CC BY
42
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ПРЯЙОЙЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ НЯЧКИ И ПРЯКТИКИ
M.B. Карпычев
Карпычев Михаил Владимирович — доцент кафедры гражданского права и процесса Нижегородской академии
МВД России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: jurius-nn@yandex.ru
Идеология унификации категориального аппарата и механизма правового регулирования в законотворческой технике
В настоящей статье затрагивается проблема различного понимания правовых категорий («представительство» и др.) в законодательстве России. Делается вывод о необходимости использования одинаковых механизмов правового регулирования для схожих общественных отношений.
In the present article the problem of various understanding of legal terms («representation», etc.) in the legislation of Russia is considered. The conclusion about necessity of use of identical mechanisms of legal regulation for
similar society relations becomes.
Рассмотрение проблемы, обозначенной в качестве названия статьи, вызвано необходимостью получить ответ на вопрос: «Для кого писан закон?». Казалось бы, ответ очень прост — закон писан для всех, все обязаны соблюдать и выполнять его требования, незнание закона не освобождает от ответственности. Но автору неоднократно приходилось сталкиваться с тем, что обычный гражданин заявляет о непонимании содержания закона.
Более того, я как профессиональный юрист могу согласиться с обывателем, так как во многих случаях я не понимаю закон, необходимость его принятия именно в таком виде, логику использования в нем терминов и понятий в определенном значении.
Ежегодно в России принимается огромное количество законов и подзаконных актов. К сожалению, следует констатировать, что в нашем государстве отсутствуют единые принципы правотворческой деятельности.
Так, в Российской Федерации действует две системы судов, осуществляющих рассмотрение гражданских дел, — суды общей юрисдикции и арбитражные суды, деятельность которых отличается, по большому счету, лишь субъектным составом участников процесса и отчасти сферой общественных отношений, в которой возник спор. Удивительно то, что при этом Гражданский процессуальный и Арбитражный процессуальный кодексы весьма существенно отличаются.
Вот лишь некоторые из различий:
1. Порядок подачи иска. По АПК РФ (п. 1 ст. 126) копия искового заявления направляется другим участникам дела самим истцом, в суд представляются доказательства отправки; по ГПК РФ (ст. 132) копии искового заявления и приложений к нему должны прилагаться к исковому заявлению, подаваемому в суд.
2. Порядок выдачи копии решения сторонам. По АПК РФ (ст. 177) копии решения направляются ли-
цам, участвующим в деле; по ГПК РФ (ст. 214) копии направляются лишь тем лицам, которые не присутствовали в судебном заседании, остальные должны получать копии решения в суде самостоятельно.
3. Обеспечение иска. АПК РФ (ст. 94, 99) предусматривает возможность предоставления встречного обеспечения, принятия предварительных обеспечительных мер; в ГПК РФ такие институты вообще отсутствуют.
4. Возможность принудительного привода свидетелей. ГПК РФ (ч. 2 ст. 168) такую возможность предусматривает, АПК РФ — нет, что влечет в ряде случаев затруднительность предоставления доказательств в арбитражном процессе.
5. Сроки обжалования судебных актов. Обжалование в суд второй инстанции по АПК РФ — 1 месяц (ст. 259), по ГПК РФ (ст. 321, 338) — 10 дней.
Имеются существенные различия и по многим другим вопросам, в частности, по таким ключевым, как доказывание, судебные извещения, возможности оставления дела без рассмотрения, отказа в принятии искового заявления и др. Например, ГПК РФ оперирует понятием «пророгационное соглашение» (ст. 404), АПК РФ, хотя и содержит аналогичную норму (ст. 249), но такой термин не использует.
В связи с этим возникает вполне логичный вопрос — почему два закона, регулирующих процедуру рассмотрения споров в судах по гражданским делам, принятых с разницей в полгода, содержат различные нормы, причем различия не обусловлены особенностью субъектного состава или материальных отношений, являющихся предметом спора? На этот вопрос может быть только один ответ — законопроекты разрабатывали разные коллективы авторов, по каким-то причинам не желающие или не могущие согласовать свои позиции, а качественная правовая экспертиза законопроектов, призванная унифицировать их положения, не проводилась.
82 Юридическая наука и практика
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ПРЯВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ИЯУКИ И ПРЯКТИКИ
Другой пример — уголовное законодательство предусматривает возможность назначения наказания ниже низшего предела, установленного санкцией Особенной части УК РФ (ст. 64), Налоговый кодекс РФ определяет, что при наличии хотя бы одного из смягчающих вину обстоятельств санкции уменьшаются не менее чем в два раза (ч. 3 ст. 114), между тем законодательство об административных правонарушениях не предусматривает возможность смягчения ответственности ни при каких обстоятельствах, ограничивая правоприменителя лишь нижним пределом санкции, установленной Особенной частью КоАП РФ.
Особо следует сказать о подведомственности дел об административных правонарушениях судам. В соответствии с частью 3 статьи 23.1 КоАП РФ судьи арбитражных судов рассматривают дела об административных правонарушениях, предусмотренных статьями 6.14, 7.24, 9.4, 9.5, 9.5.1, 14.1, 14.10— 14.14, частями 1 и 2 статьи 14.16, частями 1, 3 и 4 статьи 14.17, статьями 14.18, 14.23, 14.27, 14.31 — 14.33, 14.36, 15.10, частями 2 и 2.1 статьи 17.14, частью 6 статьи 19.5, частями 1 и 2 статьи 19.19 КоАП РФ, совершенных юридическими лицами, а также индивидуальными предпринимателями.
Все остальные дела об административных правонарушениях, совершенных индивидуальными предпринимателями и юридическими лицами, подлежащие рассмотрению в судебном порядке, подведомственны мировым судьям и судьям районных (городских) судов, которые во многих случаях не обладают должным уровнем знаний в сфере предпринимательской деятельности.
Считаем такой подход необоснованным и несоответствующим разграничению полномочий между судами общей юрисдикции и арбитражными судами. На наш взгляд, все дела об административных правонарушениях в отношении субъектов предпринимательства, подведомственные судам, должны рассматриваться в арбитражных судах.
Полагаем, что при регулировании схожих общественных отношений должны применяться единые механизмы правового регулирования. Различия в способах, приемах и средствах правового регулирования должны быть обусловлены объективными (вытекающими из специфики предмета регулирования), а не субъективными (вытекающими из мнения разработчиков нормативного акта) факторами.
Аналогичная ситуация складывается и в отношении категориального аппарата. Терминология должна быть максимально единообразной, не допускающей различного толкования в разных нормативно-правовых актах.
Так, ГК РФ и сложившаяся практика его применения однозначно определяют, что органы юридического лица не являются его представителями, имея иной правовой статус, но КоАП РФ, Налоговый кодекс РФ прямо закрепляют, что руководитель юридического лица является его законным представителем1.
Отсутствие единообразного понимания терминов, используемых в законодательстве, вызывает проблемы у правоприменителя. Так, в части 1 статьи 327 УК РФ устанавливается ответственность за подделку официальных документов. Само уголовное законодательство расшифровку термина «официальный документ» не дает. Органы внутренних дел и судебные органы при решении вопроса о возбуждении уголовного дела исходили из бланкетного характера данной нормы, отсылающей к законам, где такой термин не только используется, но и расшифровывается (например, ст. 1259 ГК РФ, ст. 5 Федерального закона «Об обязательном экземпляре документов» от 29 декабря 1994 года № 77-ФЗ2 (в ред. от 23 июля 2008 г.) и др.).
Однако Конституционный суд РФ указал на то, что сложившаяся правоприменительная практика наступление ответственности за подделку официальных документов связывает не с формой, а с содержанием соответствующего документа, именно с тем, что документ предоставляет права или освобождает от обязанностей, то есть с установлением юридически значимых фактов, имеющих непосредственное отношение к обстоятельствам конкретного дела. В связи с чем не может быть принято во внимание утверждение заявителя о том, что часть 1 статьи 327 УК РФ предполагает использование при ее применении термина «официальный документ» в том значении, которое ему придано в нормах иной отраслевой принадлежности3.
Полагаем, что необходимо более тщательно подходить к структурированию нормативно-правовых актов. Нельзя считать удачным с позиции юридической техники неоправданное использование различных структурных построений для правовых актов одного иерархического уровня.
Так, все кодексы имеют постатейную структуру, статьи объединены в главы и разделы. Но если большинство кодексов имеют последовательную нумерацию, то в КоАП РФ статьи пронумерованы поглавно.
Имеются различия и в наименованиях структурных элементов отдельных статей (в большинстве кодексов — части, иногда с дальнейшей разбивкой на пункты и подпункты, в ГК РФ — пункты).
Все указанные выше различия между положениями отдельных правовых актов негативно влияют на правоприменительную деятельность, влекут судебные ошибки (ссылки в решении на пункты вместо частей статьи и наоборот).
В качестве выводов хотелось бы указать на то, что при осуществлении правотворческой деятельности должны соблюдаться следующие правила:
1. Схожие общественные отношения должны регулироваться схожими (в том числе текстуально одинаково закрепленными в законе) механизмами.
2. Структура нормативных актов одного иерархического уровня должна быть аналогичной.
3. Термины и определения должны пониматься в различных нормативных актах максимально идентично.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2010, № 2 (13) 83
ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ПРЯВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОЙ ИЯЧКИ И ПРЯКТИКИ
4. Любые отклонения от предыдущих правил должны быть объективно обусловленными.
Полагаем, что соблюдение этих правил в правотворческой деятельности окажет благотворное влияние на деятельность правоприменительную и сделает законы более понятными не только для профессиональных юристов, но и для простых граждан России.
Примечания
1. Подробнее об этой проблеме см.: Карпычев М.В. Проблемы правового статуса органов юридического лица // Современные проблемы российского частного и публичного права: Сборник научных трудов межвузовской научной конференции / Под ред. С.М. Хужина. — Н. Новгород, 2007. — С. 54—57; Карпычев М.В. Некото-
рые вопросы конкретизации и толкования гражданского законодательства о представлении интересов юридических лиц в сфере частноправовых и публично-правовых отношений // Конкретизация законодательства как теоретико-юридический прием нормотворческой, интерпретационной, правоприменительной практики: Материалы Международного симпозиума (Геленджик, 27—28 сентября 2007 г.) / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2008. — С. 541—548.
2. Собрание законодательства РФ. — 1995. — № 1. — Ст. 1.
3. Определение Конституционного Суда РФ «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Морозовского Владимира Евгеньевича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 327 Уголовного кодекса Российской Федерации» от 19 мая 2009 года № 575-О-О // СПС «КонсультантПлюс».
А.В. Мурунова
Мурунова Анна Вячеславовна — доцент кафедры международного права Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета, кандидат философских наук
E-mail: amurunova@yandex.ru
Ментальные механизмы международного взаимодействия национальных правовых систем в условиях глобализации
В данной статье анализируется международный уровень правовой ментальности, раскрываются особенности взаимодействия национальных правовых систем в условиях глобализации. Правовая менталь-ность рассматривается как один из механизмов международной правовой системы. В статье исследуется проблема соотношения принципов национального права с принципами международного права.
In this article author analyzed international level of law mentelity, are exposed particular features of cooperation of national law systems under conditions of globalization. The law mentelity is examined as one of the mechanismes of international law system. The problem of correlation between principles of international and national law is examined in this article.
Правовая реформа в России — это не появление у действующей правовой системы новых качеств или признаков, а осуществление целенаправленных преобразований и постепенное формирование новой правовой системы. В России идет процесс изменения сущности правовой системы, ее структуры и содержания, осуществляется переход к новому типу организации права с регрессом в то же время его отдельных структурных частей1. Здесь в условиях глобализации действует конкуренция норм нескольких систем права, многие из которых не согласованы друг с другом. Налицо кризис традиционной юридической идеологии, юридической науки и юридического образования. Капитализация породила разрыв историко-правовых связей правовой системы, прерывность в развитии ее элементов, забвение прошлого ментального юридического опыта и правовых традиций, возникновение юридических противоречий и конф-
ликтов. Создалась реальная угроза утраты национального содержания правовой культуры. Многовековой правовой опыт России учит, что ее правовая система всегда воспринимала чужой опыт не эклектично, ибо это не свойственно ее правовой ментальности, а избирательно, отсекая чуждое ее правовой культуре. Причем заимствованные элементы не оставались неизменными, получали русское содержание, и рано или поздно заимствованный опыт подвергался переосмыслению в новой правовой среде. Проблема в том, что сегодня принцип избирательности используется явно недостаточно.
Глобализация усиливает значение международного права и международных организаций, ведет к росту транснациональных отношений, связей и институтов, изменяющих и устраняющих многие стереотипы в сфере права, наблюдается буквально интервенция закона и законодательной культуры в
8t Юридическая наука и практика
