CC BY
27
Vol. 15 No. 2 ■ 2021 The Science of Person: Humanitarian Researches ISS'NSi1N51897^98433x2(onF'linn<!)
Part 1. Philological Sciences
УДК 82-14 DOI: 10.17238/issn1998-5320.2021.15.2.5
Р. А. Керимова1
'Институт гуманитарных исследований - филиал Кабардино-Балкарского научного центра Российской академии наук,
г. Нальчик, Российская Федерация
Поэтический дискурс «оттепели»: М. Мокаев - поэт-шестидесятник
Аннотация. В статье исследуется поэтическое творчество балкарского писателя-шестидесятника М. Х. Мо-каева. Поэзия М. Мокаева впервые рассматривается в аспекте жанровых и тематических особенностей, поэтика изучается в контексте исторических процессов, характерных для эпохи хрущёвской «оттепели». На примере творчества М. Мокаева сделана попытка воспроизведения целостной картины художественной мысли региона, формирующейся на базе теснейших взаимосвязей с социокультурной динамикой советского общества. В означенный период в балкарской литературе возрождались и развивались традиции классической русской и мировой литературы, а также наблюдалось усиление национальной специфики в творчестве северокавказских авторов. Зарождение новых форм, течений, основанных на синтезе духовного и гражданского начал, внесло в художественную культуру новописьменных народов новые модели лирического стихотворения. В процессе работы выявлены важнейшие аспекты в развитии художественного сознания М. Мокаева, обозначены основные тенденции в балкарской литературе эпохи «оттепели», определена специфика взаимосвязи преемственности и новаторства в творчестве поэтов-шестидесятников.
Ключевые слова: мотив, литература эпохи «оттепели», М. Х. Мокаев, карачаево-балкарская поэзия, тенденции, поэты-шестидесятники, фольклор.
Дата поступления статьи: 11 мая 2021 г.
Для цитирования: Керимова Р. А. (2021) Поэтический дискурс «оттепели»: М. Мокаев - поэт-шестидесятник // Наука о человеке: гуманитарные исследования. Т. 15. № 2. С. 41-48. DOI: 10. 17238/issn1998-5320. 2021.15.2.5.
Проблема и цель. В начале прошлого столетия карачаево-балкарская авторская литература выполняла сугубо утилитарную роль - была средством политической агитации. Образность и эстетика произведений 30-х гг. ХХ в. были ограничены требованиями политического, классового заказа. В таких составляющих поэтического мышления, как визуализация переживаний, сам набор пафосных стандартов, семантика, тематический и проблемный планы, новописьменные литературы отдалились от образцов национального фольклора и русской классической поэзии XIX в. Даже глубоко личные переживания лирического субъекта облекались в партийную, классовую форму.
В середине XX столетия в стране происходило множество катаклизмов: войны, политические преследования, ссылки. Период с 1943 по 1957 год является сложным для карачаево-балкарской литературы. В это время письменность многих наций прекратила развитие, однако в период депортации в Казахстан и Киргизию были выявлены талантливые писатели, которые смогли проявить себя только после реабилитации и восстановления автономии народа.
Произошедшие репрессии повлияли на мировоззрение «изгнанных»: объединявшая до сих пор советских писателей идейная (партийная) направленность произведений, первостепенной целью которых было выразить дух советского патриотизма, сменилась на укрепление собственной этнической идентификации [1].
Методология. Материалом данного исследования послужили поэтические произведения балкарского поэта-шестидесятника М. Х. Мока-ева. В работе используется комплексный подход (сравнительно-типологический, сопоставительный, системный методы анализа).
Результаты. На рубеже 1950-1960-х гг. литературный процесс в целом по стране характеризовался особым творческим подъёмом. В данном аспекте литературовед Т. Кучинина пишет: «У "поэтического бума", развернувшегося на рубеже 1950-1960-х годов, было, как известно, много творцов (здесь и те, кого потом назовут шестидесятниками, и представители фронтового поколения, и "ровесники" Серебряного века)» [2, с. 115].
Как отмечено, период хрущёвской «оттепели» ознаменован не только появлением новых имен в литературе - в это время происходило
переосмысление творчества многих известных поэтов. Ослабление цензуры позволило писателям поднимать ранее запрещённые темы, также писатели в большей степени стремились постичь традиционные формы русской классической литературы («Лад» Н. Н. Алексеева, «Охотничий домик» М. А. Светлова и др.).
Но особый интерес со стороны общественности вызвала новая когорта художников, так называемые шестидесятники, которые впервые открыто затронули такие животрепещущие темы, как разоблачение деятельности Сталина, репрессии, актуализация этнорелигиозного сознания. Произведениями публицистической направленности заявили о себе Е. Евтушенко, Р. Рождественский, Б. Ахмадулина, Б. Окуджава. Данное направление в литературе было обозначено как громкая / «эстрадная» лирика.
В конце 1960-х гг. «эстрадная» поэзия вы-теснилась «тихой» лирикой (Н. Рубцов, В. Соколов, А. Жигулин, А. Прасолов, Н. Тряпкин, А. Передреев, С. Дрофенко и др.). В творчестве поэтов нового поколения наблюдалось развитие жанров социально-философской и медитативной лирики (пейзажной и любовной лирики), лирического цикла, баллады. В произведениях поэтов-фронтовиков не теряла актуальности военная тематика.
Данные тенденции чётко отразились в произведениях балкарских шестидесятников, которые стояли у истоков новой социально-философской лирики. К числу ярких представителей нового поколения поэтов можно отнести Т. Зу-макулову, М. Мокаева, И. Бабаева, А. Созаева, С. Гуртуева и др.
Размах изменений во времени внутри общего круга лирики 30-70-х гг. настолько велик, что диапазон писателей, творчество которых повлияло на развитие балкарской поэзии 60-х, достаточно обширен, и, как справедливо отмечает литературовед З. Толгуров, «попытка связать творчество известных балкарских поэтов с творчеством одного какого-нибудь определенного учителя или найти прямо ассоциирующихся художников в балкарской и русской литературах была бы натяжкой» [3, с. 13; 4]. К примеру, унаследованная от В. Маяковского «лесенка» не была актуальна в балкарской поэзии, но связь с русской классической литературой становилась все более глубокой и многогранной.
Безусловно, молодые авторы в первую очередь ориентировались на художественные традиции К. Мечиева, И. Семенова, К. Кулиева, но при этом их творчество демонстрировало новое осмысление социально-общественных идей, а усиление национальной специфики в тексте свидетельствовало о частичном преодолении этапа ангажированности. Но многие авторы, вступившие в литературный процесс с агитационными произведениями, так и не смогли полностью отказаться от политически ангажированных текстов (А. Суюнчев, X. Теммоев, А. Будаев, С. Макитов и др.).
Произведения молодых на тот момент писателей (Т. Зумакуловой, Х. Байрамуковой, М. Мокаева, И. Бабаева, Б. Гуртуева, А. Созаева и др.) априори содержали идеологическую, политическую ориентацию, но это не мешало им раскрывать тему в границах индивидуально значимого лирического переживания.
По мнению литературоведа Ф. Урусбиевой, характерные для эпохи «оттепели» лозунги: мир, труд - «соединяются в балкарской поэзии с художественным осмыслением себя в 20 веке, в историческом процессе, в связи с выводом новой художественной формулы» [5, с. 94-95].
Балкарские писатели продолжали темы труда, войны, встречались отдельные произведения о депортации (К. Кулиев «Первым летом после войны», И. Маммеев «Через полчаса - атака», Т. Зумакулова «Дым очага», М. Мокаев «Я и запеть готов, и зарыдать...»).
И в определённом смысле творческая судьба таких поэтов, как М. Мокаев, более ясно говорит нам о том, что появившиеся уже в 60-е гг. в национальных литературах авторы представляли поколение творцов новой формации. Постепенно преодолевая основополагающие черты «классового» искусства советской поэтической школы, художники стремились сменить эстетические ориентиры.
Уже ранние поэтические опыты М. Мокаева показывали стремление к уникально-личностному осмыслению бытия. Поэт создал несколько произведений на политическую потребу дня («Песня джигитов», «Летняя поэма»), но главная направленность его творчества - поиски своего личностного лирического «Я», формирование образного, концептуального, формального инструментария для передачи эмоций, отражения индивидуальной картины мира [6].
Vol. 15 No. 2 2021 The Science of Person: Humanitarian Researches
Part 1. Philological Sciences
М. Мокаев стремился освоить достижения различных культур, что впоследствии позволило ему новаторски подойти к решению важнейших вопросов в аспекте стихосложения и поэтики. На формирование этих особенностей оказали влияние поэты-классики как карачаево-балкарской литературы (К. Мечиев, И. Семенов, К. Кулиев, К. Отаров и др.), так и русские и зарубежные (А. Пушкин, М. Лермонтов, Б. Окуджава, К. Бальмонт, В. Шекспир, Петрарка и др.). Переосмысливая предыдущий опыт, поэт стремился внести принципиально новое в балкарскую художественную культуру. В его произведениях преображался ритм стиха, создавались новые образы: как отмечает писатель А. Теппев, «меняется и стиховая пластика - акустичность или осязательность лирического самовыражения определяется раскаленностью или раскованностью внутреннего мира» [7, с. 87].
Особый интерес представлял тот факт, что, несмотря на характерную для творчества М. Мо-каева экстраверсию, он являл собой редкий в литературе тип художника, чьё образное мышление было типологически идентично фольклорному.
В качестве проявления многомерности поэтического языка М. Мокаева выступает сложная структура лексического состава (архаизмы, историзмы). В образном строе стихотворений встречаются непереводимые, узконациональные речевые обороты (паремия, паремические метафоры).
Поэзия больше ориентировалась на национальную культуру: в ней затрагивались традиционные темы, стихи наделялись напевностью, ритмичностью. Согласно рассуждениям Б. Эйхенбаума, для напевных стихотворений интонация имеет особое значение. При этом напевность «действует как организующее начало композиции, так что в градации подчинения друг другу различных стилистических и фонетических моментов она занимает верховное место» [8].
Поэтический язык М. Мокаева обладает особой экспрессией, а композиция стихов создавалась на основе художественной эмоции (эмоциональной интонации). Данная особенность свидетельствует о том, что для поэта были важны песенные традиции карачаево-балкарского народа.
Долгое время карачаево-балкарская песня развивалась по принципу народной песни (с хо-
ровым сопровождением - эжиу). В 60-е гг. внутри жанра наблюдались определенные изменения в интонации, в ритме и в мелодии. Т. е. песенные мелодии получили новые аранжировки, без хорового сопровождения.
Данные тенденции проявились в текстах М. Мокаева, ориентированных на песенный жанр: «Тауланы кёр» («Увидь горы»), «Орайда», «Къызны эки жыры» («Две песни девушки»), «Таулу жолоучуну жыры» («Песня балкарского путника») и др.). (Здесь и далее, где это не оговорено, подстрочные переводы принадлежат автору статьи. - Р. К.).
Художник создал множество произведений с принципиально новым оформлением в плане образного строя и синтаксиса, но в то же время они не теряли сходства с фольклорными формами.
Одним из таких стихотворений является «Зову в горы», которое в течение многих лет исполняется карачаево-балкарскими певцами: «Кел, кел, кел, кел, / тауланы кёр! / Жери-ми жазы, жайы да - / шорха тауушлу. Жолунга тюшер / кенг ауанасы тау къушну» [9, с. 116] («Приходи, приходи, приходи, приходи, / увидь горы! / Весна и лето на моей земле / - шум водопадов. На твою дорогу / упадет широкая тень горного орла»).
В произведениях М. Мокаева окружающий мир воссоздаётся посредством гармонии звуков. Шум речки / водопада легко улавливается в ритмическом строе стихотворений. Пейзажные зарисовки образуются в лирике М. Мокаева с помощью средств изобразительности, приёмов детализации, т. е. посредством методов, которые позволяют максимально визуализировать и прочувствовать образы окружающего мира. Стоит отметить, что сложно найти в творчестве М. Мо-каева стихотворение, в котором не было бы аналогий, связанных с образом камня, звезды, неба, воды. Данную особенность писатель сохраняет на протяжении всего творческого пути. Природа родного края в лирике М. Мокаева - источник вечных дум о бытии.
Осмысление окружающего мира и глубины человеческой души, открытие неизвестных истин и новых жизненных путей, тревожный дух исканий и находок - естественные явления для литературного процесса эпохи «оттепели» [10].
Так, в балкарской поэзии «оттепели» природа становится важнейшим компонентом философ-
ского размышления о мире. И, по сути, данная тенденция является продолжением традиций русской классической и мировой литературы (романтизация природы), где природа участвует в формировании нравственных и эстетических идеалов. Опираясь на романтическую поэзию XIX в., шестидесятники в своих произведениях усиливали психологизм и актуализировали этнокультурный компонент.
Пейзажная лирика М. Мокаева эмоционально насыщена, интеллектуальна, а метафорические образы, представляющие категории «природа», «труд», «любовь», самобытны и разнообразны.
Характер восприятия природы в тексте М. Мокаева приближен к народному мироощущению - так автор стремится воссоздать особенности этнокультурной модели мира. При этом в основе художественной концепции лежит категория «любовь», которая философски оформлена в сознании поэта. Любовь, в свою очередь, может быть к родному краю, родным, друзьям, женщине и т. д. Большую часть таких произведений писатель посвятил малой родине («На родной земле», «Ночь в Тегенекли», «Слово, сказанное родине», «Склоны гор», «Горец вернулся в горы», «Иду к горе», «В Верхнем Баксане», «Село, где я живу» и др.).
Воспевая красоты малой родины, поэт рассуждает о неразрывной связи с ней: «Сенден асы-улу дунияда жер кёрмедим, / акъ чорбатлы бий-йк Малкъарым! / Киши жерлеринде сюймеклигим ёлмеди, / хар къайда да сени махтадым» [11, с. 5] («Лучшего места я не встречал, / твои белые вершины, моя Балкария! / На чужбине не умерла любовь к тебе, / везде расхваливал тебя»).
Художественный мир поэзии М. Мокаева воплощается в модели малой родины с ее живописной природой, где особое место отведено Верхнему Баксану (местность, где родился поэт). Там слышны шум водопадов и речки, близко к земле летают орлы, «порывистый ветер» дует с вершины Эльбруса.
Ключевые образы балкарской концептосферы (камень, вода, дерево) преломляются в аспекте «человек-природа» и не просто служат для автора поэтическим фоном, а выражают особый предмет символического изображения, проекцию душевных переживаний и размышлений о мире.
Инструментом объективации внутреннего состояния героя в поэзии М. Мокаева является
приём психологического пейзажа. Для описания эмоционального состояния автор использует приём параллелизма, который выполняет функцию выражения экспрессивности и является средством создания эмоционального синтаксиса: «Сен келесе - къар эрийди, Ай къара чарсдан кериди, жол манга бетин ачады, жинк болуп, жулдуз учады» [12] («Ты приходишь - тает снег, Луна выходит из-под туч, дорога открывается мне, звезда, словно искра, взлетает»). Так, природные образы в лирике М. Мокаева часто связаны с философскими понятиями «любовь», «творчество».
Рассматривая любовную лирику, стоит отметить, что в произведениях М. Мокаева ярко проявляется актуальная для поэзии шестидесятников тенденция: традиционные в национальной литературе мотивы печали сменяются чувством всепоглощающей яркой любви: «<Сакъ жауун болуп да жауду / Кюн бек къыздыргъан сабанн-га. / Келдинг да, ташы кёп жолда / гюлле къы-зартдынг сен манга» [9, с. 56] («Стала ливнем / Для полей, иссыхающих под палящим солнцем. / Ты пришла, и цветы зацвели на каменистой дороге»). «<Бардым гюллю да, кюнлю да жолла-да, кёлюмде элте дунияны къууанчын. / Къызыу сюймеклик айтдыргъан жырладан / агъаргъан болур, баям, мени чачым» [9, с. 127] («Я ходил по цветочным и солнечным дорогам, неся в душе большую радость. / Наверное, мои волосы поседели от песен, / которые я пел, будучи горячо влюбленным»).
При этом в тексте М. Мокаева, как правило, важными составляющими являются «световые / солнечные / небесные» метафоры, определяющие место любимой женщины в мировосприятии мужчины [13]. Пейзаж одновременно является композиционным элементом в тексте, а также играет важную роль при раскрытии человеческого характера.
В любовной лирике М. Мокаева женский образ воплощает в себе красоту и гармонию мира. Это собирательный образ, который остается неопределенным, лишённым некой конкретики. Любовь приобретает особый характер «освещения», подобный «свету любви». Так, в создании образа возлюбленной важную роль играют световая символика и природные аналогии: «<Сен келесе - Жер жарыйды, / Кёк жарыйды жангыдан; кече чарсы бош жанады, / умут отум жаннган-
Vol. 15 No. 2 2021 The Science of Person: Humanitarian Researches
Part 1. Philological Sciences
да» [9, с. 68] («Ты приходишь - земля светлеет, / Небо светлеет заново, / ночной туман просто горел, / когда сгорала моя надежда»).
Небесные символы фигурируют на основе художественно-образного осмысления ассоциаций - психологических связей, объединяющих всевозможные представления о предметах и явлениях окружающей действительности. Важность астральных явлений в творчестве обусловлена своеобразной связью человеческой души с природой. В поэзии М. Мокаева формируется «тема звезды», в которой улавливаются черты, характерные для русских поэтов-шестидесятников, в частности Н. Рубцова.
В проблемно-тематическом плане балкарская поэзия эпохи «оттепели» стремилась осмыслить новые идеологические установки (трудоцентри-стскую ориентацию), выдвинутые в советском обществе. По сути, это было продолжением идеологии социализма, где труд приобретал некий священный, сакральный смысл.
Тема труда поднималась в произведениях всех поэтов, творивших в эпоху «оттепели», однако каждый её раскрывал по-своему. Данная тенденция актуальна как для творчества старшего поколения (К. Кулиев «Мои соседи», К. Отаров «Фахмугъа "багъа бичиучю"» («Оценщик таланта»), Б. Гуртуев «Вальс колхоза»), так и для молодых художников (И. Бабаев «Адам -жулдуз - таш» («Человек - звезда - камень»), Т. Зумакулова «Мени халкъым» («Мой народ»), С. Гуртуев «Къаудан болмайды биченлик» («Сорняки непригодны для угодий»).
В основном тема труда в поэзии балкарских шестидесятников преломлялась посредством реалистичных образов людей, приносящих своим ремеслом пользу народу. Литературный критик В. Огнев просматривал в этих произведениях характерные черты прозы «деревенщиков» (М. Алексеев, Ф. Абрамов, Б. Можаев, Е. Носов, В. Шукшин, В. Крупин, В. Белов).
В творчестве балкарских писателей мотив труда развивался вокруг простых рабочих, ремесло которых было связано с землей, камнем, металлом, а также с профессиями танцора, певца, писателя. Важным принципом «художественного кодекса» балкарских поэтов эпохи «оттепели» является выделение этического, общественного содержания поэзии (осознание своей миссии как мастера, который должен нести что-то полезное
для общества). Так, мировоззрение поэтов-шестидесятников формировалось вокруг идей служить народу, приносить пользу Родине.
В данном ключе создано стихотворение М. Мокаева «Уста къоллу» («Мастер на все руки»), в котором реализовались важнейшие идеи эпохи о «народном труде»: «Ильяс - уста къоллу / таулу - элге ишлейди, / махтауну атын тепсете, / мында - учуп, уллу къушла баргъан, / бийик таула къурш алагъан акъ, / жашил Малкъ-арында [12, с. 58,] («Ильяс - мастер на все руки / трудится во благо балкарского села, / о нем поют хвалебные песни /, здесь - летают большие орлы, / в высоких окутанных белизной горах, / зеленой Балкарии»).
В произведениях М. Мокаева сам процесс труда (земельные работы, сенокос и др.) выпадает из поля зрения поэта. В отличие от поэзии 3040-х, где важное место отводилось детализации (конкретизации внешней стороны), М. Мокаев больше внимания уделяет внутреннему состоянию героя. Идеология труда в лирике М. Мо-каева восходит прежде всего к проблеме духовно-нравственного воспитания горца. В сознании автора данная категория близка к таким понятиям, как «мужество» / «храбрость».
В карачаево-балкарском нартском эпосе мужчина - это воин, защитник, труженик. Мастерство, как и храбрость, выступает в качестве сильнейшего «ядра» в балкарской культуре. В произведениях М. Мокаева, посвящённых теме труда, прослеживается чёткая ориентация на фольклорные стилизации (пословицы и поговорки о труде).
К примеру, в стихотворении «Кечем айтды...» («Ночь сказала...») рассуждения художника о труде связаны с народным восприятием категории времени: «<Кюнюм айтды: «<Тюшге дери жатма! / Атангы атасы да ишин мында башлау-чу эди, танг атмай. / Тюнюнгю сыйырмасын тю-шюнг» [12, с. 95] («Мой день говорит: "Не спи до обеда! / Отец твоего отца начинал свою работу на рассвете. / Пусть твой сон не отнимает день"»). В частности, семантика данного произведения близка таким народным выражениям, как «Жигерни тангы алгъа атар» («У трудолюбивого утро настает раньше»), «Жигер ишин тюшюнде кёрюр» («Трудолюбивый свою работу видит даже во сне»), «Эринчек тюшге дери жа-тар» («Ленивый спит до обеда»).
Также с понятием труда в лирике М. Мокаева тесно связано творчество. Именно данная линия наиболее широко представлена в его лирике. Категория «труд-творчество» реализуется с помощью метафорического воплощения явлений природы, отражающих специфику среды обитания народа. При этом автор в основном использует базовый архетипический для карачаево-балкарской концептосферы образ «камень» и производные от него: «гора», «скала» и т. д. Концепт «гора» в тексте может коррелировать с понятиями «усилие», «подъём», «старание». К примеру, народная мысль гласит: «Таугъа минмей, тюз кёрюнмез» («Не взобравшись на гору, долину не увидишь»).
В произведении М. Мокаева «Булутча бул-гъаннган...» («Облачное месиво») творческий путь поэта сравнивается с восхождением на самую высокую гору, в процессе которого можно получить различные травмы: «<Мени жырларым - жараларындан къан / агъа тургъанлай, суудан къанып, ары - / Гыпайны къаясына ёрлеп баргъан / жугъутурла. Бийикдиле жоллары!» [12, с. 131] («Мои раненые песни - истекая кровью, / напившись воды, туда - / как туры взбираются на высокую гору - Гыпай»).
Также в сознании народа категория труда тесно связана с понятиями «слава», «уважение», «признание», «почёт», которые выступают в качестве главной награды: «Къыйналмагъан сый-ланмаз» («Кто не трудится, тот не пользуется почестями»). Но речь идет не о материальной выгоде, а о народном признании, чего в понимании писателя достичь намного сложнее. И для поэта понятие пользы состоит не только в конкретной физически осязаемой помощи - для него важна духовная, метафизическая поддержка: «<Бош сёзле жыйдым, нарт сёзле жыйдым, / алма жыйыучумча тауда. / Назмум айтылды, жырлайды жырым ауур, / женгил да жашауда. / Сёзле жыяда, дуниягъа жая, / Жыр жангыртама хар кюнден. / Кёпледен эсе, жулдузум жана, / на-сыплыма мен, байма мен» [12, с. 121] («Простые слова собрал, пословицы собрал, / как собирал яблоки в горах. / Стихотворение мое прославилось, / песня моя поётся потихоньку, / легко в жизни. / Собирая слова, распространяя по миру, / Каждый день обновляю песню. / В отличие от многих, горит моя звезда, / я счастливый, богатый человек»).
Превосходство духовной составляющей над материальной выгодой неоднократно поднимается в лирике М. Мокаева: «Ырысхы жарлысы тюйюлдю жарлы, / адам жарлысыды жарлы» / - дедиле менден акъыллыла, отлары жанып. / Ол сёзле энтда эсиме келдиле» [12, с. 126] («"Беден не тот, кто обделён имуществом, / а беден тот, кто одинок", - / говорили те, кто был мудрее меня, чей огонь горел. / Эти слова снова вспомнил я»).
При этом автор рассуждает о важности таланта, о мастерстве, о необходимости развития профессиональных умений: «<Курнаятда оюлгъ-ан къалагъа / мудах къарай эдим, сагъая. / «<Жы-рчы эсенг, ёмюрге къалалгъан жыр жаз», / - деди бек тургъан къая» [12, с. 67] («Я с грустью смотрел / на развалины замка в Курнаяте. / "Если ты певец, напиши песню, / которая останется на века", / - сказала древняя скала»).
Тема труда / творчества занимает одно из центральных мест в художественной картине мира М. Мокаева; в произведениях этой тематики автор размышляет о сути творчества, о его истоках и назначении. Разговор о творчестве продолжается в произведениях, посвящённых различным писателям.
В книге «Песни белых вершин» много стихов - посвящений коллегам по цеху, в них автор выражает свое восхищение и признательность: К. Мечиеву - «Беш да тау элге файгъамбар» («Пророк пяти ущелий»), К. Кулиеву - «Наз-мунгу шыбырдайма энтта» («Снова шепчу твой стих»), А. Будаеву - «Басханны кюйген жулду-зу» («Сгоревшая звезда Баксана»), О. Этезову -«Къаяла унуталмазла» («Горы не смогут забыть»), К. Отарову - «Сени эскере турама» («Тебя вспоминаю»), Т. Зумакуловой - «Таула къызы» («Девушка гор») и др.
Часто молодые поэты-шестидесятники, углубляясь в психоанализ, наполняли свои произведения тревожными думами о своем ремесле. Данная особенность проявляется в произведениях М. Мокаева «Булутча булгъаннган, жауунча жаугъаны» («Как облачное месиво, как дождь») и И. Бабаева «Выхожу я на дорогу». Как отмечает Ф. Урусбиева: «На подступах к осознанию мастерства и творческого процесса в балкарской поэзии также начинается осознание себя, своей собственной сути. А это уже определенная ступень зрелости» [5, с. 101].
Vol. 15 No. 2 ■ 2021 The Science of Person: Humanitarian Researches ISS'NSi1N51897^98433x2(onF'linn<!)
Part 1. Philological Sciences
Выводы. Таким образом, на примере лирики М. Мокаева мы отмечаем активизацию образного мышления, усиление личностного начала (субъективного фактора в мыслях и в стиле) в национальной литературе эпохи «оттепели». Так рамки философского стиха расширились и его элементы гармонично вошли в гражданскую, любовную и пейзажную лирику.
Самобытная художественная модель мира М. Мокаева формировалась посредством субъективной мировоззренческой концепции бытия, которая опиралась на его представления о космогонических, религиозных, этнических и других понятиях о внешнем мире. Заложенные в сознании поэта концептуальные структуры создали в тексте индивидуально-авторское представление о культурных концептах. Осознанное стремление «символически воссоединиться с
природой», растворить своё «я» во всех впечатлениях бытия - исходная мысль поэтической системы М. Мокаева. Природе отведено важное место, как и любому предмету, попадающему в поле зрения поэта и оказывающему воздействие на его чувства и мысли. Если говорить о географических координатах лирики М. Мокаева, то здесь мы не встретим экзотической пестроты, однако природа окрашена в яркие тона кавказского ландшафта.
Большинство произведений в сборниках «Турий рог» (1970), «Свет Вселенной» (1976), «Песни белых вершин» (1979) глубоко философского характера; в них чувства героя находят своё выражение через образность и символику пейзажа. Природные аналогии способствуют созданию самобытной модели лирического переживания, основанной на индивидуальном восприятии мира.
Источники
1. Керимова Р. А. Депортация карачаевцев и балкарцев в творчестве современных поэтов (на примере новейшей карачаево-балкарской поэзии) // Oriental Studies. Элиста : Изд-во КИГИ РАН, 2019. Т. 12. № 3 (43). С. 535-543.
2. Кучина Т. Г., Бокарев А. С. Белла Ахмадулина и шестидесятники: контакты, контексты, стихи // Вопросы литературы. М., 2019. № 2. C. 115-135.
3. Толгуров З. Х. Формирование социалистического реализма. Нальчик : Эльбрус, 1974. 237 с.
4. Македонов А. В. Свершения и кануны: О поэтике русской советской лирики 1930-1970-х годов. Ленинград : Советский писатель, 1985. 360 с.
5. Урусбиева Ф. А. Путь к жанру: очерк истории жанров в балкарской литературе. Нальчик : Эльбрус, 1972. 174 с.
6. Керимова Р. А. Магомет Мокаев. Жизнь и творчество // Известия КБНЦ РАН. Нальчик : Изд-во КБНЦ РАН, 2020. № 1 (93). С. 63-67.
7. Мокаев М. Х. Магомет Мокаев: Биение сердца. Жизнь и творчество / сост. М. Мокаев. Нальчик : Эльбрус, 2008. 248 с.
8. Эйхенбаум Б. М. О Поэзии. СПб. : Пальмира, 2017. С. 511
9. Мокаев М. Х. Свет Вселенной: стихи (на балк. яз). Нальчик : Эльбрус, 1976. 176 с.
10. Третьяченко А. В., Якимович Е. Л. Художественный мир поэзии «тихих лириков» украинского шестидесятничества // Новый филологический вестник. М. : РГГУ - Изд-во Ипполитова, 2019. № 1 (48). С. 296-304.
11. Мокаев М. Х. Песни белых вершин: стихи и поэма (на балк. яз). Нальчик : Эльбрус, 1979. 119 с. (На балкарском языке).
12. Мокаев М. Х. Вольный ветер: стихи и поэма (на балк. яз). Нальчик : Эльбрус, 1982. 192 с. (На балкарском языке).
13. Руднева О. В. Метафорическая модель мира в творчестве И. А. Бунина // Вестник Томского государственного университета. Томск : Изд-во ТГУ, 2011. № 345. С. 26-33.
Информация об авторе
Керимова Раузат Абдуллаховна
Кандидат филологических наук, научный сотрудник сектора карачаево-балкарской литературы. Институт гуманитарных исследований - филиал Федерального научного центра «Кабардино-Балкарский научный центр РАН» (360000, РФ, г. Нальчик, ул. Пушкина, 20). ORCID ID: https://orcid. org/0000-0003-1964-4511. Researcher ID: E-3390-2017. Scopus ID: 57210863366. Author ID: 707464. E-mail: [email protected]
R. A. Kerimova1
'Institute for Humanitarian Research - a branch of the Kabardin and Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences
Poetic discourse of the Thaw: M. Mokaev - poet of the sixties
Abstract. The article examines the poetic creativity of M. Kh. Mokaev the Balkarian writer of the sixties. For the first time the poetry of M. Mokaev is considered in the aspect of genre and thematic features, his poetics is studied in the context of historical processes being specific for the era of Khrushchev Thaw. Using the example of M. Mokaev's work, an attempt is made to reproduce a holistic picture of the artistic thought of the region forming on the basis of the closest relationships with the socio-cultural dynamics in the country. During this period, the traditions of classical Russian and world literature were revived and developed, and an increase in national specificity was observed in the work of North Caucasian authors. The emergence of new forms and trends based on the synthesis of the spiritual and civil principles brought new models of lyric poem into artistic culture. In the course of the research, the most important aspects in the development of M. Mokaev's artistic consciousness were identified, the main trends in the Balkar literature of the Thaw period were identified, the specificity of the relationship between continuity and innovation in the work of the poets of the sixties was determined.
Keywords: literature of the Thaw period, M. Kh. Mokaev, Karachai-Balkarian poetry, tendencies, poet of the sixties, folklore.
Paper submitted: May 11, 2021.
For citation: Kerimova R. A. (2021). Poetic discourse of the Thaw: M. Mokaev - poet of the sixties. The Science of Person: Humanitarian Researches, vol. 15, no. 2, pp. 41-48. DOI: 10. 17238/issn1998-5320.2021.15.2.5.
References
1. Kerimova R. A. (2019) Deportation of Karachais and Balkars in the work of modern poets (on the example of the latest Karachai-Balkar poetry) // Oriental Studies. No. 3. Pp. 535-543. (In Russian).
2. Kuchina T. G., Bokarev A.S. (2019) Bella Akhmadulina and Men of the Sixties: Contacts, Contexts, Poems // Questions of Literature. No. 2. Pp. 115-135. (In Russian).
3. Tolgurov Z. Kh. (1974) Formation of socialist realism. Nalchik: Elbrus Publ., 237 p. (In Russian).
4. Makedonov A.V. (1985) Accomplishments and Eves: On the poetics of Russian Soviet lyric poetry of the 1930-1970 year. Leningrad: Soviet writer Publ., 360 p. (In Russian).
5. Urusbieva F. A. (1972) Path to the genre: an outline of the history of genres in Balkar literature. Nalchik: Elbrus Publ., 174 p. (In Russian).
6. Kerimova R. A. (2020) Magomet Mokaev. Life and work // Izvestiya KBNTS RA. No. 1. Pp. 63-67. (In Russian).
7. Mokaev M. Kh. (2008) Magomet Mokaev: Heartbeat. Life and creative work / Ed. by M. Mokaev. Nalchik: Elbrus Publ, 248 p. (In Russian).
8. Eikhenbaum B. M. (2017) About Poetry. St. Petersburg: Palmira Publ, 2017. 511 p. (In Russian).
9. Mokaev M. Kh. (1976) Light of the Universe. Nalchik: Elbrus Publ., 176 p. (In Balkar).
10. Tretyachenko A. V., Yakimovich E. L. (2019) The artistic world of the poetry of the «quiet lyricists» of the Ukrainian sixties // New philological bulletin. No. 1 (48). (In Russian).
11. Mokaev M. Kh. (1979) Songs of White Peaks: Poems and Poem. Nalchik: Elbrus Publ., 119 p. (In Balkar).
12. Mokaev M. Kh. (1982) Free Wind: Verses and a Poem. Nalchik: Elbrus Publ., 192 p. (In Balkar).
13. Rudneva O. V. (2011) Metaphorical model of the world in the work of I. A. Bunin. Bulletin of the Tomsk State University, no. 345, pp. 26-33 (In Russian).
Information about the author
Rauzat A. Kerimova
Cand. Sc. (Philol.), Researcher. Institute for Humanitarian Research - a branch of the Kabardin and Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences (20 Pushkin St., Nalchik, 360000, Russian Federation). ORCID ID: https://orcid.org/0000-0003-1964-4511. Researcher ID: E-3390-2017. Scopus ID: 57210863366. Author ID: 707464. E-mail: [email protected]
© P. A. KepuMOBa, 2021
