CC BY
160
Шмаков Владимир Владимирович, аспирант Богословского факультета, кафедры философии религии и религиозных аспектов культуры ПСТГУ Российская Федерация, 127051 Москва, Лихов пер., д. 6, стр. 1 vshm1992@yandex.ru.
Идея свободы у Ф. М. Достоевского и С. Л. Франка
В. В. Шмаков
Одними из важнейших вопросов религиозно-философской антропологической концепции С. Л. Франка являются вопросы об определении личности в человеке, о тесной взаимосвязи человека и Бога, о грехе и страданиях, а также об определении границ его свободы. В определении свободы и ее основных моментов он исходит не только из западной философской мысли, но также из антропологических взглядов и идей Ф. М. Достоевского. По Франку, как и по Достоевскому, раскрытие полноты свободы в человеке взаимосвязано с учением о свободе человека как самоопределении в добре и в Боге, принятии страданий как необходимой составляющей в его спасении. Статья посвящена сравнению основных антропологических концепций, а также идеи свободы и ее характеристик в произведениях и трудах обоих мыслителей, для того чтобы проследить преемственность традиции Достоевского у Франка в рамках его антропологии, чтобы доказать, что для него человеческая свобода и сам человек могут рассматриваться в контексте его философии всеединства и не противоречить ей.
Философским и антропологическим идеям Ф. М. Достоевского в контексте русской философской мысли, вопросам отражения основных его идей в трудах Франка посвящена обширная исследовательская литература1. Тем не менее на наш взгляд, в ней уделено мало внимания сравнению антропологических изысканий Франка и Достоевского. В свое время, на основе утверждений Бердяева, сложилось представление о том, что в философии Франка свобода человека невозможна, она якобы противоречит его концепции всеединства и из нее не выводится2. Исследование влияния идей Достоевского на Франка,
1 Вершина В. А. Художественно-философское творчество Ф. Достоевского в интерпретации С. Франка // Вестник Днепропетровского университета. 2010. Вып. 9/2. С. 78—85; Мачка-рина О. Д. Персонализм Ф. М. Достоевского и его роль в формировании концепции личности в русской философии // Вестник МГТУ. 2012. Вып. 15/3. С. 662—665; Назарова О. Философы не молчат. Предисловие к публикации статьи С. Франка «Достоевский — самый русский изо всех русских» // Соловьевские исследования. М., 2013. Вып. 3(39). С. 139—148; Сердюкова Е. В. Ф. М. Достоевский и русская философия // Русская философская мысль: на Руси, в России и за рубежом: Сб. научных статей / В. А. Кувакин, М. А. Маслин, ред.; М. А. Маслин, сост. М., 2013. С. 273-282, и др.
2 См.: Бердяев Н. А. Рецензия на: С. Л. Франк. Непостижимое // Путь. № 60. 1939. С. 65-67.
сравнительный анализ их взглядов на свободу человека позволяют более полно представить Франка как персоналиста и философа свободы на основании его рецепции антропологии Достоевского. Не приняв участия в спорах о Достоевском в начале ХХ в., Франк стал испытывать интерес к творчеству Достоевского позже, в эмиграции3. Большая часть текстов Франка о Достоевском приходится на первую половину 1930-х гг., когда Франк работал над первой версией «Непостижимого».
В рамках данной статьи будет проведен сравнительный анализ идеи свободы у Достоевского и Франка с учетом влияния антропологических и персоналисти-ческих взглядов и идей Достоевского на творчество Франка, а также предложено сопоставление их подходов к исследованию данной проблемы.
Центральная тема творчества Достоевского — тема человека, наделенного свободой и волей, то, как он распоряжается этим. В своем творчестве, основанном на религиозной метафизике, он занимался разгадкой человеческого духа и его жизненного мира4. По Достоевскому, путь свободы ведет человека или к «че-ловекобожеству» (этот путь губителен для человека), или к «богочеловечеству» (путь спасения)5. Он больше описывал в своих произведениях именно первый тип свободы как проявление своеволия и гордости в человеке, хотел показать ее тщетность и бессмысленность, как переходный этап к обретению человеком подлинной свободы.
Человек, не осознающий идеала красоты и любви, полностью утрачивает ощущение целесообразности жизни и бытия в целом. Если в борьбе любви и свободы в душе человека окончательную победу одерживает свобода, то ее иррациональная сила приводит к полному отрыву личности от мистического начала, в котором он обретает живительное единство с бытием и с другими личностями. Так, иррациональная свобода побеждает любовь и ведет к духовной смерти Смердякова, Раскольникова, Ставрогина. Эта свобода переходит в своеволие, своеволие ведет ко злу, а последнее, в свою очередь, — к преступлению.
Певец свободы, Н. А. Бердяев говорит об этом: «Свобода, переходящая в своеволие, не хочет уже знать никаких святынь, никаких ограничений. Если нет Бога, если сам человек Бог, то все дозволено <...> Человек делается одержимым какой-нибудь "идеей", и в этой одержимости уже начинает угасать его свобода, он становится рабом какой-то посторонней силы. Идея его порабощает»6.
3 Франк публиковал статьи и выступал с лекциями, читал в Берлинском университете курс по Достоевскому, в котором вел речь о специфике его гуманизма. У Франка существуют несколько статей, которые были опубликованы на протяжении 1930—1934 гг. в немецких изданиях, посвященных философским и антропологическим идеям и взглядам Достоевского, связанным с его антропологической интуицией: «Апостол человечности», «Вера Достоевского», «Достоевский и кризис гуманизма», «Из духовной мастерской Достоевского», «Легенда о Великом Инквизиторе», а также «Достоевский — самый русский изо всех русских. К 50-летию со дня смерти поэта: человек и творчество» (см.: Назарова. Указ. соч.).
4Достоевский Ф. М. Письма 1832—1859 гг. // Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1985. Т. 28(1). С. 63.
5 Сердюкова. Указ. соч. С. 279—280.
6 Бердяев H. Л. Миросозерцание Достоевского // Н. Бердяев о русской философии / Б. В. Емельянов, А. И. Новиков, сост., вступ. ст., примеч. Свердловск, 1991. Ч. 1. С. 63.
У человека начинается мучительная болезнь души (страдания Раскольникова, Ставрогина и Ивана Карамазова). Когда человек теряет веру в Бога, сохраняя при этом стремление к свободе, тогда он вступает на путь «человекобожия».
Так, для героя романа «Бесы» Кириллова постулатами свободы человека и атрибутами его божества являются именно бунт и своеволие: «Я три года искал атрибут божества моего и нашел: атрибут божества моего — Своеволие! Это всё, чем я могу в главном пункте показать непокорность и новую страшную свободу мою. Ибо она очень страшна. Я убиваю себя, чтобы показать непокорность и новую страшную свободу мою»7.
В «Легенде о Великом Инквизиторе» («Братья Карамазовы») сам Великий Инквизитор стал воплощением своеобразного «сверхчеловека», «человекобога», для которого свобода в христианском понимании видится «непосильным бременем» и ему, отвергающему Богочеловека, открывается путь «человекобожия». Так, великий инквизитор говорит Христу: «Никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными, но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: "Лучше поработите нас, но накормите нас". Поймут, наконец, сами, что свобода и хлеб земной вдоволь для всякого вместе немыслимы, ибо никогда, никогда не сумеют они разделиться между собою! Убедятся тоже, что не могут быть никогда и свободными, потому что малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики»8.
В романе «Бесы» Достоевского личность Ставрогина, как и других героев романа, вытесняется и подменяется самостью и, следовательно, «определяет характер искажения божественных идей, составляющих сущность, сердцевину этих героев»9.
Это «подполье», этот «бунт», рождающий бесконечные конфликты и преступления, как в отношении к окружающим, так и в отношении к самому себе, были показаны Достоевским в «Записках из подполья». Если неограниченная ничем внутренняя свобода человека порождает страдания и хаос, то другая крайность — тяга к «блаженному» состоянию духовной порабощенности — переходит в тяготение к духовной смерти. Человек из подполья желает разбить метафизические «стены законов природы», когда сталкивается с изначальными метафизическими границами — Богом и сознанием, где Бог есть метафизический предел сверхбытия, а разум, сознание — модификация подполья и беспочвенности. В конце концов, когда речь доходит до того, чтобы разбить этот двойной засов (внешний засов — Бог и внутренний засов — разум), человек из подполья желает «сладострастно замереть в инерции», в бездействии своей замкнутой личности10.
7Достоевский Ф. М. Бесы // Полное собрание сочинений. Л., 1974. Т. 10. С. 472.
8Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы // Полное собрание сочинений. Л., 1976. Т. 14. С. 230.
9 Касаткина Т. А. Без Бога... Роман Ф. М. Достоевского «Бесы». Статья 1 // Три века русской литературы. Актуальные аспекты изучения. М.; Иркутск, 2006. Вып. 13. С. 16.
10Достоевский Ф. М. Записки из подполья // Полное собрание сочинений. Л., 1973. Т. 5. С. 106.
Таким образом, по Достоевскому, в рамках данной свободы человек поддается «сверхчеловечности» и «бунту», с одной стороны, и пребыванию в «блаженно-тупом состоянии порабощенности» — с другой.
Второй тип свободы — проявление внутренней сущности человека, выражающейся в стремлении к самосовершенствованию, к красоте, к Богу.
По Достоевскому, подлинную свободу человек может обрести только путем следования за Христом. Для него глубина человеческого духа есть та область, в которой только и может произойти встреча человека с Богом, через которую человек приобщается к добру, любви и духовному просветлению, может найти подлинного себя самого. Человек тесно связан с духовным миром, и только через прикосновение к «мирам иным», «от перемены нравственной» и через встречу с Богом он может обрести подлинную свободу. Так, в романе «Преступление и наказание» показана трудность нравственного пути главного героя к истине, которая, по мнению писателя, заключается в вере и любви к Богу, в желании перерождения и обновления собственного существа11.
В «Великом инквизиторе» также говорится о том, что свободу может дать только Христос: «Все, что ты вновь возвестишь, посягнет на свободу веры людей, ибо явится как чудо, а свобода их веры тебе была дороже всего еще тогда, полторы тысячи лет назад <...> Вместо твердого древнего закона — свободным сердцем должен был человек решать впредь сам, что добро и что зло, имея лишь в руководстве твой образ пред собою.»12.
Но чтобы прийти к Богу, обрести подлинную свободу, свое «я», человек должен пройти путь страдания. В качестве примера обратимся к отрывку из романа «Преступление и наказание», где следователь Порфирий Петрович говорит Рас-кольникову о взаимосвязи между обретением веры в Бога и страданиями: «Я вас почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, — если только веру иль Бога найдет. Ну, и найдите, и будете жить. Вам, во-первых, давно уже воздух переменить надо. Что ж, страданье тоже дело хорошее. Пострадайте, Миколка-то, может, и прав, что страданья хочет <...> Вам теперь только воздуху надо, воздуху, воздуху!»13. Через переживание страданий человек приходит к познанию истины — к добру во всей его полноте14. Только посредством страданий можно возродить в человеке «замершее сердце», «можно ухаживать за ним годы и выбить, наконец, из вертепа на свет уже душу высокую, страдальческое сознание, возродить ангела, воскресить героя!»15. Поэтому подлинную свободу человек может обрести только путем следования за Христом, принятия страданий и, вследствие этого, реализовать возможность свободного движения и любви к Богу и к другим людям, осознание своей бессмертной души.
11 См.: Достоевский Ф. М. Преступление и наказание // Полное собрание сочинений. М., 1973. Т. 6. С. 422.
12Достоевский. Братья Карамазовы. С. 229—232
13Достоевский. Преступление и наказание. С. 351.
14 См.: Мачкарина. Указ. соч. С. 665.
15Достоевский. Братья Карамазовы. С. 31.
Идеи Достоевского о сущности человека, о его свободе оказали сильное влияние на Франка. Он был убежден в глубокой внутренней связи человека и Бога, в том, что встреча с Богом происходит благодаря свободе человека: «Через момент свободы как раз и совершается трансрациональное слияние, или сплетение, трансцендентного и имманентного начала. Свобода есть последняя спонтанная глубина человеческой личности и есть поэтому та единственная точка человеческого бытия, в которой возможна непосредственная связь человеческого с божественным»16. Если свобода — это «глубина человеческой личности», то реализация свободы — это самореализация человека. В акте свободы личность обнаруживает себя. Поэтому жизнь человека обретает смысл только благодаря свободе: «Минимальное условие возможности достижения смысла жизни есть свобода; только будучи свободными, мы можем действовать "осмысленно", стремиться к разумной цели, искать полноты удовлетворенности; все необходимое подчинено слепым силам необходимости, действует слепо, как камень, притягиваемый землею при своем падении»17.
По Франку, именно свобода является определяющим моментом становления лично-сти в человеке, в выборе человека между двумя сферами его духовной жизни, в рамках которой осуществляется «место борьбы между добром и злом, святостью и греховностью — "поле битвы между Богом и дьяволом", как говорил Достоевский о человеческом сердце»18.
Франк, как и Достоевский, отмечает в человеке две формы свободы — первичную и вторичную. Если первый тип свободы есть свобода как своеволие, «проявление неукоренности, беспочвенности и незаконченности»19, то второй тип есть свобода самоопределения и самоосуществления человека, путь свободного принятия Христа как Богочеловека, который сможет сделать человека окончательно свободным. Как пишет Франк: «Если свобода как своеволие есть явление отпадения человека от Бога, в силу которого он неизбежно оказывается порабощенным дьяволом (соотношение это с необычайной силой и убедительностью выразил Достоевский), то свобода как общая спонтанность внутренней жизни и мотивации есть сверхземная инстанция в человеке, в которой обнаруживается его Богоподобие»20.
Первый тип свободы проявляется и отражает себя через нечто беспочвенное и незаконченное, как чистая потенциальность в человеке. Данный тип свободы есть следствие состояния свободы выбора в человеке, при котором свобода воли порабощена. Франк пишет, что свобода выбора есть «величайшее затруднение» как в религиозной, так и в философской мысли, она лишь описывает потенциальность и неопределенность динамического процесса становления человека, в рамках которой грех «овладевает» человеком и в нем возникает чувство своеволия и самонадеянности.
16 Франк С. Л. Духовные основы общества. Республика. М., 1992. С. 312.
17 Франк С. Л. Смысл жизни // С нами Бог / А. С. Филоненко, сост., предисл. М., 2003. С. 57.
18 Франк С. Л. С нами Бог. Три размышления // Франк С. Л. Свет во тьме. Минск, 2011. С. 769.
19 Франк С. Л. Непостижимое // Франк С. Л. Человек и Бог. Минск, 2010. С. 261.
20 Франк С. Л. Свет во тьме // Франк С. Л. Свет во тьме. С. 334.
Он критически формулирует эту мысль: «Где же дело идет о самой цели или о самом хотении — там нет вообще сознательного выбора между двумя определенными возможностями, а имеет место совершенно иррациональное колебание, некая потенциальность и неопределенность динамического процесса влечения, творчества, становления. Цель не есть вообще нечто, предшествующее хотению и определяющее его; цель сама впервые формируется в процессе влечения или хотения. Свобода воли есть нечто совершенно иное, чем свобода выбора, и несводима к последней»21.
В статье «Легенда о Великом Инквизиторе», посвященной антропологическим положениям Достоевского, Франк так описывает этот тип свободы: «Нагое, лишенное содержания понятие свободы неизбежно перерастает в сознание себя сверхчеловеком, в убеждение, что "смелому все позволено, что ему нигде нет преград" (Достоевский определяет это понятием "Человекобога", в противоположность к "Богочеловеку" — Христу)»22. В данном типе свободы сокрыто потенциальное зло, которое может стать актуальным через греховную деятельность человека. Грех, по мнению Франка, является актом саморазрушения человека и потери его воли: «Грех не только не есть самоосуществление человека; будучи изменой Богу, он есть и измена нашей подлинной самости, нашей самостоятельности, которая сама есть выражение нашей богосродности и укорененности в Боге»23.
Второй тип свободы заключается в самоопределении человека в добре и в Боге, есть важное проявление его «самости», есть свобода воли. Главное свойство «самости» есть противоположность всеединству, природе и всему беспочвенному, не имеющему основы, поэтому она раскрывает себя через свободу самоопределения и самоутверждения. Она есть самоопределение человека в добре, в Боге, в «интимном, сокровенном средоточии человеческой личности», в которой возможно проявление «таинственной глубины» человека. Франк пишет, что в рамках данной свободы Богочеловек «сочетает трансцендентное с имманентным, выводит человека из его изоляции в состоянии покинутости Богом — безо всякого принуждения, без отрицания свободы, творческого единства человека»24. Эта свобода «чистой духовности» есть «самопреодоление, подчинение хаотической стихии душевной жизни и ее низших формирующих сил высшему абсолютному началу»25. Она является неотъемлемой предпосылкой духовной и творческой жизни человека, в ней он находит единственное, ничем не заменимое состояние, «при котором Бог касается человеческого сердца, а человек соприкасается с Богом» 26. В этом смысле человек есть глубина свободной и богоподобной человеческой личности как носителя «чуда свободы».
21 Франк С. Л. Реальность и человек. Минск, 2009. С. 253.
22 Франк С. Л. Легенда о Великом Инквизиторе // Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб., 1996. С. 372.
23 Франк. Реальность и человек. С. 361.
24 Франк. Легенда о Великом Инквизиторе. С. 373—374.
25 Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека. СПб., 1995. С. 623—624.
26 Франк. Легенда о Великом Инквизиторе. С. 373.
Для Франка Бог является источником свободы человека: «Бог есть сущая свобода». Разрывая с Богом, человек остается один на один с хаосом своих страстей, теряет свою личность. «Как только ослабляется или парализуется связь центральной инстанции душевной жизни — личности — с первоисточником реальности, с Богом, — другими словами, как только замыкается личная глубина человеческого самобытия, — напор внутреннего духовного динамизма прорывает преграды, отделяющие внутреннее самобытие человека от реальности как стихии чистой потенциальности и безмерные, бесформенные силы этой стихии вливаются в человеческую душу, овладевают ею и как бы затопляют ее»27. Как и Достоевский, Франк подчеркивает, что достичь эту свободу, в рамках которой реализуется существование человеческой личности, возможно лишь в свободном движении через соблазны и страдания. Достоинство человека и его личности лежит лишь только в свободном принятии страдания, «в свободном движении через все соблазны и падения к совершенствованию»28. Как пишет Франк, «через наше претерпевание страдания и на этом внутреннем, необходимо антиномистическом и антагонистическом пути дарует торжество подлинной реальности»29.
Таким образом, существует тесная взаимосвязь антропологических и персо-налистических идей и взглядов Достоевского и Франка. Оба мыслителя говорят о достоинстве человека, обретении человеком подлинной свободы как свободы самоосуществления себя в добре и в любви к Богу и к другим людям.
В своих работах Франк часто ссылается на Достоевского, когда говорит о духовном существе человека, его «сверхмирном» и «сверхприродном» бытии, где человек может обрести подлинную свободу и стать личностью, выйти за рамки своего непосредственного самобытия и своей природы. Тем не менее можно отметить, что, в отличие от Достоевского, Франк более детально и систематически выстраивал свои положения по поводу идеи личности, рассматривал ее с позиции своей философско-религиозной системы. Он более детально рассматривал проблематику свободы человека, рассматривал свободу своеволия человека как следствие состояния свободы выбора, при котором свобода воли является порабощенной. В философской системе Франка личность и ее свобода понимаются во всей своей значимости и уникальности как абсолютная ценность. В рамках всеединого бытия индивидуальное бытие сохраняет свою уникальность и неповторимость, невозможно понять всеединое бытие и Бога, минуя человека, как и наоборот, невозможно понять человека и его свободу, минуя всеединство и Бога. В рамках его философской системы «универсализм и индивидуализм друг друга не исключают и не ограничивают, но внутренне совпадают и взаимно поддерживают»30.
Как и для Достоевского, для Франка человек и его свобода ставятся на первый план, признается «откровение абсолютной реальности» человека как лич-
27 Франк. Реальность и человек. С. 364.
28 Франк С. Л. Вера Достоевского // Франк С. Л. Русское мировоззрение. С. 356.
29 Франк. Непостижимое. С. 516-517.
30 Франк С. Л. Русское мировоззрение // Франк С. Л. Духовные основы общества: Сб.: Сер. Мыслители ХХ в. / П. В. Алексеев, сост. М., 1992. С. 488-489.
ности, которая не есть порабощенность всеединством, не является «клавишей фортепиано, на котором играет кто-то другой»31, но есть самодостаточное, свободное существо. Франк отмечает, что в рамках христианской религии как религии человеческой личности «человек впервые находит самого себя, находит приют и опору для того, что образует его несказанное существо.»32.
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, вопреки Бердяеву, что Франк обосновывает свои положения о личности и ее свободе, которые не противоречат его концепции всеединства, он является персоналистом и философом свободы, преемником антропологии Достоевского, для которого человек и его свобода являются главным предметом изучения и анализа.
Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, С. Л. Франк, антропология, свобода, человек, Бог, Богочеловек, человекобог, всеединство.
Список литературы
Бердяев Н. Л. Миросозерцание Достоевского // Н. Бердяев о русской философии / Б. В. Емельянов, А. И. Новиков, сост., вступ. ст., примеч. Свердловск, 1991. Ч. 1. С. 7-150.
Бердяев Н. А. Рец. на: Франк С. Л. Непостижимое // Путь. № 60. 1939. С. 65-67. Вершина В. А. Художественно-философское творчество Ф. Достоевского в интерпретации С. Франка // Вестник Днепропетровского университета. 2010. Вып. 9/2. С. 78-85. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1985.
Касаткина Т. А. Без Бога. Роман Ф. М. Достоевского «Бесы». Статья 1 // Три века русской
литературы: Актуальные аспекты изучения. М.; Иркутск, 2006. Вып. 13. С. 13-33. Мачкарина О. Д. Персонализм Ф. М. Достоевского и его роль в формировании концепции личности в русской философии // Вестник МГТУ. 2012. Вып. 15/3. С. 662-665. Назарова О. Философы не молчат. Предисловие к публикации статьи С. Франка «Достоевский — самый русский изо всех русских» // Соловьевские исследования. М., 2013. Вып. 3(39). С. 139-148. Сердюкова Е. В. Ф. М. Достоевский и русская философия // Русская философская мысль: на Руси, в России и за рубежом: Сб. научных статей / В. А. Кувакин, М. А. Маслин, ред.; М. А. Маслин, сост. М., 2013. С. 273-282. Франк С. Л. Духовные основы общества. Республика. М., 1992.
Франк С. Л. Легенда о Великом Инквизиторе // Франк С. Л. Русское мировоззрение.
СПб., 1996. С. 367-374. Франк С. Л. Непостижимое // Франк С. Л. Человек и Бог. Минск, 2010. С. 77-524. Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека. СПб., 1995. Франк С. Л. Реальность и человек. Минск, 2009.
Франк С. Л. Русское мировоззрение // Франк С. Л. Духовные основы общества / Сб.:
Сер. Мыслители ХХ в. / П. В. Алексеев, сост. М., 1992. С. 488-489. Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб., 1996.
Франк С. Л. С нами Бог. Три размышления // Франк С. Л. Свет во тьме. Минск, 2011. С. 415-827.
Франк С. Л. Свет во тьме // Франк С. Л. Свет во тьме. Минск, 2011. С. 3-414. Франк С. Л. Смысл жизни // С нами Бог / А. С. Филоненко, сост., предисл. М., 2003.
31 Франк. Легенда о Великом Инквизиторе. С. 371.
32 Франк. Реальность и человек. С. 603.
St. Tikhon's University Review. Shmakov Vladimir,
Series I: Theology. Philosophy. Graduate Student
Religious studies. St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities
2017. Vol. 72. P. 76-85 6/1 Likhov pereulok, Moscow 127051, Russian Federation
vshml992@yandex.ru.
Dostoevsky's and Frank's Ideas of Freedom
V. Shmakov
One of the most important questions of S. L. Frank's religious and philosophical anthropological conception are questions about the close relationship between man and God, about sin and suffering, and about the definition of the boundaries of freedom. In the definition of freedom and its main aspects, he proceeds not only from Western philosophical thought, but also from anthropological ideas of F. M. Dostoevsky. According to Frank (and to Dostoevsky), the realisation of fullness of freedom in man is related to the doctrine of human freedom as self-determination in goodness and in God, which accepts suffering as an indispensable component of salvation. This article offers a comparison of basic anthropological and personalistic concepts and of the ideas of freedom and its characteristics in the works of both thinkers in order to trace the continuation of Dostoevsky's tradition in Frank's antropological framework. We aim to show that in this framework the human freedom and man himself can only be considered without contradictions in the context of the philosophy of all-unity.
Keywords: F. M. Dostoevsky, S. L. Frank, anthropology, freedom, man, God, God-man, man-God, all-unity.
References
Berdyaev N. A., "Mirosozercanie Dostoevsko-go", in: Berdyaev N. A. Filosofiya tvorchestva kulturi iskusstva, Moscow, 1994, 2, 7—150.
Berdyaev N. A., "S. L. Frank. Nepostijimoe", in: Put, 60, 1939.
Vershina V. A. "Hudojestvenno-filosofskoe tvorchestvo F. Dostoevskogo v interpretacii S. Franka", in: Vestnik Dnepropetrovskogo universiteta, 9/2, 2010, 78-85.
Dostoevskii F. M., Polnoe sobranie sochinenii v 30-i t, Leningrad, 1972-1990.
Ivanov V. I., Rodnoe i vselenskoe, Moscow, 1994.
Kasatkina T. A., "Bez Boga... Roman F. M. Dostoevskogo "Besi", Statya 1, in: Tri veka russkoi literaturi. Aktualnie aspekti izucheniya, Moscow, 13, 2006, 13-33.
Machkarina O. D., "Personalizm F. M. Dostoevskogo i ego rol v formirovanii koncepcii lichnosti v russkoi filosofii", in: Vestnik MGTU, 15/3, 2012, 662-665.
Nazarova O., "Filosofi ne molchat. Predis-lovie k publikacii. Prof. Semen Frank. Dos-toevskii - samii russkii izo vseh russkih. K 50 letiyu so dnya smerti poeta chelovek i tvorchestvo", in: Solovevskie issledovaniya, Moscow, 3-39, 2013, 139-148.
Serdyukova E. V., "F. M. Dostoevskii i russkaya filosofiya", in: Russkaya filosofskaya misl na Rusi v Rossii i za rubejom; Sbornik nauchnih statei, Moscow, 2013, 273-282.
Frank S. L., "Apostol chelovechnosti": S. L. Frank. Russkoe mirovozzrenie, St. Petersburg, 1996, 357-360.
Frank S. L., "Vera Dostoevskogo", in: S. L. Frank. Russkoe mirovozzrenie, St. Petersburg, 1996, 353-357.
Frank S. L., "Dostoevskii i krizis gumaniz-ma", in: S. L. Frank. Russkoe mirovozzrenie, St. Petersburg, 1996, 361-366.
Frank S. L., "Dusha cheloveka", in: Frank S. L. Predmet znaniya. Dusha cheloveka. St. Petersburg, 1995, 415-632.
Frank S. L., Dukhovnye osnovy obshchestva, Moscow, 1992.
Frank S. L., "Iz duhovnoi masterskoi Dostoevskogo", in: Frank S. L., Russkoe mirovozzrenie, St. Petersburg, 1996, 350-353.
Frank S. L., "Legenda o Velikom Inkvizitore", in: Frank S. L. Russkoe mirovozzrenie, St. Petersburg, 1996, 367-374.
Frank S. L., "Nepostij imoe", in: Frank S. L. Chelovek i Bog, Minsk, 2010, 77-524.
Frank S. L., Realnost i chelovek, Minsk, 2009, 415-827.
Frank S. L., "Russkoe mirovozzrenie", in: Frank S. L. Duhovnie osnovi obschestva: Sbornik Ser. Misliteli XX v., Moscow, 1992, 471-500.
Frank S. L., "Svet vo tme", in: FrankS. L. Svet vo tme, Minsk, 2011, 3-414.
Frank S. L., "S name Bog. Tri razmyshleniya", in: Frank S. L. Svet vo t'me, Minsk, 2011, 415-827.
