CC BY
0
ЭО!: 10.34680/2411-7951.2024.3(54).431-441 Специальность ВАК: 5.9.9
УДК 8142 ГРНТИ 16.21.33
Гаврилов А. С.
ИДИОКОНЦЕПТУАЛЬНАЯ СУБСИСТЕМА МИХАИЛА ЛЕВИДОВА:
«ПРОСТЫЕ ИСТИНЫ»
Аннотация. В статье на примере сборника «Простые истины» описываются, анализируются и интерпретируются имплицитные значения публицистики М. Ю. Левидова, советского литературного критика и публициста. Посредством дешифровки публицистического и интериоризированного субъективного дискурсов проводится анализ сборника «Простые истины» с последующим определением основных концептуальных представлений Михаила Левидова о роли культуры в формировании общественного сознания. Актуальность исследования обусловлена репрезентативностью концептуальных представлений о массовой коммуникации, обнаруженных в исследуемом материале, к современной колумнистике, характерной чертой которой является субъективизация повествования. Изучение статей Левидова позволяет по-новому взглянуть на процесс смыслогенерирующей репрезентации публициста и на основе данных, полученных в результате стеганоанализа, верифицировать сложившиеся представления о личности Левидова и его роли в отечественной науке. Исследование творчества М. Ю. Левидова позволяет изучить его публицистический опыт прошлого и применять метод деконструкции в качестве критического анализа при исследовании современной публицистики. Концепты публициста не только не утрачивают своего значения, но с точки зрения сравнительно-исторического метода дополняют современные представления о механизмах публицистического дискурса как системы информирования и воздействия на аудиторию.
Ключевые слова: М. Ю. Левидов, дискурс, литературоведение, публицистика, концептосфера, имплицитность, проблема автора и читателя.
Для цитирования: Гаврилов А. С. Идиоконцептуальная субсистема Михаила Левидова: «Простые истины» // Ученые записки НовГУ. 2024. 3(54). 431-441. ЭО!: 10.34680/2411-7951.2024.3(54).431-441
В эпоху цифрового общества субъективизация СМИ становится неотъемлемой частью общественной коммуникации, что, безусловно, связано с усилением личностного начала в условиях раскрепощения личности в современном обществе, отсутствия строгой цензуры и привлечения аудитории через удовлетворение потребности в развлечении. Таким образом проявляется тенденция перехода от оперирования фактами к трансляции точки зрения, мнения. Иными словами, в настоящее время наблюдается реверсивный процесс обращения журналистики к литературе, противоположный тенденциям двадцатых годов прошлого столетия [Жирков, 2018]. В результате идиоконцептуальная субсистема конкретного журналиста как фактор привлечения аудитории может проявляться не только в индивидуально-личностных предпочтениях использования стилистических оборотов, типов предложений, прецедентных феноменов и риторических приёмов, но и выражается в степени коммуникативной компетентности самого журналиста и в мимикрии смыслов, заложенных в публицистическом тексте [Лихачев, 1993].
Вопросы субъективизации журналистики возникли задолго до возникновения интернета [Иванова, 2011], не иссякает интерес исследователей к проявлению личности в тексте [Демьянков, 1992; Караулов, 2014; Шумилина, 2021]. Так, в силу динамических процессов в языке, а также культурных и контекстуальных особенностей восприятия языка проблема имплицитных субъективных значений в авторском тексте
по сей день остается актуальной. Изучение этой проблемы помогает лучше понять и использовать язык, а также способствует развитию лингвистики и теории коммуникации [Хлыбова, 2022, с. 187]. Поиск скрытых значений в дискурсе является частью феномена текста, который остается главной проблемой филологии.
Кроме того, само определение термина «дискурс» неоднозначно. В научной парадигме дискурс имеет сложное определение: дискурс — это «вербально артикулированная форма объективации содержания человеческого сознания, регулируемая доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности» (Прим. 1). В самом широком смысле под этим термином понимается акт коммуникации посредством речи, дискурс - это «речь, погружённая в жизнь» (Прим. 2), что в отношении самого автора подразумевает проявление субъективной модальности, то есть отношения автора к своему высказыванию.
Данная работа посвящена интерпретации имплицитных субъективных значений в сборнике статей М. Ю. Левидова «Простые истины», ранее обделенном вниманием научного сообщества.
Сборник «Простые истины» Михаила Левидова представляет собой собрание авторских очерков, посвящённых писателям-современникам. В этих очерках автор размышляет о творчестве и личности известных литераторов и анализирует их произведения с разных сторон, пытаясь найти в них «простые истины» - концепты, составляющие основу теории информации.
Сборник написан живым и ярким языком, который привлекает внимание читателя. Левидов использует разнообразные стилистические приёмы, чтобы сделать свои очерки интересными и запоминающимися, а также, стремясь обойти идеологическую цензуру, закладывает ряд имплицитных смыслов. Центром исследования Левидова становится проблема дискурса между автором и аудиторией. Публицист обращается к теме подтекста в литературе, то есть к пониманию имплицитных значений посредством ассоциаций и коннотаций. Писательский талант публицист рассматривает с точки зрения умения выстраивать многоуровневую систему текста.
Впоследствии к вопросу экспликации текстуального творчества обращались многие исследователи [Борисова, 1999; Федосюк, 1988], также достаточно работ, посвященных проблеме образа автора в произведении и проблеме дискурса с читателем [Виноградов, 1961; Куфаев, 1927; Левидов, 1977]. Отдельно рассматривается категория адресованности текстов художественной литературы [Белоглазова, 2004]. Но если в художественной литературе субъективность является неотъемлемой частью коммуникации с читателем (в педагогической практике это проявляется в установке на поиск авторского замысла и идеи произведения), то в журналистике долгое время субъективность считалась неизбежной примесью публицистической речи. Примером этого является наблюдаемая в публицистике М. Ю. Левидова конвергенция литературы и журналистики. В предисловии автор сам указывает на междисциплинарный характер материалов его сборника. А далее, несмотря на то, что большинство статей формально ограничены сферой литературной критики, Левидов прямо говорит об идиоконцептуальной субсистеме отдельного читателя, утверждая, что индивидуальной концептологической «благоприобретенной
частной собственностью» является «познанное и понятое», то есть опыт познания индивида [Левидов, 1927, с. 84].
При этом литературная критика Михаила Левидова представляет собой трансгрессию в читательском опыте - переход от чувственного восприятия литературы к анализу художественного произведения. Вслед за критиком отметим, что литература как предшественница журналистики на протяжении всей своей эволюции сохраняет способность к репрезентации многопланового человеческого опыта в форме художественных высказываний.
Одной из проблем выявления имплицитных значений в творчестве Левидова является возникающая в его текстах синкретичность функций литературы и журналистики. Вопреки тому, что сборник Левидова посвящен анализу литературных процессов, его концептуальные представления распространяются на такие смежные дисциплины, как текстология, литературоведение, теория информации и журналистика.
Исследуемый нами материал является примером способности дискурса устанавливать коммуникацию между автором и читателем, преодолевая преграду времени и образуя собственное коммуникативное пространство. Так, тексты Левидова
V» V» 1-,
служат средством межпространственной и межвременной коммуникации. В его статьях заложено семиотическое коммуникативное пространство — некое множество иерархически организованных и коммуникативно актуализованных смыслов, имеющее сложную систему шифрования концептуальной, денотативной и эмоционально-оценочной информации [Кубрякова, 2004].
Обращаясь к литературе как к материалу исследования, Левидов выполняет познавательно-просветительскую и коррекционно-нормативную задачи, вынося критический анализ и оценки на публичное рассмотрение. Публицист апеллирует к функциям журналистики, обозначая свое творчество «человеческим документом» [Левидов, 1927, с. 11], то есть, с одной стороны, указывает на художественность текстов, а с другой определяет такую публицистику в качестве материала для изучения литературных процессов в парадигме исторического знания, подразумевая диалог не только с читателем-современником, но и с читателем-потомком.
Таким образом, имплицитность сборника «Простые истины» обусловлена возможными различиями в совокупностях знаний, умений и навыков автора и современного читателя. Диспозиция понимания текстов Левидова возникает вследствие того, что автора и читателя разделяет не только степень изученности проблемы, но также исторический контекст. После Октябрьской революции власть стремилась контролировать СМИ, чтобы использовать их как инструмент пропаганды и формирования общественного мнения. Журналисты должны были следовать принципу партийности и идейности. Таким образом, в силу политической и идеологической обусловленности можно предполагать наличие стеганографии в текстах Левидова. Многие концепты Левидова не соответствовали политической идеологии того времени, оставаясь предметом внутреннего диалога автора. Вследствие этого дешифровка дискурса в публицистике Левидова подразумевает определение значения и роли в этом процессе интериоризированного субъективного дискурса, иными словами, подразумевает определение роли внутреннего общения
автора с самим собой в процессе художественной коммуникации. Именно в публицистике М. Ю. Левидова мы обнаруживаем процесс такой смыслогенерирующей репрезентации, фиксируемой в тексте. Свои концептуальные представления Левидов сохраняет в имплицитных значениях, дешифруемых в субъективном восприятии авторского текста.
Таким образом, цели, задачи и эмпирический материал данной работы предопределяют ее исследовательские методы и подходы: дискурсивный анализ, критическая лингвистика, когнитивный анализ, лингвокультурологический анализ и другие подходы.
Сборник Михаила Левидова представляет собой систематизацию статей, опубликованных в период с 1923 по 1926 год. Работа над сборником потребовала от автора обобщения собственного исследовательского опыта. Сам Левидов до трансляции произведения проходит этап интериоризированного дискурса, так как апеллирует к собственному сознанию, а равно к личному опыту. Исследуемый нами материал является ярким примером синкретичности внутреннего монолога и обращения к читателю, продуктом которой является языковая репрезентация личностных концептов Левидова.
Левидов не вводит свои концепты в код произведения в готовом виде, но предлагает читателю, фокусируя внимание на идейном и эмоциональном содержании текста, посредством апелляции к эмпирическому опыту и через способность к структурированию такого субъективного опыта самостоятельно достроить имплицитные значения. Авторский текст у Левидова связан одновременно с двумя видами дискурса: интериоризированным, направленным на себя, и экстериоризированным, направленным на другой объект [Гусева, 2014].
В результате имплицитность концептов Левидова обусловлена несоответствием его взглядов политической идеологии. Стремясь к независимости в творчестве и научных исследованиях, он сохранял способность видеть и анализировать литературу и журналистику вне рамок строго установленных идеологических границ. Однако неоднозначность его рассуждений стала поводом для обвинения в антимонии [Чар, 1932, с. 132].
В условиях современных систем коммуникации наличие имплицитных значений в авторской позиции уже в меньшей степени связано с идеологическими рамками, но по-прежнему подобно работам Левидова связана со стремлением к авторской индивидуальности [Шумилина, 2021].
При этом Левидов в качестве метода агитационной работы предлагал использовать в журналистике «политику фактами», но в подходе к отбору материала призывал ориентироваться в первую очередь на интересы аудитории [Левидов, 1925]. В таком подходе наблюдается пересечение субъективной и идеологической модальностей [Жолос, 2023, с. 85]. В центре внимания Михаила Левидова стоят взаимоотношения автора и читателя. «Простая истина» Левидова о первостепенном значении этих взаимоотношений для журналистики находит отражение в современных исследованиях [Устинова, 2021].
Михаил Юльевич разграничивает свой сборник двумя разделами. В первом разделе он описывает литературные процессы послереволюционного периода. Так, в
первой статье «Милостью революции» публицист определяет условия формирования новой литературы, проводит границу между дореволюционными и новыми литераторами. Признавая классиков представителями «ледникового периода» [Левидов, 1927, с. 9], Левидов создает амфиболический парадокс: с одной стороны, заявляет о своей приверженности новой идеологии, а с другой - указывает на отсутствие подобных талантов в новой культуре.
Далее он устанавливает связь между автором и читателем и выводит в качестве формулы утверждение о том, что „всякая аудитория имеет того писателя, которого заслуживает" [Левидов, 1927, с. 17]. Преодоление этой проблемы качества литературы Левидов рассматривает в следующей статье, предлагая для развития литературы определить стили взаимодействия автора с аудиторией. По Левидову, изучение запроса аудитории может помочь также решить проблему отбора и обработки литературного материала. Обращаясь к творчеству Никитина, Пильняка и Зощенко, публицист соотносит их приемы с приемами Гоголя и Достоевского [Левидов, 1927, с. 23]. Амбивалентность высказываний Левидова в очередной раз подразумевает признание таланта классиков. Между тем он указывает и на то, что подражание не может быть признано собственным талантом новых писателей. Необходим поиск новых подходов к творчеству.
Возвращаясь к вопросу потребностей аудитории [Левидов, 1927, с. 81], Левидов намечает принцип дифференцирования литературы и журналистики. Литература необязательно создается по запросу читателя, одной из задач литературы остается самовыражение писателя. Журналистика обязана ориентироваться на потребность аудитории. Писатель свободен. Журналист - нет. Писатель свободен в написании мира, журналист окован описанием действительности [Левидов, 1927, с. 83]. Согласно Левидову, творчество нельзя подменять вымышленной, пусть и красочной картинкой. Творчество — созерцание, участие, передача и оценка. «Творчество — репортаж» [Левидов, 1927, с. 86] — в этом утверждении прослеживается принцип зарождения журналистики от литературы. Литература зарождается как созерцательное описание мира, но в результате репрезентации отделяется от реальности, порождая художественную действительность. Левидов рассматривает в качестве одного из возможных вариантов способность журналистики восстановить связь между литературой и окружающей действительностью.
Рефлексируя над собственным текстом, Левидов во втором разделе даст оценку своему стилю повествования — «литературное брюзжание» [Левидов, 1927, с. 193]. Мы определим такой стиль в качестве рефлексивного диалога, целью которого является девербализация и систематизация собственных концептов. Построение текста Левидовым является методом самопознания и самоопределения. При этом интериоризированный дискурс публициста осуществляется посредством речевого мышления [Выготский, 1960, с. 371].
Обращаясь к теме литературы как элементу культуры, Левидов говорит о попутчиках в литературе. Параллельно вне контекста отмечает собственное «попутчество» [Левидов, 1927, с. 30]. Профессиональный цинизм Левидова, неоднократно отмечаемый современниками [Вовси-Михоэлс, 1997, с. 53.], в повседневной жизни представлял из себя здоровый скепсис. В публицистике это
качество проявлялось в неоднозначности позиции автора. Действительно, место Левидова в литературе и журналистике не определено и поныне. Причиной тому попытка «примирить» не только литературу с журналистикой, но и литературу с политикой, с обществом, с эпохами.
Так, в статье «Ученик и учитель» Михаил Юльевич проводит сравнительно-исторический анализ культурных реформаций в моменты Великой французской и Октябрьской революций, где обращает внимание на прецеденты столкновения культур в разные исторические периоды. Отрицание исторического опыта Левидов обозначает как одну из проблем качества современной (для Левидова) литературы [Левидов, 1927, с. 51]. От концепта значения культурного наследия публицист переходит к проблеме дисбаланса концептосфер автора и читателя как к основной причине невозможности создания массовой культуры высокого качества. Обращаясь к творчеству Андрея Белого, Левидов на его примере показывает, как коннотативные авторские значения остаются невостребованными читателем.
Одну из причин этому мы находим в статье «Наши и иностранцы», в которой публицист, сравнивая зарубежную и отечественную литературу, отмечает естественное возникновение при художественном переводе стандартизированного языка для массовой аудитории [Левидов, 1927. с. 52]. Концепт стандартизации языка находит свое отражение во втором разделе сборника в статье «Организованное упрощение культуры».
В статье «Китайский ресторан русской литературы» очередной проблемой качества художественных текстов Левидов определяет возникновение субкультур в искусстве как вредных искусственных надстроек. На примере творчества Сергея Есенина публицист показывает, как происходит подмена понятий и культивируется ложная классификация литературных жанров [Левидов, 1927, с. 77]. Осуждает Левидов и подход к оценке таланта по принципу происхождения литератора, в качестве примера указывая на то, что крестьянской поэзии не существует, но существуют стихи на тему крестьянской жизни.
Признаки таланта публицист далее определяет на примере творчества Бабеля: «...Это торжество разума, разума, организующего стихию слова, наиболее хаотическую и анархическую стихию» [Левидов, 1927, с. 96]. Обращаясь к теме революции, он определяет приемы в работах Бабеля как универсальную методику обработки материала, тем самым делает очередной акцент в сторону журналистики.
Междисциплинарный характер концептов Михаила Левидова наблюдается и в следующей статье «О большой халтуре малых писателей». Классифицируя ошибки современных ему писателей, исследователь отмечает в качестве основной причины снижения качества текста отсутствие у авторов цели их творчества. Решение этой проблемы Левидов предлагает через концепт необходимости перехода понимания искусства как метода познания жизни к пониманию в качестве инструмента ее организации [Левидов, 1927, с. 101]. Таким образом, Левидов предопределяет функции будущей советской журналистики.
Есть важная параллель между замечаниями Левидова и современной для нас обстановкой: массовый доступ к писательству (и не только) порождает культурные суррогаты. Обращаясь к причинам творчества, Левидов обнажает проблему таланта в
неумении, в отсутствии возможности постичь этот талант. Через такой прием Левидов проецирует профессиональный цинизм и на собственное творчество (Прим. 3). При этом сознательно смещает акцент с темы революции в литературе в сторону темы социального феномена общественного сознания в публицистике. Характерная и для нашего времени субъективизация журналистики объясняется Левидовым через проблему авторского эгоцентризма, когда автобиографичность ложно преподносится как неоспоримый факт качества произведения [Левидов, 1927, с. 131].
Публицист приходит к выводу о том, что революционное искусство в настоящий момент времени (настоящий для самого Левидова) лишено смысла. Потому как представители этого искусства совершают самую главную ошибку: пытаются противостоять культуре прошлого, вступают в борьбу с прошлыми представителями искусства, обвиняя их в тех же преступлениях, которые сами и совершают [Левидов, 1923, с. 233]. Эта «простая истина» не об искусстве. Она о социогенезе. О том, как каждое новое поколение, отрицая прежнее, стремится к самоутверждению. Так, в статье «Пятнадцать» Михаил Юльевич обозначает еще одну проблему современной ему культуры — неумение рабочими от литературы понять и осознать происходящее; неумение, приводящее к писательскому эгоцентризму.
В подтверждение этой идеи, рассуждая о формах литературы, востребованных эпохой, Левидов отмечает наивные попытки «попутчиков литературы» «вложить новый видимый и ощущаемый мир-конгломерат из новых людей, новых классов, новых мыслей и ощущений — в старые литературные формы» [Левидов, 1927, с. 42].
Рассуждая о литературе, Левидов выходит далеко за ее рамки. Вопрос не в том, какие формы нужно выбирать новому пролетарскому писателю, а в том, как новый мир, порожденный революцией, вложить в старую форму исторического наследия, традиций, привычек, культуры. В этом ключе открываются имплицитные значения в продолжении цитаты: «От этой мысли не уходит почти никто. Да и не нужно от нее уходить, она справедлива и своевременна. Но лишь вопросом, а не ответом является эта мысль. Теоретический ответ еще не готов» [Левидов, 1927, с. 42]. Иными словами, Левидов указывает на несостоятельность теорий, основанных на подчинении
V» л V V»
литературы целям отдельной идеологии. С этой задачей справится журналистика.
Во втором разделе сборника автор в качестве вывода определяет свое отношение к процессу упрощения культуры. Процесс упрощения культуры для Левидова неизбежен. Для него единственный верный вариант развития событий - это управление процессом упрощения культуры. В противном случае пущенное на самотек развитие приведет либо к новому историческому сдвигу, а значит, к разрыву между социальными классами, либо деградации общества вслед за деградацией культуры. Левидов предлагает организованное упрощение как средство против превращения будущего искусства в карикатурное подражательство предшествующему.
Вырванная из контекста теория упрощения культуры ошибочно преподносится как основополагающая идея концетосферы Левидова. Автор фиксирует существующее событие, вызванное социальным кризисом, то есть излагает факт наличия упрощения культуры, дает этому событию оценку, интерпретирует и предлагает пути решения проблемы. Но на примере художественной литературы как наиболее близкого для
него материала, Левидов выстраивает свою систему концептов социологии массовых коммуникаций. Пути решения проблем, определяемых им в сборнике «Простые истины», Михаил Юльевич параллельно рассматривал в брошюре «Информация в советской прессе (постановка вопроса)» [Левидов, 1925] и статьях «О массовой газете» и «Массовая газета. Очерк второй» [Левидов, 1923].
Левидов говорит о литературе не как об изящной словесности, а как о репрезентации человеческого опыта. Сама эпоха со всей ее тяжестью представляется Левидову «кроваво-красочной картинкой», нарисованной художниками-революционерами. Картинкой, обещавшей заменить реальность. Таким образом, идиоконцептуальная субсистема Михаила Левидова хранит еще одно стеганографически имплицированное послание читателю: не будь обманут, не поддавайся чужой хитрости, трезвым умом оценивай происходящее.
Обращаясь к публицистике Левидова как к человеческому документу, как к протоколу истории, невозможно отменить еще одного его имплицитного значения, а именно, рационализации исторических событий Левидовым в качестве защитного механизма в конфликте социальных катастроф. К сожалению, осталось довольно мало исторических документов, позволяющих исследовать личную жизнь публициста, поэтому, анализ имплицитных значений в его творчестве способен частично восполнить пробелы нашего знания о личности журналиста, о его мировоззрении и талантах.
Примечания
1. Дискурс. // Большая российская энциклопедия: официальный сайт. URL: https://bigenc.ru/c/diskurs-07a4e4 (Дата обращения: 21.06.2022).
2. Дискурс. // Гуманитарный портал: официальный сайт. URL: https://gtmarket.ru/concepts/6987 (Дата обращения: 08.12.2023).
3. Дневники и воспоминания. Текст: электронный // «Прожито» / Европейский институт а Санкт-Петербурге: официальный сайт. URL: https://prozhito.org/notes?date="1961-01-01"&dianes=%5B222%5D (Дата обращения: 21.03.2023).
Литература и источники
Белоглазова Е. В. (2004). Еще раз об адресате и категории адресованности художественного текста. Текст - Дискурс - Стиль. Коммуникации в экономике: сборник научных статей. Санкт-Петербург: С.- Петерб. гос. ун-т экономики и финансов, 160-163.
Борисова Е. Г. (1999). Средства экспликации связи предложений (бессоюзные предложения, частицы, союзы). Имплицитность в языке и речи: коллективная монография. Москва: Языки русской культуры, 76-80.
Виноградов В. В. (1961). Проблема авторства и теория стилей. Москва: ОГИЗ Художественной литературы, 614.
Вовси-Михоэлс Н. С. (1997). Мой отец Соломон Михоэлс: воспоминания о жизни и гибели. Москва: Возвращение, 234.
Выготский Л. С. (1960). Развитие высших психических функций: из неопубликованных трудов. Москва: Изд-во Акад. педагог. наук, 500.
Демьянков В. З. (1992). Личность, индивидуальность и субъективность в языке и речи. «Я», субъект, «индивид» в парадигмах современного языкознания: сборник научно-аналитических обзоров. Москва: ИНИОН РАН, 9-34.
Гусева Н. А. (2014). Эксплицитные и имплицитные идентификаторы лексико-фразеологического поля. Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова, 20 (3), 180-182.
Жирков Г. В. (2018). Прощание журналистики с литературным процессом. Русская литература и журналистика в движении времени, 1, 307-319.
Жолос Л. М. (2023). Медиатекст как пространство функционирования оценочной лексики. Гуманитарные и социальные науки, 6, 83-86. DOI 10.18522/2070-1403-2023-101-6-83-86.
Иванова С. В. (2011). Технология субъективизации в новостном массмедийном политическом дискурсе. Современная политическая лингвистика: тезисы Международной научной конференции, 29 сентября-6 октября 2011г., Екатеринбург. Екатеринбург: Изд-во УГПУ, 111-113.
Караулов Ю. Н. (2014). Русский язык и языковая личность. Москва: URSS, 263.
Кубрякова Е. С. (2004). Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики. Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка, 63 (3), 3-12.
Куфаев М. Н. (2004). Проблемы философии книги. Книга в процессе общения. Москва: Наука, 188.
Левидов А. М. (1977). Автор - образ - читатель. Ленинград: Изд-во Ленингр. ун-та, 360.
Левидов М. Ю. (1923). Лефу предостережение: (дружеский голос). Леф, 1, 231-235.
Левидов М. Ю. (1923). О массовой газете. Журналист, 3, 25-27.
Левидов М.Ю. (1923). Массовая газета. Очерк второй. Журналист, 4, 29-31.
Левидов М. (1925). Информация в советской прессе: (к постановке проблемы). Москва: РОСТА, 37.
Левидов М. Ю. (1925). Самоубийство литературы. Звезда, 1, 253-262.
Левидов М. Ю. (1927). Простые истины: (о читателе; о писателе). Москва: Издание автора, 242.
Литературная энциклопедия (1932). Коммунистическая академия, Секция литературы, искусства и языка. в 11 т. Т. 6: Ла Барт-Маркс. Москва: ОГИЗ РСФСР, 920.
Лихачев Д.С. (1993). Концептосфера русского языка. Известия РАН. Серия литературы и языка, 52 (1), 3-9.
Устинова В. Л. (2021). Прецедентные феномены как средство выражения авторской оценки в дискурсе современной колумнистики. Современный ученый, 3, 267-270.
Федосюк М. Ю. (1988). Неявные способы передачи информации в тексте: учебное пособие по спецкурсу. Москва: МГПИ, 82.
Шумилина С. А. (2021). Имплицитные способы выражения авторской позиции в публицистическом дискурсе блогосферы Рунета. Русистика, 4, 481-495. DOI 10.22363/2618-8163-2021-19-4-481495.
Хлыбова А.А. (2022). Имплицитность в смысловой структуре как инструмент реализации семантической компрессии текста. Германистика в современном научном пространстве: материалы VIII Международной научно-практической конференции, Краснодар, 28 апреля 2022 г. Краснодар: Кубанский государственный университет, 186-190.
Чар Г. (1932). Левидов. Литературная энциклопедия. Коммунистическая академия, Секция литературы, искусства и языка. в 11 т. Т. 6: Ла Барт-Маркс. Москва: ОГИЗ РСФСР, 132.
References
Beloglazova E. V. (2004). Eshhe raz ob adresate i kategorii adresovannosti hudozhestvennogo teksta [Once again about the addressee and the category of addressability of a literary text]. Text - Discourse -Style. Communications in Economics: collection of scientific articles. St. Petersburg State University of Economics, 160-163.
Borisova E. G. (1999). Sredstva jeksplikacii svjazi predlozhenij (bessojuznye predlozhenija, chasticy, sojuzy) [Means of explication of the connection of sentences (non-union sentences, particles, unions)]. Implicity in language and speech: collective monograph. Moscow: Languages of Slavic Cultures, 7680.
Vinogradov V.V. (1961). Problema avtorstva i teorija stilej [The problem of authorship and the theory of
styles]. Moscow: OGIZ Hudozhestvennoj literatury, 614.
Vovsi-Mihojels N. S. (1997). Moj otec Solomon Mihojels. Vospominanija o zhizni i gibeli [My father is Solomon Mikhoels. Memories of life and death]. Moscow: Vozvrashhenie, 234.
Vygotskij L. S. (1960). Razvitie vysshih psihicheskih funkcij. Iz neopublikovannyh trudov [The development of higher mental functions. From unpublished works]. Moscow: Izd-vo Akad. pedagog. Nauk, 500.
Dem'jankov V. Z. (1992). Lichnost', individual'nost' i sub"yektivnost' v jazyke i rechi [Personality, individuality and subjectivity in language and speech]. "I", subject, ".individual" in the paradigms of modern linguistics: a collection of scientific and analytical reviews. Moscow: INION RAN, 9-34.
Guseva N. A. (2014) E'ksplicitny'e i implicitny'e identifikatory' leksikofrazeologicheskogo polya [Explicit and implicit identifiers of the lexical-phraseological field]. Vestnik of Kostroma State University, Vol. 20, 3, 180-182.
Zhirkov G.V. (2018). Proshhanie zhurnalistiki s literaturnym processom [The farewell of journalism to the literary process]. Russkaja literatura i zhurnalistika v dvizhenii vremeni, 1, 307-319.
Zholos L. M. (2023). Mediatekst kak prostranstvo funkcionirovanija ocenochnoj leksiki [Media text as a space for the functioning of evaluative vocabulary]. Gumanitarnye i social'nye nauki, 6, 83-86. DOI 10.18522/2070-1403-2023-101-6-83-86.
Ivanova S.V. (2011). Tehnologija sub''ektivizacii v novostnom massmedijnom politicheskom diskurse [The technology of subjectivization in the news media political discourse]. Modern political linguistics: abstracts of the International Scientific Conference, September 29-October 6, 2011, Yekaterinburg. Ural State Pedagogical University. Yekaterinburg: Izd-vo UGPU, 111-113.
Karaulov Ju. N. (2014). Russkij jazyk i jazykovaja lichnost' [Russian language and linguistic personality]. Moscow: URSS, 263.
Kubryakova E. S. (2004). Ob ustanovkakh kognitivnoy nauki i aktual'nykh problemakh kognitivnoy lingvistiki. Izvestiya RAN (Akad. Nauk SSSR). Seriya literatury i yazyka, Vol. 63, 3, 3-12.
Kufaev M. N. (2004). Problemy filosofii knigi. Kniga v processe obshhenija [Problems of the philosophy of the book. A book in the process of communication]. Moscow: Nauka, 188.
Levidov A. M. (1977). Avtor - obraz - chitatel' [Author - image - reader]. Leningrad: Izd-vo Leningr. un-ta, 360.
Levidov M. Yu. (1923). Lefu predosterezhenie: (Druzheskij golos) [Lefou warning: (Friendly voice)]. Lef,1, 231235.
Levidov M. Yu. (1923). O massovoj gazete [About the mass newspaper]. Zhurnalist, 3, 25-27.
Levidov M. Yu. (1923). Massovaja gazeta. Ocherk vtoroj [Mass newspaper. Essay two]. Zhurnalist, 4, 29-31.
Levidov M. Yu. (1925). Informacija v sovetskoj presse (K postanovke problemy) [Information in the Soviet press: (to state the problem)]. Moscow: Izdanie ROSTA, 37.
Levidov M. Yu. (1925). Samoubijstvo literatury [The suicide of literature]. Zvezda, 1, 253-262.
Levidov M. Yu. (1927) Prostye istiny (o chitatele; o pisatele) [Simple truths (about the reader; about the writer)]. Moscow: Author's edition, 242.
Literaturnaja jenciklopedija [Literary Encyclopedia] (1932). Communist Academy, Section of Literature, Art and Language. in 11 vol. V. 6: La Barthe-Marc. Moscow: OGIZ RSFSR, 920.
Likhachev D. S. (1993). Kontseptosfera russkogo yazyka [Conceptosphere of the Russian language]. Izvestiya RAN (Akad. Nauk SSSR). Seriya literatury i yazyka, Vol. 52,1, 3-9.
Ustinova, V. L. (2021). Precedentnye fenomeny kak sredstvo vyrazhenija avtorskoj ocenki v diskurse sovremennoj kolumnistiki [Precedent phenomena as a means of expressing the author's assessment in the discourse of modern journalism]. Modern Scientist, 3, 267-270.
Fedosjuk M. Yu. (1988). Nejavnye sposoby peredachi informacii v tekste: uchebnoye posobiye po spetskursu [Implicit ways of transmitting information in text: a training manual for a special course]. Moscow: MGPI, 82.
Shumilina S. A. (2021). Implicitnye sposoby vyrazhenija avtorskoj pozicii v publicisticheskom diskurse blogosfery Runeta [Implicit ways of expressing the author's position in the journalistic discourse of the Runet blogosphere]. Rusistika, 4, 481-495. DOI 10.22363/2618-8163-2021-19-4-481-495.
Hlybova A. A. (2022). Implicitnost' v smyslovoj strukture kak instrument realizacii semanticheskoj kompressii teksta [Implicit ways of transmitting information in the text]. Germanistics in the modern scientific
space: materials of the VIII International Scientific and Practical Conference, Krasnodar, April 28, 2022. Krasnodar: Kuban State University, 186-190. Char G. (1932). Levidov. Literaturnaja jenciklopedija. Communist Academy, Section of Literature, Art and Language. in 11 volumes. Vol. 6: La Barthe-Marx. Moscow: OGIZ RSFSR, 132.
Статья публикуется впервые. Поступила в редакцию 30.05.2024. Принята к публикации 15.08.2024.
Об авторе
Гаврилов Александр Сергеевич — аспирант; Московский педагогический государственный университет; ORCID: 0009-0009-6300-6999; 89032364755@yandex.ru
Gavrilov A. S.
THE IDIOCONCEPTUAL SUBSYSTEM OF MIKHAIL LEVIDOV:
"SIMPLE TRUTHS"
Abstract: The article describes, analyzes and interprets the implicit meanings of M. Yu. Levidov's journalism, a Soviet literary critic and publicist, using the example of the collection "Simple Truths". By deciphering the journalistic and internalized subjective discourses, the analysis of the collection "Simple Truths" is carried out, followed by the definition of Mikhail Levidov's basic conceptual ideas about the role of culture in the formation of public consciousness. The relevance of the research is due to the representativeness of the conceptual ideas about mass communication found in the material under study to modern columnism, a characteristic feature of which is the subjectivization of the narrative. The study of Levidov's articles allows us to take a fresh look at the process of meaning-generating representation of a publicist and, based on the data obtained as a result of steganalysis, verify the established ideas about Levidov's personality and his role in Russian science. A study of M. Yu. Levidov's creativity allows us to study his journalistic experience of the past and apply the method of deconstruction as a critical analysis in the study of modern journalism. The concepts of the publicist not only do not lose their significance, but in terms of the comparative historical method complement modern ideas about the mechanisms of journalistic discourse as a system of informing and influencing the audience.
Keywords: M. Yu. Levidov, discourse, literary criticism, journalism, conceptosphere, implicitness, the problem of the author and the reader.
For citation: Gavrilov A. S. The idioconceptual subsystem of Mikhail Levidov: "Simple Truths". Memoirs of NovSU, 2024, 3(54), 431-441. DOI: 10.34680/2411-7951.2024.3(54).431-441
