Игра с дистанцией как средство взаимодействия с читателем в романах «Линда Трессел» и «Рейчел Рэй» Э. Троллопа Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

В.А. БЯЧКОВА (Пермь)

ИГРА С ДИСТАНЦИЕЙ КАК СРЕДСТВО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С ЧИТАТЕЛЕМ В РОМАНАХ «ЛИНДА ТРЕССЕЛ» И «РЕЙЧЕЛ РЭЙ» Э. ТРОЛЛОПА

На примере двух романов английского писателя

Э. Троллопа показывается, как осуществляются контакт и воздействие автора-повествователя на формального адресата с помощью «игры с дистанцией» между автором и героем -детальным изображением внутреннего мира персонажа и созданием иллюзии «свободы» героя от автора.

Ёё^^аайа пёТаа: герой, автор, всезнающий повествователь, читатель, дистанция, психологизм.

Объектом нашего внимания является один из аспектов творчества Э. Троллопа, ярчайшего представителя Викторианской эпохи в Англии, чьи произведения с полным правом можно назвать воплощением важнейших достоинств и особенностей литературы этого периода. Одна из таких особенностей - прямая адресация, направленность романа на читателя (каким его видел автор). Перед автором викторианского романа ставилась двойная задача: познакомить читателя с произведением, т. е. созданной писателем замкнутой структурой, где уже расставлены все акценты, но при этом позволить ему самостоятельно оценивать основные компоненты такой структуры - героев и сюжет. Викторианский роман, как правило, созидался «на злобу дня», поэтому невозможно представить его без актуальной проблемы общественного и национального значения, без обсуждения в нем той или иной стороны жизни социума. Несомненно, обладая собственным мнением по вопросу, поднятому им в произведении, «всезнающий повествователь» стремился донести его до читателя. «Не только развлекать, но и поучать», - такими Э. Троллоп видел задачи романиста [5: 123]. Другую задачу его современница (и во многом единомышленница) Дж. Элиот формулировала так: «... рисовать людей рядовых, подчас даже безобразных в своей обыденности, рисо-

вать, но без прикрас, то есть такими, каковы они есть в жизни, притом в жизни заурядной и не окрашенной необыкновенными приключениями» [2: 175]. Иначе говоря, читатель должен был узнать в героях самого себя и свое окружение, понять и почувствовать, насколько правдоподобны описываемые в произведении люди и события, чтобы, соотнеся придуманный писателем художественный мир с реальным, прийти к желаемым для автора выводам социального, этического, нравственного и т. п. порядка. Дидактическая задача викторианского романа достаточно хорошо известна: только «всезнающий повествователь» обладал истиной «в последней инстанции», читателю же оставалось принять авторский замысел. Однако многие писатели понимали: для того чтобы читатель полностью поверил в прочитанное, оценил правдоподобие изображенного, нужна иллюзия его свободы: читатель должен сам понять, насколько актуально произведение, сам определить полюсы добра и зла в романе. Создать такую иллюзию у Э. Троллопа не в последнюю очередь помогает вечный посредник между ним и читателем - герой.

В качестве примера обратимся к романам Э. Троллопа «Рейчел Рэй» (“Rachel Ray”, 1863) и «Линда Трессел» (“Linda Tressel”, 1868). Нужно сказать, что романы Э. Троллопа не отличаются многообразием сюжетных структур: своеобразие творчества писателя заключалось в его способности разрабатывать использованные сюжетные парадигмы по-новому, с новыми героями и новыми обстоятельствами. В этом можно увидеть отдельный способ «работы с читателем»: каждый раз новый сюжет не «шокирует» необычностью, а, наоборот, порождает ощущение очередного погружения в знакомый мир.

Сюжет и проблематика романов «Рейчел Рэй» и «Линда Трессел» сводятся к следующему. Молодая девушка ведет очень замкнутый образ жизни, что отвечает религиозным взглядам ее семьи. Но в какой-то момент героиня перестает подчиняться родным, пытается освободиться от их чрезмерной опеки. Однако контакт героини с «большим миром» оказывается не всегда успешным, т. к. необходимо научиться жить с людьми вне стен родного

© Бячкова В.А., 2009

дома и находить в этом мире тех, кто готов помочь в сложной ситуации. Не последнюю роль в «бунте» героини против семьи играет любовь: именно сильное чувство заставляет ее искать свободы, раскрепощения, уважения.

«Всезнающий» автор-повествователь (для Троллопа характерно совмещение понятий «автор» и «повествователь») позволяет читателю осуществить контакт с героем «через автора». Автор-собеседник стремится сблизиться с читателем: он комментирует повествование так, как это мог бы сделать сам читатель, в отступлениях, нередко носящих характер обобщения, говорит о том, о чем мог бы поразмышлять читатель, узнавший об очередном обстоятельстве из жизни героя, повороте сюжета и т. д. В романе «Рейчел Рэй», например, автор с добродушной иронией описывает такое наверняка знакомое читателям событие, как обед по случаю выборов представителя от округа в парламент: «Я рискну предположить, что каждый либеральный избиратель гораздо лучше пообедал бы дома, с гораздо большим комфортом, однако званый обед на постоялом дворе - это общепризнанная форма досуга англичанина среднего класса в провинции. Если он не придет на этот банкет, его соседи посчитают его узником домашней тирании... Вино плохое... Кресло жесткое... Он скучает, встревожен, раздражен... Однако он приходит туда снова и снова, потому что такое времяпрепровождение естественно для англичанина» [7: 352]. В такого рода отступлении читатель видит, как близок ему «всезнающий повествователь», он живет в том же мире, в той же стране, с теми же традициями, обычаями, проблемами. Это значит, что ему можно доверять, как и его героям, которые предельно правдоподобны и понятны. Это означает также, что все, что описывается в романе, имеет место в реальной жизни, есть смысл над этим задуматься.

В романе «Линда Трессел» роль авто-ра-повествователя несколько иная. Если в «Рейчел Рэй» задача автора - заставить читателя узнать родную Англию и поискать воспроизведенных в романе героев и события в своем окружении, то в романе «Линда Трессел» (где действие происходит в Нюрнберге) автор должен рассказать историю, произошедшую за границей, а читатель - прочувствовать ее и поду-

мать, не могло ли подобное произойти и на родине тоже. Непоследнюю роль в общении автора с читателем в этом романе играет диалог культур. Автор описывает Нюрнберг не как его обитатель, а как гость-англичанин, отмечающий некоторые особенности «иностранного» уклада жизни, на которые мог бы обратить внимание любой его читатель-соотечественник: «В Нюрнберге все еще есть ворота, как в крепости, я полагаю, у этих ворот есть и привратники с огромными ключами» [6: 325]. Читатель быстро понимает, что в этой чужой стране у него есть надежный проводник-соотечественник, которому вполне можно доверять.

Когда контакт между читателем и ав-тором-повествователем установлен, начинается непосредственно обыгрывание дистанции между читателем и героем при помощи варьирования дистанции между героем и его создателем. С одной стороны, автор максимально приближает героя к себе (а значит, и к читателю тоже). Тщательно «реконструированный» внутренний мир героя максимально «психологизирует» повествование: «Троллоп обычно позволяет нам самим уловить полный смысл того, что говорят его герои... Казалось бы, ничто не стоит между нами и персонажами» [3: 100]. Детализированное изображение внутреннего мира героя с помощью несобственно-прямой речи - ярчайшая особенность стиля писателя. Например, в одной из сцен романа «Линда Трессел» героиня переживает из-за своего внешнего вида и впечатления, которое она производит на окружающих: «Ее учили, что женщина должна быть чистой и опрятной, а она чувствовала себя грязной... боялась смотреть попутчикам в глаза» [6: 329]. Рейчел Рэй, впервые оказавшись на балу, охотно слушает, как ее «наставница» миссис Батлер Корнбьюри комментирует происходящее вокруг. Дочь священника вспоминает, что в юности ей «очень нравились вальсы». Рейчел, воспитанная в более чем негативном отношении к подобному, потрясена: «И это была дочь мистера Кам-форта, священника, который так красноречиво проповедовал отказ от мирских радостей!» [7: 83]. С помощью такого «экскурса» в психологию персонажа читатель получает возможность полностью понять героиню, проникнуться ее состоянием и

одновременно вспомнить себя в похожей ситуации.

В изображении внутреннего мира персонажей Троллоп идет еще дальше. В произведениях писателя всегда четко определены полюсы добра и зла: наличие «надежного повествователя» не допускает неоднозначной оценки происходящих в романе событий. Однако для Троллопа, по крайней мере в рассматриваемых нами романах, понятия отрицательного и однозначно неправого персонажа не существует. «Троллоп не пытается войти в роман от своего имени, чтобы восхвалять или осуждать героя... Он любит представлять себя читателю как человека, которому можно доверять, чье единственное желание - рассказать нам правду...» [1: 2]. По мнению основоположника современного троллопо-ведения М. Сэдлиера, писатель «сочувствовал некомпетентности, так как считал самого себя некомпетентным... За терпимостью Троллопа стояла мудрость» [4: 343 -346]. Вспомним также, что викторианский роман - это роман, в котором писатели стремились изображать людей не выдающихся, ничем, на первый взгляд, не примечательных, в которых читатели могли (и должны были) узнавать самих себя. «Негероичность» персонажей - важный момент, способный предельно сблизить читателя и героя. Не случайно писатель, комментируя мысли, поступки, заблуждения героя, нередко апеллирует к читательскому личному опыту, предлагая своему адресату вспомнить себя в сходной ситуации. Например (роман «Рейчел Рэй»): «Мы, все мы больше узнаем по лицу собеседника, чем осознаем это. Правду ли нам говорят... мы судим по лицу говорящего» [7: 239] (курсив мой. - В.Б.).

Именно исходя из этого, писатель стремится показать читателю внутренний мир всех, а не только «положительных» персонажей, т. е. и тех, кто в силу своих заблуждений становится преградой на пути главных героев к счастью. Троллоп не осуждает кальвинистку мадам Штаубах, явившуюся причиной страданий и смерти племянницы Линды Трессел, единственного родного ей человека. И после смерти племянницы она убеждена: «С верой ты можешь сдвинуть гору, но без веры не сможешь жить». А повествователь замечает: «Она не могла более доверять своей вере, так как ее горы это не могло сдвинуть» [6: 383]. С иронией он описывает и рели-

гиозный пыл сестры Рейчел Рэй миссис Прайм: «Боюсь, что миссис Прайм нравилось иметь больше влияния на этих благотворительных собраниях, чем было у ее сестры-сподвижницы... Я не считаю это серьезным обвинением против нее. В таких учреждениях всегда есть потребность в сильном, энергичном лидере...» [7: 9]. И уже сама Прайм «объясняет» читателю, что именно ее не устраивает в «неплохом» (по оценке автора-повествователя) поклоннике Рейчел Люке Роуэне: «Зачем нужно было молодому человеку гулять в церковном дворе под вязами поздно вечером? Зачем, если он не злой отъявленный негодяй, ходить с таким небрежным и развязным видом? И более того, он ходит на балы и других подбивает к тому же!» (Там же: 151). Читатель получает возможность оценить обе стороны в конфликте и понять, кто прав. Создается иллюзия того, что читатель сам определяет, что хорошо, а что плохо, не полагаясь только на суждение автора.

В романах Троллопа автор-повествователь остается «надежным» всегда. Он не вводит читателя в заблуждение, например, первоначально положительной оценкой отрицательного персонажа или наоборот. Автор-повествователь всегда предельно искренен с читателем в предпочтениях, в оценке положительных и отрицательных героев. Другое дело, что Троллоп предельно деликатен в раскрытии образа героя, изображении его чувств, эмоций, настроений. Такая деликатность помогает удержать интерес читателя к роману, даже при самом обычном, «конвенциональном» (в терминологии английских литературоведов) сюжете. Именно «делая вид», что ему не известны чувства и мысли персонажей, автор выстраивает дистанцию между собой и героем, добиваясь правдоподобия повествования и снятия дистанции между собой и читателем.

Например, в рассматриваемых нами романах ярким событием в жизни героинь становится испытание первой любовью. В жизни Рейчел появляется новый знакомый: в доме подруг она знакомится с Люком Роуэном. Линда замечает знаки внимания со стороны Людовика Валькарма, родственника ее «поверенного» господина Штейнмарка, «революционера», пользующегося в городе репутацией человека крайне ненадежного. Любому читателю опыт

подсказывает, что дальнейшее развитие событий в обоих романах очевидно. Однако повествователь не говорит ни слова о чувствах Рейчел к Люку или Линды к Людовику. Знакомство с Люком становится поводом для разногласий между Рейчел и ее сестрой Доротеей, ярой последовательницей евангелистской церкви, проповедующей максимальную скромность, подавление порывов души, отказ от развлечений, замкнутый образ жизни. Рейчел добивается некоторой доли свободы, которого требует ее натура, прямого отношения к молодому человеку ее «бунт» не имеет. У Линды ситуация сложнее: «спасая душу» племянницы, тетка всеми возможными способами склоняет ее выйти замуж за господина Штейнмарка, который вызывает у девушки чувство, близкое к отвращению. Линда просто «вынуждена полюбить» Людовика Валькарма, т. к. он -ее единственный шанс на спасение от ненавистного брака. Однако, например, Рейчел отзывается о Люке достаточно сдержанно. «Я не позволю так отзываться о моих друзьях», - заявляет она сестре [7: 65]. И в этих ее словах нет никакого намека на любовь к молодому человеку. Напротив, они показывают читателю, что Рейчел еще не до конца разобралась в своих чувствах, если может называть Люка Роуэна «другом» и не более того.

Читатель остается в неведении относительно чувств Рейчел до того момента, когда Люк делает Рейчел предложение руки и сердца, которое она принимает и прямо говорит ему о своей любви. Линда Трессел, пытаясь объяснить тетке и жениху свое нежелание выходить замуж, тоже заговаривает о Людовике в последнюю очередь. Она принимает помощь молодого человека, бежит с ним из родного Нюрнберга, а затем делает выбор, совершенно противоположный выбору Рейчел: она отказывается от любви к Людовику, продолжая борьбу за свою свободу другими способами, никак с ним не связанными и под конец выбирает трагический, но самый «верный» - смерть. Автор таким образом поддерживает интерес читателя к романам и его героиням, при этом добиваясь еще большего правдоподобия. Герои как будто перестают быть «творением» автора, и создается иллюзия, что не все их чувства и мысли доступны ему, не все их поступки он в состоянии предугадать. А значит, они наделяются чертами

живых, реальных людей, в существование которых читателю легко поверить.

Таким образом, мы рассмотрели, как в романах «Линда Трессел» и «Рейчел Рэй» автор, традиционно занимая позицию «всезнающего повествователя», убеждает читателя в важности физической и морально-нравственной свободы для каждого человека. Для того чтобы читатель осознал правдоподобие сюжета и героев, ему предлагается прежде всего проникнуть в их внутренний мир. Автор, приближая героя к себе, одновременно делает его максимально близким читателю, при этом он может и «отдалять» его от себя, создавая иллюзию «свободы» героя от автора: герой словно наделяется собственной волей, правом на выбор, внутренним миром, якобы скрытым от «всезнающего повествователя», что позволяет читателю еще больше поверить в «самостоятельного» героя, проникнуться собственным (якобы) отношением к нему и проблемам, которые поднимает автор с помощью этого образа.

Литература

1. Edwards P.D. Anthony Trollope / P.D. Edwards. London: Routledge and Kegan Paul, 1969.

2. Eliot G. Adam Bede / G. Eliot N.Y.: The Signet Classic Edition, 1961.

3. Polhemus R.M. Trollope’s Dialogue / R.M. Pol-hemus // Trollope. Centenary Essays. ed. by J. Halpe-rin. London: Macmillian Press, 1982.

4. Sadlier M. Trollope / M. Sadlier. London: Constable and Company LTD, 1945.

5. Trollope A. An Autobiography / A. Trollope. London: Penguin Books, 1996.

6. Trollope A. Nina Balatka. Linda Tressel / A. Trollope. Oxford: Oxford University Press, 1991.

7. Trollope A. Rachel Ray / A. Trollope. N.Y.: Dover Publication, 1980.

Playing with distance as a means of interaction with a reader in the novels “Linda Tressel” and “Rachel Pay” by A. Trollope

In the novel by an English writer A. Trollope it is shown how the contact and influence of the narrator is done with the help of “playing with distance ” between the author and the character, i.e. detailed image of the inner world of the character and creating of the illusion of character “freedom ” from the author.

Key words: character, author, knowledgeable narrator, reader, distance, psychologism.