительным отношениям в современном русском языке уделялось много внимания, однако все еще существуют проблемы, требующие окончательного решения. К таким проблемам относится и вопрос квалификации и систематизации средств выражения пояснительных отношений. Известно, что для оформления таких отношений существуют специальные союзы (то есть, а именно, или, как то, будь то), получившие определение «пояснительные» [1], [2], в то же время существуют другие показатели пояснительных отношений, не являющиеся собственно союзами, но активно участвующие в их семантической детализации. Многие из этих показателей представляют собой неоднословные единицы, в состав которых входят слова разной частеречной принадлежности. Составить реестр таких средств, выявить их структуру и установить семантико-синтаксические особенности является одной из задач нашего исследования.
В настоящее время большое внимание уделяется явлениям микросинтаксиса [3, с. 141 - 147], поэтому формирование реестра служебных и полуслужебных единиц, участвующих в оформлении синтаксических отношений, становится очень актуальным. Изучение и описание неоднословных служебных единиц важно и для преподавания русского языка как иностранного: важно показать, какие смыслы передаются теми или иными служебными единицами.
Объектом описания в данной статье являются сочетания, в состав которых входит союз «если»: если точнее (в НКРЯ обнаружено 104 факта), если быть точнее (58), если быть точным /точной (147/12), если говорить точнее (21), если сказать точнее (4) и некоторые другие. Эти сочетания представляют отдельный интерес, так как совмещают разные смыслы входящих в них элементов. Цель нашего исследования - выявление синтаксических и семантических функции названных единиц, реализующихся в конструкциях разных типов.
Приведем несколько примеров: Следом уверенно идет Киевское шоссе, если быть точнее - район между Киевским и Калужским шоссе (Егоршева Нина. ЗЕЛЕНЫЕ СОТКИ В СОТНЯХ 'ЗЕЛЕНЫХ'. Труд-7. 2006; 3 мая) [4]; Каждый пятый собранный рубль (если быть точным, 18, 3% собранных взносов) образует «остаток свободных средств» (Сивкова В. На что тратит деньги Пенсионный фонд. Аргументы и факты. 2003; 4 июня) [там же]; Но мы также находимся в центре деловых отношений между Якутией и Японией. Если быть точнее, международные переговоры ведутся через нас (Дайджест. 18 апреля - 1 мая 2005 года. РИА Новости. 2005; 3 мая) [там же].
Особенность изучаемых сочетаний заключается в том, что по структуре они представляют собой предикативные единицы, вводимые союзом если в состав
предложения. Этим они отличаются от точнее как средства выражения пояснительных отношений, когда это слово функционирует без союза если, а также от других средств (вернее, иными словами и под.), не являющихся по форме предикативными единицами, ср.: Профессор Фонарин поступил со мной вопиюще нечестно, точнее - он поступил как матёрый подлец (Грекова И. В вагоне, 1983) [там же]; Геномный инпринтинг возник в процессе эволюции только у млекопитающих, вернее, даже не у всех, а у самой высокоорганизованной группы — плацентарных млекопитающих (Маркина Н. Премия за непорочное зачатие. Можно обойтись и без партнера. Известия, 2002; 9 октября) [там же]; На протяжении длительного времени считалось само собой разумеющимся, что наша Вселенная - единственна в своём роде, иными словами, уникальна (Комаров В.Н. Тайны пространства и времени (1995 - 2000) [там же].
Вторая особенность объекта нашего исследования также связана с союзом если. У союза если есть несколько значений, одним из которых является условное. Условная конструкция обязательно бипропозитивна, то есть в условных конструкциях с союзом если есть две ситуации, при этом одна ситуация зависит от другой [5, с. 15]. Важным признаком условной конструкции является ее гипотетичность: условие и следствие представляются в такой конструкции «не как действительные, а как возможные и невозможные» [там же, с. 34].
Что касается изучаемой нами конструкции, то она не обладает признаком гипотетичности; главная часть таких конструкций не называет следствие, вытекающее из какого-либо условия. Поэтому анализируемая конструкция не является условной. Вводимый союзом если компонент не называет ситуацию-условие, а представляет собой модусный компонент синтаксической структуры с метатек-стовой функцией. Союз если в подобных конструкциях выполняет иллокутивную функцию: вводит речевой акт, а не пропозицию. Особенность вводимого речевого акта в том, что в его структуре лексема со значение речи (сказать) употребляется редко. Наиболее частотным являются формы если точнее и если быть точным, при этом за этими формами скрывается именно речевой акт.
Вводимый союзом компонент включает разные морфологические формы прилагательного «точный», которые выступают как варианты: если (быть) точнее /точным/точной. Именно за этими лексемами закреплено выражение пояснительных отношений, которые устанавливаются в конструкции [6].
Возникает вопрос по поводу того, какие типы конструкции формируются на базе этих сочетаний, что в структуре предложения входит в состав конструкции, становится ее компонентами? Под компонентами конструкции мы понимаем те
