CC BY
65
УДК 37.017
ИДЕЯ СОБОРНОСТИ КАК ДУХОВНАЯ ОСНОВА РУССКОГО ИСКУССТВА И ОБРАЗОВАНИЯ
© 2019 З. И. Гладких
канд. пед. наук,
доцент кафедры музыкального образования и исполнительства e-mail: zoya.gladkikh@gmail.com
Курский государственный университет
В статье рассматривается феномен соборности на основе междисциплинарного подхода. Сопоставление взглядов богословов, философов, педагогов, деятелей искусств позволяет раскрыть свойственную соборности диалектику внутреннего и внешнего, временного и вечного, единичного и общего, социального и индивидуального. Являясь самобытным свойством русской ментальности, соборность играет основополагающую роль в отечественном искусстве и образовании, обеспечивая единство исторической памяти, преемственность духовных традиций и ценностей в пространстве-времени культуры.
Ключевые слова: духовные идеалы, соборность, национальные ценности и традиции, русская культура, аксиология искусства и образования.
В условиях духовного кризиса современности закономерно возрастание интереса научно-педагогического сообщества к архетипическим символам русской культуры, базовым национальным ценностям, вопросам совершенствования процесса воспитания подрастающего поколения. Испокон веков духовно-нравственными ориентирами в нашей стране выступали такие ценности и смыслы жизни, как «честь, верность, соборность, самоотверженность, служение, любовь» [Данилюк, Кондаков, Тишков 2009: 10]. Эти аксиологические ориентиры, укорененные в традициях отечественной духовной культуры, направляли труд и творчество русского человека, служили сохранению целостности страны, объединяли деятельность различных социальных институтов в общем пространстве духовно-нравственного воспитания.
Идея соборности, зародившаяся в христианской религии, занимает центральное место в святоотеческом наследии и взаимосвязана с общечеловеческими ценностями -мира, любви, добра. В восточной патристике соборное начало рассматривается как норма церковной жизни и социального устройства, как духовный ориентир в различных сферах человеческой деятельности. Это стержневая характеристика Православия, выражающая смысложизненные основы Церкви, означающая коллективное спасение и коллективное жизнетворчество, единодушное, согласное участие верующих в церковной и мирской жизни.
Укорененная в православном мировоззрении и отечественной культурной традиции, соборность стала одним из основных направлений российской общественной мысли, предметом исследования в различных областях гуманитарного знания -философии, религиоведении, истории, социологии, культурологии, искусствоведении, этике, педагогике, психологии и др. Поэтому изучение данного феномена предполагает реализацию принципа междисциплинарности, взаимодействие религиозного, научного, художественного компонентов, сочетание феноменологического, антропологического, культурологического, аксиологического подходов.
Аксиологические, гносеологические и онтологические аспекты понимания соборности раскрыты в трудах выдающихся отечественных философов и богословов:
Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, И. А. Ильина, Л. П. Карсавина, Н. О. Лосского, В. В. Розанова, В. С. Соловьева, Е. Н. Трубецкого, С. Н. Трубецкого, П. А. Флоренского, Г. В. Флоровского, С. Л. Франка. А. С. Хомякова и др. Позднее исследования феномена соборности в контексте ценностей и традиций русской духовной культуры продолжили С. С. Аверинцев, В. В. Бычков, А. Я. Гуревич, А. В. Гулыга, Д. С. Лихачев, А. Ф. Лосев, С. С. Хоружий, Л. Е. Шапошников и др. Современные энциклопедические издания, посвященные русской философии, отмечают в идеале соборности совпадение религиозного, нравственного и социального начал, и в этом смысле соборность противостоит как индивидуализму, так и социалистическому коллективизму [Русская философия 1995: 476].
По определению основоположника славянофильства А. С. Хомякова, «"собор" выражает идею собрания, не обязательно соединенного в каком-либо месте, но существующего потенциально без внешнего соединения», «это единство во множестве» [Хомяков 1994: 242]. Определяя смысл соборности, Н. О. Лосский подчеркивал роль аксиологического аспекта в изучении данного феномена и его внутреннюю диалектику: «Соборность означает сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям» [Лосский 1991: 59].
Идеи соборности в христианстве связаны с идеалами софийности и тринитарности, истоки которых уходят глубоко в историю мировой культуры. В образе Божественной Троицы сконцентрированы основные свойства Церкви: единство, святость, соборность. Архетип триединства, представленный в коллективном бессознательном многих народов мира, наиболее ярко проявился в искусстве и религии.
Симптоматично, что исследователи ставят в один ряд тринитарное учение Сергия Радонежского и «Троицу» Андрея Рублева. П. А. Флоренский предложил следующую трактовку «творческого содержания» этого шедевра: «Среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров, международных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глубокого безмирия, растлившего Русь, открылся духовному взору бесконечный, невозмутимый, нерушимый мир, "свышний мир" горнего мира. Вражде и ненависти, царящим в дольнем, противопоставилась взаимная любовь, струящаяся в вечном согласии, в вечной безмолвной беседе, в вечном единстве сфер горних» [Флоренский].
С. Н. Булгаков высказывал мысль о том, что деятельное объединение общества возможно исключительно на основе церковной соборности. В статье, посвященной духовному наследию Сергия Радонежского, он рассуждал: «Каковы же были тайны дивного успеха дела преп. Сергия, его победы? Чем привлекал и покорял он души людей, от которых он уходил в пустыню, куда они к нему, однако, собирались? В чем сила этой соборности? В том, что сама эта соборность, образ во св. Троице сущего Бога, ярким светом горела в его сердце. Он сам совершил подвиг соборности в сокровенности сердца своего, победив себялюбие, жертвенно отвергшись себя в любви к другому, живя уже не в себе и не для себя, но в другом и для другого, являя на себе правду слова апостольского: живу не к тому аз, но живет во мне Христос» [Булгаков 1926: 12].
Русскому менталитету присуща «жажда соборности» (прот. Георгий Флоровский). Будучи константной чертой русского национального самосознания, соборность получила многоаспектное освещение в работах славянофилов. «Русские славянофилы, - замечает С. С. Хоружий, - которые развили эту идею и передали ее в славянский мир, связали ее с целым кругом тесно соединенных мотивов: соборность вобрала в себя экклезиологические содержания, свойства бытия Церкви, но также
интуиции об идеальном общественном устройстве, кроющемся в органической стихии народного существования, и образ некоего светлого прошлого, полного социальной гармонии, и еще многое... Весь этот тесный круг, несущий имя соборности, явно отвечал глубинным устоям православно-славянского склада сознания, его духовным запросам, и он приобрел притягательную силу для этого сознания, приобрел обаяние и даже некую власть над ним» [Хоружий 2012: 1].
Вполне ожидаемо, что идея соборности в различных ее ипостасях присутствует в философии «почвенников», для которых была характерна идеализация русской сельской жизни, крестьянской общины. Основу концепции общинности, сформулированной К. С. Аксаковым, составляют идеи «свободного нравственного согласия всех», «согласия самоотверженных личностей».
Идеи соборности, духовного единения людей стали источниками развития самобытных направлений русской философской мысли - концепций «всеединства», «философии общего дела», «всеобщего синтеза», «русского космизма» и др. «Способность жить во вселенной, дав возможность роду человеческому населить все миры, даёт нам и силу объединить все миры вселенной в художественное целое, в художественное произведение, многоединым художником которого, в подобие Триединому творцу, будет весь род человеческий в совокупности воскресших и воссозданных поколений», - писал Н. Ф. Фёдоров, раскрывая суть идеи «всеобщего синтеза» [Фёдоров 1995: 401].
Наряду с понятием «соборный», в трудах русских философов используются термин «кафоличный», что в переводе с греческого означает «всеобщий, всецелый». При этом понятия «соборный», «кафоличный», «кафолический» и «всеединый» часто применяются как синонимы и в религиозном контексте. В представлении С. Н. Булгакова соборность, или «кафоличность», есть душа православия и означает вселенскость, единую жизнь в единой истине. Философ писал: «Христианство, будучи кафоличным, является в то же время внеобщественным или сверхобщественным <...> Чтобы познать себя, надо не только проникнуть в глубину духа, но и ощутить свою плоть во всей её реальности. Последнее же возможно лишь при том условии, если человек ощутит себя в составе всечеловеческой плоти, приобщившись некоему природному таинству органической общественности и осознав себя, вопреки своему обособлению, как живую клетку живого организма. При этом и социальная связность предстанет не как косная плоть социальной материи, давящая и угнетающая своей материальностью, но сделается прозрачным покровом, под которым ощутимо будет движение соков человеческого тела. Таково мистическое задание религиозной общественности» [Булгаков 1994: 346].
Значительный вклад в изучение феномена соборности внес С. Л. Франк. Его монография «Духовные основы общества. Введение в социальную философию» содержит раздел «Соборность и общественность», где автор характеризует три формы соборности: 1) «единство брачно-семейное»; 2) «религиозная жизнь»; 3) «общность судьбы и жизни». Наиболее глубоко философ раскрывает форму соборности, связанную с религиозной жизнью: «В религиозном сознании человек живет уже не внутри своего отдельного замкнутого существа, а именно своей связью с тем, в чем он укоренен и из чего к нему притекают духовные питательные силы; религиозное чувство есть чувство сопринадлежности или отношения к тому абсолютному началу, которое лежит в основе - вселенской соборности бытия. И, с другой стороны, человеческая соборность, чувство сопринадлежности к целому, которое не извне окружает человеческую личность, а изнутри объединяет и наполняет ее, есть по существу именно мистическое религиозное чувство своей утвержденности в таинственных, охватывающих нашу личность глубинах бытия» [Франк 2010: 360-363].
Особое внимание С. Л. Франк уделяет «абстрактным моментам, или признакам, которые образуют само существо соборности как внутреннего слоя или корня общественности и отличают его от наружной, эмпирически данной природы внешнеобщественной связи».
Остановимся более подробно на этих признаках.
1) «Соборность есть <...> органически неразрывное единство "я" и "ты", вырастающее из первичного единства "мы" <...> В отличие от внешнего общественного единства, где власть целого нормирует и ограничивает свободу отдельных членов и где единство осуществляется в форме внешнего порядка, разграничения компетенции, прав и обязанностей отдельных частей, единство соборности есть свободная жизнь, как бы духовный капитал, питающий и обогащающий жизнь его членов».
2) «Соборное единство образует жизненное содержание самой личности <...> Всякое умаление действия соборности, всякий отрыв от нее испытывается личностью как умаление и обеднение ее самой, как лишение».
3) «Соборное целое, частью которого чувствует себя личность и которое вместе с тем образует содержание последней, должно быть столь же конкретно-индивидуально, как и сама личность. Оно само есть живая личность».
4) «Быть может, самое существенное отличие соборности как внутреннего существа общества от внешнеэмпирического слоя общественности заключается в ее сверхвременном единстве. <...> За наружным временным аспектом настоящего в общественной жизни таится, как ее вечный фундамент и источник ее сил, ее сверхвременное единство, первичное единство ее настоящего с ее прошлым и будущим. <...> В сознании членов общества живут память о давно прошедшем, о предках, об историческом прошлом и устремленность на цели, достижимые, быть может, лишь отдаленными потомками, и общественное сознание есть именно не что иное, как такое сверхвременное единство сверхиндивидуальной памяти и сверхиндивидуальных целей» [Там же: 364-367].
Моделью мира, воплощением идей вселенской гармонии, единства всего сущего, в православии является храм. Это место особого присутствия Божия, духовного очищения и единения людей, соборной молитвы.
Православный храм - это и религиозный, и культурный символ. По мысли И. А. Ильина, в храме «выражается главная идея России: беречь и охранять единство, ценить индивидуальность, не подавлять ее - дать человеку и народам возможность процветания в свободе и независимости из каждого отдельно цветущего множества, создать великолепие единства» [Ильин 2006: 205].
В работе Е. Н. Трубецкого «Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи» раскрывается суть храмовой идеи древнерусского религиозного искусства: «собор всей твари как грядущий мир вселенной, объемлющий и ангелов и человеков и всякое дыхание земное». По мысли философа, именно в храме утверждается «то внутренне соборное объединение, которое должно победить хаотическое разделение и вражду мира и человечества» [Трубецкой 1993: 200]; в храме, где все сущее подчиняется «общему архитектурному замыслу», объединяют не стены и не архитектурные линии: «храм не есть внешнее единство общего порядка, а живое целое, собранное воедино Духом любви» [Там же: 212].
На основе анализа шедевров древнерусского искусства, произведений живописи и архитектуры Е. Н. Трубецкой прослеживает развитие идеи «мирообъемлющего храма» как центральной в искусстве Древней Руси: «Внутренняя архитектура церкви выражает собою идеал мирообъемлющего храма, в котором обитает Сам Бог и за пределами которого ничего нет; естественно, что тут купол должен выражать собой
крайний и высший предел вселенной, ту небесную сферу, ее завершающую, где царствует Сам Бог Саваоф. Иное дело - снаружи: там над храмом есть иной, подлинный небесный свод, который напоминает, что высшее еще не достигнуто земным храмом; для достижения ему нужен новый подъем, новое горение, и вот почему снаружи тот же купол принимает подвижную форму заостряющегося кверху пламени. Нужно ли доказывать, что между наружным и внутренним существует полное соответствие: именно через это видимое снаружи горение небо сходит на землю, проводится внутрь храма и становится здесь тем его завершением, где все земное покрывается рукою Всевышнего, благословляющей из темно-синего свода. И эта рука, побеждающая мирскую рознь, все приводящая к единству соборного целого, держит в себе судьбы людские» [Там же: 199-200].
Видное место в философии русского религиозного искусства занимает работа П. А. Флоренского «Храмовое действо как синтез искусств». Храмовое действо рассматривается здесь как «целостный организм», в котором все искусства выступают во взаимосвязи и взаимообусловленности, поэтому здесь недопустим отрыв какой-либо из сторон церковного искусства. Принципиальной характеристикой храмового действа является соборное единение искусств, то, что в храме «всё сплетается со всем». По мнению религиозного философа, именно в целостной художественной среде произведение церковного искусства, например икона, «имеет свой подлинный художественный смысл и может созерцаться в своей подлинной художественности» [Флоренский 1989: 58]. Поэтому Павел Флоренский называет недомыслием отрыв какой-либо одной стороны церковного искусства от целостного организма храмового действа как синтеза искусств.
Достижению цели храмового действа служит синтез искусств, множество взаимодействующих эстетических факторов, часто не принимающихся во внимание: «пластика и ритм движений священнослужащих», «игра и перелив складок драгоценных тканей», «особые огненные провеивания атмосферы, ионизированной тысячами горящих огней». Павел Флоренский подчеркивал интегративную суть храмового действа: «Синтез храмового действа не ограничивается только сферой изобразительных искусств, но вовлекает в свой круг искусство вокальное и поэзию, -поэзию всех видов, сам являясь в плоскости эстетики - музыкальною драмой. Тут всё подчинено единой цели, верховному эффекту катарсиса этой музыкальной драмы, и потому всё, соподчиненное тут друг другу, не существует или по крайней мере ложно существует взятое порознь» [Там же: 64].
Храмовое искусство основывается на канонах, сложившихся в религиозной традиции. Значение канонического начала в духовной культуре раскрывается в следующем высказывании П. А. Флоренского: «В канонических формах дышится легко: они отучают от случайного, мешающего в деле, движения. Чем устойчивее и тверже канон, тем глубже и чище он выражает общечеловеческую духовную потребность: каноническое, есть церковное, церковное - соборное, соборное же -всечеловеческое» [Флоренский 1995: 83].
Единство средств выражения в искусстве является условием стилевого единства и, напротив, разобщенность выразительных средств влечет за собой разрушение художественного целого. Павел Флоренский замечал: «Стиль требует известной полноты круга условий, некоторой замкнутости художественного целого, как особого мира, и вторжение в него элементов иного характера ведет к искажению как целого, так и отдельных частей, в целом имевших свой центр и начало равновесия» [Флоренский 1989: 63-64].
Понимание стиля в русской философии искусства связывается с проблемами человеческого духа и творческой свободы, с диалектикой единичного и общего: «Стили
росли и ветшали, надламывались, менялись, переходили один в другой; но в течение долгих веков за отдельным архитектором, поэтом, музыкантом всегда был стиль, как форма души, как скрытая предпосылка всякого искусства, как надличная предопределённость всякого личного творчества. Стиль и есть предопределение, притом осуществляющееся не извне, а изнутри, сквозь свободную волю человека, и потому не нарушающее его свободы как художника, никогда не предстоящее ему в качестве принуждения, обязанности, закона» [Вейдле 1937: 72]. В контексте изучения роли соборного начала в русском искусстве весьма ценным представляется следующее высказывание Владимира Вейдле: «Стиль есть такое общее, которым частное и личное никогда не бывает умалено. Его не создает отдельный человек, но не создается он и в результате хотя бы очень большого числа направленных к общей цели усилий; он -лишь внешнее обнаружение внутренней согласованности душ; он - воплощённая в искусстве соборность творчества. Когда потухает соборность, гаснет стиль, и не разжечь его вновь никакою жаждой, никаким заклятием» [Там же].
Но как «соборность творчества» проявляет себя, например, в иконописи? У П. А. Флоренского находим следующий ответ: «Икона, даже первообразная, никогда не мыслилась произведением уединенного творчества, она существенно принадлежит соборному делу Церкви, и даже если бы по тем или иным причинам икона была от начала до конца написана одним мастером, то какое-то идеальное соучастие в ее написании других мастеров подразумевалось». Такой подход объясняется тем, что «в иконе - главное дело в незамутненности соборно передаваемой истины» [Флоренский 1993: 270-271].
Ценностную основу русской художественно-педагогической традиции составляет метафизическая триада «Истина, Добро и Красота», ставшая объектом пристального внимания представителей духовного ренессанса конца XIX - начала XX века. В понимании П. А. Флоренского, она не есть три разных начала, а одно: «Это - одна и та же духовная жизнь, но под разными углами зрения рассматриваемая. Духовная жизнь, как из Я исходящая, в Я свое средоточие имеющая, есть Истина. Воспринимаемая как непосредственное действие другого, она есть Добро. Предметно же созерцаемая третьим, как вовне лучащаяся, - Красота» [Флоренский 1994: 72]. В. С. Соловьев предложил следующую трактовку неразделимости этого союза: «Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустое слово, а красота без добра и истины есть кумир. <...> Открывшаяся в Христе бесконечность человеческой души, способной вместить в себя всю бесконечность божества, - эта идея есть вместе и величайшее добро, и высочайшая истина, и совершеннейшая красота. Истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме. И полное ее воплощение - уже во всем - есть конец и совершенство, и вот почему Достоевский говорил, что красота спасет мир» [Соловьев 1991: 245].
Проблемы духовной культуры занимают центральное место в философии и педагогике русского зарубежья. Обращение к идее соборности в трудах представителей русской эмиграции первой волны было связано с необходимостью решения задач сохранения и развития национально-культурной идентичности и духовной общности соотечественников, обустройства пространства обучения и воспитания подрастающего поколения на основе традиций отечественной культуры [Гладких 2017].
Согласно И. А. Ильину, национальная культура - это «могучее творческое единение людей, сообща творимое, «где все мы одно, где все достояние нашей родины (и духовное, и материальное, и человеческое, и природное, и религиозное, и хозяйственное) - едино для всех нас и общее всем нам: и творцы духа и "труженики
культуры", и создания искусства, и жилища, и песни, и храмы, и язык, и лаборатории, и законы, и территория». Отмечая значение духовного единства соотечественников, философ писал о том, что в духовной сокровищнице отечественной культуры объективировано то лучшее, что есть в каждом из нас: «Ее созданиями заселяется и обогащается, и творчески пробуждается личный дух каждого из нас; родина делает то, что душевное одиночество людей отходит на задний план и уступает первенство духовному единению и единству» [Ильин 2010: 449-450].
Примечательно, что, описывая условия национального единства, С. Л. Франк обращается к категории соборности: «Единство нации нельзя вообще определить иначе как единством исторической памяти. Постепенно слагающаяся общность языка, поэзии, песни, нравов и нравственных понятий превращается в таинственное духовно-кровное сродство. Эта соборность, основанная на общности судьбы, не есть просто субъективный психологический факт, единство сознания; духовная жизнь, питаясь одним материалом, наполняясь единым содержанием, и по существу, жизненно-онтологически сливается в подлинное внутреннее единство; совместная жизнь прядет нити, подлинно проходящие сквозь души людей и изнутри связующие их в онтологически-реальное, т. е. соборное, единство. В этом заключается великое творческое и укрепляющее значение прошлого, культурно-исторических традиций в общественной жизни» [Франк 2010: 363].
Претворение идей соборности в педагогике взаимосвязано с решением проблем социального воспитания, о чем убедительно сказал В. В. Зеньковский: «Благо индивидуальности заключается в усилении и расширении социальной активности. Чем больше отдаем мы себя социальной деятельности, чем многообразнее наши социальные связи, тем выше стоит индивидуальность в своем развитии. Так оправдываются известные слова Спасителя: "Кто потеряет свою душу ради Меня, тот обретется". Живя для близких, для людей, теряя себя в них, мы вступаем на высший, достойнейший путь нашего индивидуального развития» [Зеньковский 1995: 313].
Работа В. В. Зеньковского «Социальное воспитание, его задачи и пути» поднимает очень важные вопросы: о взаимодействии социальной среды и личности, о роли социума в раскрытии индивидуальных способностей и возможностей ребенка, об опасности развития у детей эгоизма и карьеризма, о создании условий, которые бы не подавляли, а питали личность, способствовали ее истинному сотрудничеству с другими людьми. По мнению философа, задача социального воспитания заключается «в развитии социальной активности, в развитии "вкуса" к социальной деятельности, в воспитании духа солидарности, способности подыматься над личными, эгоистическими замыслами» [Там же: 298].
Примечательно сопоставление В. В. Зеньковским двух важнейших направлений воспитательной работы: «Социальное воспитание приближается по своим задачам к национальному воспитанию, но оно стоит выше его и захватывает душу ребенка шире и глубже». Отдавая приоритет социальному направлению, философ утверждал: «Воспитание должно быть национальным, оно должно приобщать человека к исторической работе его страны, должно связывать его с родной страной и развивать сознание его долга перед своей родиной, но именно потому, что национальное воспитание необходимо, еще более необходимо социальное воспитание, которое развивает более высокие силы человеческой души - дух братства и взаимопомощи» [Там же: 299-300]. Для теории и практики воспитания патриота и гражданина в современных условиях не утратил значимости вывод о том, что «школа должна стать органом не только умственного образования, но и органом социального воспитания, стать носительницей высших идеалов общественности и истинным орудием социального прогресса» [Там же: 297].
Причиной духовного кризиса личности и общества, как правило, выступают разрушение «связи времен», утрата исторической памяти. И. А. Ильин высказывал мысль о том, что творческая сила и духовная сопротивляемость современного человечества подорвана беспочвенностью. Первым условием для создания здорового искусства В. В. Вейдле рассматривал веру во всеединство. В работе «Умирание искусства» он писал: «Судьба искусства, судьба современного мира - одно. Там и тут бездуховная сплоченность всего утилитарного, массового, управляемого вычисляющим рассудком, противополагается распыленности личного начала, еще не изменившего духу, но в одиночестве, в заблуждении своем - в заблуждении не разума только, а всего существа - уже теряющего пути к целостному его воплощению». Как актуально звучат в наши дни слова русского философа, сказанные более восьмидесяти лет назад: «Искусство и культуру может сейчас спасти лишь сила, способная служебное и массовое одухотворить, а разобщенным личностям дать новое, вмещающее их в себя, осмысляющее их творческие усилия единство. Такая сила, в каком бы облике она ни проявлялась, звалась до сих пор религией» [Вейдле 1937: 101].
Традиция соборности проявляется во взаимосвязи трех моментов - сохранении, развитии, преемственности. Стремление выразить «общечеловеческую духовную потребность» обусловило обращение Г. В. Свиридова к каноническим текстам из литургической поэзии при создании последнего сочинения композитора, шедевра хорового творчества - цикла «Песнопения и молитвы». Это вершина творческого пути, итог духовных исканий художника-христианина. В данном контексте примечательна запись в свиридовских дневниках: «Соборное - общее - народное - космически-религиозное и индивидуальное - личность - неповторимость - судьба» [Свиридов 2002: 265].
Для современной педагогической теории и практики существенное значение имеют высвеченные Е. П. Белозерцевым три идеи русского образования (идея вселенского предназначения человека, идея соборности, идея национального дома) и взаимосвязанные с ними принципы образования (индивидуальность, целостность, единство типа впечатлений) [Белозерцев 2000: 73]. Именно на соборности сосредоточивает внимание В. А. Сластёнин, раскрывая национальную идею как феномен православной педагогической культуры: «Общинность этого типа порождает российский хронотоп, находящий свое выражение в характере, культуре, языке, философии, общественном интеллекте» [Сластёнин 2001: 21].
Предельно ясное понимание сути соборности и значения соборного начала в современных условиях выразил С. С. Хоружий: «Соборное устроение реальности -неразрывная связь равновеликих начал соборности, личности и свободы. В силу своей экклезиологической природы, соборность - лишь ориентир, а не норматив для социальных моделей, но это может быть ценный и корректирующий ориентир. <...> В складывающейся постсекулярной парадигме сознания и общества, начала соборности могут обрести новую актуальность и глобальное звучание, стать ценным ресурсом для преодоления кризисов и рисков современного мира» [Хоружий 2012: 9].
В наши дни духовная составляющая приобретает первостепенную значимость для таких ценностно- и смыслообразующих ветвей человеческой деятельности, как искусство и воспитание человека. Реализация идеи соборности в современных условиях предполагает соработничество, консолидацию усилий семьи, школы, общественных организаций, учреждений культуры и искусства в деле духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения. Необходимое условие претворения идеи «единства во множестве» - повышение роли коллективных форм человеческой деятельности, где в большей степени наглядно проявляется «соборность творчества». Применительно к музыкальной культуре и образованию это связано
прежде всего с развитием хорового движения на различных ступенях образования. Ярким примером возрождения русской хоровой культуры является хор «Дети России», собравший тысячу юных представителей хорового движения из всех регионов нашей Родины.
Концепция сохранения и развития хоровой культуры в РФ констатирует, что в нашей стране коллективное хоровое искусство является коренным, первородным для всей национальной музыкальной культуры, объединяющим в себе три важнейших пласта - светское, народное и духовное песнетворчество. Поскольку «хоровое движение способствует эффективному сплочению общества, являясь системообразующей платформой решения социальных проблем», большое внимание в Концепции уделено социальной функции хоровой культуры; развитие «массового хорового движения позволит решить стоящие перед страной проблемы, повысить национальное самосознание, способствовать повышению культурного уровня общества, развитию и сохранению культурных традиций». Необходимыми условиями сохранения и развития русской хоровой культуры являются «восстановление роли и значения предмета музыка в общеобразовательной школе с соответствующим увеличением учебных часов, организация хоровых коллективов в каждом образовательном учреждении», а также внедрение уроков хорового пения в общеобразовательной школе, которое должно стать «необходимой базой для создания нового культурно-образованного слоя общества, способного не только воспринять, но и выразить в художественной форме (благодаря соучастию в массовом хоровом творчестве) важнейшие гуманистические социально-культурные и гражданско-патриотические морально-ценностные ориентиры» [Концепция... ].
Положения Концепции сохранения и развития хоровой культуры в РФ созвучны с положениями Концепции духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России и Концепции художественного образования в Российской Федерации. Необходимое условие реализации этих концептуальных идей - повышение качества и развитие системы подготовки и переподготовки педагогических кадров. Применительно к музыкальному образованию важнейшей задачей освоения профессии учителя музыки является интериоризация национальных ценностей и традиций, духовного наследия отечественной педагогики и искусства [Гладких 2012: 100]. Готовность к трансляции идеала соборности и других базовых национальных ценностей в мир личности ребенка предполагает получение этого духовного опыта самим педагогом.
Итак, соборность является ценностно-смысловым ядром русской культуры, духовной основой и ориентиром развития отечественного искусства и образования. Изучение трудов отечественных философов, богословов, педагогов, деятелей искусств позволяет сделать вывод о том, что феномен соборности необходимо рассматривать в диалектическом сочетании внутреннего и внешнего, временного и вечного, единичного и общего, социального и индивидуального. В контексте задач духовно-нравственного развития личности в современных условиях особого внимания заслуживает проблематика, связанная с изучением феномена соборности в отечественной культуре, с реализацией задач социального единства в художественной и педагогической деятельности. Актуализация «соборности творчества» в образовательной практике -важнейшая художественно-педагогическая задача в современных условиях.
Библиографический список
Белозерцев Е. П. Триединство русского образования: опыт историко-культурного анализа // Ценностные приоритеты общего и профессионального
образования: материал Международной научно-практической конференции. М.: МПГУ, 2000. Ч. 1. С. 70-73.
Булгаков С., прот. Благодатные заветы преп. Сергия русскому богословствованию // Путь: Орган русской религиозной мысли / под ред. Н.А. Бердяева. Париж, 1926. С. 3-19. URL: http://www.odinblago.ru/path/5/1/ (дата обращения 25.03.2019).
Булгаков С. Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994.
415 с.
Вейдле В. В. Умирание искусства. Размышления о судьбе литературного и художественного творчества. Париж, 1937. URL: http://www.odinblago.ru/path/5/1/ (дата обращения 25.03.2019).
Гладких З. И. Проблемы духовно-нравственного воспитания личности в трудах представителей русской эмиграции первой волны // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2017. № 2 (42). URL: http://scientiflc-notes.ru/pdf/047-017.pdf (дата обращения: 12.04.2019).
Гладких З. И. Аксиологические основания развития субъекта музыкально-педагогической культуры // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. 2012. Серия IV: 3(26). С. 90-100.
Данилюк А. Я., Кондаков А. М., Тишков В. А. Концепция духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России. М.: Просвещение, 2009. 24 с.
Зеньковский В. В. Социальное воспитание, его задачи и пути // Зеньковский В. В. Психология детства. Екатеринбург: Деловая книга, 1995. C 293-344.
Ильин И. А. Основы христианской культуры. М.: Хранитель, 2006. 310 с.
Ильин И. А. Путь духовного обновления // Ильин И. А. Избр. / сост., авторы коммент. Т. А Филиппова, П. Н. Баратов; автор вступ. ст. Т. А. Филиппова. М.: РОССПЭН, 2010. С. 300-528.
Концепция сохранения и развития хоровой культуры в РФ. URL: http://npvho.ru/dokumenty/kontseptsiya-razvitiya/9-kontseptsiya-sokhraneniya-i-razvitiya-khorovoj -kultury-v-rf (дата обращения: 25.03.2019).
Лосский Н. О. История русской философии. М.: Сов. писатель, 1991. 480 с.
Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М.: Наука, 1995. 624 с.
Свиридов Г. В. Музыка как судьба / сост., авт. предисл. и коммент. А С. Белоненко. М.: Мол. гвардия, 2002. 798 с.
Сластёнин В. А. Национальная идея как феномен православной педагогической культуры // Принципы народности и православия в педагогической системе К.Д. Ушинского и развитие современного образования: материалы V Всерос. науч.-практич. конф.: в 2 ч. Ч. I. Курск, 2001. С. 10-23.
Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика / вступ. ст. Р. Гальцевой и И. Роднянской. М.: Искусство, 1991. 699 с.
Трубецкой Е. Н. Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи // Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. Антология / сост., общ. ред. и предисл. Н.К. Гаврюшина. М.: Прогресс, 1993. С. 195219.
Фёдоров Н. Ф. Супраморализм, или Всеобщий синтез (т. е. всеобщее объединение) // Фёдоров Н. Ф. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. М.: Прогресс, 1995. С. 401. URL: http://dugward.ru/library/fedorov/fedorov supramoralizm.html (дата обращения: 25.03.2019).
Флоренский П. А. Иконостас / вступ. ст. игумена Андроника (Трубачева) и П.В. Флоренского. М.: Искусство, 1995. 254 с.
Флоренский П. Столп и утверждение Истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах // Флоренский П. А. Оправдание космоса / сост., вступ. ст. и прим. К. Г. Исупова. СПб.: РХГИ, 1994. С. 61-113.
Флоренский П. А. Троице-Сергиева Лавра и Россия. URL: http://mmedia.nsu.ru/historv/DATA/obi2093/FILE PDF.pdf (дата обращения 25.03.2019).
Флоренский П. А. Храмовое действо как синтез искусств // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1989. № 2. С. 58-66.
Франк С. Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию // Франк С. Л. Избр. Труды / сост., автор вступ. ст. и коммент. С Б. Рощинский. М.: РОССПЭН, 2010. С. 296-489.
Хомяков А. С. Собрание сочинений: в 2 т. М.: Медиум, 1994. Т. 2.
Хоружий С. С. Идея соборности: ее православно-славянофильские истоки и ее перспективы в современном постсекулярном мире: доклад на Международном научном собрании «Соборность и демократия». Требинье (Босния и Герцеговина), 13-16 июня 2012 г. URL: http://svnergia-isa.ru/wp-content/uploads/2012/10/horuzhv_sobornost_2012.pdf (дата обращения: 25.03.2019).
