CC BY
5Научная статья / Research Article DOI 10.26105/PBSSPU.2022.10.2.002 УДК 821.161.1.09"19"(470.64)-14Мокаев М. ББК 83.3(2Рос.Каб)6-8,453Мокаев М.
Р.А. Керимова
ИДЕИ КОСМИЗМА В ФИЛОСОФСКОЙ ЛИРИКЕ М. МОКАЕВА
Аннотация. В статье рассматривается творчество балкарского поэта-шестидесятника М. Мокаева в дискурсе философских идей космического мировосприятия. Выявлено, что в поэтических текстах М. Мокаева существуют образы различной этимологии: небесные (луна, солнце, звезда и т.д.), мифологические, религиозные. В результате исследования раскрыты важнейшие аспекты в развитии художественного сознания поэта, выявлена самобытность художественно-философской модели мира в лирике М. Мокаева, установлено, что центральное место в ней занимает мотив избранничества (пророчества). В статье выявляются корни космогонического мифа М. Мокеева - прежде всего, народный космизм (фольклор, миф), философский, религиозный (в некотором понимании). Делается вывод о стремлении поэта переосмыслить вечные, вневременные проблемы (любовь - родина - природа).
Ключевые слова: пространство, небо, космизм, миф, литература эпохи «оттепели», М.Х. Мокаев, карачаево-балкарская поэзия, поэты-шестидесятники, фольклор.
Для цитирования: Керимова Р.А. Идеи космизма в философской лирике М. Мокаева // Филологический вестник Сургутского государственного педагогического университета. 2022. № 2 (10). С. 82-88. DOI 10.26105/PBSSPU. 2022.10.2.002
R.A. Kerimova
THE IDEAS OF COSMISM IN THE PHILOSOPHICAL LYRICS
OF M. MOKAEV
Abstract. The article deals with the work of the Balkarian poet of the sixties M. Mokaev in the discourse of philosophical ideas of the cosmic worldview. It reveals that in the poetic texts of M. Mokaev there are images of various etymologies: celestial (moon, sun, star, etc.), mythological, religious. As a result, the most important aspects in the development of the writer's artistic consciousness are indicated, the originality of the artistic and philosophical model of the world in the lyrics by M. Mokaev is determined. The poet sought to rethink the eternal, timeless problems that are often intertwined (love - homeland - nature). The central place among the motives is occupied by the motive of being chosen (prophecy). The roots of the cosmogonic myth are revealed, first of all, folk cosmism (folklore, myth), philosophical and religious (in a certain sense).
Keywords: space, sky, cosmism, myth, literature of the "thaw", M. Kh. Mokaev, Karachay-Balkarian poetry, poets of sixties, folklore.
For citation: Kerimova, R.A. (2022). The ideas of cosmism in the philosophical lyrics of M. Mokaev. Philology Bulletin of Surgut State Pedagogical University, 1 (9), 82-88. DOI 10.26105/PBSSPU.2022.10.2.002 (In Russian).
Введение
Эпоха «хрущевской оттепели» характеризуется переоценкой ценностей, поиском основ бытия и постижения духовности, ослаблением цензуры. Многие народы советского союза желали восстановить справедливость, которой были лишены во времена сталинских репрессий. В частности, в 1943-1967 годах литературная жизнь карачаевцев, балкарцев, чеченцев, ингушей и других высланных в Среднюю Азию народов была прервана. «Но эти же трагические события позволили начиная с 60-х годов по-новому взглянуть на устоявшуюся действительность, обнажив новые противоречия, что положило начало тенденции пересмотра многих аксиоматичных установок» [11].
Литература эпохи «оттепели» ознаменована появлением многих имен, новых направлений и жанров в отечественной культуре. В художественном пространстве тех лет формировалась особая атмосфера культурно-нравственного ренессанса с ее пафосом оправдания человека творчеством, с принципом космизма как универсальной составляющей художественного мышления.
М.Х. Мокаев - один из ярких и самобытных поэтов-шестидесятников, который внес неоценимый вклад в развитие карачаево-балкарской литературы. Наследие писателя не осталось незамеченным литературоведами и критиками, но отдельных работ, посвященных системному исследованию творчества М. Мокаева, до сих пор нет. Существуют различные издания, в которых ученые затрагивают и упоминают имя писателя в аспекте общей проблематики (З. Толгуров, A. Урусбиева, Т. Биттирова, Ж. Кулиева, Е. Жабоева, Ф. Узденова и др.). В связи с этим, данное исследование дает возможность полноценного включения наследия М. Мокае-ва в научный оборот.
Цель статьи - рассмотреть поэзию М. Мокаева в дискурсе философских идей космического мировосприятия. Выявить образы, участвующие в его создании: небесные (луна, солнце, звезда и т.д.), мифологические, религиозные.
Материалы и методы
Анализ произведен на основании поэтических сборников М. Мокаева «Турий рог», «Свет Вселенной», «Мельница жизни», «Песни белых вершин». Для решения поставленных задач в работе использовался комплексный подход, комбинирующий элементы сравнительно-типологического, сопоставительно-типологического, системно-целостного и историко-литературного анализа.
История вопроса
Космизм стоит рассматривать как мировоззренческую универсалию и особый тип дискурса, что наглядно отразилось в отечественной культуре. Основные идеи космизма проявлялись еще в поэтическом творчестве Г.Р. Державина, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, К.Д. Бальмонта и др. Однако, согласно мнению А.Л. Чижевского, особое мироощущение, имплицитно заложенное в человеке, сохранившееся в русской ментальности и культуре в силу специфики ее исторической пространственно-временной структурной динамики, зародилось именно
в начале XX века [10]. Данный феномен можно охарактеризовать как одну из мировоззренческих категорий русской поэтической словесности, которая наиболее емко воплощает в себе самобытность русского национального характера. Художники стремились к самоидентификации, свободе от политического диктата, выражали стремление к единению с человечеством. «В этом случае происходит значительное (на воззренческом уровне) философско-эстетическое обновление "идеи человека", а следовательно, меняются способы художественного мировидения, в недрах одного художественно-познавательного цикла зарождается другой» [3, с. 29]. Вместе с тем данный аспект стоит рассматривать применительно ко всем народам России, так как мифогенная концепция становления философии в любой национальной культуре общепризнана. Оно существует в устойчивых ментальных формах - архетипах [12, с. 98].
Так, ключевым в теории Г. Гачева является понятие национального космоса (природно-географическая среда). Природно-географическая среда лежит в основе психологического и культурного своеобразия народа и каждого человека. Географическая структура Балкарии с горами, «возвышающимися над повседневной равниной человечества» естественным образом предопределяет основную онтологическую константу карачаево-балкарской культурной истории, воплощенную в категории «вертикаль»^; 4, с. 166].
Результаты и обсуждение результатов исследования
Рассматривая особенности создания мифа в лирике М. Мокаева, стоит уделять, прежде всего, внимание образу неба, астральной символике. Характерные для данного автора мотивы: поэзия-гора, поэзия-скала, поэт-скалолаз, творчество-перевал («Ввысь взбираюсь. Идти нелегко мне»; «Я Магомет - и я иду к горе, И та гора Поэзией зовется»; «Мой перевал», «Иду к горе» и др.). Переплетение в художественной картине мира М. Мокаева «природного» и «творческого» начал носит концептуальный характер. Также стоит отметить, что антропогоническая философия карачаевцев и балкарцев восходит к астральному миру. К примеру, солнечная символика в творчестве М. Мокаева связана как с мифологией горца, так и с традиционной трактовкой данного образа в мировой культуре. Поэтика произведений четко отображает стереотипные представления народа и базовые концепты этнокультуры. Поэтому обращение художника к солнечной символике, свету, обосновано тем, что Бог солнца (Тейри)1 и Бог Земли формируют основополагающую координату национального бытия горцев.
По мнению литературоведа З.А. Кучуковой, «горец, огражденный со всех сторон громадой скал, слишком зависим от небесной сферы. Все оттуда: свет, дождь, снег, луна, солнце, звезды, боги, - весь позитивный и негативный резерв мироздания, становящиеся единственными "открытыми вратами", несущими максимум информации» [4]. В связи с этим, М. Мокаев в своих произведениях устремляется вверх в поисках нового
1 В языческой религии балкарцев и карачаевцев теоним Тейри означал всемогущее и вездесущее божество с универсальными функциями, отголоски культа которого пронизывают весь комплекс хозяйственно-культурного мира человека.
вдохновения. И чем выше скала, тем ближе она к небесным светилам. Преодолевший трудности на своем пути достигает всех уровней практического и духовного развития. Также не стоит исключать некую связь образа солнца и идеи подвига, о котором рассуждал в свое время Д. Мережковский. В творчестве К. Бальмонта солнце символизировало рождение романтического героя, разрывающего отношения с земным существованием и стремящегося мечте. Подобные идеи близки М. Мокаеву, но в большей степени мы здесь наблюдаем противопоставление земного бытия не по горизонтали, а по вертикали. То есть это свидетельствует об устремленности поэта к высоким идеалам. Превосходство духовного над материальным неоднократно поднимается в его лирике: «Ырысхы жарлысы тюйюлдю жарлы, / адам жарлысыды жарлы» / - дедиле менден акъыллыла, отлары жанып. / Ол сёзле энтда эсиме келдиле» [5, с. 126] (рус. «Беден не тот, кто обделен имуществом, / а беден тот, кто одинок», - / говорили те, кто были мудрее меня, огонь которых горел. / Эти слова снова вспомнил я»2). Поэт иронизирует на тему богатства: «Только встретился с вами, седыми горянками. / Засияло родное жилье / "Я пришел к вам, пришел не с большими подарками / Вот - стихи вам и сердце мое"» [5, с. 25].
При этом, как правило, важными составляющими являются «световые/солнечные/ небесные» метафоры, которые используются для передачи психологического состояния героя. Световые метафоры получили широкое применение в лирике М. Мокаева. Они наиболее ярко передают ощущение потери/обретения важных для жизни героя ценностей. В данном случае потеря матери влияет на восприятие окружающего мира. Чувство душевного холода вызывает в теле ощущение нехватки тепла и света, так как потерян основной их источник. В творчестве М. Мокаева небесные светила выступают в качестве неотъемлемых частей его индивидуальной образной картины мира. Так, в его поэзии формируется «тема звезды», в которой улавливаются черты, характерные для русских поэтов-шестидесятников, в частности Н. Рубцова. Важность астральных явлений в лирике М. Мокаева обусловлена утверждением идеи о своеобразной связи человеческой души с природой. В произведениях часто встречаются аналогии «человек - звезда»: «Юч шуёхум бар эди / - бийик Кёгюмю жа-рытхан юч жулдуз, / Жунчусам - эс, къарыу да берлик, / Мен къалмаз ючюн онгсуз, жолсуз» [6, с. 50] (рус. «Три друга были у меня / - освещающие Мое небо три светила (звезды), / В растерянности придающие силу, / Чтоб не остался я беспомощным, / не сбился с пути»). В интимной лирике М. Мокаева любовь приобретает особый характер «освещения» подобно «свету любви». Так, в создании образа возлюбленной ключевую позицию занимают световая символика и природные аналогии: «Сен келесе - Жер жарыйды, / Кёк жарыйды жангыдан; кече чарсы бош жанады, / умут отум жаннганда» [7, с. 68] (рус. «Ты приходишь - земля светлеет, / Небо светлеет, / зря опускается ночной туман, / когда горит костер моей надежды»). Стоит отметить, что в произведениях М. Мокаева ярко проявляется актуальная для поэзии шестидесятников тенденция: традиционные в наци-
2 Здесь и далее, где это не оговорено специально, подстрочные переводы наши. - Р.К.
ональной литературе мотивы печали сменяются чувством всепоглощающей, яркой любви. При этом пейзаж одновременно является композиционным элементом в тексте и играет важную роль при раскрытии человеческого характера. Согласно утверждениям А.Г. Гачевой, «любовь ко всякому созданию Божию, любовь вселенская, универсальная, лежит в основе космического жизнечувствия» [2, с. 4]. В любовной лирике М. Мокаева женский образ, с одной стороны, заключает в себе красоту и гармонию мира, с другой - остается неопределенным, лишенным особой конкретики. Воспевание женской красоты - традиционный мотив для северокавказской поэзии. В творчестве М. Мокаева он реализуется как «элемент божественный и небесный» [10]. Так, автор создает образ женщины-идеала, с которой стремится воссоединиться его лирический герой. Портрет героини всегда ускользающий, необычный, часто недося-гаемый. Данные особенности достигаются посредством обращения к ас-тральным метафорам: луне, звездам, а также при помощи природных аналогий - флористических образов, времен года, водных стихий (дождь, водопад, снег, озеро, речка, море и т.д.).
Вместе с тем в поэзии шестидесятников начинает появляться конфессиональная лексика, и концепт Аллах становится одним из важных макроконцептов в их творчестве. Поэтому в произведениях балкарских поэтов-шестидесятников актуализация «небесно-светильных» ассоциаций связана не только с поиском новых адекватных образно-ассоциативных моделей (и проявлением актуальной для эпохи «оттепели» тенденции), но также с возрождением этнорелигиозного сознания в узком осмыслении данного аспекта. Поэты создают свою индивидуально авторскую картину мира посредством разнообразных языковых средств, связанных с небесными образами, к примеру, рассвет может употребляться в значениях надежда, перемены, новый (день, этап в жизни и т.д.). Причем в тексте мы наблюдаем сложную, иерархически построенную систему значений, вербализуемых различными категориями, семантически близкими данному концепту (Бог, Господь, Создатель, Творец, Всевышний). Аллах восприни-мается писателями как источник жизни и создатель бытия, он Промыс-литель мира. В частности, в художественной картине мира М. Мокаева религиозная лексика тоже встречается: «Эртте биреу жашауну къаргъагъаны / Айтылады таурухда. Аллах анны / Къара сокъур этип къойгъанды бирде, / Ол кёралмазча жарыгъын дунияны» [8, с. 188] (рус. «Один в старину проклял жизнь, / Говорится в преданиях. / И Бог его ослепил за это, / Чтобы он перестал видеть свет мироздания»).
Приблизительно в конце 1990-х гг. концепт Аллах (Бог) в национальной поэзии представляется значимым макроконцептом, однако в творчестве писателей-шестидесятников (М. Мокаева, А. Созаева, Б. Гуртуева, Т. Зумакуловой, А. Байзулаева, М. Табаксоева и др.) восприятие Бога отлично от мусульманской философии. В таком контексте Бог оказывается максимально приземленным, вписанным в ментальное культурное пространство этноса.
Выводы
Таким образом, идеи космизма в поэтическом творчестве М. Мокаева это явление органически присуще народному сознанию. Важнейшее место в этой системе взглядов принадлежит идее всеединства, которая позволяет рассматривать мир и лежащие в его основе закономерности как нераздельное целое. На наш взгляд, поэзия М. Мокаева демонстрирует не просто использование готовых форм фольклора (образов, сюжетных мотивов, изобразительно-выразительных средств), а обращение писателя к фольклору как к мировоззренческой системе. Усиление субъективно-личностного начал и раскованность поэтической мысли, являются показателями новаторской направленности его произведений.
В поэзии М. Мокаева космизм становится важнейшим компонентом философского размышления о мире. И, по сути, данная тенденция является продолжением традиций русской классической и мировой литературы (романтизация природы), где астральная символика участвует в формировании нравственных и эстетических идеалов. Опираясь на романтическую поэзию XIX в., шестидесятники усиливали психологизм и актуализировали этнокультурный компонент в произведениях.
Литература
1. Гачев Г.Д. Ментальности народов мира. Москва: Эксмо, 2008. 544 с.
2. Гачева А.Г. Русский космизм в идеях и лицах. М.: Академический проект, 2019. 448 с.
3. Головко В.М. Эпистемологический потенциал литературоведческой категории «идея человека» // Вестник Томского государственного университета. 2021. № 464. С. 23-31. DOI: 10.17223/15617793/464/3
4. Кучукова З.А. Онтологический метакод как ядро этнопоэтики: Карачаево-балкарская ментальность в зеркале поэзии. Нальчик: Изд-во М. и В. Котляровых, 2005. 309 с.
5. Мокаев М.Х. Мельница жизни. Стихи и поэмы. Перевод с балкарского языка. Нальчик: Эльбрус, 2004. 417 с.
6. Мокаев М.Х. Мокаев М. Х. Свет Вселенной. Нальчик: Эльбрус, 1976. 176 с.
7. Мокаев М.Х. Турий рог. Нальчик: Эльбрус, 1970. 138 с.
8. Мокаев М.Х. Песни белых вершин. Нальчик: Эльбрус, 1979. 119 с.
9. Нарты. Героический эпос карачаевцев и балкарцев. М.: Наука: Восточная литература, 1994. 656 с.
10. Толгуров З.Х. Формирование социалистического реализма. Нальчик: Эльбрус, 1974. 237 с.
11. Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. М.: «Мысль», 1995. 768 с.
12. Шаманова-Блимготова Ф.Д. Карачаевская лирическая поэзия. Эволюция жанра в историко-литературном контексте. М.: Илекса, 2017. 272 с.
13. Юнг К.-Г. Душа и миф: шесть архетипов. Пер. с англ. М.: ЗАО «Совершенство»; Киев: Port-Royal, 1997. 356 с.
References
1. Gachev, G.D. (2008). Mentality of the peoples of the world. Moscow: Eskimo. 544 p. (In Russian)
2. Gacheva A.G. (2019). Russian cosmism in ideas and faces. Moscow: Akademicheskiy proyekt. 448 p. (In Russian)
3. Golovko, V.M. (2021). Epistemological potential of the literary category "the idea of a person", Tomsk State University Journal, 464, 23-31. (In Russian)
4. Kuchukova, Z.A. (2005). Ontological metacode as the core of ethnopoetics: Karachay-Balkarian mentality in the mirror of poetry. Nalchik: M. and V. Kotlyarov Publishing house. 309 p. (In Russian)
5. Mokaev, M. Kh. (2004). The mill of life. Poems. Nalchik: Elbrus. 417 p. (In Russian)
6. Mokaev, M. Kh. (1976). The Light of the Universe. Nalchik: Elbrus. 176 p. (In Russian)
7. Mokaev, M. Kh. (1970). Tury Rog. Nalchik: Elbrus. 138 p. (In Russian)
8. Mokaev, M. Kh. (1979). Songs of White Peaks. Nalchik: Elbrus. 119 p. (In Russian)
9. Narty. Heroic epos of Karachays and Balkars. (1994). Moscow: Nauka: Vostochnaya literature. 656 p. (In Russian)
10. Tolgurov, Z. Kh. (1974). Formation of Socialist Realism. Nalchik: Elbrus. 237 p. (In Russian)
11. Chizhevskiy, A.L. (1995). Cosmic pulse of life. Moscow: Mysl'. 768 p. (In Russian)
12. Shamanova-Blimgotova, F.D. (2017). Karachaev lyric poetry. The evolution of the genre in the historical and literary context. Moscow: Ileksa. 272 p. (In Russian)
13. Jung, K.G. (1997). Soul and myth: six archetypes. Moscow: Sovershenstvo, Kiyev: Port-Royal. 384 p. (In Russian)
Статья поступила в редакцию 19.05.2022; одобрена после доработки и рецензирования 25.05.2022;
принята к публикации 01.06.2022.
Received: May 19,2022 Approved: May 25,2022 Accepted: Jun 01,2022
